Текст книги "Завтра выпадет снег (СИ)"
Автор книги: Марина Сумцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава 4. Соперница
Две пачки попкорна выпали из ослабевших пальцев и шлёпнулись на пол. Дыхание перехватило, а сердце замерло на секунду, чтоб в следующий миг начать гудеть в груди, как колокол. Ладони вспотели, в висках начала стучать кровь с такой силой, что я едва бы смогла услышать собственные мысли.
Мы стояли так минуту, пять, десять – ощущение времени атрофировалось, я совершенно не понимала ничего. Только горячее дыхание, которое касалось шеи, и собственный гул сердца. Спиной чувствовала холодную кирпичную стену, грудью прижималась к обжигающему даже сквозь ткань телу Жени и дрожала. Ничего не могла с собой поделать – боялась, что нас застукают, но ещё больше хотела, чтоб этот контакт не разрывался. Чтоб мы стояли так и дальше.
Морозов мне нравился. До хрипа в голосе, до трясущихся коленок, до сбивающегося дыхания. И всё же позволить себе быть рядом с ним я не могла.
– Чего тебе от меня надо? – прошептала через силу, хотя понимала, что после разговора между нами точно не будет ничего и никогда.
– Как минимум – поговорить. Про максимум тебе пока что лучше не знать, – жарко сообщил и чуть серьёзнее добавил: – Почему ты избегаешь меня?
Я шумно вдохнула и неловко поёжилась. Женя на это действие едва коснулся носом моего уха и усмехнулся.
– Не хочу, чтоб в универе узнали, что у нас был… было…была… – запнулась в поисках подходящего выражения. Секс? Примитивно и низко. Любовь? Приторно и быстро. Перепихон? Грубо и безэмоционально. Связь? Слишком бездушно. Но парень всё понял без лишних слов.
– Я тебе настолько противен? Признайся, тебе ведь понравилось.
Хоть из-за темноты я и не могла видеть его выражение лица, тем не менее наглый тон буквально кричал о том, что он не сомневался ни на йоту в своих словах. Упивался ими. Был уверен на все сто процентов.
Врать оказалось бессмысленно. Женя видел меня насквозь.
– Понравилось, – мой голос уже не дрожал, я слегка расслабилась и ещё раз специально поёрзала. То ли хотелось позлить парня, то ли слегка возбудить, а может всё вместе. – Ты мне нравишься. Вот только меня могут выгнать из университета за связь с преподавателем, а тебя уволить. И если ты работой не дорожишь, то я, наоборот, – очень хочу доучиться и получить образование.
Он наклонился к моему уху, и я почувствовала горячее дыхание. По телу прошла волна страха вперемешку со страстью. Что он задумал? Неужели готов сделать ЭТО прямо у всех на виду?
Как назло, в тамбур ввалилась парочка смеющихся девчонок, осветив крохотное пространство. Я сразу спрятала лицо на плече у парня, а свидетельницы глупо захихикали и невпопад поздоровались. Когда за ними наконец захлопнулась дверь, возвращая нас в темноту, Женя успел сосредоточиться.
– Тебя никто не выгонит, не бойся. А за меня можешь не волноваться.
Он говорил отстранённо и даже сухо, словно вдруг и сам понял, что мы сильно рисковали. Точнее, он подставлял меня, явившись к общежитию. Всё же наши однокурсники обитали исключительно здесь, ибо расселял глава студенческого городка всех строго по институтам.
– Уже были случаи отчисления, – мой голос дрогнул, а все внутренности стянуло в тугой узел. – Я не готова рисковать.
И Женя отступил. Он поднял мои пожитки, помог совладать с собой, сильно стиснул похолодевшие от страха ладони, в которые сам вложил ручки пакетов с попкорном, дотронулся горячими губами до моих и потом молча ушёл. Я простояла ещё пару минут в прострации, прежде чем решила пойти в комнату. Настроение из отличного превратилось в задумчивое и откровенно паршивое. Морозов сбил все мысли в кучу и перемешал карты.
Зачем нужно было целовать? Сладко, нежно. И, если уж поцеловал, то почему сбежал? Кате я не решилась рассказать про странное поведение преподавателя, но и расслабиться толком тоже не вышло. Подруга заметила моё состояние, попробовала выяснить и, нарвавшись на стену молчания, перевела разговор в другое русло.
– Как думаешь, долго ещё в группе разные разговоры ходить будут? – наконец спросила у девушки, когда мы уже посмотрели первый сезон любимого сериала и вовсю скачивали второй.
– Недельку ещё кости будут перемывать, потом успокоятся, – беззаботно ответила Катька и достала тетради по матану. – Можешь помочь с домашкой?
Мы взялись за учёбу. Я предпочитала делать все задания сразу после занятий, пока знания не успели выветриться, а приступ лени не напал. И в переменах между парами обычно корпела над листами в попытках всё решить. Именно из-за этого я была в университете на хорошем счету: и училась отлично, и работала, и при этом занятия не пропускала.
***
Следующую неделю Женя не обращал на меня внимания. Мы пару раз случайно столкнулись в кафе, на паре он вновь подзывал всех старост к себе на важный разговор, но всё резко изменилось. Он открыто игнорировал моё существование. Это одновременно радовало и заставляло выть от горя. Я сама для себя никак не могла решить, чего хочу больше: каких-либо отношений с Морозовым или спокойного обучения.
Ребята наконец перестали шушкаться. Они увидели незаинтересованность Евгения Геннадьевича и сразу же отстали. Зато Альбина активизировалась. Ходила хвостом всю неделю, подкалывала, спрашивала, не повздорили ли мы с Морозовым, раз он перестал на меня смотреть. Я лишь отмахивалась от неё, как от назойливой мухи, и позорно сбегала. Не могла ничего ответить, ведь и сама не понимала резкой смены настроения парня.
Хотя чего уж там. Всё было ясно, как день. Он абсолютно серьезно воспринял мои слова о неготовности к риску, поэтому отправился выбирать другую жертву подкатов. И всё было бы хорошо, если бы не долбаное чувство несправедливости и тупая ревность. Конечно, в универе его никто не замечал в компании других особ, но тем не менее стало тоскливо.
Светка перестала ходить на «Основы ООП», вообще по большей части забила на учёбу и летала окрылённая любовью, прося списать хоть что-то. Отказать ей было невозможно, однако мы хотели выяснить, что за счастливец забрал сердце Ковалёвой. Девушка кокетливо хихикала, отводила взгляд и томно вздыхала. Она только смогла описать его внешность. Высокий, брутальный, с таким взглядом, что ноги подкашиваются – примерно так охарактеризовала его подруга в первый раз.
Конечно, желание посмотреть на избранника Светки сводило с ума. Мы один раз хотели проследить за ней, и даже пошли по пятам, как вдруг до нас дошло – это того не стоит. Любопытство никогда до добра не доводило. Поэтому мы спешно сели в автобус и ретировались. Ковалёва изначально не стремилась получить образование, чтоб работать. Она хотела найти достойного парня и жить счастливо, а корочки для неё были пожеланием родителей. Те обещали купить подруге квартиру после окончания института.
Мы с Катей вновь начали привыкать обходиться вдвоём. Наступил октябрь, незаметно пролетели две недели. Весь вечер воскресенья я готовилась к проверочной по «Основам ООП». После всех проведённых Женей контрольных мне удалось понять только одно – он либо чётко разграничивал работу и личное, либо попросту забил на меня. Никаких поблажек не предвиделось, как и явного завала.
В очередной понедельник мы, как и всегда, сидели с Катей на четвёртом ряду. Света по своему обыкновению опаздывала. Мы уже приготовились к самостоятельной, как вдруг мне приспичило попить горячего шоколада. Я подорвалась в холл к аппарату и ждала свой напиток, когда в здание зашла Аля – потрёпаная, в грязной куртке и штанах. Мы уставились друг на друга с явным недоумением.
– Чего смотришь? – рявкнула она угрожающе. – Я даже в таком виде выгляжу лучше, чем ты всю свою жизнь. Меня Евгеша наш позвал на приватный разговор. Так что ваши отношения закончились, уступи место победителю.
– Скорее уж профессионалке, – прошептала едва слышно, молча взяла стакан и отправилась в аудиторию.
Неужели он и правда обратил внимание на Зайцеву? Ну да, родственница директора, родители в мэрии работают, сама красотка с ногами от ушей. Правда, фальши многовато. Может, ему такие и нравятся? Я с задумчивым видом попивала шоколад, как вдруг дверь в аудиторию открылась, а внутрь вальяжно вплыла Альбина. Следом за ней, словно вихрь, забежал Евгений.
Он что, придержал этой курице дверь?
Прежде чем она села на первом ряду, блондинка ухмыльнулась, смотря прямо в мои глаза. С вызовом. Словно хотела разозлить. Я лишь беззлобно улыбнулась через силу и отсалютовала ей уже полупустым стаканчиком.
– Так, всем доброе утро, – громогласно протрубил Евгений. Он достал бумаги из портфеля и начал что-то отсчитывать. – Вот вам тетрадь для записи. После пересчёта выдам свои помеченные листы, чтоб вы не могли мухлевать. Задание общее – сейчас напишу на доске. Вы пока отмечайтесь.
Он выдал нам всё необходимое, пересчитал ещё раз и без зазрения совести дал на всё полчаса. Мы с Катей спокойно начали решать, как вдруг...
– Зайцева, подойдите ко мне, – как-то уж слишком ласково обратился к блондинке Женя и обезоруживающе улыбнулся. Что за ерунда? Всё тело окаменело.
Альбина медленно встала с кресла, повернулась к залу и посмотрела на меня с явным превосходством. Девушка модельной походкой подошла к столу преподавателя. Её бёдра выписывали график синуса, а сама она выгнулась и выставила пятую точку напоказ.
Сзади раздался шумный возглас – кто-то из парней оценил прелести блондинки и оживлённо шептал, как бы он её имел и в каких позах, если бы Зайцева обратила на него своё королевское внимание.
– И что мне с вами делать? – вздохнул Женя. Он пялился в какой-то лист на столе. Что это?
– У меня есть парочка интересных вариантов, – томно прошептала стерва, но в зале воцарилась полная тишина, поэтому её реплику услышали все.
– Хоть в одном из них вы начинаете нормально учиться? – Евгений Геннадьевич перешёл на повышенный тон и, стрельнув в меня убийственно злым взглядом, вообще принялся кричать. – Что это за самостоятельная?! Вы где такие блоки видели? Сами придумали? Или кто подсказал? Хотя стойте-ка, припоминаю, что вы на прошлой неделе сидели на первом ряду в гордом одиночестве. Так кто вас надоумил такую ересь рисовать?!
Он вскочил со стула и обратился уже ко всей аудитории.
– Ребята, вы, кажется, не понимаете ни с первого, ни со второго раза. Так вот третий – контрольный. Переписывать самостоятельные нельзя! – он буквально брызгал слюной и эмоционально жестикулировал, держа в руке кипу бумаг. Можно было догадаться, что там находились наши результаты проверочных. – Я очень разочарован! Большая часть группы написала кое-как с горем пополам на пять баллов из десяти. Это пятьдесят процентов! Товарищи, за такие баллы в итоге я смогу поставить только тройку – твёрдую и уверенную, но точно не четыре! Как я говорил ранее, четвёрка начинается с шестидясяти процентов и до восьмидесяти. Всё, что выше – пять. Пока что на десять из десяти только Архипова и Коломенцев пишут.
Мы с Катей переглянулись. Он не упомянул фамилию подруги, а это означало лишь одно – она написала плохо. Девушка с ужасом смотрела на меня и не понимала, что происходит. Может, ошибка? В следующий миг наши опасения подтвердились.
– Торопова, я вообще не понимаю, здесь ли вы? Почему вы написали на пять баллов? Вы же на красный диплом метите!
Он помотал головой, обернулся снова к Альбине, которая стояла у его стола по стойке смирно и не двигалась, лишь хлопала пушистыми ресницами.
– А вам, Зайцева, отдельный выговор. Ни одного правильного ответа! Эта информация дойдёт прямиком до директора! И меня не остановит тот факт, что он ваш дядя.
Девушка совсем уж сникла. Она молча села обратно и продолжила что-то чиркать в листе. Я положила ладонь на трясущуюся от ужаса руку Кати и чуть сжала. Подруга со слезами на глазах продолжила решать самостоятельную.
После занятия все ребята шушукались. Косо поглядывали на меня и гадали, почему же препод вдруг озверел.
– Ты это, – обратился вдруг ко мне Макс, – забудь, что я тебя на свиданку звал. Лучше Женьку нашего приласкай, а то у него от недотраха совсем крышу снесло. Ты ему не даёшь что ли?
Я грубо толкнула парня в плечо, послала к чёрту и пулей полетела в туалет – умыться и хоть немного отвлечься. Следом семенила обеспокоенная Катька. Как только мы остались наедине, девушка тихо прошептала:
– Может, ты и правда с ним поговоришь? – умоляюще схватила своими тонкими ладонями мои запястья и застыла. – Он же нас всех из-за тебя валит! Понимаешь? – я отвела взгляд в сторону. Обсуждать это совсем не хотелось. – Ты же уже с ним спала, не веди себя, как недотрога!
Я вырвала руки из её цепких ладоней и бросилась из университета. Слышать это от подруги было хуже пощёчины. Но я не собиралась идти у неё на поводу.
Глава 5. Страсть и ревность
Полторы недели молчания – именно столько мне удавалось игнорировать все выпады в мою сторону и обиду Кати. Она пыталась со мной поговорить, подходила в общаге и начинала издалека, пыталась разжалобить. И всё же я оставалась непреклонна. В какой вселенной подруга, шедшая рядом со мной на протяжении последних пятнадцати лет, могла так поступить?
Я старалась войти в её положение, представить, что же чувствовала Торопова, увидеть мир и эту ситуацию её глазами. Но не получалось. Может, потому что я совсем была не способна на такие поступки ради оценок и учёбы?
В первый день нашей ссоры Катя специально громко хлопала дверьми, бурчала что-то под нос, рассуждала вслух о неблагодарной подруге. Хотелось крикнуть ей прямо в лицо вопрос: «А в чём неблагодарность?» Я держалась из последних сил, чтоб не устроить разборки, не броситься с кулаками на одногруппников, которые позволяли себе говорить слишком много, не припереть к стене Женю и заставить всё изменить любыми путями. Положение мне казалось патовым, и я не спешила делать ход в этой жестокой партии.
Отсутствие поддержки в виде лучшей подруги сильно подкосило. Мысли постоянно путались, что сказывалось на работе и успеваемости моих учеников. Я прокручивала в голове все варианты развития событий и старалась найти самый оптимальный путь. Но все попытки рушились на глазах.
СМС для Жени загадочным образом не отправилась. Это был первый шаг, и он сразу же оказался провальным. Вторым в списке стоял разговор с ребятами и попытка объяснить ситуацию, но я не решилась. Посмотрела на смеющихся Макса и Стаса, которые обсуждали нечто интересное вполголоса, и струхнула. Мне почему-то показалось, что они говорят обо мне или наших с Морозовым отношениях.
Третьим в списке располагался разговор с Катей. И это единственное, что удалось сделать.
Подруга подошла ко мне в общежитии в четверг – села на край кровати, сложила ладони на коленях и склонила голову. Лицо выражало только усталость и смирение. Она заговорила тихо, спокойно, без истерик.
– Прости меня, Саш, – её губы едва двигались, – я сглупила. Мне тройбан светит по «основам», вот и сорвалась на тебя. Я сразу хотела извиниться, но боялась, что ты не станешь слушать. Да и надеялась, если честно, вдруг ты и правда поговоришь с Евгением Геннадьевичем.
Она выжидающе замолчала. Перебирала пальцами по коленкам, теребила подол платья и успокаивалась, пока я не отважилась на ответ.
– Мне было очень обидно слышать такое от ребят, – мой голос предательски дрогнул. Я глубоко вздохнула, отгоняя непрошенные слёзы, и глухо продолжила: – Но особенно обидно было знать, что моя лучшая подруга считает точно так же. Словно я была виновата во всех грехах. Если ты не заметила, то я и Боря Коломенцев сдали проверочную на десять из десяти. Но не потому, что я умоляла Женю. Если хочешь знать, он меня вообще с недавних пор ненавидит. Я учила в перерывах между работой всё, усваивала, вникала, читала дополнительную литературу. Между прочим, Женя нам дал список книг, по которым можно готовиться. Но в библиотеке я видела только Борю. И, о удивление, сдали на отлично только мы с ним! – обиженно воскликнула. – Думаешь, я соблазняла преподавателя ради оценки? Думаешь, я бы стала это делать?
Катя посмотрела на меня своими большими испуганными глазами и медленно моргнула. По её щеке скатилась одинокая слезинка.
– Нет, Катя, я просто много готовилась, – процедила сквозь зубы и чуть успокоилась. – Даже если бы я пообщалась с Женей и попыталась уговорить разрешить пересдачу, то вряд ли бы он согласился. Конечно, я его знаю всего ничего, но мне кажется, в работе он не из тех людей, что идут на уступки. Так что лучше готовься, и закроешь свою тройку.
Подруга кивнула и собралась уходить.
– Мне было неприятно, – я всё равно продолжила свою пламенную речь. Меня уже было не остановить, слишком уж вдохновилась своими собственными словами и реакцией Тороповой. – Но я не держу на тебя зла. И ещё… – Катя посмотрела мне в глаза и замерла. Она ждала последний аккорд. – Я скучала по тебе.
– Я тоже, – плотину прорвало. Подруга принялась рыдать в три ручья, как белуга, вытирала слёзы рукавом платья и снова разводила сырость. В конце концов Катя кинулась ко мне на шею и продолжила делать всё то же самое, вытирая лицо моим капюшоном.
Именно так наш надтреснутый общажный мирок вновь встал на место, а расселина медленно стала затягиваться и зарастать. В университете все отреагировали на совместное с Тороповой появление достаточно бурно: парни стали комментировать, что мы с ней наконец помирились и восстановили нетрадиционные отношения.
Жизнь вернулась в свою колею, моя поддержка в виде подруги наконец снова начала давать надежду на лучший исход. Советы и комментарии Кати оказались незаменимы. Конечно, мы обе пытались контактировать во время ссоры со Светкой, но та приходила на учёбу всего пару раз. Окрылённая, красивая, яркая – влетала в кабинет, завораживая всех, громко здороваясь и хохоча над глупыми шутками ребят. Она приносила с собой непонятную лёгкость и простоту, делала все проблемы незначимыми и мелкими. Я радовалась, как ребёнок, когда она появлялась на горизонте в очередном броском наряде. Если бы я только могла знать, что творилось за завесой её тайны, что происходило в загадочных отношениях с неизвестным красавчиком… Она не рассказывала, мы не настаивали.
Время потихоньку шло, пыл Жени ослаб. Он снова начал поглядывать на меня. Исподтишка, мельком, когда большинство свидетелей пялились в листы или книги. Зато всё замечала Катя и передавала мне.
Наступил ноябрь, на улице выпала целая куча снега. Он сверкал на солнце, как тысяча алмазов, и походил на огромные куски ваты. Мы с подругой даже попытались слепить снеговика на радостях, только получилась странная неказистая глазастая кучка. С наступлением первых холодов родители звали к себе на выходные, хотели увидеться. Они мечтали всучить мне ненужное варенье и солёные огурцы, которые мы ели в общежитии раз в столетие. И я каждый раз отказывалась приезжать, ведь работу никто не отменял, как и учёбу, а поезд до нашей деревушки ходил раз в трое суток. Поэтому, когда мне удавалось впопыхах между делами пообщаться с мамой, она обижалась.
С каждой неделей учёбы нагрузка увеличивалась. Преподаватели не жалели нас, словно готовили к защите докторской, а не дипломной работы. Одногруппники в какой-то момент вообще отчаялись. Их долги уже намного превышали сданные зачёты, за что все учителя ополчились целиком на нашу славную двадцать вторую группу. Они считали: «Раз не учится большинство – значит не учится никто». Из-за этого нас стабильно таскали на ковёр к директору, отчитывали, пытались выбить дурь, угрожали. Ничего не действовало против разгильдяйства парней и девчонок.
После успешной сдачи промежуточных работ мы решили отпраздновать всем курсом. И, конечно, выбор пал на «Клетку» – то злосчастное место, где я застала Стаса в объятиях другой. Нехотя мы согласились с мнением большинства, и уже в пятницу вечером приехали на место. Я для такого случая купила чёрное блестящее платье из струящейся ткани. Открытая спина и присборенная ткань в районе груди выглядели элегантно, если бы только не экстремально короткая длина.
Катя выбрала более целомудренный наряд: бежевое платье до щиколотки из плотного шёлка на бретелях, плечи они закрыла палантином. Альбина вообще ушла в отрыв: её вызывающая кожаная юбка едва прикрывала задницу, как и топ – бесстыдную пышную грудь. Конечно, она могла себе позволить такое, её поведение не ограничивалось рамками. Девушка всегда делала, что хотела, и ни в чём себе не отказывала. Влиятельные родители помогали ей в этом. Впрочем, её подруга Анжелика копировала поведение нашей королевы: смотрела на всех свысока и при каждом удобном случае унижала. И сейчас наши с Катей наряды не обошли стороной внимание подпевалы Альбины.
– На панель собралась? – едко выдавила девушка, потягивая коктейль и обводя толпу знакомых лиц скучающим взглядом. – Тебе не идёт, Архипова, уж лучше совсем разденься.
– Зато тебе одеться бы не помешало, – беззлобно фыркнула, оттолкнула наглую девушку в сторону и отправилась на поиски туалета.
Торопова куда-то запропастилась. Светка вообще приглашение проигнорировала, зависнув со своим суперкрутым парнем где-то в городе. Я сразу же набрала номер Катьки, но из динамика раздалось механическое «аппарат вызываемого абонента выключен».
Гулянка у ребят только набирала обороты. Они успели выпить две бутылки текилы и отплясывали на танцполе с такой жадностью, что я засомневалась в своём решении. Ещё и подруга куда-то делась. Попытки расслабиться вместе со всеми успеха не принесли: парни то распускали руки, то несли чушь, то старались поддеть.
Самым странным за весь вечер были видения. По крайней мере, я хотела считать именно так. За одним из столов мне причудился Женя в обнимку с белокурой красоткой. Я обошла зал вдоль и поперёк, заглянула во все туалеты и потаённые места. Мне хотелось верить, что Женя не привёл новую пассию в клуб. Хотелось чувствовать себя особенной. И, к своему ужасу, хотелось вновь оказаться в его объятиях. Теория не подтвердилась – парня не было ни в клубе, ни на улице, да и охрана ничего не смогла добавить вразумительного в моё расследование.
То ли от обиды на свой мозг и его игры, то ли от бессилия, что Катя меня кинула, то ли от злости и накопившейся усталости, но я пошла домой. Забрала пуховик и принялась одеваться.
В такое время общественный транспорт давно не ездил, да и вообще город по большей части умирал в безлюдности и покое. Я планировала ехать в общежитие не одна, а с другими девчонками, так было бы проще расплатиться с такси: поделить на всех сумму и не страдать. Вот только никто домой тащиться рано не планировал, и мне пришлось одной топтаться на холоде в ожидании авто.
В приложении всё никак не удавалось вызвать машину. Никто не желал брать заказ – доехать можно было за двадцать восемь минут, а сумма за дорогу получалась ничтожно мала за получавшийся километраж.
– Уже уходишь? – знакомый голос разорвал тишину. Я нервно обернулась.
Стас стоял около входа в клуб и расслабленно крутил в тонких пальцах телефон. Он сделал буквально пару шагов и встал так близко, что дыхание перехватило от подобной дерзости.
– Одна домой едешь? – прошептал он и внезапно ласковым движением убрал выпавшую из-за уха прядь волос. Я отшатнулась от этого лёгкого прикосновения и вскинула ладони вверх в останавливающем жесте.
– Не приближайся! – это слабо походило на угрозу, и всё же я вложила в слова максимум злобы.
Парень не послушал. Сделал ещё шаг, и в следующий миг я уже фактически упиралась носом в его куртку. Он схватил меня за рукава и не дал сдвинуться с места.
– Отпусти, – проскулила слабо. Вся жизнь в последнее время превратилась в кавардак, и добавлять в неё ссоры я не собиралась.
– Знаешь, я очень многое понял, – он проворковал это приторно сладко. – Я осознал, что только ты мне нужна, понимаешь? Ты сегодня очень красива.
Я испуганно обернулась и дёрнулась. На улице никого не было. Абсолютно.
– Серьёзно, хватит, – всё своё спокойствие постаралась вместить в одной фразе. Но голос предательски дрожал.
Стас с силой дёрнул мою руку, отчего я завалилась на него и уткнулась носом в грудь. Его длинные ледяные пальцы проворно достали до края платья и смяли попу.
– Ты специально надела эту тряпку? Чтоб меня позлить и возбудить? – он шептал это фактически мне в лицо, с самодовольной улыбкой.
– Отпусти, – толкнула кулаками широкую грудь, отчего пальцы до боли сжали мою пятую точку. На лице Светлова играла какая-то злобная усмешка, не имеющая ничего общего с возбуждением. Сказать, что я испугалась – значит очень сильно приуменьшить. Сердце ухнуло куда-то вниз. Тело пробрала крупная дрожь. – Прекрати сейчас же! Отпусти! Немедленно!
– Девушка попросила отпустить, разве ты не слышал? – голос Морозова раздался, как раскат грома. Неожиданно и резко.
Пальцы Стаса медленно разжались, а улыбка превратилась в звериный оскал. Я моментально отскочила от него на метр и замерла в нерешительности.
– Я вас очень ждал, Евгений Геннадьевич! Как нехорошо получилась: мы спокойно разговаривали, а вы вмешались, – поцокал языком бывший.
– Садись в машину, Саша, – спокойно кивнул головой на припаркованный около въезда к клубу седан. Я сразу же подорвалась к знакомому автомобилю, едва не раскатившись на скользком участке дороги. Позади раздавался мелодичный голос нашего преподавателя.
– Тебе разве не говорили, что с девушками надо обращаться нежнее? Никто правилам приличия не учил, щенок?
Подслушивать я не решилась, только нырнула в тёплый салон и уставилась на Морозова.
Он стоял на улице без куртки, что давало определённое преимущество. И всё же никто не решался перейти к активным действиям. Через пять минут замёрзший мужчина сел в автомобиль и спокойно, словно ничего не произошло, спросил:
– Куда ехать?
Всё нутро дрожало, трепыхалось, как рыба на суше, жаждало знать, что у Жени никого нет. Именно поэтому я выпалила:
– Поехали к тебе.
Глаза мужчины, что были направлены на дорогу, резко переместились на меня и заплыли дымкой. И я поняла, что пропала.
