Текст книги "Правила жестоких игр. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Марина Ефиминюк

– Саша! – Заорал Филипп, от бессилия взмахнув руками. – Оглянись вокруг: ты стоишь в доме ведьмаков!!! Разве хотя бы кто‑нибудь из нас здесь нормальный?!

Я не успела и охнуть, как он уже прижимал меня к себе, крепко, жестко, зарывшись лицом в волосы. Меня колотило от двойственного чувства: голова требовала побега, а сердце – прижаться к парню крепче.

– Только не бойся! Не убегай! – Горячо шептал Филипп. – Ты так мне нужна! – После его слов я замерла, не веря собственный ушам. Наверняка, Филипп бормотал что‑то иное вместо горячих признаний. Наверняка. Но моя душа давно лежала в его нагрудном кармане и, тая, растекалась, как мороженое в дневное пекло.

И в этот душещипательный миг, когда между нами стало на одну тайну меньше, на пороге появилось трое людей. Их черные широкие плащи волочились по полу, огромные капюшоны скрывали лица.

– Приветствую, воздушный. – Раздался тихий голос, окутавший нас потусторонним эхом. Кажется, в холле стало еще холоднее. Один из гостей откинул капюшон, открывая идеальное невероятно красивое лицо с кожей гладкой и похожей на мрамор. Длинные седые волосы, забранные хвост, только подчеркивали неестественную белизну. Темные, почти черные, глаза‑вишни ощупывали и нас, и увядавшие гирлянды цветов, разлетавшиеся пожухлыми листьями.

Двое спутников незнакомца открыли лица с прекрасных неживых статуй синеватыми губами.

– Приветствую, Римас. – Филипп неожиданно поклонился.

– В вашем доме погиб ведьмак. – Продолжал седовласый мужчина, названный Римасом. – Эмиль – твой отчим.

 
Парень снова кивнул.
 

– Почему рядом с тобой человек? – Спросил один из прибывших, потом на секунду прислушавшись, доложил седовласому пришельцу: – Она была предназначена Филиппу Гордону. Нитка ее судьбы оборвалась, и только начала виться заново. Он оживил тебя? – Вопрос ко мне.

– Да. – Просто сказала я. – Это преступление?

– Нет. Если тебя устраивает.

– Вполне.

– Попроси подаренную тебе женщину произносить поменьше слов, Филипп Гордон. – Вступил в беседу третий, и тут же сама собой отворилась дверь в гостиную. Семейство через открывшийся проем вначале увидело нас, застывших от напряжения, ведь страшные гости, заставляли каменеть. И затем, когда веянье чужой силы дотянулось до них, склонились в поклоне.

Дальнейшее помнилось кошмарным сном, тянувшимся непростительно долго. Зато закончился он неподдельным ужасом, от какого хочется съежиться и забыться навсегда.

 
Именно это ранее утро стало началом конца.
А, может быть, все началось в тот миг, когда спортивное купе Филиппа подрезало мою летящую по третьему транспортному кольцу машину?
 

* * *

В этот дом никогда не позвали бы милиции, не вызвали скорой помощи или дознавателей, чтобы найти преступника. Сюда пришли посланники – ведьмаки, не знающие сострадания, управляющие временем, живущие вне него. Они видели только факты и результаты, без колебаний и сомнений выискивая виновных в семейном горе.

– Почему они назвали тебя Филиппом Гордоном? – Едва слышно прошептала я, когда мы стояли, столпившись жалкой кучкой посреди бального зала.

На полу валялись лепестки цветов и бумажные разноцветные конфетти, представлявшиеся на балу падающими звездами. Огромная каскадная люстра заменила свечи, озарявшие праздник накануне. Букеты пожухли, и розы свесили потемневшие умирающие головки. Не увял лишь тот букет, куда Филипп выплеснул ритуальную кровь.

– Фамилия моей родной семьи. – Тихонько пояснил парень. Он покровительственно сжимал мой локоть, не отходя ни на шаг. Я аккуратно промокнула белоснежным платком особенно глубокую ранку на сгибе руки, где вились голубоватые ручейки вен.

Посланники медленно и с расстановкой, не произнося ни слова, обходили зал. Они кружили навстречу друг другу, похожие на бегущие стрелки часов.

Неожиданно свет мигнул, защелкало электричество, и мы все испуганно задрали головы. С каждым их шагом, воздух становился гуще и холоднее, в лицо ударил неприятный запах сырости. Интерьер изменился – он будто бы раздвоился, и на пожухлые букеты наложились прозрачные свежие цветы. Пол заблестел, и исчез праздничный мусор, а потом перед нами предстали полупрозрачные фигуры семьи. Образы застыли в одном положении, подняв в руках невидимые рюмочки с кровью. Время прокрутилось вспять по приказу ведьмаков, и остановилось на мгновение, чтобы вернуть свой бег.

Посланники с безразличными лицами разглядывали наколдованных двойников семьи.

– Эмилю перерезали горло ритуальным ножом. – Произнес Римас.

Я обомлела, прекрасно помня, что он и его друзья даже не заглянули в кабинет, где на диване оставили тело погибшего, прикрыв его простыней.

– Его не могли убить ритуальным ножом. – Сморщившись, опровергла неугомонная Лариса. – Нож священен и хранится в комнатах, куда Гнездо не пускает чужих.

– Разве я произнес, что Эмиля убил кто‑то из гостей? – Римас едва поднял брови и идеально гладкий блестящий, как мрамор, лоб прорезала глубокая морщина.

Воздух вновь сгустился, темнея. Жители Гнезда застыли, словно их пригвоздили к полу, и боялись смотреть друг на друга, ожидая распознать в знакомых лицах монстра. Заявление посланника мгновенно поставило всех под подозрение, нависшее над семьей Вестичей карающим мечом.

– Мы выясним, кто именно совершил преступление.

Римас хотел взмахнуть руками. Он поднял их, что широкие рукава плаща взметнулись подобно крыльям летучей мыши, но посланника остановил Зак тихим замечанием:

– Здесь не хватает еще одного человека. Именно человека. – Повторил он многозначительно, покосившись на меня.

– Этого не нужно делать! – Тут же вступил в спор Филипп и естественным защищающим жестом стпрятал меня к себе за спину, будто спасая от кровожадного братца. – Саша весь вечер не отходила от меня.

– Пусть будущий Хозяин дома решает. – Римас едва сощурился, глядя на Филиппа.

– Я настаиваю. – Холодно произнес Зак, от страха у меня зашевелились на затылке волосы. Филипп сдался и едва заметно кивнул, принимая требование сводного брата. Посланник пожал плечами, и один из его помощников подошел ко мне. Любой наш шаг гулким эхом разносился по огромному залу, посланник же двигался совершенно бесшумно, словно парил в воздухе.

«Не бойся!» – тихо прошептал Филипп, когда я судорожно прижалась к нему, и приготовилась пустить испуганную слезу. «Не бойся!» – умолял он, когда посланник протянул ко мне ладонь. «Не дрейфить!» – грохотало в голове. Ведьмак ловко схватил меня за руку и провел по тонкой бледной коже острым ногтем мизинца, похожим на коготь хищника. «Ничего катастрофичного», – повторяла я сама себе, содрогаясь, а густые капли падали на паркетный пол и от них сыпали настоящие искры. Холодные пальцы посланника сомкнулись на тонком порезе, покалывание прекратилось. Ведьмак отпустил меня, от раны не осталось и следа, только темная полоска иссякшей крови, пробежавшей от запястья до кончиков пальцев.

Мой близнец проступил из воздуха, он буквально стоял в полуметре и заглядывал мне в глаза. Было странно наблюдать за собой стороны и разглядывать прямые ярко‑рыжие волосы, худенькое личико с острым подбородком, покрытое многочисленными веснушками. В глазах приведения с кокетливыми стрелочками плескался настоящий животный ужас, а кулаки сжимались. Отчего я думала, что надежно прячу свой страх перед незнакомыми ведьмаками?! Какая глупость, право слово!

Раздался резкий щелчок пальцев, и бал начался заново, но лишь для семьи. Многочисленные движения, улыбки в пустоту, поцелуи в воздух – от зрелища бросало в дрожь.

Фигура Зака стояла у окна, медленно подносила руку ко рту, два пальца словно сжимали сигарету. Его тяжелый взгляд направлялся в единственную точку – на рыжеволосую, похожую на подростка девушку, отчаянно цеплявшуюся за высокого вызывающе красивого парня в костюме.

Вот Максим с полуулыбкой подошел к полупрозрачной рыжеволосой фигурке, и они устремились в центр зала. Короткий толчок, и двое повисли в воздухе. Филипп внизу дернулся, в призрачном лице появилось непритворное беспокойство. Он недовольно покачал головой, а Макс задорно подмигнул брату. Я сглотнула, только сейчас осознав, как высоко мы парили.

Родители Снежаны стояли в сторонке у сцены для оркестра, сейчас пустующей. Их осуждающие взгляды кололи, поджатые губы не размыкались. Роза беспрестанно курила и стряхивала пепел то на пол, то в жернов трубы, по недосмотру оставленной музыкантами на стуле.

 
Абсолютно счастливая Аида танцевала с невидимкой…
Во время веселья мне праздник виделся в ином свете, нежели со стороны.
В один миг фигурка в шелковом изумрудном платье вздрогнула и прижилась к Филиппу. Тот в недоумении поднял брови, и не сразу положил руки ей на плечи, сначала изумленно расставив. Вопросительный кивок Аиды, беззвучные аплодисменты саркастически ухмыльнувшейся Лизы. Максим неожиданно закашлявшийся; сотрясаясь всем телом, он приставил кулак ко рту.
Потом две фигуры вышли из зала, и мы, в настоящем, заторопились следом. Процессию возглавлял Римас, за ним неслышно скользили помощники, а уж потом плелось семейство.
Наши с Филиппом двойники зашли в комнату, дверь затворилась.
Римас сделал в воздухе круг пальцем, словно подогнал стрелки часов. В коридоре появилась полупрозрачная тень Снежаны. Она приближалась так стремительно, что мы все непроизвольно отступили, прижимаясь к стенке. Девочка щелкнула пальцами, но дверь в спальню ей не подчинилась. Тогда она ударила ее носом туфли, через какое‑то время на пороге показался сморщившийся от света Филипп. Он так и не успел застегнуть брюки и мятую белую рубашку, явно одеваясь на ощупь. Девочка что‑то быстро заговорила, страстно жестикулируя.
 

– В этот момент Малышка говорила мне, что в кабинете нашла мертвого Эмиля. – Пояснил Филипп.

 
Меня поразило, что на лице юной ведьмы не отражалось ни тени отчаянья.
Римас кивнул, принимая нашу с Филиппом невиновность, как неоспоримый факт. Мы снова двинулись по коридору, возвращаясь в бальный зал.
 

– Доволен, козел? – Прошипел Филипп и, проходя мимо Зака, толнул его плечом.

Потом пришел черед Заккери. Весь вечер мрачный парень простоял в уголке, покуривая и потягивая воду, потом подобно Филиппу выплеснул ритуальную кровь, заставив Римаса укоризненно покачать головой. Неожиданно полупрозрачный образ Зака сорвался с места и бросился в коридор.

 
Мы двинулись за ним.
Двойник Заккери, явно протискиваясь сквозь невидимую толпу гостей, пробирался по пустому сейчас коридору. Он быстро подошел к комнате Филиппа, в отчаянье облокотился на деревянные косяки и ткнулся лбом в запертую дверь. Потом парень прислонился к стене и съехал по ней на корточки. Похоже, остаток ночи он провел здесь, беспрестанно куря. Заккери закрылся в своей спальне, только когда закончились сигареты, и появился в коридоре, вероятно, услышав голос Снежаны. Последние события мы видели в бешеном темпе, словно Римас перекручивал видео пленку.
Густо краснея, я разглядела на полу табачный пепел, разметенный сквозняком.
 

– Кажется, сегодня ночью, Филипп, к твоей двери устроили целое паломничество! – Съехидничала Лиза. – Я тоже сюда приходила, но уже за Сашей. – Она махнула рукой в лживом раздражении.

Нам продемонстрировали взрослых ведьмаков, счастливо веселившихся на празднике. Вся семья охнула единственный раз – когда Лариса, прижатая в угол невидимым франтом, явно целовалась с ним. От зрелища Грегори густо побагровел, глаза налились кровью, а изо рта вырвался воинственный сип, что ведьма отошла подальше. От очередного скандала их удержали только приличия. Если, вообще, можно говорить о приличиях, когда речь заходит о семье ведьмаков.

Дошел черед и до Снежаны, хотя Грегори пытался доказать глупость подобного. Посланники, подробно и непредвзято изучавшие прошедшую ночь, никак не отреагировали на его доводы, и вот уже полупрозрачная фигурка девочки в белом легком платье мотыльком крутилась в танце с невидимым кавалером. Она делано беззвучно хохотала, запрокидывая голову. Изредка девочка бросала злые взгляды в сторону. Держа кого‑то под руку, она вышла в коридор, будто совсем взрослая покачивая бедрами. Потом девочка оттолкнула настойчивого кавалера, что‑то закричала, ткнула в него пальцем.

– Да, Малышка, ты явно провела плодотворный вечер – Насмешливо заметила Лиза.

К девочке подлетел полупрозрачный образ отца, что‑то сердито выговаривая. Снежа ответила, а потом взмахнула в сторону Грегори рукой, посылая уже невидимый силовой удар. Мужчина опешил на мгновение, шарахнувшись о стену, и залепил дочери отменную оплеуху. Потом девочка унеслась в свою комнату.

– Она меня ударила плеткой! – Все еще возмущенно прокомментировал отец свой поступок, перехватывая «страшный» взор жены. – Не смотри, Лариса, на меня такими глазами, мы с тобой еще обсудим кое‑что. Попозже.

 
Римас снова крутанул невидимые часы, заставляя минуты ускориться.
Вот Снежана вышла, заплаканная и расстроенная, совсем по‑детски вытерла нос о рукав белого платья. Босыми ногами она пошлепала к лестнице, и мы все двинулись за ее призраком. Образ девочки пересек холл, устремившись в маленькую гостиную, где прятали ритуальный кинжал, и семья испуганно затаила дыхание. На середине пути она передумала, развернулась и направилась в библиотеку. Открыв дверь, Снежа застыла на мгновение, вероятно, обнаружив погибшего дядьку в луже крови, и неожиданно ее лицо рассекла жестокая самодовольная ухмылка, показавшаяся оскалом зверя.
 

– Я же говорил, что не стоит проверять ребенка! – Пробормотал Демьян, поспешно выбираясь из узкого коридорчика, где столпилось семейство.

С Максимом все оказалось еще проще. Единственный танец он провел со мной, подняв над полом на добрые полтора метра, что, уверена, каждый уважающий себя ведьмак, с любопытством заглянул под мою широкую шелковую юбку. Потом парень неожиданно закашлялся, побледнел буквально на глазах. Незамеченный никем он прошел через зал, остановившись рядом с кем‑то в пустоте, и коротко улыбнулся, прощаясь. Широкими шагами, чуть покачиваясь, Макс прошел в крыло, принадлежавшее его семье, и где жил один. Парень дернул дверь первой попавшейся комнаты, вероятно, желая спрятаться от навязчивых гостей. (Я наблюдала, как к нему во время вечеринки подошли кумушки, прося совета по лечению подагры и ноющих суставов, тут же потребовали выписать рецепт и страшно оскорбились отказом). Дверь оказалась заперта, следующая тоже. Парень ослабил галстук и, наконец, вошел в спальню.

 
Римас прокрутил время, но Максим не появился.
 

– Ну, что и вы теперь скажете?! – Пробурчала Лариса. – Где среди нас убийца?!

 
И сразу после ее слов дверь распахнулась…
Полупрозрачный Максим не походил на себя. Лицо стало жестким, глаза почернели.
Семья непроизвольно отшатнулась, пропуская близнеца парня, идущего по коридору. Настоящий Максим, явно не веря, следил за своей фигурой. Посланники старались не пропустить ни одного движения. Мы следовали за образом Макса, видели, как он вытаскивает из ящика большой острый кинжал с обоюдоострыми кромками, разглядывает его на свет, усмехается. Следили, как он стремительно пересекал холл, направляясь в кабинет, потом открывал дверь с чужим лицом убийцы…
Оглушительное молчание, которое последовало за резким щелчком пальцем посланника, остановившего время, душило. Семья отодвинулась от Максима, как от чужака, предателя, втершегося в их доверие. Кажется, только мы с Филиппом остались рядом, вглядываясь в ошарашенное лицо парня. Изумленно он рассматривал свои руки, совершившие убийство, потом недоуменно посмотрел на нас, словно ища подтверждения услышанного.
 

– Максим Вестич, – голос Римаса оставался бесстрастным, – твоя вина доказана.

– Чушь какая‑то. – Пробормотал Макс. – Я ничего не помню! Этого просто не может быть… Зак… – Полный раскаянья он посмотрел на брата.

 
Тот сжал губы, а потом резко развернулся, выметаясь из коридорчика.
 

– Как я посмотрю в глаза Аиде? – Максим выглядел озадаченным и обманутым. Он глухо застонал и растер лицо ладонями. Похоже, парень не понимал, что из нас всех именно он оказался убийцей.

В следующее мгновение его резко вывернуло, руки сами собой слиплись за спиной, пальцы переплелись в «замок». Максим едва мог пошевелиться, по‑прежнему недоумевая. И его повели по коридорчику, а семья стояла в стороне, не пытаясь остановить посланников или как‑то помешать им.

– Эй, постойте! – Произнес Филипп им вдогонку. Максим тут же оглянулся, потом Римас неохотно повернул голову. – Это ошибка – то, что вы сейчас делаете!

Мы оба горели праведным желанием обелить Макса, который по нелепой случайности оказался лишь невольным исполнителем чужой воли.

– Он убивал не сам! – Поддержала я Филиппа.

– Да, что ты такое говоришь, девочка? – Испугано пробормотала Лариса, многозначительно поглядывая на Филиппа. Вероятно, она страстно боялась посланников, и мечтала об их уходе.

– Это был демон! – Твердо продолжила я, глядя в черные глаза Римаса, надеясь, что он тоже мог читать воспоминания. – В него что‑то вселилось, и заставило совершить убийство! Подобному не возможно противиться. В конце концов, любой из нас мог оказаться преступником в эту ночь, но демон выбрал именно Максима!

– Никто из нас не видел демона, Александра Антонова. Нам предстал лишь мужчина. – Тихо опроверг Римас. – Колдовское Гнездо является ловушкой для гостей из темного мира, демоны не могут находиться под его крышей.

– Неправда! – Вырвалось у меня. – Мы все знаем, что это ложь! Могут, и как видите, находятся! – От гнева я покраснела.

– Саша. – Вдруг остановил меня Максим, и его лицо выражало бесконечную усталость. – Остановись.

Он сам пошел первым по коридору, по велению чужой силы сцепив руки за спиной. Неслышными тенями в длинных широких плащах за ним скользили посланники. Максим, сжалившись над настоящим виновником, совершил глупый акт самоуничтожения.

Без сил я вытирала текущие слезы тыльной стороной ладони, наверняка размазав по всему лицу черные разводы туши для глаз, а потом вдруг из горла вырвался громкий всхлип.

– Пожалуй, Сашу лучше увезти домой. – Тихо произнесла Лиза. – Филипп, ты сделаешь это сам или мне позаботиться о ней?

– Нет. Я отвезу ее. – В следующее мгновение он поднял меня на руки, и я прижалась к нему, как доверчивый ребенок, уткнувшись носом в белую рубашку.

– Где твои туфли? – Тихо прошептал он, когда мы уже достигли холла.

Входная дверь по‑прежнему оставалась открытой настежь, и осенний холод выстудил воздух. Гнездо утопало в темноте, выключив все лампы.

– Где‑то в спальне. Не смогла найти их. – Я помолчала и тихо спросила: – Почему они не поверили?

– Они верят лишь тому, что видят. Они так устроены.

– А ты мне веришь?

– Конечно. – Хмыкнул Филипп. – Ведь у нас одни воспоминания на двоих.

– Это ужасно. – Пошептала я через всхлип. – Они его просто убьют! Почему семья не встала на его защиту?! Он ведь достойнейший из вас всех!

– Семья слаба. – Пробормотал парень печально. – Каждый прикрывает себя.

Филипп тихонько спустился по ступенькам, и дом милостиво зажег на несколько минут фонарь, чтобы парень мог аккуратно посадить меня в канареечный внедорожник и пристегнуть ремень безопасности. Я пребывала в таком унынии, что, свернувшись на высоком сиденье, даже не почувствовала привычной паники только легкое неудобство. Мы уже трогались с места, когда на пороге появилась Лиза. Ее холодное бездушное лицо в темноте казалось пугающей маской, а ветер нещадно трепал волосы. Филипп притормозил и открыл окно. Девушка быстро подбежала к нему, и я услышала, как она заговорила чужим голосом, рубя слова и задыхаясь:

– Филипп, я знаю, как ты к нему относился. Я верю твоей девушке, ведь Максим никогда бы сам… Он был… – Она осеклась. – Он лучший! Из нас.

Филипп промолчал. На его лице отразилось настоящее страдание, губы сжались.

– Ты полетишь к нему? – Спросила Лиза.

 
Услышав ее вопрос, я насторожилась.
 

– Да. – Ответил он хрипло.

Потом мы медленно выехали со двора. Филипп нежно погладил меня по рыжим волосам и ласково прошептал:

– Поспи немного.

Мне показалось, что темноту салона рассекла мгновенная голубоватая вспышка. Глаза тут же закрылись, и меня окунуло в глубокую дрему, от какой обычно восстанавливались силы и душевное равновесие.

Я проснулась от толчка, когда внедорожник остановился, и грозный двигатель заурчал более миролюбиво. Филипп, закрыв глаза, что‑то тихо бормотал над сжатыми в кулак пальцами. От приборной панели падали неяркие огоньки, расцвечивая лицо красными пятнами. Губы быстро шевелились, брови хмурились. Он глубоко вздохнул. Руки едва вспыхнули, искры пробежали по свисавшему черному шнурку, словно крошечные змейки.

– Что ты делаешь? – Тихо спросила я, ото сна и слез голос осип.

– Проснулась? – Филипп задумчиво посмотрел на меня. В нем ощущалась странная незнакомая мощь, будто очаровательный повеса превращался в опасного мужчину. – Я хочу, чтобы ты носила это. – Он протянул мне свой амулет. – Конечно, от нападения ведьмака он тебе мало поможет, но, по крайней мере, демона отпугнет.

– Я не думаю, что это хорошая идея. – Мне отчаянно не хотелось, чтобы он лишал себя защиты.

– Ты такая хрупкая. – Перебил он меня задумчиво и осторожно погладил мою щеку. – Даже думать не могу, что с тобой случится беда, пока меня не будет в городе.

– Филипп, я же прожила до тебя двадцать лет и, как видишь, еще дышу. – Опровергла я.

– Ты едва не погибла в аварии. – Напомнил парень без тени иронии. – Прежде тебя окружали обычные люди, а они менее опасны, чем ведьмаки. В тебя не вселялись демоны, и ты жила в любви. – Он надел на мою шею медальон, осторожно высвободил длинные волосы. Подвеска скользнула в вырез платья и уютно улеглась в ложбинку. В том месте, где она дотрагивались до кожи, стало гореть.

– Что теперь могло измениться? – Тихо спросила я. Он говорил страшные правдивые вещи, и странное болезненное чувство жаждало их услышать.

– Мы теперь вместе.

На глаза выступили слезы. Я шмыгнула носом, поспешно вытерев мокрые следы на щеках.

– Ты мне позвонишь, когда прилетишь к нему? – Имя «Максим» застряло в глотке, отказываясь быть произнесенным.

Филипп мрачно кивнул, разглядывая свои руки, безжизненно лежащие на руле.

– Хорошо. – Прерывисто вздохнула я.