Текст книги "Круиз с сюрпризом"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

Наконец-то я привела себя в порядок! Да, в порядке я ничего себе, определенно ничего. Сколько там у нас времени? Ого, уже почти девять часов, завтракать пора. То-то мне так хочется есть!

Нет, астральная связь у нас с Игорем все же существует:

– Таня, идем завтракать! Готова?

– Ага. – Чего-чего, а завтракать я всегда готова. А также обедать и ужинать. И если бы не мой сверхактивный образ жизни, то плакала бы моя фигура.

Завтрак наш прошел не очень весело, что вполне соответствовало моменту. Минорное настроение в той или иной степени охватило всех, причем мужики все как один лишились аппетита. Сидели, угрюмо уставясь в тарелки и время от времени роняя отрывочные фразы. На меня же, наоборот, напал жор, и я ела за четверых.

Больше всех молчавший Владик вдруг произнес:

– А девки сейчас в ментовке маются. Или в морге. А мы сволочи.

– Ну чего ты опять заводишься, ну говорили же тебе... – отозвался Сережа.

– Ладно, помню, – Владик обернулся ко мне и добавил: – Извините нас, Таня. Мы немножко не в себе и говорим глупости. Не обращайте внимания.

– Да я все понимаю, – с набитым ртом пробормотала я.

После этого странноватого диалога вся компания вновь погрузилась в молчание, а я – в поглощение завтрака.

В это время помощник капитана громко и с выражением зачитывал пассажирам расписание экскурсий на этот день. Я с интересом выслушала его сообщение, гласившее, что всем пассажирам предлагается посетить главные достопримечательности славного города Козьмодемьянска (так вот, оказывается, милиции какого города подкинуто столь славное дельце). В число главных достопримечательностей вошли музей под открытым небом «мордовская деревня», картинная галерея и какой-то парк. Уж не знаю почему, но возможность лицезреть эти замечательные места не вызвала у меня особого энтузиазма. Мне показалось, что без «мордовской деревни под открытым небом» я смогу спокойно жить дальше, а что касается картинной галереи, то я никогда не чувствовала особой склонности к изобразительному искусству и не смогла бы оценить все великолепие козьмодемьянских картин.

Мои спутники тоже почему-то не обрадовались предстоящей экскурсии, наоборот – пошептавшись, они пришли к единому мнению, которое тут же довели до моего сведения:

– Танюша, мы не поедем на экскурсию, – сказал Игорь все с тем же умеренно-печальным выражением лица, которое словно прилипло ко всем троим.

– Нам очень жаль, что мы не сможем вас сопровождать, – подхватил Владик, – но вы понимаете, у нас такое... такая ситуация, что нам не до экскурсии.

Ага, слава богу, не сказал – горе. А то бы я начала что-то подозревать. Уж больно не похоже, что у них горе, смерть лучшего друга и так далее. Владик очень точно подобрал слово – у них ситуация. Им надо остаться на корабле. Кстати, зачем? Посидеть, подумать, посоветоваться? Помянуть друга? Внести какие-то изменения в свои планы? Возможно, все три варианта. А еще есть четвертый, который мне очень не нравится, но который вполне имеет право на существование – им надо замести какие-то следы. Может такое быть? Допускаю, даже очень. За это говорит многое – и их странный разговор за завтраком, и нежелание покидать теплоход, чтобы помочь Ире и Кате. Как ни крутите, но создается впечатление, что их устраивает обвинение Гены в убийстве.

Да, обвинение устраивает, но не потому, что они сами виновны, – вот какое у меня ощущение. Хоть вы меня режьте, хоть стреляйте, но ситуация у них очень интересная. И мне до смерти хочется в ней разобраться. Но при мне они вряд ли будут это обсуждать. А посему:

– Конечно, конечно, я все понимаю. Вам надо побыть одним. Я прекрасно съезжу одна, не беспокойтесь. Вечером я к вам присоединюсь, а сейчас мне надо идти переодеться.

Я попыталась упорхнуть в свою каюту, но за мной поплелся Игорь, который существенно осложнил мне подготовку к сегодняшней операции. В результате, когда я оказалась на пристани вместе со всеми экскурсантами, я была подготовлена только к экскурсии, а не к той работе, которую я для себя наметила.

Дело в том, что я решила пожертвовать расширением своего кругозора и начать отрабатывать деньги, которые вручила мне Катя. Для всех, и прежде всего для моих печальных новых знакомых, я отправилась на экскурсию. На самом деле я подумала, что неплохо было бы в подходящий момент оторваться от всех и навестить здешнюю милицию, а заодно Иру и Катю. И на корабль неплохо было бы вернуться пораньше, проверить, как страдают трое друзей.

А Игорь все продолжал что-то бубнить, мешая мне сосредоточиться. Интересно, что же все-таки я забыла взять, важное такое? Ну вот, уже нас в автобус загоняют, а я так и не вспомнила. Что же, вспомню в самый неподходящий момент.

Прощание с Игорем было трогательным, как будто я отправлялась на войну, а он оставался дома и обещал меня дождаться. «Дан приказ ему на запад...» и так далее. А еще очень некстати возникла ассоциация с закланием невинной, очень трогательной жертвы: ей-богу, такое ощущение, что мы больше не встретимся. Может, он под автобус бомбу пристроил? Было бы абсолютно некстати.

Господи, ну и глупости тебе, Татьяна, в башку лезут! Ну влюбился человек, жалко ему отпускать тебя даже на короткое время. Чего тут странного? Не он первый, не он последний. От тебя вечно мужики голову теряют!

С этой мыслью и с твердым убеждением, что я умру от чего угодно, но не от скромности, я влезла в автобус в числе последних. Игорь еще раз пожелал мне счастливого пути и заверил, что будет очень скучать, и я опустилась на переднее сиденье, рядом с экскурсоводом.

Моя ошибка тут же и обнаружилась: в автобус надо было влезать первой! В крайнем случае – второй. И пробираться на заднее сиденье, и прикрываться газетой. Ну как я теперь незаметно скроюсь в самом начале экскурсии, если семидесятилетний дядечка-экскурсовод немедленно проникся ко мне симпатией и завязал знакомство.

– Здравствуйте, меня зовут Виталий Николаевич.

– Здравствуйте, очень приятно, – ага, безумно приятно. – Таня.

– Просто безобразие, что такая чудная девушка путешествует без спутника.

– Да нет, спутник есть, но он остался на теплоходе, – и попробуйте сказать, что я вру.

– Все равно, ему нет оправдания. Такую девушку нельзя отпускать ни на шаг. Украдут.

– Так он и не хотел, но поехать не смог. – Приз тебе, Татьяна, за честность.

– Никаких оправданий ему! – продолжал настаивать Виталий Николаевич и поцеловал мне руку. О, господи, и он туда же. Ну куда мне деваться, будучи обремененной такой красотой и обаянием? Правильно, облиться серной кислотой. Тогда ничто и никто не будет отвлекать меня от работы.

Я начала подумывать, как бы мне сменить тему разговора, но мне помогло внешнее обстоятельство: Виталий Николаевич должен был приступить к выполнению своего долга. Он очень церемонно попросил у меня прощения за вынужденно прерванный приятный разговор, взял микрофон и начал:

– Господа, город Козьмодемьянск был основан в 1583 году, но получил свое нынешнее название...

И речь его полилась уверенно и привычно. Время от времени он делал какие-то красивые жесты, указывая, по-видимому, на какие-то особенно замечательные здания, но я его уже не слушала. Сделав вид, что мне очень интересен его рассказ, затаив дыхание, я абсолютно выключила свое сознание из окружающей действительности и принялась за обдумывание своего дела.

А кстати, ни помощник капитана, ни сам капитан, вообще никто из теплоходного начальства не упоминули о происшествии на верхней палубе. Ни слова, ни полслова. Все хорошо, прекрасная маркиза. Нет, их, конечно, можно понять: зачем им лишние неприятности. Все-таки они везут людей, которые заплатили им деньги за спокойный, беззаботный отдых, а вовсе не за свое участие в детективной истории. Но как бы я ни сочувствовала команде теплохода, вряд ли им удастся удержать все в тайне. Вот если бы убийство произошло глубокой ночью, часа в три! А милиция с экспертами приехала бы в четыре, до рассвета. И они бы быстренько все закончили, увезли труп, и никто бы ничего не видел, кроме тех, кому это положено.

Стоп, не приехала бы милиция с экспертами часа в четыре! В это время козьмодемьянская милиция спокойно спала, а наш теплоход плыл по Волге. Получается, что убийца позаботился о милиции, экспертах, а также теплоходной команде – убил уже на стоянке, утром, когда милиция выспалась, и вообще ее можно было вызвать. Если бы убийство совершилось в три часа ночи, то до шести часов команда бы маялась с телом: пристать больше было негде.

И еще – если бы убийство произошло все в те же многострадальные три часа ночи, то вряд ли удалось бы так удачно установить время убийства: без особой надобности никто ночью по верхней палубе не шатается. Да и у Гены было бы алиби: он бы в это время спал сном праведника в Катиной каюте.

Вывод: убийца очень любит родную милицию и сделал все, чтобы ей можно было быстро и без проблем закрыть это дело. Риск, конечно, присутствовал: все-таки утром на верхней палубе можно было на кого-нибудь наткнуться. Свидетель там какой-нибудь нежелательный. Но убийца, судя по всему, человек рисковый. Или везучий. Стоп, стоп. Везение везением, но вдруг кто-нибудь все же видел хоть кого-то, кроме Гены. Надо будет проверить.

Да, чуть не забыла! А чего Саша-то поперся на верхнюю палубу? Гена понятно – нарвал цветочков, услышал шум и побежал. А Сашу чего туда понесло? Вот что я забыла выяснить у безутешной любовницы и опечаленной вдовы. Я сделала еще одну пометку в своей уникальной памяти.

Мои размышления прервал Виталий Николаевич, пригласив всех выйти из автобуса: очевидно, мы доехали до какой-то глобальной достопримечательности, обозревать которую из окна автобуса – просто преступление.

Ну что же, свежий воздух моим мозгам сейчас не помешает. Я с удовольствием вышла из автобуса, в чем мне очень помог Виталий Николаевич: и руку подал, и за талию придержал. Такое ощущение, что я выхожу не из банального автобуса, а из королевской кареты.

Виталий Николаевич подождал, пока все общество выберется из автобуса и разместится на какой-то площади, и продолжил свое повествование, а я вновь погрузилась в свои мысли.

Итак, на чем мы остановились? Да все на том же – психологический портрет предполагаемого убийцы. Что там у нас? Бескорыстная любовь к милиции и желание помочь ей в улучшении уровня показателей? Трогательно. А если без шуток? Способен на риск, умеет просчитать ситуацию (Гену подставили, скорее всего, сознательно), выбрал удачный момент. Еще что? Способ убийства какой-то странный. Как там девчонки говорили? Оглушили ударом по голове, а потом закончили работу ножом? Либо непрофессионал, либо косит под такового. Что хорошо объясняется желанием подставить Гену, который в своей жизни явно мало практиковался в убийствах.

Я посмотрела на часы – батюшки, уже одиннадцать. Татьяна! Уволю я тебя с должности частного детектива, мух ты не ловишь! Тебя уже часа три как наняли, а у тебя еще нет ни одной сносной версии.

Версия, версия... Мотив мне неясен. А точнее – слишком много их, этих мотивов. И не надо забывать, что теплоход наш идет из Тарасова, все пассажиры принадлежат примерно к одному кругу, а Тарасов – город маленький. Наверняка на теплоходе есть знакомые с нашей компанией люди. Надо проверить. Это еще больше расширит круг подозреваемых, что мне совершенно не нравится.

Ага, Виталий Николаевич заканчивает свою сагу о данной достопримечательности, и нас вот-вот уже начнут запихивать обратно в автобус. Я не стала этого дожидаться, а потихонечку проскользнула в ближайший переулочек. Сейчас главное – смыться, а уж дорогу в милицию я как-нибудь найду и без экскурсовода. Инстинкт доведет.

Сейчас я поймаю машину, меня доставят в милицию, а там уж... Вот. Какое счастье-то! Я вспомнила, я вспомнила наконец, что я забыла. Деньги я забыла. Я из – за этого Игоря (ну и устрою я ему сегодня) выехала в город без копейки денег.

И что же мне теперь делать? Да ничего, добираться пешком: город маленький, за час, наверное, обойти можно. А уж до главного здешнего управления милиции – тем более. А прогуляться тебе даже полезно.

Так, гулять мне уже надоело. Город этот я скоро взорву. И его гостеприимных обитателей тоже. Я уже часа два мотаюсь, а до милиции добраться не могу. Я исходила вдоль и поперек этот дурацкий парк посреди города, который мне больше напоминает лес. Живописно, согласна. Но я по горло сыта сегодня красотами природы, а также творениями рук человеческих. Хочу в милицию!

Что мне остается? Правильно, совершить преступление, а именно: угон транспортного средства. И лучше с водителем, поскольку сама я в этом состоянии вести не смогу.

А вот, кстати, и водитель в «Жигулях» сидит, скучает. Ну, начали:

– Молодой человек. Будьте добры... – я очутилась около переднего места пассажира. «Молодой человек» с умеренной заинтересованностью посмотрел на меня. Я мельком взглянула – дверцу можно открыть, она не защелкнута. Рывком открыв дверцу, я рухнула на переднее сиденье, открыла сумочку, вытащила свою изрядно потрепанную красную книжечку, раскрыла ее, ткнула под нос водителю и бросила:

– Городское управление милиции! Немедленно!

Водитель кивнул и тронулся с места. Правильно, зачем с милицией ссориться? Я с облегчением откинулась на сиденье. Не зря я на заре туманной юности какое-то время работала в тарасовской прокуратуре: удостоверение помощника прокурора, хоть и просроченное, в некоторых случаях очень даже помогает жить. Вот как сейчас, например.

Ага, вот и главное управление здешней милиции. Очень миленькое здание. Оказалось, что я бывала в десяти шагах от него по крайней мере раз пять. Изучила, что называется, все подходы и выходы.

Водитель остановился, я открыла дверцу и, вылезая из машины, как могла более внушительно произнесла:

– Спасибо, вы очень помогли в расследовании, – водитель невозмутимо кивнул и вновь застыл в скучающей позе. Интересно, ему что, все равно, где стоять?

А я решительным шагом направилась ко входу. Шаг-то решительный, а вот делать чего – неизвестно. Книжечка моя тут не сработает, это точно. Ну и как мне прикажете узнавать какие-то подробности расследования, а также местонахождение Иры и Кати? Вряд ли тут дают справки всем припершимся с улицы любопытным особам.

Но внутрь здания я все равно вошла.

– Таня, Таня, господи, как хорошо... Что ты тут?.. Как ты? – на меня налетела какая-то орава народу, затормошила, кажется, даже поцеловала и облила слезами.

Присмотревшись к куче, которая немного поуспокоилась, я обнаружила, что состоит она всего-навсего из Кати и Ирины. Ну, слава богу! Это именно та орава, которая мне нужна! И искать не надо – сами нашлись.

– Привет, девчонки, ну как дела? – могла и не спрашивать, и так видно, что дела плохи: Ирина вся красная, всхлипывает с перерывами, в перерывах – ревет. Катя держится из последних сил.

– Таня, все ужасно, – прорыдала Ира и добавила: – Катя, рассказывай. Я больше не могу.

Мы с Катей не возражали: она – потому, что возражать у нее не было сил, а меня уже давно не держали ноги (прогулки по козьмодемьянскому парку дают себя знать).

Вся наша дружная компания отошла от дверей в глубь здания, к окошку, где стоял стол, а вокруг него – скамейки. Мы сели, и каждый занялся своим делом: я принялась слушать, Катя – рассказывать, а Ирина – всхлипывать, изредка прерывая Катино повествование пояснениями и дополнениями.

– В общем, если коротко говорить, то ничего у нас не вышло, – обстоятельно начала Катя. Ирина энергично закивала головой. Катя пояснила свою мысль: – Мы и с Сашей, и с Геной ничего не смогли поделать.

– Стоп, давайте по порядку, – прервала я. – Что вы с Сашей должны были делать?

– В Тарасов переправить, – в один голос ответили девчонки.

– И что, не удается? – Нет, ну это-то ни в какие ворота не лезет.

– Не знаем мы. Тело не выдают, и вообще какие-то проволочки. Что делать?

– А чем мотивируют?

– Ничем. Интересы следствия.

– Ага, – ну, все понятно. – Очень просто. У вас какие-то деньги есть?

– Да, а ты думаешь, надо просто дать денег?

– Естественно. Это не проблема. А что с Геной?

– Они говорят, они говорят... – ну естественно, как только разговор зашел о Гене, Катя тут же расклеилась. Вот, уже ревет.

– Они говорят, что дело совершенно ясное, что они дорабатывают формальности, закрывают дело и передают его в суд. Ни в какой Тарасов они его отсылать не собираются, – твердо и почти спокойно объяснила Ирина.

Ясно. Все верно – если бы в деле были бы какие-то неясности, сложности, если бы это было похоже на «глухарь», козьмодемьянская милиция с увлечением занялась бы спихиванием этого дела в Тарасов. А как же – убитый – из Тарасова, плыл на теплоходе, при чем тут Козьмодемьянск? Тут же все ясно – и убитый есть, и убийство, и мотив, и улики. Надо только все запротоколировать, зафиксировать, и можно закрыть дело. А раскрытое убийство, причем по горячим следам – это же просто замечательно. Это же показатели улучшаются, и вообще... И при чем тут Тарасов?

– Что же делать? – прервала затянувшееся молчание Катя и с надеждой посмотрела на меня.

– Вы в Тарасов звонили, Кирсанову?

– Да, но его не было на месте, – ответила Ирина.

– Дайте-ка я попробую. – Мне протянули сотовый, и я начала набирать номер, ругая про себя Кирсанова последними словами.

Ага, последние слова подействовали, Кирсанов почувствовал, что лучше взять трубку, чем потом со мной связываться. Я кивнули девчонкам, которые напряженно на меня смотрели, и начала быстро говорить:

– Киря, это Татьяна. – Он явно хотел как-то отреагировать, но я ему не позволила: – Помолчи и послушай. Я по сотовому, причем по чужому. Пожалуйста, возьми из козьмодемьянской милиции дело об убийстве Козанкова Александра Ивановича. По нему проходит Владыкин Геннадий Николаевич. Запомнил? – Кирсанов что-то утвердительно пробормотал, видимо, справедливо рассудив, что тормозить меня сейчас – все равно что останавливать скорый поезд. Молодец! Я тем временем продолжала тараторить: – Его закрывают. Они считают, что все есть – и убийца, и мотив, и улики. Я это дело веду. Пожалуйста, забери его и потяни время. Придумай там, пристегни его к какому-нибудь серийному делу, ну придумай что-нибудь. Понял?

– Понял, – вклинился в мой монолог Кирсанов. – Иди ты, знаешь куда!

– Знаю. Возьми все, что хочешь. За мной – ты знаешь, не заржавеет. А, Киря? Ну, пожалуйста!

– Попробую, идиотка. Ты же вроде отдыхать уехала?

– А ты откуда знаешь? Я же никому не сказала.

– Я милиция. Обязан все знать.

– Ну ладно, милиция. Деньги идут. Я на тебя надеюсь. Все.

Не слушая никаких дальнейших возражений и сомнений в моей вменяемости, я отключилась.

Я вернула сотовый Кате и уверенно сказала:

– Все. Возьмет. Переведет дело в Тарасов. Уж под каким соусом – нам не важно. Для нас главное – тянуть время. Ясно?

Обалдевшие от моей наглости и всемогущества девчонки утвердительно помотали головами. А я тем временем прикинула, во что же мне обойдется перевод дела из козьмодемьянской милиции? Деньгами Кирсанов, по причине своей дурацкой честности и неподкупности, не берет. Между прочим, очень он меня этим раздражает, и в этом раздражении я солидарна с нашей тарасовской преступностью – ну в самом деле, трудно с ним договориться, почти невозможно. Собака на сене. Ни себе, ни людям. Если бы это был Алешка Волков – проблем бы особых не было: расплатилась бы своим обществом в романтической обстановке – свечи, музыка, вино и т. д. Лешка от меня без памяти, а я, зараза старая, этим пользуюсь. Почему старая? Да очень просто – Лешка моложе меня года на три, является старшим лейтенантом и, кстати, перевести дело из Козьмодемьянска в Тарасов точно не сможет. Поэтому-то его я просить и не стала. К чему это я все? Ага, к Кирсанову. Так вот, такой способ благодарности в случае с ним тоже не проходит, поскольку отношения наши чисто дружеские, что и меня, и его вполне устраивает.

Придумала! Подарю ему на день рождения, который у него не за горами, сотовый телефон – он давно о нем мечтает. Естественно, спишу эти расходы за счет заказчиков.

А разговоры он как будет оплачивать? Нет, не пойдет. Ладно, закончу дело и что-нибудь придумаю. На месте, в Тарасове.

Пока у меня шел интенсивный мыслительный процесс, Ира и Катя уважительно молчали. Еще бы: наверное, думают, что я сейчас анализирую все, что мне известно, сопоставляю факты, еще чуть-чуть – и дело будет раскрыто. Не будем их разочаровывать утверждением того, что на данный момент «я знаю только то, что ничего не знаю». Лучше задам я им вопрос, который меня уже давно интересует, но мужикам я его задать не смогла:

– Девочки, скажите мне, пожалуйста, одну вещь. Возможно, вам это будет неприятно, но я хочу знать наверняка. У вас ведь дружная компания?

– В общем, да, – не очень уверенно ответила Ира, Катя подтвердила это заявление кивком.

– Тогда почему же вас отпустили одних, почему они вам не помогают, а остались на теплоходе? Почему вам двоим предоставили решать все вопросы? Причем очень нелегкие. И если бы я не вмешалась, то дело уже завтра бы было закрыто. А ведь то, что сделала я, – перевод дела в Тарасов, с таким же успехом могли сделать и они. Ведь есть же у них связи в тарасовской милиции? Вам все это не кажется странным?

Заказчицы мои переглянулись, обменялись какой-то информацией, помолчали. Наконец Ирина начала говорить, осторожно подбирая слова:

– Понимаешь, Таня, наверное, это со стороны кажется странным. И, скажем, герои какого-нибудь романа так бы себя не вели. Но мы живем в реальной жизни. Перед тем как мы ушли с корабля, у нас был маленький совет. И мы решили... Понимаешь, именно мы – ребята на нас не давили! Мы решили, что в Козьмодемьянске справимся сами. Наверное, это было слишком самонадеянно, но ни Катя, ни я в такие ситуации не попадали, опыта нет, и нам показалось, что у нас получится. Понимаешь, нам хотелось сделать это одним, не вмешивая в это никого. Мы... как бы это сказать? Ну, нам казалось, что это наш долг. Перед Сашей и перед Геной. Это очень глупо?

– Да нет, я понимаю, – понимать-то я понимала. Но только Иру с Катей. Действия мужиков были мне по-прежнему непонятны.

Словно отвечая моим мыслям, в разговор вступила Катя:

– А ребята должны были договориться в Тарасове с адвокатами, с похоронами и все такое... И расходы брали на себя. Мы подумали, что это вполне нормально.

Нормально, чего же тут ненормального. Но ведь мужики не первый день на свете живут, они-то должны были знать, как нелегко придется девчонкам, что дело при таких обстоятельствах попытаются побыстрее закрыть. Или они считают, что легче все исправить не на стадии расследования, а в суде? Что там, кстати, Ирина говорит:

– ... деловые же люди. Отдых у них – только эта неделя. Все. За год они умотаются, так хоть неделю отдохнуть спокойно. К тому же ребята так устроили, что как раз к их приезду в Москву там надо будет решать какие-то дела: встречи, еще что-то. И Игорю, между прочим, будет труднее всего – он не только за себя пахать будет, но и по Сашиным и Генкиным делам. Так что ты не грузи его очень-то.

Господи, какая трогательная забота. Но, с другой стороны, вполне понятно: Игорь сейчас представляет интересы Иры и Кати, поскольку Саше уже ничего не надо, а Гена под следствием. Так, стоп:

– Девочки, а кто вообще будет заниматься делами? Ну, Гену мы, я уверена, – а что я еще должна говорить: конечно, уверена, – вытащим. А вот Сашина фирма – что с ней?

– Я буду... – похоже, Катю очень удивил мой вопрос. – Кто же еще? Пока, конечно, Игорь. А потом сама займусь. Я более-менее в курсе дела, – она помедлила и неуверенно добавила: – В общих чертах.

Похоже, слишком в общих. Память-то у меня, Катюша, неплохая. И я отлично помню, что вы с мужем «в дела друг друга не лезли». Так кто же управлять будет? Геночка? А ведь очень даже неплохой мотив убийства – это вам не двенадцать тысяч, это гораздо больше. И к тому же алиби у Катеньки нет: она вполне могла, пока Гена мотался за цветочками для любимой жены, оглушить, а потом и зарезать обожаемого мужа. Способ убийства не очень-то женский, жена могла бы и как-нибудь иначе мужа убрать, не подставляя при этом любовника. Или любовник ей тоже надоел, и совершила она это не сама, а по ее просьбе новый воздыхатель? Чтобы потом вместе с ней тихо-мирно управлять фирмой, добывая хлеб с маслом? А вот на эту роль замечательно подходит Игорь. Ну, а я им тогда зачем? И почему она допустила наши с Игорем отношения? И почему я не заметила в ней и тени ревности? Нет, Татьяна Александровна, что-то твое воображение не на шутку разыгралось. Остынь.

– Катя, а у Игоря есть полномочия решать дела Саши и Гены? – Кате не удалось вклиниться в мой словесный поток, она лишь кивнула головой. – Ага, очень любопытно! Никому ни слова, что я была тут у вас. Ясно? Ну ладно, мне пора работать.

Девицы покивали головами. Мы уже вылетели из милиции и стояли на тротуаре. Сценка, наверное, была еще та: Ира с Катей застыли словно изваяния, придавленные моей энергией, а я носилась между ними, отчаянно жестикулируя. У нас даже зритель был – тот самый меланхоличный мужик в «Жигулях», который меня сюда привез. Наше представление вызвало у него умеренный интерес, он даже стекло пониже опустил.

Я еще раз взглянула на него. Мысль!

– Девочки, я без денег. Совсем. Подкиньте до теплохода доехать.

– Конечно, – немедленно отозвалась Катя и вытащила из сумки деньги, протянула мне и добавила: – Это же называется дополнительные расходы, правильно?

Я схватила деньги, поблагодарила Катю кивком головы, еще раз подумав, что она очень даже удобная клиентка, в отличие от Ирины. Так, что мне им надо сказать? Или спросить? Черт, времени уже нет. Ладно, одно нужное дело я тут сделала – расследование в скором времени переведут в Тарасов и не закроют. Остальное – по ходу действия.

– Все, девочки, я побежала. Мы с вами обо всем договорились. До свидания, удачи!

– До свидания! – вдогонку хором крикнули мне Ира и Катя.

Я рванула все к тому же водителю, решив, что поскольку машин поблизости больше нет, я имею полное моральное право его поэксплуатировать.

– Поехали, – без предисловий сообщила я ему, плюхаясь на переднее сиденье. – На пристань. Там мой теплоход стоит, только ты остановишься так, чтобы меня не заметили.

– Ясно.

Водитель без дальнейших вопросов развернулся и рванул с места.

Через пять минут мы выехали на пристань, где он остановился именно так, как я и просила, – довольно близко к теплоходу, но видно нас не было, поскольку машина очень удачно спряталась за каким-то сооружением. Я расплатилась со своим невозмутимым водителем и потихонечку стала пробираться к теплоходу.