Текст книги "Древнегреческие праздники в Элладе и Северном Причерноморье"

Автор книги: Марина Скржинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Археологам пока не удалось найти каких-либо остатков святилища на Гипполаевом мысу. По-видимому, оно обрушилось в воду из-за интенсивного размывания прибрежной полосы[368]368
  Штительман Ф.М. Указ. соч. С. 257.


[Закрыть]. По той же причине сейчас нельзя разглядеть очертаний каменистого выступа, сходного с носом корабля, входящего в воды Днепро-Бугского лимана.

Геродот назвал святилище на Гипполаевом мысу словом 'ιρόν, которым историк определял не только храм, но и священный участок без здания храма (V, 119). Поэтому в переводах его передают либо как храм[369]369
  Доватур А.И., Каллистов Д.П., Шишова И.А. Указ. соч. С.255; Herodotus... 1971. Р. 255.


[Закрыть], либо как святилище[370]370
  Herodotus... 1971. Р.255.


[Закрыть]. Надо думать, что сначала, в VI в. до н. э., ольвиополиты оградили на мысу священный участок с алтарем. Возможно, там Анахарсис исполнил свой обет. В V в. до н. э. на мысу, скорее всего, стоял храм, и его имеет в виду Геродот. Возвышаясь на оконечности мыса, здание служило маяком для судов. В качестве аналогии можно напомнить храм Посейдона того же времени на мысе Сунион, южной оконечности Аттики. Там афиняне, выходя в открытое море, приносили жертвы владыке морей, а возвращаясь, благодарили его за благополучное завершение плавания. На храм Посейдона ориентировались корабли, державшие путь в афинский порт Пирей.

В пользу мнения, что на Гипполаевом мысу высилось здание храма, говорит ольвийское граффито V в. до н. э., в котором Мать богов названа владычицей Гилеи[371]371
  Русяева А.С. Указ. соч. 1982. С. 145.


[Закрыть]. Ведь владыками какого-нибудь места обычно назывались божества, имевшие храмы с принадлежавшими им землями. Напомним, что на находившемся под покровительством ольвиополитов острове Левка (о. Змеиный близ устья Дуная) стоял широко известный в древности храм Ахилла. Его греки называли владыкой острова, что нашло отражение в поэзии (Pind. Nem. IV, 49), в граффито на чернолаковом лекифе первой четверти V в. до н. э., найденном на Левке[372]372
  Яйленко В.П. Граффити Левки, Березани и Ольвии // ВДИ. 1980. № 2. С. 84-85.


[Закрыть]. и в надписях IV-II вв. до н. э. (IPE I2. 326, 672). Начиная с V в. до н. э., храм Ахилла, построенный из мраморовидного известняка, служил маяком для мореходов, следовавших вдоль западного побережья Понта[373]373
  Охотников С.Б., Островерхое А.С. Святилище Ахилла на острове Левке (Змеином). Киев, 1993. С. 106-108.


[Закрыть].

Итак, на наш взгляд, имеются, веские доводы в пользу предпочтения тех рукописей Геродота, в которых написано о храме Матери богов, а не Деметры. Историк назвал богиню одним словом Мать; такое же наименование богини читается на нескольких ольвийских граффити VI-V вв. до н. э. На Гипполаевом мысу ольвиополиты поклонялись богине, считая ее покровительницей всего живого на суше и на воде. К ней, как к Кабирам на Самофракии, обращались с просьбой защитить от опасностей во время морских путешествий. Главным доказательством подобной функции богини следует считать сообщение Геродота об обете Анахарсиса в случае благоприятного возвращения на родину справить праздник Кибелы так же, каким он видел его в Кизике. Этот город, подобно Ольвии, был милетской колонией. По всей вероятности, кизикенцы и ольвиополиты, заимствуя культ Кибелы из своей метрополии, особо выделяли ее функцию защитницы от опасностей на море.

Отправляясь на кораблях по рекам в Скифию или по морю в греческие города, ольвиополиты приходили на Гипполаев мыс просить Кибелу о счастливом плавании, а на обратном пути их и приезжих купцов встречал храм Матери богов, служивший маяком и знаком того, что рейс корабля близок к завершению. Из-за отсутствия письменных и материальных источников неизвестно, сколько времени просуществовал храм на Гипполаевом мысу после V в. до н. э.

Как показывают археологические находки, в Северном Причерноморье празднества Кибелы приобрели наибольшую популярность в эпоху эллинизма. В Пантикапее святилище Кибелы примыкало непосредственно к вершине Акрополя[374]374
  Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство. М.; Л., 1949. С. 160.


[Закрыть]. Вероятно, какие-то обряды во время мистерий проходили в расположенной под скалой пещере. Праздники Матери богов существовали и в небольших боспорских городах: посвящения богине в главном святилище Китея известны с рубежа V-IV вв. до н. э.[375]375
  Молев Е.А., Молева Н.В. Терракотовые статуэтки из Китейского святилища // Боспорские исследования. Вып. 3. Симферополь, 2003. С. 253.


[Закрыть]

В эллинистический период на праздниках Кибелы появляется ее возлюбленный Аттис, божество восточного происхождения. В связи с этим следует напомнить, что в конце IV в. до н. э. наследники Александра Македонского Птолемей и Лисимах провели в своих царствах религиозные реформы с целью объединения эллинских и местных верований. Исполнителем желаний этих правителей стал Тимофей, один из элевсинских жрецов (Tac. Hist. IV, 83). Для Птолемея он эллинизировал египетскую религию Исиды, а для Лисимаха ввел Аттиса в издавна привившийся во многих греческих полисах культ фригийской Матери богов[376]376
  Зелинский Ф.Ф. Указ. соч. С. 39-40.


[Закрыть]. Нововведение Тимофея вскоре распространилось из Малой Азии в Северное Причерноморье. Праздники с поклонением Аттису появились в Ольвии и на Боспоре уже в III в. до н. э., ибо к тому времени относятся древнейшие терракотовые статуэтки этого божества. Играющий на сиринге фригийский пастух обычно одет в восточный костюм с длинными штанами, а на голове у него характерная остроконечная фригийская шапка (рис. 37)[377]377
  Кобылина М.М. Изображения восточных божеств в Северном Причерноморье в первые века н. э. М., 1978. С. 14, 38; Русяева А.С. Земледельческие культы ... С. 108.


[Закрыть]. Сиринга стала характерным атрибутом Аттиса-пастуха, и, вероятно, ее мелодии сопровождали ту часть праздника Кибелы, когда появлялся возлюбленный богини.

Непосвященные в мистерии мало знали об Аттисе. Павсаний (VII, 17, 9-12) после посещения храма Кибелы и Аттиса в городе Диме на Пелопоннесе писал, что ничего не смог о нем узнать, «так как это считается священной тайной». Свою любознательность Павсаний удовлетворил, разыскав утраченную теперь элегию поэта Гермисианакта и услышав где-то народное предание об Аттисе. Записанные античным автором рассказы сильно отличаются один от другого. Это указывает на существование многих вариантов, и нам не известно, какой из них представляли на празднествах Кибелы в Северном Причерноморье.

В празднествах Кибелы принимали участие мужчины и женщины. Последние пели погребальные песни, когда изображали смерть Аттиса; возможно, их пение сопровождало также символическую смерть посвящаемых[378]378
  Герцман Е.В. Музыка Древней Греции и Рима. СПб., 1995. С. 64.


[Закрыть]. Некоторые женщины исполняли роль жриц, а другие шли в процессии к алтарю и доводили себя до исступления. Две надписи III в. до н. э. дают сведения о таких жрицах в Ольвии и в Пантикапее. Ольвиополит Сократид поставил статую своей жене, бывшей жрицей Кибелы, а в Пантикапее Гестиея, жрица Матери Фригийской, посвятила богине статую (IPE I2. 192; КБН. 21). Пантикапейская надпись того же времени свидетельствует, что во время праздников Кибелы наряду со жрицами ей служили и мужчины-жрецы (КБН. 23). На Боспоре мистерии Кибелы продолжали справлять и в римское время. Найденная близ Фанагории надпись содержала устав мистерий. К сожалению, текст сохранился с большими лакунами, поэтому с трудом поддается связному толкованию (КБН. 1005).

Мистические культы других божеств восточного происхождения начали проникать в Северное Причерноморье в эпоху эллинизма, но особенно они распространились в римский период, выходящий за рамки нашего исследования. Вероятно, на северных берегах Понта так же, как в Афинах, к первым немногочисленным поклонникам восточных мистических божеств первоначально относились с подозрением и насмешкой. В комедиях Аристофана устраивался суд над Сабазием и другими иноземными божествами, после чего их изгоняли из гражданской общины (Cic. De leg. II, 37). Демосфен в речи «О венке», чтобы унизить своего оппонента, оратора Эсхина, упомянул о его матери, жрице какого-то восточного культа, и о том, что сам оратор активно участвовал в обрядах посвящения и других ритуалах. В связи с этим Демосфен саркастически описал празднества приверженцев восточных богов Сабазия, Аттиса и других (Dem. XVIII, 259-260). Днем они появлялись на афинских улицах в венках из укропа или белого тополя, танцевали, держа в руках змей[379]379
  Феофраст в «Характерах» (гл. 16) называет такую змею пареем и отмечает ее заметную роль в культе Сабазия.


[Закрыть], и сопровождали свои шествия восклицаниями, прославляющими почитаемых богов. Ночью мисты принимали в свои ряды посвященных, производя обряды очищения, во время которых адепта раздевали догола и обтирали грязью и отрубями.

Праздники Сабазия справляли в Херсонесе и на Боспоре. Самое раннее свидетельство об этом обнаружено на хоре Херсонеса в святилище поселения Панское I. На чернолаковом килике рубежа IV-III вв. до н. э. прочерчена надпись ιερα Σαβαζιου[380]380
  Щеглов А.Н. К изучению культа Сабазия в Херсонесе: состояние изученности, источники, интерпретация, реконструкция // Херсонес Таврический. У истоков мировых религий. Севастополь, 2001. С. 55.


[Закрыть]. Надпись можно понять и как «(килик), посвященный Сабазию», и как «священный (килик) Сабазия»[381]381
  Ср. подобное посвящение Гермесу на килике IV в. до н. э. в кн.: Граффити античного Херсонеса. Киев, 1978. № 957.


[Закрыть]. Жители поселения в конце IV-III вв. до н. э. устраивали праздники Сабазия, образ которого слился с греческим Дионисом, приобретя восточные черты почитания этого бога. Вместе с Дионисом-Сабазием здесь поклонялись Деметре, и сельский праздник в их честь посвящался покровителям урожая пшеницы и винограда, главных сельскохозяйственных культур на хоре Херсонеса. Обоих богов роднило также и то, что в их культ, как уже говорилось, включались мистерии.

В эллинистический период праздники Диониса-Сабазия справляли и в других херсонесских сельских поселениях, а также в самом городе, о чем свидетельствуют находки мраморных скульптур и терракот с изображением этого бога[382]382
  Щеглов А.Н. Указ. соч. С. 56-57.


[Закрыть]. Подобные праздники проходили также на Боспоре. На это указывает терракотовая статуэтка III-II вв. до н. э. из Фанагории; она изображает Диониса – Сабазия и сделана из местной глины, что говорит о спросе боспорян на подобные изделия[383]383
  Ельницкий А.А. Из истории эллинских культов в Причерноморье // СА. 1945. № 8. С. 97; Кобылина М.М. Терракотовые статуэтки Пантикапея и Фанагории. М., 1961. С. 88.


[Закрыть]. Некоторые моменты мистерий Сабазия отразились в росписях боспорских склепов первых веков нашей эры[384]384
  АДЖ. С.412-416, 433-434, 438; Гайдукевич В.Ф. Указ соч. С. 470-474.


[Закрыть].

Итак, археологические находки убедительно свидетельствуют, что в античных городах Северного Причерноморья существовали разнообразные мистерии. Наибольшее количество памятников относится к мистериям Деметры, Коры, Кибелы и Самофракийских божеств. Жрецы и жрицы, возглавлявшие эти празднества, нередко сами участвовали в мистериях, проводившихся в Элладе, и могли на родине повторять священные ритуалы. В погребении такой жрицы найдена пелика с самым подробным изображением элевсинских таинств.

Таким образом, начиная с рубежа V-IV вв. до н. э., в течение многих столетий среди жителей Северного Причерноморья находились те, кто входил в круг живших во всех частях греческой ойкумены эллинов, приобщенных к самым знаменитым в античном мире мистериям. По свидетельству греческих и римских авторов, Элевсинские мистерии имели высокое нравственное влияние, и оно должно было ощущаться в севе-ропонтийских городах.

Во время Элевсинских мистерий уже в эллинистический период греки попытались разрушить барьеры между отдельными государствами и впервые осознали человечество как великое братство[385]385
  Нильссон М. Указ. соч. С. 80.


[Закрыть]. На некоторые мистерии впервые стали допускаться люди независимо от пола, происхождения и социального статуса. Им говорилось, что любой человек, ведущий праведную жизнь и почитающий бога, может надеяться на счастье в потустороннем мире. Все это подготавливало восприятие христианства, которое с IV в. н. э. стало завоевывать значительное количество адептов в Северном Причерноморье.

ГЛАВА VI. ДИОНИСИЙСКИЕ ПРАЗДНИКИ

Праздники в честь Диониса справлялись в каждом греческом городе. В веселых шествиях несли фаллос – символ плодородия, шли мужчины, ряженые сатирами, и женщины, представлявшие служительниц бога, называвшихся вакханками или менадами. Они держали в руках тирсы (жезлы с шишкой на конце), увитые плющом, священным растением Диониса, и славили бога восклицаниями «Вакх» и «Эвое».

В Афинах Диониса называли Мельпоменом, то есть ведущим хороводы (Paus. I, 2, 5), подразумевая его дружбу с музами, и исполнение драматических представлений на дионисийских празднествах в театрах, которые первоначально строились для церемоний в честь бога. По словам Павсания (Х, 4, 1), никакое греческое поселение не могло считаться городом, если в нем не было театра. И, действительно, археологи находят руины античных театров не только в Элладе, но и во всех частях ойкумены, где жили греки.

Дионис или Вакх был богом плодоносящих сил земли, в первую очередь виноградарства и виноделия. Он олицетворял производительные силы природы в их наиболее буйном и безудержно-стихийном виде[386]386
  Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957. С. 157.


[Закрыть]. Греки почитали Диониса в разных ипостасях, давая богу разнообразные эпиклезы, в числе которых были Элевтер, Иатромантис и Лиэй; в них отразилось представление о том, что Дионис и вино, его божественный напиток, освобождают людей от мирских забот и во время праздника дают возможность не соблюдать стеснительные правила повседневной жизни.

Поклонники бога достигали «дионисийского безумства»; оно вызывалось питьем вина, зажигательной музыкой и криками, прославлявшими Диониса. Хоры исполняли в честь бога дифирамбы, танцуя вокруг алтаря. Поэт Архилох писал: «Я знаю, как вести дифирамб, прекрасную песнь богу Дионису, когда мой разум оглушен вином» (Athen. XIV, 628a-b). В хрестоматии Прокла (гл. 14) дано такое описание дифирамба: «Дифирамб стремителен, проявляет исступленность посредством танца, создает состояние, подобающее богу, воздействует ритмами и используемыми более грубыми словами». Многие участники Дионисий, надевая маски и костюмы спутников бога сатиров и менад, перевоплощались в этих персонажей и вели себя так раскованно и безумно, как об этом рассказывалось во многих дионисийских мифах. На некоторых праздниках красивый мужчина изображал Диониса, и казалось, что сам бог присутствует среди людей.

Выдающийся вазописец Эпиктет в конце VI в. до н. э. нарисовал сцену праздника с участием Диониса на краснофигурном канфаре, который привезли на остров Левка, наверное, для использования при исполнении священных ритуалов. На уцелевшем фрагменте сосуда Дионис изображен с двумя канфарами в руках. Именно эти кубки и ритоны (а других форм винных сосудов существовало множество) обычно рисовали в руках бога и брали для возлияний на его алтарях. Венки из плюща, священного растения Диониса, украшают головы участников праздника, сопровождавшегося мелодией аулоса. Изображение самого инструмента не сохранилось, но за спиной музыканта висит футляр для аулоса, а на голове у него надета форбея, указывающая, что авлет играет под открытым небом (рис. 38)[387]387
  Об аулосе и форбее смотри в разделе о музыке на праздниках.


[Закрыть].

Афинские праздники Диониса

Античная литература и изобразительное искусство лучше всего освещают торжества в честь Диониса в Аттике; многие их черты были характерны для всех эллинов. Описания афинских Дионисий могут дать некоторое представление и о проведении соответствующих празднеств в северном Причерноморье.

Афиняне отмечали четыре ежегодных праздника, следовавших один за другим в течение четырех месяцев – Посидониона, Ленейона, Антестериона и Элафобелиона[388]388
  Латышев В.В. Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические древности. СПб., 1997. С. 136-140; Parke H.W. Festivals of the Athenians. London, 1986. P. 100-102.


[Закрыть]. Серия дионисийских торжеств начиналась с Сельских Дионисий в Посидонионе (декабрь-январь). Первоначально их справляли больше в деревнях, чем в городе. Праздник знаменовал окончание сбора винограда, и тогда в разгульных пирушках и процессиях веселились мужчины, женщины и даже рабы. Среди них ходили ряженые, представлявшие спутников Диониса, они одевались в шкуры, а лица мазали винными дрожжами или закрывали маской. Участники праздничных шествий держали сосуды с вином, виноградные лозы и гирлянды смокв, вели жертвенных козлов, священных животных Диониса, и непременно несли большой фаллос – изображение напряженного мужского члена, символизировавшего производящие силы природы. Шествие сопровождалось пением фаллических песен и завершалось жертвоприношением на алтаре бога. Затем все расходились на пирушки, а также устраивали традиционные игры. Одна из них состояла в том, чтобы устоять на одной ноге на намазанном маслом надутом мехе для вина (Pollux. IX, 21). Неловкие движения, прыжки и падения участников игры вызывали смех; победитель получал в награду мех, полный вина. Во время Сельских Дионисий импровизировались сцены на сюжеты мифов о Дионисе. В некоторых областях Аттики давали драматические представления, а в театре Пирея шли пьесы, ранее исполнявшиеся на Великих Дионисиях.

В следующем месяце Гамелионе отмечали Ленеи около святилища, называвшегося Ленейон, и сам бог Дионис имел эпиклезу Леней (Diod. Sic. III, 63). В научной литературе широко распространено мнение, что наименование праздника произошло от слова ληνος – чан, в котором выжимали вино[389]389
  Тренчини-Вальдапфель И. Мифология. М., 1959. С. 257; Roscher W.H. Ausfürliches Lexicon der Griechischen und Römischen Mythologie. Leipzig, 1886-1890. S. 1070.


[Закрыть]. Но, может быть, праздник связан не с производством вина, а с тем, что уже готовое вино посвящалось Дионису, и служительницы бога пили его для возбуждения экстаза; наименование же праздника произошло от слова ληναι – менады[390]390
  Frieckenhaus A. Lenäenvasen. Zweiundsiebzigst Programm zum Winckelmannsfeste. Berlin, 1912. S.28-29; Deubner L. Attische Feste. Berlin, 1932. S. 123-124.


[Закрыть].

Участники вакхической процессии ехали на телегах и пели бранные песни, потом хоры исполняли дифирамбы в честь Диониса. Ленейские торжества, начинавшиеся 12-го Гамелиона, длились несколько дней. Некоторые ритуалы совершались только женщинами и проходили ночью. Возлияния Дионису и танцы вакханок на Ленеях изображены на нескольких аттических стамносах, сосудах, специально изготовленных для подобных церемоний (рис. 39)[391]391
  Parke H.W. Op. cit. P. 105.


[Закрыть].

В V в. до н. э. на Ленеях начали разыгрывать трагедии, а затем к ним присоединились комедии. На этом древнем празднике, известном во многих ионийских городах, запрещалось присутствовать не только иностранцам, но даже метекам. Аристофан в комедии «Ахарняне», впервые исполненной на Ленеях в 425 г. до н. э., заявляет, что среди зрителей нет иностранцев, которые могут услышать его критику военной политики Афин, уже шестой год ведущих разорительную Пелопоннесскую войну.

Название третьего праздника Антестерии совпадало с наименованием месяца. В Элладе в Антестерионе природа пробуждается после зимы, зацветают весенние цветы, от чего произошло название месяца (άνθος – цветок); тогда приготовленное осенью вино заканчивало брожение, и его начинали пить.

Праздничное шествие сопровождалось музыкой, к алтарю вели жертвенных животных, юноши несли необходимые для жертвоприношений принадлежности, девушки шли с корзинами, наполненными цветами и плодами. Среди них находился сам Дионис, представленный либо статуей, либо человеком в маске. Бог ехал на деревянном корабле, поставленном на колеса. Это напоминало миф о том, что бог прибыл в Элладу из-за моря и научил греков виноградарству. Как выглядело такое аттическое праздничное судно, известно по рисункам на чернофигурных аттических вазах[392]392
  История греческой литературы. М.-Л., 1946. С.279-280. Рис. 17.; Parke H.W. Ор.cit. fig. 48; Boardman J. ABF. № 247.


[Закрыть]. Дионис на деревянном корабле появлялся на праздниках и в других греческих городах, например, в Смирне и в Александрии[393]393
  Parke H.W. Op. cit. P. 109.


[Закрыть]. Афиней (V, 198 c) подробно описал, как в 274 г. до н. э. Птолемей Филадельф устроил роскошную дионисийскую процессию в Александрии Египетской. Там в сопровождении жрецов и актеров двигалась повозка со статуей Диониса, совершающего возлияние из золотого кубка.

Антестерии, знаменовавшие приход весны, стали прообразом более поздних карнавалов, проходивших примерно в то же время. Возможно, и само название карнавала происходит от латинского carrus navalis – корабль-повозка Диониса. Каждый из трех дней Антестерий имел свое название: Питойгии, Хои и Хитры.

В первый день открывали сосуды, в которых бродило вино, и пробовали, как оно удалось. Хозяин дома приносил жертву Дионису, кубки с вином украшали весенними цветами, и все домочадцы, включая рабов, весело отмечали праздник. Особое внимание уделяли детям; им дарили игрушки, купленные на открывавшемся в этот день в Афинах рынке игрушек. Наряду с этим рынком устраивались ярмарки продажи вина и сосудов для него. В первый день Антестерий нанимали на год сельскохозяйственных рабочих, вносили плату учителям и риторам, заключали разнообразные договоры сроком на год.

Во второй день все старались пить вино из новых кружек, приобретенных накануне на ярмарке. По городу ходили толпы ряженых сатирами и менадами; многие принимали участие в распространенном особенно в этот день состязании – кто скорее осушит свой кубок вина. Победитель получал венок и мех вина. Вечером начинались застолья. Хозяин дома давал венки, душистые масла для умащения и десерт, гости приносили в корзинках (их часто изображали на вазах) еду, вино и кубок для питья, поэтому пирующие ели разнообразные яства и пробовали разные вина нового урожая.

12-го Антестериона совершались мистерии Диониса, заканчивавшиеся его браком с супругой одного из афинских архонтов. Таинственные церемонии проходили сначала у южного склона Акрополя в древнейшем храме Диониса, открывавшемся раз в году именно в этот день. Ведущая роль принадлежала царице, которую изображала жена архонта, называемого басилевсом (царем). В его обязанности входили в основном сакральные функции: руководство мистериями, различными агонами, организацией праздника Леней и т. п. Басилисса должна была быть чистокровной афинянкой и состоять с архонтом-басилевсом в первом браке. Ей в помощь избирались 14 пожилых женщин, происходивших также из уважаемых афинских родов. Вместе с этими женщинами, давшими клятву не разглашать поверенные им тайны, царица «совершала завещанные предками священные таинства от имени государства и во имя богов, многочисленные священные и сокровенные обряды» (Dem. LIX, 72). Затем свита из ряженых сатирами и менадами сопровождала царицу в находившийся вблизи пританея Буколейон. Туда женщины вводили царицу и оставляли ее одну для таинственного брака с Дионисом (Aristot. Athen. Pol. 3), его роль, вероятно, играл архонт-басилевс. Так происходило соединение божества с представительницей Афинского государства, и этот древний акт считался важным для благосостояния всех жителей Аттики, потому что Дионис покровительствовал не только виноградарству, но и всему живому на земле. Недаром во время Антестерий справляли детские праздники.

Заключительный день посвящался хтонической ипостаси Диониса, и тогда вспоминали умерших. Все храмы закрывались, а дома в хитрах, особых горшках, давших название этому дню, варили для покойных панспермию, кушанье из всевозможных злаков. Считалось, что тени умерших приходят в этот день, чтобы отведать специально приготовленную для них еду, которую не разрешалось есть живым.

Четвертый самый пышный праздник Великие или Городские Дионисии справляли в Элафоболионе[394]394
  Кроме подробного описания этого празднества в упомянутой выше книге Х. Парке см. также статью: Маринович Л.П. Гражданин на празднике Великих Дионисий и полисная идеология // Человек и общество в античном мире. М., 1998. С. 295-362.


[Закрыть]. Они с середины VI в. до н. э. наряду с Панафинеями стали главными афинскими праздниками, и слава об их великолепии разносилась по всей греческой ойкумене. В V в. до н. э. в храме Диониса близ театра афиняне поместили драгоценную статую бога, украшенную золотом и слоновой костью; ее автор Алкамен был учеником Фидия, исполнившего в той же хрисэлефантинной технике знаменитую статую Афины в Парфеноне (Paus. I, 20, 3).

Великие Дионисиии начинались в день появления на небе первой четверти молодой луны и длились 6 дней. В это время возобновлялась навигация, и на праздник могли прибыть эллины из разных городов, в том числе из Северного Причерноморья. Во второй половине V в. до н. э., когда существовал Афинский морской союз, его члены обязались доставлять свои взносы к этому сроку.

Главный ритуал первого дня Великих Дионисий составляла торжественная процессия, во главе которой двигалась древняя деревянная статуя Диониса, взятая из храма на священном участке бога близ театра. Участники шествия несли изображение фаллоса, подносы с приношениями, меха с вином и особо выпеченные хлебы (Pollux. 75; Athen. III, 111b). Вместе с ними шли также красивые девушки, державшие на голове корзины, полные цветов и плодов. Колонну возглавляли жрецы, далее следовали должностные лица, потом мальчики в сопровождении своих наставников, граждане и метеки, в конце представители афинских колоний и союзников; в V в. до н. э. среди последних находились граждане из городов Северного Причерноморья. Для участия в процессии все старались нарядиться в дорогие и красивые одежды. Метеки облачались в красные одеяния, граждане – в разноцветные. Демосфен в речи «Против Мидия» (XXI, 22) рассказал, как он заказал «золотой венок и гиматий, украшенный золотом, чтобы в этой одежде принять участие в торжественной процессии Дионисий».

Шествие останавливалось у алтарей и обходило их хороводами, воздавая почести разным богам. Среди прочих особенно выделяли алтарь 12 богов на агоре (Xen. Hipp. III, 2), но, конечно, в тот день главным был алтарь Диониса. Около него заканчивалась процессия, там закалывали множество быков, и участники праздника получали по большому куску мяса. О количестве жертвенных животных можно узнать из надписи, сообщающей, что в 334 г. до н. э. на праздник Диониса доставили 240 быков (IG II2. 1496). Вечером и ночью празднование продолжалось при свете факелов. Все танцевали и пели под аккомпанемент аулосов и тимпанов, а во многих домах устраивались пирушки.

Во второй и третий дни состязались сначала хоры мальчиков, затем хоры взрослых мужчин, исполнявших дифирамбы Дионису. Каждая из 10 афинских фил выставляла свой хор, иногда числом до 50 человек[395]395
  Герцман Е.В. Музыка Древней Греции и Рима. СПб., 1995. С.74.


[Закрыть]. Победители получали в награду треножник, которым гордилась вся фила. Его посвящали в храм богу или устанавливали на улице Треножников, начинавшейся у входа на священный участок Диониса Элевтерия на склоне Акрополя близ театра. До сих пор в Афинах стоит миниатюрный круглый храм с коринфскими колоннами, служивший постаментом для бронзового треножника, полученного на хоровом состязании мальчиков в IV в. до н. э. Памятник соорудил хорег Лисикрат, оплативший хор, его учителя и авлета аккомпаниатора. Это ясно из надписи на архитраве храма: «Лисикрат из Киккины, сын Лиситеида, был хорегом, фила Акамантида одержала победу по хорам мальчиков; Теон играл на аулосе, Лисиад, афинянин, обучал хор; Эвенет был архонтом» (IG II2. 3042). Имя архонта позволяет определить точную дату праздника – 330 г. до н. э. Рельеф, украшающий верхний фриз, представляет сцены мифа о Дионисе и морских разбойниках, напоминая, что хор выступал на Дионисиях. Памятник Лисикрата оказался единственным уцелевшим из множества подобных, стоявших вдоль всей улицы Треножников. Среди них, по словам Павсания (I, 20, 1), многие обладали выдающейся художественной ценностью.

Великолепие Великих Дионисий в V-IV вв. до н. э. обеспечивалось частными лицами; богатые афиняне брали на себя обязанность (литургию) оплатить хор или постановку пьес. Последняя стоила особо больших денег, так как кроме трат на обучение и одежду певцов, требовалось еще оплатить учителей для актеров, нарядить артистов в роскошные костюмы, изготовить декорации и др.

Три заключительных дня Дионисий проходили в театре и посвящались в основном драматическим состязаниям, славившимся во всей греческой ойкумене. О них будет рассказано в следующей главе. В первый день из храма приносили и устанавливали в театре статую Диониса Элевтерия. Зрителей подвергали ритуалу очищения, окропляя их кровью жертвенных поросят так же, как перед открытием Народного собрания. В V-IV вв. до н. э. прежде, чем начать драматический агон, исполнялось несколько торжественных церемоний, имевших большое воспитательное значение, и «возбуждавших желание приносить пользу государству» (Dem. XVIII, 120).

Сначала 10 стратегов, высших должностных лиц государства, совершали возлияние Дионису. Затем на орхестру выходили сыновья граждан, отдавших жизнь за отечество в промежуток времени после предыдущих Великих Дионисий. Глашатай возвещал, что государство берет на себя содержание сирот до их совершеннолетия, а затем совершеннолетние юноши-сироты появлялись на орхестре в полном вооружении гоплитов, сделанном за общественный счет (Aeschyn. III, 153-155).

В годы существования Афинского морского союза на орхестру выносили множество монет и слитков, полученных от союзников в качестве обязательных взносов (Isocr. VIII, 82) и в их числе деньги из Ольвии, Нимфея и других городов Северного Причерноморья (МИС. 1). Наконец, последняя церемония состояла из всякого рода торжественных объявлений. Глашатай читал постановления о награждении золотыми венками соотечественников и иностранцев за их особые услуги Афинам. Здесь иногда звучали имена граждан из государств на северном побережье Понта. В 288 г. до н. э. в театре огласили постановление о награждении золотым венком и постановке двух статуй боспорского царя Спартока Третьего (МИС. 4). Это считалось особенно почетным актом, потому что в театре сообщали только о наградах от имени всего афинского народа, а в прочих случаях относительно венчания золотым венком объявляли на других менее престижных собраниях (Dem. XVIII, 120).

Сведения о награждении Спартока и о членстве в Афинском морском союзе Ольвии, Нимфея и, возможно, еще нескольких городов Северного Причерноморья дают надежное свидетельство о том, что официальные лица из этих полисов участвовали в афинской дионисийской процессии и присутствовали в качестве гостей на театральных представлениях.