Текст книги "Игры ангелов. Рейнджеры.(СИ)"

Автор книги: Марина Колесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Если это она, то все встает на свои места, но если это она, то почему не предупредила? Хотя когда и о чем она предупреждала? Лишь ставила в известность о своих требованиях... Даже когда намерена в следующий раз прийти и то не говорит никогда... "Как сложится" – вот и весь ответ... Слова из нее лишнего не выжмешь...

Даже о дочери и то ни полслова. Лишь улыбнется загадочно: "о ней теперь можешь не беспокоиться"... Где-то теперь его девочка? Выздоровела? На своих ли ногах? Вспоминает ли о нем? И ведь не проверить никак, только верить Элеоноре остается. Хотя, будь она рядом, верил бы, не задумываясь, а вот когда ее долго рядом нет, то мысли такие в голову лезут, хоть на стены кидайся и волком вой...

Была б его воля, все бы отдал, лишь бы подле себя ее навсегда удержать ну или хотя бы уверенным быть, что вернется обязательно... А то ведь не появляется уже больше двух недель... Вот где ее носит?

Доменик тяжело вздохнул, затем, откинувшись на спинку кресла, поднял глаза к окну и вздрогнул.

На подоконнике, забравшись с ногами, в своей излюбленной позе, подтянув колени к груди, сидела Элеонора.

– Ты? – он нервно сглотнул.

– Нет, папа римский, – хмыкнула она и недовольно поморщилась: – опять пьешь...

– Да я лишь пригубил, – он приподнял бутылку, показывая, что выпил меньше трети.

– Треть бутылки у тебя теперь считается – пригубил... Думаешь, это должно меня порадовать? – ироничная усмешка еще больше исказила ее губы.

– Мое новое назначение – твоя работа? – не отвечая на ее сентенции, в свою очередь осведомился он.

– Какая разница? – она раздраженно повела плечом.

– Большая. Хочу знать, под чью дудку скакать придется.

– А под чью бы предпочел?

– Твоя больше нравится.

– Ну раз нравится, то под нее и скачи.

– Спасибо за разрешение, – хмыкнул Доменик, стараясь преодолеть желание шагнуть к ней, сгрести в охапку и, утащив в кровать, не отпускать до утра.

Он уже знал, что с Элеонорой без ее желания такие выходки не проходят. Поэтому, нервно облизнув губы, устремил на нее долгий взгляд:

– Я скучал без тебя...

– Знаю, – достаточно равнодушно откликнулась она.

– Все дело в выпивке? – указал он на бутылку. – Ты разочарована?

– А то... Похоже, ты деградировал окончательно. Без стимуляторов уже жизни не мыслишь... Самому не противно?

– Элечка, клянусь, это впервые с того момента как мы расстались, я просто перенервничал сегодня, хотелось расслабиться... и хоть как-то заглушить мысли о том, что за подлянку командор решил затеять со мной... ведь такие назначения без подоплеки не происходят.

– Тебе кажется, что с пьяных глаз легче разобраться в том, что послужило причиной?

– С пьяных глаз легче абстрагироваться от того, что возможно ты – смертник.

– Вы все тут смертники, так что, повода психовать и пугаться не вижу.

– Подобные мысли пугают еще больше.

– Ну тогда допей бутылку и суй голову в петлю, чтобы не бояться уже ничего.

– А ты злая, однако.

– Я не злая, я реалистично оцениваю действительность. Поэтому запомни: еще раз увижу, что употребляешь спиртное, придушу сама. Понял?

– Ты возьмешь такой грех на душу? – он с нескрываемым удивлением смерил ее оценивающим взглядом.

– Ты моими грехами голову себе не морочь, лучше своими озадачься. И если не хочешь в судорогах по полу кататься, бутылку в шкаф убери, – в ее голосе послышался напор.

– Может, тогда лучше ее вообще выкинуть?

– Поить коллег, при определенных обстоятельствах – дело полезное.

– Так кто ж пить будет, когда тот, кто угощает, не пьет?

– Тот, кто знает, что он не пьет по объективной причине.

– Какой, например?

– Распусти слух, что пить тебе врачи категорически запретили.

– Хорошо, сделаю, – взяв бутылку, Доменик встал и, подойдя к бару в шкафу, поставил туда, после чего запер дверку и обернулся к ней. – Что еще сделать, моя богиня?

– Я не богиня, – раздраженно поморщилась Элька, – и ты знаешь об этом.

– У нас принято так называть даже земных, но горячо любимых женщин, которых любят настолько, что почти боготворят, – Доменик, пьяно усмехнувшись, шагнул к ней ближе, – а тебе оно вообще-то вдвойне подходит...

– Это богохульство, – гримаса на лице Эльки стала еще явственнее, – хотя, что от тебя ждать, ты же убежденный атеист...

– Я перестал им быть, когда встретил тебя... – вытянув руку, он осторожно коснулся волос на ее виске. – Ты давно не говорила мне о Вики... Как она там?

Знавший, что разговоры о дочери всегда действуют на нее умиротворяющее, Доменик решил воспользоваться проверенным средством.

– Я сколько раз уже тебе говорила, что о ней теперь можно не беспокоиться, а? Ты мне что, не веришь?

Он не обманулся, хмурые складки на ее лбу моментально разгладились, и губы тронула едва заметная улыбка, а взгляд потеплел. И хоть голос звучал по-прежнему немного отстраненно, прошлого раздражения в нем уже не было.

– Я верю, но так хочется хоть что-то о ней услышать... меня это поддерживает... – он просительно заглянул ей в глаза. – Она вспоминает обо мне?

– Она любит тебя.

– А ты?

– Что я?

– Ты меня любишь?

– Это глупый вопрос. Я люблю всех... и тебя в том числе, особенно когда ты не пьян.

– Элечка, а вот я люблю только тебя... Слышишь? Только тебя и никого больше! И я не могу без тебя... я умираю... не уходи больше, – он порывисто обнял ее, а потом, стащив с подоконника, подхватил на руки и закружил по комнате, страстно шепча: – Люблю, люблю, люблю... не отпущу больше и никому не отдам... Чтобы уйти тебе придется меня убить или я сам и вправду голову в петлю суну.

Она в первый момент дернулась, намереваясь высвободиться, но потом, рассмеявшись, обвила его шею руками: – Ты сумасшедший, Доменик... Сумасшедший!

– Да! Ты свела меня с ума! Это ты сделала меня сумасшедшим. Я перестаю без тебя жить... я лишь существую...

– Ладно, кончай пьяный бред нести и опусти меня на пол. Проспишься, поговорим.

– Да я и сейчас могу трезво мыслить, – он осторожно поставил ее на ноги и обнял за плечи, напряженно вглядываясь в глаза: – Пообещай, что не бросишь меня, и я все, что угодно, для тебя сделаю. Клянусь! Тебе ведь что-то надо от меня, раз ты организовала мне новую должность... Так вот: я все сделаю, только не уходи больше!

– Все! Хватит! – она властно вскинула руку. – Терпеть не могу, когда мне начинают диктовать условия.

– Если уйдешь, я покончу с собой!

– На себя накладывают руки лишь глупцы, слабаки и трусы. Ты не из таких, так что прекращай шантажировать, все равно не поверю, а если и впрямь на такое способен, то мне рядом с тобой делать нечего. Общение с самоубийцами – не мое амплуа...

– Ладно, твоя взяла, – он обреченно вздохнул, – согласен, как и прежде, жить в надежде на новую встречу...

– А разве это плохо? Встречи со мной тебя разочаровывают?

– Нет! Но они так редки...

– Чем реже встречи, тем острее чувства. Хотя в ближайшее время, видимо придется малость притупить их, потому что я планирую бывать у тебя достаточно часто... мне действительно нужна твоя помощь.

– Да неужели, Элечка? Как же здорово! – он пылко прижал ее к себе и вновь закружил по комнате. – Ты не представляешь, как я счастлив...

Остановившись рядом с кроватью, он осторожно опустил ее на покрывало и, сев рядом, взял ее правую руку и с нежностью стал целовать каждый пальчик.

Элеонора не противилась, и он понял, что выбрал правильную тактику поведения. С ней всегда надо было быть максимально деликатным. Чуть усилишь напор, и в лучшем случае сама применит силу и отшвырнет так, что с трудом встанешь, а в худшем просто растает прямо в твоих руках и надолго исчезнет.

Не выпуская ее руки, Доменик свободной рукой подтянул с изголовья подушку и подложил ей под голову. Ее губы тронула легкая благодарная улыбка, и она, утомленно прикрыв глаза, расслабленно замерла. Отпустив кисть ее руки, он повернулся и, расшнуровав, стянул с нее тяжелые армейские ботинки и поставил рядом с кроватью.

– Устала? Может, поспишь?

Улыбка ее стала шире.

– Заманчивое предложение... не откажусь, я и правда устала... – она грациозно потянулась, потом ловким движением левой руки вытащила шпильки из прически, и ее длинные русые волосы шелковой волной рассыпались по подушке.

– Давай уберу, – Доменик протянул руку, намереваясь забрать шпильки.

– Это оружие, в них яд, – она едва заметно повела головой.

– Я аккуратно. Или ты не доверяешь мне?

– Доверяю... – осторожным движением она вложила в его подставленную ладонь шесть длинных шпилек с шестиконечными звездочками на основании.

Доменик поднялся и переложил их в небольшую вазочку для фруктов, стоящую на столе, затем достал из шкафа большой пушистый плед и, вернувшись к кровати, укрыл Элеонору.

– Спи, я буду рядом. Никто не потревожит твой покой, – тихо выдохнул ей в ухо.

– Благодарю, – прошептала она и, не открывая глаз, коснулась кончиками пальцев его щеки.

Он перехватил ее руку, вновь прижался к ней губами, после чего осторожно опустил и, поправив плед, вернулся к креслу, в котором сидел раньше. Некоторое время сидел, уткнув лицо в ладони опертых о колени рук, потом поднял глаза на Элеонору.

Она словно котенок, свернувшись клубочком под пледом, мирно спала. От всего ее облика веяло такой домашностью и спокойствием, что на него разом нахлынули воспоминания и в груди тоскливо защемило.

Ну почему все женщины, которых он любит, постоянно уходят? Даже дочь, которая из-за болезни и отсутствия возможности двигаться самостоятельно была вроде бы обречена всю жизнь провести подле него, и та умудрилась его оставить...

Почему он опять должен возвращаться в пустой и холодный дом, где его не ждут? Чем он так прогневал небеса, что их посланница, отобрав последнее, что у него было, не хочет утешить, а лишь еще больше рвет его и без того израненное сердце... Сразу вспомнилось, как он впервые увидел Элеонору.

У него тогда сорвалась инспекционная поездка, и он спешил домой в надежде порадовать дочь столь ранним возвращением. Когда же вошел к ней в комнату, увидел, что Вики держит на руках абсолютно незнакомая женщина. Не задумываясь, моментально выхватил пистолет и сбросил предохранитель. От выстрела его удержал упреждающий окрик женщины: «Выстрелишь, я ее уроню».

После чего она осторожно усадила Вики на кровать и только начала подниматься, как его дочь вцепилась в нее с воплем: "Не уходи! Он ничего плохого тебе не сделает! Он очень хороший! Я умоляю тебя, не уходи!", а потом обернулась к нему: "Папочка, убери пистолет, Эля очень хорошая! Не стреляй!". Доменик тогда ясно осознавал, что делает глупость, но тем не менее, убрал пистолет и тихо спросил:

– Что Вы хотите от меня?

Женщина удивленно вскинула брови:

– От Вас? Абсолютно ничего.

– Тогда зачем Вы здесь?

– Чтобы помочь Вашей дочери.

– Вы врач?

– Нет.

– Социальный работник? – начал перебирать все возможные варианты Доменик, внутренне недоумевая, как женщина прошла мимо нескольких постов охраны и почему ему не доложили об этом.

– Нет, – она качнула головой.

– Она мой друг. Понимаешь? – вмешалась в разговор Вики, все еще крепко держа за руку незваную гостью. – Не обижай ее!

– И не собирался, – усмехнулся Доменик. – Мне просто любопытно, кто твоя подруга и как здесь оказалась. И почему, прежде чем знакомиться с тобой, она не познакомилась со мной и не спросила моего разрешения, перед тем как прийти к нам в гости, – он перевел взгляд на женщину: – Так как Вы здесь оказались?

– Какая разница: как? Главное, что я пришла и намерена забрать Вашу дочь.

– Что?!! – Доменик вновь выхватил пистолет.

– Нет, папа!!! – голос Вики сорвался на визг, а из глаз потекли слезы.

– Успокойся! – женщина обернулась к ней и легонько тряхнула за плечо. – Ты же знаешь, что меня нельзя убить.

– Я не хочу, чтобы вы стали врагами! Не хочу! Так не должно быть! Это неправильно!

– Я обещаю тебе, мы не станем врагами. Я поговорю с твоим папой, и если он тебя не отпустит, просто уйду и все... Главное успокойся и не плачь.

– Я боюсь... и я не хочу, чтобы ты уходила... и еще... еще... я хочу, в то место, о котором ты мне рассказывала... – всхлипывая, проговорила Вики, все еще крепко держа незнакомку за руку.

– Вики, прекрати истерику! Сейчас же! – с металлом в голосе произнес Доменик и шагнул к кровати дочери, одновременно вновь убирая пистолет. – Я не собираюсь причинять твоей подруге никакого вреда, мне лишь надо поговорить с ней. Отпусти ее, пожалуйста. Мы поговорим, и потом она вновь вернется к тебе.

– Хорошо, – дочурка, осев на кровати и испуганно сжавшись, тут же разжала руки.

Она вообще всегда была на редкость покладистой и спокойной девочкой, поэтому ее истерика очень удивила Доменика.

– Все будет хорошо, – он ободряюще улыбнулся ей и, повернувшись к незнакомке, сделал приглашающий жест в сторону двери: – Пойдемте в мой кабинет, поговорим.

Та кивнула и направилась к двери, а Вики тем временем просительно тронула его руку и, когда он к ней повернулся, едва слышно прошептала: – Она ангел, пап, не прогоняй ее, пожалуйста.

Тогда он не поверил дочери, но разговор с Элеонорой и ее неординарные способности быстро убедили его, в том, что перед ним не обычная земная женщина. А уж когда она, подхватив его малышку, шагнула из окна, и он, метнувшись следом, отчетливо разглядел в мутном мареве два огромных распростертых крыла за ее спиной, последние сомненья у него отпали. Судьба действительно свела его с посланницей небес.

Доменик судорожно вздохнул, потом в раздражении потряс головой. Что-то он расслабился. Наверное, алкоголь дает о себе знать. Вместо того, чтобы радоваться тому, что ближайшее время Элеонора будет с ним, впал в уныние и хандру. Его небесная гостья снова подле и нуждается в нем, а он вместо того, чтобы наслаждаться каждым мгновением ее присутствия, печалится о том, что это вновь ненадолго и ей предстоит уйти. На редкость деструктивное поведение. Да, права она, надо завязывать с выпивкой, мерзко, когда не можешь полностью владеть своими чувствами.

***

На рассвете Элька в сопровождении Криса, подъехав на штабном джипе к 21 блоку сорок третьей зоны Восточного округа, вошла в пропускной пункт охраняемой зоны.

На руках у нее была бумага, подписанная Домеником, о задержке этапируемой группы, которую готовили для пересылки на урановый рудник, и предписание разрешающее ей личный осмотр всех пересыльных и отбор из них любого количества для проведения над ними секретных экспериментов.

Вызванный охранниками комендант блока долго читал бумаги, потом тяжело вздохнув, пробормотал: – Вот что ни день, то новые заморочки, – затем поднял глаза на Эльку: – Когда хотите осмотреть этапируемых?

Этот хмурый высокий майор, одетый в потрепанную гимнастерку и в наброшенный на плечи китель вызвал у нее опасения.

Решив предупредить его возможное противодействие, недобро нахмурилась, и в ее глазах полыхнул мрачный огонь. После чего без всякого предупреждения она с размаха ударила его кулаком в челюсть. Комендант, явно не ожидавший от нее такого, еле удержался на ногах. Китель упал с его плеч.

Схватившись одной рукой за подбородок, он, пошатываясь, ошалело уставился на нее, после чего нагнулся, поднимая китель другой рукой, и хрипло осведомился: – В чем дело? Вы что себе позволяете?

– Ты как разговариваешь с полковником секретной службы, скотина? Мешать мне вздумал? Да я сегодня же на тебя рапорт напишу! Ты первый у меня под эксперимент и в расход пойдешь! – зло выдохнула она в ответ и, обернувшись к Крису, стоявшему за ее спиной, продолжила, недобро кривя губы: – Совсем совесть потеряли эти тыловые крысы... Значит так: узнай его личный номер и срочно получи разрешение штаба на его допрос под мою ответственность! А когда разрешение получишь, мне доложи, я лично с этой скотиной разберусь, в связи с чем он мне мешать вздумал эксперименты государственной важности проводить... Я думаю, мне он расскажет обо всех своих тайных замыслах, я и не таких раскалывала...

– Будет исполнено, госпожа полковник! – тут же, вытянувшись, козырнул ей Крис, после чего шагнув к коменданту блока, бесцеремонным движением потянул цепочку на его шее и, вытащив личный жетон, сухо поинтересовался: – Номер двести сорок восемь пятьсот шестьдесят три? Я не ошибся?

– Извините... извините, госпожа полковник... я и не думал мешать, – враз спавший с лица комендант блока, попытался чуть ближе подойти к Эльке, но Крис тут же схватил его за плечо и резким движением развернул к себе.

– Ты не расслышал вопрос, майор? Мне повторить?

– Не надо, господин... не знаю Вашего звания...

– Подполковник, – сухо проронил Крис.

– Не надо, господин подполковник секретной службы... это мой номер... все правильно, Вы не ошиблись... только прошу... прошу не надо рапорт... я все исправлю... обещаю... Этого больше не повторится. Я ничем мешать не стану. Все будет так, как вы с госпожой полковником прикажите. Все будет в лучшем виде. Клянусь!

– Меня просить бесполезно. Я получил приказ, – качнул головой Крис, по-прежнему крепко держа его за плечо и не давая повернуться в сторону Эльки.

– Я понял, – судорожно то ли всхлипнув, то ли вздохнув, потупился комендант блока, нервно сжимая в руках так и не надетый китель, после чего едва слышно проговорил: – Но, может, Вы позволите мне попросить госпожу полковника простить мне мое недостойное поведение и пообещать ей, что я все исправлю?

Крис повернулся к Эльке:

– Госпожа полковник, майор хочет извиниться перед Вами и пообещать впредь никогда не мешать исполнению Вами заданий государственной важности. Выслушаете или тащить его в караулку, чтобы обеспечил мне связь со штабом?

– Никак он проникся мыслью, что мешать мне чревато для его здоровья?

– Похоже на то, госпожа полковник, – подобострастно отчеканил в ответ Крис.

– Ладно, – на ее лице появилась гримаса брезгливости, – рискну поверить, что этот тыловой слизняк пытался это сделать лишь по собственному скудоумию, а не из-за желания вести антигосударственную деятельность. Уж больно время на него терять жаль... минут двадцать ответ штаба ждать, да и с ним не меньше пары часов уйдет... а потом еще надо будет дожидаться пока штаб ему замену пришлет... Сутки потеряем, не меньше, как пить дать. Так что шут с ним, пусть живет. Лишь объясни, что еще один подобный фортель, и я разберусь с ним по всей строгости закона об антигосударственной деятельности.

– Слушаюсь, госпожа полковник! – Крис молодцевато прищелкнул каблуками своих армейских ботинок и, повернувшись к коменданту, притянул его ближе к себе за плечо и едва слышно выдохнул в ухо: – Тебе несказанно повезло, майор, ибо моя начальник большая любительница добиваться признательных показаний от кого угодно и по какому угодно поводу. На моей памяти она еще ни разу не обломалась с этим. Поэтому постарайся не продолжить собственным именем ее послужной список рассекреченных врагов государства.

Испуганно сжавшись, комендант блока часто-часто закивал:

– Да, господин подполковник. Я буду очень стараться, господин подполковник. Все ваши приказы... Вы увидите. Все будет исполнено без промедлений.

– Тогда вперед! – Крис легонько подтолкнул его. – Иди показывай наш потенциальный расходный материал.

Шагая перед ними по узким коридорам блока, комендант то и дело оборачивался, сбивчиво продолжая оправдываться:

– Вы не думайте, что я хоть как-то препятствовать был намерен... Я ведь просто не знал, что это государственной важности задача, и что вы такие чины... ведь у вас же и знаков отличия никаких нет и в бумагах не указано... только "подателю сего" и все... Вы уж извините меня... Вот если бы я полосы на петлицах увидел, то разве бы я посмел так нерасторопно... А вы почему их не носите?

– Не твое дело, майор. Меньше знаешь, дольше живешь, – беззлобно усмехнулся в ответ на его сентенции идущий следом за ним Крис, – и хватит разглагольствований. Не ровен час, госпожа полковник, – он кивком головы указал на чуть отставшую от них Эльку, – опять разозлится на твое неуместное любопытство и захочет узнать с какой целью ты интересуешься выбранной ею формой одежды. Да и вообще лучше тебе забыть и наши звания, и наши лица, ибо секретная у нас миссия и наиболее осведомленных нам приходится ликвидировать.

– Так может, мне нельзя к вам по званиям обращаться? – испуганно втянув голову в плечи, майор даже остановился.

– Да, будет лучше, если будешь обращаться просто: госпожа и господин. И вообще поменьше по нашему поводу языком трепать, – согласно кивнул Крис и взмахнул рукой: – Не стой, майор, нам не с руки время терять. Давай, давай, вперед топай.

– Конечно-конечно... мы уже почти пришли. Еще один поворот и там карантинный зал номер три, где содержатся пересыльные этого этапа.

Карантинный зал номер три был огромным помещением с бетонным полом, стенами и низким потолком и по виду больше напоминал барак. Вдоль него шестью рядами стояли низенькие деревянные настилы, на которых сидели или лежали пересыльные. На ближайших двух к входу рядах женщины, на остальных четырех – мужчины. В общей сложности, как на глаз определила Элька, около шестисот человек. Все в тяжелых кандалах. Она неспешно пошла вдоль рядов, изредка указывая на кого-то из сидящих или лежавших рукой:

– Этот.

Комендант блока тут же поднимал пересыльного, спрашивал регистрационный номер, записывал его, а двое идущих позади него охранников тут же отводили того в сторону. Крис, идя сбоку от Эльки, практически не вмешивался, лишь изредка замечал:

– Вон тот еще, по-моему, неплох.

И Элька тут же указывала на него коменданту:

– И того тоже.

Обойдя весь зал, она набрала четырнадцать мужчин и четырех женщин, после чего проронив: "Ну, думаю, этих будет достаточно", направилась к выходу и тут ее внимание привлекли несколько женщин достаточно странно сгрудившихся в дальнем углу барака. Элька уже проходила мимо них, и никто из них не привлек ее внимание. Однако сейчас ей показалось странным, что женщины продолжали испуганно жаться в углу, когда она вместе с эскортом охранников отошла на значительное расстояние. Да и комендант как-то напрягся, как только она вновь повернулась в ту сторону.

– Кстати, что там у тебя? – в лоб спросила она его.

– Что Вы имеете в виду? – испуганно переспросил майор, и по его вытянувшемуся лицу, Элька поняла, что есть смысл поподробнее поинтересоваться происходящим в дальнем конце барака.

Ничего не отвечая она прошла туда и, в упор глядя на женщин, холодно отчеканила:

– А ну встать!

Те неохотно поднялись.

– Два шага вперед! – не меняя жесткой интонации, приказала Элька.

Испуганно переглядываясь, женщины шагнули ближе к ней, и ее взору предстала лежащая за их спинами девочка лет двенадцати.

– Эта тут еще откуда? – повернулась она к подошедшему майору.

– Она, понимаете, госпожа... это... она... дочь вот ее, – он указал рукой на одну из женщин. Я понимаю, что должен был отделить, но девочка больна очень... ей одной не справиться и не выдержать отправку в лагерь для несовершеннолетних... я подумал, что лучше с матерью ее оставить... так хоть какой-то шанс, что выживет она...

Шагнув к лежащей девочке, Элька нагнулась, рукой повернула голову и на нее взглянули огромные глаза полные слез. Элька выпрямилась и обернулась к Крису:

– Возьми ее!

Тот уперся в нее непонимающим взглядом. В нем без слов читалось все, но Элька решила не сдаваться и повысила голос:

– Я сказала: возьми ее! Быстро!

Крис не стал спорить, молча подошел к девочке и подхватил на руки. Мать девочки, заплакав, шагнула к нему, умоляюще шепча:

– Я прошу, прошу, не забирайте ее, дайте ей шанс...

Но повинуясь знаку коменданта блока, к той тут же подошли охранники и грубо отшвырнули в сторону, пригрозив использовать электрошокер в случае ее неповиновения.

Под звуки ее сдавленных рыданий Элька в сопровождении Криса и коменданта с охранниками прошли к выходу.

Там Элька еще раз осмотрела всех отобранных ею и указала на троих:

– Этих мы заберем сейчас. С них сбить кандалы и подготовить для перевозки. Остальных в отдельное помещение и усиленно питать. Их мы заберем позже. Или я или он, – она указала на Криса. – Вопросы есть?

– Никак нет, госпожа. Все сейчас будет исполнено. Не извольте беспокоиться. Сейчас все сделают, как Вы приказали. Вас проводить к выходу?

– Нет, лучше проконтролируй выполнение моих указаний, – хмуро проронила Элька и направилась по уже пройденному ими маршруту.

Крис шел следом с девочкой на руках. За всю дорогу он не проронил ни слова. Эльку это радовало, потому что если бы он начал задавать вопросы, ответить ему она вряд ли бы смогла.

Подойдя к джипу, на котором они приехали, Элька распахнула перед Крисом дверь переднего пассажирского сиденья, едва слышно проронив:

– Ты с ней здесь, я за рулем, остальные сзади.

– Это несусветная глупость, – так же тихо ответил он ей.

– Знаю, но ты обещал играть по моим правилам.

– Я не отказываюсь, а лишь констатирую, что ты своими руками создаешь дополнительные сложности на пустом месте. Ты все сделала великолепно: отобрала самых нуждающихся, которым не дотянуть до возможной нашей следующей ходки. Учла, что я могу перебросить двоих, и тут нате Вам, подбираешь практически нулевую девчонку, жить которой не больше пары дней. Зачем? Хочешь дать ей возможность умереть в более комфортных условиях и согласна ради этого задержаться здесь до ее кончины?

– Нет, у меня другие планы.

– А какие, позволь полюбопытствовать? Для нее, – сев в машину, Крис глазами указал на лежащую у него на руках в беспамятстве девочку, – даже я ничего не могу тут сделать.

Захлопнув за ним дверку, Элька села на место водителя и повернулась к нему:

– Тут и не надо. Пусть сделают там. Я тоже заберу двоих.

– Ты с ума сошла?

– Да вроде пока еще нет... – повела она плечами в ответ.

– А мне кажется, что уже... Элеонора! – Крис перешел на угрожающий шепот. – Я не позволю тебе этого! Не позволю! Это самоубийство для тебя! Понимаешь?

– Ты обещал играть по моим правилам и не препятствовать в доставке тех, кого я выберу.

– Ее нельзя выбирать. Нулевая она... Нулевая!

– Ну не совсем...

– Да ты мимо нее прошла и даже не заметила... тебя ведь вернула ситуация, а не ее потенциал.

– Значит, на ее стороне была именно случайная ситуация, которая, как ты наверняка знаешь, всегда проявление необходимости.

– Элеонора, это запрещено: возвращаться на базу ради таких, – решил прибегнуть к последнему аргументу Крис.

– А я не ради нее вернусь. Она будет лишь второй... так дополнительный бонус, низкоуровневый, конечно, но все равно бонус.

– Эль, – голос Криса обрел просительную окраску, – ты не выдержишь. Не надо ценой жизни пытаться доказать, что ты можешь то, на что не способна. Перестань комплексовать по абсолютно бестолковому поводу и пытаться доказать себе, что ты не хуже. Ты не хуже и так! Ты во многом даже лучше! Ну вот сейчас ты не выдержишь, и что? Погибнешь ты, выбранный тобою сопровождаемый, эта девочка, да еще плюс те, которых мы сейчас отобрали, тоже скорее всего потеряют шанс выбраться отсюда. Ну, пожалуйста, не надо из-за глупых комплексов так рисковать. Не пристало так тебе поступать, сестренка, не пристало!

– Крис, я не могу ее здесь оставить умирать... просто не могу... – Элька нервно прижала пальцы рук к вискам, – можешь считать меня закомплексованной, сумасшедшей, недостойной ничего, даже звания рейнджера, но я все равно попробую ее отсюда вытащить, и ты меня не остановишь! Поэтому даже не пытайся. Лучше помоги, чем можешь, и тогда возможно у меня появится шанс сделать с твоей помощью то, что невозможно для меня одной.

– Проклятье! – Крис скривился. – Вот ведь чувствовал, что нельзя связываться с бабой! Нельзя! Вы все руководствуетесь не логикой, а эмоциями! Ты не рейнджер, Элеонора, ты как была обычной бабой, так и осталась!

– Возможно, ты прав, Крис... – на Эльку накатила какая-то невообразимо мощная волна отрешенности, – скорее всего, прав на все сто. Я действительно баба, глупая, неразумная, эмоциональная, но раз уж ты со мной связался и хоть и немного, но все же я помогла тебе, так теперь прояви себя как мужик и помоги мне в моем экзотичном, нелогичном, эмоциональном и глупом желании. Помоги вытащить девчонку. А потом можешь расплеваться и даже вынести на Совет вопрос о моем должностном несоответствии. Я все подтвержу и отпираться не стану, если выживу, конечно.

– Именно: если выживешь! Ты дура, Элеонора! Как есть дура!

– Хорошо, пусть дура, – согласна кивнула она головой и уперлась взглядом в его ярко-голубые глаза. – Так поможешь?

– А что мне остается, если я как последний дурак, связал себя такими обещаниями?

– Какая славная из нас парочка вышла: дура и последний дурак. Романтично, однако, – ее губы дрогнули в лукавой усмешке. – Ладно, Крис, не злись... Ну что ты теряешь в конце-то концов? Ну даже если я погибну, это ж мое решение. Ты меня останавливал. К тебе никаких претензий. Твой послужной список не будет запятнан ни в каком случае.

– Идиотка! Думаешь, я о своем имидже пекусь? Да мне плевать на него! Я согласен приписать тебе своего сопровождаемого, лишь откажись от этой своей бредовой идеи!

– Это ты идиот, если думаешь, что я ради галочки в личном деле собралась туда тащить практически нулевую девчонку.

– А для чего, если пользы там от нее никакой?

– Для нее! Мне ее жалко! Хочу дать ей шанс.

– Одно слово: дура-баба. Вот скажи, скажи мне: а кроме нее тебе больше никого здесь не жалко? Здесь больше нет никого достойного твоей жалости? Тебе всю планету не жалко, часом? Нет? А почему? Чем эта девчонка лучше сотен тысяч, даже миллионов других, таких же погибающих? Почему шанс ей, а не им?

– Потому что я встретила именно ее, и могу дать шанс именно ей.

– А их ты не встречаешь ежедневно? Почему ты всегда проходила мимо?

В это время в окно машины постучали. Элька опустила стекло и указала стоящему коменданту блока на заднюю дверь машины:

– Туда их сажайте.

Комендант распахнул заднюю дверку, и охранники подвели двух мужчин и одну женщину со связанными за спиной руками, завязанными глазами и ртом, и усадили на заднее сиденье.

– Вы им случаем уши не заткнули? – иронично поинтересовалась Элька, наблюдая за действиями охранников.

– Нет, госпожа... – растерянно ответил комендант и поспешно добавил: – но можем быстро исправить это упущение.

– Не надо, время дорого. В другой раз, – усмехнулась Элька, внутренне радуясь, что дискуссию с Крисом при свидетелях они уже продолжить не смогут.

***

Взвизгнув колесами на крошеве битых кирпичей и бетонной пыли, джип остановился неподалеку от развалин, где было ее убежище.

Крис молча вылез с девочкой на руках, Элька помогла выбраться из машины остальным. Потом, развязав им глаза и рты, повела по лабиринту развалин к своему убежищу. Крис шел следом.