Текст книги "Его личная звезда. Разрушая преграды (СИ)"
Автор книги: Марина Кистяева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
И Богдан начал действовать кардинально.
Не говоря больше ни слова, он сделал шаг в сторону Ириды. Та стояла совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, но когда её личностное пространство стало стремительно рассеиваться, смех резко оборвался. Чего-чего, а Ирида терпеть не могла, когда у неё не оставалось место для маневрирования. А тут огромный мужчина с хмурым лицом наступал на неё.
Как-то в одну секунду забылось всё – и то, что она должна подчиняться Славинскому, и то, с чего начался весь этот несуразный диалог. В Ириде проснулось что-то нехорошее, что-то долго дремавшее глубоко внутри и рвущееся в данный момент наружу.
– Не подходи, – процедила Ирида сквозь сжатые зубы.
Глаза Богдана предвкушающе блеснули.
– Почему же? Ты меня остановишь?
– Остановлю, – Ирида была полна решимости.
– Интересно, как?
– А вот так.
Ирида сама не поняла, как подняла руку и со всей силы ударила Богдана по плечу. Целилась в лицо, но не дотянулась. В ванной она скинула туфли.
Богдан нагло усмехнулся.
– И что это было? Удар? Не похоже. Скорее уж, укус надоедливого насекомого.
Он злил её намеренно, но она этого не заметила. Не поняла.
Издав утробный то ли стон, то ли рык, Ирида, с некрасиво искаженным от ярости лицом, снова подняла руку и снова ударила Богдана.
Тот даже не шелохнулся.
Лишь ответом ей послужили нарочито-приподнятые брови.
– Слабовато, девочка, слабовато.
Именно ласковое прозвище, на которое ещё месяц назад Ирида не обратила бы внимание, послужило сильнейшим детонатором. Внутри неё словно рухнула тщательно возводимая плотина, последний барьер. Ирида окончательно перестала себя сдерживать – сорвалась.
Никогда в жизни до этого момента она ни с кем не дралась и ни на кого не поднимала руку, всегда в спорах предпочитала вести диалог или молча уходить. Драка ни к чему хорошему не вела – это было её жизненным кредо. Да и не принято было в их обществе выяснять отношения силой, они же не в Зоне Отчуждения находились, где, как говорили, насилие было нормой жизни. Но тут на Ириду нашло, иначе и не скажешь. А может, ей именно это и надо было – выплеснуть адреналин?
Она набросилась на Богдана, точно дикая кошка. Наносила удары один за другим, не разбирая, куда бьет, и не чувствуя, как её нежные ладони травмируются о едва ли не железные мышцы Славинского. Её удары ему не причиняли даже легкой боли. Не доставляли никаких неудобств. Наоборот, темное начало, присутствующее в крови латунцев, довольно заурчало, найдя подобное проявление чувств Ириды вполне закономерным. Даже приятным. Неважно как, но его девочка прикасалась к нему... Сама... Добровольно...
Глаза Богдана стали практически черными. Он с безумной жадностью наблюдал, как Ирида выплескивает эмоции, впитывал её яростные вскрики, перемешанные с матерными словами, явно почерпнутыми из лексикона Стаса, и глубоко внутри зарождалась ответная буря. И он не мог её удержать. Да и не хотел.
В какой-то момент просто поднял руки и ловким движением перехватил её запястья. Рванул девушку на себя, впечатывая в свою грудь, чтобы в следующий момент, не прерывая контакта двух тел, впиться в губы Ириды голодным поцелуем. Сделать то, о чем он мечтал последние часы – вновь испить сладость её рта. Ирида глухо зарычала, приоткрыла рот... но лишь для того, чтобы впиться зубами в губу ненавистного мужчины. Так она считала...
Причиненная боль и появившаяся кровь должна была остановить их, образумить. Но оказалось всё наоборот. Ириду точно переклинило, по-другому и не скажешь. Пытаясь вырваться из захвата крепких мужских рук, она стала извиваться всем телом, тем самым подливая масла в огонь страсти Славинского. Тот, несмотря на укус, зарычал и сильнее прижал к себе Ириду.
Привычный мир рухнул, уступив место чему-то странному, сумасшедшему, яростному, стихийному, не поддающемуся разумному объяснению. Ирида замычала и, согнув ногу в колене... забросила её на бедро Богдана. Девушка продолжала выкрикивать матерные слова, ставшие неразборчивыми, потонувшие в страстном поцелуе Славинского, и одновременно её тело перестало подчиняться здравому смыслу, оно отчаянно потянулось к другому телу, более сильному крепкому, обещавшему дать такую необходимую разрядку.
И Богдан уловил изменения. Глухо зарычав, точно раненый зверь, вырвавшийся из когтистых лап другого хищника, он резким движением подхватил Ириду под ягодицы и прижал спиной к стене. Ирида зарычала в ответ и ногтями впилась в плечи Богдана.
Дальше началось безумие. Мужчина и женщина рваными, судорожными движениями спешили избавить друг друга от одежды, ткань, не выдерживая подобного обращения, трещала по швам. Но двум одержимым первобытным порывом, сплетенным в страстном танце, было плевать. Они отчаянно желали прикоснуться к коже другого, почувствовать исходящее тепло. Хотя – нет. Это неправда. Они не желали просто прикасаться. Они жаждали брать, вонзать, требовать, получать.
Ирида, как обезумевшая, царапалась и кусалась. Как только Богдан перестал терзать её рот, она, издав очередной непонятный звук, набросилась на плечи мужчины. Она слизывала солоноватые капельки пота, засасывала твердую закаленную плоть, чтобы в следующую секунду впиться в неё зубами. И эта дикость, это хождение по острию лезвия, когда привычное восприятие партнера исказилось, пронзало насквозь, пробуждало в её теле непонятную дрожь, берущую своё начало внизу живота и стремительно распространяющуюся в крови, ударяющую в голову, застилающую глаза. Ирида перестала быть собой, её чувства – обоняние, осязание – все обострились. Жар, что выжигал грудь, требовал выхода. И находил его. В яростных поцелуях и в крепких объятиях.
Стоило Богдану безжалостно разорвать свитер, таким же образом поступив и с лифчиком, освободить её груди с заостренными сосками, что изнывали от непонятной, пугающей Ириду потребности, и впиться жадным поцелуем в эти самые сосочки, как Ирида откинула голову назад, не заметив легкого удара затылком о стену, и вцепилась одной рукой в короткие волосы Богдана. Она прижимала его к себе, стараясь получить максимум новых чрезвычайно острых и не менее сладостных ощущений. И Богдан их ей давал. Давал столько много, что голова закружилась, а ноги перестали Ириду держать.
Но ей было мало. Ничтожно мало.
Она действовала так же стремительно, как и мужчина. Краткий миг позволила ему пососать соски, и, собрав воедино остатки сил, оттолкнула Славинского, но лишь для того, чтобы самой наброситься на его обнаженную грудь.
И снова стон, похожий на рык...
И снова ласка, похожая на укус...
И снова лавина эмоций, уже ни на что не похожая...
Терпеть более сил не было. И Богдан, глухо выругавшись, расцепив их тела, оторвался от Ириды лишь для того, чтобы одним сильным движением разорвать, снять с девушки брюки вместе с трусиками. Следом стянуть свои и ворваться в истекающее влагой лоно.
Ирида закричала в голос, стоило ему заполнить её. Вцепилась в стальные плечи, чтобы удержаться, чтобы найти опору и сразу же податься Богдану навстречу. О, да, она прекрасно видела, знала, чувствовала, кто только что ворвался в неё! Богдан Славинский. Ворвался так стремительно, словно в этом желании заполучить её заключалась его основная жизненная потребность. И Ирида не могла не ответить тем же. Её женское естество завопило от радости, всё сжалось, чтобы сразу же раскрыться и потянуться к чему-то неведанному, но невообразимо сладостному, тому, что долго дремало внизу живота и терпеливо ждало своего часа. И этот час настал.
Нет, Ирида не стала более осторожной, не пришла в себя, не испугалась животной страсти Богдана. Напротив, она накинулась на его губы, сама желая, во что бы то ни стало, усилить контакт их двух тел. Соединения в одном месте ей было мало. Да, мало...
Их губы изучали друг друга с бешеной одержимостью, с тоской, которую нельзя высказать вслух, с затаенным наслаждением. Они пробовали на вкус, пробовали на прочность. Исследовали. Давали небольшую передышку, чтобы снова кинуться в пучину первобытной страсти.
Толчки Богдана были остервенелыми, жесткими, резкими. Он врезался в женское тело, не щадя его, на подсознательном уровне чувствуя, что дает именно то, что требуется ЕГО девочке. Она отзывалась на каждое движение стоном, вскриком, новым поцелуем. И опускалась на его бедра, стремясь вобрать в себя как можно больше его.
Разрядка не заставила себя долго ждать. Обрушилась на вспотевшую, не похожую саму на себя Ириду, поглотив её окончательно. Показав, каково это – получать удовольствие. Её скрутило внутри, подкинуло вверх и оттуда стремительно сбросило вниз.
И, не успев прийти в себя, с закрытыми глазами, с пересохшими губами, пытающимися втянуть в легкие хотя бы жалкую долю кислорода, с телом, отныне познавшим новые ощущения, Ирида почувствовала, как Богдан изливается следом.
Тишина в спальном отсеке оглушила обоих. Снова вернулся привычный мир. Снова в организм хлынули привычные звуки и эмоции.
Так Ириде показалось в первое мгновение.
Она ошиблась.
Мужские руки захватили в плен её лицо, и хриплый голос надрывно приказал:
– Назови моё имя.
Ирида открыла глаза и затуманенным взором впилась в лицо Славинского. Она словно впервые увидела сеточку морщин у глаз, более глубокие – на лбу. Крупный нос с трепещущими крыльями ноздрей. Губы, чуть потрескавшиеся, жесткие на вид и мягкие на ощупь. Россыпь мелких капелек на лбу, прокладывающих дорожку по вискам и убегающих на скулу. Подбородок, безупречно выбритый.
– Богдан, – вымолвила она с придыханием и снова прикрыла глаза.
Ей было хорошо. Ей было безумно хорошо.
А потом, ещё находясь в объятиях Богдана, она внезапно осознала случившееся. И тихо, едва размыкая губы, поддавшись слабости, физической и душевной, шепотом спросила:
– Я кончила, да?
Ей бы стоило в этот миг открыть глаза, чтобы увидеть, как Богдан замер, как его глаза наполнились сначала изумлением, а потом ничем не прикрытой радостью, недоверием смешанным с надеждой.
– Да, звезда, ты кончила вместе со мной, – сказал он и прижался лбом к её лбу.
глава 6
Глава 6
– Почему?
Этот тревожащий, будоражащий душу вопрос Ирида не могла не задать. Он крутился у неё в голове минуту за минутой. Что бы она ни делала, какие действия не предпринимала, мысли снова возвращались к нему.
Сейчас она стояла на борту личного лайнера Славинского и смотрела на бесконечно красивые холодные звезды, окружающие их повсюду.
Они улетели с Арома спустя пару часов после того, как вернулись из "Коллажа". Робот-носильщик транспортировал их вещи на частную взлетную полосу, где хранили свои лайнера и шаттлы те, кого принято называть элитой.
Во время сборов Ирида была немногословна, погрузилась в себя, прятала взгляд. Богдан, видя, что Ирида снова замкнулась, не давил на неё, давая время самой сделать правильные выводы. Только когда они оказались в свободном межгалактическом пространстве, и пришло время ложиться спать, Богдан подошёл к Ириде, застывшей неподвижной статуей перед огромным стеклом, позволяющим наблюдать за происходящим в космосе.
– Почему ты со мной испытала оргазм? – Богдан не стал делать вид, что не понял её.
– Да.
Хорошо, что Ирида не видела его лица. Оно исказилось от внутренней боли, которую Богдан старательно прятал. Неприятно осознавать, что ты доставил желанной женщине удовольствие, а она воспринимает случившееся, как величайшее недоразумение в своей жизни. Именно так расценил позицию Ириды Богдан.
– Я позволил тебе выпустить эмоции, – жестче, чем того требовала ситуация, сказал Богдан, вставая за спиной Ириды и так же устремляя взгляд в темно-синее пространство, пронзенное миллиардами светящихся частиц. Он хотел бы быть мягче, но, видимо, не Судьба. Терпение не было основной чертой его характера. – Ты долгое время сдерживалась. Во всем. Стеснялась своей связи с Истовым, чувствовала вину за то, что позволила себя соблазнить. Неуверенность за ваше будущее. Ты постоянно находилась в стрессовой ситуации. Вынуждена была работать из-за нехватки денежных средств, тем самым подвергая себя риску быть изнасилованной латунцами. Напряженная ситуация дома со Стасом. Всё это накапливалось, как снежный ком. И в какой-то момент лавина должна была сойти. Моё возвращение этому поспособствовало. Вот что ты вздрогнула? Зачем снова пытаешься закрыться? Ирида, раз затеяла разговор, будь любезна поддержать его. Я говорю всё, как есть. Никогда не понимал твоего страха передо мной. Скажи, звезда, я хотя бы раз тебя обидел? Словом? Делом? Причинил боль физически? Я не имею в виду последнюю пару дней. До твоего двадцатилетнего рубежа.
Ирида последовала его совету и распрямила плечи. В одном Богдан прав – ей пора выходить из тени и учиться держать удар. Пусть это и трудно.
Очень трудно.
Грудь сдавила привычная уже тяжесть, то, что Богдан стоял за спиной, так же не добавляло спокойствия. Она ожидала, что он в любой момент снова к ней прикоснется, и тогда... Как отреагирует она тогда?
Ирида прикусила губу и негромко сказала:
– Нет, ни разу.
– Тогда, откуда этот чертов страх? – вспылил Богдан.
Он понимал, когда его сторонились мужчины. Для них он был угрозой. Многие знакомые видели его в боевой ипостаси, но никогда ни одной женщине он не причинил боль. Тех тварей, что выходили на кровавый песок, за женщин он не считал.
Ирида заставила себя говорить. В одном Богдан прав – она сама затеяла разговор.
– Тебя всегда было слишком много, – призналась она. – Везде. Можешь иронизировать по поводу моих чувств, но я тебя именно так воспринимала. Когда ты приходил к нам – все начинало вертеться вокруг тебя. Плюс, от тебя исходила такая сила... Это сложно объяснить. Особенно когда ты ребенок и мир воспринимаешь через собственные чувства. Ты подавлял меня. Скажешь, глупость говорю? Возможно. Но именно с детства всё и началось.
– На самом деле, глупо, – рассердился Богдан.
Ирида пожала плечами.
– Как есть. Плюс, вокруг тебя, точнее вокруг всех эшелонцев, постоянно ходили разные слухи, непонятные разговоры. Это настораживало. Отсюда всё и началось. Когда же ты пропал на четыре года... Тут, сам понимаешь, все, кто тебя знал, и кто имел с тобой отношения, порождали версии одна нелепее другой. Я особо не прислушивалась, мне хватало, как ты верно заметил, своих забот.
– Но ты испытала облегчение, когда я перестал появляться на пороге вашего дома?
– Да, – Ирида не стала уходить от ответа.
Богдан сжал зубы, от напряжения на висках выступили вены. Вот и поговорили. Одно дело – догадываться, другое – слышать.
– Черт побери, Ирида! – вспылил он, сжав кулаки и мгновенно подавляя гнев. – Так дело не пойдет. Если ты не сможешь справиться со своим страхом...
– То что, Богдан? Ты оставишь меня в покое?
– Естественно, нет, – раздраженно фыркнул Славинский. – Для тебя же будет лучше, если ты примешь наш союз. Примешь сердцем. Я не прошу от тебя любви и привязанности, – тут голос Богдана странно дрогнул. – Мне достаточно будет, если ты начнешь меня воспринимать, как обычного мужчину, не испытывая страх, не испытывая отвращения. Я не хочу, прикасаясь к тебе, знать, что тебе противны мои прикосновения.
Ирида грустно улыбнулась.
– Когда прикосновения противны – не кончают, – она до сих пор не могла поверить в произошедшее.
Даже сейчас, спустя несколько часов, приятная истома разливалась по телу, стоило вспомнить ту сладостную негу, что накрыла её, когда все ощущения обострились до предела. И, стыдясь в этом признаться, пряча подобное желание глубоко внутри, Ирида хотела повторения. Естественно, ничего подобного вслух она не скажет! Не попросит Богдана снова к ней прикоснуться, это будет верхом её морального падения. И всё же... всё же...
Вот теперь ей бы не помешало обернуться и посмотреть в лицо Славинскому. Потому что стоило тому услышать последнее признание Ириды, как гнев, что всколыхнулся в груди, тотчас испарился, уступив место сумасшедшей радости, которую Богдану так же пришлось подавить, как, чуть ранее, ярость. Да, хотелось порывисто обнять Ириду, прижать к груди, нашептывая милые глупости, рассказывая, до чего она красивая и нежная. Но тогда он имеет все шансы напугать её уже реально.
– Это хорошо, что ты начала получать удовольствие. Потому что я намереваюсь тебе его доставлять часто. Очень часто.
***
Ночью он её не тронул. Сграбастал в объятия, положив её голову к себе на плечо, и негромко приказал:
– Спи.
Ирида была измотана и физически, и морально, поэтому уснула быстро. Да и тепло, исходящее от большого тела Славинского, оказалось на удивление уютным, не отталкивающим. Ирида опасалась, что спать в одной кровати с ним будет дискомфортно, и порадовалась, когда поняла, что ошиблась.
Было немного странно ощущать другое спящее тело рядом с собой. Чувствовать, как спокойное дыхание вырывается из его груди и щекочет волосы на затылке. Слышать, как под твоей щекой ровно бьется чужое сердце.
Для Ириды всё было ново, непривычно.
Она закрыла глаза и провалилась в сон без сновидений.
Проснулась она от сигнала тревожной кнопки и от того, что её бесцеремонно лишили "живой" подушки, коей выступала мужская грудь.
Славинский, приглушенно выругавшись, вскочил на ноги и быстро натянул штаны. Бросил обеспокоенный взгляд на Ириду и коротко приказал:
– Оставайся в кровати и заблокируй двери. Код – ай-пи-614.
Ирида села на кровати и испуганно посмотрела на Богдана.
– Это вторжение? – предположение о захвате лайнера первым пришло ей на ум.
Помимо неё и Славинского на борту лайнера находились два пилота и повар. Она с ними ещё не успела познакомиться, о них ей рассказал Богдан. И то, что тревожная кнопка сработала не по ошибке, не из-за сбоя, Ирида поняла сразу, стоило ей только взглянуть на сосредоточенное лицо Богдана и на его уверенные, но спешные сборы. Утруждать себя одеванием футболки он не стал, зато поспешил подойти к серой стене с множеством встроенных ящиков и нажать на один из них. Тихое, почти неразличимое шуршание – и взору Ириды предстал настоящий боевой арсенал.
Даже легкого налета сонливости не осталось.
Зажав рот рукой, чтобы не сорваться на крик, Ирида постаралась не поддаваться панике. Они находятся на лайнере Богдана и, если слухи не врут, то Славинский отличается умением убивать беззвучно и быстро. Да, Ирида слышала и такие разговоры.
На ее вопрос он не ответил. Лишь бросил еще один короткий взгляд.
– Код запомнила?
– Богдан! Ответь мне – это вторжение? На нас напали? Или что?..
– Код повтори! – уже более жестко потребовал Богдан, снимая со стены несколько лазеров.
– Ай-пи-614! – раздражаясь и пугаясь ещё сильнее, выплюнула из себя Ирида и поднялась на ноги.
– Никому дверь не открывай. Поняла?
– Богдан!
– Скоро буду!
И всё. На этом их утренний разговор закончился.
Богдан подошёл к двери, разблокировал и, не оборачиваясь, шагнул в коридор, где кнопки на панельных стенах мигали предупреждающим красным цветом.
Дверь за Славинским закрылась, и всё мгновенно стихло. И от того, что Ирида осталась одна, от того, что лайнер, казалось, замер и перестал пропускать любые звуки, в том числе сигнал тревоги, Ириду бросило в дрожь.
Небеса, да что же происходит?
То, что нечто экстраординарное – сомневаться не приходилось. Богдан, уходя, не заблокировал бы доступ к спальному отсеку. Значит, опасался, что кто-то чужой может проникнуть внутрь. Или чужие...
Глаза Ириды наполнились тревогой и испугом. Она никогда не путешествовала по галактике и имела общение только с расами, похожими внешне на человека. Но знала, что там, где заканчивается их солнечная система, обитают совершенно другие существа. Разумные. Страшные. Сильные. Что периодически они совершают прорыв и угрожают их цивилизации.
Нет, это был бред. Зачем чужакам нападать на одиночный лайнер? Глупость какая. Тогда, что же произошло?
Сидеть в неведении Ирида не могла. Вскочила, добежала до очистительной, умылась, собрала волосы в "конский" хвост и натянула серый спортивный костюм. Во время этих нехитрых манипуляций её сердце отбивало сумасшедший ритм. Если на лайнер напали, то она должна знать кто. И если это действительно нападение, то необходимо искать выходы спасения. Всем.
Поэтому, нарушая запрет Богдана, она разблокировала двери и вышла в коридор. Лайнер был большим, мог, при желании, вместить человек пятьдесят, и где искать Богдана и остальных членов экипажа, Ирида не знала. Решила действовать по наитию. В конце концов, она натолкнется на Богдана и остальных... Лишь бы только они все были живы.
При мысли, что с Богданом может что-то случится, неприятно заныло в груди. Всё же смерти она ему не желала. Теперь, как ни крути, она была его парой и, чего греха таить, быть в союзе с ним оказалось не столь мучительной участью, как она себе нафантазировала. Стараясь не думать о плохом, Ирида осторожно шла по длинному коридору с ответвлениями через каждые два-три метра.
Что напрягало – так это тишина. Абсолютная. Если бы на лайнер напали, слышались бы звуки борьбы, тот же гомон нападавших, их ликующие крики в случае победы. А здесь... Ничего. Краем сознания Ирида понимала, что это странно. Очень. И чем дальше она шла, тем сильнее в ней крепла надежда, что всё не так печально, как она предположила.
Первая кровь отрезвила и разрушила её только что всколыхнувшуюся надежду. Крови было немного. Несколько размазанных полосок на серой стене. Ирида сглотнула и заставила себя пойти дальше. Коридор закончился резко, свернув направо и выведя её в большой зал, предназначенный для совещаний или проведения празднеств.
Что бросилось в глаза сразу же, как только она свернула – два пилота, связанные парализующей светящейся нитью. Они сидели на полу с застывшими глазами. Ирида едва на них не натолкнулась и, увидев, испуганно ойкнула. Хотела кинуться развязывать, когда услышала холодное:
– Стой и не совершай лишних движений.
Богдан.
Волна облегчения обрушилась на девушку, даже не видя его. Жив. Он жив.
На этот раз она послушалась и очень медленно оторвала взгляд от связанных пилотов.
Лучше бы она этого не делала.
А ещё лучше – осталась бы в спальном отсеке, как ей велел Славинский.
Так нет же... треклятое женское любопытство, наложенное на беспокойство за свою судьбу и судьбу других людей, толкнуло её на очень опрометчивый шаг.
Она увидела тех, кого никогда, ни при каких обстоятельствах не должна была видеть.
Если бы Ириду спросили, кого она больше испугалась, и чей вид сильнее поверг её в шок, она бы не ответила. Просто не смогла. Потому что не поняла.
Перед ней стояли Чужие. О, да, она оказалась права в своем предположении.
И стоял Богдан. В том виде, от которого холодные мурашки пошли по спине.
Чужие были выше любого аромца, выше латунцев, не менее двух с половиной метров. С бледно-серой кожей, казавшейся очень толстой, с полной отсутствием какой-либо растительности, с лысыми морщинистыми черепами и приплюснутыми расплывчатыми лицами. Такое ощущение, что все выступы и углубления на лице им просто сравняли, сгладили – нос, глаза, губы, все на одном плоском уровне. И Чужие были без одежды, лишь серые плащи накинуты на плечи. Отсутствие одежды позволяло увидеть мощные натренированные (или данные от Природы?) тела и... никаких признаков половой принадлежности.
Но и Чужие не шли ни в какое сравнение с Богданом. Он сохранил человеческие черты, Ирида без проблем узнала его. Но... он изменился. И сильно. Стал выше – под стать Чужим, плюс, его тело раздалось вширь, мышцы бугрились, грудная клетка увеличилась едва ли не втрое, черты лица заострились. И это было не все. Тело Богдана покрывали тонкие железные пластинки.
Неужели Богдана Славинского превратили в киборга?
– Богдан.
Ирида выдохнула его имя и замерла.
Убегать, скрываться было бесполезно, если бегство было бы выходом, Богдан отдал бы соответствующее распоряжение. Он же сказал не делать резких движений. Лазер он держал опущенным, точно бесполезную пустышку. Стоял он таким образом, что видел и Чужих, и Ириду.
Чужих было немного – семь особей, назвать их людьми у Ириды не получалось. Они держали в руках неизвестное оружие, направив его на Богдана. При появлении Ириды один Чужой перевел дуло в её сторону. На их лицах не было агрессии, что Ирида заметила как бы между делом.
– Славинский, твоя пара? – Чужие говорили на межгалактическом, Ирида их понимала.
Услышав, что к Богдану обращаются по фамилии, она едва не вскрикнула. То есть, получается, Богдан знаком с Чужими?? Небеса... Что же это значит? И каким, скажите, образом их пути-дороги пересеклись?
Небеса...
– Да, – рыкнул Богдан, и даже Ирида задрожала от скрытой угрозы в его голосе.
Богдан медленно повернул в её сторону голову, и девушка оцепенела. К ней снова вернулся страх перед таинственным эшелонцем. Его глаза – они были абсолютно черными, и в них плескалась тьма, кромешная, устрашающая. А ещё в них застыло обещание. Обещание наказать Ириду за непослушание. Ирида сглотнула.
У Богдана было такое право. Он мог побить её, и никто бы не посмел слова сказать ему поперек.
Ирида часто задышала, чувствуя, как её эмоции проваливаются в какую-то вязкую трясину. Слишком много потрясений. Слишком сильное напряжение. И все они... Чужие и Богдан... Почему у неё такое чувство, что она помешала едва ли не милой беседе?
– Пара – это хорошо, – у Чужого был скрипучий голос, словно в его горле стоял некий механизм, мешавший или, наоборот, позволяющий ему говорить. – И ещё лучше, что она здесь. С тобой.
– И чем же лучше? – внимание Богдана снова вернулось к предводителю Чужих.
– Сговорчивее будешь.
Богдан хохотнул – наигранно, зло.
– Да я особо и не сопротивлялся вам. Встретил, можно сказать, с радушием, – и в подтверждение своих слов он перекинул из руки в руку лазер.
Его демонстрация произвела нужный эффект – молчавшие до сего момента Чужие вскинули своё оружие.
– Э, парни, вы чего... Говорю же – я вас почти рад видеть, – оскалился Славинский, не выпуская из вида Ириду, которая побледнела и стояла, едва дыша.
– Славинский, – теперь и в голосе предводителя слышалась угроза. – Ты – мой должник. Ты мне должен пять боев...
– Три! – резко перебил его Богдан и вскинул кверху три пальца. – Три, Шард.
– Пять! – зарычал тот, кого Богдан назвал Шардом.
– Три.
Из горла Шарда вырвалось шипение.
– Ты...
– Или три на твоей арене, или здесь и сейчас с тобой и твоими парнями, – сдавать позиции Славинский не собирался. Смотрел на Шарда, не мигая.
Тот снова зашипел.
– Зарываешься...
– Нет. Предлагаю сделку.
– Ты МОЙ ДОЛЖНИК! – зарычал Шард, и его парни передернули затворы.
Ни один мускул не дрогнул на лице Богдана.
Ирида же находилась на грани обморока. Забыла, как дышать. Забыла, как думать. И если раньше она считала вселенским злом латунцев, то сейчас осознала, как мало знает и понимает в этой жизни.
– Я и не отрицаю, – спокойно продолжил вести переговоры Богдан. – За три боя ты с меня поимеешь больше, чем за все предыдущие. Попробуй скажи, что не так. Ты за эти месяцы выбрал лучших бойцов со всех галактик. Нашёл отменных головорезов. Самых сильных, самых искусных. Те, чьими именами уже пугают ваших детей. Скажи, что это не так, и я соглашусь на пять боев. Но противников тогда выбираю сам. Нет? Вот видишь... Потому что на меня подняли ставки. Они взлетели до небес. Иначе хрен бы ты нарушил пространство и, рискуя всем, пришёл за мной.
Шард не спешил отвечать. Сверлил взглядом спокойно стоящего Богдана. Его непринужденная поза легко могла ввести в заблуждение, если бы не боевая ипостась. Каждый присутствующий знал – Славинский в любой момент мобилизуется и отразит атаку.
Внезапно Шард откинул голову и рассмеялся. Его скрипучий смех резанул по нервам Ириды, и только приказ Богдана не делать резких движений, набатом звучащий в голове, удержал её от того, чтобы не сорваться и не убежать. Как она сдержалась – не понимала.
За предводителем то ли оскалились, то ли засмеялись и остальные "гости". А Ириде все сильнее начинало казаться, что она попала в театр теней, до такой степени все происходящее было неправдоподобно.
– Сукин ты сын, Славинский! – прогоготал Шард, и лишь очень внимательный наблюдатель заметил бы, как угрожающе сузились глаза Богдана, чтобы через мгновение снова принять расслабленное состояние. – Вот не поспоришь с твоей логикой, вот никак!
– А ты и не пытайся. Нам обоим будет проще.
– Хорошо-о-о, – протянул Чужой, – не буду. Три боя, так три. Первый – сегодня вечером.
Богдан наигранно медленно приподнял брови.
– Так скоро?
– А ты чего хотел? Сам сказал – на тебя ставки высоки. Так и есть. Мы тебя ваших семь дней уже караулим в небе, откладывая бои. Сам знаешь... там парни нетерпеливые, – и Шард указал головой в сторону открытого космоса.
– Сегодня, так сегодня, – спокойно проговорил Богдан.
– Она летит с нами, – Шард, видимо, неплохо знал Славинского, потому что умел так же быстро менять темы.
Уточнять, кто такая "она" не имело смысла.
– Естественно, – ни один мускул не дрогнул на лице Богдана. – Ирида, подойди ко мне.
Вот так запросто? Подойти? Через шеренгу этих монстров?
Ирида сделала один шаг. Потом второй. Её чувства раздвоились – с одной стороны хотелось оказаться рядом с Богданом, знать, что он её защитит – в его защите она не сомневалась. А с другой... ТАКОГО Славинского она не знала. И причин опасаться его у неё было предостаточно.
Из двух зол пришлось выбирать меньшее.
Двигалась она осторожно, не спеша. Понимала, что за каждым её движением пристально следят. Не зря Богдан в самом начале предупредил её не делать резких движений. Кто знает, как Чужие воспримут её. Возможно, они решат, что она хорошо обученный солдат под стать Славинскому и "в рукаве" припасла пару сюрпризов. А то, что Ирида понятие не имела, как обращаться с оружием – у неё на лице не было написано.
Как только Ирида оказалась рядом с Богданом, тот положил огромную ладонь на её талию и притянул к себе, укрывая и оберегая. Так ему казалось. У Ириды же земля ушла из-под ног. И это раньше она считала Славинского огромным?! Небеса... Да он сожмет сейчас ладонь посильнее и переломает ей все ребра. Без труда. Без лишнего напряга. Славинский стал грудой мышц. Смертельной машиной. И разговоры про бои... Они настораживали.
– Вы красивая пара, – в голосе Чужого отразилось уважение, и Ирида окончательно перестала что-либо понимать.
Этот Чужой и его соплеменники были захватчиками, они напали на гражданский лайнер, связали пилотов и наставили на неё оружие. Вели себя агрессивно. А теперь проявляют уважение? Бред. Ей точно всё это снится.
Но тепло, исходящее от большой руки, покрытой маленькими железными пластинами, не могло присниться. Оно было настоящим. Как и размеренное дыхание Богдана. И исходящая от него уверенность. Он прижал Ириду к себе, тем самым как бы говоря: "Не волнуйся. Всё под контролем". Ирида старалась справиться с паникой и тревогой. Получалось пока плохо.
