Текст книги "Супермама для вишенки (СИ)"
Автор книги: Марина Владимирова-Бойко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Стоило мне покинуть стены трехэтажного здания, как на парковке я увидела машину Юдина. Подхожу неспешно, замечаю, как в небе сгущаются сумерки и по очередности зажигаются фонари.
Сажусь в теплый салон, где так пахнет ментолом. Он как обычно широко улыбается и смотрит на меня, как на горячий, румяный пирожок.
– Крассоткина! Как дела секси? Ты решила стать эмо? – намекая на мой новый цвет волос.
Заметил гад. Совершенно забываю о сегодняшней трагедии, но понимаю, что он прав. Неудачи продолжают преследовать меня.
– Послушай Юдин, ты можешь быть серьезным? Мы можем общаться нормально? Я же видела тебя по телевизору.
– Детка! Смотришь передачи с моим участием? Ты запала на меня?
– Не в этом дело…, – хочу найти оправдание. Глеб не дает мне договорить. Резко хлопает своими большими ладонями по рулю и громко, протяжно поет:
– Одноклассница, одноклассница, в тюремном ты клетчатом платьице! И косынкой голова твоя связана, одноклассница, одноклассница...
Я в тихом шоке. Ничего не отвечаю, просто нервно и жду пока он заведет мотор. Спокойствие, только спокойствие. Всего два месяца. Два коротких месяца. Именно столько времени я должна заниматься с его дочерью. Если выдержу его слишком хамоватое поведение.
Квартира в самом сердце Ростова. Большая, просторная, двухуровневая в стиле лофт. Много серого, много белого. Все гармонирует между собой и сочетается. Да, Юдин действительно преуспел. Как бы сказала Натка: «Такие хоромы нам и не снились».
Проходим в одну из комнат, где на паркете, возле камина распласталась шкура белого медведя. Мне страшно ступать на такой ковер. Вдруг это действительно он. Белый медведь. Когда-то был. Или медведица. Бегал, гулял по северному полюсу, а тут его... К начальству, так сказать. На ковер.
Юдин незаметно исчезает. В гостиной появляется девочка, с большими лучезарными глазами. На вид ей не больше пяти. На ней надето чудесное розовое платье, волосы не заплетены и мягко лежат на ее хрупких плечиках. В руках она держит красивую куклу в элегантной шляпке.
На девочку нельзя смотреть без умиления. Курносый носик, румяные щеки. Ее пухленькие губки изгибаются в прелестной улыбке.
– Здравствуйте! Меня зовут Варя, – раздается ее голос-колокольчик. – Вы наша новая мама?
Интересно, что значит: новая? Хотя нет, я просто придираюсь к словам. Она же еще совсем ребенок.
– Нет, малышка. Я помогу тебе лучше узнать цифры. Тебе нравится математика? – наклоняюсь к ней и улыбаюсь в ответ.
– Мне нравится больше красить губы и делать прически. Математика не нравится. – Она слегка поджимает нижнюю губу и опускает свою милую головку.
Настоящая принцесса. Но ответила честно.
А потом она берет меня за руку и ведет к себе в комнату на второй этаж.
Кроватка в розовых тонах, море игрушек. Книжный шкаф, большое зеркало и картина на всю стену в виде нарисованного замка.
Сегодня мы делаем вводный урок. Замечаю, что девочка не слишком жизнерадостна и общительна. Мне кажется она немного замкнутой.
Варя показывает свои игрушки. Иногда прошу ее сосчитать: сколько стоит на полке плюшевых мишек? Но она отрицательно крутит своей прелестной головкой. Рассказывает о новом современном планшете и о том, как важно подписаться на видеоканал любимых мультфильмов.
Спустя час на пороге комнаты, появляется крупная женщина с пылесосом в руках. Ей явно далеко за сорок. У нее мощные руки и широкая спина. Почти Фрекен Бок. Она представляется, просто: «Игоревна» и просит нас ненадолго покинуть комнату.
– А где ее мама? – интересуюсь, когда собираюсь уходить.
– Исчезла, – отвечает и смотрит на меня, как на последнее спасение.
Глава 17
При первом удобном случае я подошла к женщине с пылесосом в руке и спросила:
– Как исчезла? – спрашиваю на одном дыхании.
Она, как какой-то жезл сжимает телескопическую трубу пылесобирательного устройства и смотрит на меня так, словно провожает последний трамвай.
– Как, как. Собрала свои вещи и ушла, – едва слышно говорит, постоянно оглядываясь.
Игоревна стоит в метре от меня. Смотрю в ее большие зеленые глаза. Замечаю, на ее круглом, полном лице мелкие морщины. У нее курносый нос, редкие, короткие волосы. Она высокая, с легкой ноткой грубости в голосе. Понимаю, что «Фрекен Бок» не прочь поболтать и обсудить эту тему подробней, просто нужно уединиться.
Предлагает, сделать перерыв и выпить чашечку ароматного кофе.
Сложно отказать такой импозантной женщине. Тем более ужасно хотелось спать. И чашка бодрящего напитка не помешает. А наоборот, поспособствует разрядить обстановку и мои сонные глаза.
Проходим в светлую, просторную кухню, интерьер которой скорей всего разработан дизайнерами Швеции. Варя не расстается с куклой, постоянно молчит и хочет обхватить своей маленькой, теплой ладошкой мою руку. Слегка сжимаю ее нежные пальчики, и мы идем к столу.
Пытаюсь расспросить у нее, какие сказки ей нравятся, что любит читать перед сном, но девочка, словно набрала в рот воды. По всей видимости, все не так радужно, как бы этого хотелось. Девочка-молчунья.
Как только Варя покидает кухню, чтобы пойти взять своего любимого плюшевого зайца, Игоревна надевает фартук и спешно начинает говорить, расставляя на столе вазочки с печеньем и шоколадными конфетами в блестящих фантиках.
– Я пятый год работаю у Глеба Борисовича. Сейчас прихожу три раза в неделю. Раньше чаще. Варечка была еще совсем малышкой, когда ее родная мать ушла. Если ее можно назвать матерью. Могу с уверенностью сказать: она славная. Я заметила, вы ей понравились. Варя даже оживилась.
Игоревна подает кофе и на мгновение наш разговор прерывается.
Ароматная, ускользающая дымка дурманящего кофе. Густая, нежная пенка, которой так и хочется побаловать все свои вкусовые сосочки. После одного глотка, все вспыхивает, мысли меняются. Всего одна капля, а уже настроена контрастность и резкость в глазах.
– Спасибо, – смущенно смотрю на нее. – Она милая и славная. Мне показалось, не слишком общительна. Может ей нужно пообщаться с психологом?
Она меняется в лице. Резко с позитивного, на грустный смайлик. Мне почему-то кажется, совершенно не хочет об этом говорить. В конце-концов, неохотно выдавливает из себя:
– Варе нужна мама. Хорошая, надежная мама, которая будет любить ее всем сердцем. Не нянька, которых нанимает Глеб Борисович. Вы, наверное заметили она не слишком общительна. Глеб Борисович постоянно на работе. Ребенком нужно заниматься, а не по психологам ходить. Тем более были они у него. Толку ноль. Знаете, какой он вывод сделал? Разговаривайте с ребенком. И точка! Так что это как раз тот самый случай, когда деньги – ничего не решают. Вы не обращайте внимания на Глеба Борисовича. Он конечно, человек своенравный, но добрый. Он любит Варю и старается сделать для нее все и даже больше.
Как же мне хотелось ответить, что своенравный – это мягко сказано. Он наглый хам! Вредный грубиян. Я бы никогда не подумала, что у такого… Такая прелестная дочь.
– Пейте кофе. Остывает, – говорит она мне, когда в дверях появляется маленькая Варя.
Хочется, как можно больше узнать об этой девочке. Скорей всего своей прелестной улыбкой она затронула струны моей души.
День близится к позднему вечеру. Через широкое окно заметно, как тучи сгущаются, но почерневшие ветви деревьев все равно темнее неба. Мне пора уходить, наши занятия давно закончены и мы просто рисуем, удобно расположившись в гостиной. Хотя Варю так просто не разговоришь. Приходится приложить к этому максимум усилий.
Вызываю такси, но внезапно появляется Юдин, снова со своими шуточками.
– Крассоткина! Как жаль! Как жаль, что ты наконец-то уходишь. Как жаль! Что судьба разбросала нас по разным диванам!
– Юдин…, – прекрати свои вот эти шуточки, – я принялась крутить руками, словно вкручиваю горячую лампочку. – Мне кажется, нам нужно поговорить серьезно. Без твоих вот этих штучек-дручек, – высказываюсь поспешно и внимательно смотрю на него в надежде, что его лицо станет серьезным.
– Слушай, как ты живешь? – отрицательно качаю головой в разные стороны. Вот как с ним договориться? Как? Минута общения и мои нервные клетки начинают бить забастовку. Нет-нет! Тут нужен, какой-то другой, особый подход.
– Как я живу? – он проходит в центр комнаты, снимает верхнюю одежду. На нем обычная однотонная футболка, классические джинсы со стильным кожаным ремнем и яркого оттенка пиджак. Повседневный лук. Стильно и ему слишком идут эти вещи. – Да по-разному живу. Когда хорошо, – приезжает скорая помощь. Когда плохо – менты. Слушай детка! А у меня к тебе шикарное предложение. Вот супершикарное. Как ты относишься к лебедям и апельсинам?
Мы сидим на пристани, на берегу реки Дон, с пакетом апельсинов и кидаем оранжевые плоды в белых лебедей. Юдин изредка, лукаво поглядывает на меня.
– Изумительные лебеди в апельсинах, но если честно я думала, что ты пригласишь меня в ресторан, – ежусь от холода и оглядываюсь по сторонам. Снег растаял, небо затянуто серыми тучами, еще очень сыро и как-то не радужно. Вокруг никого. Даже рыбаков невидно. Лишь одиноко замерли деревянные лодки, а вблизи проплывает прогулочный катер.
– Или на крайний случай зажаришь курочку в духовке, – прерываю недолгое молчание.
– Нужно уточнять свои желания, – говорит, а на его лице появляется довольная ухмылка.
Глеб кидает апельсин. Плод падает в воду, издавая звучный «бульк». Да, с Юдиным нужно не просто уточнять. Здесь можно ожидать чего угодно. Особенно какого-нибудь подвоха.
– Зачем ты так? Им же больно, – встаю в полный рост и собираюсь уходить. Что-то я совсем замерзла. И времяпровождение не слишком интересное. Птичек жалко.
– Это для них только зарядка.
Я смотрю на перепуганных птиц, которые после очередного не слишком меткого попадания они расправляют крылья и перелетают дальше над мутной водой. Потом опять возвращаются и подплывают обратно. В надежде, что им что-то перепадет. Красивые гордые птицы в поисках пропитания. А он их апельсинами.
– С меня хватит, я ухожу!
– Ладно-ладно Крассоткина! – он тоже встает с неудобных деревянных досок, пытается меня остановить, легко прикасаясь к моей руке. – Я просто хотел устроить тебе необычное свидание.
– Устроил? Поздравляю! Я замёрзла так, словно побывала на дне этой реки. Слышу, как вдали дудит пароход. Птицы разлетаются. Скорей всего стало понятно, что ничего тут не светит, никаких хлебных крошек от нас не дождешься. Мы остались совершенно одни.
Он снимает куртку, накидывает мне на плечи. Стоит передо мной в зимнем свитере, заправив руки в карманы своих стильных брюк, и легко отвечает:
– Прости…
– Что? Что ты сказал? – удивляюсь, поправляя куртку. Куртка пахнет Юдиным, веет теплом его тела. Парфюм с тонкими нотками бергамота чем-то напоминает мне чистейшее синее небо, которое простирается над заснеженными вершинами гор. Его слова меня трогают за душу, аромат расслабляет. На мгновение, кажется, что какая-то искра чистосердечия проскочила между нами. Немного отвлеклась, но быстро возвращаюсь в реальность, особенно после следующих его слов:
– Прости Крассоткина, что не искупал тебя на дне этой реки. Забыл ласты прихватить. А так, ты бы у меня поплавала. Вместе с этими лебедями и апельсинами.
Ах, нет, не послышалось. Но сдвиги по фазе присутствуют. Жестокая Юдинская правда. Скидываю куртку и продолжаю говорить:
– Слушай, а теперь у меня к тебе предложение, – решила идти ва-банк.
Поднимает куртку, обтряхивает и бубнит, что-то вроде: «Мы люди не гордые». Держит спину прямо, расправив плечи, смотрит прямо в глаза, сжимая кожанку в руках.
– Руки и сердца?
– Можно сказать и так, – скрещиваю руки на груди и смотрю ему прямо в глаза.
– Колись, заинтриговала, – вместе с его словами вылетает едва уловимое облако пара. Все же на улице минус. И без его куртки холодно.
– Во-первых, я не дрова, чтобы колоться. А во-вторых, предлагаю заключить пари. Это позволит лучше узнать друг друга.
– Куда уж лучше узнать тебя Крассоткина? У меня на глазах росла твоя грудь.
– Юдин! – хмурю брови.
– Ну, правда же, секси-пекси? – довольная ухмылка не сходит с его лица.
Смущаюсь и начинаю нервничать. Отворачиваюсь от него и смотрю куда-то вдаль.
– Крассоткина! Я весь горю… Говори уже быстрее, что ты там задумала.
Мне кажется, что это я горю. Точнее мои щеки. Постепенно превращаясь (как он там высказался: в дьяволицу). Такой фиолетовый смайлик. Вот появляются рога, внутри все закипает, а моя кожа становится цвета баклажан.
– Глеб! – снова поворачиваюсь к нему лицом. Произношу его имя так, словно держу в руках бензопилу. Вспоминаю ругательные слова, которые знаю или помню. Вывел, достал.
– Не прощелкай свой последний шанс. Все щелкаешь, щелкаешь. Щелкунчик твою дивизию! – быстро моргаю и ставлю руки в боки. – Предлагаю тебе прожить неделю по моим правилам и неделю твоим. Кто выдержит, того и тапки. Победа за тобой – буду тихо, мирно терпеть тебя, изредка закипая. Так сказать: молчать в тряпочку. Если выиграю я – то ты раз и навсегда забудешь про подколы в мой адрес. Ну как идет? – протягиваю руку для пожатия.
– Идет! – он крепко сжимает мои тонкие пальцы. – Крассоткина, я же тебя такой марафон устрою, закачаешься просто!
Глава 18
Глеб
После эфира мчусь домой. Сразу с порога спрашиваю у Игоревны, прибыла ли на свой рабочий пост Вера Николаевна. Она утвердительно кивает, затем подходит ближе и, оглядываясь по сторонам, затаенно шепчет.
– Глеб Юрьевич, мне кажется, девочка тянется к этой женщине.
– Подглядываешь Игоревна! – громко восклицаю.
Она снова настороженно оборачивается, но я понимаю, что в просторной гостиной, где я так люблю листать ленту соцсетей в телефоне, закинув ноги на стол – никого нет.
– Я же только в благих намерениях. Знаете, как мне сложно видеть, когда девочка вот так…
– Не парься Игоревна – зоркий глаз! Болото будет нашим. Лучше скажи, что на ужин? – кладу руку на ее мощное плечо, и мы вместе шагаем вдоль комнаты.
Моя экономка рассказывает, что ужин приготовила Верна Николаевна. И нас ждет изумительная шарлотка.
Улыбаюсь, а затем спешу подняться на вверх в комнату к Варе. Дверь приоткрыта. Через маленькую шелку замечаю, как Варя сидит за столом что-то пишет, а Крассоткина задумчиво смотрит на мою дочурку.
Крассоткина соблазнительна. У нее чувственный рот, миндалевидные глаза. Женственные руки, тонкие пальцы. Прямой нос и удивительные ямочки на щеках. Темный цвет волос оттесняет ее светлую кожу. На Веру приятно смотреть. На ее высокую грудь, изящную шею.
Никак не могу понять, как она с такой внешностью в училки забрела? Одному Богу известно. Хотя это для меня Крассоткина – красотка. Для всех остальных неважно. Возможно даже она – на любителя.
Прохожу в комнату. Варя сразу подбегает ко мне. Ее волосы заплетены в две элегантные косички.
– Дочурка привет! И кто тебе такой причесон соорудил?
– Это все Вера Николаевна! Это все она!
– Слушай Крассоткина! У тебя куча талантов. Супер просто! Ужин приготовила, с ребенком позанималась. Может мне женится на тебе?
– Вы склонны к мечтательности Глеб Юрьевич, – встает из-за стола и начинает собирать учебники, хаотично разбросанные на столе.
– Урок закончен милая леди, – обращается к Варе. – Продолжим завтра?
– Ура! Конечно! – Варюша подпрыгивает почти до самого потолка.
– Собирайся, поехали.
– Куда? – удивлённо спрашивает, округляя и без того большие глаза. Останавливается на расстоянии вытянутой руки.
– Ты же хотела свидание?
Мы выходим из комнаты, она быстрым шагом идет к лестнице, я медленно плетусь за ней.
– У нас договорённость, или ты не помнишь? Заднюю включила. Трусишка зайка серенький? – кричу ей вдогонку.
– Конечно же, нет! – оборачивается, внимательно смотрит на меня и хмурит свои изогнутые бровки, а внутри меня все закипает.
Мне интересно, у неё сладкие губы на вкус? А попка упругая или не очень? Нужно обязательно это проверить, иначе мне гарантированы бессонные ночи.
– Ладно-ладно не на свиданку. Погнали к моему другану на дачу?
– Юдин ты не исправим. Не хочу ни на какую дачу! Домой хочу! Отвези домой лучше…, – сердится, сжимает ладони в кулаки.
«Строгая училка, а ты меня цепляешь все больше и больше», – проносится мысль в моей голове. Хватаю ее тяжеленную сумку, из которой выглядывает учебник по математике и мы идем к машине.
В теплом салоне авто, где так пахнет хвоей, она добреет на глазах. Включаю легкую, располагающую к разговору музыку и прибавляю скорости.
Она молчит, задумчиво смотрит в окно. Смотрю на дорогу, подпеваю, изредка бросая взгляды на ее коленки:
– Люди ночами делают новых людей! – выкрикиваю слова известной песни.
А потом идет что-то не так. Машина глохнет. Останавливает где-то, на самом пустынном участке дороги.
Пытаюсь рассмотреть местность, но сквозь густую пелену ночного полумрака – совершенно ничего не видно. Даже фонари не горят. Вот это мы приехали!
– Слушай, машина заглохла – говорю на полном серьезе.
– Ты это специально? Скажи, что специально?! – хочет выйти из машины, дергая за все ручки сразу. Со второй попытки у нее получается. Я устраняюсь за ней.
Выходит из машины и ступает своими прелестными ножками прямо в лужу. Грязища тут реально – по колено.
– Слушай Крассоткина, а я теперь тебя в таких сапожках в тачку не пущу.
– Больно надо! Обиженно идёт по пустынной дороге. Догоняю её, хватаю за руку. Она вырывается, но продолжает стоять напротив меня.
– Ты хам, грубиян, ты… Ты...!
Обхватываю её плечи, мы стоим в глухой темноте, и я чувствую её прерывистое дыхание. Она так дышит. Глубоко, свободно и в тоже время трепетно.
– Уйди!– прерывает это чудное мгновение, толкая меня в грудь руками. – Сама дойду, без сопливых!
Глава 19
Сапоги промокли насквозь. Еще немного и приклеенная подошва раскиснет и отпадет. Настроение минус двести двадцать, а еще пошел дождь. Мокрая курица на выезде, а он стоит напротив, издевается надо мной. «Как же я хочу тебя ударить чугунным утюгом Юдин!» – вот что хочется выкрикнуть. Сказать прямо в глаза. А я продолжаю стоять и думать, как мне еще продержаться шесть дней юдинского чистилища.
Машина у него заглохла. Врет, как дышит. Завез меня специально сюда. Туда, где даже фонари не горят.
– Все Глеб! Ты меня разозлил. Ты разозлил меня так! Тебе капут! – говорю я в полном отчаянье. Стою под мелким, моросящим дождем и тычу в него указательным пальцем. Женщина в гневе – это женщина, которая готова на все и дальше больше. Он еще не знает, на что я способна. А я сама не знаю, на что я способна в таком состоянии. Метать топоры, вызывать духов, написать непристойности в Твиттере.
Уже почти стемнело, мне плохо видно его выражение лица, но почему-то кажется, что он снова шутит.
– Какой капут!? Который Гитлер? Слушай Крассоткина, когда злишься – ты ещё симпатичней. Особенно в этой мокрой, затертой дубленке.
– Ещё раз назовёшь меня по фамилии... Мы не в школе и не сидим за одной партой, как пятнадцать лет назад.
– Жаль. Как тебя хоть зовут? Напомни, пожалуйста. Случайно не старуха Изергиль?
Прислушиваюсь, как шумит дождь, и стараюсь перекричать его. В груди все рвется на части от такой зажигательной беседы.
– Случайно так, представляешь!? – отвечаю и заправляю мокрые волосы за уши.
– Шутить у тебя получается хуже, чем злиться. Пойдем лучше в машину. На улице не месяц май, – он поправляет куртку и хочет взять меня за руку.
Вырываюсь, разворачиваюсь на двести шестьдесят градусов и иду по серой пустынной дороге. Ни души. Только колкие капли дождя, а впереди мерцающие огни. Огни большого города.
Он догоняет меня идёт рядом в скором темпе и легко отвечает:
– Хорошо Вера. Я согласен называть тебя по имени и даже по имени отчеству.
– Не иронизируй, – поворачиваю голову в его сторону и замечаю, что он изрядно промок. – Лучше давай вызовем такси. Мне нужно вернуться домой.
На такси не соглашается. Предлагает вернуться и подождать в машине, так как дождь усиливается.
Вынуждена согласиться. Возвращаемся обратно, молчим и даже не смотрим друг на друга. Мне так сложно с ним. Так… До мурашек по коже.
Мне хочется бить, ругать его, на чем свет стоит. В последнее время я не могу смотреть на него спокойно, без эмоций. Когда вижу его хитрые, слегка прищуренные глаза, сразу вспоминается бейсбольная бита. Как я ее беру и иду к нему на встречу. Довольная. Веселая. Радостная. Если честно, я даже представить не могу, как такой прелестной девочке Варе достался такой хамовитый отец.
Варя – замечательная. Добрая, отзывчивая. Немного стеснительная, слегка зажатая. И в какой-то степени ей не хватает родительской любви. Сегодня мы с ней считали до двадцати, пели песни и вместе готовили шарлотку. Этому кабану. Я бы ему приготовила. Пуд соли.
Мне кажется, он ведет себя, как тогда, в одиннадцатом классе. Когда скидывал мой рюкзак в окно, подкладывал бумажные бомбочки. И при всем при этом, я сейчас ему подыгрываю.
Он садится на водительское сиденье и с серьезным лицом заводит мотор.
Даже не удивляюсь. Если заболею – будет на его совести. Хотя она у него есть? Нет, конечно.
Всю оставшуюся дорогу мы не разговариваем. Хотя каждую минуту жду от него очередного подкола.
Я залетаю к Свете в квартиру и тут же рассказываю ей свою невероятную историю. Мокрая, уставшая, голодная. Моя нервная система терпит полное поражение. Она сидит перед телевизором, скрестив ноги. В руках держит большую коробку попкорна и смотрит то на меня, то на экран.
Я эмоционально рассказываю подруге, как он завёз меня куда-то в поле, где темно, страшно и вот-вот повыпрыгивают черти. То ли из кустов, то ли из его глаз. Он сказал, что у него сломалась машина, а на самом деле у него все работало. Рассказываю Свете так эмоционально, что у самой перехватывает дыхание. Вспоминаю, как он пригласил меня на свидание с утками, как заключили с ним пари и, по всей видимости, он выиграет. А мне даже из принципа не хочется, чтобы он выиграл.
Света улыбается мне, смотрит на меня так, словно я рассказываю ей какую-то веселую историю, а не о том, как меня безнадежно достал Юдин. А еще она так просто высказывается о том, что между мной и Юдиным что-то есть.
– Вот такая между нами большая пропасть! – развожу руки в сторону на сколько это возможно. Высказываюсь и набираю в легкие больше воздуха.
– Если бы ты видела, как горят твои глаза, когда ты о нем говоришь. Мне кажется, между вами что-то происходит, – Света выключает телевизор и элегантной походкой пантеры, в своем коротеньком, шелковом халатике направляется на кухню.
Я иду вслед за ней и наблюдаю, как ее прелестная гулька, завязанная на самой макушке – плавно качается туда-сюда.
– Война. Самая настоящая. Атомная! – иду вслед за ней и причитаю. Затем останавливаюсь в дверях и более отчаянно произношу:
– Мне нужно придумать что-то такое…, чтобы он раз и навсегда понял. Со мной шутки плохи.
Глава 20
Сегодня спешу пораньше освободиться с работы. С Варей мы договорились посмотреть мультфильм и мне не хочется опаздывать. Тем более, когда ждет такая милая леди.
По пути забегаю в магазин. Покупаю краски, альбом. Понимаю, что девочка особо ни в чем не нуждается, но мне хотелось сделать ей какой-нибудь подарок, пусть даже такой скромный. Думаю, ей тоже будет приятно.
Мне нравится заниматься с дочкой Юдина. Теперь я точно могу сказать, что девочка умная, добрая и может быть жизнерадостной. Может, но что-то ей мешает.
С Варей мы рисуем математические знаки, осваиваем новые числа, решаем задачки. Она быстро схватывает все новое и если так дальше пойдет, мы быстро освоим все азы.
Варя ждет меня в гостиной, прижимая плюшевого медведя к груди. При моем появлении, быстро оживляется, подбегает, обхватывает мои ноги. Бросаю все, подхватываю ее на руки. Улыбаюсь. Какое же это счастье, заниматься с такой удивительной девочкой. Это как раз тот самый момент, когда учительница слишком сильно прикипела к своей ученице. Хотя это совершенно не свойственно мне. Для меня все ученики – одинаковы равны. Я стараюсь никогда не выделять никого. Отличники – справляются, двоечников – тяну.
– Вы не скучали милая леди? – интересуюсь, смотря в ее лучезарные глаза.
– Скучала! Скучала! – громко восклицает.
Не знаю, правильно ли это, что я за короткое время так сильно привязалась к Варе. Тут, что то большое, чем просто давать уроки. У нас с Варей – дружба.
Мы поднимаемся на второй этаж, снова уединяемся за тетрадями. Варя щебечет, как птичка.
– Папе очень понравился приготовленный пирог, – отвлекается Варя.
– Правда? – не могу сдержать удивления.
– Да-да, он так и сказал Игоревне. Чтобы она тоже училась так вкусно готовить. Скажите, вам нравится, мой папа?
От ее неожиданного вопроса, я чуть не грохнулась со стула.
Не знаю, что ответить. В моей голове начинают всплывать образы и далекого прошлого, когда мы учились в одиннадцатом классе.
«Юдин останавливает мопед напротив главного входа учебного заведения и, взъерошив волосы и обращается ко мне:
– Садись, прокачку с ветерком.
Разглядываю свои белоснежные гольфы, боюсь перепачкаться. Мама точно заругает. Крепче сжимаю ручку портфеля и скромно опускаю голову. «А пускай!» – проносится шальная мысль. Пусть мне хоть сегодня позавидуют все девчонки в классе. Поднимаю голову, и внимательно осматриваю двухколесное транспортное средство. Запрыгиваю на багажник, обхватываю крепкий торс Юдина, и мы мчимся по пыльной дороге к реке.
Ветер, каштановой лентой развивает мои волосы, портфель вот-вот выпадет из моих рук. Мы подпрыгиваем на каждой кочке. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю, как молнией проносимся мимо маленьких домиков. Я крепче прижимаюсь к Юдину, он еще больше разгоняет мопед. Мне становится одновременно страшно и интересно.
Жарко. Садимся вблизи реки Дон. Сразу чувствуется, как от зеркальной воды исходит прохлада.
Юдин присел на сочную зеленую траву, срывает травинку и начинает ее жевать.
– Что по матеше задали? – интересуется.
– Уравнения, – отвечаю и скромно сажусь рядом.
– Жарко, – он начинает снимать джинсовую куртку, а затем майку. – Сейчас бы искупаться. Давай охладимся? – обращается ко мне.
А я продолжаю стесняться. Действительно жара такая, с большим удовольствием нырну в это охладительное спасение. Говорю ему, что у меня нет купальника, но он быстро соглашается дать мне свою футболку.
Прошу его отвернуться, он неохотно выполняет мою просьбу.
Переодеваюсь и мы бежим реке.
Вода накрывает меня с головой. Плыву подальше от берега, активно перебирая руками, затем переворачиваюсь на спину. И когда прихожу в себя, обнаруживаю, что Юдина нет. Он стоит на берегу, в его руках мои вещи. Он весело машет мне. Прощальное пока».
– Вы грустите? – мои мысли прерывает Варя.
Она прикладывает свою маленькую ладошку к моему лбу.
А дальше мы с Варюшей идем смотреть мультики. Девочка засыпает у меня на руках. Юдин появляется в тот самый момент, когда я хочу отнести спящую девочку в комнату.
Перекладываю Варю в кровать, заботливо накрывая одеялом, включаю ночник.
Выхожу из комнаты и вижу Глеба.
Он стоит предо мной и держит в руках кучу носков.
– Постираешь хозяюшка?
– Долго копил? – интересуюсь, стараюсь не подавать вида, что нервничаю или его жест меня как-то задел.
– Долго, – уверенно отвечает и протягивает свое добро.
Неохотно забираю носки из его рук и спускаюсь по лестнице. Подскальзываюсь и с грохотом падаю. Носки вылетают из моих рук, разлетаются, как какие-то чёрные фантики. Сажусь на лестнице, среди разбросанных носков.
– Сильно больно? – он едва дотрагивается до моей щиколотки.
– Да!
Юдин подхватывает меня на руки и несет на диван.
– Я сейчас вызову врача.
– Не нужно врача. Сейчас все пройдет.
Юдин подкладывает мне под спину подушку, и садится на край дивана. Внимательно смотрит. Прожигает взглядом. Его глаза горят и я совершенно не замечаю, как он гладит мою ногу.
– Видишь, до чего твои шутки доводят? До каких крайностей, – обиженно произношу.
– С носками явно перебор. Не хотел, чтобы так получилось. Знаешь, я думаю, что тебе лучше остаться сегодня у меня. Пока нога не пройдет.
Глава 21
– С такой ногой, не стыдно быть нагой, – легко произносит Юдин.
Он снова нагло разглядывает мои ножки в капроновых колготках сорок ден. Как обычно смущаюсь от оценивающего взгляда.
Игнорирую его слова, которые в какой-то степени задели меня до глубины души.
– Знаешь, у меня так кружится голова и так холодно. Не откажусь от горячего чая с лимоном. Это падение…, негативно подействовало на меня, – демонстративно закатываю глаза и дотрагиваюсь ладонью до лба.
Его лицо становится более серьезным. Смотрит нахмурившись, обжигая нервным взглядом. Затем встает с дивана, становится в центр комнаты, скрещивает руки на груди и как-то меланхолично произносит:
– Хорошо, я сейчас все приготовлю.
Планка моих амбиций резко поднимается до уровня максимум. Может Света права – женская хитрость, как капля корвалола. Всегда спасает в нужный момент.
Юдин появляется с большим подносом в руках. Он ставит его на столик, и садится рядом. Я лежу, словно умирающий лебедь и стараюсь разглядеть вкусности, принесенные им. Волшебный аромат чая и булочек, витает в комнате и заставляет приподняться.
– Слушай, у тебя сейчас такое выражение лица, словно тебе орангутанг дорогу перебежал. Глазки закатила, губки надула.
– Мне бы теплое одеяло. Нога сильно мерзнет. Болит и мерзнет, – отвечаю с большим умилением.
– Сейчас моя королева. Будет исполнено! – встает, совершает поклон, сердито смотрит.
«Уes! ОБХСС!» – проносится мысль в моей голове, когда он скрывается за дверью. Неужели все так просто? Света – настоящий стратег.
Он приносит одеяло, накрывает меня с головой и садится рядом.
– С ложечки случайно не попоить, ваше превосходительство?
– Было бы не плохо, – пытаюсь раскрыться и выбраться из теплых, ватных завалов. Все же с одеялом, явно перебор.
– Как же ты так упала на ровном месте?
– Знаешь, я сегодня вспоминала, как мы поехали на речку, в одиннадцатом классе. Помнишь, ты забрал мои вещи? – наконец-то мне удалось справится, раскрыться и нормально продолжить разговор.
– Я все отдал.
– Когда? – округляю глаза, вскидываю бровь. Через два километра? Когда я прошагала в твоей рубашке по жаркому солнцу и меня суть не приняли за бездомную? Знаешь, тупость и грубость – это синонимы тебя.
Раздался его раскатистый смех.
– Не вижу ничего смешного.
Улыбка никак не сходит с его лица. Он показывает свои белоснежные зубы и продолжает говорить:
– Два километра! Ты загнула. А если честно, в школе ты была полной занудой. Списывать не давала, носила ужасно большие банты. Но сейчас – ничего. Изменилась, похорошела. И даже это серый, невзрачный костюм тебе к лицу.
