Текст книги "Полный финиш"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 5
Эдуард Рощин как зеркало русского джентльменства

В Сочи поезд прибыл с опозданием примерно на пять часов. Мало того, что в Туапсе его затормозили не меньше чем на полтора часа в связи в убийством Олега Денисова – так ведь еще и по графику он шел со значительным опозданием – на три с лишним часа.

Немякшин, который торчал исключительно в нашем купе, избегая смотреть на девушку покойного Олега в своем собственном, бормотал в этой связи себе под нос слова из известной рекламы российских железных дорог:

– «И цены недорогие, и поезда ходят точно по расписанию»! Твою мать!!

Я сидела, мрачно уткнувшись в стену прямым немигающим взглядом.

Сказать, что на душе у меня скребли кошки, – это значит ничего не сказать. Конечно, Олег никогда не был мне близким другом, но в Питере мы долгое время – почти три недели – работали бок о бок, разгребая проблемы моего питерского клиента, бизнесмена Эдуарда Сергеевича Рощина. И вообще – Олег не мог не вызывать определенной симпатии: высокий, атлетичный, улыбчивый, со своеобразным, хоть и определенно грубоватым, юмором… Конечно, я видела, что он может быть и жестоким, и напористым, и бескомпромиссным, но что тут поделаешь, таковы особенности его работы.

А работал он в частном охранном агентстве. Коллега, стало быть.

Но кто мог так безжалостно расправиться с ним?

Я перевела взгляд на трио веселых друзей. Бесспорно, улыбки на их лицах несколько потускнели, и некоторая напряженность не расковала их до конца, но это только на время, а стоит приехать в Сочи, как эти скованность и настороженность слетят, как одуванчиковый пух под порывом ветра. Бесспорно, им нет никакого особенного дела до смерти человека, с которым они к тому же ссорились…

…Но убить его?

Разве это возможно?

Я наклонилась к уху молчаливо сидящего рядом Воронцова и прошептала:

– Как ты думаешь, Саша… кто?

Он пожал плечами.

– Вот и я ничего не понимаю, – продолжала я. – Ну некому… некому. И еще… еще мне кажется, что произошедшее с Олегом связано с… с моим нехорошим состоянием. У меня никогда такого не было. Словно кто-то подумал, что я могу помешать при реализации его планов насчет Денисова… и нейтрализовал меня. Но тогда…

– …но тогда это сужает круг подозреваемых до двух купе, – пробормотал Воронцов. – Значит, убийца сидит здесь. Здесь или за стенкой.

Я озабоченно потерла щеку и после длинной паузы сказала:

– Ну что ж… это ведь только предположение, правда? Ведь эти менты выдвинут дежурную версию о том, что кто-то на станции Никольск зашел в поезд… тот, с кем у Денисова была заранее назначена встреча, и убил его. А где можно найти лучшие условия? Весь поезд спит, тихо, темно… Если ты квалифицированный человек, то можешь сделать все, как говорится, без шума и пыли… а потом засунуть труп в поезд, где его гарантированно не найдет никто до тех пор, пока поезд не выйдет за пределы санитарной зоны. А это с момента отправления четверть часа, не меньше.

Воронцов как-то странно посмотрел на меня и после долгой паузы, наполненной только восклицаниями неунывающей троицы, режущейся в переводного «дурачка», тихо спросил:

– Вот зачем, скажи, ты сегодня пошла открывать эту дверь булавкой? Можешь ответить, Женя?

– Я не знаю… просто они так…

– Хорошо, – мягко прервал меня Саша. – Спрошу напрямую: ты имеешь высокую квалификацию… могла бы ты, естественно, будь ты в норме, а не вот так, как сейчас… могла бы ты справиться с Олегом и сделать все так, как проделал тот человек? Тот, который его убил.

Как ни застилали обрывки постепенно тающей дурнотной пелены мои глаза и как ни мутилось в голове, я ответила немедленно:

– Да.

* * *

На второй день жизни в Сочи мне в номер гостиницы позвонил не кто иной, как мой старый знакомый – тот самый Эдуард Сергеевич Рощин, на которого я работала в Питере. Воронцова в этот момент не было в комнате, он пошел принимать душ, и, как выяснилось несколькими минутами позже, это следовало признать отрадным фактом.

Потому что разговор вышел непростой. Тяжелый. Не для его ушей и впечатлительной натуры.

– Евгения Максимовна? – зарокотал в трубке приятный, густой баритон. – Это говорит Рощин. Эдуард Сергеевич Рощин. Не так давно мы в Петербурге весьма удачно сотрудничали с вами.

– Да, я помню, здравствуйте, Эдуард Сергеевич. А как вы меня нашли?

– Да это не имеет значения. Конечно, если будете настаивать, я вам расскажу… но позже. Простите, что беспокою вас на второй день отдыха. Вероятно, вам не так часто удается вырваться отдохнуть.

– Ничего.

По голосу Рощина, в котором приглушенно, но тем не менее вполне явно рокотали нотки напряжения и тревоги, я поняла, что он позвонил мне не только для того, чтобы справиться о том, как я нахожу достоинства местных пляжей. Сам факт звонка уже свидетельствовал об обратном.

– Я вас слушаю, – поспешила добавить я.

– К сожалению, удовольствие слышать вас обошлось мне дорогой ценой, – замысловато начал он. – Мне известно, что это несчастье – с Олегом Денисовым – произошло едва ли не на ваших глазах…

– Я надеюсь, вы говорите это не для того, чтобы выбить из меня всю возможную и невозможную информацию? – поспешно вставила я.

– Что вы! Конечно, нет. Нет. Я не об Олеге. Просто… просто сегодня мне прислали замечательное послание, в котором обещают в скором времени устроить преисподнюю. Но это еще ничего. Дело в том, что сегодня взорвался водный мотоцикл с одним из моих охранников и в окно моего сочинского особняка кинули гранату. Начальник моей охраны говорит, что это «Ф-1».

– Мило, – отозвалась я. – И что же вы думаете делать по этому поводу?

– Я хотел бы встретиться с вами, Евгения Максимовна. Дело важное. Я не могу рассказать всего по телефону. Но, по всей видимости, то, что произошло с Олегом, и сегодняшние недоразумения – это звенья одной цепи. Я уверен в этом.

– Но я приехала отдыхать, Эдуард Сергеевич!

– Я пока что и не предлагал вам прервать отдых. Боюсь только, что после того, что я вам сообщу, вы сами сделаете это.

– Я всегда говорила вам, Эдуард Сергеевич, что вы на редкость удачно выбираете время, чтобы сообщить столь же приятную информацию, – со сдержанной, даже, если можно так выразиться, строгой иронией произнесла я. – Вы в самом деле убеждены в том, что говорите?

– Да. Разве вы можете припомнить случай, когда я говорил вам то, в чем не был уверен?

– Извините. Хорошо, я согласна. Тем более что на сегодня мы еще не определились с планами. Где и когда?

– Перед вашей гостиницей вас ожидает красная «Ауди» – кабриолет. Там сидит мой человек. Он довезет вас до моего дома. Так мы договорились?

– Да.

– Тогда всего наилучшего, Евгения Максимовна. С удовольствием повидал бы вас при других обстоятельствах, но… пока что не судьба. Впрочем, полагаю, что фортуна не замедлит повернуться к нам тем, чем ей стоит стоять к такой очаровательной женщине, как вы, – наиболее привлекательной стороной.

Эдуард Рощин всегда был джентльменом.

Я наскоро написала записку Воронцову: «Саша, убегаю кое по каким делам. Вернусь вечером. Не волнуйся, все нормально. Целую. Женя».

* * *

Сочинский особняк Рощина впечатлял.

Мне приходилось видеть питерский особняк Эдуарда Сергеевича. Надо сказать, что сочинская резиденция крупного петербургского дельца ничем не уступала вотчине Рощина – питерскому дому бизнесмена.

«Ауди» подрулила к великолепному трехэтажному особняку, оборудованному всеми атрибутами нехитрого «новорусского» архитектурного стиля: претенциозной парадной лестницей, отделанной гранитом и мрамором, с фонарями на литых фигурных столбиках при наличии непременных декадентского вида безвкусных завитушек под золото; бесчисленными балкончиками, арочными окнами, затянутыми витой чугунной решеткой, и так далее.

По всей видимости, постройка была закончена совсем недавно, потому что тот район, в котором был расположен дом, продолжал усиленно застраиваться. Неподалеку, буквально через забор, какие-то мрачного вида кавказцы в черных пиджаках – несмотря на тридцатипятиградусную жару – давали указания рабочим, возводившим второй этаж монументального сооружения – если судить по фундаменту и первому этажу. Еще чуть поодаль, через овраг, виднелись домики частного сектора – маленькие, чуть скосившиеся в сторону оврага, окрашенные в незатейливый темно-зеленый цвет.

Оттуда, из одного из этих домиков, слышался какой-то грохот и вопли, очень вписывающиеся в «кавказский» фон:

– Гдэ Гоги? Пакажи мнэ Гоги? Вах, какой Гогы!!

Я сдержанно улыбнулась, вспомнив поездное трио Крылов – Ковалев – Немякшин, и проследовала в дом.

Рощин ждал меня в гостиной. Когда я вошла, он сидел напротив большого зеркала и курил сигарету. Еще не видя меня, медленно докурил сигарету и, бросив ее в пепельницу, посмотрел на свое изображение в зеркале напротив. Некоторое время оно отражало черты острого смуглого лица мужчины лет сорока, с коротко остриженными волосами и сдержанным проницательным взглядом из-под красиво изогнутых густых бровей, а потом эти брови медленно поднялись, и вслед за ними поднялся и сам Эдуард Сергеевич: в зеркале он увидел меня.

– Добрый вечер, Евгения Максимовна, – сказал он, приближаясь ко мне и галантно целуя руку. Он всегда отличался изысканными манерами. – Рад поприветствовать вас в своем скромном жилище. Присаживайтесь, прошу вас. Не отведаете ли вот этого чудного красного вина. Друзья привезли из Франции. Не пожалеете.

– Да, благодарю, – отозвалась я, – не откажусь.

Мы продегустировали вино, и только после этого, отставив недопитый бокал, Рощин заговорил:

– Как я сказал по телефону, возникли некоторые проблемы, которые в некотором роде затрагивают и вас, Евгения Максимовна. То, что был убит Олег, – это не могло быть простым стечением обстоятельств.

– Что вы разумеете под стечением обстоятельств, Эдуард Сергеевич?

– Я разумею под стечением обстоятельств случайную стычку, несчастный случай, недоразумение с летальным исходом по пьянке. Ведь он был пьян, не так ли?

– Да… он с нами выпивал.

– Я полагаю, что его убили с тонким и прекрасно расписанным по пунктам расчетом. Профессионально и хладнокровно. Потому что я прекрасно представляю, какая нужна подготовка, чтобы убить Олега таким образом. Но это еще не все. Дело в том, что я не упоминал еще одного примечательного обстоятельства: мне прислали на e-mail следующее замечательное послание.

И он протянул мне лист с компьютерной распечаткой. Я скользнула глазами по строчкам, потом перечитала вторично.

Послание по электронной почте гласило:

«Ждите новых сюрпризов, симпатичнейший господин Рощин. Некто Денисов уже получил свое. Очередь за вами и вашими друзьями: г-ном Дубновым и г-жой Охотниковой. С наступающим днем рождения, всего наилучшего в аду».

Я подняла на Рощина глаза и спокойно произнесла:

– Ну и что? Думаете, что на вас ведется охота? По-моему, вам нечего опасаться: одно дело – убить пьяного Олега, другое дело – вас в этом доме, под завязку напичканном охраной.

– Вы не поняли, Женя, – нетерпеливо произнес Рощин. – Он говорит о моем дне рождения.

– Ну и что?

– А то, что у меня день рождения завтра. И что замечательно – я собираюсь отметить его здесь, в ресторане «Жемчужный сад».

– И что из этого?

– А то, что никто не знает, какой именно ресторан я абонирую. Все устроилось только два часа назад. А это послание я получил час пятьдесят минут тому назад.

– И все-таки я не понимаю. В этом письме ничего не сказано про этот ресторан.

Рощин подался вперед и, напористо глядя на меня своими бархатными темными глазами, проговорил:

– Все дело в том, что первая буква в слове «сад» со вчерашнего дня не горит. Поэтому и получается: «Жемчужный ад». А в этой писульке – «всего наилучшего в аду».

– Да, действительно, – произнесла я, – и самое замечательное, что упоминается мое имя. Что бы это могло значить? По-моему, мы работали с вами только один раз – в Питере. Значит, и корни следует усматривать в Питере? Так, Эдуард Сергеевич?

– Да, вероятно. Ведь и Олега убили в поезде Питер – Адлер.

Я откинулась на спинку кресла и, закурив предложенную гостеприимным хозяином сигарету (хотя обычно я воздерживалась от курения), произнесла:

– Хорошо, Эдуард Сергеевич. Теперь откровенный вопрос: вы кого-то подозреваете?

В мягких бархатных глазах петербуржца появился огонек легкого тревожного сомнения, он отпил еще вина из бокала и только после этого приступил к тому, что подразумевал ответом на мой, в общем-то, предельно четкий вопрос:

– Видите ли, Евгения Максимовна. Я полагаю, вы имеете достаточно ясное представление о сфере моей деятельности. (Еще бы не ясное, если я месяц работала в подконтрольных Рощину структурах. Конкретно – охранном агентстве. Но Эдуард Сергеевич не специализировался на охранных услугах, хоть и владел контрольным пакетом акций ЧОП – частного охранного предприятия. Вообще же он занимался компьютерами, программным обеспечением, торговлей недвижимостью и еще фармакологией. Разносторонний бизнес.) Так вот, Евгения Максимовна, – продолжал он, – в последнее время у меня не было значительных проблем и соответственно крупных недоброжелателей, которых следует опасаться. Конечно, от этого не стоит зарекаться, потому что человеку с моим положением всегда имеет смысл остерегаться, но… одним словом, я могу подозревать только одного человека, против которого вы, собственно, и поспособствовали мне…

Рощин запутался в собственных пышных оборотах – подобно Остапу Бендеру, делающему не в меру витиеватый комплимент Сашхен, жене «голубого воришки» Альхена, – и, взглянув на меня, тоже закурил.

– Вы подозреваете Вавилова? – произнесла я.

– Да. То есть нет… то есть не совсем его.

Я кисло улыбнулась:

– Вы исчерпали все возможные варианты ответов. Поконкретнее, Эдуард Сергеевич.

– Дело в том, что на Вавилова работал некто Кальмар. Человек, которого стоило опасаться во всех отношениях. Нам приходилось сталкиваться с его людьми.

– Кальмар? Не припомню такого.

– В миру он зовется Константин Калиниченко.

Я подняла голову:

– Калиниченко?

– Да… совершенно верно. Ваша подруга, у которой вы жили в Питере и которая, собственно, и рекомендовала мне вас – Наталья Калиниченко, – это его сестра.

– Наташа никогда не говорила, что ее родной брат – бандит.

– Я тоже не говорил, что он – бандит, – спокойно произнес Рощин. – О нем мало данных. Было подозрение, что сотрудничает с ФСБ. Хотя не исключено, что слухи непомерно раздуты самими ребятами Кальмара. Все-таки Костя Калиниченко в свое время был одним из лучших рекламных агентов Василеостровского округа. Говорят, что он руководит группой бывших спортсменов, которые специализируются на оказании услуг по Интернету.

– Каких услуг? – спросила я.

– Точно неизвестно. Не исключено, что ребята промышляют заказухой.

– Киллеры?

– Вполне вероятно. Известно имя одного из подручных Кальмара. Это некто Борис Крапивин. Кличка – Чертополох. Бывший член олимпийской сборной России по водному поло. Серебряный призер какой-то там Олимпиады… точно не помню. Впрочем, не буду загружать вас своим дилетантством. Сергей Иванович объяснит гораздо лучше меня.

И он, дотянувшись до телефона, лениво потыкал в кнопки и произнес в трубку:

– Сергей, зайди.

Буквально через несколько секунд двери бесшумно отворились и на пороге появилась громоздкая фигура Сергея Дубнова – шефа охраны Рощина. Его внушительная фигура выглядела тяжеловато, но я-то прекрасно знала, что это мобильнейший и прекрасно координирующийся человек.

– Добрый вечер, Жень, – сказал он. – Честь имею явиться, Эдуард Сергеич.

– Присаживайся, Сергей, – сказал Рощин. – Ты вот что… расскажи Евгении Максимовне все касательно этого хлопотного человека Калиниченко.

– Про кого? Костю Кальмара?

– Совершенно верно.

– Все?

Эдуард Сергеевич смерил начальника своей охраны пристальным взглядом своих красивых бархатных глаз и сказал с ноткой недоумения в голосе:

– А ты что, думал, что мы будем что-то скрывать от Евгении Максимовны? Конечно, все рассказывай!

Дубнов хлопнул себя тяжелой ладонью по коленке и проговорил:

– Ну что ж… попробуем. Ты ведь помнишь, Женя, что мы занимались проблемой передачи ценной информации некоему Вавилову. Информацию вынесли на трех стомегабайтных дискетах «Зиппо» из офиса при том, что я слежу даже за тем, чтобы не пронесли обычную 1,44 Мб. Помнишь?

– Ну разумеется, помню.

– На дискетах был новейший фармацевтический проект «Горгона». А занимался им не кто иной, как Дмитрий Калиниченко – брат-погодок Кальмара. Все это мы узнали слишком поздно. Кальмар – хитрая тварь. На него даже мало-мальски внятной фотографии нет.

– Понятно…

– Так вот, этот Дима Калиниченко нас кинул. Перекинулся к Вавилову. Хотел передать ему информацию. Но это не получилось – помнишь, ты же сама отследила, куда он положил дискеты, а потом взяла курьера Вавилова. А потом… потом сестра Димы Калиниченко собиралась обратиться за помощью к своему второму брату – Кальмару, с которым, правда, все родственные связи были оборваны. Ну и… вот. Судя по всему, обратилась.

– Мутно излагаешь, – проговорила я. – Ты думаешь, что Наташка, которая сама порекомендовала меня Эдуарду Сергеевичу, ужаснулась делу рук своих – и моих по ее наводке тоже – и решила все исправить с помощью братца… не знаю, бандит он там или кто? Ведь она, наверное, знала, что проект «Горгона» разрабатывает ее брат?

– Конечно, знала.

– И мне не сказала. Странно все это…

– Все смешалось в доме Калиниченко, – продекламировал переиначенную цитату из классика долго молчавший Рощин. – В самом деле, вы правы, Евгения Максимовна: Дубнов излагает мутно, по вашему меткому выражению. И, главное, он не сказал ничего из того, чего не смог бы изложить я. Ладно. Резюмируем: я подозреваю во всех смертных грехах Константина Калиниченко по прозвищу Кальмар. К нему могла обратиться за помощью его сестра Наталья, ныне отсутствующая в пределах государственной границы России…

– А брат Константина – Дима? – вклинилась я в плавное и вальяжное течение рощинской речи. – Слона-то и не заметили, Эдуард Сергеич! Что с ним?

Рощин некоторое время барабанил пальцами по столу, а потом, строго поджав губы, ответил:

– Он тоже пропал. Мы потеряли его след.

– А проект «Горгона»?

– Он уничтожен. Вся информация стерта из личного компьютера Калиниченко в моем офисе. По всей видимости, он сделал это сам.

– А на тех дискетах, которые я перехватила… которые Калиниченко собирался передать людям Вавилова?

– При загрузке их содержимое должно уничтожиться автоматически. Очевидно, он запустил туда какой-то вирус, нейтрализуемый кодом или паролем. Дима Калиниченко всегда был умным человеком.

– Почему – был? – спросила я. – Вы же говорите, что он пропал, а не умер.

– Я и говорю – всегда, – усмехнулся Рощин. – А включение этого наречия в синтаксическую конструкцию предполагает настоящее, а не прошедшее время.

Мудрено, подумала я. Но не очень-то по делу.

– Что вы хотите от меня?

Рощин снова мягко улыбнулся и сказал:

– Я вижу, вы утомлены моей неконкретностью, Евгения Максимовна. Прошу меня извинить. Хорошо, буду краток. Все, что мне хотелось бы от вас, – это то, чтобы вы присутствовали на завтрашнем торжестве по поводу моего сорокадвухлетнего юбилея, а потом проводили в аэропорт. Дальше будет видно по обстоятельствам. Вот вам два пригласительных билета – для вас и для вашего… – Деликатная улыбка вспыхнула на тонких губах Эдуарда Сергеевича, и он изменил формулировку: – …и для того джентльмена, которому выпало счастье отдыхать вместе с вами. Прошу вас.

– Благодарю, – ответила я, принимая пригласительные. – Я непременно буду.

– И вот еще, – сказал Рощин. – Мне хотелось бы, чтобы вы находились при мне безотлучно и наблюдали за гостями. Шампанское не возбраняется, но от всего прочего я попросил бы вас воздержаться, Женя. Вот деньги за работу.

– Но это… – начала было я, но Эдуард Сергеевич не стал и слушать:

– Не отказывайтесь. Я знаю вашу суточную ставку и потому накинул еще за внезапность и за подпорченный отдых. Моральная компенсация, так сказать.

– Эдуард Сергеевич, – сказала я, – все дело в том, что я не рассчитывала в Сочи ходить на светские рауты и потому…

– Можете не продолжать, – перебил меня Эдуард Сергеевич. – Я ожидал этого вопроса, но вы, очевидно, из скромности упорно его не задавали. Вам известен магазин-салон «Андроник»?

– Около кинотеатра «Спутник»? Да. Дорогой магазин. Я там в позапрошлом году приобрела туфли.

– Так вот, в этом дорогом магазине вы найдете все, что потребуется. Для этого вам стоит только спросить господина Манукяна, Ашота Самсоновича. Это хозяин магазина. Он предоставит вам напрокат любое платье, обувь, бижутерию… ну, в общем, все, что требуется женщине. Господин Воронцов тоже не захватил с собой вечерний костюм и туфли, не так ли?

– Конечно.

– Он тоже может выбрать все, что потребуется. Вам нужно только назвать себя, и Ашот Самсонович распорядится. А засим имею честь пожелать вам приятного вечера. Сергей Иваныч, проводи даму до машины.

…Эдуард Сергеевич Рощин всегда был зеркалом, если так можно выразиться, «новорусского» джентльменства.