Текст книги "Семья Корлеоне"

Автор книги: Марио Пьюзо

Соавторы: Эд Фалько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 10

Вито переключил передачу, и восьмицилиндровый двигатель здоровенного «Эссекса» зарычал, прежде чем вернуться к прежнему ровному спокойному ворчанию. Вито только что свернул с бульвара Фрэнсиса Льюиса и въехал в Куинс, направляясь в свое поместье на Лонг-Айленде, чтобы побыть там на природе вместе с семьей. Рядом с ним сидела Кармелла, державшая на руках маленькую Конни. Мать играла с девочкой в «ладушки» и тихо напевала: «Ладушки, ладушки, где были? У бабушки». Сонни сидел у окна, положив руки на колени и выстукивая мелодию, которую слышал он один. Майкл, Фредо и Том сидели сзади. Фредо наконец перестал задавать вопросы, за что Вито был очень признателен. «Эссекс» находился в середине каравана. Впереди ехал черный «Паккард» с Тессио и его ребятами, а замыкал колонну Дженко в стареньком «Нэше» с пучеглазыми фарами. Вместе с Дженко на заднем сиденье находился Эл Хэтс, а вел машину Эдди Велтри, еще один из ребят Тессио. Вито был по-будничному одет в брюки защитного цвета и желтый свитер поверх голубой рубашки с широким воротничком. Эта одежда полностью соответствовала предстоящему пикнику на природе, но все же он стеснялся, словно разыгрывая роль беспечного прожигателя жизни.

Было еще рано, только десять часов утра. День обещал выдаться на славу: на голубом небе не было ни облачка, и погода стояла теплая. Однако мысли Вито упрямо возвращались к делам. Лука Брази пристукнул двоих ребят Чинквемани, а третий парень, Никки Кри, вот уже несколько дней числился пропавшим. Вито не знал, какие последствия это будет иметь для него и его семьи, но подозревал, что это выяснится в самое ближайшее время. Марипоза уже вынудил его вступить в переговоры с Брази, на что он по собственной воле ни за что бы не пошел, и вот сейчас еще эти новые кровавые события… Вито не понимал, как Марипоза может винить его в случившемся, однако тот был туп, следовательно, все было возможно. Вито понимал, что ему рано или поздно придется иметь дело с Марипозой, это лишь вопрос времени. У него были кое-какие мысли, он просчитывал различные варианты, и эти мысли и варианты крутились у него в голове, пока он ехал следом за Тессио. Вито искренне надеялся перебраться в свой новый дом на Лонг-Айленде до того, как начнутся неприятности, однако строительство велось медленнее, чем было обещано первоначально. Оставалось только надеяться, что Розарио Лаконти еще на какое-то время отвлечет на себя внимание Марипозы и его подручных.

– Это оно? – спросил Фредо.

Вито только что свернул следом за Тессио на длинную дорожку, ведущую к участку, зажатую между двумя рядами деревьев, на которых трепетали золотые и красные листья.

– Только посмотрите на эти деревья! – воскликнул Фредо.

– Да, Фредо, именно это и можно увидеть за городом: деревья, – спокойно заметил Майкл.

– А, Мики, заткнись, хорошо? – обиделся Фредо.

Обернувшись назад, Сонни сказал:

– Оба, умолкли немедленно!

– Это та самая стена? – спросил Фредо, опуская стекло. – Это что-то вроде крепостной стены, о которой ты рассказывала, мама?

– Она самая, – подтвердила Кармелла. – Вот видишь, похоже на за́мок, – сказала она Конни.

– Вот только в ней зияют бреши, – усмехнулся Майкл.

– Она еще не закончена, умник, – сказал Том.

Вито остановился позади Тессио, и следом поставил свой «Нэш» Эдди. Клеменца ждал в воротах – точнее, там, где будут ворота, когда работы закончатся. Он стоял, прислонившись к бамперу своей машины, рядом с Ричи Гатто, державшим под мышкой сложенную газету. Клеменца, еще более громоздкий в будничной одежде, особенно рядом с подтянутым мускулистым Гатто, потягивал из кружки кофе. Сонни и ребята выскочили из «Эссекса», как только машина остановилась, однако Вито помедлил, восхищаясь каменной кладкой высокой стены, местами имевшей в высоту десять футов, окружающей участок. Эта работа была выполнена семейством Джулиано, потомственными каменщиками на протяжении многих поколений. Кладка завершалась бетонным гребнем, из которого торчали остроконечные чугунные прутья, придавая сооружению законченный вид. Кармелла, сидящая рядом с мужем с Конни на руках, накрыла его руку своей и поцеловала его – быстро чмокнула в щеку. Потрепав ее по руке, Вито сказал:

– Идем. Давай все осмотрим.

– Сперва нужно достать корзину с продуктами для пикника, – сказала Кармелла.

Она направилась к багажнику.

Когда Вито вышел из машины, Тессио подошел к нему и положил ему руку на плечо.

– Здесь будет очень красиво, – сказал он, обводя рукой участок земли и ворота.

– Друг мой, – сказал Вито, – присматривай за моей семьей, per favore. – Он указал на недоконченные стены. – Это наше дело, – добавил он, подразумевая, что чувствовать себя в полной безопасности нельзя.

– Разумеется, – заверил его Тессио, после чего направился к Сонни и ребятам.

Клеменца с трудом оторвался от машины и присоединился к Вито. Ричи последовал его примеру.

– Почему мне не нравится выражение твоего лица? – спросил у Клеменцы Вито.

– Э… – неопределенно пробормотал Клеменца, жестом предлагая Ричи показать Вито газету.

– Подожди, – остановил его Вито, поскольку к ним присоединилась Кармелла, держа в одной руке Конни, а в другой – маленькую корзину. На ней было длинное пестрое платье с кружевным воротником. Волосы, только-только начавшие седеть, ниспадали до плеч.

– Еды здесь хватит на всех? – спросил Вито.

Улыбнувшись, Кармелла показала ему корзину, в которой сидела кошка Дольче. Достав кошку из корзины, Вито прижал ее к груди и погладил ей голову. Улыбнувшись, он указал на самый большой из пяти домов на участке. Перед домом стояли две группы людей Тессио и Клеменцы, разговаривающие друг с другом. Ребят нигде не было видно.

– Разыщи детей и покажи им их комнаты, – сказал Вито, возвращая кошку в корзину.

– Сегодня никаких дел, – строго сказала ему Кармелла. Повернувшись к Клеменце, она добавила: – Дайте ему отдохнуть хотя бы один день, хорошо?

– Иди, – сказал ей Вито. – Обещаю. Я присоединюсь к тебе через несколько минут.

Смерив Клеменцу строгим взглядом, Кармелла ушла к детям.

Как только она отошла достаточно далеко, Вито посмотрел на логотип газеты и спросил:

– Так что же такого в сегодняшней «Дейли ньюс»?

Ричи протянул ему газету. Взглянув на фотографию на первой полосе, Вито покачал головой. Прочитав подпись, он пробормотал:

– Mannagg’… Неопознанная жертва…

– Это Никки Кри, – сказал Клеменца. – Один из ребят Томазино.

На переднем плане снимка красовался труп молодого парня. Лицо его осталось нетронутым, однако его грудь была разорвана пулевыми ранениями. Казалось, его использовали в тире в качестве мишени.

– Я слышал, что Томазино в бешенстве, – заметил Клеменца.

Вито какое-то время изучал снимок. Труп был втиснут в дорожный сундук с растрескавшимися кожаными ремнями и бронзовой застежкой. Мужчина в костюме и при галстуке, похожий на случайного прохожего, но, скорее всего, полицейский следователь, заглядывал в сундук, словно удивленный позой трупа, тем, как у того выкручены колени и неуклюже сложены руки. Сундук был оставлен под фонтаном в Центральном парке, и изваяние ангела на фонтане будто указывало на сундук и лежащее в нем тело.

– Брази, – сказал Вито, возвращая газету Гатто. – Он отправляет Марипозе послание.

– И какое же это послание? – усмехнулся Клеменца. – «Поскорее меня прикончи»? У него пятеро ребят против организации Марипозы. Он безумец, Вито. У нас на руках новый Сумасшедший пес Колл. [33]33
  Колл, Винсент, по прозвищу Сумасшедший пес (1908–1932) – американский гангстер ирландского происхождения; печальную известность снискал в 1931 году, убив ребенка при неудавшейся попытке похищения.


[Закрыть]

– Так почему же Брази до сих пор жив? – спросил Вито.

Клеменца оглянулся на Дженко, который приблизился к ним в сопровождении Эдди Велтри. Повернувшись к Вито, он сказал:

– Братья Розаро нанесли мне вчера персональный визит. Поздно вечером.

– Он тебе рассказал? – спросил Дженко, присоединяясь к ним.

– Ричи, почему бы вам с Эдди не осмотреть все дома? – предложил Вито, обращаясь к Гатто.

Как только Гатто и Велтри удалились, он подал Клеменце знак, приглашая продолжать.

– Они пожаловали ко мне домой, постучали в дверь.

– Домой? – переспросил Вито, заливаясь краской.

– У них была целая коробка вафельных рожков, прямиком от Надзорини. – Клеменца рассмеялся. – V’fancul’! Я им сказал: «Вы хотите пригласить меня на кофе? Времени уже одиннадцать!». А они: то да се, тары-бары, мы соседи. Я им говорю: «Ребята, уже поздно. Если вы не собираетесь меня убивать, что вам нужно?»

– И? – нетерпеливо произнес Вито.

– Лука Брази, – подсказал Дженко.

– Перед тем как уйти, Тони Розато говорит: «Лука Брази – животное. Своими действиями он губит наш район. Кто-то должен позаботиться о нем, и чем быстрее, тем лучше, иначе пострадает весь район», – подтвердил Клеменца. – Вот и все. Они пожелали мне приятного аппетита и ушли.

Вито повернулся к Дженко.

– Значит, мы должны позаботиться о Луке?

– Лаконти висит на волоске, – сказал Дженко, – но все еще висит. Насколько я слышал, Томазино требует немедленно прихлопнуть Луку – кажется, он хочет попрактиковать на нем свое искусство вырывать зубы, – однако братья Барзини настаивают на том, чтобы сейчас все сосредоточились на Лаконти, и Чинквемани сделает так, как ему прикажут. К тому же, между нами, по-моему, все они до смерти боятся Луку Брази. От одного его имени их бросает в дрожь.

– У Лаконти есть выбор? – спросил Вито у Дженко.

Тот пожал плечами.

– Я отношусь к Розарио с большим уважением. Он уже бывал в переделках, его списывали со счетов, однако ему всегда удавалось возвращаться.

– Нет, – возразил Клеменца. – Только не в этот раз. Тут нечего и говорить. – Он повернулся к Вито: – Все его capo regime переметнулись к Марипозе. Розарио остался совсем один. Он может рассчитывать лишь на своего второго сына и нескольких преданных друзей, только и всего.

– У Розарио по-прежнему остаются связи, и я утверждаю: его нельзя списывать со счетов до тех пор, пока он не окажется в земле, – сказал Дженко.

Клеменца выразительно закатил глаза, показывая, что бесконечно устал спорить с Дженко.

– Выслушай меня, – обратился к нему тот. – Возможно, ты прав, и с Лаконти все кончено, а я, наверное, просто не хочу в это поверить – потому что когда это произойдет, когда Марипоза приберет к рукам всю организацию Лаконти, всех нас поглотят или отправят на тот свет. С нами сделают то, что мы сами сделали с ирландцами.

– Ну хорошо, – сказал Вито, подавая свой голос, чтобы положить конец спору, – в настоящий момент нашей первоочередной проблемой является Лука Брази. – Он повернулся к Дженко: – Устрой мне встречу с этим безумным псом. – Вито поднял палец, подчеркивая свою мысль. – Я буду один. Передай Брази, что я приду один. Один и без оружия.

– Che cazzo! – воскликнул Клеменца и тотчас же оглянулся, проверяя, не услышал ли кто-нибудь его сквернословия. – Вито, – продолжал он, с трудом сдерживаясь, – ты не можешь отправиться к Брази «голым»! Madon’! О чем ты думаешь?

Вито поднял руку, останавливая его.

– Я хочу встретиться с этим demone, вселяющим ужас в сердце Марипозы, – продолжал он, обращаясь к Дженко.

– Тут я полностью согласен с Клеменцей, – сказал Дженко. – Это плохая мысль, Вито. На встречу с таким человеком, как Лука Брази, в одиночку не ходят.

Улыбнувшись, Вито развел руками, словно собираясь обнять обоих своих capo regime.

– Вы тоже боитесь этого diabolo?

– Вито… – начал было Клеменца, снова закатывая глаза.

– Как фамилия того судьи в Уэстчере, который служил в полиции перед тем, как стать судьей? – спросил у Дженко Вито.

– Дуайер, – ответил тот.

– Попроси его, пусть сделает мне одолжение и накопает о Луке Брази все, что сможет. Все это я должен буду знать до того, как отправлюсь на встречу с ним.

– Если ты так хочешь, – сказал Дженко.

– Отлично, – сказал Вито. – А теперь давайте насладимся хорошей погодой. – Обняв за плечи своих помощников, он повел их через ворота на участок. – Прекрасные дома, правда? – Вито кивнул на практически достроенные дома Дженко и Клеменцы.

– Si, – согласился Дженко. – Bella.

Рассмеявшись, Клеменца похлопал Вито по спине.

– Не как в былые дни, – сказал он, – когда нам приходилось красть одежду из грузовиков, развозивших ее по магазинам, а потом ходить с нею по домам, сбывая за гроши.

– Я таким никогда не занимался, – пожал плечами Вито.

– Да, – согласился Клеменца, – ты не продавал. Но ты крал.

– Он водил грузовик, – поправил Дженко.

– Однажды мы с тобой украли ковер, помнишь?

Тут Вито не выдержал и рассмеялся. Они с Клеменцей однажды действительно украли ковер из дома одной зажиточной семьи – но только Клеменца сказал, что этот ковер станет подарком, платой за услугу, которую оказал семейству Вито, и ни словом не упомянул про то, что зажиточная семья понятия не имеет о том, что дарит ковер.

– Пошли, – сказал Вито, беря Клеменцу под руку. – Давай сперва осмотрим твой дом.

Их окликнул Ричи Гатто. Обернувшись, Вито увидел, что Гатто остановил в воротах белый грузовичок с ярко-красными надписями «Срочный ремонт котельных» по всему борту. Сидящие в кабине двое коренастых мужчин в серых комбинезонах смотрели на Вито и его гостей, гуляющих по участку. Подбежав к Вито, Гатто сказал:

– Два типа, говорят, они из города, якобы должны осмотреть котельную в твоем доме. Говорят, это бесплатно.

– В моем доме? – удивился Вито.

– Без предварительной договоренности? – спросил Дженко. – Они просто взяли и приехали?

– Двое работяг, – сказал Ричи. – Я их осмотрел. Никаких проблем быть не должно.

Дженко выразительно посмотрел на Клеменцу, и тот похлопал Гатто по карману, проверяя, есть ли у него оружие.

– За кого ты меня принимаешь? – рассмеялся Ричи. – Думаешь, я забыл, за что ты мне платишь?

– Я просто проверил, – сказал Клеменца. Он повернулся к Вито: – Какого черта, пусть осматривают котельную.

– Передай Эдди, пусть все время будет с ними, – сказал Вито, обращаясь к Ричи. – Не оставляйте их в доме одних даже на две секунды, capisc’?

– Конечно, – подтвердил Гатто. – Я с них глаз не спущу.

– Хорошо. – Положив руку Клеменце на плечо, Вито снова повел его к дому.

Позади дома, там, где их не было видно, Майкл и Фредо играли в бейсбол. Рядом Тессио разговаривал с Сонни, время от времени выкрикивая мальчишкам указания, как правильно подавать и принимать мяч. У двери в дом Конни играла с Дольче, размахивая у котенка над головой веткой, а тот пытался схватить ее лапами. Том остался на кухне один вместе с Кармеллой, что случалось крайне редко. В доме Корлеоне люди редко оставались наедине друг с другом, поскольку там всегда было полно родственников и друзей, а под ногами суетились дети. Кухня была еще голой, но Кармелла объясняла Тому, где что будет находиться.

– Вон там, – сказала она, поднимая брови, – мы поставим холодильник. – Она пристально посмотрела Тому в лицо, подчеркивая важность своих слов. – Электрический холодильник.

– Здорово, мама, – сказал Том, усаживаясь верхом на один из двух колченогих стульев, оставленных рабочими, которые он нашел в доме и принес на кухню.

Всплеснув руками, Кармелла молча смотрела на него.

– Ты только посмотри на себя, – сказала она наконец. – Том, ты уже совсем взрослый.

Выпрямившись на стуле, Том оглядел себя. Он был в светло-зеленой рубашке, на шее у него висел белый свитер. Том увидел, что так носят свитера студенты университета, и теперь стремился подражать им при первой возможности.

– Я? – спросил он. – Разве я взрослый?

Наклонившись к нему, Кармелла потрепала его по щеке.

– Студент колледжа! – сказала она и, плюхнувшись на второй стул, вздохнула и обвела взглядом кухню. – Электрический холодильник, – прошептала она, словно поражаясь одной мысли о подобном чуде техники.

Выкрутившись на стуле, Том оглянулся в арку, ведущую в просторный обеденный зал. На мгновение его мысли вернулись к тесным убогим комнатенкам той квартиры, в которой он жил со своими родителями. Из ниоткуда возник образ его сестры. Еще совсем малышка, с растрепанными волосами, перепачканная грязью, она роется в наваленной на полу одежде, ища что-нибудь почище.

– В чем дело? – довольно сердитым тоном спросила Кармелла.

Том понимал, что сердится она от беспокойства по поводу того, не случилось ли что-то с кем-либо из ее детей.

– Что?

– О чем ты думаешь? – спросила Кармелла. – У тебя на лице такое выражение! – Она строго погрозила пальцем.

– Я думал о своей семье, – сказал Том. – О своих родителях, – поспешно добавил он, подчеркивая, что, разумеется, он думал не о Корлеоне, ставших теперь ему настоящей семьей.

Кармелла похлопала его по руке, показывая, что она его поняла. И можно было бы ничего не объяснять.

– Я так признателен вам с папой, – сказал Том.

– Sta’zitt’! – Кармелла отвернулась, смущенная его словами.

– Моя младшая сестра не желает поддерживать со мной никаких отношений, – продолжал Том, сам удивляясь своему признанию, сделанному приемной матери на кухне нового дома. – Вот уже больше года, как я ее разыскал. Написал ей письмо, рассказал все о себе… – Он разгладил на плечах свитер. – Она прислала ответ. Написала, что больше не хочет обо мне слышать.

– Почему она так сказала?

– Наше детство, – объяснил Том. – Все эти годы до того, как вы взяли меня к себе… Сестра хочет забыть все, в том числе и меня.

– Тебя она не забудет, – сказала Кармелла. – Ты ее родной брат. – Она тронула Тома за руку, словно опять призывая оставить эту тему.

– Быть может, и не забудет, – сказал Том и рассмеялся. – Но она очень старается.

Он не сказал Кармелле о том, что его сестра не желала иметь никаких дел с семьей Корлеоне. Она действительно хотела забыть свое прошлое – но также не хотела иметь никаких дел с «гангстерами», как она назвала новую семью брата в своем первом – и единственном – письме.

– А мой отец… – продолжал Том, не в силах молчать. – Отец моего отца Дитер Хаген был немец, но его мать Кара Галлахер была ирландка. Мой отец ненавидел своего отца – я никогда его не видел, своего деда, но достаточно часто слышал, как отец поносит его последними словами, – и обожал свою мать, которую я также никогда не видел. Так что нет ничего удивительного в том, что мой отец женился на ирландке. И, женившись на ирландке, он старался говорить и вести себя так, словно вел свою ирландскую родословную еще от друидов, – добавил Том, подражая ирландскому акценту.

– От кого? – спросила Кармелла.

– От друидов, – объяснил Том, – от древнего ирландского племени.

– Ох уж эти университеты! – улыбнулась Кармелла, похлопав Тома по руке.

– Вот каков мой отец, – продолжал Том. – Генри Хаген. Не сомневаюсь, где бы он сейчас ни находился, он по-прежнему опустившийся пьяница и игрок, – и я нисколько не удивлюсь, что как только отец прознает, что я чего-то добился в жизни, он объявится и будет клянчить у меня деньги.

– И как ты тогда поступишь, Том? – спросила Кармелла. – Когда отец обратится к тебе за деньгами?

– Генри Хаген? Если он придет ко мне и попросит денег, я, наверное, дам ему двадцатку и потреплю по плечу. – Рассмеявшись, он погладил рукава свитера, словно тот был живым существом, которое нужно было приласкать. – В конце концов, он произвел меня на свет, – объяснил Том. – Хоть и поспешил смыться, чтобы больше обо мне не заботиться.

На смех Тома в дверь вошла Конни, держа Дольче. В ее худеньких ручонках бедная кошка болталась, словно промокшая насквозь буханка хлеба.

– Конни! – воскликнула Кармелла. – Что ты делаешь?

Тому показалось, она обрадовалась тому, что их прервали.

– Иди сюда! – страшным голосом позвал он Конни.

Девочка бросила кошку на пол и с криком выбежала на улицу. Чмокнув Кармеллу в щеку, Том бросился следом за нею.

Загнав свой «Плимут» длинным черным капотом прямо в угол, Донни заглушил двигатель. На противоположной стороне улицы в конце квартала двое мужчин стояли перед побеленной дверью. Оба были в поношенных кожаных куртках и черных вязаных шапочках. Они курили и разговаривали, смотрясь совершенно естественно в этом районе складов, мастерских и промышленных зданий. На следующем перекрестке позади них из-за угла выглядывал капот «Десото» Корра Гибсона. Шон и Уилли сидели в «Плимуте» вместе с Донни. Вместе с ним были Пит Мюррей и братья Доннелли. Донни взглянул на часы, и в этот момент точно в назначенное время мимо прошел Малыш Стиви. Подмигнув ему, он завернул за угол, мурлыча «Счастливые деньки возвращаются». Из кармана пиджака торчала бутылка виски, спрятанная в бумажный пакет.

– По-моему, этот парень совсем сумасшедший, ты не находишь? – заметил Уилли.

– Определенно, итальяшки торчат ему занозой в заднице, – согласился Шон. Он сидел сзади, склонившись над револьвером, прокручивая барабан и проверяя в нем патроны.

– Постарайся без особой нужды не стрелять из этой штучки, – сказал Уилли.

– И целься, – добавил Донни. – Помни то, о чем я тебе говорил. Целься, прежде чем выстрелить, и нажимай на спусковой крючок плавно и ровно.

– А, ради всего святого! – воскликнул Шон, отшвыривая револьвер.

Ребята в кожаных куртках, стоявшие перед побеленной дверью, наконец заметили Стиви, который приближался к ним, пошатываясь и распевая песню. У них за спиной Пит Мюррей вылез из «Десото», и следом за ним появился Билли Доннелли. Стиви подошел к громилам в кожаных куртках, пошарил по карманам и, достав сигарету, попросил у них прикурить. Те грубо отпихнули его, посоветовав идти своей дорогой. Стиви отступил назад, засучил рукава и в пьяном угаре стиснул кулаки. В этот момент к ребятам сзади бесшумно приблизились Пит и Билли, оглушившие их ударами дубинок. Один повалился в объятия Стиви, другой грузно рухнул на тротуар. Подогнав машину, Донни оставил ее на углу, а тем временем Стиви и Пит затащили «кожаные куртки» с улицы за дверь, так, чтобы они не бросались в глаза. Через мгновение все уже были в подъезде, у длинной лестницы с выщербленными и стертыми ступенями. Каждый проверил свое оружие. Корр Гибсон держал ружье, братья Доннелли были с пистолетами-пулеметами.

– Ты остаешься здесь, – приказал Шону Донни. Он повернулся к Билли: – Дай ему свою дубинку. – Когда Билли вручил Шону дубинку, Донни указал на распростертых на полу громил и сказал: – Если они очнутся, врежь им еще раз. То же самое, если кто-нибудь постучит в дверь. Откроешь дверь и дашь им по мозгам.

– Легонечко, – добавил Уилли. – Если врежешь бедолагам со всей силы, можешь их убить.

Шон сунул дубинку в карман, хотя вид у него при этом был такой, словно он собирался оглушить ею Уилли.

– Все готовы? – обратился к остальным Донни.

– Давайте за работу, – сказал Стиви.

Все достали из карманов платки и закрыли себе лица. Поднявшись по лестнице, Донни подошел к крашеной стальной двери, стукнул два раза, подождал, стукнул еще два раза, снова подождал и стукнул три раза. Как только дверь приоткрылась, он навалился на нее плечом, врываясь в комнату. Остальные последовали за ним.

– Не двигаться, твою мать! – рявкнул Донни.

Он держал в каждой руке по револьверу, один направленный просто влево, другой нацеленный в голову Хукса Баттальи. Хукс стоял перед грифельной доской, аккуратно зажав большим и указательным пальцами кусок мела. Кроме Хукса, в комнате были еще четверо, трое сидели за столами, а один стоял за стойкой с пачкой банкнотов в руке. У того, что за стойкой, рука была забинтована до самых пальцев и висела на перевязи. Хукс только что записал на доске номер победителя в третьем заезде на скачках в Джамейке.

– Вы только посмотрите, – усмехнулся Хукс, указывая мелком на Донни, – к нам пожаловала банда ирландских бандитов в масках.

Корр Гибсон выстрелил из ружья в доску, разбивая ее в щепки. Усмешка исчезла с лица Хукса. Он умолк.

– В чем дело? – насмешливо спросил Донни. – Ты уже больше не веселишься, итальянское дерьмо?

Он кивнул остальным, и те разом пришли в движение, сгребая деньги со стойки, разбивая окна и вышвыривая на улицу арифмометры и ящики из столов. Все было закончено за считаные минуты. В комнате царил разгром. Пятясь, ребята вышли на лестницу и быстро спустились вниз. Уилли и Донни задержались в дверях.

– В чем дело? – спросил Хукс. Он был заметно встревожен.

Донни и Уилли сорвали с лиц платки.

– Не волнуйся, Хукс, – сказал Уилли. – Мы не собираемся никому делать больно. Пока что не собираемся.

– Привет, Уилли, – произнес Хукс таким тоном, словно встретился с Уилли на улице. Он кивнул Донни. – Что за хренотень вы здесь устроили, ребята?

– Передай Луке: я сожалею о том, что не попал в него в тот раз, – сказал Уилли.

– Так это был ты? – Хукс отшатнулся назад с таким видом, словно это известие его оглушило.

– Однако, похоже, в кого-то я все же попал. – Уилли указал револьвером на стойку.

Поли поднял забинтованную руку.

– Ничего серьезного, – сказал он. – Все будет в порядке.

– Мне показалось, я зацепил двоих, – сказал Уилли.

– Ты попал моему приятелю Тони в ногу, – сказал Поли. – Он до сих пор в больнице.

– Ему предстоит операция, – добавил Хукс.

– Отлично, – ухмыльнулся Уилли. – Передайте ему от меня: я надеюсь, что ему ампутируют долбанную ногу.

– Передам, – сказал Хукс.

Донни тронул брата за плечо, увлекая его за дверь. Задержавшись на пороге, он сказал Хуксу:

– Передай Луке, что если он не уберется из ирландского района, это плохо скажется на его здоровье. Передай ему, так сказали братья О’Рурк. Передай, что в своем районе он может заниматься чем угодно, но ирландские районы пусть оставит ирландцам, иначе ему придется дорого за это заплатить.

– Ирландские районы ирландцам, – повторил Хукс. – Понял.

– Вот и хорошо, – сказал Донни.

– А что насчет твоей сестры? – спросил Хукс. – Что передать ей?

– У меня нет сестры, – ответил Донни, – но можешь передать той девчонке, которую ты имел в виду, что каждый пожинает то, что посеял.

Пятясь, он вышел следом за Уилли и быстро спустился по лестнице вниз, где ждал Шон.

– Дело пошло, – сказал Уилли, выталкивая Шона на улицу.

Все трое побежали на угол, где стояла с работающим двигателем их машина.

Со стула, к которому он был привязан, Розарио Лаконти открывался панорамный вид на Гудзон. Вдалеке виднелась Статуя Свободы, отливающая зеленовато-синим сиянием в ярком солнечном свете. Лаконти находился в пустой квартире с окнами от потолка до пола. Его привезли сюда на грузовом лифте, усадили перед высоким окном и привязали к стулу. Нож оставили у него в плече, поскольку кровотечение не было сильным.

– Если вещь не сломана, ее незачем чинить, – ухмыльнулся Фрэнки Пентанджели.

Поэтому рукоятка ножа по-прежнему торчала прямо под ключицей, и к удивлению Розарио, боль была не слишком сильной. Конечно, плечо болело, особенно при каждом движении, и все-таки можно было предположить, что боль будет гораздо сильнее.

В целом Розарио был удовлетворен тем, как держался, оказавшись в таком положении. Всю свою жизнь он знал, что такое возможно, что с ним может случиться нечто подобное. Такое было возможно и, больше того, вероятно. И вот наконец это случилось, и Розарио обнаружил, что ему нисколько не страшно, что боль не сильная, и что его даже не особенно огорчает то, что неизбежно произойдет в самое ближайшее время. Он уже старик. Через несколько месяцев, если у него будут эти несколько месяцев, ему стукнет семьдесят. Его жена умерла от рака, когда ей было чуть больше пятидесяти. Его старшего сына убили те же самые люди, которые сейчас собираются убить его самого. Младший сын только что предал его, продал отца в обмен на свою собственную жизнь, – и Розарио был этому рад. Так будет лучше для сына. Как объяснил Эмилио Барзини, согласно уговору, мальчишку не тронут, если он выдаст своего отца и покинет штат. Розарио подумал, что так для него будет лучше. Быть может, он начнет новую жизнь, – хотя Розарио в этом сомневался. Младший сын никогда не отличался особым умом. И все же, возможно, он избежит вот такого конца, а это уже что-то. Что же до него самого, до Розарио Лаконти, он уже бесконечно устал и приготовился к концу. И его беспокоило только одно – помимо легкой боли от торчащего в плече ножа, что на самом деле было пустяком, – его нагота. Это было неправильно. В подобной ситуации нельзя раздевать человека донага, особенно такого человека как Розарио, который, в конце концов, кое-что значил. Это было неправильно.

За спиной у Розарио, рядом с составленными штабелями ящиками, Джузеппе Марипоза негромко разговаривал с братьями Барзини и Томми Чинквемани. Розарио видел их отражение в оконных стеклах. Фрэнки Пентанджели стоял поодаль, у дверей грузового лифта. Братья Розато о чем-то спорили вполголоса. Вскинув руки, Кармине отошел прочь от Тони. Подойдя к стулу, он спросил:

– Мистер Лаконти, как вы держитесь?

Выкрутив шею, Розарио посмотрел на него. Кармине был еще совсем мальчишка, двадцатилетний ребенок. На нем был щегольской костюм в полоску, словно он собирался на званый ужин.

– С вами все в порядке? – не унимался Кармине.

– Плечо немного побаливает, – сказал Розарио.

– Ага, – согласился Кармине, глядя на рукоятку ножа и окровавленное лезвие, торчащее из плеча Розарио, так, словно эта проблема не имела решения.

Когда Джузеппе наконец закончил совещаться с братьями Барзини и Томми и подошел к стулу, Розарио сказал:

– Джо, ради всего святого, позволь мне одеться. Не унижай меня так.

Остановившись перед стулом, Джузеппе стиснул руки и выразительно потряс ими. Он тоже был разодет так, словно собирался на званый ужин, в накрахмаленной голубой сорочке и ярко-желтом галстуке, заправленном в черный жилет.

– Розарио, – с укором промолвил он, – ты хоть представляешь себе, сколько хлопот ты мне доставил?

– Это же бизнес, Джо, – ответил Розарио, повышая голос. – Это все бизнес. Как и это. – Он указал взглядом на себя. – Это также бизнес.

– Это уже не бизнес, – возразил Джузеппе. – Иногда дело становится личным.

– Джо, – сказал Розарио, – так неправильно.

Он, как мог, кивнул на свое обнаженное тело, дряблое и покрытое старческими пятами. Кожа на груди была бледная и нездоровая, мужское достоинство устало свисало вниз.

– Ты же сам понимаешь, что так неправильно, – повторил Розарио. – Позволь мне одеться.

– Взгляни вот на это, – сказал Джузеппе. Он только что заметил на манжете сорочки пятнышко крови. – Эта рубашка обошлась мне в десять «зеленых». – Он посмотрел на Розарио, словно взбешенный тем, что испачкал кровью сорочку. – Ты мне никогда не нравился, Розарио, – продолжал Джузеппе. – Ты всегда был таким высокомерным и заносчивым, вечно носил навороченные костюмы на заказ. Всегда давал мне понять, что я по сравнению с тобой ничто.

Лаконти пожал плечами и тотчас же поморщился от боли.

– И вот теперь ты хочешь подравнять меня под себя, – сказал он. – Я с тобой не спорю, Джо. Ты делаешь свое дело. Такова природа нашего ремесла. Не могу сосчитать, сколько раз мне приходилось бывать на твоем месте – но, видит бог, я никогда не отправлял человека на тот свет раздетым. – Он снова оглянулся вокруг, на братьев Барзини и на Томми Чинквемани, словно ища у них поддержки. – Имей хоть какое-нибудь приличие, Джо. К тому же, так будет плохо для нашего бизнеса. Ты представишь все так, будто мы – свора диких зверей.