Текст книги "Млечный путь"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Марина Серова
Млечный путь

ГЛАВА 1

Несмотря на то что лето как таковое еще не началось – на дворе царил ласковый месяц май, – погода в наших краях установилась на редкость жаркая. Столбик термометра с раннего утра неуклонно стремился ввысь и часам к десяти прочно застревал на отметке +35, упорно не желая снижаться до самого вечера. Лишь ближе к ночи наступало долгожданное облегчение, когда температура опускалась градусов до 28. Это в сложившихся условиях уже было вполне приемлемо.

Дома-то я от жары не страдала: обновленная совсем недавно сплит-система была мощной, режим ее я принципиально выставляла на +17, так что спать ложилась под одеялом. Но вот на улице… На улицу выходить не хотелось совершенно. Ощущение свежести терялось уже в первые секунды попадания в огнедышащий городской водоворот, начинала кружиться голова, в которой билась одна и та же мысль: домой, домой! Домой, к прохладному, освежающему ветерку, плавно выдуваемому новенькой сплит-системой, к холодному соку и минералке, к одеялу, в конце концов, в которое можно уютно завернуться, когда в комнате станет совсем не по-летнему свежо…

Естественно, о работе в такой обстановке я не хотела даже думать. Ведь при моей профессии это означает, что сидеть под ветерком и наслаждаться прохладой мне не придется, дома предстоит больше отсутствовать, если, конечно, я хочу раскрыть преступление и заслуженно получить гонорар.

Я даже в магазин-то старалась не выходить, забив продуктами холодильник и морозильную камеру и теперь лишь подогревая их в микроволновке. О том, чтобы включить кухонную плиту, и речи быть не могло: я принципиально игнорирую ее весь жаркий сезон. А подогретая в микроволновке пицца плюс салатик из свежих овощей, не требующий термической обработки, вполне меня устраивают. А уж йогурты и творожки на завтрак и вовсе незаменимы.

Одним словом, я решила устроить себе отпуск, причем вполне заслуженный: недавно завершила очередное расследование, перед которым было еще три, так что всю весну я, можно сказать, вкалывала не покладая рук. И теперь имела полное право отдохнуть. Я даже подумывала о том, чтобы уехать куда-нибудь из Тарасова, но в традиционные курортные места как-то не тянуло, ибо я понимала, что там в плане погоды встречу как раз то, от чего хотела бы сбежать. А ехать куда-нибудь к Полярному кругу или, наоборот, в Антарктиду казалось мне слишком большим экстримом. Так что я оставила до поры до времени мысли о поездке, решив покуда наслаждаться покоем дома, а дальше видно будет.

И вот, покончив с легким завтраком, я забралась на диван со стаканом апельсинового сока и щелкнула пультом телевизора. Однако одновременно с включившимся каналом оживился и телефон: длинные гудки огласили комнату, и я нехотя потянулась к трубке.

– Добрый день, можно побеседовать с Татьяной Александровной Ивановой? – Довольно приятный мужской баритон был мне незнаком.

– Да, слушаю, – вяло отреагировала я, внутренне готовясь отказаться от любого предложения, если только это не будет предложением переместить меня в райское место, где царит прохлада и есть все необходимое для комфорта. Впрочем, и тут я бы еще могла подумать, ибо таким местом на данный момент являлась моя квартира.

– Вас беспокоит Родион Евгеньевич Перетурин, я ваш, если можно так выразиться, коллега…

– Вот как? – лениво протянула я, отметив, что никогда не слышала фамилию Перетурин среди своих знакомых.

– Да, я много слышал о вас, давно слышал, и только хорошее, – зачастил Родион Евгеньевич, – и вот теперь у меня появилось одно дело, которое я хотел бы с вами обсудить… У меня пропал друг, и я очень просил бы вас расследовать его исчезновение.

– А что же вы сами не возьметесь за расследование… коллега? – зевнув, полюбопытствовала я.

– Я, возможно, не совсем точно выразился, – смущенно заторопился Перетурин. – Дело в том, что я вовсе не детектив – я адвокат и далек от проблем сыска. Под словом «коллега» я подразумевал, что мы с вами оба имеем юридическое образование. Правда, опираясь на кое-какой прошлый опыт, я тут попробовал провести предварительное расследование, но, увы, понял, что преувеличил собственные силы. Одним словом, я в тупике и полном замешательстве. Уважаемая Татьяна Александровна! Простите, но у меня на вас вся надежда! Милиция об этом деле и слышать не хочет! Прямо так мне и заявили: а труп есть? Нет? Ну и что вы хотите? Мол, если бы был труп, то тогда понятно – нужно искать убийцу. А здесь просто исчезновение. К тому же еще, как выяснилось, большое значение приобретает один момент. Денежный. И это усугубляет ситуацию. Но по телефону мне не хотелось бы обсуждать связанные с ним подробности…

– Да, я поняла, – остановила его я. – По телефону и впрямь не стоит это обсуждать. Но…

Я стала подбирать слова, чтобы вежливо, но решительно отказаться от приглашения.

– Татьяна Александровна, – решительно перебил меня Перетурин. – У пропавшего Вячеслава есть сестра, она согласна заплатить за то, чтобы все выяснить. Если этого не хватит, добавлю я. Я знаком с вашими расценками, я сообщил их Ксении, она согласна.

«Да, но я-то не согласна, – усмехнулась я про себя. – При чем тут мои расценки? Понятно, что я работаю не за спасибо».

– Вообще-то я в отпуске, Родион Евгеньевич, – со вздохом сообщила я. – И в ближайшие по крайней мере две недели не собираюсь браться ни за какие дела.

– Я вас понимаю, понимаю, – Перетурин явно отказывался принимать мои доводы. – Но и вы поймите: ведь речь, возможно, идет о жизни и смерти! Мне говорили о вас как о человеке справедливом и гуманном, и я очень рассчитывал на вашу помощь. Если за работу в период отпуска вы хотите получить больше, мы готовы обсудить это…

– В период отпуска я хочу отдыхать, – заметила я, думая про себя, что Перетурин как профессиональный адвокат довольно умело использует такой банальный, но действенный прием, как лесть.

– Это понятно, понятно, – снова зачастил Родион Евгеньевич. – Но вы же сами себе хозяйка, вы вполне можете сдвинуть свой график и отдохнуть чуть позже. Думаю, что расследование не займет много времени – ну, несколько дней, и вы будете свободны! К тому же я смотрел прогноз погоды, через неделю ожидается спад жары, а отдыхать в прохладное время гораздо приятнее… Вы ведь сейчас даже на курорте не сможете расслабиться, будете сидеть в отеле, и все! Ну какой это отдых?

«Ну, я не стала бы так сгущать краски», – подумала я, а Перетурин тем временем продолжал:

– А на заработанный гонорар вы вполне сможете себе позволить расслабиться в благоприятных условиях. Всего-то нужно подождать несколько дней! Зато вы поможете многим людям. Ведь за Вячеслава переживают не только его родственники, но и друзья!

– Это, конечно, весомый аргумент, – снова вздохнула я. – Но я сразу предупреждаю: подробности исчезновения вашего друга я выслушаю только у себя дома. Так что если хотите, приезжайте и рассказывайте.

– Конечно-конечно, – обрадовался Перетурин. – Я подъеду очень скоро, не сомневайтесь!

– Не сомневаюсь, – проворчала я в трубку, в которой уже вовсю пищали короткие гудки: ловкий адвокат поспешно прервал связь, видимо, боясь, что я передумаю.

«Ну ничего, – пыталась я успокоить себя, наливая в стакан новую порцию апельсинового сока, – может быть, я еще и откажусь от этого дела. Кто знает, какие там подробности?»

Перетурин явился через пятнадцать минут. Он был высок, широк в плечах и довольно молод: лет двадцати семи, не больше. Неудивительно, что я еще не слышала о нем как о звезде местной юриспруденции. Вместе с тем выглядел Родион Евгеньевич очень представительно: отглаженная белая рубашка, идеально сидящие светлые брюки, слегка волнистые тщательно уложеные каштановые волосы. Создавалось впечатление, что этот человек совершенно не страдает от жары.

– Татьяна Александровна? – Он оглядел меня несколько недоверчиво. Возможно, ожидал увидеть даму более зрелого возраста, а может быть, более солидного вида. Я же была облачена в домашние брючки до колен и яркую футболку в полоску, без макияжа, с забранными в скромный удобный хвост волосами.

– Да, это я, прошу, – не стала я терять время и сделала приглашающий жест в сторону комнаты.

– Знаете, я только сейчас ощутил, как же на улице жарко, – опускаясь в кресло, с улыбкой сообщил Перетурин. – Когда оценил работу вашего кондиционера.

– Если бы не она, вы меня, скорее всего, не застали бы. Я бы просто уехала туда, где льды. Кофе, чай, сок?

К моему удивлению, Перетурин выбрал кофе. Пришлось идти на кухню и активировать кофеварку. Здесь нужно заметить, что даже я, заядлая кофеманка, в последние дни ограничивалась прохладительными напитками, кофе пила лишь по утрам. И это при том, что я-то весь день балдею под сплит-системой, а Перетурин явился с раскаленной улицы. Правда, может быть, у него в офисе тоже хорошо охлажденный воздух?

Так или иначе, но я сварила кофе на двоих – так уж и быть, составлю компанию «коллеге» – и поставила на столик две дымящиеся чашки.

– Вы рассказывайте, пока он остывает, – предложила я, усаживаясь напротив. – Начните с главного: когда пропал ваш приятель и при каких обстоятельствах? Кажется, его зовут Вячеслав…

– Да, Вячеслав Колесников, – тут же заговорил Перетурин. – Это случилось три дня назад. Мне позвонила его сестра Ксения и сообщила, что Вячеслав пропал. Сама Ксения находилась то ли на соревнованиях, то ли на сборах – она спортсменка. Сказала, что телефон Вячеслава молчит и домашний тоже не отвечает. Я сначала не придал этому особого значения – ну, мало ли какие дела могут быть у человека! Но Ксения настаивала, и я съездил к нему. Дома его не оказалось, в квартире сестры тоже. Его невеста также не знает, где он… Все это очень странно, потому что Вячеслав через несколько дней должен был жениться на Веронике.

– Труп, как вы говорите, не обнаружен? – перебила его я.

– Нет, – ответил Перетурин.

– А что за денежный момент, о котором вы упоминали по телефону?

– Вячеслав, по утверждениям его сестры, был должен кому-то деньги. Но кому, она не знает.

– А что она знает? Факты, факты!

– Да мало что она знает. К тому же, не забывайте, что мы говорили с ней по телефону, она звонила из другого города…

– А когда она будет в Тарасове?

– Вроде бы завтра.

Перетурин отставил чашку с кофе и вскочил с кресла.

– Понимаете, Татьяна, это дело очень подозрительное, – заговорил он, расхаживая по комнате из угла в угол. – Если честно, я почти уверен, что Вячеслава убили. Мы с ним дружим давно, и я считаю, что просто обязан докопаться до сути. К тому же тут имеются два момента. Во-первых, у него на днях должна была быть свадьба. Во-вторых, он в своей клинике…

– Погодите, погодите, – остановила я Родиона Евгеньевича. – Расскажите-ка мне все по порядку и как можно подробнее. Вообще-то я впервые слышу о некой клинике.

– Клиника – это место, где он работает. Я даже там был пару раз, зуб лечил, когда он разболелся. Вообще-то у меня все зубы хорошие… – смущенно добавил он зачем-то.

– Вам крупно повезло, – кивнула я. – Значит, клиника стоматологическая?

– Да, – подтвердил Перетурин. – Вячеслав в свое время закончил мединститут, долгое время работал в «Скорой помощи», потом в поликлинике, а тут его приятель-стоматолог организовал частную клинику и позвал его на руководящую работу. Правда, Вячеславу пришлось подучиться, повысить квалификацию, все-таки он не по стоматологии специализировался в институте… Но приятель помог.

– Во как! – покачала головой я. – Что, такой хороший приятель?

– Вообще-то я с ним не слишком близко знаком, – помолчав, ответил Перетурин. – Можно сказать, вообще не знаком. Это его институтский приятель, медик, а я заканчивал юридический. Один раз мы случайно оказались вместе за одним столом, вот и все.

– И какое он произвел на вас впечатление?

– По правде сказать, никакого, потому что все уже достаточно выпили, расслабились, – несколько смущенно признался Родион. – Я вообще на него почти не обратил внимания. Помню только, что пили с ним на брудершафт, но это ничего не значит. Там все пили…

– Понятно, – кивнула я. – А с невестой вашего друга вы знакомы хорошо?

– Конечно, знаком. И очень хорошо к ней отношусь. Только она еще до конца не понимает, что случилось. Больше всех волнуется Ксения. Она, честно говоря, в шоке, но это и понятно… Третий день ни слуху ни духу!

– То есть раньше не было прецедентов?

– Нет, что вы! То есть я, конечно, не следил двадцать четыре часа в сутки за действиями Вячеслава, но Ксения говорит, что никогда он никуда не уезжал, не предупредив ее. Или Веронику. Тем более за несколько дней до свадьбы!

– А может быть, это… типа сюрприз такой? – предположила я, усмехнувшись. – Ну, решил какой-то подарок будущей жене купить, который продается где-то за пределами Тарасова…

– Да ну… Что же это такое может быть? – нахмурился Родион, задумавшись над моими словами. – По-моему, сейчас можно в любом месте купить все что угодно, были бы деньги. Да и все равно, он мог сделать как-то по-другому. Ну вот, например, если бы я решил так поступить, – горячо заговорил он, – я бы, безусловно, предупредил, что, так, мол, и так, уезжаю по делам, не волнуйся… Только не уточнял бы, по каким. А потом привез ей этот подарок, будь он неладен! Не представляю только, честно говоря, что же это может быть такое, за чем стоит ехать за три моря. Да и к тому же, – спохватился он, – все это не то. Вы же еще не знаете, как именно он пропал!

– Вот-вот, – подхватила я. – Вы мне еще говорили про деньги. Что за деньги, чьи, сколько и все такое. Расскажите, пожалуйста, все, что вам успела сообщить сестра Вячеслава.

– По ее словам, он был должен кому-то деньги. Не знаю, какую сумму, но, по-моему, достаточно крупную. По пути на встречу он заехал, кстати, к Ксении домой за таблетками от головы и все это рассказал ей между делом, сославшись на то, что его ждут люди. А вечером обещал приехать к ней, причем пораньше, поскольку, кроме возврата этих денег, у него больше дел не было. К тому же он должен был позвонить невесте. Но вечером он не приехал, и Ксения улетела на свои сборы. Оттуда звонила брату несколько раз, но в ответ, как говорится, тишина…

– А вы разговаривали с кем-то еще, кроме сестры? На работу хотя бы звонили?

– Звонил, звонил! – замахал руками Родион. – А как же! Трубку взяла секретарша, сказала, что Вячеслава нет три дня и что они все тоже очень волнуются и ничего не знают. На этом, собственно, разговор и закончился.

– А с самим этим приятелем, который устроил Вячеслава на работу, вы не беседовали? И как, кстати, его зовут? – спросила я.

– Зовут его Эдуард Россошанский, но побеседовать с ним мне не удалось, его в тот момент не было на работе. Но Людмила – секретарша – пояснила, что он сам находится в недоумении по поводу отсутствия Вячеслава на работе.

«Ну что ж, – подумала я. – Первые шаги в расследовании мне очевидны. Это посещение клиники и невесты Вячеслава. Возможно, уже это поможет что-то прояснить, а дальше будет видно. И Родиона, наверное, лучше взять с собой, по крайней мере, на работу».

Подумав об этом, я поймала себя на мысли, что, рассуждая таким образом, я уже согласилась на расследование. Что же могло меня побудить к этому? Видимо, только любовь к своей профессии и интерес к делу Перетурина. Признаюсь, мне всегда были интересны дела, связанные с исчезновением людей.

– То есть больше вы ничего не знаете? – спросила я.

– Увы, – развел руками Перетурин, возвращаясь в кресло и принимаясь наконец за остывший кофе.

– Подождите минутку, я сейчас, – проговорила я, поднимаясь со своего места и направляясь в другую комнату.

Оттуда я вернулась уже одетая в светлое летнее платье, с легким макияжем и белой сумочкой через плечо.

– Родион, вы поедете со мной? – обратилась я к Перетурину. – Я собираюсь в клинику для беседы с коллегами Вячеслава Колесникова.

– Да, конечно, – с готовностью кивнул Перетурин, вскакивая с кресла. – Спасибо вам, Татьяна! Спасибо, что согласились. Ну что, идем? Моя машина ждет внизу.

– Вы пока спускайтесь, я сейчас подойду, – сказала я. – У вас какая машина?

– Синий «Фольксваген», – улыбаясь, ответил Перетурин и вышел из квартиры.

Я же поспешила сделать еще одно важное для меня дело, без которого старалась не начинать ни одного своего расследования. Достав из сумочки замшевый мешочек с гадальными костями, сунула в него руку и любовно погладила гладкие поверхности двенадцатигранников.

– Ну что, дорогие мои помощники? – вслух обратилась я к ним. – что же нас ожидает на сей раз?

И высыпала кости на диван.

19+1+33 – увлечение делом. Живой интерес к нему не позволит лени или скуке проникнуть в вашу жизнь.

– Что ж, – усмехнулась я, сгребая кости и убирая их обратно в мешочек. – Значит, я сделала правильный выбор!

ГЛАВА 2

В машине Перетурина можно было с ума сойти от палящего солнца – не помогали даже опущенные до предела стекла. Как обычно, на Центральной образовалась гигантская пробка. Угодивший в нее Родион сидел и тихо ругался сквозь зубы, понимая, что не в силах ничего изменить. Я старалась хранить спокойствие, хотя ощущала, что удается мне это плохо. Мысленно я уже ругала себя за то, что согласилась на расследование, а также негодовала на Перетурина, который не позаботился о кондиционере в своей машине. Мы с ним почти не разговаривали, предпочитая вялое, тихое ожидание. Пробка потихоньку рассасывалась. Очнувшись, адвокат нажал на педаль.

– Недалеко уже, – проговорил он, не то обращаясь ко мне, не то подбадривая самого себя.

Вскоре мы остановились возле шестиэтажного здания. Это был жилой дом, о чем свидетельствовали балконы, на некоторых из которых висело белье. Стены дома были кирпичными и довольно стандартными, и только два нижних этажа выделялись из общего облика здания. Стены здесь были отделаны красивыми плитками светло-зеленого цвета с рисунком, чередующимися с ровными белыми рейками, расположенными горизонтально. Дверь, сверкающая новыми стеклами, также была отделана белым, а изящные ручки выполнены из материала, чем-то напоминающего слоновую кость. Пространство на земле перед дверью также было выложено плитами – под мрамор. Над дверью красовалась вывеска, выполненная очень строго и аккуратно, без всяких вензелей и завитушек – «СТОМАТОЛОГИЧЕСКАЯ КЛИНИКА «ДЕНТА-ОПТИМА».

Странно, мне раньше не раз доводилось проезжать мимо этого здания, но я никогда не обращала внимания на то, как оно преобразилось. Понятно, что клиника открылась не очень давно, но я почему-то проигнорировала этот факт. Впрочем, строительство в нашем городе в последнее время ведется весьма активно, новые дома растут буквально как грибы после дождя, а уж всяких частных фирм открывается-закрывается не счесть. К услугам стоматологов я прибегаю крайне редко, за что благодарю судьбу, так что, в принципе, неудивительно, что я не обратила внимания на «ДЕНТА-ОПТИМУ».

– Нам сюда, – кивнул Родион, выходя из машины.

Внутри клиники все было столь же чисто и презентабельно, как снаружи. С левой стороны находилась регистратура, и мы с Родионом в первую очередь направились туда, чтобы выяснить, где можно найти Эдуарда Россошанского. Сидевшая за окошком девушка в голубом халате и строгом чепчике объяснила, как пройти в кабинет Россошанского, и мы с Перетуриным поднялись на второй этаж.

На стук в дверь послышалось короткое «да», и Родион решительно нажал на дверную ручку.

– Привет, – сразу же с улыбкой обратился он к хозяину кабинета, проходя внутрь. – Не узнаешь меня?

– Ну почему… – после паузы раздался не очень уверенный ответ. – Проходи, поговорим.

Эдуард Россошанский был симпатичным брюнетом, с живыми, умными карими глазами, невысоким и широкоплечим. Директор клиники был гладко выбрит, слегка благоухал хорошим парфюмом, а одежда его выглядела безукоризненно. Во всем его облике чувствовалась основательность и солидность. Держался он строго и с достоинством, но без помпезности.

– Дело в том, что я не один, – сказал Перетурин и пропустил вперед меня. – Со мной вот частный детектив пожаловал…

На лице Россошанского появилось непритворное удивление, особенно когда он увидел, что в роли частного детектива выступает довольно молодая, хрупкая с виду женщина. Однако он ничего не спросил, просто продолжил смотреть на меня, и Перетурин поспешил пояснить:

– Это Татьяна Александровна Иванова, я попросил ее разобраться в ситуации с Вячеславом…

– Да, – со вздохом кивнул Россошанский. Потом, помолчав, продолжил уже поспешнее: – Да, разобраться, безусловно, надо… Я уже думал, что мы не сможем это сделать своими силами. Я, например, никакой не сыщик, я врач, да и ты вроде как не следователь…

Эдуард Россошанский был не очень высокого роста, коренастый, несмотря на жару, на нем был светлый летний костюм. Умные, живые карие глаза смотрели на меня и Родиона оценивающе внимательно, но без нахальства.

– Вот для этого я и пригласил Татьяну Александровну, – повторил Перетурин. – Это лучший частный детектив в нашем городе.

Россошанский недоверчиво отнесся к словам Родиона. Это было видно по его лицу, которое с каждой секундой становилось все более хмурым. Я решила вмешаться.

– Мы просим вас просто ответить на несколько вопросов, только и всего.

– Ну, на вопросы ответить можно, – вздохнул Россошанский. – Хотя в случае с Вячеславом мы бы и сами разобрались. Я не думаю, что здесь что-то уж… – Россошанский затруднился с определением и начал активно помогать себе руками. – Ну, не думаю я, что с ним случилась какая-то плохая история. С другой стороны… – Снова впав в некое замешательство, он опустился в кресло, достал сигареты и обреченно махнул рукой:

– Ну, ладно, задавайте ваши вопросы.

– Для начала скажите, когда вы в последний раз видели Вячеслава? – спросила я.

– Три дня назад, – хмуро ответил Россошанский. – Между прочим, он повез в этот день деньги нашим партнерам.

– Стоп! Какие деньги? – воскликнула я.

– Партнерам, – пожал плечами Россошанский.

Мы с Перетуриным переглянулись.

– Это Вячеслав должен был им деньги? – уточнила я.

– Да нет же! – чуть раздраженно откликнулся Эдуард. – Это наша клиника была должна им за… Впрочем, какая разница, за что!

– Ну вот видите, а вы говорите, что не могла случиться плохая история, – заметила я после непродолжительного молчания.

– Ой, да деньги там… – поморщился Россошанский. – Не те, короче, из-за которых случаются неприятности. Хотя, конечно, его исчезновение очень подозрительно. Мы уже звонили в фирму, куда он должен был поехать. И там сказали, что его не было.

– То есть он не доехал, – закончила за него я.

Напряженное молчание и сдвинутые брови Россошанского свидетельствовали о том, что я догадалась правильно.

– Ну и как вы все это объясняете? – нервно спросил Перетурин, неожиданно переходя на «вы», видимо, по причине этой самой нервозности.

– А никак не объясняю, – спокойно ответил Эдуард. – Не знаю я. Я и сам хотел заняться расследованием всего этого дела, все-таки уже три дня прошло. Конечно, всякое бывает, но чтобы четвертый день не давать о себе знать… Это вообще-то не в его характере.

– А Вячеслав поехал на эту встречу один? – спросила я.

– Да, один. А кого ему еще брать? – пожал плечами Россошанский. – Вячеслав работает у меня давно, практически с момента основания клиники, а познакомились мы еще раньше, в институте, так что я вполне ему доверял. И никакого риска для него я не видел, нам и в голову не пришла мысль о какой-то охране.

– Расскажите, пожалуйста, поподробнее о том, что предшествовало его отъезду. Когда это было, как он себя вел, кто еще находился рядом и все такое прочее. И что вы сами делали после того, как поняли, что он пропал, – попросила я, и Россошанский продолжил:

– Вячеслав выехал из клиники ровно в час дня на своей машине и поехал на встречу с кредиторами. Но он на нее не приехал. В два часа они позвонили сами и спросили, мол, что за ерунда? Я, естественно, сильно обеспокоился, попросил их подождать, взял вместе со своим заместителем машину и поехал по той дороге, по которой должен был ехать Вячеслав. Доехали до места встречи, ребята там ждали совсем уже обозленные… И никаких следов Вячеслава. Я рассказал им все как есть, пообещал разобраться с этим недоразумением и заплатить сразу же, как будет возможность, написал расписку, на том пока и разошлись. А что с теми деньгами и с Вячеславом, так и непонятно.

– Вы пытались еще как-то его искать?

– Конечно, я обзвонил все места, где он мог быть, лично ездил к нему домой, с его сестрой говорил, с невестой… Никто ничего не знает. Уехал – и как в воду канул! Найти деньги, конечно, для меня важно, – прижал руку к груди Россошанский. – Но прежде всего меня интересует, что случилось с Вячеславом. Честно говоря, я был бы даже рад, если бы выяснилось, что он просто загулял и пропил, грубо говоря, эти деньги и еще не отошел от похмелья…

– А что, разве такое бывало? – недоверчиво посмотрел на него Перетурин.

– Откровенно говоря, не бывало, – признал Россошанский. – Но всякое случается… Сегодня так, а завтра – по-другому может быть. Вон у нас Мишка Фомичев работает, для него это в порядке вещей. Если бы он загулял, я бы и не переживал даже, знал бы, чем это кончится.

– Но тут же получается, что Вячеслав уехал с деньгами по вашему поручению, и если загулял, то именно на эти деньги, – сказала я.

– Да он и на свои мог загулять, – махнул рукой Россошанский.

– Вы же только что говорили, что вообще не мог, не в его характере, – удивилась я.

– Я в том смысле, что он не бедствовал, – пояснил Эдуард. – Если бы уж так захотел уйти в загул, то легко бы мог это сделать.

– Да ну, какой загул! – оборвал его Перетурин. – У человека свадьба на носу, а тут загул! Кто знал, что он повезет деньги?

– Да вы зря прицепились к этим деньгам! – снова махнул рукой Россошанский. – Возврат этих денег – это было как бы между делом, просто, можно сказать, дружеский жест. Никто не воспринимал это как специальную акцию, требующую особых там навыков, опыта, сохранения секретности… Нет, естественно, мы не трепались по всей клинике, но и не видели смысла окутывать все лишней таинственностью. А у вас, мне кажется, уже сложилась своя версия? – вдруг усмехнувшись, обратился Эдуард ко мне.

Я удивленно приподняла брови.

– Ну, вам же уже все понятно, – с той же усмешкой продолжал Россошанский. – Вы будете утверждать, что он сам сбежал с деньгами. По каким-то там причинам – придумаете по каким.

– Ну, этот ответ напрашивается сам собой, – согласилась я. – Вячеслав один вез деньги и не довез… Раньше такого не случалось. Невесте он не позвонил и вообще никого не предупредил, что исчезнет. Загулы, как вы сами подтверждаете, ему не свойственны. – Я на пару мгновений замолчала, выразительно глядя на Россошанского. Затем, видя, что лицо его приобрело выражение «ну я же говорил!», продолжила: – Но вы же сами считаете, что это нереально, и ясно даете это понять нам. Вот я и хотела вас спросить – почему вы так уверены? Только потому, что знаете его много лет? Так можно быть знакомым с человеком и больше и не подозревать, на что он способен! Мы сами себя до конца не знаем, что уж там про других говорить!

– Дело не только в этом, – спокойно парировал Россошанский. – Иногда я доверял Вячеславу гораздо большие суммы. Однако он не пользовался возможностью кинуть меня.

– Это еще ничего не доказывает! Может быть, именно сейчас у него напряженка с деньгами? – Я пристально смотрела в лицо Эдуарду.

Подумав, Россошанский потер лоб и сказал:

– Именно сейчас деньги ему нужны. Но именно сейчас он и не стал бы исчезать.

– Почему?

– Потому что у него, как вы знаете, через неделю свадьба. Он уже и квартиру приобрел, и ремонт в ней сделал, и для свадьбы все купил. И, поверьте, денег вбухал куда больше, чем вез, чтобы вот так все это бросить, присвоить деньги и исчезнуть, – подытожил Россошанский.

– Эдуард прав, – решительно вступил Перетурин. – Кроме того, я знаю Вячеслава еще лучше и со всей ответственностью могу заверить, что он человек глубоко порядочный! Даже если бы у него были крайне тяжелые обстоятельства, он постарался бы все сделать по-другому, не так по-свински. Так что данную версию можете выбросить из головы, Татьяна, а то мы только время зря потратим.

– Хорошо, что вы говорите «мы», – со вздохом отметила я. – Мне может понадобиться ваша помощь.

– Х-м-мм, – нахмурился Родион, задумываясь.

В аргументах Россошанского, несомненно, присутствовала логика, но совсем отбрасывать первоначальную версию я не стала. За все время практики я уже не раз убеждалась, что человек порой способен на абсолютно алогичные и даже просто абсурдные поступки. Но вслух о своих размышлениях не сказала, спросив:

– А где живет Вячеслав?

– Он приобрел новую квартиру и жил там вместе с Вероникой, своей невестой. Улица Волжская, сорок пять, квартира восемь.

– А Веронику там можно застать?

– Да, она там так и живет. Только… – Россошанский замялся. – Я бы вас попросил ее не беспокоить.

– Почему? – удивилась я.

– Ну, она все равно ничем не сможет помочь. Она ничего не знает. Она даже не знает о том, что Вячеслав пропал.

– Как? – удивился Перетурин.

– Они договорились, что до свадьбы он поживет у сестры, Ксении. Ну, вроде обычай такой, что ли – какое-то время перед свадьбой не видеться. И когда я звонил туда, то не стал Веронике говорить, что произошло, просто спросил, не заезжал ли он к ней.

– И она сказала, что нет? – уточнил Родион.

– Совершенно верно.

– Могу вас уверить, что Вероника знает о том, что случилось, – мрачно поведал Родион. – Потому что мы с ней созванивались, и она сказала, что волнуется из-за того, что Вячеслава нет. Я так понял, что они, хоть и договорились жить пока раздельно, тем не менее встречались и перезванивались.

– Вот как, – удивленно покачал головой Россошанский. – Я не знал об этом.

– А вы сами с Вероникой хорошо знакомы? – спросила я.

Россошанский на мгновение застыл, потом ответил:

– Да, достаточно хорошо. А что?

– Она не может его покрывать? Я имею в виду Вячеслава. В случае, если он действительно решил исчезнуть сам.

– Вы опять о своем? – невесело улыбнулся Перетурин. – Нет, я же вам уже сказал.

– Подождите, – махнула ему рукой я. – Я хочу послушать Эдуарда.

– Нет, нет, – откликнулся Россошанский. – Даже если бы Вячеслав и задумал что-то такое, он бы точно не стал посвящать в свои планы Веронику. Просто это закончилось бы грандиозным скандалом. Еще раз вас прошу – не трогайте ее.

«Проверим, – отметила про себя я. – Может быть, придется проследить за этой Вероникой. Если она связана со своим женихом, то обязательно выведет на него. А уж тогда взять его – пара пустяков. Если, конечно, Вячеслав исчез сам».