Текст книги "Огненные Ифриты"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Маргарет смотрела на него и понимала, какая это смертоубийственная авантюра – лететь на этом ненадёжном сооружении в горы. Разбиться можно даже летая над зелёной равниной. Но Соломон был так увлечён, он пребывал в нетерпении, глядя горящими глазами на приближение своей возможной смерти. Не это ли имел в виду ангел, когда накинулся на Маргит? Может, не будь её тут, царь не рискнул бы сам лететь? Может, только её просьба взять её с собой решила исход мероприятия? Хотя, едва ли. Достаточно взглянуть в его лицо, как становится совершенно ясно: он непременно сам решил испытать это чудо летательной техники. Час он продержится в воздухе, потом его нанесёт на гору, а потом собирай косточки.

– Мы в этом полетим? – спросила Маргит, указывая на корзину.

– Да. – подтвердил царь. – Там есть всё, что нужно для долгого полёта. Вечером вернёмся.

– Но как?!

– Здесь в течение дня меняется направление ветров. Озеро лежит в глубокой котловине и создаёт движение воздуха в двух направлениях: утром ветер дует на запад, а к ночи меняется обратно.

– Но за это время воздух в шаре остынет!

– Ты в меня не веришь? – он снисходительно посмотрел на неё. – Думаешь, я не догадался?

Она не отвечала, только всматривалась в эти удивительные глаза, в которых отражалась душа царя – его мощный ум, его свободная воля, его страстная натура, его великий гений. Такие люди – редчайшая редкость на Земле, драгоценный алмаз в миллиарднотонных пластах тупой человеческой породы, крупица мудрости в бесчисленном море серого песка, ярчайшая звезда на небе. Царица Савская позволила себе присвоить этот самородок, которым бы гордились и небеса? О, нет! Она лишь только желает сколько можно следовать за этой царственной звездой, лишь греться в её лучах и восхищаться ею.

"Когда наш жизненный полёт придёт к концу, то будем плыть по небу мы, держась за руки. И будут человеческие существа смотреть на нас с Земли и говорить: Это две души, разлучённые в раю и вновь обретшие друг друга."

Глава 17

Без колебаний она ступила вслед за царём на хрупкий пол, сквозь плетёную лозу которого струился утренний туман. Внутри корзина была оборудована достаточно удобно: вдоль стенок плетёные скамейки, под ними – закрытые шкафчики. Было там много чего, но внимание Маргит привлёкло странное сооружение, жёстко закреплённое на четырёх стойках над центром корзины. Она не могла понять, что это такое. К тому же корзину уже раскачивало утренним ветром, который набирал устойчивость по мере восхождения светила. Слуги изо всех сил удерживали шар на канатах, а тот рвался вверх, как живое существо.

– Держись, Маргит. – сказал ей царь, как уже говорил однажды – в тот момент, когда они едва не погибли во время охоты.

Она ухватилась покрепче за поручни, обшитые кожей. Вылететь из корзины довольно сложно – борта достаточно высоки и защищены над поручнями сеткой. Но ей не хотелось упасть на пол перед глазами Соломона.

Снизу отпустили тросы, и шар совершил рывок, а затем начал плавно набирать высоту. Царь поспешно выбирал причальные концы, сматывая их на локоть и вешая на крюки. Закончив дело, он повернулся к ней и сказал:

– Здесь, под сиденьем, приготовлены для тебя меха. На высоте должно быть холодно.

– Ты знал, что я полечу с тобой?!!

– Я не сомневался.

Большего слова похвалы от царя, презирающего женщин, дождаться невозможно.

По мере поднятия шар смещался в сторону западных гор, которые уже заливало светом солнце. Картина захватывала дух. Царица Савская в своей прошлой жизни не раз летала над землёй, на гораздо большей высоте летала. Она и сейчас может полететь. Но, очарованная Соломоном, она забыла об этом своём даре, как забыла обо всём, что было с нею прежде. Она вдруг почувствовала свою человеческую хрупкость и поразилась несоразмеримости желаний и возможностей людского естества. Ей лично ничего не угрожало – случись катастрофа, она могла бы вынести и себя и Соломона. Но, святые небеса, не допустите этого! Пусть только ангел знает о сверхъестественных возможностях царицы Савской, но не Соломон! Случись им падать, она не применит свою Силу полёта – пусть лучше они оба разобьются!

Наверху царили ветры, а внизу открывалась дикая красота гор – они были удивительного тёплого серо-бежевого цвета, местами переходящего в красный, а местами – в глухо-фиолетовые тени. Там не было растительности – только камень.

"Разве не видела я гор, когда летела над землёй в Сабею? – говорила про себя Маргит, – Я видела скалы Идумеи, я видела диковинные вершины в горах Тувайка, когда летела над Аравийским полуостровом, я видела ущелья Мекки, я видела с высоты изумрудные холмы Офира, когда гналась за Лилит. Но никогда не видела таких прекрасных гор, как те, что охраняют озеро Тан."

Она и Соломон ходили по корзине и наблюдали горы с разных сторон, ища сходства вершин с той картинкой, на которой изображался вход в пещеры.

Шар летел по воле ветра, и это воздушное путешествие исполняло сердце Маргит неизъяснимым блаженством, остроту которого подогревала полная неизвестность впереди, ибо опыт говорит, что всякое первое испытание любого аппарата заканчивается трагически. Полёт над смертью – вот что это было такое.

Свист ветра среди плетёных стенок корзины, пустота, зияющая из щелей, холод высоты могли свести с ума любую женщину, но не Маргит. Она стояла у борта, заботливо закутанная в меховую накидку до самых пят, в объятиях возлюбленного царя её – Соломона. Никто не мог подслушать слов, что говорил он ей, никто не мог перехватить взоров, что он дарил царице. Ей, и только ей принадлежал его прерывистый от переизбытка чувств голос. Ей принадлежал румянец на его щеках, она одна владела его рассудком, его гением, его душой. Она одна держала в руках нити его счастья.

– Моя, Маргит?! – взволнованно спрашивал он.

– Твоя! – отвечала она, чувствуя восторг, подавляющий рассудок.

Внизу проплывали светло-коричневые горы, по которым бежали тени облаков, утекали глубокие ущелья, естественные горные мосты, острые гребни, перевалы, а влюблённые забыли о цели путешествия и занялись друг другом.

В ярком свете дня, среди хрустально-прозрачных ветряных потоков, она впервые увидела глаза царя вблизи, не в блеклом свете медных жаровен, не в полумраке шатра. И удивилась: глаза Соломона оказались совсем не чёрные! Они имели тёмно-карий цвет, среди яркой глубины которого дышал зрачок.

– Ох, Соломон, – говорила она, заворожённая его глазами. – Корабль снижается. Сейчас мы врежемся в гору.

– Боишься умереть? – смеялся он.

– С тобою? Никогда!

Шар в самом деле через несколько часов обвис, стал дряблым, и понемногу начал снижаться к пикам гор. Маргит завизжала от ужаса и возбуждения, когда мимо них проплыла в опасной близости острая вершина, на которой сидел и удивлённо пялился на непонятную летающую громаду большой орёл.

– Ты увлекла меня, царица. – говорил Соломон, что-то быстро разбирая в верёвках, завязывая и развязывая узлы. – Молись, несчастная, сейчас мы врежемся.

– Ещё чего! – отвечала царица Савская. – Брось свои верёвки, иди сюда.

– Я думаю пожить ещё немного. – признался он, дёргая за трос и распуская горловину шара.

– Теперь точно всё! – кричала царица, падая на пол корзины и закатываясь в угол.

Из горловины начал быстро уходить воздух, отчего шар обвис ещё больше. Их неудержимо тащило на вершину, а Соломон колдовал под тем странным сооружением, которое было укреплено на металлических опорах. Это было что-то вроде пузатого котла с какими-то нахлобучками наверху. Оно смотрело в горловину шара – та растянулась в ровный многоугольник, благодаря оттягивающим края верёвкам.

– Смотри, смотри… – с большими глазами бормотала Маргит, глядя, как несёт их в седловину гор – от горы и до горы всего сотня ярдов. Вправо или влево – верная смерть!

– Иди сюда, держи меня! – позвал Соломон.

Он взобрался на какой-то сундучок, который вытащил из-под сиденья, и балансировал на нём, что-то делая с той пузатой штуковиной под горловиной.

Маргит, умирая со страху, обхватила его за талию и так держала, сама шатаясь и его шатая.

Одним глазом она увидела, как уступчатая вершина проплыла мимо, как одинокий куст, растущий на краю скалы, прошелестел ветвями по тросам и как он уронил гнездо, укреплённое в его развилке. Их выносило меж вершин в просторную горную долину, по которой текла река, извиваясь среди красных каменных берегов. Впереди вздымались высокими стенами новые горные цепи.

"Вот тут бы и садиться." – отрешённо думала Маргит, явственно представляя картину: как они медленно спускаются на землю, как тащит шар, как со скрипом и скрежетом корзина волочётся по камням, как проваливается дно, как выпадают две фигуры. И вот видит она, как они садятся среди каменной пустыни, ошеломлённые, не верящие своему спасению. И лишь потом приходит осознание того, что они затерялись в такой невообразимой глуши, что слуги могут искать их месяцами. Да так и не найти.

Над головой что-то щёлкнуло, слегка проскрежетало, и раздался лёгкий гул, быстро набирающий силу.

– Ну вот и всё. – сказал Соломон. – Сейчас воздух в шаре нагреется, и мы поднимемся.

Маргит изумлённо глянула наверх и обнаружила, что под горловиной шара ровно трепещет язык огня. Штуковина над головой была горелкой!

– Ты знаешь, что служит топливом для этой жаровни? – спросил царь, спрыгивая с сундучка и потирая руки.

Откуда же ей было знать!

– Однажды я прознал про удивительное вещество, которое живёт в земле. Это странная тягучая чёрная жидкость с неприятным запахом. Её называют кровь земли. Мне привезли эту кровь купцы, ездящие караванами в Аравию. Там есть пустыня, называемая Нефуд. И вот в этой пустыне люди раскопали жилу, в которой и течёт это удивительное вещество. Ничего особенного оно не представляло и ничьего внимания к себе не привлекало – так, просто занятное явление. Но у меня в собрании древних свитков было описание того, как из некоторого земного вещества, название которого удивительно совпадало с названием Нефуд, некие древние люди делали таинственную эссенцию, прозрачную жидкость, которая горит.

Он с восторгом взглянул в глаза царицы, словно ожидал увидеть в них ответное восхищение этим фактом.

– Не веришь? Вот и я сначала не поверил. А потом, когда мне доставили несколько кувшинов этого чёрного вещества, стал пробовать и сумел разложить кровь земли на элементы. Часть из них была жирная грязь, а часть – мутная жидкость. Она горела, но очень плохо. И коптила отвратительно. Но мне хотелось выяснить: можно ли отделить от этой жидкости собственно горючую часть, ведь коптили, несомненно, какие-то загрязнения, подобные той чёрной грязи. У меня сгорели две сушильни для зерна, в которых я работал. И прошло немало времени, пока я научился отделять горючую эссенцию от горного масла, растворённого в ней. Мне удалось добиться полной чистоты – жидкость горела и не чадила. Я полагал, что моя придумка будет полезна на войне – можно забрасывать вражеские города сосудами с этим составом, привязывая к горшку горящую тряпку. Но враги не нападали, а затевать войну мне не хотелось – даже филистимляне исправно платили дань, не поднимая мятежа. Мне решительно не на что было употребить этот удивительный состав, который я так долго извлекал.

Маргит слушала, вся уйдя во внимание, о том, как изумительный гений Соломона открыл процесс возгонки нефти и обнаружил способ получения керосина.

Когда он понял, что войны взять негде, он стал дальше придумывать: как сделать процесс горения регулируемым. Сначала Соломон пытался приспособить для этого обыкновенные масляные лампы с фитилём. Но испарения состава приводили к неустойчивости – всё просто вспыхивало, и погорело несколько дворцовых помещений. Как жаль, что не было войны! Вот бы запускать горшками с жидкостью во вражеские станы! Как бы всё полыхало!

Постепенно он продумал процесс непрерывной подачи топлива из глухого резервуара в чашу сгорания. Труднее всего было найти способ зажигания, и он смастерил кремневое устройство повторного действия. К тому времени в его голове окончательно созрела идея передвижения по воздуху – для разведки над вражеским лагерем, разумеется. Но войны всё так же не было, и он решил соединить два своих изобретения: шар, поднимающийся, благодаря нагретому воздуху, и способ подогрева во время полёта. Да, хотел бы он на этом шаре долететь до краёв Земли и посмотреть, как низвергаются в бездонную пропасть воды Мирового Океана!

Они не заметили, как ветер стих, и шар стал лениво кружить над ущельем.

– Едва ли нам удастся обнаружить те пещеры. – с сожалением сказала Маргит. – Ведь горы велики, а мы проплыли только над узкой полосой.

– Как хорошо ты это сказала – проплыли! – очарованно заметил Соломон. – Как это верно: воздушная среда похожа на великий океан, лежащий за Геркулесовыми Столпами. Когда-нибудь я снаряжу целую армию, и мы поплывём на воздушных кораблях над вражескими странами и покорим их все.

О, война и мужчина – это неразлучная супружеская пара!

Постепенно шар стало сносить в восточном направлении – обратно.

– Скорее всего, мы пролетим далеко от старого дворца. – сказала Маргит. – Хорошо, если нас увидят в небе и поймут, куда нас унесло.

– Ты ошибаешься. – возразил царь. – Я ожидаю, что обратно мы прибудем почти в ту же точку. Дело в том, что потоки воздуха здесь несутся с удивительным постоянством – завихрения воздушных рек сходятся к озеру. Это оттого, что озеро лежит в котловане.

– Откуда ты знаешь это? – не поверила Маргит. – Ты много раз бывал здесь?

– Нет, я изучил это явление на примере Киннерефского моря – высокогорного озера примерно такой же формы, как и Тан.

– Там совершенно иные условия. – возразила Маргит. – К озеру Киннерет идут морские ветра, а здесь за горной грядой лежит пустыня.

– Иногда мне кажется, что ты пришла ко мне прямиком из-за облаков. – со странным выражением лица сказал царь. – Ты знаешь много больше, чем обыкновенная женщина, и даже больше, чем все мои мудрецы.

Как ни были спорны аргументы Соломона, шар летел обратно примерно тем же путём – узнавались вершины, проплывающие внизу.

"Он повелевает ветрам и течениям морским, и руслам рек, и пескам пустыни, и демонам преисподней, и ангелам небесным." – вспомнилось Маргит.

– Хоть чуть бы в сторону! – досадовал царь по поводу того, что возвращение проходило слишком точно – они видят те же вершины. Его нисколько не заботило, что в результате шар может занести далеко в горы. Видя его нетерпение, Маргит решилась на крайний шаг: она обратилась к остаткам Силы, которые ещё связывали её с Поединком. Но сам Поединок был невообразимо далеко и казался просто сном – нелепым, страшным, скучным. И сын ей был чужд, и муж. Её жизнь здесь.

Лёгкий боковой ветер сместил движение шара и погнал его к югу. Солнце давно уже сместилось на запад и теперь светило в спины Маргит и Соломону, а те с запоздалым вниманием осматривали подошвы гор.

– Недостаточный обзор. – говорил царь. – Они могут быть вон за той грядой, а мы плывём мимо!

– А если завтра ещё раз попробовать? – спросила Маргит, входя во вкус воздушных путешествий с Соломоном.

– Горючей жидкости больше нет. – с досадой ответил он. – Это очень долгое и сложное дело. А исходное вещество нужно доставлять из Аравии. Только через год я получу его.

– А ты не пробовал использовать в качестве горючего спирт? – поинтересовалась Маргит.

– Что? – не понял царь.

– Это горючая жидкость, которую можно получить из пшеницы путём перегонки. – пояснила она.

– Из хлеба – топливо?! – поразился он. – Слишком просто.

– Я знаю способ – вычитала в древних трактатах. Я освоила изготовление спирта и делала устойчивые ароматные составы на его основе и назвала их духи.

– О, женщины! – потрясённо изрёк царь. – Делать какие-то благовония из волшебной квинтэссенции!

Шар уносило ветром в сторону, и надежда вернуться во дворец до ночи таяла по мере вырастания вечерних теней. Впереди уж виднелась граница гор, окаймляющих озеро.

– Вот оно. – вскрикнул Соломон, указывая вниз.

Их цель оказалась близко – похожие на застывший каменный мёд зёвы пещер виднелись у подножия длинной каменной гряды, отделяющей озеро от горного края, лежащего на западе. Эта гряда лежала на юг от озера и представляла собой одну сторону широкой низинной воронки, которая сужалась от караванного пути к озеру. Здесь они проходили вчера – вон у того края.

– Мы доберёмся сюда на лошадях. – проговорил царь, вглядываясь в темнеющие леса, где скрывался старый дворец.

С юга подул ветер и, сомкнув усилия с западным течением, погнал шар к северу. Странные же были здесь ветра – дуют, куда надо и когда надо, словно чья-то тайная воля приказывает им.

Соломон нашарил на боку горелки какой-то рычажок и потянул его. На форсунку упала металлическая крышка и загасила огонь. А далее царь руководил манёврами, приказывая там потянуть за верёвку, тут отпустить. В результате шар начал выпускать воздух из боковых клапанов и пошёл на снижение. Манёвренность этого аппарата оказалась просто удивительна – вскоре он начал приближаться к озеру, и его тянуло в воду. Соломон поспешно прикреплял к причальным концам свинцовые грузила и выкидывал их за борт. Внизу уже неслись на лошадях слуги, ловили концы, повисали на них, изо всех сил тормозя шар. Тот дёрнулся и начал заваливаться набок, с шумом выпуская оставшийся воздух. Резервуар уже упал на землю, и его тащило, а следом волоклась корзина.

– Держись, Маргит! – снова крикнул царь, обхватывая её и удерживая от удара.

Тросы натянулись в руках слуг, задрожали от напряжения, и корзина, опутанная упавшей сеткой, снова вернулась в нормальное положение. Тогда одна стенка капсулы открылась, и на траву ступили царь и царица.

– Ну я же говорил: вернёмся точно к месту. – заявил царь, крепко держа под локоть Маргит.

– Да, дорогой. – ответила она, спотыкаясь от головокружительной посадки.

Шар в последний раз вздохнул, дёрнулся, пустая корзина опрокинулась, и вместе с глухим ударом о землю вспыхнула горелка. Огонь немедленно перекинулся на шёлк, и вскоре великое изобретение Соломона, на три тысячелетия опередившее свой век, заполыхало, как городской пожар. Слуги выпустили тросы и с огорчёнными криками наблюдали как горящую ткань последним воздухом, оставшимся в её складках, снесло в озеро вместе с корзиной, и останки воздушного корабля стали медленно погружаться в воду, гася язычки пламени. Топливный котёл утробно булькнул и выпустил на поверхность озера радужные волны.

– Мне жаль. – проговорила Маргит, оглянувшись на это печальное зрелище. Ей действительно было жалко видеть гибель этого гениального изобретения.

– Да, шёлка там было на тысячу талантов. Годовой сбор налогов с Гадаринского края. – проговорил Соломон, оглядываясь на своё творение, тихо умирающее в озёрных водах. – Когда ещё новую партию пришлют из Чины.

– А ты не думал о том, чтобы похитить шелковичные коконы и завести собственное шелкопрядение? – спросила царица Савская.

– Ты меня просто ужасаешь. – признался царь. – Какие кощунственные мысли тебе приходят в голову: чтобы царь Израиля занялся хищением! Для разведения шелковичных червей требуется сначала развести тутовые деревья, чтобы насекомые кормились. А на земле Израиля слишком сухая почва.

– Зато здесь очень подходящий климат. – ответила Маргит, расставаясь с ним у входа в свой альков.

Она устала, натерпелась страху и ужасно изголодалась.

***

Приблизилось то, ради чего царь прибыл в этот дикий край – пещеры были рядом. Всего пара часов пути на лошадях, и они войдут туда, чтобы узнать: правда ли там скрыты книги таинственных древних.

– Что ты думаешь найти в них? – спрашивала Маргит Соломона. – Какие-то древние рецепты? Таинственные устройства, являющие чудо? Нечто, дарующее победу в войнах? Власть над миром?

Он лежал на широком ложе давно покинувших это место королей фалаши, и мечтательно глядел в потолок, машинально гладя пальцами её плечо.

– Не знаю… – медленно проговорил царь. – Всё, что перечислила ты, замечательно. Да, это хорошая цель для любого властителя. Ради этого стоило пускаться в путь и рисковать. Но всё есть нечто большее, чего я думаю найти в этих пещерах. Путь Древних, знания пришедших с неба, их цели, их уход – всё это занимает меня больше любых сокровищ. Я думаю открыть тайну их существования – откуда они, кто они? Зачем они, сыновья звёзд, искали себе подруг среди земных женщин?

– Ты о ветхозаветных легендах? – спросила Маргит, проводя пальцами по его бородке – царь пользовался благовониями, что бы там ни говорил.

– О чём? – спросил он.

– Я говорю о тех легендах, которые бытуют среди многих народов. – поспешно поправилась Маргит. – Среди многих народов сохранились древние сказания о людях, пришедших с неба.

– Да. И где-то есть их город, который они построили так давно, что время почти поглотило его. Он ждал их, а они так и не вернулись. Наверно, у них слишком много других дел среди звёзд. – его голос прозвучал так глухо, так печально, что Маргит едва удержалась от того, чтобы не сболтнуть, что она знает, где этот лежит город, как называется он, и что она была там.

– Зачем он тебе нужен? – спросила она.

– Там есть волшебный источник, дающий людям то, чего они желают. – ответил Соломон.

От этих слов она ощутила удар в сердце.

– Неужели тебе мало счастья? – спросила она царя.

– Мне всегда всего мало. – ответил он. – Я никогда не насыщаюсь, меня вечно гонит внутренний огонь. Да, ты права, Маргит. Я не вернусь в Иерусалим, мы будем искать священный город Древних. Ты согласна?

– Да. – ответила она, испытывая головокружение от долгожданного предложения.

– Наш путь может поглотить многие года, мы будем рисковать, мы будем умирать в пустынях, тонуть в болотах, мёрзнуть в горах, сражаться с племенами. Возможно, лишь к концу жизни мы найдём этот великий город Древних. Ты согласна, Маргит?

– Да!

– Тогда мы взойдём на священную гору и выпьем от источника волшебных вод. Мы отправимся в удивительное путешествие по звёздам, мы посетим многие миры, мы увидим начало Великого Исхода, когда образовалась сама вселенная миров. Ты согласна, Маргит?

– Да. – ответила она, потрясённая до глубины своей души его мечтами.

– Тогда завтра мы откроем дверь, ведущую к воротам таинственного города Древних, имя которому – Джублаит!

***

Поздно ночью, утомлённая долгими ласками царя, она счастливо заснула и так спала, видя во снах счастливые картины будущего путешествия. Ей чудилось, как входит она с Соломоном в таинственные и страшные пещеры, как идёт длинными ходами, отмахиваясь от паутины. Он отбивает мечом нападения каких-то невероятных тварей, побеждает их, и они рука об руку идут дальше. Вот обнаруживается великая дверь, сделанная из металла и украшенная чеканными изображениями – в них Маргит с изумлением узнаёт все этапы своей офирской эпопеи. Вот плывёт она по морю на плоскодонном судне в своём наряде царицы-воина, и, сидя на носу, подняв лицо к небу, подобно сирене, завораживает спутников песней. Вот она сражается с Лилит над холмами и повергает дьяволицу наземь, отрубив ей голову. Вот они с царём в беседке из цветов, с соединёнными руками, глаза в глаза, в душе – душа. Вот они едут среди воинства, минуя горы и реки. Вот они летят на воздушном корабле. И вот они перед этой самой дверью, на которой всё изображено.

Сон Маргит прервался от какого-то непонятного звука. С минуту она прислушивалась в темноте, потом протянула руку и поискала рядом с собой царя.

Его место пустовало. Внезапно страх и горечь одолели царицу Савскую. А что, если всего этого не было? Если это только сон? Если это только фантазии подсознательного?

Глаза постепенно освоились с темнотой, и стал виден пустой высокий зал древнего дворца королей фалаши, смутно вырисовывались бронзовые украшения на столбах кровати. Рука нашла вмятину от головы Соломона на шёлковой подушке. Она совсем остыла – значит, он вышел давно.

Ей стало страшно одиноко без него, словно вместе с ним удалилась часть её души. Но, вместе с тем Маргит успокоилась: нельзя же быть, как девочка, пугливой! Она снова улеглась, укрылась покрывалом и вдруг услышала тот звук, что разбудил её: приглушённый расстоянием, рассеянный стенами, старательно принижаемый голос ангела. Словно далёкая арфа тихо говорила в ночи. И отвечал ей голос Соломона.

Тихо соскользнув с постели, Маргит пробежала по коврам к выходу на лестницу – этим путём она выходила утром на балкон, чтобы спуститься к источнику. С бьющимся сердцем она поднималась по ступеням, очищенным от мусора, нанесённого сюда веками.

Небольшая площадка наверху, перед выходом на балкон – её отделяла от наружной ночи только дверь, неплотно прикрытая по причине перекоса старых петель. В щель смотрели звёзды.

– Ты нарушил мой приказ. – с тихой яростью сказал голос Соломона. – Ты перешёл все допустимые границы. Я испепелю тебя.

– Что ты сделал с собой? – так же тихо и бесконечно тоскливо ответил ангел. – На что ты надеешься? Твоя химера неосуществима. Ты губишь всё наше дело.

– Не смей мне возражать! Эта женщина мне дорога так, как никто из вас не был дорог!

– Да она-то любит не тебя! Опомнись, царь – ты не сможешь вечно поддерживать в ней иллюзию! Не сможешь обманывать её всю жизнь! Придумывать причины для того, чтобы оставаться вместе. Джублаит – это только повод. Ты же знаешь, что он пуст.

– С меня достаточно того, что он реален.

– Ты предаёшь нас. Ты знаешь, что кидаешь под ноги этой женщине? Она того не стоит.

– Я бы послушал тебя, когда бы ты не подослал к ней эту дьяволицу Лилит. Ты перестарался. Схватка могла закончиться смертью м… мм…

– Что – произнести не можешь? – горько спросил ангел. – Мне рот заклеил, себя ограничил заклятием. Боишься проболтаться? А она ведь тоже лжёт. Вы морочите головы друг другу, упиваясь химерами.

– Разве вы мне не это обещали? – холодно спросил царь. – Разве не сулили неограниченную власть? Брось обманывать меня, я понял твою игру: ты пытался не допустить ко мне царицу Савскую. Твой демон с зелёными глазами – твоя затея, а не моя. Но ты просчитался: твоя интрижка только подхлестнула Маргит и побудила отправиться в путь. Не надо было притаскивать эту демоницу. Где ты выкопал её?

– В одном из демонских миров. – невесело признался ангел. – Я думал, она достаточно сильна, чтобы оторвать голову царице Савской. Но получилось наоборот. Надо же, а я отдал демонице последние силы.

– Любуюсь на тебя, мерзавца! Так откровенно во всём признаётся! Ещё раз сунешься в мои дела, я сброшу тебя в ту преисподнюю, откуда сам и выпустил!

– Есть нечто странное в том самообмане, которым тешит себя человек, когда решит создать себе химеру. – ответил ангел. – Какие он себе приводит аргументы, как мастерски объясняет противоречия, как ловко преуменьшает одни факты и раздувает в пузыри другие. Соломон, ты же видел пример чудовищного самообмана, и чем всё это кончилось. Любовь – великая химера, поглощающая разум и ниспровергающая в кипящую лаву отчаяния. Ты ошибаешься, если думаешь, что все поводья, управляющие конями Судьбы, у тебя в руках. Ты не знаешь, где лежит тот малый камень, что опрокинет твою колесницу и погубит вас обоих. Ты обречён, царь, ты обречён.

Царица Савская скользнула прочь от двери и осторожно стала спускаться по ступеням, больше всего опасаясь, что царь узнает, что она подслушивала эту тайную его беседу с ангелом. Ничего она не поняла, кроме того, что крылатый вестник пошёл против воли Соломона, и что тот действительно повелевает ангелам, а те его боятся. Прекрасный демон света пытался воздействовать на Соломона и заставить его исполнять нужды ангелов. Он даже пошёл на преступную подставу, рискуя собственной жизнью. И всё ради чего? Чтобы развести её и Соломона! Что за вселенский заговор?!

Она добежала до кровати, забралась под одеяло и тогда лишь задрожала – не столько от холода, сколько от предчувствий.

Когда царь вернулся, осторожно ступая по коврам, она лежала с закрытыми глазами и притворялась, что спит. Она слышала, как упали с тихим шелестом его одежды, как он скользнул к ней. Прохладная рука осторожно обняла её, и Маргит сделала вид, что только что проснулась.

"Он меня любит. Так любит, что готов порушить всё, что кому-то прежде обещал. Свой долг, свою страну, свой трон, свою власть, преклонение народов, исторические судьбы. Он выбрал неизвестность и любовь. Он переборол себя и больше не вернётся к оставленному. Мне больше ничего не нужно."

Джублаит – так Джублаит, как бы ни назывался в веках старый додонский город! Главное, что в нём есть волшебный источник, который сохранится и через три тысячи лет. И мечта Соломона вполне осуществима.