Текст книги "Скандал в благородном семействе"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Я резко свернула в сторону, решив, что обязательно должна оторваться от своего навязчивого кавалера, который мешается у меня под ногами и не дает нормально работать. У меня не было ни малейшего желания, чтобы какие-либо статейки по данному делу появлялись в газетах до того, как я закончу работу. Пришлось увеличить скорость.

Эдик на «Феррари» не отставал, продолжая ехать в том же направлении, что и я. Мне стало понятно, что на такой забитой трассе от него ни за что не оторваться, а потому нужно действовать хитростью, а не скоростью.

Я нажала на газ и быстренько обогнала несколько впереди идущих автомобилей, намеренно учинив переполох: не все водители ожидали, что кто-то решится их обогнать, а потому некоторые из них резко притормозили, другие пристроились следом, решив побыстрее выбраться из пробки. В конце концов, машина Эдика оказалась на приличном расстоянии от меня, и он мог следить за мной, только выглядывая из окна.

Не давая окружавшим меня машинам времени распределиться по сторонам и освободить Эдуарду путь, я быстро развернулась в обратную сторону и помчалась в противоположном направлении по соседней полосе. Пролетая мимо машины Эдика, я заметила, как он безуспешно пытается развернуться, скорее всего, посылая налево и направо весьма неприличные словечки, которыми кто-кто, а журналисты-то напичканы сверху донизу.

Как только появился первый перекресток, я сразу свернула в сторону, продолжая давить на газ со всей мочи. Так я пролетела пару кварталов, на всякий случай виляя из одного проулка в другой, и лишь спустя минут пять сбавила скорость и обернулась. Позади меня вроде бы никого не было – кажется, Эдик наконец отстал. Облегченно вздохнув, я поехала на нужную мне улицу, то и дело все же оборачиваясь, чтобы проверить, нет ли кого позади.

Минут через пятнадцать я была возле дома Остапенко. Разместив машину на стоянке, я вошла в подъезд дома и поднялась на второй этаж. Дойдя до двери с номером двадцать три, нажала на звонок и принялась ждать.

Дверь открыли не сразу. Лишь минуты через две после моего звонка внутри квартиры что-то зашаркало, и только потом в глазке замельтешила тень подошедшего хозяина. Зато уж после этого дверь сразу же распахнулась. Наверное, смазливый ловелас Евгений, узрев у своих дверей женщину, поспешил к ней навстречу.

– О, какое чудо! Такая красавица – и у моих дверей, – растянув губы в широкой улыбке, произнес он и слегка склонился передо мной. – Прошу вас, проходите, сеньора, не стойте в дверях. Я просто не смею заставлять стоять на пороге такое очаровательное создание.

Я немного опешила от столь приветливой и прямо-таки изысканной встречи. Тем более мне было странно – разве можно так реагировать на незнакомого человека? Впрочем, Остапенко вполне мог запомнить мое лицо на презентации, а значит, и узнать.

Улыбнувшись в ответ, я прошла в квартиру, по одному взгляду на которую можно было сразу понять, кто в ней живет. Первая комната, что предстала моему взору, была довольно уютной, наполненной вполне красивыми и дорогими вещами. Вот только располагались они в ней в таком беспорядке и сумбуре, что не сразу можно было понять, то ли тут уборка, то ли ремонт, а может, то и другое сразу.

Насколько мне было известно, подобный так называемый творческий беспорядок указывает на то, что хозяин дома ленив и небрежен, но обожает роскошь и порядок, правда, за чужой счет. Наверняка именно таким человеком был и Евгений Остапенко.

– Садитесь сюда, пожалуйста, – закрыв дверь, вновь обратился ко мне хозяин. – К сожалению, не могу предложить вам трон, но надеюсь, что это кресло вас тоже устроит, моя королева.

«Ну надо же, сколько театральности. Неужели Инне Андреевне нравились такие манеры мужчины?» – подумала я в недоумении.

Решив для себя, что сюсюканье Остапенко нужно срочно прекратить, я вытащила свое просроченное удостоверение работника прокуратуры, столько раз меня выручавшее, и в тот момент, когда Евгений воззрился на меня, как на божество, сунула ему его прямо под нос. Выражение лица мужчины моментально изменилось: исчезло всякое подобие улыбки, да и брови сдвинулись на переносице. Пробежав глазами по документу, он поднял удивленные глаза на меня и вопросительно посмотрел.

– Золушки и волшебные феи давно уже перевелись, Евгений Валерьевич, – пояснила я на всякий случай, надеясь сразу настроить мужчину на беседу. – Я к вам чисто по работе.

Он, вероятно, наконец-то понял причину моего прихода и сразу же сел напротив на диван. Артистизма в нем поубавилось, и Остапенко предстал передо мной в своем истинном облике. И, надо сказать, облик этот не слишком уж и впечатлял. Каждое движение его, жест – все говорило о том, что мужчина ужасно ленив, обожает красивую жизнь и ради нее готов своротить горы, правда, только на словах.

– А я-то надеялся, что вы ко мне на чай зашли, – закинув ноги на соседнее кресло, произнес Остапенко. – Я вас еще в тот день заприметил, решил: красивая женщина, нужно будет познакомиться. Если бы не тот тип, что рядом с вами ошивался, я бы подошел, честное слово. Так, значит, вы из милиции? – резко перевел он разговор на другую тему.

– Из нее самой. В настоящий момент занимаюсь расследованием убийства вашей бывшей жены и, как вы можете догадаться сами, вынуждена опросить всех, кто был в тот день в доме. К тому же мне стало известно, что вы угрожали Инне Андреевне убить ее, и это слышали все члены ее семьи. Стало быть, подозрение автоматически падает на вас.

– Так, значит, наклепали бабы на меня, – нервно встав с дивана и начав прохаживаться по комнате, буркнул Остапенко. – Всегда знал, что они меня ненавидят. Только не убивал я Инну, богом клянусь, и повесить на меня ее смерть не удастся… Ну признаюсь, подлецом был, грозил ей. Так кто ж не грозил бы, если она меня без средств для проживания после развода оставила?!

– И все же угроза была. Вы это и сами признаете, а доказательств того, что вы ни при чем, нет, – прокомментировала я. – Догадываетесь, к чему я клоню?

Остапенко кивнул.

– Алиби нет, сами понимаете, – бросил он, пожав плечами. – Все там были, никто ни за кем не следил. Я вместе с остальными пил, плясал, в общем, развлекался на всю катушку. Только убивать ее мне было совершенно ни к чему: денежки-то да компания по завещанию Инны все равно ее дочкам отойдут, а они мне неродные. Стало быть, совсем я на бубнах останусь. А пока Инна была жива, то я хоть выпрашивать у нее мог, опять же на банкеты разные ходить. Зачем же мне ее убивать было?

– Ради мести, – вслух предположила я.

– Мести?! – Остапенко усмехнулся. – Да я не мстительный вовсе – чуток позлюсь и забуду. Да и не со злости, а так, для устрашения, скандалы закатывал. – Он некоторое время помолчал, а потом продолжил: – Нет, я серьезно говорю, – он пристально посмотрел на меня, – не трогал я Инны, мы с ней друзьями были. Стоит только завещание ее проверить, ясно станет, что теперь я в полной жо…

Я задумалась. Если то, что Остапенко мне сейчас сказал, правда, то тогда ему и в самом деле незачем было убивать Россову, а как раз наоборот, очень даже выгодно было поддерживать с ней отношения. Если же все ложь, то Евгений должен был кого-то нанять, сам он за претворение замысла убийства вряд ли возьмется, уж больно труслив: сразу все как на духу выложил, даже не пытался вилять или отмазываться. А по поводу того, чтобы проверить завещание, это он дело сказал, прямо сейчас этим и нужно заняться.

– Ну что ж, приятно было с вами побеседовать, Евгений Валерьевич, – вставая с кресла, произнесла я. – Буду рада, если сказанное вами окажется чистейшей правдой, но пока… Все нужно как следует проверить.

– Неужто вы уже уходите? – вновь повеселел Остапенко. – А я-то думал, что, покончив с работой, мы немного пообщаемся, чайку-кофейку попьем, а можно и чего покрепче. У меня винцо азербайджанское есть, вы такое наверняка не пробовали. – Он очаровательно улыбнулся и, взяв мою руку в свою ладонь, стал нежно поглаживать ее.

– Спасибо за предложение, но мне пора, – вырывая свою руку из его, произнесла я и уверенным шагом направилась к двери.

– Вы меня обижаете, – игриво произнес он, но, поймав мой вполне серьезный взгляд, вздохнул и пошел открывать мне дверь.

* * *

Сразу после разговора с Остапенко я поспешила назад, в дом Россовой, – для того чтобы узнать, что и кому завещала убитая. Увидев меня второй раз за сегодня, Анна Николаевна очень удивилась и сразу решила, что у меня есть какие-либо новости.

– Неужто и в самом деле Женька ее отравил? О боже мой! – вскричала она у порога при виде меня.

– Вы слишком торопитесь, Анна Николаевна, так быстро подобные дела не раскрываются. Я к вам совершенно по другому вопросу.

Старушка сразу же погрустнела.

– Хотите еще что-то уточнить?

– Не совсем. Мне нужно посмотреть завещание вашей дочери. Оно уже было оглашено?

– Да, конечно, ведь компания – дело немалое, без хозяйских рук не оставишь, – вздохнула старушка. – Вам принести его копию или так рассказать?

– Лучше документ, – ответила я, решив, что на словах можно что-то и упустить.

Через несколько минут Анна Николаевна принесла мне папочку с вложенными в нее листами завещания.

Я достала их и принялась пробегать глазами. В самом начале, как и всегда, говорилось о здравом уме и твердой памяти, а лишь затем шло перечисление имущества и его распределение между домочадцами. Что мне сейчас и было нужно.

Прочтя все от корки до корки, я убедилась, что свое состояние Инна Андреевна завещала только семье: матери и дочерям. Девочки получали ее компанию вместе с остальными фирмами, а старушке оставался дом и еще кое-какие мелочи. Об Остапенко в завещании речи даже не шло, как, впрочем, и о ком-либо другом.

Так что можно было спокойно сделать единственный вывод: убивать Инну Евгению и в самом деле было не для чего, если, конечно, не было каких-то других причин. Инна же, кажется, слова своего бывшего мужа восприняла настороженно и поспешила написать завещание, чтобы быть совершенно спокойной и избавиться от его угроз. Так что гораздо выгоднее ее смерть была для дочерей, которые получали все, что было у матери.

В этом месте своих размышлений я вздрогнула. Даже подумать о том, что собственные дочери способны убить родную мать ради наследства, было страшно, но я прекрасно знала, что и такое в нашей жестокой действительности случается.

Я вернула папку, аккуратно уложив в нее листки, хозяйке и задумалась. Ей же не терпелось узнать, для чего мне понадобились бумаги и что уже удалось выяснить, а потому Анна Николаевна хоть и не мешала моим раздумьям, но изрядно нервничала, вертела папку в руках и все время вопросительно посматривала в мою сторону. Не желая заставлять старушку волноваться, я ответила:

– По завещанию Остапенко ничего не перепадало. Выходит, серьезных мотивов для убийства вашей дочери у него не было. Тем более – он утверждает, что с Инной до последних дней был в дружеских отношениях и часто общался.

– В общем-то, так и есть, – подтвердила мои слова мать Инны. – Общались они, да. Так, значит, вы думаете, что не убивал он ее?

– Пока не знаю, но других причин для совершения им убийства я пока не вижу.

Поняв, что расследование находится в полном тупике, Анна Николаевна внезапно прослезилась:

– Бедная моя доченька… За что ж ее так?!

Я промолчала, не пытаясь успокаивать старушку, так как прекрасно знала, что, сделай я это, слезы польются рекой. Дождавшись, пока хозяйка успокоится сама, я вновь поинтересовалась у нее:

– А вы не знаете, кто из охранников в тот день дежурил в саду?

Мне неожиданно пришла в голову мысль, что если кто-то был в тот момент в саду, то мог видеть, что творится в комнате хозяйки, тем более что шторы были отдернуты, а свет горел. К тому же видно эту комнату из сада превосходно, ведь дом находился как бы в углублении – нижние окна закрываются деревьями, а вот верхние хорошо просматриваются.

– Точно не знаю, но из наших – Толик и Влад. Они оба сегодня в доме, так что если хотите, то могу их позвать, – утирая слезы платком, ответила мать Инны.

– Звать не нужно, я сама их найду, – сказала я и сразу же направилась к выходу, помня, что одного охранника уже видела, так как он открывал ворота, а второй должен был быть где-то поблизости.

Найти первого мне удалось сразу же, так как он продолжал сидеть в своей будке у ворот и листать какой-то журнал. Впрочем, какой именно журнал, я догадалась, даже не взглянув на него: завидев меня, парень свое развлечение сразу положил в ящичек и закрыл его, а потом заинтересованно стал смотреть в мою сторону, дожидаясь, когда я подойду к нему.

– Вы Анатолий? – подойдя ближе, спросила я.

– Нет, я Влад. А что вы хотели? Опять что-то по поводу того дня? – вспомнив, что я его уже расспрашивала, полюбопытствовал охранник.

Я кивнула.

– У меня есть еще парочка вопросов к вам. Вернее, к тому, кто в день убийства дежурил в саду. Это были вы или ваш напарник?

– Я, – слегка опустив глаза, произнес Влад, – мы через день меняемся: нынче я в будке, он – в саду, а потом наоборот. В тот день я по саду ходил. А что нужно-то?

– Да вы не волнуйтесь, – я попыталась успокоить охранника, движения которого стали нервными. – Вас никто ни в чем не подозревает, а как раз наоборот, я очень надеюсь, что именно вы и поможете мне раскрыть это таинственное преступление.

Я намеренно заставляла охранника думать, что на него у меня все надежды, решив, что только так можно заставить его разговориться и попытаться вспомнить хоть что-то важное. А после работы с ними ментов ребятки сильно замкнулись, видно, все же чувствуя на себе часть вины за случившееся: они ведь тут охранять спокойствие наняты, а не заднюю точку отсиживать.

Моя тактика сработала: охранник слегка успокоился и даже пригласил меня сесть рядом с ним. Я не стала отказываться и, пристроившись на стульчике напротив, принялась рассматривать парнишку.

Он был еще настолько молодым, что даже в его глазах читались свойственные ребенку выражения как радости, так и удивления. Парень, конечно, старался все понять, но в связи с тем, что большую часть жизни проводил с родителями или же на работе, где от него требовалось лишь сидеть и глядеть в оба, слегка отупел.

– Как вы, наверное, знаете, убийство произошло в комнате хозяйки, окно которой из сада очень хорошо видно, – напомнила я после некоторого молчания. – К тому же в тот день оно не было занавешено, что упрощало наблюдение. Попробуйте, пожалуйста, вспомнить, не видели ли вы в окнах ее комнаты какого-либо человека?

– Человека? – охранник напряг свою память и, сдвинув брови, уставился в крышку стола. Затем он почесал совершенно лишенный волос затылок и произнес: – Нет, я никого не видел. Может, в тот момент с другой стороны дом обходил.

– Неужели ты вообще ничего подозрительного в тот день не увидел? – наигранно удивленно переспросила я. – Всегда думала, что охранники обладают хорошим зрением.

Это, видно, задело молодого охранника, и он вновь принялся прокручивать в своей памяти тот злосчастный день: сдвинул к переносице черные густые брови, сжал в узкую полоску и без того тонкие губы. А потом вдруг как-то слегка просветлел лицом и выдал:

– В окнах я ничего не видал, только в саду.

– Что в саду? – напряглась я.

– Да парнишка один гулял, мне он странным показался. Остальные обычно покурить и поболтать по двое выходили, а этот один был.

– И что же в нем было такого подозрительного? – решив, что парень мне просто врет, чтобы таким дурацким способом поднять свой авторитет в моих глазах, спросила я.

– Да он какой-то нервный был… Все время на дом поглядывал, туда-сюда шастал, будто ждал чего. Я к нему тогда подошел, спросил, не надо ли чего. Так он отмахнулся – сказал, что, мол, воздухом дышит. Ну, больше я его и не трогал.

– И долго он тут ходил?

– С час, наверное, а потом вдруг исчез.

– А описать его можешь? – доставая блокнот, спросила я, предположив, что если все сказанное верно, то у меня в руках может оказаться еще одна зацепка.

– Описать? – протянул охранник, и я поняла, что такого сложного задания ему еще никто и никогда не давал. Но, покопавшись в памяти, он все же сумел кое-что путное из нее извлечь и произнес: – Да обычный вроде был, черноволосый. Но курчавый сильно! Роста небольшого, одет был, как и остальные, в костюм черный. Больше ничего сказать не могу.

Я сразу прикинула, видела ли такого среди гостей. Но ни одного курчавого так и не смогла вспомнить, как раз наоборот – гораздо больше было лысоватых, чем с копной кудрей. Получалось, что либо парень и в самом деле врал, либо тот тип из сада среди гостей отсутствовал. Но в саду он зачем-то был. Хотя раз он был в саду, значит, должен был быть и в списках, а значит, кто-то из домашних может его узнать по описанию.

Поблагодарив охранника, я снова поспешила в дом, чтобы расспросить дочерей и старушку о том, кем бы мог быть тот человек в саду. В гостиной Анны Николаевны уже не оказалось, а потому я направилась сразу на кухню, чтобы спросить там, где ее можно найти.

В кухне в тот момент находились две женщины: одна молодая, другая постарше – обе в белых фартуках с нашитыми на них спереди нежно-голубыми кармашками. Они уже закончили с ужином и теперь попивали кофе, сидя за столом и о чем-то беседуя. Увидев меня, женщины сразу защебетали:

– А хозяйки нет. Она у себя в комнате – за таблетками пошла. Если хотите, мы ее позовем, – быстро протараторила самая молодая, довольно интересная на лицо девчонка.

Она была очень живой и активной, отчего не сразу бросались в глаза дефекты ее внешнего вида: слишком большие, торчащие в стороны уши, которые, если б не волосы, наверняка сделали бы ее жутко смешной и даже нелепой.

Вторая же, чуть постарше, дождавшись, когда первая закончит, сразу поинтересовалась:

– Уже что-нибудь выяснили? Мы тут все переживаем да гадаем, удастся ли вам найти убийцу хозяйки или все так и останется не раскрытым. Дело-то сложное…

Поняв, что стряпухи очень любопытные и наверняка знают, что творится в доме, я решила – так, на всякий случай! – спросить и у них, не видели ли они в доме того юноши. Поэтому, оставив их вопрос без ответа, я сказала:

– Хотелось бы найти Анну Николаевну и узнать у нее, не знаком ли ей один курчавый юноша, которого видел в саду охранник.

– Ой, да это же Пашка. Ну, Светкин ухажер, – все так же бойко протараторила молодая, теребя свой воротник. – Ну помнишь, он через кухню часто ходил, мать же им встречаться не давала? – теперь уже обратилась она к соседке, так как та никак не могла вспомнить, о ком идет речь.

– Ах да, – наконец откликнулась вторая и более спокойная, – помню, помню. Только вы зря к старой хозяйке идете, она о нем и не в курсе почти. Ну, может, видела раз-другой. Инна Андреевна запрещала дочери встречаться с ним, вот они и жались по углам, как изгои какие-то.

Новость очень заинтересовала меня. Тогда я, решив разузнать все поподробнее, пристроилась на соседний стул и стала расспрашивать кухарок, что они про все это знают. Те, как бывалые сплетницы и любительницы сунуть нос в дела хозяев, быстренько выложили мне всю имеющуюся на сей счет информацию. Причем больше всего говорила юная, Ирина, которой было ужасно интересно, что творилось в доме, хотелось быть в курсе всего. А вот ее коллега по работе, Анастасия, молоть языком явно не любила. Она и сейчас предпочитала молчать, лишь в конце объяснений девушки вставив свое веское слово. Да уж, именно про таких говорят: «Слов на ветер не бросает».

От кухарок я узнала, что мальчонка тот – молдаванин, потому и курчав не в меру. Младшая дочь Инны Светлана познакомилась с ним в консерватории, где оба и учились. Ну и молодые люди стали встречаться. А как только мать узнала, что Света дружит с «бедным чуркой», как она выразилась, то стала ежедневно устраивать дочери взбучки. Служанки не раз слышали, как мать с дочерью ругались в комнате.

Потом мать вроде как добилась, чтобы юношу выкинули из того учебного заведения, но это ни к чему не привело – встречаться влюбленные так и продолжали. В последнее же время страсти еще более накалились: мать решила отправить дочь за границу и уже оформляла ей загранпаспорт, а в довершение еще и просватала девчушку за сына своего знакомого, решив, что так для нее будет лучше.

Выслушав все это, я, конечно, удивилась, откуда кухаркам столько известно. Конечно, то, что работники в больших богатых домах всегда славятся любовью к подслушиванию, ясно как день, но все же… Столько информации могла бы знать только родная бабка девушки, а уж никак не служанки. Чтобы не ломать голову, я напрямик спросила об этом самих женщин. На что они мне, чуть ли не дуэтом, заявили:

– А как, вы думаете, ребятишки встречались-то?

Потом Анастасия пояснила:

– Мать запрещала Свете что-либо говорить бабке, так как жалела старушку, а больше бедному дитю и пожаловаться было некому. Ну а так как Ирка, – женщина указала на свою товарку, – возраста почти ее же, они и сдружились. Вот и приходилось нам ей помогать: из дома тайком выбегать да записки тому пареньку за забором передавать.

«Вот так да, – невольно подивилась я, – оказывается, в доме-то не все ладно было. Для окружающих, конечно, все только хорошее демонстрировалось, а как наедине оставались, тут-то начиналось самое интересное. Вот тебе и рай в богатстве».

Поблагодарив стряпух, я вышла в сад: необходимо было подумать и все тщательно проанализировать.

Теперь мне было известно, что убить Инну Андреевну мотив был у многих. Во-первых, у ее бывшего мужа, который постоянно угрожал, что отомстит за то, что она оставила его без денег. Далеко не факт, что все им сказанное – чистая правда. Затем дочери, о которых я все чаще подумывала как о возможных подозреваемых, – с каждой минутой выяснялось, что отношения между ними и матерью были не слишком хорошими. Сама бабка сказала, что они мать боялись. Теперь еще и это – несчастная, как говорится, любовь.

Вполне возможно, что убить Инну решился этот самый молдаванин – чтобы не мешала ему встречаться со Светой, чтобы освободить любимую от поездки за границу и от брака с чужим человеком. Кстати, дочурки-то вполне могли парню в этом помочь, учитывая то, что наверняка знали о завещании.

Интересно, а есть ли этот Павел в списках приглашенных? Скорее всего, нет, так как Инна Андреевна вряд ли бы такое допустила. Потому и шастал он тогда по саду и на дом посматривал. Получалось, что охранник сказал правду. Но вот вопрос: как парень попал в сад, если пропускали только тех, кто значился в списке?

Я задумалась, пытаясь предположить, кто мог провести юношу в тот день в дом.

Охранник? Вряд ли. Кухарки? Вроде как тоже не знали о том, что он был в тот день, так как сказали бы, что провели его сами. Значит, сама Света – кроме нее некому. Да к тому же ее ни в чем не заподозрят – мало ли кого хозяйские дочки проводят.

На всякий случай я открыла имеющийся у меня список и поискала там фамилии на букву «П». Нашла несколько, но все очень даже русские: Петров, Павлов, Перцов и так далее. Впрочем, сейчас по фамилии определить принадлежность к той или иной национальности, похоже, становится все сложнее.

Убрав блокнот в сумочку, я поспешила в дом, решив поговорить со Светланой и посмотреть, как она будет реагировать на мои новые вопросы. Вновь заглянув на кухню, я поинтересовалась у всезнающих женщин, где находится комната девушки, и незамедлительно направилась туда.

Найдя нужную дверь, я постучала. Света открыла сразу. Увидев меня, она на миг замерла и лишь потом предложила войти в комнату.

– А я думала, что вы уже нас покинули, – первой решилась она как-то начать разговор.

Я отшутилась:

– Ну, покину я вас еще не скоро, уж очень мне ваш особнячок приглянулся. Да и атмосфера здесь хорошая, уютно тут.

Я заглянула в глаза девочке, но ничего подозрительного в них не прочла. Света убрала с кресла брошенный на него махровый халат и предложила мне сесть.

– Вы хотите еще что-то узнать у меня? Я правильно угадала? – не спуская с меня глаз, поинтересовалась она.

Я кивнула, все еще продолжая ее рассматривать. В обычном спортивном костюме она выглядела совсем молоденькой, не так как в первый раз, когда я ее увидела. Тогда на ней было все черное, тяжелый макияж и зачесанные назад волосы. Теперь же волосы лежали на спине свободно, косметика на лице практически отсутствовала, отчего сейчас на вид ей можно было дать не более пятнадцати, хотя на самом деле возраст девушки подходил к девятнадцати.

Закончив с осмотром и решив, что Света должна быть весьма замкнутой и осторожной особой, так как ее нерешительность читалась даже во взгляде, я перешла к главному:

– Я только что разговаривала с охранником, и он сказал, что видел в саду подозрительного типа: очень кудрявого юношу, который ходил туда-сюда и все время посматривал на окна.

Я намеренно сделала паузу, чтобы посмотреть, как отреагирует девушка на мои слова. Та сразу же зарделась и начала нервно теребить рукав своей кофты. Стало быть, своего ухажера в описании она узнала. Тогда я продолжила:

– Так вот, охранник и я считаем, что этот человек мог быть убийцей вашей мамы. Тем более что в списках приглашенных он отсутствует и, как попал в сад, совершенно не известно.

Лицо девушки стало совсем пунцовым, и глаза слегка намокли. Но она сдержалась и, выпив из стоящего на столе стакана пару глотков воды, сказала:

– Охранник ошибся. Этот человек не может являться убийцей моей мамы.

– Почему же? – как бы ничего не понимая, спросила я. – Его никто не знает, приглашен он не был… Что еще чужому тут было делать? Или ты что-то знаешь? – Я пристально посмотрела ей в глаза, ожидая разъяснений.

Светлана, скорее всего, поняла, что лучше все сразу рассказать, а потому быстро затараторила:

– Нет, он не убивал. И это я его сюда провела. Он в саду меня ждал, а не следил. Вы на него плохо не думайте, он хороший. И…

– Это твой парень? – прервала я ее.

Девочка кивнула.

– Тогда почему ты сразу не рассказала мне, что он тоже был тут? Я ведь спрашивала вас, кто, кроме перечисленных в списке, мог присутствовать в особняке в день презентации.

– Я не думала, что…

– Что его заподозрят в убийстве? – завершила я начатую фразу Светы. – Но теперь именно его все и подозревают, хотя ты утверждаешь обратное. Чтобы во всем разобраться, мне нужно знать, каким образом он попал в сад и для чего вообще приходил. Если я не буду этого знать, тогда мне придется…

Я замолкла, а Светлана, чтобы не дать мне договорить, сразу заговорила:

– Да, конечно, я все расскажу, только вы его не трогайте, он… он просто меня любит.

И она поведала мне, что ее обожаемый Паша пришел в тот день, чтобы серьезно поговорить с Инной Андреевной и попросить у нее руки дочери. Провела его сама Света, а охранник даже спрашивать ничего не стал, не его это дело. Естественно, что сразу в дом парня завести Света не могла, а потому оставила его в саду дожидаться, пока сама уговорит мать выйти к нему на встречу.

– И ты сказала о его приходе матери? – спросила я, сомневаясь, чтобы такая робкая девочка могла решиться на подобный поступок.

– Нет, – как я и полагала, ответила Света. – Я просто не смогла – ну до того ли было маме в тот день? Я потом вышла в сад и стала уговаривать Пашу, чтобы он передумал, тем более что мама занята гостями. Говорила, что не нужно портить ей сейчас настроение. Он согласился со мной и ушел, вернее, я его опять проводила.

– А почему твой Паша выбрал для разговора именно тот день, ведь он же наверняка знал, что здесь будет много людей и поговорить нормально все равно не удастся? – спросила я Свету, как только она замолкла.

– Просто… ну, – девочка немного помялась, а потом произнесла: – Наутро я должна была уже уезжать. У меня были куплены билеты.

– Значит, это было последнее ваше свидание? – на всякий случай уточнила я.

Света кивнула.

– И после ты его больше ни разу не видела? – не совсем веря ей, спросила я.

– Нет, после того как маму убили, он больше не появлялся. Да и мне не до того было – похороны, завещание, компания…

– Но ведь прошло уже несколько дней, неужели тебе не кажется подозрительным столь длительное его отсутствие? – продолжала допытывать я.

– Нет, что вы! Просто Паша, наверное, занят. Он ведь работает.

«Ага, а за работой совсем забыл, что нужно успокоить потерявшую мать невесту. Что-то тут не клеится, милочка», – подумала я про себя, а вслух спросила:

– А где именно он работает?

– В какой-то мастерской, но, в какой точно, я не знаю, – ответила мне Света и опустила глаза.

Мне все больше казалось, что она что-то скрывает или недоговаривает, поэтому я решила выведать у девчонки адрес загадочного Паши, чтобы затем съездить к нему и поговорить лично.

– А тебе известно, где он живет?

Света подняла на меня свои ясно-голубые глаза и не совсем уверенно ответила:

– Нет, я у него дома никогда не была. К тому же он не здешний, он снимает квартиру.

Так, где любимый живет, она не знает, где работает – тоже. Не странно ли это: встречаться с человеком и совершенно ничего о нем не знать? Вот уж матушке-то ее наверняка все было известно, от «а» до «я».

То, что Светлана пыталась скрыть, где можно найти ее парня, было очевидно, но не совсем понятно, для чего она это делала. То ли он и в самом деле виновен в убийстве ее матери и теперь где-то тихо отсиживается, либо он видел, кто убил. Просто так скрывать его девушка вряд ли бы стала. Рассказывать же начистоту, что да почему, Света тоже не решится, уж очень, кажется, ей тот парень дорог: такие, как она, скорее себя оговорят, но любимого выгородят.

Задав девушке еще пару мелких вопросов, я попрощалась с ней и заверила, что теперь уже не буду подозревать ее ненаглядного в совершении столь тяжкого преступления. Но при этом попросила: если он появится, чтоб обязательно приехал ко мне, можно и вместе с ней.

Сделала я так специально, решив, что нужно будет немного проследить за девчонкой, ведь наверняка она со своим Пашей встречается. К тому же если подумать логически, то, будь он невиновен, надобности скрываться у него теперь, после смерти Инны Андреевны, уже не было, и он мог спокойно приходить в дом, ни от кого не прячась.