Текст книги "Без царя в голове"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Откуда бабки? Ты ж второй месяц без работы… Что, вновь за старое взялся?

– Да не-ет, – протянул бритоголовый. – Так, дамочке одной услугу оказать согласился, завтра с утра ее мелочовкой и займусь. А щас бы вот выпить как следует да на боковую, не часто же такая удача выпадает.

Федорыч недоверчиво посмотрел на пришедшего, затем на минуту исчез в доме, а когда вновь появился, в руках у него была большая бутылка из-под водки, хотя содержался в ней, могу поспорить, самый обыкновенный самогон.

– Ты это, того… осторожней. Мало ли, вдруг загремишь? – поучающе произнес продавец, протягивая свой товар. – Бабы, они, знаешь, такие…

Мужлан взял бутылку и ехидно усмехнулся:

– Не все ж такие, как твоя Марфуша. Ну, бывай, а то мне еще вздремнуть надобно, – и побрел дальше.

Я кралась следом, проклиная себя за то, что надела такие неудобные для слежки вещи, да еще и довольно светлые, что делало меня в этом районе похожей на белую ворону. Благодарение богу еще за то, что сейчас был самый разгар дня, а в это время район «Чертовой дюжины» обычно пребывал в полусонном состоянии. И лишь изредка то с одной, то с другой стороны доносились грязные словечки разбирающихся между собой пар и громкий хохот или голоса брошенных и всеми забытых детей.

Я прошла следом за бритоголовым еще пару кварталов, и до меня вдруг дошла нелепость того, что я делала. Ведь я уже точно знала, что задание мадам Мироновой мужлан начнет выполнять только завтра, а сейчас он собирается напиться и вырубиться. Стало быть, ничего интересного я больше не увижу. Знала и о том, что Оксана Владимировна действительно заплатила исполнителю энную сумму, а значит, она была прекрасно осведомлена обо всем, что касалось ее сына, а может быть, и мужа. Единственное, что я могла сейчас сделать полезного и нужного, так это выяснить, кто таков этот исполнитель и что за новое поручение он получил.

Как справиться с первым пунктом, я уже знала, а вот насчет второго предпочла даже не ломать голову, прекрасно понимая, что точный ответ смогу получить лишь завтра. Поэтому я извлекла из своей сумочки маленький фотоаппарат, лежащий в ней еще с того дня, как мы с Валентиной щелкали друг друга в ресторане «Вива», и решила использовать его по назначению. Вся проблема сейчас состояла только в том, что мужлан все время шел ко мне спиной, а мне необходимо было заснять его спереди.

Несколько минут промучившись ожиданием того, что преследуемый повернется, я решила действовать наверняка: подняла с земли несколько мелких камешков и ловко запустила ими в спину бритоголового, а сама быстро перебежала за другое строение. Как я и предполагала, мужлан злобно развернулся и, замахав кулаками, стал орать в адрес невидимого хулиганья, не дающего никому прохода, всякие «доброжелательные словечки». Его мысли в выгодном для меня направлении повернулись потому, что из соседнего двора действительно доносился смех каких-то подростков, занятых игрой с ножиком.

Этого времени мне как раз хватило на то, чтобы заснять покрасневшую от злости физиономию мужлана буквально во всех ракурсах. Закончив с произнесением своей грозной речи, бритый сплюнул в сторону и, продолжая что-то бурчать себе под нос, поплелся дальше. Я хотела было уже отчаливать из этого местечка, но подумала о том, что еще не знаю, где именно живет этот тип, а ведь мне предстоит следить за ним завтра. Пришлось продолжить опасное путешествие по следам моего подопечного пьянчуги.

Естественно, мое пребывание здесь без приключений обойтись не могло, это было бы просто подозрительным для такого района. В тот самый момент, когда я уж было облегченно вздохнула, потому что мужлан дошел наконец до своего обиталища и дом его был мной подмечен, прямо у меня за спиной послышалось нечленораздельное то ли мычание, то ли пыхтение.

Я быстро оглянулась и едва не рухнула на землю от донесшегося до моего лица отвратительного запаха перегара. В нескольких шагах от меня стояла покачивающаяся на ногах неопределенного возраста тетка с растрепанными волосами. Под одним глазом у нее светился фингал, явно свеженький, а по губам была размазана ярко-красная помада. Зато одета она была практически по моде: в короткую джинсовую юбку с шелковыми клиньями, правда, в некоторых местах уже вырванными, и в вязанную из тонких ниток кофточку с большим круглым вырезом. Этот самый вырез демонстрировал окружающим не только одно ее плечо, но и почти всю, совсем хилую по размерам, грудь.

Тетка в свою очередь тоже обежала глазищами мою одежду и явно осталась осмотром довольна. Было видно, что она уже начала жадно прикидывать, как мои вещи будут смотреться на ее фигуре. И тут «красотка», идиотски хихикая, перешла прямо к делу:

– Ну че, краля… ха-ха… заблудилась? Аль, может, те из нас мужик какой понравился? Я ж видала, как ты за Пахой кралась, минут пять за тобой наблюдала.

Она вновь заржала, чередуя гогот с плевками на сторону. Я бегло заскользила глазами по сторонам, пытаясь оценить сложившуюся ситуацию. Мне совсем не казалось заманчивым близкое знакомство с обитателями сего района, и я надеялась только на то, что больше никто, кроме похмельной бабы, меня не заприметил. Та же снова хрипло заговорила:

– Ну че зыркаешь-то теперь? Скидавай шмотки! Или, может, те помочь? Так я щас ребят кликну, они тебя быстро оприходуют. В один счет узнаешь, в чем тя мама родила.

Я быстренько прикинула, успею ли добежать до пьянчужки и зажать ей рот, прежде чем она заголосит на весь район. Медлить в данной ситуации было нельзя, так как мое здесь обнаружение грозило сорвать всю операцию. Поэтому я резко оттолкнулась от земли и в два прыжка оказалась рядом с неожиданной противницей. Та и рта открыть не успела, как получила кулаком в челюсть.

Но этого удара оказалось недостаточно, чтобы свалить ее с ног, и она моментально кинулась на меня, растопырив пальцы и брызгая слюной. Я, не ожидая от пьянчуги такой прыти, попыталась увернуться, но не успела, и ее грязная лапища вцепилась мне в волосы.

На долю секунды мне показалось, что моя голова отрывается и скатывается с плеч, – такой сильной была боль. А напавшая, воспользовавшись моим замешательством, пнула меня коленом в живот и повалила наземь.

– Ну что, сучка, тряпье свое зажала! – плюхаясь мне на спину, орала она. – У тебя таких шмоток небось два шифоньера. Ну да это ничего, теперь все мои будут. А вот тетку Наталью ты, гнида, зря обидела, не быть тебе живой.

Тут я, собрав всю свою силу, свернулась в дугу, стопами толкнув голову противницы вперед, а затем со всей мочи ударив по ее лицу затылком. Тетка моментально потеряла контроль над собой и в следующую секунду плюхнулась на землю рядом со мной. Не давая ей очнуться, я схватила ее за кофту и дернула на себя, выдрав приличный кусок ткани. Быстро скомкав его, я одной рукой заставила ее открыть рот, а затем всунула в мерзко пахнущую пасть получившийся кляп.

Проделав все это, я на мгновение замерла, прислушиваясь, не привлекли ли мы шумом борьбы чье-либо нежелательное внимание. Видать, для них постоянно доносившиеся с улицы крики и стоны были чем-то вполне привычным и естественным. Помогло остаться незамеченным еще и то, что проулок, где мы находились, был тупиковым и в него просто так заглядывать вряд ли кто стал бы.

Теперь предстояло решить, что делать с поверженной противницей. Я прекрасно понимала, что оставлять ее здесь ни в коем случае нельзя, так как она видела, за кем я следила, а значит, непременно сообщит бритому об этом. Тащить ее с собой через весь чертов квартал было опасно, еще кто-нибудь увидит да придет ей на помощь. Это принесло бы мне только лишние проблемы. И все же другого варианта на данный момент не было.

Я тяжело вздохнула и, слегка привстав, потянула на себя уже несколько присмиревшую деваху. Кстати, при ближайшем рассмотрении моя противница оказалась моложе, чем я подумала сначала. Она попыталась было вновь начать сопротивляться, но, получив хороший толчок в бок, быстро поняла, что рыпаться ей сейчас – себе дороже станет.

Поставив пьянчужку на ноги, я рванула кусок ткани от ее юбки и принялась связывать им ее руки. Лишь когда моя пленница была сравнительно обезврежена, я смогла передохнуть и более внимательно осмотреться. Никаких посторонних наблюдателей на улице пока еще не появилось, что очень меня обрадовало.

Чтобы лишний раз не светиться и не привлекать ненужных взглядов, я отволокла тетку немного в сторону и, прислонив лицом к какому-то сараю, стала думать, что делать дальше.

Учитывая то, что забрела я аж в самый центр данного района, выбраться из него без последствий представлялось мне совершенно невозможным. Вернее, одна бы я обязательно это сделала, прошмыгнула бы, где прячась, а где и ползком. Но на руках у меня оказалась эта пьянчуга, которая ни ползти, ни прятаться не будет. Оставалось одно: прикинуться такой же пьянью и попытаться выйти отсюда тем же путем, что и пришла.

Принятое решение особого облегчения не давало, так как преобразить себя до неузнаваемости не так-то просто: на мне была короткая бежевая юбка, такого же цвета тонкие колготки, нежно-голубая блузка в черный горошек, а также туфли, хоть и не на очень высоком, но все же каблуке. Сумочка, естественно, тоже светлая.

Преображение я начала с туфель. Они за время всей этой заварушки и так уже запылились, а я еще немного повозила ими по земле.

Вслед за ними пришлось пострадать кофте. Ее я скинула, пару минут потоптала, а затем, слегка отряхнув, вновь надела, прикрыв светлую юбку и оставив половину пуговиц незастегнутыми. Затем я распустила волосы и взлохматила их, хотя последнего можно было уже и не делать, так как тут успела постараться тетка Наталья, как назвала себя моя новая знакомая. Волосами я постаралась прикрыть лицо, чтобы не быть в дальнейшем опознанной. Напоследок я малость размазала макияж и переключилась на осмотр своей вынужденной спутницы.

Чего-то особенного делать с ней не было нужно: она соответствовала времени и месту на все сто. Проблема состояла лишь в кляпе, выставлять который на обозрение никак нельзя было, да еще в связанных за спиной руках. Пришлось все же пожертвовать и юбкой.

Я разодрала ее по одному шву, обмотала ею голову пленницы так, чтобы не был виден кляп, а создавалось впечатление, что у нее болят зубы. А вот руки ее я решила перевязать спереди, чтобы можно было набросить образовавшееся из них кольцо себе на шею, сделав вид, будто подружка плохо себя чувствует и не в состоянии идти самостоятельно. Ну а чтобы не было видно перевязки на руках, я накинула на плечо найденный возле того же сарая пиджак.

Теперь, глядя на нас, вряд ли кто усомнится в том, что мы обе являемся обитательницами «Чертовой дюжины», а значит, смело можно было двигаться в путь. И тут-то появилась новая проблема: пленница делать этого никак не желала, а потому упиралась как только могла. Причем упиралась весьма агрессивно, то и дело пиная меня ногами или толкая боком.

Мне подобное положение вещей совсем не нравилось, и я, пару раз хорошенько ей врезав по испитой физиономии, достала из сумочки свою фирменную зажигалку в виде пистолета и стала размахивать ею перед носом «подружки», со всей возможной злостью в голосе пояснив:

– А теперь слушай меня, корова. Если не желаешь быть прихлопнутой прямо на месте, пойдешь туда, куда я скажу, и рта не раскроешь. Я с тобой не шучу: одно лишнее движение – грохну. А в вашем районе, сама знаешь, концов не найдут, закопают в яму – и дело в шляпе.

До тетки Натальи моя гневная реплика явно дошла, так как она испуганно вытаращила на меня свои зенки и быстро закивала.

– Ну вот и отличненько, так бы давно, – похвалила я и, закинув ее руки себе на шею, направилась к выходу из района. Пленница шла рядом и даже не трепыхалась.

Два квартала мы прошли относительно спокойно, только пара мальчуганов, пронесшихся мимо, состроили нам рожицы. Но ближе к выходу из «Чертовой дюжины» нам попался какой-то пропитый алкаш, явно сексуально озабоченный, так как он самым наглым образом подчалил к нам и, хлопнув меня своей лапищей пониже спины, хрипло произнес:

– Брось ты эту выдру, подруга, пошли лучше ко мне, покувыркаемся.

Я сцепила зубы, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, а затем, по возможности хрипло, расхохоталась и произнесла:

– Гутарь адрес, отволоку подругу, загляну.

Мужик явно поверил мне, потому как довольно расплылся в улыбке и произнес:

– Хм, причаливай в лачугу к Жорику-косому. Его нынче нет, так что хата свободна. Знаешь, где это?

Я кивнула, борясь с желанием хорошенько врезать этому типу по роже, чтобы знал следующий раз, как к женщине подходить стоит. Грубиян же щипнул меня за грудь и довольный потопал дальше, наверняка за бутылкой.

Я зло плюнула в сторону и, толкнув вовсю таращащуюся на меня спутницу, поволокла ее дальше.

Наконец мы выбрались в цивилизованный мир, где я наконец могла чувствовать себя хозяйкой положения. Правда, окружающие считать меня своей как-то не очень хотели, что было вполне понятным, учитывая то, как я выглядела.

Решив не рисковать, чтобы не нарваться на случайно забредший сюда милицейский патруль, я попыталась поймать машину. Естественно, что нормальные водители при виде такой парочки, как наша, просто шарахались в сторону, ненормальные же принимали нас за представительниц древнейшей профессии и сразу интересовались, сколько чего будет стоить.

Отчаявшись доказать очередному остановившемуся, что я сама заплачу, лишь бы он меня подбросил куда надо, я начала выходить из себя. А вот мою «напарницу» ситуация явно забавляла, так как даже сквозь кляп было слышно ее противное похрипывание. Меня подобное ее поведение разозлило еще больше, и я, чтобы выплеснуть накопившуюся во мне отрицательную энергию, что есть мочи пнула ее ногой. Тетка Наталья скривилась, а я немного облегченно вздохнула и продолжила попытки поймать тачку.

Наконец какой-то мужичишка на «Запорожце» согласился сделать мне одолжение, но запросил весьма немаленькую сумму. Понимая, что другое транспортное средство я вряд ли добуду, я согласилась и на это, затолкала в салон свою спутницу, предварительно стащив ее руки с себя, а потом уже влезла и сама. Пять минут спустя мы уже катили по Столичной, направляясь к отделу, в котором работает Кирьянов.

* * *

– Бог мой, Татьяна, – встретив меня в коридоре, удивленно произнес Киря. – С какого это света ты на наш грешный отдел свалилась?

Я улыбнулась Володе, прекрасно понимая, что он еле сдерживает себя, чтобы не рассмеяться.

– Долго объяснять. Ты б отвел меня куда-нибудь, где бы я могла в порядок себя привести, а потом уж спрашивал.

– Ну да, ну да… Я что, похож на Бабу Ягу? А ты у нас, значит, заезжий молодец, требующий от нее вежливости? Ишь… «накорми, напои, а потом спрашивай…». Ладно, шучу. Можешь пока расположиться в моем кабинете.

Кирьянов указал рукой на дверь своего кабинета, хотя мог бы этого и не делать, так как я чувствовала себя в его отделе, как у себя дома.

Едва я открыла дверь, он вновь окликнул меня, спросив:

– Ну а с этой-то что делать?

– Посади пока куда-нибудь, где есть решетка, а там видно будет, – равнодушно буркнула я и скрылась за дверью.

Оказавшись вдали от любопытных глаз сотрудников отдела, которые меня в подобном виде никогда не видели, я наконец смогла облегченно вздохнуть: денек сегодня выдался веселенький. И до вечера, кстати, было еще далеко. Несколько минут просто постояв посреди комнаты, я подошла к висевшему на стене небольшому зеркалу и… первым моим чувством был ужас – так отвратительно и мерзко я выглядела. Вторым было удивление по поводу того, каким образом Кирьянову удалось сдержать себя и не расхохотаться мне прямо в лицо, едва я пред ним предстала. Хотя вполне может быть, что именно этим он сейчас и занимается. И все же я была ему очень признательна за такой поступок: только настоящий друг мог сделать подобное.

Оставив размышления по поводу того, кто и что на данный момент обо мне думает, я отыскала в своей сумочке, которая была единственным, что не пострадало во всей этой истории, расческу и принялась раздирать спутавшиеся волосы. На это у меня ушло не менее пятнадцати минут. А потом занялась лицом и одеждой, которую нужно было хотя бы отряхнуть от пыли.

В конце концов, где-то через час с небольшим, я предстала перед Кирей чуть более похожей на саму себя, и сразу же он завалил меня вопросами, которые за время ожидания в коридоре успели прийти в его голову. Зная, что отвечать на них мне все равно придется, я решила сама коротенько пересказать свои приключения, надеясь, что этим мой дорогой друг удовлетворится.

Вскользь посвятив Кирю в новые повороты расследуемого мной дела, я попросила его пока попридержать привезенную мной дамочку – до конца всего расследования. На что получила привычный ответ:

– Ты одна умудряешься подбрасывать мне такую работенку, от которой никогда не бывает скучно! Кстати, только полчаса назад все свободные камеры мы до отказа забили малолетними хулиганами, устроившими дебош на центральной площади. Ну да ладно, будет пока причина и твою «подружку» придержать. Хотя надолго не обещаю.

– Спасибо и на этом, – я на минуту замолчала, отпивая глоток горячего, хоть и растворимого, кофе, который всегда был у Кири под рукой, чтобы иметь возможность меня им попотчевать, а затем добавила: – Но у меня есть к тебе еще одна просьба.

Киря вопросительно глянул на меня из – под своих черных бровей и, хитро подморгнув, сказал:

– Рассказывай, Иванова, иначе, если будешь так резину тянуть, у меня на тебя кофе не хватит.

Мне нравилось хорошее, даже слегка игривое настроение Кирьянова, который обычно был более серьезным, но сегодня почему-то весь просто сиял. И я решила сначала полюбопытствовать:

– А это случайно не кофе на тебя так действует?

– Как? – не понял Киря.

– Ну, бодряще. Ты сегодня просто светишься весь.

– А, это… Нет, кофе тут ни при чем. Просто я с семьей вчера в цирке был, ну и потом вечер удачно провели. Вот сегодня я и чувствую себя на десять лет помолодевшим.

– Ясненько. Значит, и я могу порадоваться?

– За меня? – тут же поинтересовался Киря.

– И за тебя, и за себя, – в свою очередь подмигнув ему, пояснила я. – Ты, когда в хорошем настроении, очень быстро все делаешь. Вот я и подумала, что тебе потребуется от силы минут десять, чтобы собрать для меня досье на одного человека.

В кабинете повисла пауза. И, только заметив, что Киря сразу стал серьезным и готов меня выслушать, я продолжила:

– Правда, у меня нет на него готовых данных. Только вот эта фотопленка. Интересующий меня объект запечатлен на последних кадрах. Проявить ее, правда, пока было некогда, но ты…

Дальше ничего сказать я не успела, так как Киря взял из моих рук пленку, высунулся за дверь и прокричал:

– Васин, быстренько мне вот с этой пленочки последние кадры сделай. Пять минут хватит?

В ответ донеслось какое-то бурчание. Затем дверь так же бесшумно закрылась, и Киря сел рядом. Я поняла, что ничего больше говорить мне пока не требуется: Кирьянов хорошо знал свое дело, да и меня, пожалуй, тоже.

Мы посидели в его кабинете еще минут десять, дождались, когда нам принесут сделанные с моей пленки фотографии, и полезли в архив. Буквально сразу нам на глаза попалось дело гражданина Тимошина Павла Геннадьевича, рецидивиста, отсидевшего не один срок за кражи и мелкое хулиганство. В досье указывалось, что он дважды был женат, имеет четверых детей, но с женами не общается и ничем им не помогает. В последние годы занимался в основном исполнением различных заказов: устрашением, запугиванием, грабежом, за что и прозван «доставщиком».

Я просмотрела досье, поблагодарила Кирьянова за помощь и попросила его подкинуть меня до брошенной мной утром машины, откуда я уже сама планировала добраться до дому. Необходимо было как следует все продумать и подготовиться к завтрашнему дню. У меня оставалось все меньше сомнений в том, что «доставщик» и убил Чиликову и того фотографа, что печатал для нее снимки. Осталось лишь доказать его вину, а также точно выяснить, кто был заказчиком. А главными виновниками смерти двух невинных людей я все увереннее считала Оксану Миронову, ее мужа или сына.

* * *

«Дзы-ынь!..» – пронзительно доносилось с противоположного конца спальни.

Еще вчера с вечера я намеренно поставила будильник подальше от кровати, чтобы не выключить его машинально, не вставая с постели. Зная себя, я правильно полагала, что с самого раннего утра меня посетит отвратительное настроение и не будет ни малейшего желания вновь отправляться в трущобы и начинать там слежку. Но работа не желала ждать, и будильник так и продолжал источать свое мерзкое дребезжание, переводимое не иначе как «подъем», на всю комнату.

Сон медленно уходил. Я встала, нехотя подошла к будильнику и нервно стукнула его по верху, забыв спросонья, что кнопка выключения находится сзади чертового аппарата. Наконец до меня это дошло, и, расправившись с самым жутчайшим утренним монстром, которого только мог придумать человек, я поплелась в ванную.

Оттуда я вышла более бодрой и решительной. Включила приемник и под занимательную песню француженки Ингрид отправилась в кухню. Вскипятила чайник и, сделав себе чашку любимого кофе и закурив, погрузилась в райский мир блаженства. Куда-то спешить сейчас совершенно не хотелось.

Я попыталась растянуть прекрасные минуты как могла, но в конце концов поняла, что, если помедлю еще хоть пару секунд, мой «доставщик» отчалит на очередную работу, и мне потом придется долго и мучительно гадать, что же такое попросила его сделать Оксана Миронова. Усилием воли заставив себя расстаться с чашкой, я подошла к шкафу с одеждой.

В отличие от вчерашнего дня сегодня я точно знала, что мне предстоит слежка, а потому предпочла выбрать в своем гардеробе кое-что более подходящее такому случаю. Если уж быть совсем точной, то я решила перевоплотиться в мальчишку, к которому в «Чертовой дюжине» вряд ли кто станет приставать.

На мое счастье, у меня как раз оказалось несколько потертых темных джинсовых вещей, которые я уже давно собиралась выбросить, но все никак не доходили руки. Именно в них я сейчас и облачилась, завершив собственное преображение прической под названием «ракушка». Собрав волосы и заколов их на затылке, я натянула на голову кепку с козырьком, чтобы волосы не выбивались из-под нее. Никакого макияжа к такому наряду, конечно же, не требовалось, а потому процесс одевания занял у меня не более трех минут.

Наконец я села в свою «девятку» и, несколько раз тяжело вздохнув, повернула ключ. Дальше последовала длинная полупустая дорога к дому Павла Тимошина. Причем именно полупустая, так как в пять утра лишь редкие шоферы садились за руль своих машин и устремлялись куда-то. Все же остальные еще спали.

Учитывая, что моему движению никто не мешал, я добралась до границы с «Чертовой дюжиной» за пятнадцать минут. Здесь я решила оставить свою машину, прекрасно понимая, что, если сунусь на ней в эти дебри, от нее потом ни колес, ни чего другого не останется.

Хорошо зная также и то, что сигнализация в этом районе – дело попросту нелепое, я попросила присмотреть за своей «девяткой» какого-то нищего, сидящего у дерева с зажатым в кулаке засохшим куском хлеба. Едва я только подошла к нему, как он тут же захныкал:

– Люди добрые, подайте калеке на лечение. Век не забуду.

Мои предположения по поводу того, что нищий не прочь подзаработать, тем более ничего не делая, оказались верны, и через пару минут я уже углублялась в бандитский район, спокойная за свою машину, которую теперь вряд ли кто тронет, ведь обещанных мной денег тому мужичку иным путем вовек не заработать.

Павел Тимошин оказался еще дома. После вчерашней пьянки у него явно трещала голова, так как он то и дело вываливался из окна своей хибары, чтобы освежиться. Я сидела в стороне среди дров и пыталась сообразить, способен ли будет этот мужлан отправиться выполнять порученную работу в таком состоянии. Оказалось, что способен.

Прошло около часа, и я увидела, что он как ни в чем не бывало вышел из хаты и поплелся в направлении главной трассы, проходящей как раз на границе с данным районом. В руках у него абсолютно ничего не было, одежда со вчерашнего дня ничуть не изменилась. Я обрадовалась тому, что больше не придется сидеть в куче трухлявых деревяшек, и ринулась следом.

Тимошин прошел тем же маршрутом, что и в прошлый раз, и вышел как раз к тому месту, где преспокойненько стояла моя машина. Затем он как-то странно покосился в ее сторону, наверняка удивившись тому, что на окраине их района без присмотра оставлена такая тачка. Может быть, даже подумал попытаться ее угнать, но, завидев моего «грозного» охранника, важно обхаживающего ее вокруг, решил не связываться и стал тормозить проносящиеся мимо машины.

Я дождалась, когда у него это получится, сунула в руки нищему обещанную сумму и, сев за руль, помчалась за удалявшимся автомобилем.

Так мы ехали около получаса. Дорога была мне хорошо знакома, а через час я поняла, что преследуемый движется в сторону дач. Тех самых, на пути к которым была убита Надежда Чиликова. Это было довольно странно.

Подъехав к повороту на сам дачный поселок, Павел остановил машину, расплатился и вышел. Дальше он отправился пешком. Я притормозила чуть в стороне от поворота и принялась обдумывать, что делать дальше.

Ни на машине, ни пешком я не могла сейчас направиться вслед за ним, так как на всем протяжении от центральной трассы до дач простиралось ровное поле. Ждать же, когда Тимошин скроется за домами, тоже нельзя – я прекрасно понимала, что потом будет весьма сложно отыскать его там. И пока я буду метаться по поселку в поисках, он вполне может обстряпать свое дельце.

И я решила рискнуть.

Со всей силы надавив на педаль, я понеслась к дачам, изображая из себя лихого юнца, гоняющего по окрестностям на папенькиной машине, стараясь тем самым вдоволь накататься и не быть пойманным ментами. И, похоже, у меня это получилось, так как, пронесясь мимо Павла и даже чуть не зацепив его, я не вызвала у того ни малейшего интереса. Он даже не попытался всматриваться в машину и ее номер, что мне было только на руку.

Завернув на первую из попавшихся дачных улиц, я притормозила и стала всматриваться в окрестности, планируя найти такое место, где можно было бы без проблем оставить машину и не беспокоиться по поводу того, что ее за это время угонят. Впрочем, в этой глуши наверняка давно уже нет ни души: урожай давно убран, земля вскопана, а Валентина, любительница загородного отдыха, сейчас, кажется, нежится в Сочи. Только она способна залететь в такие дали в подобное время года, но ее нет. Стало быть, и волноваться особенно не о чем.

Я припарковала машину за какой-то будкой и, выйдя из нее, пристроилась на углу, ожидая, когда Тимошин тоже достигнет поселка. Наконец он появился и, ни о чем не подозревая, протопал мимо улочки, где я пряталась, по-видимому, хорошо зная, куда именно ему нужно. Но, последовав незаметно за ним, я вскоре поняла, что все как раз наоборот: Павел заглядывал на все следующие улочки, кажется, разыскивая на них подходящий по заданному ему описанию дом.

В конце концов дом нашелся. Им оказалась аккуратная деревянная дачка с верандочкой и балконом на ее крыше. Несколько минут Тимошин постоял возле нее, пристально осматривая снизу доверху, а затем шустро сиганул через ограду и направился прямиком к пристройке.

Оказавшись во дворике, Тимошин глянул сначала в одну, затем в другую сторону. Удостоверившись, что на улице стоит полная тишь, он схватился рукой за ставню, наступил на подоконник и начал карабкаться на балкон. Взобрался он туда с ловкостью обезьяны, ни разу не оступившись и не соскользнув. Когда же оказался наверху, на пару минут исчез из поля зрения – как мне показалось, присел. «Наверняка пытается взломать дверь, на балконе-то ставить крепкие не принято», – подумала я, пробираясь от своего наблюдательного пункта к другому дереву, стоящему чуть ближе к дачке.

С моей стороны делать это было, конечно, рискованно, так как, когда вор будет возвращаться обратно, я не успею ретироваться. Но любопытство все же было сильнее, и я, перестав думать о том, что будет потом, поддалась ему.

Едва я успела скрыться за стволом расположенного вблизи дуба, голова Тимошина вновь появилась на балконе, но ненадолго. Буквально сразу же мой подозреваемый исчез, но теперь уже в доме. А он и в самом деле профессионал! Три минуты на вскрывание двери – это почти что ничего. Интересно, что он там ищет?

Я попыталась проанализировать события и спустя минуту пришла к выводу, что после моего с ней разговора Оксана Миронова могла послать этого «доставщика» только на поиски фотографий. Стало быть, дача эта принадлежит бухгалтеру. Хотя… Почему Миронова решила, что снимки именно здесь? Ведь Чиликова до дачи не добралась, была убита по дороге сюда. Что-то тут не складывалось. Возможно, я не все знаю или упустила из виду что – то очень важное.

Пока я размышляла, вор рыскал по даче и усиленно искал то, за чем его туда послали. Из дома доносились звуки падающих ящиков, сдвигаемых с места столов и стульев. Желая выяснить, чем увенчаются эти его усилия, я продолжала терпеливо ждать.

Наконец Тимошин вновь появился на балконе. Руки его, как я могла заметить, были совершенно пусты. Хотя оставались еще и карманы…

Он спустился вниз еще быстрее, чем влез, и вялой походкой направился в мою сторону. Я застыла, боясь пошевельнуться. Скрывающее меня дерево хоть и было большим, а я в сравнении с ним могла бы называться Дюймовочкой, но все же ствол не мог гарантировать мне полную безопасность.

Шестым чувством ощутив, что Тимошин проходит как раз мимо меня, я начала медленно передвигаться вокруг дерева, прижимаясь к его стволу. Мне повезло, и я осталась незамеченной.

На пару минут я задумалась. По-хорошему, мне следовало бы сейчас отправиться за «доставщиком» и узнать наверняка, сумел ли он выполнить поручение заказчицы – Оксаны Мироновой, нашел ли то, что она поручила ему достать. Но я рассуждала так: во-первых, вид у Тимошина был отнюдь не довольным, во-вторых… Если бы Тимошин нашел тайник, то вряд ли взял бы из него одни только фотографии. Насколько я знаю, дачники хранят в тайниках много хороших вещей, которые не желают перевозить в город. А карманы бритого не выглядели отягощенными воровской добычей. На девяносто процентов уверенная, что «доставщик» ушел с дачи пустой, я почти бегом помчалась к своей машине. Решение я приняла такое: прямо отсюда отправиться к Чиликову и выяснить у него, знал ли он о сделанных женой фотографиях и о том, где они хранились.