Текст книги "Все о мужских грехах"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Когда поедешь? – спросил меня Семен Иванович.

– Если сегодня все получится, то завтра – чего тянуть-то? – ответила я.

– Получится! – уверенно заявил Андреев и в селектор сказал: – Маня! Забронируй для Татьяны одно место в бизнес-классе до Адлера на завтра! Если мест нет, то позвони от моего имени начальнику аэропорта! Словом, хоть ужом извернись, но она завтра должна улететь! – А потом покивал мне: – Сделает!

– Вас, дорогая, в аэропорту мой племянник встречать будет, – заверил меня Николай. – Сергеем зовут! Вы, как прилетите, сразу к справочному бюро идите, а он уже там будет!

Рассыпаясь в благодарностях Андрееву за их безоблачную жизнь в Тарасове и обещаниях сделать для меня, а значит, и для него, все возможное, Самшиев наконец ушел.

– Ну, Татьяна, с богом! – серьезно глядя на меня, сказал Андреев. – Как что узнаешь, тут же звони! – и попросил: – Ты уж, Татьяна, там постарайся! Доведи это дело до ума! А я сегодня по дороге домой в церковь заеду и свечку за твой успех поставлю!

– Сделаю все, что в моих силах! – пообещала я и вышла.

В приемной меня ждал Миха, который, поднявшись при виде меня из кресла, представился:

– Михаил Петрович Сазонов! Как я понял, поступаю в ваше полное распоряжение! – сказал он.

– Ну, это только на время, – успокоила я его.

– У меня все готово, – продолжил он. – Можно ехать хоть сейчас. Днем там все на работе, так что нам никто не помешает.

– Значит, сейчас и отправимся, – согласилась я, и мы вышли из приемной.

По пути к выходу я уточнила:

– Только сначала в аптеку заедем.

– Зачем? – удивился он.

– За медицинскими бахилами и перчатками, – объяснила я. – Мало ли как карта ляжет, а мне свои следы и отпечатки там оставлять не хотелось бы.

Мы с ним вышли на улицу, где он сел в джип, а я в свою «девятку», и отправились в общежитие, по дороге купив то, что мне было нужно. Первым в общежитие вошел здоровущий парень, который сразу же направился к окошечку вахтера. Он наклонился к нему, заодно закрыв тому весь обзор, и негромко завел неторопливую беседу, а мы: я, Сазонов и еще какой-то парень, тем временем стали подниматься по лестнице.

– Здесь! – Сазонов остановился возле двери комнаты Нинуа и сказал парню: – Давай!

Тот немного повозился с замком и распахнул дверь, после чего, шутливо поклонившись, пригласил меня:

– Прошу! А мы на стреме постоим! – за что тут же получил от Сазонова подзатыльник, что его нимало не смутило.

– Сын-лоботряс! – хмуро объяснил мне Михаил Петрович и вздохнул: – И в кого он только такой уродился? Остальные дети – люди как люди, а он?..

Оставив их выяснять свои семейные отношения, я надела перчатки и бахилы и вошла в комнату, где внимательно огляделась и вздохнула, да и было от чего! Обстановку комнаты составляла старая и шаткая казенная мебель: две железные кровати с давно выцветшими покрывалами, тумбочка, на которой стояла накрытая чистым полотенцем посуда, обшарпанные шифоньер и обеденный стол, который, судя по стопке книг на нем, служил Сандре и для занятий, два стула, настенная вешалка около двери с занавешенной простыней зимней одеждой и все! Видно было, что люди готовы быстро собрать сумки и уехать в любую минуту – где уж тут вещами обрастать!

Увидев на всем этом довольно внушительный слой пыли (Манане Георгиевне было, естественно, не до уборок), я поморщилась – ну и как тут прикажете следов не оставлять? Но делать было нечего, и я принялась за обыск! Методично и максимально осторожно я начала осматривать все самым тщательным образом: прощупала зимнюю одежду, проверила сапоги и, ничего не обнаружив, перешла к шифоньеру… и опять ничего! Я пошарила в тумбочке, пролистала все лежавшие на столе книги и вздохнула – радоваться было нечему! Оставалось последнее – две стоящие на шифоньере большие сумки. С некоторой опаской я встала на стул и достала их оттуда, заодно обдав себя пылью и посмотрев на самом шифоньере, но ничего там не нашла. Поставив сумки на пол, я нагнулась и открыла их: в одну была вложена еще одна сумка и все, а во второй я обнаружила в полиэтиленовом пакете старую куклу в давно выцветшем платье, а под пакетом – альбом с фотографиями. Я достала его и начала просматривать – обыкновенный семейный альбом. Фотографии были переложены различными бумагами, среди которых я обнаружила уже пожелтевшую вырезку из «Комсомольской правды», диплом победителя химической олимпиады, почетные грамоты… Но чем дальше я его смотрела, тем больше меня охватывало чувство, что что-то тут не так, и я, дойдя до конца, вернулась к началу. И тут меня осенило! Фотографии начинались с возраста Сандры примерно лет в шесть, а вот младенческих не было ни одной! Ни в коляске, ни с голой попой на кровати, ни на руках у Мананы Георгиевны, ни на каком-нибудь детском празднике! Ничего! «Да-а-а! – подумала я. – Здесь есть над чем поломать голову!» Я взяла одну из первых фотографий Сандры (благо их было несколько) и положила к себе в сумку – может, в Сухуми пригодится! Поставив сумки обратно, я подошла к двери и оглядела комнату – следов моего пребывания вроде бы видно не было, и я вышла в коридор.

– Ну? – с нетерпением спросил меня Михаил Петрович, пока его сын запирал замок. – Нашли что-нибудь полезное?

– Думаю, да, – неуверенно ответила я. – Но вот полезное оно или нет, только время покажет.

Мы втроем спустились вниз и застали того здоровущего парня оживленно обсуждавшим с вахтером перспективы местной футбольной команды. При виде нас парень еле заметно кивнул и догнал нас вскоре после того, как мы вышли из общежития.

– Занятный дед! – посмеиваясь, сказал он, подходя к нам. – Заговорил он меня насмерть! Скучно ему одному сидеть, вот он и обрадовался!

Распрощавшись с людьми Андреева, я поехала и отксерокопировала фотографию в нескольких экземплярах, а потом отправилась в салон, где привела себя в порядок – мало ли с кем мне встречаться придется, значит, нужно было выглядеть прилично! Вернувшись домой и сделав себе кофе, я села переваривать новую информацию.

«Нет! – думала я, глядя на детскую фотографию Сандры. – Она кто угодно, но не грузинка! Это точно! Значит, Манана Георгиевна удочерила ее, когда та была маленькой. Видимо, мать девочки умерла, а отца лишили родительских прав, – и тут же поправилась: – Не проходит! Если бы он искал ее, чтобы забрать к себе, это еще прокатило бы, но он же собирается ее убить! А зачем ему убивать свою родную дочь? Судя по тому, что они сбежали от него, уж алименты-то они во всяком случае с него не требовали. Тогда почему он их ищет? Манана Георгиевна попала под эту раздачу совершенно случайно, его цель – Сандра! Так что же ему от нее надо? Почему он так стремится ее убить?» Но, как я ни мучилась, ничего толкового мне на ум так и не пришло. «Ладно! – решила я. – Утро вечера мудренее!»

На всякий случай я позвонила Андрееву и спросила насчет билета, на что получила ответ:

– Ты, Таня, привыкни на будущее, что, когда я что-то приказываю, это делается! И других вариантов нет! Уяснила?

– Уяснила, Семен Иванович, – сказала я. – И спасибо вам большое!

– Потом сочтемся! – хмыкнул он и добавил: – Ты свою машину не бери – за тобой утром моя придет! – и, не дожидаясь моего ответа, положил трубку.

А я начала собираться. Не зная, сколько дней мне придется провести в Абхазии, я брала вещи на все случаи жизни – я слышала, что жизнь там – не сахар. Положила и свои пластиковые карточки, и загранпаспорт с шенгенской визой – вдруг пригодится? Не забыла я и купальник – не может быть, чтобы я не выкроила немного времени и не искупалась в море. Загореть мне вряд ли удастся, но вот искупаюсь обязательно, пообещала я себе. Чтобы узнать, что меня ждет в Сухуми, я бросила гадальные кости и увидела 5+20+36.

– Грядут трудности, но я сумею овладеть ситуацией? Да уж постараюсь! Иначе нужно работу менять! – сказала я и, зевнув, легла спать – мой рейс был рано утром.

Машина за мной действительно пришла, и я благополучно и вовремя добралась до аэропорта. Книгу я в дорогу с собой брать не стала, чтобы она не сбивала меня с рабочего настроя, и, глядя в иллюминатор, думала, с чего я в Сухуми начну действовать. «Ничего, Татьяна! – накручивала я себя. – Ты справишься! У тебя же целых две печки, от которых можно плясать: адрес Мананы Георгиевны и фотография Сандры, не может быть, чтобы дело не выгорело!»

За этими размышлениями время пролетело незаметно, и я, спустившись в Адлере с трапа, всей грудью вдохнула совершенно особый, напоенный запахом моря и ароматом южных цветов воздух, который не могла перебить даже вонь авиационного бензина. «И какого черта люди за тридевять земель отдыхать едут, когда такая прелесть есть? – возмущалась я по пути в аэровокзал, а потом, рассмеявшись, сказала себе: – А ты-то чем лучше? Тоже в Турцию, Египет или на Кипр привыкла летать! Так что не больно-то кипятись!»

Войдя внутрь, я посмотрела на указатели и пошла к справочному бюро, возле которого еще издалека заметила парня лет двадцати пяти. «Не иначе как это Сергей», – подумала я, а он, увидев меня, начал внимательно рассматривать.

– Как вас зовут, молодой человек? – спросила я, подойдя.

– Сергей, – растерянно ответил он с сильным акцентом.

– Ну, а я Татьяна Александровна Иванова, которую ваш дядя Николай велел здесь встретить, – представилась я.

– Ага! – только и сказал он, обалдело глядя на меня. – А я думал, вы намного старше, – по-прежнему растерянно сказал он довольно чисто по-русски, но я поняла, что ему не слишком часто доводится говорить на этом языке.

Усмехнувшись, я достала из сумочки и развернула у него перед носом свой паспорт.

– Теперь убедился, что это я? – спросила я его.

– Да я и не сомневался! – смутился он.

– Ну, что? Так и будем стоять? Или, может быть, поедем? – спросила я, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

– Ай, простите! – воскликнул он и, взяв мою сумку, направился к выходу, а я за ним.

Машина оказалась довольно старенькой «Волгой», самым тщательным образом вымытой и вычищенной. Сергей поставил мою сумку в багажник и сел за руль, а я открыла заднюю дверцу и тоже села. По дороге я курила и смотрела в окно. На границе нас ненадолго остановили и, посмотрев документы, беспрепятственно пропустили. Я продолжала смотреть в окно, порой ловя на себе очень заинтересованные взгляды Сергея, который, как я поняла, был бы не прочь поболтать, но делала вид, что ничего не замечаю, а на его вопросы отвечала так односложно, что он вскоре отстал. Виды вдоль дороги меня не радовали, и я вздохнула.

– Вы чего, Татьяна Александровна? – спросил он.

– Грустно! – снова вздохнула я. – Раньше тут такая красота была! Может быть, это просто воспоминания детства, но все равно. Помню, я с родителями жила на турбазе, и мы ездили в ресторан, где-то возле Эшер. Ели шашлык, мама с папой пили «Букет Абхазии» или «Псоу», а я – сок. По вечерам мы ходили гулять на набережную или в кино, веселились, одним словом. А теперь?

– Сейчас еще ничего, – серьезно ответил он. – Восстанавливаемся потихоньку. А вот после войны действительно страшно было.

Когда мы въехали в сам город, я поразилась: раньше здесь было не протолкнуться от народа, а теперь встречались только редкие группы отдыхающих – и это в самый сезон! Дом Самшиевых оказался действительно большим, но с первого взгляда было ясно, что небогатым. Меня встречали всей семьей, как почетную дорогую гостью, и радовались моему приезду так, что мне стало даже неудобно. Увидев, что все женщины в черном, я тихонько спросила Сергея, уже поняв, что его отрядили мне в помощники:

– У вас какое-то несчастье? – Он удивленно посмотрел на меня, и я объяснила: – Женщины в трауре.

– Это у деда троюродный брат умер, – пояснил он.

– Троюродный? – обалдела я.

– У нас, Татьяна Александровна, принято, чтобы женщины носили траур даже по дальним родственникам, – ответил он, и я подумала: «Ну, что ж! В каждой избушке свои погремушки!»

Комнату мне отвели с окном в сад, но вот все удобства были, как я и предполагала, во дворе, правда, жена хозяина, симпатичная пожилая женщина, пообещала выделить мне персональный горшок, на что я только вздохнула – в гостинице намного удобнее, и, если бы не то, что мне могла потребоваться помощь этой семьи, я быстро туда перебралась бы – при таком безлюдье на курорте места там точно имелись. Правда, неизвестно, в каком состоянии были эти гостиницы, подумала я и, успокоив себя этой мыслью, стала устраиваться. Разложив вещи, я вышла в сад, чтобы покурить, и увидела, что в летней кухне стояла страшная суета – все женщины этого дома что-то готовили. Предвидя, что кавказское застолье с бесконечными тостами удержит меня за столом до самого вечера, я решила начать действовать немедленно и пошла искать Сергея, которого нашла за игрой в нарды с каким-то подростком.

– Сергей! Я хотела бы съездить вот по этому адресу, – я показала ему листок с сухумским адресом Мананы Нинуа.

– Поехали! – тут же согласился он.

Дорога много времени не заняла, и очень скоро я уже стояла перед большим двухэтажным домом, в котором, судя по обилию белья на веревках и веселому детскому гомону, доносившемуся из двора, жила большая семья. Калитка оказалась незапертой, и я, толкнув ее, хотела войти, но Сергей остановил меня:

– Я первый войду, а то мало ли что!

Он вошел во двор и, не увидев ничего настораживающего, позвал меня. Заметив нас, наверное, в окно, из дома вышел невысокий полный мужчина и вопрошающе уставился на нас, а пару мы представляли собой колоритную: яркая блондинка и жгучий брюнет.

– Здравствуйте! – сказала я, на что мужчина кивнул, но промолчал.

– Подождите, – предложил Сергей. – Он, наверное, не говорит по-русски. Вы скажите мне, что вам от него надо, а я переведу.

– Почему не говорю по-русски? – обиделся мужчина. – Говорю! Когда хочу, говорю!

– Вот и замечательно! – обрадовалась я и представилась: – Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, а это… – я кивнула на своего спутника, – Сергей Самшиев.

– А! Самшиев! Знаю эту семью! – обрадовался мужчина и тоже представился: – А я Ашот Пашьян!

«Армянин», – поняла я и спросила:

– Скажите, Ашот-джан, вы этот дом у Мананы Нинуа купили? Или он вам от кого-нибудь еще достался?

– Какое может быть «купил» в то время? Она мне его так отдала! – удивился Пашьян и пригласил: – Проходите в беседку! – а потом крикнул в сторону дома: – Офелия! Сделай гостям кофе!

Услышав это, я обрадовалась, потому что у армян кофе всегда необыкновенно вкусный, и не ошиблась – он был превосходен! Когда мы уселись в беседке на скамьи вокруг стола, я максимально вежливо, изо всех сил стараясь, чтобы наша беседа никак не походила на допрос, начала расспрашивать его.

– Скажите, Ашот-джан, а почему Манана Георгиевна его вам отдала? Она уехала, потому что за свою жизнь боялась?

– Какое «боялась»? – возмутился он. – Она половину всех детей в городе лечила! Кто бы на нее руку поднял?!

– Как же тогда все это получилось? – спросила я.

– У меня во время войны дом сгорел! – обыденно сказал он. – Совсем сгорел, понимаешь, Таня-джан?! В чем были на улицу выскочили! Хорошо, что все живы остались. К родителям моим жить пришлось идти! Тесно там было! Очень тесно! Шесть сыновей у меня! – гордо сказал он. – Не шутка! А потом к нам Манана приехала. Белая как мел была – болела, видно! Еле-еле ходила! И говорит нам: мне одной страшно! Переселяйтесь ко мне! Дом большой! Мы там все поместимся!

– Да, – кивнула я. – Я знаю, что у нее муж умер.

– Умер, Таня-джан? – переспросил Пашьян. – Он не умер! Он погиб! Вместе с сыновьями погиб! В 93-м погиб! Вахтанг с детьми на машине домой ехал, а в них кто-то из гранатомета выстрелил! Совсем ничего от них не осталось! Манана в один день поседела!

– Какой ужас! – совершенно искренне воскликнула я, но – дело прежде всего – спросила: – И никого ей в утешение не осталось?

– Нет! Не было у нее больше детей! – печально вздохнул он. – Такие мальчики хорошие были! Ладо и Сандро!

– Владимир и Александр, если по-русски, – тихонько сказал мне Сергей.

«Сандро и Сандра, – подумала я. – Нет! Здесь что-то определенно кроется!»

– Ну, мы в тот же день и переселились! – продолжал рассказывать Пашьян. – Хотя какое там переселились? Просто оделись и ушли – вещей-то у нас никаких не было!

– Но почему она именно к вам пришла? – поинтересовалась я.

– А моя Офелия вместе с ней работала, медсестра она, – объяснил он. – А через несколько дней говорит…

– Ваша жена? – уточнила я.

– Зачем моя жена? – удивился он. – Манана говорит, что уедет совсем! А дом этот нам оставит! Со всем, что там есть, представляешь, Таня-джан? Она сказала, что, чем на разграбление оставлять, так лучше хорошим людям отдать! И машину свою нам оставила! Такой дорогой подарок нам сделала! И на следующий же день уехала!

– Подождите! – воскликнула я. – Так ее же муж с детьми в машине погибли!

– Две машины у них было, – ответил Ашот. – Вахтанг большой человек здесь был! Очень большой!

– Понятно! – сказала я и спросила: – И сколько же вы вместе с ней тут прожили?

– Два дня всего, – ответил он. – А потом она уехала.

– Одна уехала? – задала я свой самый главный вопрос.

– Конечно, одна! – удивился Пашьян. – Я Манану сам на ее, то есть уже на своей машине в порт отвез. Три сумки у нее с собой всего и было! В то время отсюда уехать только морем можно было или через горы идти! А у нее Вахтанг в порту работал! Заместитель начальника порта по перевозкам был! Видно, кто-то из его друзей и помог ей уехать. Я Манане в порту предложил с сумками помочь, а она отказалась! Сказала, что ей другие помогут! Вот и все!

– А когда вы в этот дом переехали? – сама не зная зачем, спросила я. – То есть перешли?

– Ай, Таня-джан! Я этот день всю жизнь помнить буду! – воскликнул он. – Девятого июня это было! В 93-м году!

– А ее, кроме меня, никто не искал? – спросила я.

– Нет! Никто не спрашивал! – помотал головой он и спросил: – А зачем вы сами ее ищете?

– Я ее не ищу! Я знаю, где она живет. Просто мне нужно было кое-что уточнить, – уклончиво ответила я, поднимаясь. – Спасибо вам за кофе – он был чудесен! И за рассказ!

Пашьян, видно было, хотел у меня еще что-то спросить, но я, направляясь к калитке, все продолжала восхищаться его кофе и не дала ему вставить ни слова.

В машине Сергей спросил меня:

– Домой поедем?

– Домой, – согласилась я и всю дорогу размышляла о том, что только что услышала.

«Ерунда получается! – думала я. – Манана уехала отсюда, предположим, 11-го или 12 июня одна, а вот в Ростов-на-Дону приехала, судя по дате регистрации, 15 июня и уже с дочкой. Откуда вдруг взялась эта девочка? Манана подобрала беспризорницу? Хотя чего на свете не бывает? Но вот удочерить ее в такие сроки она уж никак не могла! Во-первых, так быстро это не делается, а во-вторых, кто бы ей позволил? Без постоянного места работы, без зарплаты, без квартиры! Нет! Это не проходит! Тогда что же? И почему девочка вдруг стала Сандрой? Почему не Лада? Это тоже бы подошло! Ладо – Лада! Может быть, она этого сына больше любила? Предположим, что он был младшим или болезненным, вот и был ей дороже второго? Черт! – мысленно воскликнула я. – Да она же просто подделала свидетельство о рождении! И стала эта девочка Сандрой именно потому, что подходила по возрасту ее погибшему сыну. Точно! Потому-то она и на грузинку не похожа, что она русская! Да! Скорее всего, именно так и было! А раз уехала Манана одна, то следы девочки нужно искать в России! Что же мне теперь, собираться и уезжать? – спросила я себя и стала рассуждать дальше: – Предположим, что информацию о Сандре преступник нашел, как и я, в Интернете, но там полно людей с такой фамилией. Как же он мог определить, что это нужная ему девочка, тем более если до четырех лет ее звали совершенно иначе? Кретинка! – мысленно взвыла я. – Он же ее по фотографии узнал и тут же рванул в Ростов-на-Дону! Но почему он стал искать ее под этой фамилией? Значит, он почему-то предполагал, что она теперь будет у нее именно такая, а это, в свою очередь, говорит о том, что ориентиром в его поисках была Манана! И уже через нее он вышел на Сандру! Ну точно! Но почему он хочет ее убить! – возмутилась я, а потом успокоилась и задумалась: – Где же Манана могла в России за три-четыре дня так наследить? Ладно! Я пока еще только в начале пути! Со временем во всем разберусь. Но след этой девочки в Сухуми поискать все-таки надо! Чем черт не шутит? Так что рано мне еще уезжать!»

В доме Самшиевых к моему возвращению стол был уже накрыт. «Если они и дальше будут так ради меня выпендриваться, то скоро пойдут по миру, – с тревогой подумала я. – А денег за проживание и питание они от меня, естественно, не примут. Надо будет что-то придумать! Но это потом, а сейчас не мешало бы дальше делом заняться».

– Сергей! Как бы мне с твоим дедом поговорить? – попросила я.

Сергей кивнул и ушел, а когда вернулся, позвал меня за собой. Самый старший из Самшиевых, которого, как я уже знала, звали Нестор Яковлевич, ждал меня на веранде за неизменным в этих местах кофе. Я села напротив него, и чашка кофе появилась передо мной словно из воздуха. Кофе был хорош, но у Пашьяна лучше, о чем я, конечно же, ничего не сказала, а, сделав глоток обжигающего напитка, начала разговор:

– Нестор Яковлевич! Вы уже знаете, что человек, у которого работает ваш сын Николай, прислал меня сюда по очень важному для себя делу. – Старик на это солидно кивнул. – Для этого мне нужно выяснить, кто эта девочка, – я показала ему ксерокопию фотографии, которую он взял и с расстояния вытянутой руки стал рассматривать, а потом отрицательно покачал головой – он девочку не знал. – Я вас прошу, Нестор Яковлевич, покажите ее всем своим знакомым и родным. Может быть, кто-то из них ее узнает. – На это он согласно кивнул, а я, подумав, спросила: – А можно дать эту фотографию на первой странице местной газеты и, пообещав вознаграждение, попросить откликнуться тех, кто знал девочку или ее близких? А, Нестор Яковлевич? – спросила я.

– Можно! – кивнул он. – Только для этого надо господина Лекобу попросить! Я завтра, если получится, с ним поговорю, и он обязательно поможет! Он всегда и всем помогает!

– А это кто? – поинтересовалась я.

– Это очень уважаемый в городе человек, – почтительно произнес старик. – Это благодаря ему мой сын Николай сумел в Тарасове устроиться.

«Местный крестный отец», – догадалась я, а вслух удивленно спросила:

– Вот как?

– Да! – важно сказал Самшиев. – Его родной брат давно там живет, квартиру имеет и работает у одного очень уважаемого у вас человека. Очень уважаемого! – выделил он.

– А чем он занимается? Брат господина Лекобы?

– Торговлей! У него на рынке много точек есть, хорошо живет! Богато живет!

– На каком рынке? – насторожилась я. – У нас в городе только три крупных рынка. Судя по всему, этот брат работает не у Андреева, иначе бы Семен Иванович прямо к нему обратился.

– Рынок «Титан» называется, – ответил старик.

Услышав это, я чуть не расхохоталась, потому что этот рынок входил в торговый комплекс «Сатурн», генеральный директор которого, Михаил Антонович Морозов, и назвал все его подразделения по именам спутников этой планеты.

– Да! Это самый большой в городе торговый комплекс, – согласилась я и спросила: – Нестор Яковлевич! Я так понимаю, что вам не очень удобно обращаться к Лекобе?

– Нет, почему? – пожал он плечами, но я поняла, что права, и предложила:

– А давайте поспорим, что сегодня вечером или завтра утром этот господин Лекоба сам придет в ваш дом и предложит помощь?

– Этого не может быть! – расхохотался Самшиев, обнажая в улыбке великолепные белоснежные зубы. – Этого не может быть, уважаемая!

– Тогда давайте поспорим! – настаивала я, решив, что это лучший способ успокоить собственную совесть, потому что жить на халяву, разоряя этих зависящих от чужих прихотей людей, мне было стыдно.

– На что спорить будем? – все еще посмеиваясь, спросил он.

– Если я проиграю, то куплю вам самого большого барана. А если выиграю, то вы не станете возражать, если я буду покупать сюда продукты, – предложила я.

– Ну, давайте поспорим! – согласился он, и мы ударили по рукам, а потом он, до конца разобравшись в моих словах, гневно сказал:

– Это получается, что вы в любом случае нас кормить будете?

– А мы уже поспорили! – улыбнулась я. – Назад хода нет! – А потом мягко сказала: – Нестор Яковлевич! Поверьте, я очень высоко ценю ваше гостеприимство и радушие! Но поймите и вы меня! Я не привыкла жить за чужой счет! Да мне просто кусок в горло не полезет! А, судя по запахам, там все такое вкусное приготовили! Неужели вы хотите, чтобы я встала из-за стола голодной? А я так люблю кавказскую кухню! Так что я это делаю не для вас, а для себя! Вот такая я эгоистка! Люблю вкусно поесть! – Лицо старика постепенно разгладилось, и я добавила: – Тем более что разговора нашего никто не слышал и никто ничего не узнает!

– Ох, хитра! – покачал головой Самшиев. – Ну и хитра! – И спросил: – А проиграть не боитесь?

– Значит, буду есть изо дня в день один шашлык из проигранного мной барана! – усмехнулась я и, достав сотовый, набрала номер Морозова, благо еще не успела его забыть. – Здравствуйте, Михаил Антонович! – сказала я, когда он мне ответил: – Это…

– Здравствуйте, Татьяна Александровна! – тут же отозвался он. – Неужели вы думаете, что кто-нибудь из моей семьи сможет забыть ваш голос? – и спросил: – Как я понял, у меня появилась возможность что-то для вас сделать?

– Да! – не стала лукавить я, на что он тут же с готовностью заявил:

– И я сделаю это с радостью! Что именно вам нужно?

– У вас на рынке несколько точек арендует уроженец Сухуми некий Лекоба.

– Есть такой, – согласился Морозов.

– Дело в том, что я сейчас нахожусь как раз в Сухуми и остановилась в доме Самшиевых… – начала я, но он перебил меня, спросив:

– По делам Семена? Я вас ему очень настойчиво рекомендовал.

– Да, верно, – подтвердила я. – Оказывается, его брат – Лекобы то есть – пользуется здесь большим уважением и мог бы…

– Все понял! – твердо сказал Михаил Антонович. – Считайте, что он уже сидит с вами рядом. И напрягайте его по полной программе – он для вас все сделает!

– Спасибо, Михаил Антонович! – поблагодарила я.

– Это службишка, не служба! – рассмеялся он в ответ.

Когда я убрала телефон, Самшиев спросил меня:

– Я уже проиграл?

– Еще нет! – успокоила я его. – Давайте подождем, когда придет господин Лекоба.

– Ну, что ж! – все-таки недоверчиво сказал он. – Давай подождем, а пока пошли к столу.

За накрытым в саду столом собралась вся мужская часть большой семьи Самшиевых, а женщины нас обслуживали, что было, на мой взгляд, совершенно несправедливо, но!.. Чужой монастырь он и есть чужой монастырь! Длиннющие кавказские тосты сменяли один другой, вкуснейшее вино лилось рекой, а уж еда была выше всяких похвал. Пир был в самом разгаре, когда на дорожке сада появился высокий красивый полный мужчина с белоснежной шевелюрой в сопровождении двух накачанных парней, явно телохранителей. За столом тут же установилась гробовая тишина, а Нестор Яковлевич, вскочив с места, как мальчишка, и радостно что-то говоря, бросился навстречу гостю. Сидевший рядом со мной Сергей, которому была отведена еще и роль переводчика, тихонько сказал мне:

– Дедушка очень радуется, что к нам такой дорогой гость пришел! Вообще-то, это вещь совершенно немыслимая, чтобы такой человек, как господин Лекоба, к кому-то в гости ходил! Нет! – поспешно поправился он. – Он, конечно, ходит, но…

– Но не к таким простым людям, как вы, – продолжила я.

– Да! – кивнул парень. – Это очень большая честь для нас!

Между тем гость оглядел стол, увидел меня и, поняв, что именно я ему и нужна, направился к тому месту, где я сидела, – Сергея из-за стола как ветром сдуло. Лекоба воспринял это как должное, подошел и сел рядом со мной, а женщины засуетились, ставя перед ним чистую тарелку и кладя старинный рог, который, вероятно, держали только для особо почетных гостей (я сама пила из фужера, потому что мне это было привычней и удобней), что он тоже воспринял как должное и даже не посмотрел в их сторону.

– Здравствуйте, дорогая Татьяна Александровна! – сказал он мне. – Мне брат позвонил и сказал, что его хозяин велел вам во всем помочь. Говорите, какая у вас нужда возникла! Все, что в моих силах, сделаю!

– Спасибо! – сказала я и спросила: – Извините, господин Лекоба, но как мне к вам обращаться?

– Зовите на русский манер Андреем Павловичем, – предложил он. – Ко мне все русские так обращаются.

– Хорошо, Андрей Павлович! – согласилась я. – А дело в том, что я ищу одну девочку. Точнее, я ищу тех, кто знал ее, когда она здесь жила, или ее родных. Правда, я не уверена, что она действительно тут жила, но проверить это все-таки надо. Я думаю, что если в завтрашней газете на первой полосе будет ее большая фотография и объявление, в котором попросят откликнуться тех, кто знал ее или ее родных и близких, за вознаграждение, естественно, то это очень поможет моим поискам. Адрес, по которому нужно обращаться, можно указать этот.

– Будет! – твердо пообещал Лекоба. – Что еще?

– Если такие люди найдутся, то мне потом надо будет проверять те сведения, которые я соберу, – продолжила я. – Встречаться с людьми, которых мне назовут, может быть, какие-то документы из архива поднимать. Вот на первом этапе и все, – закончила я.

– И во всем этом помогу, – пообещал он и, достав из кармана визитную карточку, протянул ее мне. – Что нужно будет, звоните! А сейчас давайте фотографию!

Я отдала ему фото, и он положил его во внутренний карман пиджака. Решив, что наш деловой разговор окончен, Нестор Яковлевич посмотрел в сторону Сергея, и тот, тут же наполнив рог Лекобы, почтительно подал его ему. Нестор Яковлевич встал и, подняв свой рог, вдохновенно начал какой-то тост на абхазском языке. Лекоба равнодушно выслушал все до конца, выпил вина, отломил кусочек лаваша, а потом поднялся и, отдельно попрощавшись со мной, а остальным просто кивнув, ушел. Когда на улице раздались звуки автомобильных моторов, все облегченно вздохнули и опять заговорили на своем родном языке – видимо, обсуждали только что выпавшую на их долю честь. Сергей между тем вернулся на свое место рядом со мной – парадный рог как-то сам собой исчез со стола.

– Мы с тобой завтра утром на базар поедем, – тихонько сказала я ему. – Мне только деньги надо будет поменять.

– Зачем? – шепотом спросил он.

– Багажник затаривать, – ответила я. – Но если кто-нибудь об этом узнает, то дед тебе голову оторвет. Понял? – Видно было, что он ничего не понял, но на всякий случай согласно покивал. – Я буду покупать, а ты – носить. – Тут до него дошло, и он возмущенно вскинулся, но я цыкнула на него: – Тихо! С дедом все согласовано! И молчи об этом, как рыба! Или вы каждый день так едите?