Текст книги "Забавы вокруг печки. Русские народные традиции в играх"

Автор книги: Марина Слепцова

Светлая Пасха

Так за забавами и играми для детворы незаметно и Великий пост промелькнет. Зазвонят колокола, народ разряженный в пух и прах по улицам к церкви двинется. Там людей тьма-тьмущая, со всей округи на праздник съехались. Ребятёнки туда-сюда снуют. У тех, кто поменьше, в руках платочки, а в платочках яичко крашеное завернуто – у кого желтое, у кого синее, у кого красное. Это их утром крестные одарили. Чуть обедня кончится, и народ по домам начнет разъезжаться, ребятня уж затеяла яичками биться: один яйцо возьмет в горстку, другой сверху своим яйцом его яйцо кокнет. У кого яйцо разбилось, тот его и отдаст. Иногда, чтоб не обидно, тут же его вместе и съедят.

Девочки дома яички навстречу друг дружке катают. Станут у разных стенок и вдоль половиц катят. Одна: «Христос воскресе!» – приговаривает, а вторая: «Воистину воскресе!» – отвечает. У которой яичко разобьется, та отдаст его подружке.

Кто постарше, да у кого яичек побольше, на столе их сложат, возьмут с каждого по штучке да одного в сторонку отошлют. А сами тем временем шапки на стол бросят и под какую одно яйцо положат, под какую – пять, а под остальные – и вовсе ничего. Потом приведут к столу приятеля и спрашивают. «Где коки паришь?» Он на какую шапку покажет, столько яичек и получит. Кто поудачливей, тот домой целую шапку яиц унесет, а другой – совсем без добычи останется. Домой идет, от обиды ревмя ревет. Чем дитя утешить? Тятя ему из дерева яичко вырежет, покрасит да и даст в утеху: «Эко забава хороша!»

С утра на Пасху бабушка детям скажет: «Хотите поглядеть как солнышко скачет да играет? Встаньте-ко пораньше, пока не рассвело, да подите-ко на гору. Как станет солнышко всходить, так и увидите». Челядёшка спозаранку вскочит и бегом на пригорок – солнышко глядеть. Только оно покажется, детвора в крик: «Бона, вона, глянь-ко, глянь!» Долго смотрят, щурятся – пока в глазах пятнышки цветные не запляшут: желтые, синие, розовые. «Вижу, – кричат, – вижу! Солнышко играет, Пасха светлая настает!»

После Пасхи на поветях для челядёшек начинают «качули» веревочные ладить «гузно» из доски смастерят и на гужах веревочных повесят. Для самых маленьких детишек их и в доме могут устроить: через воронец [11]11
  Воронец – брус, поддерживающий полати – дощатый помост, на котором спали хозяева


[Закрыть]веревку перекинут, меж нее скамеечку маленькую – вот и качуля готова1 Да только детишек в доме много, всем покачаться хочется Они и начнут всякие забавы придумывать, чтобы на качуле один другого сменял, слишком уж долго не задерживался. Станут, к примеру, одного раскачивать, да и «барыши» ему поют:

 
– Первой, другой барышок,
Три, четыре барышок,
Пять и шесть барышок,
Семь и восемь барышок,
Девять, десять барышок.
У Ивана на дворе
Ходит пиво в бураке.
Ступай-ко домой,
Не оглядывайся,
Как оглянешься —
Тебя пестом, шестом,
Да ухватищем,
Да помёлищем!
Да на полатенке дыра,
Соходить тибе пора!
 

Как только припевка кончится, надо другим место на качуле уступать Пока суд да дело, некоторые тем забавляются, что перед качулей туда-сюда перебегают

А надоест ребятне одни «барыши» петь, начнут в «попинуху» играть. Возьмут пук соломы-прямйцы, согнут его надвое, да посередине перевяжут – это «сно-пухой» называется. Или «мечевуху» – мячик из тряпок сделают – круглый или вроде дыни, с ленточками и лоскутами разноцветными по бокам– «рямочками» и бантами. Такой мячик взрослые девушки себе шьют для того, чтобы на большой качуле в него играть.

Челядёшка чаще чем-нибудь попроще пробавляется: то старый лапоть, «отопок», возьмет, то рукавицу шубную или шапку чью. Сначала тому, кто на качуле сидит, «барыши» споют:

 
– Раз, два барышок,
Три, четыре барышок,
Пять, шесть барышок,
Семь, восемь барышок,
Девять, десять барышок!
Со кацюльки долой,
Убирайси домой,
Не оглядывайся!
Как оглёнисси,
Перевёрнисси,
А тебе палкой-цюркой,
Большим пестом,
Огородишчем.
На полицьке
В сахарницьке
Красна луковка стоит.
Сидит бабушка на пецьке,
Сухарики толкёт,
Переталкивает.
– Почём, бабушка, сухарик?
– По копеечке!
 

Когда «барыши» закончат петь, начинают тому, кто на качуле сидит, на ноги «снопуху», мяч или рукавицу бросать, а он их ногами старается отпихнуть, да так, чтобы никто в воздухе не словил. Не словят – снова снопуху на качулю бросают, а поймает кто – может сам на качулю садиться. Так что тем, кто качаться любит, вдосталь побегать доведется. Тут уж скучать некогда.

На улицах ребятня целую неделю после Пасхи на досках скачет: доску на полешко какое положат или на вершину горушки небольшой, и вдвоем по очереди на концы доски прыгают– так, чтобы на землю не свалиться. Бабушки говорят, что скакать можно только после Пасхи, а в другое время – грех, земля чревата, повредить ее можно, и тогда урожай плохой будет.

Когда скачут, то ногами и руками фигуры разные выделывают. Сначала «снуют»: четырежды подпрыгивают и поворачиваются каждый раз на девяносто градусов, пока опять лицом друг к другу не станут. Потом «ткут»: ноги плотно сдвинут; в первый раз подпрыгнут– ноги вперед вытянут, во второй раз – назад согнут. И так четыре раза подряд. Тот, кто и с этим упражнением справился, начинает «кроить»: четыре раза подпрыгивает и в воздухе руки и ноги в стороны разводит. Если и это сумеет преодолеть, то «шьет»: двигает в прыжке ногами назад-вперед.

Последняя фигура – «черепья собирать» – самая трудная: надо коснуться четыре раза поочередно то правой, то левой ногой земли. Кто первым это сделает, тот и выиграл, а запнется – эту фигуру заново начинает выполнять. А коли с доски свалится – «череп разобьет» – все должен проделывать сначала.

Другие ребята в «тетёру» игру затеют: все цепью встанут, кроме двоих – те в сторонку отойдут и за руки возьмутся. Цепь кругом ходит и припевает:

 
– Шла, шла тетёра,
Шла полевая,
Шла она лугом,
Вела детей кругом.
Напоршилась,
И натопоршилась,
Кыш-ш-ш —
И полетела!
 

Тут «тетёра» со своими «детками» старается между теми игроками, что в сторонке стоят, пробежать. Если руки разорвет, то с «дитеночком» на их место становится, а нет – так снова песню заводит.

Девочкам больше «маком» играть нравится. «Городком» – так кружок называется – станут и давай распевать:

 
– Маки, маки, маковые,
Вы сизыё, голубыё,
Вы голубчики родныё,
Вы слетайте, узнавайтё,
Прилетите, расскажитё,
Как, как сеют мак?
– Вот и едак, вот и так
Вот как, вот как сеют мак!
 

Все руками показывают, как мак сеют, друг перед дружкой стараются. Потом начнут мак «полоть», «стричь», «стручить», «трясти», «жарить» да «есть». Нахохочутся до упаду на подружек глядя!

Ребята постарше «журавля пускают»: пристроят поперек полена небольшую дощечку с луночкой на нижнем краю. В луночку мячик, чурочку или камень положат и по верхнему краю по очереди бьют батогом. У кого выше или дальше полетит – тот и выиграл. А то еще мячик вверх выбьют и ловят наперебой. Кто поймал – тому «журавля пускать».

Как малые ребятки ходили коровушек пасти

Чуть снег сойдет, в полях травка зазеленеет, начинают коров на пастбище гонять. Не всегда за ними пастухи присматривают, иногда коровушки и сами по лесу пасутся: места вокруг села глухие, чужие люди редко захаживают, а медведи да волки уже давно поповывелись, разве что шатун какой забредет. Коровушкам на шею, чтоб они не потерялись, колокольцы большие вешают, так что их в лесу далеко слышно. А если в деревне пастух есть, он коровушек барабанкой или рожком созывает. Барабанка– это такая дощечка, ее пастух на шею вешает; а как нужно ему коровушек вместе собрать, он по барабанке начнет палочками постукивать, да так звонко – по всему лесу аукнется. Коровушки как услышат барабанку, так все к пастуху и сходятся, домой спешат.

Первый раз на зеленую травку коровушек на Егорьев день выгоняют. В этот день мама с тятей встают пораньше да для скотинки специальный большой пирог стряпают – с запеченным в него целым яичком. Как только светать начнет, папа топор и веточку вербы задвинет за пояс, а в руки иконку с Егорием Храбрым возьмет да решето с пирогом и в хлев к скотинке вместе с мамой пойдет – пирожком ее угощать: каждой коровушке и овечке по кусочку, а что останется – нищей братии раздадут. Вербочкой скотинку похлещут, выгонят ее за ворота, а потом вербовую вицю в речку бросят, чтобы с ней все болезни прочь уплыли.

Про Егория Храброго, победителя змия, богатыря святорусского, у которого «по локоть руки в красной замше, по колено ноги в чистом серебре, а во лбу-то солнце, во тылу месяц, по косицам – звезды перехожие», много разных историй сказывают. Говорят, он над всем зверьем владыка и может с ним по-людски беседовать: что прикажет он дикому зверю, то тот и делает. Как про то в одном стихе поется:

 
– Святой Егорий проезжаючи,
Святую веру утверждаючи,
Наезжал Егорий на стадо звериное,
На серых волков на рыскучих.
Ни пройдтить Егорью, ни проехати
Егорий святой проглаголывал.
– Вы волки, волки рыскучие!
Разойдитеся, разбредитеся,
По два, по три, по единому
По глухим степям, по темным лесам.
А ходите вы повременно,
Пейте вы, ешьте повеленное
От свята Егория благословления!
По Божьему все повелению,
По Егориеву молению
Разбегалися звери по всей земли,
По всей земли светлорусскией,
Они пьют, едят повеленное,
Повеленное благословленное
От Егория Храброго.
 

Без дозволения Егория волк да медведь ни одну коровушку не тронут. Потому и почитается Егорьев день как великий праздник. Три дня кряду его всей деревней празднуют: первый день все семейные дома соберутся, на второй – родню в гости зазовут, а на третий уж пойдут по соседям пировать. Малые ребята тоже не отстают: ходят по избам «Егорья окликать»:

 
– Мы вокруг поля ходили,
Егорья окликали.
Батюшка Егорий,
Спаси нашу скотинку
И в поле, и за полем,
И в лесу, и за лесом,
Под светлым под месяцем,
Под красным солнышком!
Волку и медведю —
Пень да колода!
Ворону, вороне —
Камешек дресвяный!
Батюшке Егорию на свечку,
А нам, молодцам, по яичку!
 

Наберут челядёшки яичек полные пазухи и до Троицы их берегут, чтобы было потом чем играть.

Челядёшку редко коровушек пасти заставляют– малым ребятам и так не дают больно бездельничать, им и дома всякой работы хватает. Ну а уж если какие коровушки в лесу заплутают и домой к вечеру не воротятся, то мама сначала в печку, в трубу покричит: «Ксыте, коровушки, домой!» – да к бабушке-соседке сбегает. Та бобы или косточки по столу в кучки разложит да пошепчет: «Сорок один боб, сорок один брат, станьте в один круг, станьте в один ряд, скажите сущую правду, куда Аграфенины коровушки подевались? Не во мху ли, в болоте где увязли?» – и начнет бобы из кучки в кучку перекладывать. «Нет, не во мху твои коровушки», – скажет. Мама и рада, крестится: «Слава те, Господи». А бабушка давай дальше бобы расспрашивать. Иной раз долго гадает, пока узнает, где коровушки.

Мама домой придет и скажет: «Наши коровушки в Зарицье убрели, мне Анфуса нагадала. Завтра сбегайте по росе, их назад пригоните». Чуть солнышко выглянет, ребятня уж за коровушками побежала. По пути друг с дружкой разные забавы затеют. То начнут «фролы гонять»: наметят дерево, и давай к нему наперегонки бежать. Кто прибежит последним, над тем смеются, по спине его хлопают: «Кила на тебе! Кила ты, кила!» Кила – это нарыв или опухоль, волдырь на коже. Иного до слез этой кличкой обидной доведут.

До сосенки высохшей добегут – и давай «на острое лазить». Сосенка хоть и невелика, да вскарабкаться по ней на самую вершину не каждому по зубам. Сначала один, самый ловкий заберется, потом другой попробует – и так пока последний горемыка на останется, которому до вершины не под силу добраться. Совсем он опростоволосился, все девчонки его опередили. Ему за это ужасное наказание: всех поцеловать до единого. Тут уж тоже до слез недалеко.

Добегут до реки, где камней по берегу немало лежит больших и маленьких, невзрачных и пестрых. В воде они еще краше кажутся. Как тут с ними не поиграть! Первым делом выберут камень поприметнее, отойдут шагов на двадцать – и давай в него другим камнем «валить». Кто больше раз попадет– тот и выиграл. Могут и иначе уговориться: победитель тот, кто камень дальше других бросит. Для такой забавы лучше, чтобы все одним камнем бросались. Иногда за большим камнем наблюдателя поставят, чтобы следил, кто дальше бросит, и камень назад возвращал.

Разгорячатся ребятишки, влезут в речку поплескаться. Речка небольшая и неглубокая, как говорят, только воробью пузо омочить. Зато вода в ней прозрачная, чистая, прямо из речки пить ее можно. Челядёшки на бережку соберутся, начнут считаться, кому других ловить:

 
– Кашин-машин, вышел я,
Ты хватай, баба, меня!
 

На кого последнее слово выпадет – тот и вода. Все в речку бросаются, а «баба» их ловит. Кого схватит, кричит: «Чур на тебе! Чур!» Так пока всех не зачурает.

Но хоть и хочется подольше поиграть, да уж солнышко над лесом поднялось – надо за коровушками бежать, торопиться. До леса добежали, а там за ельником колокольцы брякают Бабушка Анфуса правильно наворожила – в эту сторону коровушки убрели!

Пока ребятня коровушек поближе к дому гонит, много еще всяких забав перепробует. Кто из парняшков силой захочет с другими помериться, станет других зазывать: «Давай, робя, в бонный бой играть!» Все станут в кружок, начнут коноваться:

 
– Шани-мани,
Что под вами,
Под железными плитами,
Шунчик-бунчик,
Сам король,
Выходи на бонный бой!
 

На кого последнее слово придется, тот с зачинщиком биться должен: руки за спину уберут и давай на одной ноге прыгать, друг дружку плечом толкать, пока кто на землю не свалится или деру не даст. Тогда победитель другого на бой выкликает.

Пригонят челядёшки коровушек на лужайку, сами в траву повалятся: солнышко припекает, жучки, букашки всякие в воздухе пожукивают, ели да сосны лапами мохнатыми покачивают. В воздухе хвоей пахнет, сеном да земляникой Кому на нос улитка с кустика можжевелового свалится, тот ее цап в горсть и давай выпрашивать:

 
– Улитка, улитка,
Высуни рога —
Дам пирога,
Дам луковика!
 

А коли упрямится улитушка, то и пригрозит ей:

 
– Как не выкажешь рога,
Пестом зашибу,
В острог посажу!
 

Тут уж улитка испугается, рога высунет и давай своим улиточьим шагом версты мерить! Все вокруг соберутся эту потеху смотреть. Тот, у кого рост маловат, до руки не дотянется, ему ничего не видно. Станет кругом посматривать – глядь, а там красная букашечка по травинке вверх взбирается. Ба! Это ведь божья коровка к своим деткам на небо торопится. Челядёшка ее скорее на ладонь к себе посадит, да погромче, чтобы все услыхали, спросит:

 
– Божья коровка,
Встань, полети,
Завтра ведро ли дождь?
 

Забегает коровушка, заторопится, а взлететь никак не может. Значит вёдро будет завтра, солнышко целый день светить будет. Все услыхали это и бегом на коровку смотреть. Хочется, чтобы она скорей полетела, вот ребятня ей и помогает, старается:

 
– Божья коровка,
Черная головка,
Полетай за море!
Там тепленько,
Здесь холодненько.
 

Улетит божья коровка, а ребятам уже поесть захотелось, побежали к коровушкам и давай их упрашивать:

 
– Коровушка-буренушка,
Подой молочка,
Покорми пастуха!
 

Коровушка молочка почем зря не дает, так что делать нечего, нужно пастушкам на подножный корм переходить: кто земляничку найдет, кто кислицы пощиплет, кто «свечек» – молодых сосновых побегов – пожует. А там, глядишь, решат в «вотыкалку» играть. Для игры этой нужна палочка поувесистей: ее с двух сторон ножиком или острым камнем заостряют, чтобы в землю воткнуть. Еще отламывают ветку развилистую, на которой побольше сучьев; листья или хвою с нее оборвут и воткнут комлем в землю, а вокруг землю от травы расчистят – небольшой с полметра, кружок сделают. Потом разбантуются считалочкой:

 
– Шел баран
По крутым берегам,
Сорвал травку,
Положил на лавку.
Кто ее возьмет,
Тот и выйдет!
 

Или:

 
– Первинчики, другинчики,
Летали голубинчики,
По кусту, по насту,
По жёребьеву касту
Щучка, оплетка,
Соколик – вон!
 

Или:

 
– Чинчи-родинчи,
Летели голубинчи
По Волге-реке
Там чашки, орешки,
Медок, сахарок,
Пойди вон, королек!
 

Тот, кто останется последним, игру начинает: бросает палочку-«вотыкалочку» с размаху в кружок, старается ее в землю воткнуть. При удаче – на самый нижний сучок ветки небольшой крючочек вешает. А промахнется – другому очередь уступает. Так все ребята свои крючочки все выше и выше по веточкам двигают, пока на самый верхний сучок не заберутся – «на небо попадут». Последнему – наказание. на одной ноге до самой дальней березки столько раз проскакать, сколько сучков ему до «неба» осталось

Кому надоест «на небо» взбираться, станут «караваи катать», присядут, обхватят коленки руками и давай по траве «куликаться» – с боку на бок валяться – кто больше «караваев» накатает, пока руки не расцепятся.

Еще одна забава – называется «сено возить» Двое станут друг против дружки, один нагнется, а его товарищ ему на шею усядется и наклонится вперед. Оба обхватятся руками покрепче, а потом тот, кто внизу оказался, начинает выпрямляться, пока верхний – «копна» – от земли не оторвется. Потом снова вперед наклоняется, а «копна» начинает выпрямляться и «возчика» за собой увлекает. Так и куликаются, пока «возчик» не обессилеет и на траву не кувыркнется. Тогда сверху на него все кучей навалятся, кричат: «Груда мала! Груда мала!» – только писк да визг, да смех эхом по лесу раздаются.

«Тише вы, ишь разбаловались! – станет их Петруха приструнивать – Не ровен час лешего накличете, не любит он, чтоб в лесу-то смеялись. Как выступит из лесу, ростом поболе самых высоких деревьев, да как помчится вихрем по буреломам да по чащам, только сосны вековые к земле пригнутся и земля застонет» Ребятишки разом замрут, слушают, не трещат ли деревья, не гудит ли ветер, жмутся к Петрухе, а малыши уж и зареветь готовы «Да ладно, не бойтесь, лешего бояться – в лес не ходить». – «А сам-то ты лешего видел!» – «А то как! Шли мы тут с дедом на сенокос поутру, глядь – из-за речки здоровенный мужик шагает, да так быстро, что мы только диву дались Сам косматый, бородой зарос, и штаны на нем красные Идет, песню поет, да только ни слова не разобрать Нас увидел, захохотал, и как сквозь землю провалился. А мне деда-то и говорит: «Э-э, да это лесовой дедушка дорогу перебёг, не будет нам сегодня удачи». И правда, в тот день дождь зарядил, мы и не покосили».

«Петь, а Петь, а можно лешего обхитрить?» – «Да вот, говорят, двое братьев пошли на охоту да и заплутали. Ходили-ходили, пока ночь не настала, решили костер разжечь, да вот беда – огня нету. Что было делать? Влез тогда старший брат на дерево, глядь – невдалеке огонек горит. Пошли они в эту сторону, дошли до костра. А возле него человек сидит – большой да лохматый, на лешего похож. Оробели братья-те, да деваться некуда, вот и просят:

– Нас-от в лесу ночь застала, не дашь ли, батюшка, огоньку?

– А скажите-ко мне небылицу какую, тогда дам. А нет – так шкуру с вас спущу! – человек-тот им говорит.

Делать нечего, сели братья к костру. Старший и начал небылицу сказывать:

– Жили мы пожили сорок братьев Иванов, сестра без названья да мать Маланья. Вот родився у нас отець – сам с локоток, а нос с коробок. Что делать? Вот поехали мы отця крестить.

– Правда! – Леший ему в ответ.

– Была у нас дома кобыла, стара да тоща – одни ребра да кости. От мы ее запрягли, да сели все вместе, ухопили ее за хвост и поехали через лес. Пока доехали, отець у нас из зыбки вылез и бородой оброс.

– Правда!

– Ну, что делать? Свернули мы в лес, нарубили двенадцать возов дров, на телегу наложили да сами сверху сели и поехали домой.

– Правда!

– Стали по пути на гору взбираться, а кобыла-та в гору не идет. Мы и давай ее в сорок кнутов хлестать. Она скоцила да надвое и разорвалась! Зад-то ее с телегой остався, а перед в деревню ушёв.

– Правда!

– Мы зад-то выпрягли, на него сели, перед на нем догнали и назад воротили.

– Правда!

– Лык надрали, перед к заду привязали, кобылу задом наперед впрягли, она нас разом до деревни и довезла.

– Да правда! – Леший ему. – Правда всё! Правда! Никогда большей правды не слыхивал!

Ну, делать нечего, начал младший брат небылицу рассказывать:

– От у нас, – говорит, – в саду дуб рос. Паслась тут под ним кобыла, и ей желудь возьми да в ухо упади! Пришов я кобылу домой гонить, смотрю – а у ней из уха дуб рос, рос, вырос, в небо вылез.

– Правда!

– Дай, думаю, посмотрю, что там наверху-то делается! Влез я по дубу на небо, гляжу, а там все святы босы, на лугу лёжат, слезы едят, а ходить босы боятся. Комары-то да мухи у них дороги, а тёлушки за полушку, да еще и быка впридачу дают. Стало мне святых тех жалко, наловив я мух да комаров – пятьдесят пудов. Наменяв телушек на мушек, комаров – на быков, став быков бить, да обутки шить. Всех обув-одев – назад захотев.

– Правда!

– Да вот беда, пока я по небу ходив, кобыла-то спать улёглась. Вот дуб-то на землю и свалився.

– Правда!

– Что делать, как мне на землю спуститься? Зацепив я крюк за небо, и став из дождя веревку вить. Веревку за крюк привязав и начав спускаться.

– Правда!

– Лез-лез, да вот незадача, веревка-та коротка! Вот я и повис между небом и землей. Налетела тут буря-ураган, и стало меня качать от Вологды до Москвы.

– Правда!

– Схватив я тут нож, веревку-ту перерезав и в болото свалився, весь в него погрузився, только одна борода наружу видна.

– Правда!

– Прилетела тут утка да и свила гнездо в моей бороде, нанесла яиць и стала высиживать.

– Правда!

– Бежав мимо вовк, утку спугнув и став яйця глотать. Тут я изловчився и вовка за хвост – хвать! Он как скочит – меня из пучины-то и вытащив.

– Правда!

– Побежав вовк со всех ног по лесам да по полям, поволок меня по пням да по колодам.

– Правда!

– Вот я волочився, волочився да и другою рукою за пень ухопився. Вовк как дернув, так и пень-то из земли вывернув, и хвост свой мне оставив.

– Правда!

– Я под тот пень заглянув, смотрю – а там сундук красный, весь грамотками доверху набит.

– Правда! Все правда! Пора мне с вас шкуру спускать!

– Стал я те грамотки читать, гляжу, а там сказано, будто бы быв твой отець бурмистром и остався моему деду пятьсот рублей должен.

Леший тут не утерпел, да как закричит:

– Врешь ты всё, врешь! Экая небылица!

– Ну раз так, то давай огня! – младший брат ему говорит. Коли уж такой уговор был – некуда лешему деваться

Так вот братья у лешего огня и добыли».