Текст книги "Выйти замуж за злодея (СИ)"
Автор книги: Марина Ефиминюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 3
Немыслимое причинение добра
«Ты все еще хочешь замуж?» Соверен Гард
«Спасите бедную невесту от мамы!» Лаэрли Астор
При жизни мой дед любил говаривать, что половина успеха в сражении – это внезапность, поэтому к мадам Салазар я нагрянула в то время, когда нормальные люди отпаивались утренним кофе, боролись с сонливостью или похмельем и лениво просматривали новостные колонки в газетах. Я поднялась на крыльцо и категорично застучала медным молоточком. Через некоторое время мне открыли. Из помпезного холла на меня смотрела горничная.
– Доброе утро, – улыбнулась я.
– Госпожа начинает прием с одиннадцати, – объявила служанка и без дальнейших обсуждений попыталась захлопнуть дверь у меня перед носом. Я подставила ногу. Честно говоря, так прищемило, что стало больно, будто мало мне вчерашней травмы.
– Уверена, что госпожа меня всенепременно ждет, – объявила я и, оттеснив испуганную горничную, буквально вломилась в холл. – Я буду в гостиной.
– Я вызову стражей! – пригрозила горничная, неожиданно внушительной грудью защищая проход в гостиную.
– Отлично! Вызовите, пожалуйста, – согласилась я. – Будьте добры. Нам есть о чем с ними поговорить.
– Мадам сейчас спустится, – немедленно пошла на попятную служанка.
Сваха появилась при полном параде, напомаженная и причесанная, через сорок минут. Я специально засекла время на старинных напольных часах, стоящих в углу.
– Госпожа Астор, вы рано, – вместо приветствия произнесла она, грациозно опускаясь в кресло.
– Перед работой забежала, – с иронией отозвалась я.
– И что вас привело?
– Совсем не догадываетесь?
Некоторое время мы многозначительно молчали и буравили друг друга пристальными взглядами.
– Вы сами сказали, что возраст замужеству не помеха! – сдалась она первой.
– И не отказываюсь от слов. Я не имею ничего против седин, лысин и – боже мой! – даже слуховой трубки. Но! Не все же разом!
– Ах, – всплеснула руками сваха, – так вы волнуетесь, что он не переживет первую брачную ночь?
– Откровенно сказать, с такой семьей, как у Никласа Фолла, я волнуюсь, что сама не доживу до первой брачной ночи. Если мне повезет войти в храм для обряда венчания, то вряд ли я оттуда выйду. Можно свадебное платье не заказывать, сразу облачаться в саван.
– Ну, вы немножко преувеличиваете… – кашлянула она, стараясь не встречаться со мной глазами. – Зачем же сгущать краски? И потом, уважаемая нимфа, полагаете, только вы появились на ярмарке невест, как женихи полетели неуправляемыми косяками?
– Не знаю, как насчет косяков, но что-то пока я ни одного вменяемого жениха не вижу.
– Пф! – насмешливо фыркнула сваха и манерно сложила ногу на ногу. – Вы тоже, мягко говоря, девушка не первой свежести, без приданого и без особенных талантов.
– Вы правы, таланта для игры на клавесине мне, может, и не достает, но я не настолько глупа, что бы продолжать платить за товар с гнильцой, – отрезала я.
– Что, простите? С гнильцой? – поперхнулась мадам. – Никлас Фолл, может, и не молод, но является достойнейшим господином! А я его уже сорок лет знаю! И ко всем своим женам, между прочим, он относился с большим пиететом.
– Только почему-то ни одна не выжила, – со смешком напомнила я. – Давайте, госпожа сваха, разойдемся без скандалов. Вы удержите неустойку, а я заберу остаток залога и спокойно уйду. Идет?
– Хотите забрать залог? – вдруг заерзала она в кресле, что-то напряженно обдумывая, и вдруг широко улыбнулась:
– Послушайте, Лаэрли, зачем же рубить с плеча?
От внезапной перемены настроения я несколько ошалела. Если бы не пришлось оплачивать испорченное платье, то сбежала бы из дурдома Салазар мелькая пятками, наплевав на деньги.
– Знаете, на острове Анадари есть поговорка: «первый блин всегда комом», – заговорила сваха.
– Нет такой поговорки, – уверенно покачала я головой.
– Ну, может, на острове Клермон, – закатила она глаза. – Речь не о том. Пусть первый блин всегда комом, мы не обязаны им давиться, правда?
– Простите, госпожа сваха, но у вас такие образные метафоры, что я начинаю терять нить разговора…
– В общем, есть превосходный мужчина! Просто ягодка, первый сорт! – Она решительно поднялась с кресла. Сейчас принесу.
– Он здесь? – обалдела я.
Может, она решила пожертвовать собственным мужчиной? Бедняга спокойно похрапывает на втором этаже в общей спальне с белыми занавесками и не подозревает, что его решили передать незнакомой нимфе, не переносящей мясо, не умеющей петь и совершенно ничего не смыслящей в семейной жизни. И спит он, значит, а сваха – хоп! – перевалила «ягодку» через плечо и потащила женить. Злодейка!
– Что вы, не здесь, конечно, – развела она руками, мол, где тут спрятать высококлассного жениха, одни диваны да портьеры. – В архиве.
В воображении горячий полуголый самец, раскинутый на подушках, оказался связанным, с кляпом во рту и спрятанным в дальнем углу архива за бумажными коробками. «Первосортная ягодка» мычит, дергается и пытается освободиться, искренне желая свободы, а не семейной жизни, а мадам Салазар за шкирку решительно тащит его по паркету знакомить с будущей владелицей – ой! – женой.
– Вы нас познакомите? – осторожно уточнила я.
– Конечно. – На накрашенных губах скользнула прозрачная улыбка. – Сейчас принесу.
– Жениха? – жалобно промычала я.
– Анкету и гравированную карточку, – подсказала она.
Уф! У меня чуть нервный припадок не случился. Впору пить успокоительные травки от живого воображения.
Вскоре она вернулась с голубой папкой в руках. Пристроившись в кресле, театральным жестом развязала белые ленты и протянула мне. Я с любопытством посмотрела на крупную цветную гравюру с изображением симпатичного мужчины по виду чуть старше тридцати лет. Ни лысин, ни седин, ни даже родинок на ухоженном лице не наблюдалось. Хотя совершенно не стоило исключать, что он пользовался косметической магией или же мастер ловко подкрасил картинку, убрав на изображении несовершенства кожи, а заодно и пару десятков лет.
Я недоверчиво покосилась на сваху в кресле. С триумфальной улыбкой она помахала рукой, мол, читайте, госпожа Астор, приходите в трепет.
– Как видите, такого мужа и к родителям не стыдно привести, – сказала она.
Учитывая, что в графе с особыми требованиями к будущей супруге было написано «сирота», заявление свахи прозвучало неуместно. Мягко говоря.
– Хорошо. – Я закрыла личное дело. – В чем подвох? Это чужая карточка?
– Чтобы вы знали, госпожа Астор, я никогда не мошенничаю, – оскорбилась мадам Салазар.
– Да, вы просто мило обманываете, – фыркнула я. – Он был женат? Имеет десятерых детей? Хромает, курит табак, страдает бытовым пьянством?
– Ничего подобного! – уверила меня сваха. – Никаких детей, бывших жен, дурных привычек и физической неполноценности. Превосходный холостой мужчина тридцати четырех лет с замечательной карьерой. Правда, кое-что, должна вам признаться, есть…
– Он не хочет приемного ребенка? – немедленно догадалась я.
– Он примет любого ребенка… – сваха замялась, – если согласится его мама.
– Мама? – по-глупому хлопнула я глазами.
– Да, у него есть мама, – загробным голосом подтвердила она. – Очень энергичная женщина.
– Только мама, но никаких скрытых дефектов?
– Могу поклясться на святом писании, – уверила сваха. И на что только человек не пойдет, чтобы не возвращать деньги, которые уже мысленно потратил. Или не мысленно.
– Не надо ритуальных жертв, – вздохнула я. – Просто договоритесь о встрече.
Не понимаю, почему в тот момент меня совершенно не напрягло наличие энергичной родительницы в жизни первосортной ягодки Ашера Богарта. В свою защиту могу сказать, что мне определенно не хватало жизненного опыта, особенно в отношении мужчин и их матерей.
В сегодняшних показах, проходивших в доме мод, я не участвовала, но меня ждали долгие изнуряющие подгонки и примерки нарядов для весеннего каталога. Минуя общую комнату для переодеваний, я тут же отравилась в пошивочную мастерскую, где Мика колдовала над очередным «шедевром» Арлис, чтобы в него втиснулась нормальная девушка, а не швабра.
Мастерская представляла собой большой светлый зал со швейными машинками и безголовыми портняжными манекенами. На стенах висели лопоухие лекала из твердого картона. В углу лежали рулоны разноцветных тканей. Мне повезло, что белошвейки помогали манекенщицам, и Мика в гордом одиночестве корпела над какой-то тряпкой, вручную иголочкой подшивая подол.
– Ты сегодня поздно, – подняла она взгляд от шитья.
– Кое-что с утра надо было сделать, – быстро произнесла я и приложила палец к губам, мол, помолчим.
В доме мод даже стены имели глаза и уши, поэтому общаться с белошвейкой пришлось с помощью красноречивой пантомимы. Не реагируя на удивленно приподнятые брови подруги, которую без спроса обрекла на пособничество, я сначала проверила пустой коридор, прикрыла плотно дверь, а уже потом вытащила из сумки на швейный стол изуродованное серебристое платье. Ужас на лице Мики лучше любых слов подтвердил, что мне каюк. Вернее, моему месячному жалованию.
– Как? – шепотом спросила она, поднимая платье и проверяя длинный расползшийся надрыв с торчащими нитками.
– Имеющий ноги и каблуки на этих ногах всегда найдет проблему на ровном месте. Особенно на плохой брусчатке, – скорбным голосом объявила я.
– Ничего не поняла, – хлопнула глазами Мика.
– Ты сможешь починить? – указала я на дыру.
– Только если распороть и выкроить подол заново, – вздохнула белошвейка и немедленно добавила:
– Арлис нас убьет.
– А должна? – раздался из дверей голос хозяйки дома мод. Не зря говорят, что не поминай беса, чтобы не накликать!
Платье выпало у Мики из рук и красиво накрыло швейный стол вместе с машинкой. Сама белошвейка стала нехорошего землистого цвета, словно заранее собралась помирать. Подозреваю, что у меня лицо было не лучше.
Арлис легкой птичкой впорхнула в мастерскую. Обутая в ботиночки на плоской подошве, она была и ростом меньше, и двигалась тише. Иначе стук каблуков предупредил бы нас о приближающейся опасности. Оставалось импровизировать, но лицедейка из меня была еще хуже, чем певица.
– Я как раз хотела забрать для показа серебристое платье, – объявила она. – Милочка, ты очень вовремя его вернула!
Она схватила серебристую тряпку, которой теперь можно было разве что помыть пол. Ну, или повесить на ней одну неуклюжую нимфу… У меня перед глазами пронеслась вся жизнь и проклятущая лестница «девичьего позора», а заодно проскользнула трезвая мыслишка, что надо бы свалить порчу платья на Гарда.
Между тем Арлис дернула наряд и случайно зацепилась нежной тканью за швейную машинку. Раздался подозрительный хруст. Мы втроем оцепенели.
– Он порвался? – произнесла испуганно хозяйка. – Шедевр швейной мысли?!
Вот уж не знаю, кому в голову пришла столь шедевральное идея сотворить платье, от которого у мужиков случался вывих челюсти, а у дам – приступы завистливого удушья. В общем, не одежда, а оружие массового поражения, как смертоносные боевые заклятья. Даже на магию тратиться не надо. Нарядил нимфу в серебряную тряпочку и пустил гулять по городу, что называется, уничтожать врагов в тылу.
– Надо проверить. Может все не так плохо, – немедленно подскочила Мика и с энтузиазмом принялась освобождать ткань. Но мы-то знали, что шедевр трещал в предсмертных судорогах.
После «нападения» Арлис разрыв оказался длиннее и ушел вбок. Платье точно не подлежало восстановлению.
– Какая потеря, – вздохнула она и как ни в чем не бывало швырнула наряд в корзину с обрезками. – Как прошла твоя деловая встреча, милочка?
– Неплохо, – все еще не веря в столь простое избавление от неприятностей, промямлила я.
– Эмблему все увидели? – резанула меня строгим взглядом хозяйка.
– Даже не сомневайтесь. Рассмотрели во всех подробностях, – соврала я, вспомнив плотоядный, не оставляющий простора для фантазии взгляд, каким Соверен таращился на то, что платье открывало.
– Превосходно. – Она направилась к дверям, но по обыкновению развернулась на пороге, не давая нам перевести дух:
– Сделай с ним что-нибудь.
– Я? – испугалась Мика.
– Вряд ли Лаэрли знает, с какой стороны шьют иголкой, – надменно вымолвила Арлис.
Она назвала меня по имени?! Какой ужас!
– Отрежь его и преврати в блузку, – велела хозяйка и вышла за дверь. От облегчения мы с белошвейкой едва не осели на пол.
Я уж думала, что после встречи с Гардом меня навсегда покинула удача лесного народа, а она просто притаилась, пока злодей крутился рядом. Следовало раньше послать его в… чудесный лес искать нимфу посговорчивее! И ведь только я начала подозревать, что где-то в глубине злодейской души он неплохой человек, а что надменен – так все не без греха и недостатка воспитания, но подлец возьми и выдай гадость про дешевку. Умеет же мужик испортить хорошее впечатление!
Вечером меня ждало послание от мадам Салазар. Она писала, что Ашер Богарт пришел в восторг от возможности познакомиться со свеженькой нимфой и попросил о свидании уже завтрашним днем. Признаться, я надеялась, что сваха договорится о встрече в собственной помпезной гостиной, где чинно нас представит, но жених оказался эстетом. Он пожелал всенепременно посетить выставку колдовских манускриптов в музее древностей Тегу, а чтобы мы не потерялись, пообещал держать в руках красную розу.
– Хорошо, не трость с набалдашником, – вздохнула я, моментально вспоминая старика Фолла. – Я бы точно напряглась.
– А выставка тебя не настораживает? – фыркнула Рута, которая после первой неудачи к затее с новым свиданием отнеслась с большим подозрением. – Может, он зануда.
– Лучше зануда, чем отец шести отравителей, – убежденно заявила я.
– Тут я как твоя лучшая подруга должна тебя спросить, – осторожно начала она. – Ты уверена?
– Что стоит идти на свидание? – вздохнула я.
– Что не хочешь, чтобы я погадала на кофе, как все пройдет?
– Воздержусь, – чопорно отказалась я от магического сервиса и спряталась в ванной комнате, пока Руте не пришла в голову идея не только прочитать судьбу на кофе, но еще и какой-нибудь ритуальный шаманский танец провести.
Я до сих пор без жалости не могла вспоминать, как она в прошлом году собиралась на встречу с помощником повара из ресторации на площади Гард. К слову, очень милым парнем. Рута решила всенепременно провести светлый ритуал на призыв любви, ведь выйти замуж за повара для девушки, не умеющей готовить, было спасением от существования на сандвичах. Весь вечер она окуривала свою крошечную спальню веником из полевых трав, купленных в лавке по три монеты за пучок. Сколько я ее не уговаривала, проветрить комнату она отказалась, заявив, что обязана пропитаться магическими ароматами любовной магии. Почему-то ее не смутило забористое зловоние этой самой магии.
За ночь самопальная шаманка так угорела, что наутро не смогла поднять голову от подушки из-за жесточайшей мигрени. Встречу пришлось отменить, а парень через три месяца счастливо женился на дочери мясника, которой хватило ума не отравиться накануне свидания. По этому поводу Рута рыдала целую неделю. Знаете, когда страдает цветочная фея, то в соседских садах гибнут растения. Это не преувеличение. Соседям по улице повезло, что горе случилось зимой, а моя подруга обладала весьма скромным даром. Единственное, что издохло – кактус у нас на подоконнике, переживший даже переезд с острова Анадари.
Когда я вышла из ванной, то обнаружила, что Рута что-то подкладывает мне в ридикюль.
– Что делаешь? – скрестила я руки на груди, почти уверенная, что подруга подсунула какой-нибудь амулет для любовного притяжения, который будет испускать такой запах, что сумку останется только выкинуть.
– Ты меня напугала! – вздрогнула она и выронила из рук томик в светлой кожаной обложке с коваными уголками. Книжка шлепнулась на пол и раскрылась, продемонстрировав гравюру натянутого на деревянный грибок носка.
– Зачем ты подкладываешь мне... – Я нагнулась за книгой и проверила название, тонким четким шрифтом выдавленное на обложке. – «Домоводство»?! Полагаешь, если он узнает, что я знакома с теорией штопанья носков, то проникнется симпатией?
– Наивная анадарская нимфа! – фыркнула подруга, отбирая у меня книгу. – Он же тебя на выставку манускриптов пригласил. Пусть знает, что ты тоже культурная и умеешь читать!
– Даже не пойму, – кашлянула я, – мне сейчас следует обидеться или пропустить мимо ушей?
– Ценить заботу! – напыщенно фыркнула подруга.
Но между тем «Домоводство» все равно самым непостижимым образом оказалось в ридикюле. Ранним утром впопыхах я не обратила внимания, что сумка потяжелела, домчалась до омнибуса и обнаружила лишний багаж, когда полезла за мелочью на проезд. Рута ловко повернулась затылком, поэтому гневный взгляд отскочил от подруги, как от глухой стены. В итоге книга поехала со мной сначала в дом мод, а потом и в музей древностей. На смотрины я сбежала с примерки, соврав, будто меня срочно вызывали в Шейросскую низину к племяннице. Никому не пришло в голову наряжать нимфу, обязанную выглядеть мило и естественно, в какую-нибудь эксклюзивно-развратную тряпку на встречу со старой мымрой, наставницей детского приюта.
Через полчаса я выходила из кеба напротив величественного здания музея. К главному входу с колоннами вела широкая мраморная лестница. С крыши на площадь смотрели агрессивно оскаленные горгульи. В фойе с головокружительно высоким сводом толпился народ: лицеисты и студенты, загнанные в музей на экскурсии, старушки в шляпках с искусственными цветами и... целый десяток мужчин с чахлыми розочками в руках. Это был полный провал! Понадеявшись на опознавательный знак, я не взяла карточку «сортовой ягодки» Ашера Богарта и лихорадочно пыталась понять, какой из них мой.
Большие часы, украшавшие арку над проходом в экспозиционные залы, недвусмысленно указывали, что знакомство должно было состояться еще пять минут назад, а я по-прежнему дожидалась, когда часть «оцветоченных» мужиков самоустранится по естественным причинам. В смысле, бедняги дождутся припозднившихся дам.
– Госпожа Астор? – сдержанно позвал меня незнакомый мужской голос.
Я оглянулась. В паре шагов от меня стоял опрятный господин в мантии экскурсовода. И с гвоздичкой в руках.
– Ашер Богард, – подсказал он.
– Вы служите в музее? – выпалила я.
– Хотел сразу показать, чем занимаюсь, – с нервной улыбкой на приятном лице объяснил он. – Я вас смутил?
– Нет! – немедленно соврала я. – Вовсе нет!
Надеюсь, что он не попросит в ответ пригласить его на показ в дом мод.
– Это вам, – протянул он мне стебелек с махровым венчиком. – У меня сейчас экскурсия, а потом я совершенно свободен.
Не верилось, что сваха не обманула. Ашер Богарт действительно не хромал, от него не разило перегаром, не воняло резким одеколоном, не сыпался песок, и ему не приходилось задирать голову во время разговора с высокой манекенщицей. А что перепутал розочку с гвоздичкой, так мужчины не обязаны разбираться в цветах.
Мы направились в залы.
– В жизни вы еще красивее, чем на карточке, – объявил он.
– Благодарю.
– Вчера открылась потрясающая выставка древних манускриптов. Я люблю старинные книги, пару лет назад с маминой подачи даже начал их коллекционировать. Вы что-нибудь коллекционируете?
Идиотские свидания? А еще в детстве собирала монетки в фарфоровую копилку в виде пузатой свинки, но через полгода старший брат подчистую разворовал «коллекцию». В отместку я целый месяц подсыпала ему в еду соль, бедняга Трэн тогда похудел на один размер.
– Боюсь вас разочаровать... – выразительно примолкла я. Вряд ли страсть к коллекционированию имеет что-то общее с желанием накопить целую «свинку» мелких денег, что бы честь по чести потратить их с подружкой на полосатые леденцы.
– А как вы относитесь к книгам? – последовал новый вопрос.
– Очень хорошо отношусь. Даже с утра с собой таскаю... ношу... одну, – промямлила я.
– Какую? – оживился Ашер.
– Тяжелую, – брякнула я.
«Домоводство» – будь оно неладно – обе руки оттянуло! С другой стороны, музей большой и темных уголков в нем бесчисленное количество. Если потенциальный жених заведет меня в какой-нибудь зал континентальной скульптуры и попытается прижать к стене, чтобы – так сказать – не только посмотреть, но и потрогать, то сумкой с увесистым томом отбиться проще, чем сумкой без него.
В экспозиционном зале с древними гримуарами стоял собачий холод. Видимо, для старинных книг тепло было губительным... Я когда-нибудь упоминала, что в холоде нимфы, дети вечнозеленых цветущих лесов, начинают неудержимо страдать и моментально зарабатывают насморк? Ашер вел экскурсию для стайки восторженных старушек, которые, как горошины, стремились рассыпаться по огромному помещению. Он говорил поэтично, веско и с большим увлечением, а я возвышалась на полторы головы над старыми юркими леди и энергично страдала.
– Дамы, посмотрите на этот свиток, – указал Ашер на высокий стеклянный куб с парящим в нем желтоватым свитком, отчего-то обгорелым с нижнего края. – Это семейное заклинание семьи Гард из их фамильной сокровищницы, и господин Соверен Гард лично передал свиток в музей! Только представьте, что заклятье было написано еще в те времена, когда Город десяти островов представлял собой дикий архипелаг, отделенный от континента многими милями темной воды.
Стоило услышать знакомое имя, как у меня проснулся совсем недавно приобретенный инстинкт – мелко задергалось нижнее веко. Я страшно боялась, что он начнет развиваться и к нервному тику, в конце концов, добавится мерзкая изжога, поэтому сделала вид, будто любуюсь на книгу, привезенную в музей с континента.
Пока Ашер пытался собрать разбредшихся старушек возле свитка, мелкой перебежкой, от одного экспоната к другому, я незаметно скрылась в соседнем зале, где было и теплее, и тише… И в самом центре на возвышении горделиво задирал волевой подбородок высоченный каменный мужик. Совершенно, непередаваемо, абсолютно голый! Хоть гравюры к учебникам по человеческому строению снимай.
Кашлянув, я оглянулась через плечо – не прикатилась ли какая-нибудь бодрая бабулька полюбоваться на шедевр островного искусства. Зал по-прежнему пустовал, все престарелые дамы в шляпках блуждали между тумб со старинными книгами и не подозревали, какая встряска для старческой ипохондрии их ожидала буквально через стену.
Вороватым взглядом я скользнула по сильным атлетическим ногам статуи. На пикантном месте, ввергающем в трепет благородных девиц и вызывающем у нимф зудящее любопытство, на том самом запретном месте, которое в книжках деликатно называли «мужским достоинством»… висел носовой платок! Розовый. В белую клеточку. И оценить являлась ли эта часть каменной статуи достоинством или наоборот издевательством над мужским самолюбием было невозможно (не то чтобы мне было с чем сравнивать). Должна признать, когда я обнаружила, что первосортный жених-ягодка вместо свидания притащил меня на собственную экскурсию, даже бровью не повела, а глядя на розовую тряпочку, вдруг испытала нечеловеческое разочарование.
– Любуешься прекрасным? – промурлыкал над ухом знакомый низкий голос.
– Мать моя женщина! – отшатнулась я от Соверена Гарда и немедленно поскользнулась. Вообще, мраморный пол и высокие каблуки – отвратительная комбинация, если некому ловко схватить под локоток и не дать по второму разу подвернуть лодыжку. Реакция не подвела темного мага и в этот раз.
– Осторожно! – Он помог мне вернуть вертикальное положение.
– Как можно подкрадываться к человеку со спины? – огрызнулась я. – Чуть калекой не сделал!
– Я поздоровался, но ты с таким восхищением любовалась Небесным воином, что не услышала.
Между ног Небесного воина помимо розового платка еще имелся просвет. В «сквозную дыру» можно было увидеть, что по другую сторону от изваяния стояли серьезные люди в темных костюмах, определенно ожидавшие, когда хозяин изучит фасад скульптуры и возьмет направление в... Не знаю, куда они направлялись.
Только я перевела взгляд обратно на изваяние, как носовой платок упал и клетчатой кляксой лег на пол. Я замерла в предвкушении. Вообще обнаженкой приятно любоваться в одиночестве, а не в компании всяких Соверенов Гардов.
– Тебя люди не заждались? – без обиняков указала я, что пора отчаливать и дать любопытной нимфе возможность узреть, что там пряталось под розовым покровом.
– Пусть учатся терпению.
– Теперь я понимаю, почему на Тегу такой бардак, – проворчала я. – О каком порядке может идти речь, если хозяин острова никогда не работает?
В отличие от меня он не стеснялся пристально рассматривать поджарую, атлетическую сложенную статую и наслаждаться всеми ее достоинствами, даже сугубо мужскими. Если бы этот человек на прошлой неделе с потрясающим в своей откровенности хамством не заявил, что решил меня сделать любовницей, то я заподозрила бы в нем какие-нибудь странные наклонности, а не страсть к искусству.
– Согласись, что они великолепны, – словно не слыша нарочитого брюзжания, тихо вымолвил Соверен.
– Ты хочешь со мной обсудить эту... к-хм... великолепную деталь? – потрясенно покосилась я на Гарда и указала чахлой гвоздичкой в район ног статуи.
– Небесный воин ими и прославился.
– Шовинизм процветает, – насмешливо фыркнула я.
– Я про уши. – Маг бросил на меня странный взгляд. – А ты?
– И я о них! – мгновенно нашлась я.
Уши действительно находились там, где положено – по обе стороны от скорченного в хмурой гримасе лица. Огромные, острые, вытянутые и воинственно торчащие. Может, мужское достоинство и прикрыли по той причине, что никто не желал полюбоваться этими уродливыми лопухами? Старушки в шляпках залипали на нижнюю половину статуи и не догадывались, что главная ценность оттопыривается гораздо выше, на каменной голове.
– Монументальные уши, – пробормотала я.
– И что ты делаешь в музее? – в голосе Соверена звучал смех.
– Выгуливаю «Домоводство». Цветочек – вот, – подумываю возложить Небесному страннику, – потрясла гвоздичкой.
– Воину, – поправил он.
– Я так и сказала.
К нам приблизился хмурый мужчина и замер неподалеку, намекая, что пора бы Соверену двигаться дальше.
– Идите, господин Гард, – кивнула я, – трудитесь на благо острова.
– Вообще я хотел купить картину, – отозвался он.
– Так идите тратьте деньги честных горожан.
В уголках его капризного рта таилась обаятельная улыбка, готовая в любой момент вспыхнуть и явить очаровательные ямочки, отчего-то страшно меня волнующие.
– Не хочешь со мной?
– Тратить деньги горожан? – изогнула брови. – Я не настолько люблю делать покупки, что бы потом сидеть с тобой в соседних камерах за растрату народных средств.
– Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя очень богатое воображение?
– Если кто-нибудь когда-нибудь скажет, что ты умеешь делать комплименты, то знай – тебя льстят, – фыркнула я.
– А еще у тебя не язык, а бритва.
– Наконец-то ты понял, что я тебя пытаюсь отбрить. Иди уже, не заставляй людей нервничать, – кивнула я в сторону безмолвного господина-тени, своим красноречивым видом демонстрирующего, что время поджимает и скоро все картины раскупят.
Соверен все-таки улыбнулся! Сверкнул и ямочками, и смешинками в глазах, обычно хранящих лед. У меня как-то очень подозрительно екнуло в груди. Если бы кольнуло с левой стороны, то я бы решила, что сердце при виде этой обаятельной улыбки напрашивалось на глупости, и страшно испугалась. Но, слава богу, екнуло справа. Значит, снова сработал инстинкт нервного тика.
– Увидимся, Лаэрли, – произнес Гард.
– Надеюсь, что нет, – машинально и как-то вяленько огрызнулась я в ответ.
Сквозь зазор между ног воина я следила за тем, как уверенной походкой Соверен направляется к заждавшейся свите. Высокая широкоплечая фигура, упакованная в фасонистые широкие брюки и облегающий черный джемпер, излучала силу и энергию. Никогда в жизни не догадаешься, что в столь шикарную упаковку завернут спесивый болван! И я искренне недоумевала, почему промолчала, что в музей меня привела вовсе не страсть к искусству, а очередное свидание вслепую.
– Госпожа Астор, вот вы где! – вернул меня в реальность оклик Ашера.
Я обернулась. Богарт торопливо семенил в мою сторону. Полы черной мантии развевались и в разрезе мелькали отглаженные брюки.
– Ой, опять платочек упал, – охнул он и поспешно поднял розовую тряпицу.
– Так он здесь, – я неопределенно махнула рукой в сторону обнаженного воина, – не случайно повис?
– Знаете, в музей постоянно приводят учениц из художественного училища... – Ашер выглядел ужасно смущенным. – Они перед Небесным воином собираются и начинают рисовать.
– Слышала, что статуя знаменита своими ушами, – поддержала я беседу.
– Все верно, – нервно улыбнулся экскурсовод, теребя платочек, – только рисуют совсем не уши. Вот и приходится, так сказать, заботиться о девичьей чести и достоинстве. Дайте мне секундочку.
И он потянулся к статуе, встал на цыпочки, но прицепить тряпицу никак не получалось. Мне стало ужасно любопытно, что случится, если вдруг Ашер неловко соскользнет с постамента? Оскорбит гордость каменного воина, схватив его за внушительное достоинство? Но Ашер ловко подпрыгнул и сделал стремительный выпад. Розовый платок снова повис там, где он висел прежде, спрятав все самое интересное. В смысле, непотребное.
– Как говорит моя матушка, искусство не знает стыда и скромности... – пробормотал ханжа, отряхивая руки. – Идем в буфет?
Буфет находился под куполом музея и представлял собой небольшое, но приятное помещение со спокойным интерьером. И меньше всего я ожидала обнаружить Соверена Гарда за чашкой кофе. Удивительно, что владелец башни Гард не гнушался заведениями для простых смертных. К счастью, он сидел спиной, безразличный и холодный, слушал молодую женщину напротив и не заметил моего появления.
– Госпожа Астор, идемте, – легонько коснулся моей руки Ашер. – Мама ждет.
– Ваша мама здесь? – удивленно поперхнулась я.
Она занимала соседний с Гардом стол и оглянулась через плечо, когда услышала стук каблуков. Острый взгляд прошелся по моей фигуре, и я поблагодарила бога, что надела скромное неприметное платье с пуговичным рядом до самого подбородка.
– Матушка, вы выглядите великолепно, – галантно поприветствовал родительницу Ашер, усаживаясь рядом с ней. Я, как дура, стояла в проходе и молилась, чтобы Соверен не повернул головы. Но он повернул, мазнул по мне безразличным взглядом и словно не заметил.
