Текст книги "Скрываясь в объятиях тьмы… (СИ)"
Автор книги: Марина Дечко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 5.
Ночной воздух, теплый и легкий, насыщенный запахом луговых цветов и трав, проникал через открытые занавески. Будто невидимой рукой, он гладил шторы, ласкал их каждым своим движением, заставляя легкую ткань трепетать от нежности вечера. Его тихое, почти незаметное присутствие вдруг напомнило мне о самой себе, не так давно нежившейся в руках убийцы.
Сумерки, спустившиеся на землю, обнимали наш дом, скрывая его от шума большого города, баюкая, заботясь о каждом, кто жил здесь. Словно сиреневый, вечер заполнял нашу улочку, лишь слегка освещенную маленьким фонарем. В его свете мне удавалось разглядеть десятки мотыльков, так неосторожно летящих к своей погибели. Они, желая насладиться светом одного-единственного источника, такого яркого и желанного, готовы были поставить на кон все свое короткое существование ради мимолетного счастья. Их тонкие разноцветные крылья несли своих хозяев к мгновению блаженства, за которым лежала пропасть в бездну тьмы. Один миг, ради которого можно лишиться всего!
Эти маленькие ночные жители в те минуты напомнили мне саму себя. В памяти, словно из ниоткуда, снова возникли видения тех мгновений в объятиях незнакомца, когда все мое тело, как и у этих несчастных, трепетало от мимолетного блаженства. Быть может, кому-то это показалось бы глупым – умереть ради единственного мига, но я четко знала, что такие минуты даются не каждому. Они выпадают на судьбу тех редких людей, способных познать всеобъемлющее счастье. К тому же, мне было известно, что они дарят.
Блаженство, всплывшее в разуме, растекалось по телу, заставляя вспоминать все случившееся так, как будто я просто шагнула назад, в объятия незнакомца. Страсть накатывала бешеными волнами, путая мысли, заставляя думать лишь о нем.
Я встрепенулась, желая прогнать легкую негу, все сильнее и сильнее охватывающую тело. Память, заключенная в каждой клеточке, к которой успел прикоснуться он, не позволяла до конца освободиться от этих оков, хотя я очень старалась.
Время первых впечатлений, давшихся мне с особым трудом, уже прошло, так что разум несколько очистился от сумбура, принесенного в обыденное существование случайным знакомым. Все постепенно возвращалось на круги своя, и только память, жившая в снах о незнакомце, сопротивлялась.
Суматоха, порожденная гибелью Маши, уже улеглась, так что о недавних событиях напоминали лишь потухшие глаза ее родителей. Наверное, они оставили свою жизнь у маленького холмика среди сотен таких же, укрытом гирляндами цветов. Когда-нибудь на нем будет ее фотография, но пока… только море живых бутонов, согревающее душу несчастной. Сидя на своем диванчике у окна, мне часто приходилось наблюдать, как родители погибшей выходили из дому, держа в руках новый букет. Они, ожесточенные на весь мир, обрекали невинные цветы на такую же долю, что постигла их дочь – на красивую, но совсем короткую жизнь. Убитые горем родители Маши несли их целыми охапками, пытаясь вновь ощутить ее рядом с собой. Но утерянного не вернешь…
Даже в школе об этом почти никто не говорил: жизнь продолжалась, принося все больше нового тем, кто в ней остался. Она раскрывала для кого-то мгновения первой любви и первой разлуки, дарила счастье с каждым прожитым днем, позволяя ощутить главное – свое дыхание. Благодатное и светлое, дарящее надежду. И только старушки, собирающиеся на скамейках под окнами, все еще перемалывали те подробности, которые успели уловить. Они провожали навязчивыми взглядами каждое шествие родителей к месту, упокоившему их дочь и ставшему за считанные дни заветным, сверля их фигуры, истощенные несчастьем, до дыр. Как же я ненавидела все это! Глупые, забывающиеся в своем любопытстве, они не давали сокрушенным горем родителям оправиться от утраты. Хотя, я понимала, это не произойдет никогда. Спустя какое-то время они смогут смотреть в глаза знакомым, не опуская своих каждый раз от боли, рвущей сердце, но никогда эта рана не закроется. Ибо еще не изобрели лекарства, способного исцелить душу человека.
Но… моя жизнь продолжалась.
Вместе с остальным миром и я постепенно стала забывать обо всем случившемся. Эмоции, подаренные близостью с человеком, который мне был не знаком, по большей мере утихли, оставляя в душе тонкий след горького послевкусия, словно от чашки крепкого кофе. Однако я понимала: без него нельзя открыть новый день.
И я продолжала жить и идти вперед. Даже история с папкой, сквозь которую мне удалось проникнуть взглядом, уже не казалась такой реальной. Она изредка напоминала мне о себе самой, вспыхивая картинками в памяти, но постепенно я научилась не думать об этом, похоронив все на задворках сознания. Все пережитое осталось в той, старой жизни.
А впереди ждал университет, к которому нужно готовиться.
День рождения прошел тихо, словно это ушли вдаль еще одни сутки моей жизни. Только родители поздравили меня, оставив под вечер с новой книгой в руках. И снова непознанный еще мир, и вновь еще одна судьба, позволившая себя прожить.
Съездив в столицу, я узнала, что зачислена на первый курс, так что дел впереди казалось очень много. Поскольку меня принимал лингвистический университет на факультет испанского (спасибо дедушке за выбор профессии), я постаралась скупить всю литературу, которую могла достать и которая пригодилась бы мне в последующем. Запасшись целой кучей различных тетрадей, словарей и канцелярских принадлежностей, у меня теперь была одна головная боль: как все это доставить к месту требования. Однако и эта проблема разрешилась. За несколько недель до отъезда мы с отцом, который нанял для переезда грузовик, перевезли большую часть всего необходимого, чтобы остальное я могла доставить в машине, подаренной мамой.
Предвкушение томило меня. Мне хотелось ехать туда, где можно приступить к новой жизни, где я могла бы начать смотреть в глаза других без страха. Я стремилась приехать в столицу еще и потому, что надеялась встретить там свою любовь. Конечно, такой резкий скачок было сделать сложно, но незнакомец, показавший мне то, что может случиться между мужчиной и женщиной, заставил задуматься об обычных вещах. Рассуждая, я даже подумала, что мамины пожелания по поводу молодого человека вполне могут исполниться. Впрочем, нельзя загадывать наперед.
Но запах свободы, смешанный с томящим ароматом новой жизни, уже кружил мне голову.
До отъезда оставались две недели: мне необходимо прибыть в столицу пораньше, чтобы приобрести все необходимое в новую квартиру, обустроиться в ней, узнать, по какому маршруту ездить на занятия. Новая жизнь влекла за собой множество проблем, но и они сейчас были для меня просто необходимы. Эта встряска должна послужить толчком к тому, что поможет мне выйти из тени прожитого – всего, что отравляло мне существование в маленьком городке с его причудами. Столица предполагала существование, в котором люди, населявшие мегаполис, должны лишиться предрассудков. Каждый день, теряясь в толпе огромного города, человек может раствориться, слиться с остальными, не раскрывая себя. Он мог свободно глядеть в чужие души, не боясь того, что увидит свершение этих судеб, ведь шансы встретиться еще раз крайне малы. В таких условиях этот человек уже не выделится каким-то Даром, он будет таким же, как и остальные.
Все мои надежды связывались с переездом.
В ночь, ставшую для меня последней среди привычного мира, я долго не могла уснуть. Одновременно с ожиданием чего-то нового, необычного и волнующего, ко мне пришло понимание ухода из обыденности. Я лежала в своей маленькой кровати и старалась запомнить все то, среди чего росла.
Словно раньше, когда в жизни еще не было проблем с Даром и незнакомцем, когда весь мир, окружающий меня, казался простым и понятным. Мне на миг захотелось снова стать маленькой, когда родители, любящие тебя, оберегают от всех невзгод, а окружающие люди мило улыбаются, пытаясь потрепать за пухлую щечку. Тогда мы, стремящиеся повзрослеть, еще не понимаем, от чего бежим.
Все мое детство прошло в этом маленьком городке, заполненном привычными людьми, внимательно рассматривающими тебя, чтобы потом обговорить между собой. Здесь нет секретов ни от кого. Но тихий городок по-прежнему был для меня дорогим, не смотря ни на что. Ведь когда-то, совсем давно, я ощущала себя счастливой здесь, а за это нельзя не чувствовать благодарности.
Уютный дом, ставший родным совсем недавно, после переезда, хранил все мои тайны, словно мы были самыми близкими друзьями. Он безмолвно дарил свою поддержку, которой иногда так не доставало от других. Его стены многое слышали и многое видели. И даже ту встречу, в которой я чуть не потеряла саму себя.
Я притаилась: хотелось получше запомнить все то, что дорого сердцу.
Стук часов, отбивающих половину третьего.
Звуки ночи, такие мало различимые, но вместе с этим столь привычные. В большом городе они сменятся шумом спешащих машин. Гудение жизни, стремительным потоком несущей свою энергию вперед. Только так, и не иначе. В мегаполисах нельзя шагать назад.
Запахи родного дома, в котором все было так понятно, – места, дарившего мне спокойствие в этом сумасшедшем мире.
Я искала в темноте ночи привычные очертания мебели, но многого здесь уже не хватало. Часть того, что было дорого моему сердцу, давно ждало нашего отбытия, и я спешила уснуть, чтобы уже завтра оказаться на новом месте.
Однако, сон, как назло, не шел ко мне.
Так всегда: когда торопишься, жизнь оттягивает наступление долгожданного момента.
Найдя рукой кнопку на ночнике, я легко нажала ее, и слабое сияние осветило небольшой кусочек комнаты, расположенный у моей кровати. Опустив ноги на мягкий ковер, я осторожно, чтобы не потревожить родителей, прошла к книжному шкафу, уже по большей части опустошенному предстоящим переездом.
Рука быстро пробежала по знакомым корешкам, от которых, как мне показалось, отдавало теплом. Ощущение это создавалось тем взаимопониманием, которое возникало между мной и их авторами, когда-то корпевшими над каждой полюбившейся мне строчкой.
Я достала книгу Дюма «Граф Монте-Кристо», и, скользнув в еще не остывшую кровать, открыла увлекательные страницы. Как бы мне хотелось, чтобы и мои многолетние скитания по миру человеческих эмоций и не менее сложных отношений когда-нибудь привели этот сложный, долгий путь к триумфу! Чтобы, спустя какое-то количество лет я вышла с гордо поднятой головой к тем, кто когда-то осуждал меня, показав им, кем была все эти годы. По мере чтения отрывков, наиболее приглянувшихся мне в свое время, часы отбивали три, половину четвертого, а затем и четыре.
Уставшие глаза начинали болеть, поэтому дальнейшее чтение становилось невозможным, ведь завтра, а если точнее – уже сегодня, мне нужно будет вести машину. Я бережно закрыла труд великого писателя, и, уложив подушку удобнее, накрылась легким одеялом. Взглянув в окно, я с радостью заметила, что рассвет, уже зародившийся, набирает свою силу, так что до отъезда оставалась самая малость. Предвкушение перемен сделало свое дело. Я вдохнула поглубже, словно пытаясь почувствовать их запах, и провалилась в мир сновидений.
Одна за другой, передо мной, словно из старого фотоальбома, возникали картины моей прошлой жизни, уходившие в историю бытия. Мне не было жаль ту девушку, над которой все посмеивались. Ведь, в конце концов, она осталась в прошлом. Впереди меня ждала совсем другая жизнь. Нужно только набраться смелости, чтобы вступить в нее. Совсем чуть-чуть, и у меня в руках окажется долгожданное время, несущее на своих крыльях перемены.
Однако, немного погодя, картинки, привычные до боли, исчезли, сменившись видениями недавнего прошлого.
Я снова сидела на окне, вглядываясь в сумерки вечера. И вновь наша тихая маленькая улочка, и снова он.
Господи, неужели этот человек все еще не оставил меня в покое?!
Я не хотела мириться с этим, ведь мне и так пришлось достаточно долго справляться с изменениями, возникшими в жизни после появления странного незнакомца. К тому же, мне было известно, что ничего хорошего эта встреча не принесет.
Но постойте! Вглядываясь в его лицо, силуэт, я просто не обратила внимание на одну деталь, оказавшуюся самой важной.
Я сидела на окне не своей комнаты, это было окно напротив. Не может быть! Как это…
Мой взгляд, с трудом оторвавшись от фигуры молодого человека, скользнул к дому напротив, отыскав окно на втором этаже. Там притаилась фигура девушки, к отражению в зеркале которой я привыкла. Да это же я сидела, наблюдая за происходящим! Все так же укрывшись легким пледом, все так же неизменно с книгой в руках.
Но как такое возможно? И если напротив была моя фигура, тогда в чьем же теле находился мой разум сейчас?
Еще до того, как ответ на этот вопрос стал очевидным, приступ тошноты схватил меня за горло коварными руками. Его пальцы, словно петля, все сильнее и сильнее сжимались вокруг шеи, лишая возможности вдохнуть.
Нет, этого просто не может быть! Я не могу оказаться в теле Маши, она ведь мертва! Или…
Ответы на то, каким образом мое сознание оказалось в теле знакомой в последние часы ее жизни, так никогда и не пришли ко мне. Но ясно стало одно: все происходящее со мной сейчас не просто сон! Перечеркнув законы времени и человеческого тела, я просто очутилась в прошлом. В том, которое не давало мне покоя. Что ж, настал момент узнать правду! Вот они. Знаки Судьбы, на которые я так рассчитывала, и которые не смогли меня подвести.
Внимательно смотри, Адрианна!
«Нужно торопиться, он не будет ждать меня долго».
Что это? Мысли, прозвучавшие в моей голове, казались не просто мыслями или голосом сумасшедшего. Это была она, покойная девушка. По-видимому, находясь в ее теле, я могла знать все то, о чем она думала. Я просто ужаснулась. Самое сокровенное этого человека, уже ушедшего из жизни, теперь откроется мне! Но могу ли я принять эти знания?
Повинуясь ее, а не своим мыслям, я аккуратно опустила ноги в элегантных туфельках на пол, и быстро подбежала к зеркалу. Порхающие движения придавали легкости каждому шагу, ведь там, внизу, ждет он!
«Еще один, последний взгляд! Все должно быть идеально. Господи, только бы справиться с волнением».
Глаза отыскали отражение хорошенькой девушки, одетой по последней моде. Теперь я видела, как Маша, вся вне себя от предвкушения, торопиться не опоздать на свидание к нему – к тому, который отнял ее жизнь. Только она пока этого не знает. Ее час еще не настал.
Каблуки быстро простучали, пока Маша спускалась по ступенькам лестницы, отделявшей ее от возлюбленного.
– Маш!
Я обернулась, повинуясь не своему, а ее порыву, и увидела взволнованное лицо матери этой девушки.
«Как будто предчувствовала что-то, – пронеслось в голове уже моим голосом. – Ведь всего через несколько часов ее дочь уйдет из жизни, даже не сказав ей в последний раз «прощай».
– Ну что еще? Я тороплюсь!
– Маша, не опаздывай, мы с отцом очень беспокоимся. К тому же, ты могла бы представить нам этого молодого человека: так нам было бы спокойнее отпускать тебя.
– Ты же знаешь, еще слишком рано! – Отбивалась словами Маша. – Мы встречаемся всего неделю. Но, если вы так беспокоитесь, я поговорю с ним. Может, на той неделе мы устроим семейный ужин? Тогда и представлю вас друг другу.
– Как скажешь, – на лице матери все еще не утихало волнение, которого девушка уже не замечала.
Она бежала навстречу к Нему – своей любви, страсти, погибели.
Маша торопилась. Если опоздает, Марк будет недоволен.
«Марк, вот как его зовут»!
Находясь в теле знакомой, я видела все происходящее ее глазами. Едва калитка закрылась, я, точнее она, спешно направилась в сторону Марка.
– Прости, немного опоздала, – извиняющимся тоном проговорили ее губы, которые уже ожидали поцелуя.
Но молодой человек замешкался. Он смотрел в окно. Не в то, за которым она, Маша, была пару минут назад. А в то, где я впервые увидела Его.
– Марк, куда ты смотришь? – Маша проследила взглядом за его глазами и увидела мой силуэт за окном.
– Никуда. Разглядывал дома, пока ждал тебя.
Произнеся это, незнакомец взглянул на девушку. Я впервые так долго могла смотреть в его серые льдинки, хоть и не своими глазами. И вот, что интересно: мой Дар не работал. Машины глаза не могли передать мне все то, что творилось в его душе, только этого и не требовалось. Я и так знала, что в них.
Тьма.
Его взгляд, брошенный на свою жертву, в первые секунды показался мне несколько колючим. Он глядел на нее не так, как на меня в ту ночь. Сейчас в этом взоре не находилось места страсти. В нем жил холод, который влюбленная девушка не смогла заметить. Ее взор казался утопленным в желании, мешавшем разглядеть опасность.
И тут мне стало абсолютно понятно: придя к ней, он уже знал, что отнимет ее жизнь. Не знала об этом только сама Маша.
Как жаль!
Может, случись хоть какая-нибудь неприятность, она могла бы спасти ее. Могла бы вырвать из его объятий, из рук тьмы?
Я ужаснулась. Какая душа должна быть у человека, так хладнокровно пришедшего забрать жизнь той, которая восхищалась им, которая любила, нет, даже боготворила его. Это казалось мне не под силу. Я постаралась освободить свое сознание, совершила последнее отчаянное усилие, чтобы выйти из тела Маши, но мне этого не удалось. Неужели придется пройти через все это до конца? Неужели суждено принять смерть, разделив ее с той, кого я не знала даже при жизни? Но получить ответы я не могла. Их даст мне только время. И я молилась, чтобы оно не тянулось слишком долго.
Губы Марка накрыли Машины в поцелуе, который несколько дней тому назад я видела из окна, и который заставил меня смутиться. Но тогда я еще не знала, каково это!
В его поцелуе не оказалось нежности, возникающей в минуты взаимной любви. В этом прикосновении таилось столько интимной страсти, что я на время забыла обо всем. Точнее сказать, я забылась.
А Маша…
Что тут говорить? Она просто растаяла. Она не могла сопротивляться ему, как не смог бы сопротивляться никто другой. В ней крепло сейчас лишь одно желание: стать к нему как можно ближе. Слиться с ним в одно целое. Навсегда.
Не знала она, что ее желанию суждено сбыться, как и не знала, каким путем.
Раньше, видя поведение этой девушки, я, признаться честно, осуждала ее. Но теперь, когда наши разумы объединились в одном теле, мне вдруг стало понятно все это. Она любила его, жила им, хотела стать для него всем.
Когда же Марк позволил себе оторваться от ее губ, чтобы дать девушке немного отдышаться, он взял ее за руку и подвел к машине, дожидавшейся их. Он отпер замок и усадил Машу на переднее сиденье, после чего закрыл дверцу и последовал к месту водителя. Без слов. Мне оставалось только догадываться о том, что испытывала несчастная девушка по отношению к нему, ведь все это странное поведение молодого человека ничуть не насторожило ее. Она ждала. Ждала того, когда он сядет в машину и отвезет ее… не важно даже, куда.
И Марк не заставил себя ждать. Он легко, как в кинофильмах, сел в автомобиль, и уже спустя мгновенье, заставил его тронуться с места. Машина, очень дорогая даже по нашим меркам, шла почти бесшумно. Не говорил ничего и он. Маша тоже молчала, предаваясь мечтам. В таком молчании прошло минут двадцать, пока они не подъехали к особняку, расположенному вдали от нашего поселка.
Мотор заглох, заставляя вместе с машиной остановиться и мое сердце. Мне было сложно совладать с собой: та часть меня, которая объединилась с Машей, страстно желала развития событий, в то время как моя собственная понимала, что ждет дальше. Но не только возможная смерть пугала меня. Я боялась вновь повторить все то, что случилось между нами всего неделю назад. Боялась возвращения страсти, не дававшей мне мыслить.
Но больше всего я опасалась снова оказаться в его власти. Ибо из нее было слишком мало шансов уйти.
Уверенной походкой Марк вышел из машины. Он направился к моей дверце совершенно не спеша, позволяя детально разглядеть свою фигуру. Я наблюдала за ним как завороженная, уже не понимая, кто именно им восхищается: Маша или я.
Он являлся просто образцом всего мужского. Честно признаться, в последнее время у меня создавалось впечатление, что мужчины стали терять свою привлекательность, но этот… Он просто говорил каждым жестом, каждым телодвижением, что я ошибалась. Однако у меня возникло странное чувство, будто таилось в нем нечто неестественное. Разве мог один молодой человек обладать всем сразу? Думаю, нет. Слишком много нужно прожить на этом свете, чтобы обучиться всему, что знал он. И что давалось ему с такой легкостью.
Поверьте, я не преувеличивала!
Его тело, казалось, словно вырезано из камня: упругость мышц чувствовалась даже в малейшем жесте. Черты лица впечатляли правильным строением. Темно-каштановые волосы, коротко остриженные, отливали в вечернем свете той гладкостью, к которой хотелось прикоснуться немедленно. А взгляд глаз…
От них я не могла отвести своих. Серые, проницательные и очень выразительные. Они глядели на девушек тем взглядом, который заставлял забывать обо всем на свете, обезоруживал, пленял навсегда. Эти глаза словно обещали все, одновременно заставляя ждать целую вечность.
По мере того, как мысли затягивали меня все глубже в омут чувств, Марк подошел к моей двери и отпер ее.
Дрожащая рука девушки опустилась в горячую руку Марка, которая ее тут же сжала. Маша вышла из машины, опираясь на молодого человека и втайне радуясь тому, что он предложил ей руку. Ее волнение достигло своего апогея, так что она еле держалась на ногах. Да и еще бы! Тот момент, ради которого она находилась здесь и о котором так долго мечтала, должен вот-вот наступить.
На ватных ногах она шла рядом с тем, в ком видела смысл своего существования. Отпертая дверь особняка осталась позади, предоставляя ее взгляду огромную гостиную. Посреди комнаты располагался большой стол, накрытый на двоих.
Кругом – никакого освещения, только свечи. Множество свечей. Их таинственное свечение создавало совершенно особенное настроение, помогая Маше несколько расслабиться и забыть о тревоге, сжимающей душу.
Позволив девушке пройти вперед, Марк вскоре догнал ее и остановил прикосновением рук к плечам. Легко, как перышко, он опустил свои ладони к рукам Маши, отчего по ее коже пробежали мурашки. Находясь в теле знакомой, я сама чуть не потеряла сознание от этой близости. Он стоял на таком расстоянии, что его горячее дыхание обжигало шею. Его упругие мышцы стальной стеной касались ее спины, и от этого пробежала дрожь, охватывавшая все тело девушки. Мне удалось различить запах нежного парфюма, исходившего от молодого человека. «Господи, как же он приятно пахнет», – пронеслось у меня в голове.
Марк тем временем провел свою спутницу к накрытому столу, помогая ей удобно устроиться.
– Это ты все подготовил? – Пытаясь скрыть свое волнение, спросила Маша.
– Нет, – коротко ответил Марк, словно не желая особо разговаривать. Его тон был немного пренебрежительным, но сам он…
С чувствами оказалось сложно справиться. Думаю, молодой человек прекрасно понимал, какое впечатление производил на молодых девушек. Он открыл бутылку вина и разлил темно-красный напиток по бокалам. Предлагая Маше ее кубок, он, как будто не нарочно, коснулся своими пальцами ее руки, заставляя девушку вздрогнуть.
Моя знакомая, втайне обрадовавшись напитку как избавителю ее от неловкости, сделала большой глоток, и вскоре мне удалось почувствовать, как по телу побежало приятное тепло, помогая немного расслабиться.
Марк тем временем предложил приступить к ужину.
Маша, на которую вино подействовало почти сразу, перестала быть скованной. Теперь она болтала без умолку. Рассказывала обо всем на свете: о новых магазинах, открывшихся не так давно, но уже освоенных. О занятиях, на которые заставляла себя ходить лишь потому, что не хотела проблем с учителями. О планах на будущее, которым уже не суждено стать реальными. Она оказалась очень общительной, но это качество теперь было не на ее стороне. Мне и самой, признаться, надоело ее слушать, но ему…
Он просто сидел, почти не роняя слов. Сидел и наблюдал за ней, как наблюдает лев за ланью, о которой давно мечтает. Но мечтает не как о спутнице, а как о жертве.
Меня передернуло от сделанных выводов. Я смотрела на него глазами Маши и не могла понять, почему знакомая девушка все еще оставалась такой беспечной. Подбираясь все ближе и ближе к окончанию своего существования, она все сильнее стремилась к нему. Ее защитные инстинкты не срабатывали: они оставались глухи к зову реальности. А та, в свою очередь, звала на помощь.
Спустя полчаса Марк встал, чем заставил Машу ненадолго замолчать. Он вновь протянул ей руку, а она, потеряв голову, тут же отдала ему свою, словно этим жестом соглашалась на все то, что он предложит ей. Помогая девушке встать, молодой человек вновь и вновь с нетерпением заглядывал на нее, словно подгоняя момент, которого так долго ждал.
Мне удалось разглядеть в его глазах нетерпение, ожидание и… жадность.
Да, он больше не хотел ждать. Не хотел тянуть до того часа, ради которого привез ее сюда.
Теперь он желал одного.
Я пока не могла совершенно точно сказать, что это было, но видела, как он напрягся. Его движения стали такими нетерпеливыми, что это не укрылось от моей знакомой. Только вот она расценила увиденное неверно. Переполняемая радостными эмоциями от того, что заставляет мужчину так волноваться, Маша поспешила за незнакомцем, который уводил ее наверх.
Мне же ничего не оставалось, как находиться в ее теле, и разделять с этой несчастной все ее желания. Помимо того, я чувствовала почти то же. Только мотивы Марка для меня стали понятны.
Гостиная, лестница и коридор второго этажа уже остались позади, когда открылась дверь в просторную спальню.
Первой сюда вошла Маша, а за ней – Марк.
Теперь его движения были еще нетерпеливее. Он, едва прикрыв за собой дверь, заключил девушку в объятия, заставляя терять голову от невероятных ощущений. Я держалась до последнего, но долго мне это не удалось. Несколько минут отделяли эту пару от постели.
Одежда, сомнения и страх были отброшены в сторону, предоставив моему взору то, что скрывалось под ними. Я впервые увидела мужчину обнаженным. К тому же не просто мужчину, а того, о ком мечтала. Мои глаза разглядывали его, пытаясь запомнить стройное тело, о котором я так много думала в последние дни. Но долго мне это не удалось.
Окинув мою, а точнее, Машину фигуру, он снова жадно впился своими губами в мои. Я даже не успела смутиться! Только во мне пробежал страх от того, что совершенно незнакомый мужчина видит мою наготу, как он сменился совершенно другими ощущениями. Я лишь успела сказать себе, что это тело принадлежит не мне, а знакомой, которую спустя несколько часов я увижу на фотографии полицейского.
Руки Марка порхали по фигуре Маши, заставляя меня вместе с ней забываться в наслаждении. Я чувствовала его упругие мышцы под своими ладонями, и ничего не могла поделать. Мне хотелось продолжения!
Ни голос разума, ни стыд не позволили мне остановиться. Теперь даже не она – я сама хотела идти дальше.
Как сумасшедшая, я ласкала его, пытаясь доставить ему такое же наслаждение, которое сжигало меня дотла. И одновременно со своим вожделением мне удалось почувствовать его. В какой-то момент он оторвался от поцелуя и удивленно взглянул в глаза.
Только на этот раз мне показалось, что не в Машины, а в мои. Я готова была поклясться чем угодно, что он смотрел именно на меня. Потом же, когда его удивление прошло, или он смог взять ситуацию снова под контроль, страстное сумасшествие продолжилось.
Только на этот раз в постели.
Наши тела переплетались так тесно, что через какое-то время мне уже не удавалось различить, где еще оканчивалась я, а где начинался он. Теперь мы существовали как единое целое. Мы двигались в такт нашим сердцебиениям, ускоряясь той страстью, которая соединяла нас в одно существо.
Эти мгновения любви одновременно были самыми короткими и самыми длинными за всю мою жизнь.
Но в тот миг, когда пик наслаждения уже охватывал меня, я вдруг с ужасом осознала, что что-то стало меняться. Поначалу даже разобрать это было тяжело, но потом…
Я с трудом смогла открыть глаза, чтобы взглянуть на любимого, только теперь все было по-другому. И это – меньшее, чем можно описать ситуацию. Со мной в постели оказался не тот, к кому в объятия мне хотелось попасть.
Теперь я целовала кого-то совершенно иного.
Это был старик. Его тело, давно отжившее свое, казалось, вот-вот рассыплется в прах, которым оно уже должно стать. Глаза, полностью лишенные жизни, теперь насквозь пропитались одной-единственной целью – отнять мою. Выпить ее, как вино из бокала, чтобы насладиться вкусом сполна.
В один миг мне вдруг стало понятно, что все это видела и Маша. Я просто ощутила волнение, заставившее ее сопротивляться, но уже было поздно.
Тонкие, уродливые губы потянулись к ее устам, и припали к ним в последнем поцелуе. И вместе с ним я ощутила ее.
Безжалостную царицу Преисподней.
Смерть.
Это как будто она, а не Марк, целовала меня. Каждая секунда сближала меня с ней, вела туда, откуда возврата уже нет. И выхода не было. Я, точнее Маша, больше не могла сопротивляться. У нее просто не хватало на это сил. Теперь она превращалась в изношенное годами старое тело, шансов выжить у которого не оставалось.
«Я любила его».
Последняя мысль, возникшая в голове бедной девушки, была о Нем.
Она, вздохнув в последний раз, удовлетворенно улыбнулась, оставив на своем лице эту печать, в последующем так удивившую меня.
Я была заключена в ней, в этом бездыханном теле, с его открытыми глазами, и видела те изменения, которые происходили в незнакомце. Словно подпитываясь чужой жизненной энергией, он становился все моложе, и – вот цена Машиной Жизни, снова стал тем, кого я привыкла видеть.
Все тот же соблазнительный молодой человек, который предстал передо мной в первый день. Я лежала, совершенно не двигаясь, и не могла поверить своим глазам.
Чуть отодвинувшись от тела девушки, он сел на краешке кровати, и провел гибкими руками по гладким блестящим волосам, еще минуту назад казавшимся мне выцветшими.
Он отдыхал, принимая в себя жизнь другого человека. Вкушая и смакуя ее.
Затем, все так же не торопясь, встал и принялся одеваться. Неторопливыми движениями, словно желая насладиться вкусом новой жизни. Когда же все осталось позади, он сделал шаг навстречу двери, желая покинуть особняк.
Облегчение огромной волной разлилось у меня в душе.
«Он не заметил, что я была ею, – подумалось мне. – Завтра я снова проснусь в своей кровати, радуясь тому, что это оказался всего лишь сон».
