Текст книги "Как в индийском кино"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– А вы кто? – она подозрительно посмотрела на меня.

– Частный детектив, зовут Татьяна Александровна, а нанял меня Иван Степанович, – объяснила я.

– Так что рассказывать, я же не знаю ничего, – ответила она, но я поняла, что это не так.

– Вам зарплату кто платит? – невинно поинтересовалась я.

– Лариса Ивановна, – сказала она.

– А ей кто деньги дает? – с тем же невинным тоном спросила я.

– Вадим Сергеевич, – уже понимая, что к чему, вздохнула она.

– Значит, если он не найдется, то?.. – Я вопросительно посмотрела на нее.

– Поняла! Ни денег, ни работы у меня не будет, – покивала мне домработница. – Спрашивайте!

Мы прошли на кухню, и я приступила к завуалированному допросу, предварив его капелькой замаскированной лести:

– Вы, я вижу, женщина умная, так что расскажите мне все, что предшествовало тому пятничному вечеру.

– Хозяйка очень злилась, когда Вадим Сергеевич квартиру матери не стал у сиделки отсуживать, – шепотом начала домработница. – Ругалась страшно! Кричала, что Жанна теперь с мужем сюда жить придет, а ей чужие люди в доме не нужны! Тут и Иван Степанович приезжал ее урезонить, да не вышло ничего. Лариса Ивановна пообещала глаза мужу выцарапать за такое благородство, а отец ей на это – что своими руками придушит, если она Вадиму Сергеевичу хоть слово поперек скажет. А тут в пятницу родня будущая собиралась прийти, вот хозяйка и потребовала, чтобы Вадим Сергеевич тоже пришел – отец он или нет? Хотя какой он Жанне отец?

– Знаете уже? – спросила я.

– Как же не знать, если Лариса Ивановна в голос кричала на Вадима Сергеевича, как она рада, что дочку от нормального мужика родила, а не от такой тряпки, как он, – тихонько удивилась домработница. – Да на Жанну только посмотреть стоит, как тут же станет ясно, что нагуляла ее Лорка, а на Вадима Сергеевича повесила.

– Ладно, с этим разобрались, а теперь скажите мне, что представляет собой жених Жанны и его родители? – попросила я.

– Парень хороший, но из простых, и приезжий. Учится где-то и подрабатывает барменом, там он с Жанной и познакомился. Я так думаю, что ему в городе зацепиться надо, вот он и позарился, – предположила она.

– А есть на что? – с интересом спросила я.

– Будь я мужиком… – она покривилась. – Прописка ему нужна, квартира, связи Ивана Степановича…

– Понятно. А Жанна учится, работает? – Вопрос мною задавался исключительно для проформы – и так ясно, что «дочь» Смирнова себя этим не утруждает.

– Просыпается к обеду и, как привидение, бродит по дому в одной ночной рубашке. К вечеру только и приходит в себя. А как накрасится да оденется, так и уходит куда-то, а возвращается под утро и под хмельком, – доверительным шепотом подтвердила мои соображения домработница.

– Ясно. Давайте дальше по теме, – попросила я.

– В пятницу хозяйка с утра к приему гостей готовилась и загоняла меня совсем, – пожаловалась она. – Наверное, Лариса Ивановна заранее решила мужу скандал устроить, по виду заметно было. А уж злая была!

– Потому что трезвая? – невинно поинтересовалась я.

Домработница, мельком глянув на меня, одними губами произнесла:

– Да!

– А вот теперь давайте все в мельчайших подробностях! – потребовала я.

– Ну, гости пришли, – начала домработница. – Я аперитив подала, а хозяйка его стакан за стаканом. Время – уже седьмой час, а Вадима Сергеевича все нет. Лариса Ивановна аж пятнами пошла, а сама все улыбаться пытается и гостям объясняет, что у ее мужа очень ответственная работа и поэтому он задерживается. А я по глазам ее вижу, что она уже совсем не в себе. В общем, за стол в полседьмого сели, за знакомство выпили…

– И Лариса Ивановна опять мечет одну за другой? – предположила я.

– Так и было, ее же прямо трясло от бешенства, – округлив глаза, делилась хозяйскими секретами домработница. – Они еще с закуской не покончили, как звонок в дверь раздался – ключа-то у Вадима Сергеевича нет. Я открывать пошла, так хозяйка мимо меня мухой пролетела и сказала, что она сама мужа встретит, причем таким тоном, что я поняла – намечается нешуточный скандал! Ну она и открыла. А там!..

– Вадим Сергеевич был сильно пьян? – спросила я. – Вы сами его видели в пятницу?

Домработница задумалась, как бы поточнее ответить, а потом сказала:

– Да! Только я до этого хозяина всего несколько раз и видала, но всегда трезвым, а тут… В общем, Лариса Ивановна дверь открыла, а там стоит Вадим Сергеевич, ну никакой, пошатывается, лицо у него такое… Мягкое… И глаза бессмысленные… Я аж обалдела – это же надо было так нажраться, прости господи. Лариса Ивановна и так на взводе была, собой не владела, а тут взвилась, как не знаю что! Бросилась молча на него с кулаками – видать, никаких слов у нее не нашлось! А он ее за лицо вот так, – домработница показала на себе, как Вадим толкнул Лорку растопыренной пятерней. – Она аж к стенке отлетела. А он вроде даже как-то протрезвел и с такой ненавистью прошипел сквозь зубы: «Достали!», что аж мне страшно стало. Повернулся и вниз по лестнице побежал. Ну тут хозяйка вскочила, к двери подбежала и ну ему вслед орать!

– Это я уже знаю, – остановила я ее. – Что дальше было?

– Жених-то с родителями переглянулся, и почти тут же они ушли, – продолжила она. – Жанна пыталась их остановить, да куда там! Только пятки сверкали! Ну а Лариса Ивановна за стол села и…

– Понятно. Теперь скажите мне, вы Михаила Ивановича знаете? – спросила я уже из чистого любопытства.

– Жил он здесь. Недолго, правда, – подтвердила она. – Я еще удивилась, как это она при живом-то муже. Но Михаил Иванович человек хороший был, уважительный. Никогда слова грубого не скажет. И с хозяйкой у них все было заладилось. Иван Степанович приходил с ним знакомиться, понравился он ему, на работу к себе взял…

– И Михаил Иванович тут же слинял? – язвительно спросила я.

– Да что вы! – всплеснула руками домработница. – Да что же вы на человека-то такого хорошего зря наговариваете? Просто пока он весь день с хозяйкой оставался, она не пила. Они в театр ходили, на концерты. А тут он работать начал, вечером поздно возвращался. Он придет, а она уже никакая. Он ее лечиться уговаривал, прямо-таки умолял, просил не пить, да какой толк? Добился только того, что она с ним скандалить начала, а потом вообще выгнала. Он потом еще несколько раз к ней приходил и помириться пытался, но ей словно шлея под хвост попала, прости господи! Он же вчера с Иваном Степановичем сюда приезжал, чтобы узнать, куда Вадим Сергеевич делся, так она и тут на него собак спустила. Михаил Иванович со мной поговорил и ушел, сказал, что в машине Ивана Степановича подождет.

– Ты чего здесь сплетни распускаешь? Вылететь решила? Да без рекомендаций? – раздался сзади грубый голос.

Я быстро повернулась на звук – да-а-а! Красавицей Жанну не назовешь, а уж ее кавказское происхождение было написано на лице крупными буквами. Мало того что ее физиономию украшал характерный нос, так еще над верхней губой пробивались черные усики. Получив мои разъяснения, что я занимаюсь поисками Вадима Сергеевича исключительно по просьбе ее деда, а отнюдь не тешу собственное любопытство, она несколько успокоилась и ушла.

– Вы Аглаю знаете? Она тут до вас работала, – продолжила спрашивать я.

– Конечно, – охотно подтвердила домработница. – Она же мне дела передавала и в курс вводила. Хорошая женщина, душевная и уж очень Вадима Сергеевича жалела, все просила, чтобы я к нему подобрее была, позаботливее. Она мне и телефон свой с адресом оставила, чтобы я ей в случае чего позвонить могла. Ну если вопросы какие-нибудь возникнут.

– Вы ей сообщили, что Вадим Сергеевич пропал? – тут же поинтересовалась я.

А что? Если у Аглаи и Смирнова были такие хорошие отношения, что он даже пригласил ее за своей матерью ухаживать, то сейчас вполне мог отсиживаться у нее.

– Звонила, – кивнула домработница. – И не раз. Только трубку там не берет никто.

– Вы мне напишите ее координаты, и я попробую сама с ней связаться, – попросила я. – Кстати, сколько ей лет?

– Да на пенсии уже! – махнула рукой она.

Домработница принялась искать, куда она дела листок с адресом, и тут на кухню разъяренной фурией влетела Лариса. Несмотря на обрюзгшее лицо и мешки под глазами, становилось ясно, что в молодости она была очень хороша. Как и предполагала консьержка, она уже много выпила.

– Ты какого черта здесь трешься? – заорала она.

– Я занимаюсь поисками Вадима Сергеевича, – спокойно ответила я. – Между прочим, по поручению вашего же отца, Лариса Ивановна.

– Чтоб он пропал, этот гад! – взвилась она.

– Вы про отца? – невинно уточнила я.

– Про мужа! – орала она. – Я ему всю молодость отдала, дочь родила, а он? Что я от него в жизни видела? С любовницами по всему свету разъезжал, а со мной даже на море ни разу не полетел! Раньше его хоть в ресторан или бар пинками выпихивала, а потом он стал работой отговариваться, как будто я ничего не знала! А я знала! Если найдешь его, скажи, чтобы больше ноги его в доме не было! По лестнице спущу!

Все ясно, она так часто рассказывала выдуманную ею или ее матерью легенду своим приятельницам и собутыльникам, что уж сама поверила в свое же вранье. Да, психоз у нее налицо.

– Извините, Лариса Ивановна, но, насколько мне известно, ни вы, ни Жанна не работаете, так на что жить будете, если ваш муж не вернется? – поинтересовалась я.

– А это жизнь?! – брызгала слюной она. – Ты знаешь, сколько он получает? Сто тысяч в месяц! А сюда дает две! Ну и как на это жить? Да мы копейки считаем!

– Извините, но я вам не верю. На две тысячи рублей невозможно ни прожить, ни домработницу иметь, – твердо заявила я, потому что эта семейка достала меня уже не хуже, чем Смирнова.

– Дура! При чем здесь рубли? – истерично расхохоталась Лорка. – Доллары! Две тысячи долларов в месяц! При его-то доходах! Он нам словно милостыньку подает! Словно мы две попрошайки, а не законные его жена и дочь!

– Ну, может, вам отец помогает? Откуда я знаю, – пожала плечами я.

– Да! Дождешься от него! Он все на свою стерву тратит! – никак не могла угомониться она.

Пока она орала, ничего не видя вокруг, домработница написала на листке бумаги адрес и телефон Аглаи и протянула мне.

– Что ты ей дала? – Лариса уставилась на домработницу.

– Это адрес Аглаи, – объяснила я.

– А-а-а! У нее под юбкой то самое место, куда мог спрятаться мой ненаглядный муженек! – Лорка нашла новую тему для скандала. – Она с него прямо пылинки сдувала, защищала, словно он ей родной, готовила то, что ему нравится! А потом она нас всех бросила, чтобы за его мамашей ухаживать! И это после всего того, что мы для нее сделали! Отец ей квартиру дал! Трудовую книжку сделал, чтобы она за пенсию спокойна была! Мама ей свои вещи отдавала! Уму-разуму учила девку деревенскую! А она нас так отблагодарила! Уж так отблагодарила, что и слов нет! – Вопреки опасениям консьержки мысли свои Лорка формулировала довольно связно – видно, норму свою еще не выпила.

Делать мне в этом доме было больше нечего, да и время поджимало, и я поспешила уйти. Консьержка внизу вопросительно посмотрела на меня, и я в ответ только пожала плечами с самой сокрушенной миной, а она понимающе покивала. В машине я, открыв органайзер, принялась размышлять, куда мне ехать дальше. Адресов намечалось пять: ресторана «Тадж-Махал», новый и старый матери Вадима, домработницы и бывшей любовницы. Любовница отпадала сразу – в рабочие дни дома ее было не застать, и я отложила визит к ней на вечер. А заеду-ка я на всякий случай в ресторан, подумала я. Времени это много не займет, а у меня совесть будет чиста.

Ресторан с громким названием «Тадж-Махал» располагался на Лермонтова, тихой улочке в центре, недалеко от офиса Вадима. Когда-то, очень давно, в этом помещении на первом этаже старого четырехэтажного дома располагался продовольственный магазин, а вот потом чего только не было! Только на моей памяти там успели смениться магазин спорттоваров, парикмахерская, громко именуемая салоном красоты, устроили даже тренажерный зал, но тут возмутились жильцы, и зал прикрыли – здание черт-те какого года постройки дышало на ладан.

Сейчас же над дверью красовалась яркая вывеска с названием ресторана, а окна закрывали бамбуковые жалюзи. Внутри же помещение было оформлено соответственно заявленному названию, то есть в национальном стиле. В зале стояла бамбуковая мебель, стены были задрапированы тканью, поверх которой висели пейзажи Индии и известного на весь мир мавзолея. Везде, где только возможно, горели ароматические палочки, от дыма которых у меня тут же заболела голова и ужасно захотелось чихать, а вот все остальное было искусственным – слоновьи головы, тигриные шкуры и прочая экзотика на стенах, на полу – огромные пальмы в больших кадках, а под потолком – ветвились лианы. Народу же было негусто, только группа студентов в углу, что-то шумно обсуждая, пила кофе. Их гомон перекрывал даже национальную индийскую музыку, которая довольно громко звучала в зале. Ко мне тут же подошел молодой смуглый паренек с черными, как угольки, глазами в национальном костюме – явный индус и на довольно хорошем русском радушно сказал:

– Добрый день, мэм! Где вам было бы удобнее присесть?

– Спасибо, но мне некогда и я сюда по делу, – охладила его пыл я. – Скажи, когда будет работать та же смена, что и в пятницу?

– Сегодня работает, – с улыбкой ответил он.

– Тогда скажи, ты помнишь вот этого господина, – я показала ему фото Вадима. – Он обедал у вас в пятницу.

– Помню, мэм, я его обслуживал. Хороший господин! Щедрый! Он долго выбирал, что заказать, а я ему подробно рассказывал о наших кушаньях, о нашей стране и обычаях, – словоохотливо сообщил мне официант.

– Мне неважно, что он ел, – отмахнулась я и попросила: – Расскажи мне так же подробно, как о кушаньях, что он здесь делал.

– Я уже рассказывал. Вчера один господин приезжал и тоже спрашивал, – начал он, но я, поняв, что речь шла о Красавчике, прервала его и уже жестко потребовала:

– Повтори еще раз!

– Хорошо, мэм! – покладисто согласился он. – Этот господин вошел сюда с другим господином, но потом второй господин удалился, я в окно видел, в машине сидел. А господин сел за этот столик, – он показал на столик у окна, – положил куртку на соседний стул и в туалет отправился. Потом он вернулся и стал заказ делать.

– А ты ему все подробно рассказывал, – нетерпеливо оборвала я. – Дальше!

– Господин сделал заказ, который я передал в кухню, и принес ему виски и закуску.

– Что он мог у вас тут так долго делать? – удивилась я, в недоумении оглядывая зал.

– Наверное, мэм не знает, что наши национальные кушанья очень долго готовятся, – вежливо сообщил мне паренек.

«То-то Смирнов успел за это время так напиться!» – подумала я.

– Господин покушал и заказал кофе, – продолжал официант. – Он его пил, курил и слушал музыку, а потом рассчитался. Надел куртку и ушел. Все!

– А где туалет? – спросила я.

– Прошу, мэм! – парнишка показал мне на дверь в глубине зала.

Я прошла туда, даже дверь открыла – туалет как туалет, рядом с ним дверь служебного входа, закрытая на массивный крюк, а напротив открытая дверь в комнату со столом и стульями – наверное, там официанты отдыхают, хотя от чего? Наплыва посетителей не наблюдалось, может, вечером будет? Впрочем, это не мое дело. Я направилась к выходу, а парнишка за мной.

– Где ты так хорошо научился по-русски говорить? – спросила я напоследок.

– Я в институте учусь, а здесь подрабатываю, – ответил он. – Приходите еще, мэм. Мы будем всегда рады вас видеть, – сказал он мне уже в спину.

«Ну уж нет! – подумала я. – Это заведение на любителя, каковым я не являюсь. Как и большая часть местного населения, судя по пустующему залу».

Итак, совесть моя чиста, теперь можно и дальше ехать, но вот куда? А поеду-ка я к бывшей домработнице, которую, как я прочитала в записке, зовут Аглая Федоровна Кузнецова. Она пенсионерка и вполне может оказаться дома, который, к моей величайшей радости, и находится в пределах досягаемости. А ведь Шмаков мог ей и на краю Пролетарского или Ленинского района квартиру дать, вот была мне радость на край света в такую погоду добираться! Дело в том, что на проезжей части творилось настоящее светопреставление, аварии следовали одна за другой, а над тротуаром стоял непрерывный мат, которым только и могли изъясняться постоянно подскальзывающиеся прохожие – ни нормальных дорог, ни тротуаров в Тарасове не было никогда! Как и работящих дворников!

До дома Кузнецовой я добралась без приключений, но, выйдя из машины и сориентировавшись, не сдержалась и от души чертыхнулась – это был облом! Нужная мне однокомнатная квартира на первом этаже сейчас бодро перестраивалась под что-то явно нежилое, потому что кухонное окно переделывалось под входную дверь. Грязь, и так обильно покрывавшая землю, перемешалась с битым кирпичом, осколками стекла и кусками штукатурки. Я долго выбирала путь почище, чтобы добраться до рабочих – ну не орать же во весь голос, перекрывая грохот их инструментов? – и поговорить с ними, но, поняв всю тщетность своих поисков, плюнула на сапоги и пошла напрямую. Жертва моя оказалась напрасна, потому что рабочие, трудившиеся там с субботы, естественно, ничего слыхом не слыхали о судьбе бывшей хозяйки, и у меня оставалась одна надежда на соседей.

Я решила начать с ближайших к бывшей квартире Аглаи Федоровны и не прогадала – меня тут же отправили на пятый (!) этаж, к тому же без лифта, объяснив, что там живет подруга Аглаи, Нина. И я отправилась наверх, очень надеясь, что та окажется дома. К счастью, так и оказалось, что неудивительно – в такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит.

– Так съехала она, – бодро отрапортовала мне Нина. – Еще в четверг. Придумала на старости лет в родную деревню возвращаться! Оттуда все бегут, а она туда! По земле, говорит, соскучилась, по цветам! А на что она вам?

– А я подумала, не у нее ли Вадим Сергеевич, – объяснила я.

– Смирнов, что ли? – уточнила соседка.

– Он, – подтвердила я.

– А чего случилось-то? – уставилась на меня Нина, и ее глаза загорелись таким жадным любопытством, что мне стало неловко.

– Да ушел он от жены, и на работе не видать, вот меня и наняли его найти, – объяснила я и спросила: – Он тут у вас случайно не появлялся?

– Эх, чего ты вспомнила! – воскликнула соседка. – Да когда это было-то! Он и вправду нанимал ее за матерью смотреть, когда бабка его умерла, а с тех пор я его тут и не видала.

– Я так поняла, что вы с Аглаей Федоровной близкими подругами были? – Я вопросительно посмотрела на нее.

– А то! Она обычно как к себе придет, так часу не пройдет, как ко мне поднимется узнать, что у нас тут да как. А то, чего она в своей жизни видела? Только квартиру хозяйскую! – подтвердила Нина.

Ей откровенно хотелось посплетничать с новым человеком, перемыть кости подруге, но говорить откровенно на лестничной площадке Нина не могла, а пригласить меня войти хотя бы в прихожую… Да при одном взгляде на мои сапоги ни одной вменяемой хозяйке и в голову бы такое не пришло, но она решилась.

– Проходите, подотру потом, – махнув рукой, сказала она.

Сняв сапоги и дубленку в прихожей, я проследовала за ней на кухню – и почему все всегда приглашают гостей именно туда?

– Как я ее понимаю, – продолжила я начатую тему. – Ей, наверное, и поговорить-то было больше не с кем.

– Вот и я о том же! Они ее, конечно, не обижали! Видела я, какие платья с пальто ей хозяйка отдавала! Да и школу вечернюю она же ее закончить заставила – видно, неудобно ей было перед гостями, что у них прислуга такая темная да необразованная. Да ведь прислуга, она и есть прислуга! Не ровня! Чего с ней разговаривать? Один только Вадим и относился к ней как к человеку! Уважал! – подчеркнула она.

– Потому-то она и согласилась от них уйти и за матерью Вадима Сергеевича ухаживать? – спросила я.

– Да с радостью! Тем более что уже на пенсию вышла! Да и деньгами он ее не обидел! Только одна она не справлялась. Вот он и нашел ей в помощь какую-то медсестру, которая за его матерью еще в больнице ухаживала. Видать, большими деньгами ее с работы сманил. Вдвоем-то они и работали. На Аглае вся работа по дому – прибрать, приготовить, постирать, а девчонка – та уколы, капельницы и все прочее по медицинской части.

– Значит, дружно жили? – уточнила я.

– Сначала да, а потом что-то разладилось у них – поругались, что ли… – Нина пожала плечами. – Не говорила она, в чем там дело было, а только губы поджимала, когда я про Смирнова спрашивала. Ну, посидела она дома где-то с полгода… Да, точно полгода. Только к приработку-то она уже привыкла. Хоть и накопила она немало, но много-то не бывает! Вот и взялась с ребеночком сидеть. Хороший такой мальчишка! Она его Ежулей да Ежиком звала, как с родным с ним носилась.

– Что это за имя такое странное? – удивилась я.

– Да Сережа он по-настоящему! Девчонка тут одна… На базаре, видать, торгует, потому что вид такой замотанный, что не приведи господи, да и прибегала она урывками – они же там без выходных без проходных на хозяев ишачат. Так вот, она родить-то родила, а муж где? А нету! И к родителям везти боялась! А Аглае чего? Она же Жанку-то вырастила, ей это не впервой. Вот она с ним и возилась! Года полтора, не меньше! Нет, больше! А может, и все два! Не помню уже, своих дел полно. И в поликлинику она его возила, и еще куда! А чего? Она на первом этаже! Коляску выкатила да пошла! А когда и без коляски, бывало, на целый день уйдет! Говорила, что в парке с малышом гуляет. Бутылочки с собой возьмет и идет. Она небось и мужа себе там нашла.

– Какого мужа? – с трудом вставила я, слегка обалдевшая от этого словесного потока.

– А вот этого не знаю! Не знакомила она нас! Побоялась, что отобью! – ехидно процедила она. – А что? Я женщина еще нестарая, да и внешностью бог не обидел!

«Только толщины да болтливости отвесил сверх всякой меры, а вот умишка пожалел», – мысленно хмыкнула я.

– Я так думаю, что она с мужем в деревню и съехала. Говорила я ей, что обберет он ее да бросит! А родня ее? Она же как девчонкой молоденькой уехала оттуда, так больше и не была ни разу! Может, она их родней и считает, а они ее? Чего им с ней цацкаться? Опять-таки обберут, и все! Куда она потом денется? Раз уж тебе своя крыша над головой досталась, так и держись за нее двумя руками! Да, если б не Ванька, не видать бы ей ничего!

– Вы имеете в виду Ивана Степановича Шмакова? – уточнила я.

– А еще кого? Было у нее с ним что-то по молодости! Аглая молчала, а я думаю, что было! Точно было! То-то она раз проговорилась, что детей иметь не может! А почему? А аборт делала небось! И квартиру он ей не просто так устроил! Пусть на первом этаже, так она-то раньше здесь толком и не жила, все у них! А теперь-то оказалось, что они вон в какой цене – квартиры-то эти на первом этаже. Небось хорошо ее Аглая продала, не продешевила! Контора там какая-то будет!

– Значит, Вадима Сергеевича здесь давно не видели? – повторила я.

– Ой давно! – покачала головой Нина. – Это она с ним раньше, как с родным, носилась, жалела, ключ ему от своей квартиры дала, чтобы он с девками встречаться мог.

– И такое было? – невольно воскликнула я.

– Ой было! – значительно покивав головой, подтвердила она. – А потом он сюда ходить перестал, видать, бабу со своей квартирой нашел. Так что, почитай, лет десять или даже больше я его здесь не видела.

– Так когда, вы говорите, уехала Аглая Федоровна? – еще раз уточнила я.

– Да она же все свое добро еще загодя распродала или раздала, а в четверг днем ребятенка матери отвезла, а потом вернулась, со всеми распрощалась и с одной только сумкой ушла, говорила, что поезд у нее ночью, – сообщила мне Нина.

– А было это девятого декабря? – переспросила я.

– Точно, – кивнула она.

– Это вы случайно не с Аглаей Федоровной сняты? – Я показала на стоявшую на полке кухонного шкафа фотографию.

– С ней самой, – кивнула Нина. – Весной на мой день рождения внук фотографировал.

Ну вот и все, что хотела, то узнала, можно было уходить. С трудом отбившись от этой чрезмерно говорливой особы, я стала спускаться вниз, причем в ушах у меня еще долго стоял ее пронзительный голос, а голова окончательно прояснилась только на улице. Ну что ж, Аглаю Федоровну Кузнецову из списка можно было вычеркивать, как и ресторан, – раз она уехала в четверг вечером, да еще и квартиру продала, то обратиться к ней за помощью Смирнов уже никак не мог. Оставались три адреса, но это для начала, потому что я была уверена, что они обязательно потянут за собой другие.

Посмотрев на часы, я прикинула и решила, что у меня хватит времени на то, чтобы заехать домой и приготовить вещи. Родимый дом встретил меня таким кавардаком, что я даже удивилась, впрочем, зря – я ведь в такой спешке собиралась. Покидав в сумку нужные мне вещи и диктофон с чистыми кассетами – вдруг пригодятся, – я подумала и решила бросить гадальные кости и узнать, что меня ждет. Выпало «8+18+27», а это означало опасность обмануться в своих ожиданиях. Да уж, такое предсказание бодрости мне не прибавило. Я вздохнула и, прикинув, что ко мне поближе, отправилась на новую квартиру матери Вадима, и надежда моя была опять-таки на соседей или консьержку. И, только подъехав к нужному дому, я вспомнила, что кости-то я оставила дома, но возвращаться не стала – плохая примета.

Новая элитная высотка стояла на набережной, и, на мое счастье, на крыльце стоял красивый высокий парень в форме охранника и курил. Взглянув ему в лицо, я поняла, что надо просто заплатить, причем немало – это вам не пенсионерка-консьержка, которая рада поболтать, понимай – посплетничать, это уже другое поколение. Подойдя к парню, я представилась, показала удостоверение и напрямую сказала:

– Лишняя тысяча не помешает?

– Никогда! – с готовностью отозвался охранник. – Только смотря чего узнать хотите, а то у нас тут такие важные люди живут, что болтливость выйдет себе дороже.

– Не выйдет! – заверила я его. – Здесь на первом этаже жила Смирнова Валентина Дмитриевна. Года два с лишним назад въехала.

– Понял! Спрашивайте! – охотно согласился он отвечать на мои вопросы.

– А чего спрашивать? Давай все с самого начала! – потребовала я.

– Ну, ремонт там закатили офигенный! Причем не гасты работали, а солидная бригада, спецовки с логотипом, мужики знающие, не халтурили! И на лестницах, внутренней и наружной, специальный съезд сделали. Мы все гадали, кто тут жить будет, думали, семья с маленьким ребенком. А вот, когда начали мебель завозить, у нас всех глаза на лоб полезли – сплошное старье, еще с прошлого века! Нет, все в рабочем состоянии, но… – он покрутил носом.

– С шикарной квартирой и евроремонтом не вяжутся, – понятливо покивала я.

– Точно. А потом и старуха с девчонкой заехали. Старуху-то из «Скорой помощи» на носилках вынесли. Причем «Скорая» была частная, потому что в государственной санитаров давным-давно уже нет. Мужик тут крутился, сын ее, на персоналке, с водителем. Но… – он покривился. – «Волга», так что средней руки начальничек. Мы так поняли, что это мать его, а девчонка – прислуга. Ну, стали они жить. Как погода хорошая, так девчонка – ее Надя звали – старуху на инвалидной коляске на прогулку на набережную вывозила. Мы помогали, конечно, и спустить, и поднять – куда ей одной.

– А что эта Надя собой представляла? Как они сосуществовали? Мирно, не очень? – допытывалась я.

– О-о-о, эта Надя со старухой как с родной возилась. Все «мама Валя» да «мама Валя». Нет, она за старухой хорошо смотрела, – уверенно сказал парень. – Нормальная девчонка!

– Красивая? – поинтересовалась я.

– Красивая? – переспросил он и задумался. – Да нет, скорее милая. Домашняя какая-то. Я бы на такой, не задумываясь, женился. По виду ясно, что порядочная, честная, умная, работящая, скромная. Да это клад, а не жена.

– Чего ж поухаживать не попробовал? – рассмеялась я.

– А когда? – спросил в ответ он. – Ее же и видно почти не было, все время дома. Продукты водитель привозил, врачей опять же. Если она по делам убегала, то ненадолго. А когда старуху в больницу увозили, так она с ней уезжала. Когда познакомиться? Да и небезопасно это оказалось, – со значением сказал охранник.

– Даже так? – удивилась я.

– Вот именно! Тут у нас Сашка был, семейный он, но котует!.. – Парень аж глаза закатил, чтобы дать мне понять, какой этот Александр ходок по женской части. – Так он глаз на нее положил и хвалился, что оприходует. Попытался он ее зажать, когда она выходила мусор выбрасывать, а она вырвалась и домой убежала. А где-то через час вызывает его директор нашего ЧОПа и сообщает, что он с этой минуты уволен по статье за то, что к жильцам пристает. А мы-то все Надю простой прислугой считали!

– Тебе Сашка все это сам рассказал? – спросила я.

– Ну да! Меня же с выходных вызвали, чтобы я его сменил, – объяснил он. – Ну, Сашка взбеленился и высказал этой Наде все, что о ней думает.

– Не стесняясь в выражениях, – язвительно добавила я.

– Конечно! – удивился моей язвительности охранник. – Он же из-за нее работу потерял, а мы ею дорожим. Сама посуди, сутки через трое, подрабатывай – не хочу и трудовая пристроена. А куда ему после такого податься? С такой записью? А на руках семья! Жена и ребенок.

– А раньше он о них не мог подумать? – не удержалась я. – Прежде чем Надю эту в углу зажимать?

– Да кто же знал-то, что так выйдет? Сашка парень видный, девки сами вешаются, – начал оправдываться парень. – Только боком ему это вышло. Он потом специально предупредил, чтобы мы от этой стервы подальше держались, и вид у него был не ахти. Нет, он парень, как и все мы, неслабый, крепкий, тренированный. Да только намял ему бока какой-то мужик до того умело, что серьезных повреждений нет и жизни нормальной тоже – все болит, не вздохнуть, ни выдохнуть, ни сесть, ни встать. Словом, мастер поработал. Ну, мы с ней с тех пор исключительно вежливо, «здрасте», «до свиданья» и больше ничего.

«Ну вот, теперь я знаю, что имеется в виду под некоторой работой, – подумала я. – Естественно, это Красавчик организовал такой воспитательный процесс, так сказать, показательную порку. Надя пришла расстроенная, Валентина Дмитриевна это увидела, выспросила, тоже расстроилась и позвонила Вадиму, а для него душевный покой матери превыше всего. Он сказал Красавчику, а тот принял меры. Когда это не подействовало так, как предполагалось, пришлось объяснять доходчивее, но без ущерба для здоровья воспитуемого. Да, все в рамках закона».

– А кто к ним ходил? – спросила я, возвращаясь к нашему разговору.

– Сын, само собой, – начал перечислять охранник. – Два-три раза в неделю точно, да и ночевал иногда. Старухины подружки, бывало, что и с внуками. А может, соседки со старой квартиры. Мужик какой-то навещал, старый, седой. Все вроде. Ну, врачи, это само собой.