Текст книги "Огненная буря в стакане (СИ)"
Автор книги: Марина Павельева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
– Меня чуть не засосало, – сообразила она. – Как ты говорил – опасность?
– Ну да, автомат сработал, – извиняющимся голосом ответил душа. – А вы тут того… самого…
– Можно не повторять? – Аньке стало стыдно. – Пропусти уж это самое. Лучше скажи, как Сашечку отсюда увести? А то отпускаю его, а он опять к озеру рвется.
– За руку держи, и идите к своим. Чарку ему налей и спать уложи. Утро вечера мудренее. Дальше – проще. С Ярилиным светом поцелуй русалки растает, и тянуть его не будет. Почти.
Анька решила последовать совету души талисмана, взяла Ксандра за руку и потянула в сторону лагеря. Он послушно пошел за ней.
– Он что, теперь все семь дней такой будет? – спросила мысленно своего собеседника.
– Нет, только сегодня, пока утро не наступит. Говорю же, Ярилин свет…
– Ясно, ясно, – перебила его Анька и вдруг остановилась, поняв, что Ксандр дальше не идет и снова вырывает руку. – А это что? Почему он сопротивляется? Так должно быть?
– Нет, – чуть погодя ответил душа. – Что-то с ним не то.
Анькина левая рука, правой она крепко держала любимого, поднялась и дотронулась до лица парня. Затем, проведя по его губам, приблизилась к ее носу, и Анька ощутила запах тины. Услышала:
– Обычный поцелуй водяницы. Но странно, что…
Рука снова потянулась к лицу Ксандра, на этот раз подняла ему челку и легла на лоб. Анька сразу же ощутила боль, как только коснулась центра лба, будто в этом месте оказался рот и укусил ее.
– Ой, что это? – одернула руку и стала разглядывать отпечаток талисмана на ладони, линии которого вдруг снова стали красными, как в тот момент, когда сила Стрибога вошла в нее. Испугавшись, закричала в голос. – Это что?!
– Да погоди ты, не вопи, – сказал душа. – Успокойся, ничего страшного. Это я так реагирую на заклятия, на чужую магию, – поняв, что хозяйка в панике, поспешил ее успокоить. – Просто такая реакция.
– Больно же! Опять забыл мне рассказать? – испуганно пробормотала Анька и чуть не заплакала от страха, но сдержалась, видя, что Ксандр стоит рядом и с удивлением наблюдает за ее манипуляциями. – Ну, когда же это кончится?
– Кончится, когда всему научишься. Хватит истерить, – душа хотел сказать еще что-то про баб, но помня, что она воспринимает его разглагольствования в штыки, промолчал. – Скажу одно, дурында мокрая не только его поцеловала, но и заколдовала. Не знаю зачем. Хорошо бы ее саму об этом спросить.
– А можно? – тихо пискнула Анька.
В голове у нее стало проясняться, и замысловатая мозаика начала складываться. Она поняла, что дело с поцелуем русалки добром не кончится. Поэтому нужно предпринять что-то конкретное, а не задавать дурацкие вопросы типа «зачем ей это надо?» или «на кой фиг она так сделала?». Надо сразу решать проблему, а уж потом разбираться зачем да почему.
– Можно, – ответил душа. – В бытность мою мы так с одним хозяином сделали. Случилось это…
– Давай потом, – перебила его Анька. – Очень хочу послушать, но не сейчас. Боюсь, мой птенчик сейчас опять рваться к ней начнет, вдруг не удержу.
– Да, да, ты права. Сначала дело, разговоры потом. Сейчас будем русалку вызывать.
– Так и крикнем «выходи дурында»? – Аньку начал отпускать страх и на смену ему пришло безудержное веселье. Она расхохоталась над собственными словами, но Ксандр даже не отреагировал, а только смотрел на нее невидящими глазами и молчал. – А она возьми да из озера выпрыгни к нам на берег, хе-хе.
– Нет, так не получится, – усмехнулся душа и подумал, что хозяйка, несмотря на свою молодость и бабью бестолковость, все же та, которую он так долго ждал. Даже сейчас она очень быстро смогла обуздать свой страх и отчаяние, и сразу взялась за дело без лишних рассусоливаний. Со временем точно станет великим магом, если ей никто не помешает. А уж этому мешальщику он спуску не даст, как впрочем, и здешней русалке. – Сначала парня остановим, чтобы не сбежал и в озеро не нырнул. Надо руки себе освободить.
– Сашечка, посиди тут немного, – проворковал голосом Аньки душа, а когда тот послушно сел, с силой нажал большим пальцем куда-то ему в шею, и любимый улегся на траву, закрыв глаза.
– Спать будет минут десять, может поболе. Нам как раз этого должно хватить, – услышала Анька голос в голове.
Спросила:
– Ты сам все будешь делать или мне поучаствовать придется?
– Пока учись да энергию запасай. Когда придем, весь продуктовый запас схомячим, – захихикал душа. – Не обессудь, я энергетически емкий. Тебе-то проще, у тебя еще и тело есть, а у меня только аккумулятор, небольшой сгусток.
– Да помню я. Не нуди как старый пень, действуй уже, – Аньке очень хотелось увидеть то, что умеет делать сила Стрибога, то есть теперь она с этой силой. А пока видимо увидит учебное пособие, наглядно демонстрируемое ей душой талисмана.
Анька подошла к берегу, встала напротив просвета среди камыша, точнее это делал душа, и заорала:
– Ну, что, долго прятаться будешь?! Вылезай, поговорить надо!
Но ответом ей была тишина. Тогда она усмехнулась:
– Боишься? Писаешь тихонько в воду от страха? Курица ощипанная, выходи, а то хуже будет!
И тут услышала, как где-то совсем недалеко от нее что-то булькнуло, как будто огромная рыба плеснула хвостом по воде, и зашуршали около берега камыши. Затем услышала насмешливый женский голос невидимой собеседницы:
– Сама напросилась, дура малолетняя. Теперь всегда будешь бояться купаться и думать, что русалка в воду утащит. Вот зачем тебе это?
– А нечего моего любимого к себе привораживать. И я бы к тебе не полезла.
– Так он не первый раз здесь с русалками целуется. Почему бы и мне не попробовать. Не женатый ведь, значит, ничей.
– Мой он, и любовь меж нас. Зачем влезла? Освободи его от своего заклятья.
– Не буду, даже не подумаю, пока он свое дело не сделает, – засмеялась русалка. – А сделает, я еще посмотрю, отпустить его или замуж выйти.
– Ах ты, пиявка безмозглая, думать она собралась, – Анька повысила голос. – Говорю же тебе, снимай заклятье, а не то…
– Вот еще, – засмеялась русалка заливистым смехом, как будто ручей зажурчал. – Мой он теперь. Ишь, угрожает мне. Пигалица. Да кто ты такая, чтобы я тебя послушалась? Вали домой, пока не утопила.
Анька услышала всплеск. Судя по всему, соперница нырнула в воду. А потом раздалось характерное бульканье вынырнувшего тела, и Анька увидела в просвете камыша плывшую к другому берегу голову плохо различимого существа с тянущимися вслед за ней длинными волосами.
– Куда подрала, мокрица?! – закричала Анька. – Вернись! Говорю же, хуже будет.
Но вместо ответа русалка помахала ей рукой, а затем погрузилась в озеро, шлепнув по поверхности хвостом и скрываясь в глубине.
– Вот зараза, – голос в Анькиной голове разозлился, что-то неразборчиво буркнул и, успокаивая хозяйку, сказал. – Не переживай, эти водяники никого не слушают, пока хвоста им не накрутишь. Чего мы сейчас и сделаем. Не хотела гадина по-хорошему, будет по-плохому.
И завел ветер. Хотя со стороны было видно, как девушка машет руками, и между ними возникают потоки ветра, направленные к озеру. «Ну, так и я могу», – подумала Анька. А через секунду увидела, что потоки ветра не дуют как обычно прямо, а каким-то образом закручиваются между собой, вызывая высокую волну. Оказалось, что надо всего-то прижать средний палец к большому и раскрутить руки как лопасти винта. Хотя, пожалуй, это больше похоже на плаванье по-собачьи. Только на суше. При этом воздушный поток упирается в воду и тащит ее вместе с собой, поднимая водяную массу над поверхностью озера все выше и выше.
Когда волна достигла высоты метров двух, Анька резко развела руки в стороны, освобождая ветер. Оторвавшись от создателя, тот пронесся над озером, а образовавшаяся водяная глыба на огромной скорости покатилась к другому берегу. Выплеснувшись на сушу, вода откатилась обратно и вызвала встречную волну, которая угасла где-то на середине водоема. Но процесс продолжался. Теперь заволновалось все озеро, заходило ходуном, реагируя на поднявшуюся бурю. Небольшие волны стали двигаться в разных направлениях, шумно сталкиваясь друг с другом и образуя белые барашки на гребнях.
Это напомнило Аньке поведение воды в стакане, когда нечаянно плеснешь из него на стол, а оставшаяся в посудине жидкость еще долго вибрирует. «Вот тебе и буря в стакане, – подумала она. – Сюда бы еще пару молний, и будет огненная буря, – усмехнулась своей задумке, наверняка бы здорово получилось. – Уж точно хвоста бы этой гадине накрутила». Однако без подпитки ветром, буря не случилась, и озеро постепенно успокоилось. А Анька уселась в траву и стала ждать.
– Чего ждем? У моря погоды? – спросила через некоторое время душу талисмана, прислушиваясь к тишине. – Думаешь, русалка вернется и извинится за свое недостойное поведение? – Анька, впрочем, на это и рассчитывала. Ведь судя по произведенному эффекту, хоть какая-то реакция со стороны соперницы должна быть. – Что-то молчит, мокрица.
– Ждем еще чуток, – отозвался душа. Потом, как будто взглянув на часы, вымолвил. – Все, время вышло, – и голосом Аньки негромко сказал. – Зря ты меня бесишь. Сейчас устрою торнадо и всю твою живность на берег выплесну. Да и озеро по небу пущу, негде прятаться будет.
Анька встала и часто-часто замахала ладошками…
– Стой, погоди, – вдруг услышала мужской голос, отдающий легкой хрипотцой, раздавшийся совсем рядом из камыша.
Анька невольно вздрогнула, на этот раз сама, от неожиданности, но устами души усмехнулась и строго сказала:
– Давно бы так. Покажись, что за фрукт тут нарисовался. Русалочий защитник что ли? Водяной?
– Не водяной, а сам Рыбич, – ответил голос и из камышей вылез на берег невысокий, метр с кепкой, крепко сложенный дед с длинной бородой.
Ночью было плохо видно, но Аньке показалось, что борода была темно-зеленого цвета, как впрочем, и длинные по плечи волосы. Одет он был в обычную мужскую одежду, хотя и старинную – светлая косоворотка, вышитая по горловине и краям длинных рукавов красными нитками, застегнутая слева на три пуговицы, и черные штаны, заправленные в кожаные сапоги. Ничего общего с Нептуном, изображаемым в сказках, не оказалось. Ни трезубца, ни переливающегося хвоста. Да и одежда почему-то была сухой.
Дед остановился от Аньки в трех шагах, схватился за бороду и стряхнул с нее тину. Отплевываясь, пояснил:
– Я хозяин здешних озер.
– Понятно, – теперь опешил душа талисмана, и Анька почувствовала его смятение. – Ты уж извини, что я тут разгулялась. Да только обидела меня одна из твоих дочерей. Моего любимого заколдовала, а еще и насмехалась надо мной.
– Извиняю. И ты меня прости, – ответил дед, кланяясь Аньке, почти доставая рукой до земли. – Не признал я в тебе потомка Стрибога, – и тут же хитро улыбнулся, совсем по-доброму. – Что-то хлипковат ты… уж больно малы нынче потомки-то. Раньше все богатырями были, а теперь… – но, не договорив, замолчал. – Сам понимаешь, душа, о чем я толкую.
– Понимаю. Но теперь будешь знать, что не в богатырской силе дело. Впрочем, не мне тебе рассказывать, покровитель рыб.
– Это да.
Понимая, что взаимные извинения не двигают дело, решила вмешаться в болтовню существ Анька и рявкнула неожиданно громко даже для себя:
– Снимай заклятие русалки! Времени нет ждать, пока вы наговоритесь.
– Сама-то резка. Ух, какая. Ты научил или характер такой? – не обращая внимания на Анькин выкрик, продолжал Рыбич.
– Такова сама, намучился уже, – вдруг пожаловался на нее душа, и Аньке стало смешно. Вот ведь, нашел родственную душу, оказывается бедняге и поговорить-то не с кем. Видимо хочется общаться с подобными. И даже пожалела его, но вспомнив, что скоро проснется Ксандр, сказала. – Дедушки, все понимаю, но что-то с заклятием надо делать. И побыстрее.
– Да, да, – спохватился душа. – Зови негодницу, пусть исправляет, чего натворила.
– Авдотья, подь сюды! – крикнул Рыбич.
Анька услышала, как слева от нее захлюпала вода, а потом снова стало тихо. Однако никто не появился. Анька покрутила головой и вопросительно посмотрела на бородатого деда. Тот, увидев ее взгляд, снова крикнул:
– Нечего прятаться, плыви в просвет, а то потомок Стрибога тебя не видит.
Опять что-то забултыхалось, и почти у самого берега из воды показалась голова с длинными волосами, а затем вынырнула и половина женского тела по пояс. В свете неполной луны все же можно было разглядеть приятное лицо совсем молодой девчонки, на котором отражалось смятение. Белые руки теребили концы рыжих прядей, закрывающих только начавшую расти грудь, а огромный хвост, который поджала русалка, нервно вздрагивая, негромко хлопал по воде. В целом внешний вид ничем не отличался от классических представлений.
– Куда только смелость девалась, – усмехнулся душа и попенял Рыбичу. – Распустил ты свои чада, делают, что хотят. Не по закону это парней с толку сбивать, – и обратился к русалке. – Небось, к людям захотелось?
Но та молчала, только зыркнула на хозяина озер зелеными глазищами и снова их опустила, не переставая теребить волосы. За нее ответил Рыбич:
– Молода еще, глупа. Вслед за сестрой захотела. А тут и парень твой подвернулся. Не женился он на сестре-то ее, вот и подумала, что ей повезет. Так? – повернулся к русалке. Та кивнула головой. – Не уследил я, каюсь. Ну, теперь будем исправлять.
Он подошел к спящему Ксандру, сел на корточки и положил на лоб ладонь. Стал что-то шептать и, повернувшись к Аньке, хотел сказать, что все сделано, как неожиданно резко одернул руку. Снова положил на лоб и, почувствовав что-то странное, поднял челку. Тут Анька увидела, как у Ксандра в том месте загорелся след от поцелуя. Как будто ревнивая девица поцеловала туда парня, перед этим накрасившись несмываемой помадой.
– Это что? – спросила испуганно. – Печать русалки? – Анька не поняла, кто именно сейчас говорил, она или душа талисмана.
– Да, печать, налим ее задери, – отозвался Рыбич и, повернувшись к Авдотье, которая как будто уменьшилась под этим взглядом раза в три, сдерживая гнев, спросил. – Тебя кто надоумил? Лукерья? Я же запретил вечные заклятья накладывать. Ты что, в омут захотела лет на двести?
– Нет, – пискнула русалка. – Просто…
– Стоп, – прервал ее Рыбич. – Молчать, – и повернувшись к Аньке, проговорил. – Стрибожьич, прости меня, но с этим мне нужно самому разобраться. Чтобы дальше дров не наломать. Забирай своего парня, да идите восвояси. А завтра утром я к тебе приду и расскажу, что делать надо.
– Хорошо, – задумчиво ответил душа.
А Анька растормошила Ксандра и, говоря тому, что пора домой, услышала, как сзади в воду плюхнулись два грузных тела.
Глава 9. Рассказы Рыбича
Хорошо, что остатки догорающего костра еще как-то теплились, иначе без фонаря они проблуждали бы неизвестно сколько. Конечно, никто их уже не ждал, потому что Славик промаявшись в одиночестве минут двадцать, ушел спать. Молодец, что перед уходом закидал в костер почти все заготовленные вечером дрова. Так что мерцающий огонек был виден издалека. В палатках было тихо, уже никто не ворочался, лишь кое-где был слышен крепкий мужской храп, который выдавал, что палатках живые люди. Это придало Аньке уверенности и немного отпустило неприятные воспоминания.
Ксандр всю дорогу молчал, и было не понятно, обдумывает он что-то или у него в голове вообще пусто. Впрочем, других странностей больше не проявлялось. Он адекватно отреагировал на Анькины слова «может, выпьем еще?», улыбнулся и кивнул. Уселся у костра и стал ждать, хотя по идее должен был сам найти недопитую бутылку и поухаживать за любимой. Но нет. С другой стороны, Анька была и этому рада, ведь на озеро к русалке он уже не рвался. Пошла искать сама. Однако, пошарившись в сумках с едой, водку не нашла. Зато вытащила банку с тушенкой и батон, чувствуя, как в желудке сразу засосало, и сильно захотелось есть.
Подошла, протянула батон Ксандру:
– Хочешь? Что-то там ничего нет. Наверное, горючку спрятали. Не знаешь куда?
Ксандр отрицательно помотал головой и батон брать не стал, затем неожиданно произнес, вставая:
– Пойду спать, что-то мне нехорошо. Пока, Анютка.
Это были его первые после похода на озеро слова, причем сказанные вполне членораздельно. Анька посмотрела ему вслед, наблюдая, как он расстегнул одну из палаток, залез туда и закрыл дверь, совершенно не думая о ней. Как, мол, она тут одна? И где ей спать? Почему с собой не позвал? Вопросы возникали сами собой, и Анька уже хотела обидеться на любимого, ведь это он ее в поход позвал, значит, должен был ухаживать до конца. Но понимая, что после всей случившейся чертовщины он не в себе, решила, что не будет дуться. Хотя очень хотелось, и даже захотелось плакать от такого к ней отношения.
У нее навернулись слезы, и заломило глаза. Но сдержавшись, она вытерла рукавом куртки выступившую влагу, подкинула оставшиеся полешки в костер и уселась на пенек, открывая тушенку. Повезло, что купили банки, которые не нужно было вскрывать ножом, а всего лишь дернуть за колечко. Затем она свернула крышку трубочкой и стала ей ковыряться в мясе, чтобы как-то достать его из банки. За ложкой идти было лень, а есть очень хотелось. К тому же запах лаврового листа, залитого прозрачным желе, подогревал аппетит. Анька отломила кусок батона, аккуратно положила на него мясо, откусила огромный кусок и стала с наслаждением жевать, как будто последний раз ела не сегодня вечером, а неделю назад.
«Заряжу батарейки и пойду спать», – подумала она и только сейчас поняла выражение «за ушами трещит», потому что так быстро двигала челюстями, что казалось, будто действительно там что-то трещит. Съев полбатона и покончив с тушенкой, прислушалась к своим ощущениям. Желудок настойчиво требовал «продолжения банкета», а глаза вожделенно смотрели на оставшийся хлеб. «Да е-мое! – подумала Анька, надкусывая батон. – У меня что там, прорва какая? – и тут же. – Суховато, не хватает еще чего-нибудь».
Полезла в сумку с продуктами снова, посмотрела на банки с тушенкой, но брать не стала, решив, что и так вопросы появятся. Нашла пакет со свежими огурцами, вытащила самый большой и громко захрустела, откусывая. Оказывается, как это вкусно – батон с огурцом! Доев, запила чаем из котелка, стоявшего рядом с костром, одолев две кружки, кинула пустую банку из-под тушенки в огонь, сгребла головешки, пряча ее между ними, и пошла спать в ту же палатку, где скрылся Ксандр. Еле-еле протиснулась между ним и стенкой, уткнулась лицом ему в грудь и мгновенно заснула…
То ли это был сон, то ли какая-то прослойка между сном и явью, когда кажется, что ты проснулась, а на самом деле нет. Скорее всего, все-таки сон. Но уж очень реальный. Причем Анька запомнила в нем все мельчайшие детали.
Оказалось, что сидит она на берегу таинственного озера и смотрит на деда с длинной темно-зеленой бородой, который сидит рядом с ней. И вроде это не она, а другой с коротко стриженой седой бородой в красной рубахе дед, который очень внимательно слушает своего собеседника и только изредка покряхтывает и качает головой.
– Сразу скажу, Стрибожьич, задачка теперь у тебя не из легких, – говорит зеленый дед извиняющимся тоном. – Сам не знаю, чем тебе помочь. Даже старая Лукерья, дура баба, чего с нее взять, не знает, как печать русалки отменить. Нарассказывала моим малолеткам, как девками быть хорошо, вот те и стали рваться к людям. Мол, в молодости здорово парнями крутить, да жить припеваючи, когда к тебе парни с подарками ходят да замуж увести норовят.
– Это ж сколько годков-то ей? – спросил душа талисмана, а это был именно он, Анька узнала его по голосу, который периодически крутился в нее в голове.
– Да лет двести ужо. Старая совсем, еще при царях родилась, купеческая дочка. С измальства в достатке жила, да и замуж по любви вышла, что в те времена большая удача для некрасивой девки. Жених хоть и не богатым был, но отец ее дал согласие, видя, как она по нему сохнет, а тот взаимностью отвечает. Обвенчал их, дом новый построил, чтобы жили да детей наживали. Да только всевышний детей-то им не дал. А все из-за глупости Лукерьиной.
Дед тяжело вздохнул, пригладил бороду, вытащил из нее какую-то зелень, расчесал пятерней, продолжил:
– Вот почему бабы спокойно жить не могут? Вечно им чего-то не хватает. Любовь им подавай. И Лукерья с малолетства о любви мечтала, чтобы как в сказке. Раз и навсегда. Ну и спуталась до встречи с женихом с одним конюхом, который у отца служил. Тот ее и обрюхатил в шестнадцать лет. А чтобы позор свой скрыть, убежала она к ворожее, которая девкам в таких делах тайком помогала. И вроде все хорошо прошло, никаких последствий Лукерья не ощущала, пока жить с мужем не начала. Год проходит, второй, а детей как не было, так и нет. Снова к той бабке помчалась, а та ее лечить заговорами стала. Нет бы дуре к врачам обратиться, ведь и деньги в семье были. Не пошла. Думала, так лучше.
– Знавал я таких ворожей, – поддакнул ему душа. – Даже с бывшим хозяином погоняли одну, проучили, чтобы не совалась туда, куда не след. Что-то знают, что-то нет, а норовят лечить. А в старину и подавно только к ним ходили. Что тогда, что сейчас истинных мало, Рыбич.
– Да, да. Это так, – снова вздохнул повелитель озера, было видно, что разговор ему не очень приятен. Но деваться некуда, надо было исправлять то, что натворила его русалка. – Но та ворожея была истинная, и кольцо у нее было настоящее от Живы. Хоть не с душой, но с заговором знатным. Вот с его помощью и лечила всех. И реально помогало, как Лукерья говорит, лишь с ней что-то не получилось. Поэтому бабка и начала рьяно исправлять свой косяк, боясь, что слухи пойдут, мол, плохая ворожея, и ходить перестанут. А это деньги прежде всего на прожитье ей.
– Портят людей деньги-то, – вздохнул душа, подумал тут же, что сейчас он как старый дед вздыхает и кряхтит, вспомнил, что Анька ему об этом уже говорила, нахмурился. Решил, что пора болтовню заканчивать, и спросил. – К чему ты ведешь? Причем тут бабка-ворожея и наше дело? Не пойму я что-то, куда ты клонишь. Времени мало, а ты саму суть не рассказываешь. Утро скоро. Как заклятье-то снять?
– Так я к нему и веду, – ответил Рыбич. – Просто без начала не поймешь, откуда что взялось. Я и так уж кратко.
– А-аа, – протянул душа. – Ну, постарайся еще короче, только саму суть.
– Ага. Так вот, – Рыбич снова погладил свою бороду, почесал затылок. – Лечила ворожея Лукерью, лечила, да ничего у нее не получалось. Решила тогда воспользоваться последним средством, заговором каким-то темным, который в старых записях своей бабки откопала. Ни разу его до этого не пробовала, а тут уж деваться некуда, спасать репутацию надо. И повела болезную ночью на озеро мое, чтобы омыться в его водах после заклятья. Сути его Лукерья так и не поняла, да и мне не интересно. Хотел только я после ее рассказа еще и ворожею к себе забрать, чтобы неповадно было темные дела на земле творить. Но не успел, унеслась та от страха, когда Лукерья сгинула, только пятки сверкали. Что потом с ней стало, не знаю. Да и плевать, кольцо-то ее от Живы вместе с Лукерьей у меня оказалось.
– Ух ты, – встрепенулся душа талисмана, заерзал на месте, спросил. – В этом все дело? В кольце?
– В нем, налим его задери, – кивнул головой собеседник. – В общем, со временем вызнала Лукерья, очень умной оказалась купеческая дочь, что русалки могут в девиц превращаться, если их парень поцелует ночью при полной луне…
– При полной? – перебил его душа. – Так и я об этом знал. Вот думаю, что-то не сходится. Точно ведь, – хлопнул себя ладонью по лбу, – как я мог забыть-то? А вчера ведь была только половинка. Как же так? – уставился на Рыбича вопросительно.
– Так кольцо играет тут ключевую роль. Только позже я об этом узнал, когда Лукерья в первый раз на землю сбежала.
– Первый раз? – переспросил душа, удивляясь еще больше.
– Был и второй, пока я не понял, что к чему, – усмехнулся Рыбич. – Говорю же, умна была купеческая дочка. Обычно в полнолуние я за этим слежу и позволяю иногда обращаться детям своим, когда им на сушу очень надо. Дела незаконченные, например, завершить. Отпускаю, все равно обратно возвращаются. Жизнь без них человеческая дальше идет, и нет им больше там места. А сейчас и парни сюда не ходят, потому как деревень рядом не осталось. Так что, чтобы парня для поцелуя найти – сильно постараться надо. Я и расслабился. Вот Евлампию упустил, которая в том году сбежала, когда твой тут появился сдуру.
– Хряк тебя задери, – выругался душа. – Еще и Евлампия какая-то. Ничего не понимаю.
– Да погоди ты. Говорю же, надо по порядку, а ты меня торопишь, – стал разъяснять Рыбич.
– Хорошо, давай по порядку, – согласился душа, хотя хотел, наконец, узнать, что с этим кольцом не так. – А то я совсем запутался.
– Когда ворожея Лукерью омываться после обряда темного на озеро привела, то кольцо в воду опустила, чтобы вода на себя приняла боль чужую и амулет от заклятья очистила. А пока что-то там шептала, ее за руку мой водяник Васька-щурь ухватил. Почувствовал, что не с добром она пришла и наше озеро колдовством запоганить вздумала. Напугать решил. Так и вышло. Пока Лукерья в озере купалась, бабка с испуга кольцо утопила. Давай просить девку, чтобы та нырнула и достала. Лукерья и послушалась. Да только не повезло дурехе, в том месте ключи холодные бьют, вот ноги ей и свело, не смогла выплыть и в нашу семью попала. Случайность, а не смирилась с судьбой. Не поняла рыбья башка, что темнота свое всегда заберет. Может, потом и хуже было бы. Объяснял ей, объяснял, а она все свое. Мол, не справедливо это. А как может быть справедливо, коли сама дел натворила и к темной магии прибегла?
– Да, сначала не понимают этого, а как поймут, всегда поздно бывает, – согласился с ним душа.
– Знаю ведь, о чем говорю. У меня половина таких молодых да наивных, которые хотели все и сразу. А вот как вышло. Головой в омут, – сказал Рыбич и задумался. – В общем, стала рваться Лукерья на землю, захотела к мужу любимому вернуться. И давай парней у озера караулить да зазывать. Но в полнолуние я за этим следил, не позволял ей выбраться в наказание за темные дела с ворожеей. Так та вспомнила, что кольцо Живы в озере моем где-то на дне лежит, и начала искать его. Никому не сказала, когда нашла, видно знала, что оно делать может.
– Да знамо дело что, – усмехнулся душа. – Жива-то покровительница жизни всей вселенной, а кольцо ее явно дарило здоровье и жизненную силу. Да, небось, нежить оживляло. Так ведь?
– Не совсем, нежить не оживляло, мало силы в нем для этого. А вот кое-что делало, – Рыбич опять задумался. – С приходом весны кольцо усиливало взаимодействие Луны и озера. Вот и стало возможно русалкам не только при полной Луне девицами становиться, но и при неполной, как только Месяц народится да на рост пойдет.
– Вона как, – теперь задумался душа талисмана. – Так это они теперь у тебя все лето сбегать могут? – и присвистнул. – Вот беда-то.
– Ага, – согласился покровитель рыб. – Могли. Только нет теперь кольца. Ушло вместе с Евлампией.
– Это та, которая в том году умыкнулась?
– Она, налим ее задери, – потупился Рыбич. – Лукерье-то оно теперь без надобности стало, но девчушкам молодым голову задурила. Мол, я в свое время хорошо на земле покуролесила, чего вам в болоте-то все время сидеть. Есть, мол, возможность… – помолчал немного. – Я ведь и кольцо тогда спрятал, когда Лукерья второй раз вернулась. Так нет. Нашла его Евлампия. Долго искала…
– Хм-м, – душе талисмана стало интересно, как Рыбич Лукерью приструнил, и решил, что ничего плохого не будет, если еще немного послушает рассказы озерного хозяина, хотя небо уже начало светлеть. Душа подумал, что Анька после ночного стресса проспит еще долго, так что время есть, а знания лишними не бывают. Спросил. – А что с Лукерьей-то произошло? Рассказывай уж все, вдруг пригодится.
Рыбич посмотрел на собеседника, хитро прищурился, расчесал пятерней бороду и стал излагать давно прошедшие события.
– Умна оказалась купеческая… – замолчал, поняв, что повторяет это в который раз, осекся, кашлянул в кулак, поправил рубаху на животе и продолжил. – Надела Лукерья кольцо Живы на палец, но не оживило оно ее, не помогло. Тогда по русалочьей традиции стала ночью целовать всех парней, кто на озеро придет. Раньше часто ходили. Кто купаться после работы тяжелой, село-то недалеко тут стояло, кто с девками пообжиматься, а кто и венок пустить в надежде обрести любимую. К тому же не стала она ждать полнолуния, так как гонял я ее в это время и в омут мутный отсылал. Еще и Ваське-щуру приглядывать за ней велел.
– Суровый ты, – покачал головой душа, одобряя меры Рыбича по воспитанию непослушных русалок, спросил с усмешкой. – Не помогло?
– Нет. Ведь в кольце много силы живительной было. Вот и получилось у Лукерьи парня одного поцеловать как сейчас в лунную четверть первую. Подкараулила неловкого, который любовь искал да венки пускал, заговорила и чмокнула в губы. Глядь, а вместо хвоста ноги встали. Она и ушла вместе с ним в село. Замуж за него вышла, как узнала, что муж любимый опосля ее смерти чуть не сразу новую молодуху в дом привел. Папанька ее к тому времени скончался, так что супруг бывший стал законным наследником всего богатства и жену старую, явившуюся ему однажды, не признал. Или признал… Только выгнал ее со двора, с топором за ней бегая.
– Ох, – вздохнул душа, – да это сплошь и рядом. Никто из живых пропавших не признает, а тут еще и богатство придурку привалило. На кой черт ему жена бывшая, давно сгинувшая? Признал, небось, сразу. Да не захотел делиться.
– Скорее всего, так и было, только деваться Лукерье некуда, – Рыбич взглянул на озеро и погрозил кому-то кулаком. – Ишь, подслушивают малявки. Уж сто лет назад им сама Лукерья все рассказала, нет ведь, попрятались за камышами и уши навострили, – крикнул. – Кыш отсюда!
Анька услышала, как в озере кто-то невидимый заплескался, и забулькала вода. Как будто несколько купающихся шумно пробежали по воде и нырнули в прохладную глубину. Через минуту все стихло, а душа сказал:
– Зря ты их шуганул. Пусть бы слушали да ума набирались.
– Нечего им тут делать, – с серьезным видом сказал Рыбич. – Историю эту они отлично помнят. А о чем мы тут с тобой толкуем, знать ни к чему, – затем пояснил. – Когда взрослые разговаривают, детям знать не след. Сколько лет уж всем, а наивность не проходит. Молодки у меня в основном. Половина от любви неразделенной утопилась. Сейчас жалеют, а обратного хода нет. Вот история с кольцом и не забывается. Ох, опять отвлекся, извини.
– Да ничего, дальше рассказывай, – поторопил его душа.
– Вернулась Лукерья к парню, а тот и рад стараться. Свадьбу сыграли, никто в селе и спрашивать не стал, откуда такая уродина нарисовалась. Потому как тот убогий умом не блистал, а был одиночкой-бобылем, за которого замуж никто из местных девах не хотел. Жить стали, а детей-то не было. Стал парень за воротник закладывать да жену потихоньку побивать, мол, досталась ему ущербная. Знал бы, ни за что б ни женился, жизнь, мол, она ему испортила. Он бы другую нашел, а теперь живи и мучайся. И как он вообще женился и тому подобное. А с каждой выпитой чаркой все больше злился и сильнее бил. Не выдержала Лукерья и снова в озеро ко мне нырнула.
