Текст книги "Проводники смерти"

Автор книги: Марина Лебединская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Кевин

Парень сидел на берегу Атлантического океана и кидал в воду камешки. Ночной океан был прекраснее дневного. Бриз слегка трепал его волосы, которые сильно отрасли со времени переезда. Кевин все думал, что стоит их обрезать, сделать более «модную» стрижку, но ему было не до этого.

Недавно он видел, как Грейс шла в школу. Он не мог отвести взгляда, хотя это и не было похоже на него. Обычно Кевин не засматривался на девушек, он вообще их не замечал. Учеба, тренировки по баскетболу, забота о младшей сестре – ему было не до подружек. Но сейчас, после переезда из Нью-Йорка, пока у него не было чего-то постоянного, он наконец-то смог увидеть кого-то столь же чудесного, как и снег зимой. Она была легка, как облако, так же бела, а еще, не смотря на свою грубость, поразительно невинна.

И все же, в этот вечер он сидел и смотрел на волны, что медленно подбирались к его ногам, думая о том, что всепожирающее чувство пустоты и одиночества внутри него никуда не проходит. Кевин не любил заводить знакомства со всеми подряд, он всегда выбирал людей, с которыми ему было бы комфортно. Но в этом месте он был совсем один.

Парень кинул последнюю гальку и встал. Они жили в пригороде, на самом побережье. Их домик был небольшой, но очень ухоженный и уютный. Кевину нравилось здесь, хотя он и скучал по старой квартире в большом городе, частной школе и команде.

Дома мама и сестренка накрывали на стол. Кевин разулся и по очереди обнял их. Его сердце было отдано этим двум девушкам, и он никогда не сможет найти кого-то лучше, так он и думал.

– А где отец? – Парень помог матери разложить посуду.

– У себя в кабинете. – Не поворачиваясь к сыну, ответила женщина.

– Кевин, а где ты был? – Сара подбежала к брату и повисла на его ногах. Два передних верхних зуба у нее выпали, отчего улыбка девочки была очень смешной и, в то же время, невероятно милой.

– Я гулял. А ты весь день помогала маме? – Кев потрепал сестру по голове.

– Да! – Она еще крепче сжала его ногу своими малюсенькими ручками.

– Кевин, тебе нравится новая школа? – Мама поставила на стол миску с салатом и улыбнулась с надеждой.

– Да, ничего так.

– Скучаешь по Нью-Йорку?

– Конечно.

– Мы обещали, что в Стоун-Хилле тебе понравится. Дай этому городу шанс.

– Один лишь шанс?

– Это все, что мы с отцом от тебя просим. – Она подошла к нему и потрепала его по голове, как он секунду назад трепал волосы сестры.

– Без проблем, ма.

– Я рада. Иди, помой руки, и сядем ужинать.

Парень взял Сару на руки.

– Идем, грязнуля.

– Мыться! Мыться! – Девочка вскинула ручки. – Мыться! Мыться!

За ужином миссис Рейн расспрашивала сына о новой школе. Его отец все время молчал, а Сара кидалась в брата кусочками хлеба.

– Сара! Юной леди не пристало себя так вести! – Мистер Рейн метнул суровый взгляд на жену, а та протянула руку к дочери и взяла у нее хлеб.

– Слушайся папу, не балуйся с едой.

Люция Рейн была добродушной женщиной, ее лицо всегда светилось. Она никогда не ругала своих детей, но и не давала им спуску. Ее муж, напротив, был человеком старой закалки. Все всегда должно было быть так, как хотелось ему. Если что-то не устраивало Реджинальда Рейна, то он прямым текстом мог сказать это тебе в лицо, даже не пытаясь смягчить подачу собственного мнения.

После ужина каждый занялся своими делами. Кевин взял сестру на руки, повел ее в кровать, было уже поздно и девочке пора было спать.

– Расскажи мне сказку! – Сара потянула Кевина за волосы.

– Тише, это же больно, дурочка! – Добродушно просипел Кевин и кашлянул. Голос ломался, хотя это и должно было произойти раньше. – Какую сказку ты хочешь?

– Золушку!

Кевин принялся медленно, нараспев, рассказывать сестре сказку. Сара уснула быстрее, чем он успел дойти до знакомства Эллы и принца, хотя это была ее любимая часть. Парень поцеловал сестру в макушку и, пригасив свет, вышел в коридор их небольшого домика.

Все в детстве любили сказки. Но с годами все волшебство в них теряет силу, ты выносишь какую-то мораль и понимаешь, что в жизни все так же, но без магии и, зачастую, конец не такой счастливый, как в сказке. Когда это происходит? В какой именно момент маленький, верящий в чудо, мальчик перестает верить в то, что Санта принесет ему подарок, а принцесса, очнувшись от столетнего сна, выйдет замуж за своего принца?

Кевину так хотелось, чтобы его маленькая сестра навеки осталась малышкой. Он бы гладил ее по голове, читал ей сказки и учил поведению за столом, он бы делал это все каждый день всей своей жизни. Ведь больше всего на свете Кевин любил сестру.

В передней хлопнула входная дверь. Мистер Рейн опять ушел куда-то. Так происходило каждую ночь. Он говорил, что работает по ночам, но видя встревоженное лицо матери, Кевин перестал верить в эти слова уже много лет назад. После переезда Реджинальд Рейн все чаще пропадает из дому, уходя в ночь. Его может не быть сутки, или неделю. А потом он вернется, обнимет жену и запрется в своем кабинете. Что он там делает – секрет. Его детям хода в кабинет нет, как и любому другому человеку, кроме Люции, его верной жены, которая все реже говорит с ним.

Но сегодня Кевин решил, что не будет так просто сидеть и ждать отца. Он принял важнее и, возможно, глупейшее решение в своей жизни – опередив время, когда отец все сам бы ему рассказал. Парень вскрыл дверь в кабинет отца и ступил внутрь.

Обычно он бы не решился. Кевин всегда делал то, что велел отец. Ни разу в жизни он не ослушался его указа, но сегодня папин мальчик вышел из-под контроля. Он перестал быть мальчиком.

Закрыв дверь за собой, он буквально ощутил, как темнота кабинета сковывает его, проверяет, имеет ли он право быть здесь. Стены шептали, что он чужак и, что ему следует уйти прочь, что это место не сулит ему ничего хорошего.

Нащупав на стене выключатель, находившийся рядом с дверью, Кевин включил свет. Он был тусклее, нежели в других комнатах, так что Кевину пришлось привыкать к полутьме.

Кабинет отца будто был его выражением – такой же строгий и мрачный. Будучи консервативной личностью, Реджинальд постоянно повторял сыну, что нет ничего лучше классики. Вот и его кабинет попал под это определение: переступив порог комнаты, Кевин словно оказался в другой эпохе, во времени, когда в моде были заставленные книжными шкафами стены, большие дубовые столы, кожаные кресла и тяжелые гардины, полностью закрывающие окна. Кевин невольно подумал, что тот факт, что тут электрическое освещение, а не старинные факелы – удивляет.

Не понимая, почему же на этой комнате было строгое табу, парень решил осмотреться повнимательнее. Книги на полках были старыми, потрепанными, большинство – на незнакомых ему языках. Он взял первую попавшуюся книгу, на которой красовалась надпись «Биология»

– Боже, неужели, папа скрывал от меня учебники? Вот так скука.

Парень собирался было поставить книгу на место, но метнув на нее взгляд, опешил. Ее обложка вдруг изменилась, вместо обычной серой, теперь она была коричневая, старая и настолько драная, что казалось, будто эта книга пережила не одно столетие. Слово «биология» заменило «Анатомия». На месте портрета автора, был рисунок в разрезе. Сначала Кевин подумал, что это птеродактиль, но позже понял, что об этом существе не говорят в обычных школах. Более того, вряд ли там вообще о них знают.

Он открыл сборник на случайной странице и принялся читать. Там было описание существа, зовущегося вертихвостом, которое являлось дитем человека и демона, и было смертельно опасно. Помимо его полного описания, рисунка и ареала обитания, там также можно было найти и инструкции по его обезвреживанию.

Кевин скептически ухмылялся. Если бы он был более внимательным, то почувствовал бы присутствие кого-то второго в комнате. Тот второй выжидательно наблюдал, как Кевин читает, в надежде, что парень не отнесется к этому с присущим ему скептицизмом.

– Кевин.

Мистер Рейн снисходительно улыбнулся, когда его сын, будучи застигнут врасплох, резко обернулся, выронил книгу и побледнел.

– О…отец…

– Что ж, рано или поздно ты бы все равно узнал все. Не от меня – так от кого-то другого, тем не менее, я рад, что это произошло само собой по твоей инициативе. – Он говорил медленно, чтобы дать Кевину минуту-другую на то, чтобы прийти в себя.

Главным сейчас было отвечать на вопросы сына коротко, без лишних деталей, способных лишь запутать его еще больше. Голова у парня шла кругом, он метал взгляд от отца на книгу, лежащую на полу, и обратно на отца.

– Что все это значит?

– Веками твои предки собирали эти знания, чтобы передавать их потомкам. Если честно, я не был уверен, что ты готов… я не думал, что ты вообще будешь готов. Ты куда старше, чем был я, когда узнал обо всем и куда добрее, чем я когда-либо был.

– Я не понимаю, о чем ты, отец…

– Кевин, все в нашей семье – охотники.

Парень остолбенел.

– Что?

Реджинальд аккуратно положил руку на плечо сына.

– Послушай, сынок. Есть вещи, которые я тебе не рассказывал. О своей работе, о нашем наследии и о твоем предназначении. – Он говорил медленно, вкрадчиво. – Были моменты, когда ты и сам видел что-то необычное, правильно? Ты же сам прекрасно понимал, что ты не обычный парень. Твое предназначение – истреблять тех, кто опасен для людей.

– Отец, то, что ты говоришь – полный бред. Ты безумец.

Реджинальд улыбнулся.

– Тогда мы с тобой оба безумны.

Дейл

Дейл гнал по шоссе с невероятной скоростью, настолько огромной, что педаль газа заклинило бы, будь его машина обычной для типичного подростка, а не новеньким «Porsche 718». Когда у тебя в запасе вечность, которую можно потратить на что угодно, ты способен получить все, чего только пожелает твое сердце.

Последние четыре года Дейл жил не с семьей, а один, в Лос-Анджелесе, где вел разгульный образ жизни, не раз попадал в передряги, но всегда обходил вынесение конфликта на всеобщее обозрение, благодаря «своим» в СМИ. «Свои» не хотели быть разоблаченными из-за какого-то пацана, решившего, что раз он бессмертен, то жить может, как хочет.

Если вы когда-нибудь слышали байки о сгорающих на солнце вампирах, ненавидящих чеснок, то забудьте их. Да, конечно, чеснок они не любят, но не потому, что он смертелен, нет, просто после него плохо пахнет изо рта. Ну, а Солнце, какой бы большой звездой оно не являлось, как бы сильно не пылало, все же не способно причинить вред его мраморной коже, защищенной от всего, кроме огня.

Сейчас он воссоединился с семьей в этом захолустье, чтобы разобраться с нависшей над этим городком опасностью, а точнее – с «бешеными», как их звали обычные вампиры. Эти существа рыскали по ночам в поисках еды, которой являлась человечина. Разумеется, что как раз эти вампиры солнца и не переносят, но это легко объясняется деформацией их сознания, и скорее имеет отношение к психическому расстройству, но никак не физиологическим проблемам.

«Бешеные» – неверно обращенные люди и в последнее время их все больше. Именно от таких недовампиров ему и приходится чистить город, который бы он с удовольствием бросил и уехал назад, к веселью и разврату, но ему приходится играть роль послушного парня-подростка, сына местного бизнесмена и его красавицы-жены.

Дейл сказал своей девушке, Лис, что все это временно, что он быстро разберется здесь и вернется, после чего обратит ее, и она станет его бессмертной подружкой, которая будет подле него всю доставшуюся им бесконечность. Разумеется, его родители не в курсе таких планов. Да и он не спешил держать слова, приметив тут новую подружку. Веселье найдется и в маленьком городке, а красавицы – и подавно.

В итоге с Лис было покончено еще до того, как он покинул город: она просто собрала свои вещи и ушла. Он не пытался ее удержать. Зачем вообще кто-то нужен Дейлу в его гордом решении провести вечность в одиночестве?

Его волосы, стриженные по последней моде, отливали золотистым оттенком, а глаза, цвета молочного шоколада, смотрели вдаль, но не на дорогу, а куда-то за нее, еще дальше, туда, где была его цель. Он мог бы ехать еще быстрее, но это было не нужно. И на этой скорости парень преодолеет оставшееся расстояние за несколько минут, за которые он еще должен бы успеть нагулять аппетит.

Он остановился перед табличкой, надпись на которой уже давно выцвела, но даже так можно было разобрать слово «пожаловать». Это была черта города и, всего на секунду, Дейлу показалось, что он не может ее переступить. Он помнил еще действие старого проклятия, снять которое он смог меньше пяти лет назад, перед смертью того, кто наложил проклятье на него.

Подул легкий ветер, принесший с собой запах того, кто вот-вот должен был стать жертвой Дейла. То, что он вновь живет в шкуре подростка, не означает, что он обязан быть послушным мальчиком.

В ста метрах от него, не более, находился мужчина, лет сорока. Несмотря на возраст, волосы его уже поседели, лицо прорезали глубокие морщины, а мешки под глазами еще вот-вот и заняли бы пол-лица. Мужчина был на охоте и внимательно следил за кроликом, сидящим под кустом, в непростительной близости от охотника. Дейл подумал, что все это очень иронично – тот мужчина чувствует свое превосходство, но даже и не представляет, что и сам является жертвой, для существа куда более сильного, нежели он.

Дейл улыбнулся. Нет, все слишком просто. Он не хочет делать все быстро. Парень любил играть с едой, ведь это куда веселее, чем простое убийство. Он, не спеша, пошел в сторону охотника. Не пользуясь своей сверхскоростью, он дошел туда все же быстрее, чем смог бы обычный человек, ведь даже простой шаг его был больше, быстрее, точнее.

Под его ногой хрустнула ветка. Как настоящий охотник, не то, что этот мужчина-любитель, Дейл бы ни за что не допустил, чтобы жертва услышала его. Случайно не допустил бы.

Мужчина резко обернулся на хруст, кролик выбежал из-под куста и убежал вглубь леса.

– Черт! – Увидев Дейла, мужчина нахмурился. – Что ты делаешь в таком месте? Добычу спугнул!

– Чудесный день, не находите? – Дейл сделал еще шаг вперед. Его голос звучал сладко, вкрадчиво. В глазах отображалось все знание мира. Его губы растянулись в хитрой улыбке.

Тот мужчина был зайчиком, в то время как Дейл всю свою жизнь играл роль лиса.

– Этот день был идеален для охоты.

– Он и сейчас идеально подходит для этого.

Мужчина скептически поднял брови.

– Вся дичь дальше, я еле нашел этого кролика. Ты спугнул мою добычу, но вякаешь что-то про чудесный день? Слушай, пацан, вали-ка. Не мешай взрослым заниматься мужскими делами.

Дейл все еще ухмылялся, когда пересек расстояние между ними за сотую долю секунды. Парень прекратил ухмыляться лишь тогда, когда, схватив мужчину, принялся высасывать его кровь

Глаза молочного шоколада стали ярко-бордовыми, белок окрасился в черный, а вены на всем его теле выступили и стали пульсировать.

Насытившись, парень свернул шею мужчине и бросил его лежать под деревом, в куче листьев, все еще мокрых после дождя.

– Чудесный день для охоты.

Грейс

Проснувшись этим утром Грейс почувствовала, помимо привычного раздражения, тяжесть в голове. Несмотря на то, что спала она значительно дольше восьми часов, девушку все же клонило в сон. Она выпила кружку кофе и съела порцию мюсли, после чего в ускоренном темпе оделась и направилась к выходу.

Сегодня был тот редкий случай, когда девушка радовалась дню, пусть раздражение и тяжесть еще не сдавали своих позиций, но чувство радостного предвкушения похода к брату все же было способно их победить.

Грейс собрала длинные белые волосы в пучок, надела солнцезащитные очки и шла, улыбаясь. Из-за жары девушке пришлось снять кожаную куртку и нести ее в руках. По пути в больницу она решила зайти к матери. Моника, работая шерифом, отлично справлялась со своей работой, но с материнскими обязанностями она справлялась хуже.

Грейс знала большую часть работников полицейского участка, в котором располагался офис ее матери. Это было большое невзрачное здание, со звездой над входом. Люди в форме с каменными лицами создавали гнетущую атмосферу.

На вахте сидела престарелая женщина, отвечающая за телефонные звонки и бумаги. Вообще, она должна была быть в специально отведенном для нее «офисе» – небольшой каморке, без окон и кондиционера.

Девушка была уверена, что ее мать в своем кабинете, и нигде более, ведь там она проводила большую часть своего рабочего времени и именно там избегала всех людей, не имея возможности открыто показать им свою неприязнь, как это делала Грейс.

На пути к кабинету матери Грейс остановилась у доски объявлений. Она обратила внимание на фотографию маленькой девочки, которая весело улыбалась и была явно счастлива. Ее черные волосы обрамляли светлое личико, покрытое множеством веснушек.

Сначала Грейс не понимала, почему эта фотография так привлекла ее внимание, а потом прочла имя, которое было написано рядом.

«Аманда». Да, на фотографии была та самая девочка, которая уже несколько дней не давала покоя Грейс, от чего та лишь больше убедилась в своем безумии. Судя по надписи, Аманде всего одиннадцать лет. Кроме имени и возраста здесь не было никаких пометок, поэтому Грейс не могла найти ответы на только что возникшие вопросы.

Кто эта девочка? Что с ней случилось? Почему Грейс видит ее?

Утратив желание идти к матери, девушка резко развернулась и пошла прочь, в надежде, что не столкнется с кем-нибудь из маминых друзей, или, еще хуже, с ней самой.

Но никогда и ничего не бывает так, как мы хотим. У вселенной свое чувство юмора и ей явно кажется весьма забавным воплощать наши желания в точности наоборот.

В дверях стояла Моника. Она держала в руках чашку только что купленного кофе и, что было абсолютно привычно для нее, большую папку с кучей бумаг.

– Привет, мам. – Грейс улыбнулась и взяла кипу бумаг из рук Моники.

– Привет, милая, – Моника поцеловала дочь в макушку. Она была сегодня еще более рассеянная, чем обычно.

– У шерифа много дел?

– Ты даже не представляешь. Люди пропадают. Городок небольшой, скоро сплетни поползут… а что ты тут вообще делаешь?

– А, я ехала к Крису и решила заскочить к тебе.

– У тебя сегодня прием, ты помнишь? – Моника взволнованно посмотрела на Грейс. Ей очень хотелось, чтобы дочь вновь начала терапию. Ей не нравилось, что к Грейс вернулись кошмары. От беспомощности в этой ситуации у нее сдавливало сердце: как ни крути, но Моника и со своими кошмарами едва справлялась. Если ее дочь так и не сможет оправиться от аварии, то после смерти Криса ей будет еще сложнее.

– Да, помню, конечно.

Девушка проводила мать в кабинет и, чмокнув ее на прощание, испарилась. Ей очень не хотелось говорить о случившемся вчера и о предстоящем сеансе у мозгоправа тоже.

Врачи и сестры, наблюдающие над Крисом, знали Грейс, пожалуй, не лучше ее одноклассников, но, тем не менее, никогда не считали ее жуткой или отталкивающей. Напротив, они очень любили Грейс и всегда были ей рады.

Вот и сегодня, не успела Грейс прийти, как они тут же налетели со всех сторон, рассказывая что-то. Кто-то похлопал девушку по плечу, а одна сестра, самая младшая и недавно закончившая колледж, лучезарно улыбалась и не сводила глаз с Грейс. Даже не моргала.

«Сегодня они еще более странные, чем обычно» – подумала было Грейс, но мысли ее быстро вернулись к брату.

– Я пойду, – девушка едва вырвалась из цепких рук.

«До чего же наш город ненормальный».

В палате ее брата всегда была одна и та же температура, на прикроватном столике стояли одни и те же цветы (мама всегда заказывала один и тот же букет, в одном и том же магазине). Время здесь словно остановилось. Единственное, что менялось в самом Крисе – волосы. Грейс убедила медсестер не стричь его, поскольку если бы здесь не менялось вообще ничего, то она бы просто сошла с ума. Еще больше. Грейс сама мыла голову брата, для нее его волосы были единственным напоминаем, что он еще жив, что время не застыло для него.

Несмотря на то, что ее брат не подавал никаких признаков жизни, кроме пикающего аппарата рядом с его кроватью, приходя сюда, Грейс все равно говорила с ним. Она рассказывала ему о том, как любит школу, что у нее много друзей и все скучают по нему. Она рассказывала, что передумала уезжать и останется здесь навеки, лишь бы он был рядом. Уходя, Грейс всегда целовала Криса в лоб, после чего выходила из палаты, и замершее время вновь возобновляло свой ход, возвращая ее в мир, где она была одинока и потеряна.

Вытерев слезы, Грейс улыбнулась сестрам и врачу, м-ру Оувену, единственному, кто не кидался к ней, стоит ей войти в холл. Врач помахал ей на прощание и отправился в палату Криса. Оувен был его лечащим врачом и за последние полгода сильно сблизился с семьей Ричфолд.

Грейс направилась в ближайшее кафе, ей очень хотелось латте и пирожного. Всегда, после похода к брату, она заходила именно туда.

На кассе стояла молодая девушка, которая показалась Грейс до боли знакомой. Лишь когда та подняла на нее свои глаза и удивленно сделала шаг назад, Грейс поняла, кто это. Перед ней стояла ее одноклассница, Тайша. Она относилась к числу их одноклассников, которые не донимали Грейс, но и не общались с ней.

Однажды Тайша даже заговорила с Грейс.

– Красивая брошь, – сказала она тогда, но стоило Грейс ответить «спасибо», как девушка резко отвернулась, словно не ожидала, что Грейс ее услышит, или, что Зомби умеет говорить.

– Мне латте и овсяное печенье с шоколадной крошкой. – Грейс отвела взгляд, чтобы не смущать одноклассницу и скрыть собственное смущение.

– В латте добавлять сироп?

– Лесной орех.

– Хорошо.

Грейс заплатила, Тайша отдала ей заказ. Все это без лишних слов и взглядов друг на друга. На секунду Грейс даже ухмыльнулась. Ей хотелось засмеяться от абсурдности и глупости данной ситуации, но, засмейся она, это бы раз и навсегда заставило бы Тайшу отвернуться от Грейс, а девушке этого не хотелось. Вне школы она не грубила одноклассникам, а Тайша всегда была мила с ней, и если уж Грейс действительно сходит с ума, то сейчас она этого показывать никак не хотелось.

Собственно, в данную секунду обеим девушкам очень хотелось что-нибудь сказать.

Грейс вышла из кафе, развеяв всю повисшую в воздухе неловкость. Стоило ей сделать шаг вперед, как она тут же врезалась в кого-то.

– Что за…

Грейс подняла глаза и увидела перед собой парня, на белой майке которого сейчас находился почти весь ее кофе. Грейс хотела извиниться, но парень ее опередил:

– Смотри куда прешь?

Сначала Грейс опешила. Потом, про себя, она отметила, что виновата и впрямь она, так что его замечание очень кстати. Затем она сообразила, что это даже не замечание – вопрос.

– Прости?

– Ты сказала так в школе, когда врезалась в меня первый раз. Вот я и подумал, что сейчас ты вновь обвинишь меня, да сбежишь.

Волна негодования захлестнула девушку. Что он себе позволяет? Да когда она вообще в него врезалась?!

– Извини за этот раз.

– А прошлый? – Его миндальные глаза испытующе смотрели на Грейс.

– Я не помню, чтобы врезалась в тебя хоть раз, помимо этого. Так что мне не за что больше извиняться. Да и не сильно ты похож на школьника.

«Ты больше смахиваешь на кинозвезду» – Грейс засмеялась про себя, но не подала и виду.

Незнакомец вызывал в ней сразу кучу эмоций, но самым ярким было раздражение.

– В таком случае забыли. Я Дейл, а ты?..

– Уже ухожу. Прощай.

Она развернулась и пошла прочь.

«Дейл, Дейл, Дейл… чертовски знакомое имя»

Грейс отправилась на остановку. До офиса психотерапевта можно было дойти пешком, как и из любой другой точки их крохотного городка, но в той стороне был этот Дейл, а она не особо рада этому. Съев печенье и допив остатки своего кофе, Грейс расстроенно посмотрела в сторону кафе. Она заплатила 4 доллара за то, что облила незнакомца. Это было похоже на дорогую шутку.

***

Кабинет доктора Рейн был просторным, но в нем не было почти ничего, что обычно показывают в кино в кабинетах психотерапевтов. Не было больших стеллажей с книгами, не было странных картин. Только большой дубовый стол, да кресло для посетителя. А еще огромное панорамное окно, которое больше всего привлекло внимание Грейс.

Она смотрела на вид из этого панорамного окна, пока Люция Рейн что-то говорила. В какой-то момент, она поняла, что Люция ждет ответа.

– Да. – Бросила Грейс.

– Что «да», Грейс?

– Я полностью с вами согласна.

Доктор Рейн улыбнулась. Она встала и закрыла шторы. В комнате воцарилась полная темнота, но женщина не спешила включить свет.

– Послушайте, мне не нужен врач. Мне просто приснился страшный сон. На этом все.

– Я хочу выяснить причину твоих кошмаров, чтобы предотвратить их в будущем.

– Причина проста: мой брат прикован к кровати и лежит в коме после аварии, в которой я должна была умереть. Меня гложет страх и чувство вины. Терапия окончена?

– Это то, что говорили предыдущие… – Люция заглянула в карту Грейс, – три специалиста?

Грейс усмехнулась.

– Специалиста?

– Согласна, они неправильно трактовали твой сон. Он ведь всегда один и тот же, верно? Я не думаю, что тут все дело в том, что ты чувствуешь вину или тоску. Их чувствуют так или иначе все люди. Не назначать же всем терапию.

– Тогда вы стали бы очень богатой.

Психотерапевт рассмеялась.

– Вероятно. Итак, продолжим. Я спросила: когда начались твои кошмары, а ты просто сказала «да». Я понимаю, что ты не хочешь находиться здесь, но, боюсь, выбора у тебя нет. Как и у меня – мне придется тебе помочь. Давай так: мы сделаем маленький шаг. Познакомимся. А в следующий раз ты расскажешь мне, когда начались кошмары и что, по твоему мнению, стало толчком для них?

– Простое знакомство? Это не займет много времени.

– Вероятно, – кивнула Люция. – Я начну. Меня зовут Люция Рейн, я замужем, у меня двое детей: сын Кевин и дочь Сара. Мы приехали сюда из Нью-Йорка, и я этому рада, потому что ненавижу большие города. Теперь ты.

– Вы все обо мне знаете.

– Нет, далеко не все. Но хочу узнать.

– Меня зовут Грейс Ричфолд. Моя мама шериф, мой брат в коме после аварии. Этого достаточно?

– Чем ты занимаешься, Грейс?

– Я учусь в старшей школе.

– У тебя есть парень?

– Нет.

– А друзья?

Грейс помешкала:

– Нет.

– Почему?

– Они мне не нужны.

– Хорошо. Мы закончили. Ты можешь идти.

– Что? – Грейс привстала. – Правда?

– Да.

Девушка схватила сумку и вышла из кабинета, даже не попрощавшись. Люция смотрела ей вслед и улыбалась. Она сделала несколько заметок в свою тетрадь, а затем позвонила сыну.

До дома Грейс добралась без происшествий, но у нее все время было ощущение, что кто-то следит за ней. Она то и дело оборачивалась, пока не убедила себя в том, что у нее просто паранойя.

Дома она села за компьютер, чтобы поработать над проектом по истории. Когда она закончила, за окном уже стемнело, комната погрузилась в молчаливую тьму. Включать свет не хотелось, поскольку свет одинокого фонаря, который стоял у нее под окном, сгорбившись и опустив голову к земле, падал на пол ее комнаты. Этого было достаточно, даже более чем.

Сев на кровать, она обвела глазами комнату и выдохнула.

– Дом?..

Рядом раздался приглушенный кашель. Грейс повернула голову и ее сердце замерло, страх сковал тело, а на лбу выступил ледяной пот.

– Грейс? Нам надо о многом поговорить. – Голос прозвучал совсем рядом. Маленькая девочка сделала неуверенный шажок вперед и села в круг света, даваемого фонарем снаружи.