Текст книги "Встреча на Рождество (СИ)"

Автор книги: Марина Залесская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 11
Императорский соловей

Глава 11. Императорский соловей

– Разрешите? – попросил Николас. – Сгораю от нетерпения!

Я кивнула, и он сдернул с клетки платок. Соловей уныло сидел на жердочке, как будто чувствовал свое несовершенство.

Николас нажал замочки по бокам клетки, снял ее, наклонился над птичкой и восхищенно присвистнул:

– Да, это он!

– Кто – он? – недоуменно спросила я.

– Я должен убедиться, – бросил он. – Не мешайте!

«Псих!» – мрачно подумала я.

Николас снял очки и мгновенно помолодел. Он открыл кейс, вытащил из футляра большую лупу на черной ножке и поднес ее к соловьиной шейке.

– Смотрите, Мария! На клейме старофранцузские буквы, а не старонемецкие. Поэтому вы не смогли прочитать. «Жан де Беланже. Лион 1798 год» – вот что написано на клейме!

Вежливо кивнула, имя мне ни о чем не говорило. Николас с фанатичным блеском в глазах продолжал рассматривать игрушку, а я смотрела на него. Симпатичный, голубоглазый, черноволосый, умное лицо. Его азарт немного пугал меня, но, видимо, мой соловей действительно ценная игрушка. Ох, заломит мастер за ремонт!

– Мария, вам попала в руки уникальная вещь! Это императорский Соловей! Знаете про такого?

Я порылась в памяти, но ответа не нашла и мотнула головой.

– Эх, современная молодежь! – укоризненно сказал Николас. – Ничего не читаете, даже сказок.

– Можно подумать, что вам сто лет, – сердито буркнула я.

– Нет! – засмеялся Николас. – Мне всего лишь тридцать два года, но сказку Андерсена «Соловей» я читал в детстве и люблю до сих пор.

– А какое отношение к сказке имеет моя игрушка? – нетерпеливо спросила я.

– Мария, это и есть тот самый соловей, которым вдохновился Андерсен и написал замечательную сказку, – продолжая рассматривать птичку, сказал Николас. – Андерсен увидел чудесную игрушку в лавке и придумал своего заводного Соловья. Великий Сказочник поведал об этом в своих заметках.

Николас отложил лупу, надел на нос очки, неуловимо преобразился в немолодого человека и сделал вид, что пишет. Я хихикнула.

– «Сего дня проходил мимо лавки старика Мозеса. На витрине я узрел механическую птичку красного цвета с золотым клювиком. Я зашел поглядеть, старик Мозес любезно завел соловья. Птичка вздернула хвостик и заиграла восхитительную мелодию господина Моцарта. Мы долго стояли и слушали. Механизм у соловья под правым крылом, а ключик лежит в клетке. Вечером я сочинил сказку о Соловье китайского императора», – рассказал Николас и добавил: – Значит, при жизни Андерсена игрушка работала, она сломалась позже.

Я молчала. История соловья меня не очень тронула, я хотела вернуть свою флейту. Отважилась спросить:

– Так вы беретесь за ремонт соловья?

– Конечно, я попытаюсь починить игрушку. Но, подозреваю, что это окажется непросто. Запчасти старинные, их надо будет искать, а вам придется подождать неделю или даже больше.

Слезы брызнули у меня из глаз – если я не верну соловья к Рождеству, черный старик не отдаст мою флейту.

– Мария, – встревожился Николас, – что с вами? Игрушка вам дорога? Я постараюсь починить ее!

Я справилась со слезами и, запинаясь, сказала:

– Соловья необходимо вернуть к Рождеству, иначе не видать мне своей флейты!

Николас посерьезнел:

– Так вы музыкант, Мария? А кстати, как вас мама называла в детстве? – с любопытством спросил он.

– Родители погибли, когда мне было пять лет, а бабушка называла меня – Машенька, – ответила я, гадая, зачем мое детское имя понадобилось Николасу.

– Машенька, – медленно произнес Николас. – Ты из России, Машенька? Я думал, что из Польши, как и мои предки. Ничего, что я на «ты»?

– Нормально, – солидно ответила я и достала паспорт, – я тоже буду на «ты». Вот, смотри, ты просил мои документы.

Николас кивнул и вытащил из кармана водительские права. Несколько минут мы разглядывали документы и фотографировали их на смартфоны.

– Официальная часть закончена. Позволь я угощу тебя кофе и десертом. Выбирай! – Николас протянул мне меню.

– Я сама могу за себя заплатить! – встопорщилась я.

– Но я хочу угостить тебя, Машенька! Почему бы мне не угостить хорошенькую девушку?

Я милостиво кивнула, а сама замерла от радости – Николас считает меня хорошенькой⁈

Николас позвал официантку, и мы заказали по чашечке кофе и десерты. Я выбрала шварцвальдский вишневый торт, а Николас – яблочный штрудель. Несколько минут мы молча наслаждались лакомством, пили кофе и смотрели друг на друга. Николас разглядывал меня внимательно, но не масляно, а ласково и даже восторженно. У меня запылали щеки.

– Расскажи, Машенька, – попросил Николас, – как у тебя оказалась птичка?

Я, запинаясь, поведала ему лайт-версию истории с «Лавкой Чудес». Дескать, старик в черном выхватил мою флейту, вручил клетку с соловьем и сказал, что отдаст флейту, если я починю игрушку и верну ее до Рождества.

– Про старика, пожалуйста, подробнее! – заинтересовался Николас.

– Ну, он такой низенький, скрюченный слегка, одежда старинная, букли белые, – описала я противного старикашку.

– Скрюченный? – переспросил Николас. – Эх, современная молодежь! Если бы ты, Машенька, побольше читала, то знала бы легенду про скрюченного человечка и не стала иметь с ним дел. Кто-то подшутил над тобой, переодевшись героем старинной легенды.

Сердито ответила:

– Мне некогда было читать, я училась в музыкальной школе, постоянно занималась, репетировала и играла. У меня и детства-то толком не было.

– Извини, я не подумал! – покаялся Николас и задал коварный вопрос: – А как же ты вернешь старику игрушку? Где вы договорились встретиться?

– Э-э-э, он сам меня найдет, – неубедительно промямлила я.

– Ты совсем не умеешь врать, Машенька, – покачал головой Николас.

Пристыженно молчала.

– Мне пора на работу, – грустно сказал Николас, – ремонт старинных игрушек мое хобби, а так я обычный скучный бизнесмен. Продаю программное обеспечение.

Я, заикаясь, спросила:

– Сколько вы… ты… Николас, возьмешь за работу?

– Машенька, давай договоримся так: если мы пойдем на встречу со скрюченным стариком вместе, я починю игрушку бесплатно.

Я кивнула, не смея поверить своему счастью, и пододвинула к мужчине клетку. Николас расплатился по счету и встал. Но я твердо сказала:

– Мне нужна расписка. Флейта – мое единственное богатство, и если я не верну клетку, то никогда не увижу ее, – на душе опять заскребло.

Николас сел на место, достал из кейса лист бумаги, ручку с золотым пером и разборчивым почерком написал расписку, что он, Николас Камински, берет у Марии Эрлих механическую игрушку «Заводной соловей», предположительно изготовленную французским механиком Жаном де Беланже в восемнадцатом веке, и обязуется вернуть ее отремонтированную или нет до двадцать пятого декабря сего года. Адрес, телефон, дата и размашистая подпись.

Я аккуратно сложила листок и убрала его в рюкзак.

– Проводи меня, Машенька! – неожиданно попросил Николас. – Моя машина на стоянке.

Я с удовольствием прошла с ним до шикарного черного автомобиля.

– «Мерседес» внедорожник, – по-детски похвастался Николас, заметив мой восхищенный взгляд, – недавно приобрел. Подвезти тебя?

Я отказалась, не желая говорить Николасу, что брожу без дела.

– Жаль! До свидания, Машенька! – Николас осторожно поместил клетку на сиденье, пристегнул ее для надежности ремнем и уехал.

Глава 12
Легенды и каток

Глава 12. Легенды и каток

Я начала свой обход дневной обход Вены. Привычная, ставшая уже родной суета радовала меня каждым звуком. Купила жареный миндаль и, грызя орешки, улыбалась и ловила улыбки в ответ. Во мне пузырьками шампанского бурлила энергия. Я хотела прыгать, скакать и сделать что-нибудь безумное и глупое. Уверяла себя, что радуюсь тому, что Николас починит соловья, и я верну флейту, но тщательно игнорировала тот факт, что он мне очень понравился. Волна жара заливала меня с макушки до пяток, и я старательно прогоняла его.

Остановилась у празднично оформленной витрины «Prada», уставилась в вымытое до блеска стекло и помахала своему отражению. Как я далека от женщин, которые носят такую роскошную одежду. На меня смотрела обычная девушка в серых джинсах и в коротком голубом пуховичке, лишь глаза у нее сияли и волосы лежали пышной охряной короной.

«Машка, забудь про этого мужчину, – строго приказала я. – Вы – люди из разных миров. Он успешный бизнесмен, красавчик, еще и игрушки чинит. А ты почти нищая безработная флейтистка. У вас ничего общего. Мало тебе „звездного мальчика“? Маша, тебе надо найти обычного парня, не звездного, а еще лучше учиться и начать выступать».

Тяжело вздохнула, вспомнив про флейту, но радость, поселившаяся во мне, не улетучилась, а бурно кипела и рвалась наружу

Решила:

«Если старик не отдаст флейту, новую куплю. А пока почитаю сказку об императорском соловье».

Хотела зайти в большой книжный магазин, но ноги сами привели меня в букинистическую лавку. Пожилой продавец оторвался от толстой книги, скользнул по мне взглядом и снова уткнулся в потрепанный фолиант. Открыла рот, чтобы попросить Андерсена, но увидела сборник немецких сказаний и полистала книжку. Найдя в оглавлении легенду о горбатом человечке, я обрадовалась и обратилась к продавцу:

– Сколько стоит эта книга?

Он заинтересованно посмотрел на меня:

– Недорого, фройляйн, книга не уникальная, выпущена большим тиражом. Похвально, что такая молодая девушка интересуется старинными легендами. Обычно девушки покупают у меня открытки с ангелочками и валентинки, дружкам дарят. Нынче модно не сообщение скинуть, а послать по почте винтажную открытку. Пятнадцать евро, фройляйн, и книга ваша.

Охнула про себя. Пятнадцать евро за книгу? Я сорю деньгами!

– Вообще-то я хотела купить сказки Андерсена, – нерешительно пробормотала я.

– Сожалею, фройляйн, но перед Рождеством все сказки Андерсена разобрали, старинные издания – прекрасный подарок на праздник. Возьмите сборник легенд.

Я уже не смогла отказаться от книжки и, расставшись с деньгами, вышла из лавки со сборником, аккуратно упакованным в бумагу.

Андерсена купила в ларьке «Пресса», отыскала среди кучи комиксов обычное современное издание, напечатанное на плохой бумаге.

Набрав литературы, отправилась искать «Лавку Чудес». Предрождественская Вена не сразу выпустила меня из своих цепких объятий. Долго любовалась собором Святого Стефана, прошлась по Каринтийской улице, послушала выступление замечательного стрит-оркестра, играющего попурри из классических композиций. Очутилась на сказочно подсвеченной Ратушной площади и остановилась поглазеть на фигуристов в национальных костюмах, катающихся на праздничном, залитом софитами катке. Обычные люди, конечно, тоже катались, но все зрители смотрели на разряженную парочку, танцующую лендлер.

А потом выехали танцоры в бальных платьях и закружились под несравненный вальс Иоганна Штрауса.

Зрители бурно аплодировали, и я отбивала ладоши и даже позволила себе помечтать о том, как и мне будут хлопать на концертах. Счастье и веселье залили душу, и я с удивлением заметила, что могу жить без Никиты.

«Ты не проживешь без меня и неделю! Приползешь на коленях!» – бесился Никита в тот день, когда я ушла, и страшная гримаса искажала его красивое лицо.

Но вот я живу, дышу праздничным воздухом и даже пью горячий глинтвейн. Еще бы флейту вернуть. Вспомнив про потерянный инструмент, я покинула площадь и нырнула в путаницу венских переулков.

Глава 13
Появление Томаса Краузе

Глава 13. Появление Томаса Краузе

Немного поплутав, вышла в Горбатый переулок и увидела вчерашнюю кофейню с хитрым гномиком. Зашла внутрь, нашла круглый столик, заняла место и огляделась. Я не ошиблась, это именно та кондитерская. Хорошо запомнила, что все остальные столы были квадратные, лишь тот, за которым я сидела, круглый, и пуасенттия цвела только на моем подоконнике. С надеждой посмотрела в окно, но напротив моргал сломанной вывеской сувенирный магазин, а по улице бродили обычные туристы. Скрюченного человечка в черном плаще не видать.

Решила, что буду ждать. Заказала огромную чашку капучино, почувствовала голод, но в меню был только картофельный салат, и я взяла две порции. Расставив еду и кофе, я достала купленные книжки и приступила к чтению.

Сборник старонемецких легенд меня покорил. Я окунулась в мрачное средневековье и с упоением читала о рыцарях, заколдованных принцессах, русалках лесного озера, о Лорелее и скале Дракона.

Легенду о горбатом человечке я тоже прочла. «Мой» на него оказался ничуть не похож. Старик в черном сказал, что привязан к лавке, а человечек из легенды бродил, где хотел.

Прочитав несколько легенд, перешла к сказкам Андерсена. Оказалось, кроме «Соловья», я знаю почти все сказки. «Соловей» особых эмоций у меня не вызвал, кроме описания самой птички. Как императорский певец отличался от «моего» соловья! Сказочник разукрасил птичку золотом и драгоценными камнями, усадил ее на шест. Мой соловей намного скромнее, зато будет играть волшебную мелодию Моцарта после ремонта.

Дочитала сказку до конца и взялась за следующую историю – «Девочка со спичками». Как меня захватила сказка! Я негодовала на черствых людей, не приютивших несчастную замерзшую сиротку. Слезы выступили у меня на глазах, когда я прочитала слова покойной бабушки: «Падает звездочка – чья-нибудь душа идет к богу». Всхлипнула, потянулась за салфеткой, но вдруг в висках знакомо кольнуло.

Замерев, взглянула в окно. Реальность завихрилась, скрутилась спиралью, лопнула, и я увидела горящие свечи в лавке напротив. Тяжелая дверь приоткрылась, в узком проеме мелькнули белые букли и черная пелерина.

Бросив все вещи и не одевшись, я побежала на улицу. От морозного воздуха заслезились глаза, я поскользнулась, взмахнула руками и врезалась в человека, выбегающего из лавки. Мы повалились на заснеженную мостовую. Я пыталась подняться, но человек, крепко вцепившись в меня, не пускал.

– Отпусти! – барахтаясь, завопила я по-русски. – Дурак! Чего тебе надо?

Однако человек, глядевший на меня выпученными глазами, бормотал что-то непонятное и рук не разжимал. Собрала все силы, пнула его ногой в колено, вырвалась из объятий и влетела в лавку.

– Отдайте мою флейту! – закричала я. – Немедле…

И осеклась. Передо мной стояла миниатюрная китаянка и высоким голосом что-то говорила, а парень в наушниках смотрел на кого-то позади меня.

Обернулась. Вслед за мной в магазин ввалился человек, которого я уронила на дорогу.

Теперь и я вытаращила глаза. Молодой человек выглядел живописно: высокий завитый белый парик с хвостиком, перевязанным черной ленточкой, красный кафтан с золотой вышивкой и просторными манжетами, алый шелковый камзол, кружевное жабо на шее, бордовые кюлоты до колен, грязные белые чулки и черные туфли с пряжками.

– Где проклятый старик? – заорал парень. – Отдайте моего соловья или я обращусь в полицию!

Пригляделась к чудаку и увидела у него в руках белую шапочку и варежки с оленями.

– Мои вещи! – взвизгнула я. – Ты вор! Ты украл мои вещи и флейту! А меня чем-то напоил!

– Глупая служанка! – надменно сказал парень. – Барон Томас фон Краузе благородный дворянин и никогда ничего не крал. За клевету на дворянина тебя посадят за решетку!

Китаянке надоел бесплатный цирк, она потянулась к телефону, а юноша снял наушники и здраво посоветовал:

– Тетка в полицию звонит, топайте на улицу и там разбирайтесь.

Томас фон-как-его-там обиженно вскинул брови, но я не дала ему говорить, схватила за воротник и выставила за дверь.

Обернувшись, печально посмотрела на перегоревшую вывеску сувенирного магазина – старинная лавка опять исчезла вместе с моей флейтой.

– Все из-за тебя! – плачущим голосом сказала я. – Если бы ты на дорогу не свалился, я бы заскочила в лавку.

– Что ты несешь, безродная девка! – возмутился барон как-его-там. – Ты сама на меня упала и даже не извинилась. Тебя высекут розгой!

Я выхватила у него шапку и варежки и грубо ответила:

– Ну, извини! Доволен? А теперь проваливай, чтобы я тебя больше не видела!

Развернулась и пошла в кофейню, забирать оставленные вещи.

Томас схватил меня за плечо и воскликнул:

– Отдай моего соловья, девушка, и я постараюсь смягчить твое наказание.

– Чего это он «твой соловей»? – удивилась я. – Игрушку мне скрюченный дед вручил, а перед этим отобрал мою флейту.

– Незнатная девка выучилась музыке? А, ты актерка! – презрительно процедил Томас. – Низкое сословие! Я добьюсь того, что тебя ни в один театр не возьмут, с цыганами будешь по полям ходить. А вернешь соловья, все забуду.

Меня не особо удивил необычный костюм пришельца из лавки, в Вене много ряженых, билеты на концерты продают, и туристы с ними охотно фотографируются, а вот непонятные речи про «безродную девку и розгу» – насторожили.

«Неужели псих? В полицию, что ли, позвонить? Акцент у него какой-то странный, слова вроде бы немецкие, но обороты старинные».

Немецкий я знала в совершенстве, бабушка немка научила, да и сама я много занималась, проблем в понимании у меня не было, но к этому чудику Томасу мне приходилось прислушиваться.

Решила с ним поговорить и узнать, откуда у него мои вещи. Только приняла такое мирное решение, как Томас рассвирепел и схватил меня за руку.

– Если из-за тебя, клятая актерка, прекрасная Клементина мне откажет, ты сгниешь в темнице!

– Отстань! – завопила я и попыталась отпихнуть Томаса, но тот принялся выкручивать мне кисть.

Зазвонил мобильник, я машинально нажала зеленую трубку и тут же заорала от боли:

– Руку, сломаешь! Сдалась мне твоя Клементина!

– Машенька! Что случилось? – встревоженно спросил знакомый голос.

Я заплакала:

– Этот урод выворачивает мне кисть и просит соловья! Сломает пальцы, как я буду играть?

– Как ты разговариваешь с бароном, девка! – возмутился Томас. – Отдай соловья и уходи!

– Машенька, ты можешь толком рассказать, что случилось? Кто тебя обижает, почему ты не вызовешь полицию? – забеспокоился Николас.

– Он вышел из лавки, ну из той лавки, в которой старик забрал мою флейту, – сбивчиво объясняла я, – потом мы упали, а лавка исчезла, а этот барон Томас в кафтане орет, что соловей его… и еще Клементина какая-то!

– Машенька, иди домой! – приказал Николас. – Я сейчас приеду и все решу! Я в городе, доберусь быстро. Если этот человек будет к тебе приставать, немедленно вызови полицию.

С облегчением выдохнула: «Хорошо!» и отключилась.

Глава 14
Женщина – существо жалостливое

Глава 14. Женщина – существо жалостливое

Забрав из кофейни вещи, я потопала домой. Пройдя квартал, обернулась и увидела, что Томас плетется за мной.

– Ты что, заблудился? Иди домой, замерзнешь. – Я сжалилась над ним и добавила: – Соловей у мастера, он его починит, я верну игрушку старику, а ты с ним сам договаривайся.

– Мне уже все равно, – печально сказал Томас и закашлял, – я болен и скоро умру. Прекрасная Клементина выйдет замуж за Фридриха фон Бауэра.

– Чего это ты помирать собрался? – удивилась я. – Выпей парацетамол и ложись спать. Номер сотового давай! Позвоню, когда соловья в лавку понесу.

– Ты странно говоришь, фройляйн, – растерянно произнес Томас.

О, уже прогресс! Не безродная девка, а фройляйн.

Из-за угла выехала девчонка на велосипеде с колонкой на руле. Магнитофон громыхал модный хит, а девчонка весело подпевала, подпрыгивая на сиденье.

– Эй, посторонись! – затренькала звонком девчонка. – На велосипедной дорожке стоишь!

Томас опять выпучил глаза:

– Какой странный самокат!

Я удивилась:

– Ты что, велика не видел?

– Велика? Нет, не видел. Как светло! В моем квартале никогда не было такого освещения! – поразился Томас.

– Бургомистр расщедрился к празднику, – пошутила я.

Мы вышли на перекресток и встали на светофоре. Томас в ужасе закрыл лицо руками:

– Что за странные звери с желтыми глазами? Это преисподняя? О, горе мне, я умер и попал в ад! Правильно патер меня стращал: «Томас, не занимайся рукоблудием, грех это, попадешь в ад!»

– Это автомобили, Томас! – покраснев, сказала я и пощупала его лоб. – Горячий какой, у тебя жар! Ты бредишь, что ли? Я вызову такси, немедленно отправляйся домой.

– Мой дом уже близко! – пробормотал Томас. – Надо перейти тропу со зверями и за углом будет мой особняк. Проводи меня, девушка, я заплачу.

Он достал из кармана изящный мешочек, набитый монетами.

– Пошли! – Я дернула его за руку. – Зеленый загорелся!

– Смелая! – похвалил меня Томас. – Ты не боишься страшных зверей!

«Заговаривается, – подумала я, таща Томаса по переходу, – расстроился из-за соловья. А старик-то какой непорядочный, всучил мне чужую вещь».

Мы завернули за угол, Томас резко остановился, огляделся и дико заорал:

– Мой дом! Куда подевался мой дом?

– Не ори! Поздно уже, жители вызовут полицию, – пригрозила я.

Он сел на тротуар и зарыдал.

– Мой дом исчез! Моя бедная матушка и сестрица Ильзе, они пропали!

– Никакого дома здесь нет, – растерянно сказала я. – Здесь парк, небольшой, но милый. Фонтан «Нептун» есть, кафешка. Вставай, не сиди не земле, совсем замерзнешь.

– Я в аду! – безутешно плакал Томас. – И никогда не увижу Клементину! Она, чистая душа, попадет в рай.

Неожиданная догадка пронзила меня, я схватила Томаса за грудки и встряхнула:

– Какой сейчас год, говори!

– А ты не очень умна, – заметил Томас. – На дворе одна тысяча семьсот девяносто девятый год от Рождества Христова. Наступает девятнадцатый век!

Вот это да! Кто из нас сумасшедший: он или я?

– Пошли! – Я бесцеремонно потащила Томаса вперед.

– Куда ты меня тащишь? – упирался он. – Я найму извозчика и поеду к Петеру. Мы напьемся, а завтра все будет как раньше. Извозчик! – опять закричал он.

– Будешь громко орать, окажешься не у Петера, а в полицейском участке! – предупредила я.

К счастью, мы уже пришли. Я открыла дверь, затащила Томаса в коридор, включила свет и выдохнула. Наконец-то добрались!

Томас дико озирался по сторонам:

– Какие странные свечи! Как ты зажгла столько канделябров одновременно?

Я не стала объяснять ему про электричество, а усмехнувшись, сказала:

– Я свечная фея! Садись, напою тебя горячим чаем.

Усадила Томаса в кресло, включила чайник и полезла в аптечку искать лекарство. Парацетамол нашелся быстро. Налив в стакан воды, я поднесла Томасу таблетку.

– Пей!

– Ты хочешь меня отравить! – вскричал Томас. – Выпей сначала сама!

Строго приказала:

– Не дури! Разболеешься и проваляешься в постели все праздники. Это обычная… – Я откопала в памяти слово. – Обычная пилюля. Открой рот!

Томас послушно открыл рот, я положила ему на язык таблетку и дала запить.

– Холодно! – пожаловался Томас. – Затопи камин!

– В этой квартире нет камина, а батарея не сразу нагреется. Потерпи. А впрочем, вот плед.

Я закутала Томаса в теплый пушистый плед, налила ему горячий чай с лимоном и медом и села напротив.

– Детский напиток, – недовольно сказал Томас. – Подогрей вина!

– Перебьешься. Я музыкант и алкоголь не употребляю, – холодно ответила я. – А хозяйский не возьму.

Вот невежа! Я за ним ухаживаю, как нянька, а он капризничает.

Томас с удовольствием выпил чай, поставил пустую чашку на пол и спросил:

– А кто хозяин апартаментов? Ты его служанка?

– Людвиг хозяин, менеджер мой, а я не служанка, а наниматель.

– Ты арендуешь жилье в аристократическом квартале Вены? – поразился Томас. – Лжешь, ты обычная содержанка. Плохо тебя этот Людвиг содержит, недокормленная ты и одета бедно. Где твой парик и кружева?

Я обиделась, кружев у меня отродясь не было, а Томас, приглядевшись, продолжил:

– Впрочем, ты хорошенькая! – Он протянул ко мне руку и погладил по щеке. – Иди ко мне!

– Лапы убрал! – отшатнулась я. – Какой же ты неблагодарный, Томас! Я тебя приютила, вылечила, а ты руки распускаешь!

– Ну не ломайся, ты же актерка, ваша репутация всем известна.

– Что здесь происходит? Машенька, что это за хамский тип? – воскликнул знакомый голос.

– Николас! – Я так обрадовалась, что обняла его и крепко прижалась. – Как ты зашел?

– Ты оставила ключ в двери, – сказал Николас, а отстранять меня не спешил.

Нам было так хорошо, но Томас не преминул влезть.

– Вы содержите актерку? Велите ей вернуть соловья, и все закончится миром. В противном случае я вызову вас на дуэль, а девку отдам в дом терпимости.

Николас убрал мои руки, схватил Томаса за шею и прижал к креслу. Тот полузадушенно хрипел и дрыгал ногами.

– Немедленно извинитесь перед фройляйн Марией! – приказал Николас.

– Извините, фройляйн! – просипел Томас.

Николас разжал руки, а Томас закутался в плед с головой. Только любопытный нос торчал.

– Будешь пить чай, Николас? – спросила я.

– Буду! – неожиданно согласился он. – Я мотался целый день по городу, искал деталь для механизма соловья и немного устал.

Я налила ему крепкого горячего чаю, положила в розетку миндаль в глазури и села рядом. Так и сидела бы всю жизнь.

– Машенька, – сказал Николас, допив чай, – а теперь подробно расскажи, что произошло и кто этот хам.

– Дуэль! – отозвался Томас из-под пледа. – Барон Томас фон Краузе не потерпит оскорбления!

– Дуэль позже, – холодно пообещал Николас. – Но раз вы так себя ведете, то, пожалуй, я начну с вас. Кто вы такой и что вам надо от фройляйн Марии. Начинайте!

– Ах, Клементина! – начал Томас. – Как она прекрасна! Какая у нее тонкая талия! – Он сомкнул пальцы в кольцо, и я кивнула, подтверждая, что да, талия очень тонкая. – Томас восторженно продолжил: – Пышная грудь выглядывает из корсажа двумя нежными полушариями. Лицо у моей душеньки белое, Клементина не жалеет пудры. Справа над верхней алой губкой чудесная мушка. А какой высокий у нее парик! Бархатное платье украшено жемчугами и атласными ленточками. А как она ходит! Плывет как лебедушка! Если повезет, можно разглядеть маленькую ножку в парчовой туфельке. Клементина благородна, образованна и умна. Она обучена музыке и литературе. Такая жена несомненно украсит старинный род фон Краузе.

– Довольно про Клементину! – оборвал его Николас. – Почему вы считаете, что заводной соловей принадлежит вам?

– Если вы будете меня перебивать, я ничего не расскажу, – надулся Томас.

– Николас, – примиряюще попросила я, – давай послушаем.

Николас погладил мою ладонь и кивнул, а Томас продолжил свой рассказ.