Текст книги "Том 3. Книга 2. Драматические произведения"

Автор книги: Марина Цветаева

Картина четвертая
Деревце

Кормилица

(над телом Федры)

 
Где спящая? Пуст
Одр. Шепот с высот:
Дал миртовый куст
Неведомый плод
С глазами – ой, сок!
С зубами – ой, плод!
Подул ветерок —
Плод взад и вперед,
Все взад и вперед,
Все вспять и опять.
Кто с дерева плод
Отважится снять?
Желанный для мух
И страшный для пчел.
Неслыханный слух:
Мирт – телом расцвел!
Неслыханный вид!
Плода зеленей
Царица висит,
И птицы над ней
Кружат. Не пущу
К открытым глазам!
Шу, коршуны, шу!
Глаз в пищу не дам
Агатовых. Смолк
Рог, смолк громозвон.
Все думала – толк —
То в нем раз-одном —
Ан глянь – в пояске!
Висит, в волосах,
Что птица в силке,
Что рыба в сетях,
Запуталась. «Срежь!
Ночь целую жду
Садовника. Где ж
Садовник – плоду?»
Стар зб морем, рог
Задрав, через ров —
Юнец. Невдомек
Взглянуть на улов
Чудной – обождет
Часок – недосуг!
Чуть держится плод,
Чуть держится сук.
Ох, вор-женохул!
Скупец-сухожил!
Кто с красных вспорхнул,
Кто в карих проплыл,
Застыл и завяз —
Молчите, кусты!
Нежба не далась —
Хоть славу спасти!
Куст миртовый, скрой!
Ни пню, ни шмелю.
Тогочернотой
Тебя обелю.
Кем встарь была – той
И будешь царю.
Твоей чернотой
Того очерню.
Кого боги погубить —
– Эх! – лишают разума!
Недотроге полюбить
Глупого, безглазого.
Чем с царицею сам-друг —
По кустам да с сукою!
Свищи, ветер, трещи, сук!
…Дикого, безрукого!
Так и зверя не свежат —
Как с душой беседовал.
Голубица-госпожа —
Скорняка бессердого!
Кто из нас с тобой – ай сплю? —
Да из двух – кто ж спящий-то?
Из-за глупого в петлю
Пасынка? Нет, пащенка!
Заруби, темны леса,
На суку, – ох, весело ж!
Как царица из-за пса
На суку повесилась!
Да и я сама – невесть
Что сдалося, вздумалось!
Нашла старая с кем свесть!
С дубом-то, с безгубым-то!
Ай не видела, что глуп,
Дуб? Глух – пень? Что падалью —
Ай не чуяла? Где ж нюх,
Где ж толк был? Глаза были?
На безусости лица,
На кудрей на светлости,
На рте розовом – лица
Старая осеклася.
Но утеха не далась —
Еще честь осталася!
Берегись, пес-женомраз:
Без очей писалося!
А не видено – вор прав
В темноте! – не деяно,
Берегись, пес-женодав!
Очесам Тезеевым
Клянусь ее телом,
Что черное – белым,
Клянусь ее дерном,
Что белое – черным,
Явь – ложью, ложь – явью
Предстанет, представлю.
Чтоб впредь на деревьях
Глаз карих…
 

Прислужница

 
Царь едет!
 

Кормилица

 
Уст красных не вешал!
 

Прислужницы

(одна за другой)

 
– Рвом едет! – В двор въехал!
– Кто ж грозному стремя
Поддержит? – Кто встренет?
– Ни душеньки – пустошь!
– Кто ж примет? – Кто ж впустит?
– Кто ж сможет? – Кто ж скажет?
 

Кормилица

 
Я. Сгорбилась в сказах.
Клянусь ее славой,
Что левая – правой,
Клянусь ее древом,
Что правая…
 

Тезей

(входя)

 
Брежу?
Ни шума, ни дыма.
Двор вымер, дом вымер.
Враг в доме? Бог в доме?
Мор грянул? Сын помер,
Что ль? Что здесь творится?
 

Кормилица

 
Рок, старче.
 

(Указывая.)

 
Царица.
– Се. —
Но не от мора —
Глаз дерзкого взора,
Царь! И не от сглазу, —
Уст дерзкого сказу,
Стен смертного шату,
Рук дерзкого хвату,
Царь! Куды ни ступит —
Он, дерзкий! Уж тут как
Тут! Куды ни сядет —
Льнет, плечики гладит
Вор, куды ни глянет —
Он, он все! Ни сна, нет,
Ни дня нет: «чай, родич!»
Спать – около бродит,
Пить – около цедит,
Есть – с хлебом в рот лезет,
В глот. Мрой по суставам.
Пить-есть перестала.
– Се. – Но не на ложе
Мир бедной положен
Был. Сук в лесу стукал,
Звал. Так на суку том
Да на пояске том
С любезным со светом
Простилась. Царь, свято:
Мной тканном, им смятом
Иль снятом…
Ой, пава!
Знать, дня милей – слава
Была (сучок ближний!),
Знать, честь – милей жизни
Была, милей дыма
Очажного…
 

Тезей

 
Имя!
 

Кормилица

 
Ой, царь! Тех и букв нет!
Назвать – чертог рухнет,
Лес вспыхнет, гром грянет,
Плоть Федрина встанет
С одра… Не налетчик!
Сев топчет – свойтопчет!
Ешь вместе, спишь вместе,
Весь вздох твой и весь твой
Свет, вся твоя слава.
Как перст руки правой
Развемый, раззнамый…
 

Тезей

 
Сын?
 

Кормилица

 
Назвал.
 

Тезей

 
Он?
 

Кормилица

 
Самый.
 

Тезей

 
Кто сыном был: где он?
Кто псом стал. Ждем.
Вот рук его дело:
Она. Где ж – он?
 

Кормилица

 
Что – конюх? Ай в нянях
У волка? Здра-ав!
Чай, новых гоняет,
Твою загнав!
 

Тезей

 
Отче Посейдон!
Старче Океан!
В черном, аки дерн,
В скорбном, аки вран,
Старце – а хорош
Был в Тезея дни! —
Львенка узнаешь
Там, на площади?
Сам бы не признал?
Княже мохнобров,
Откати свой вал
На тридцать годов!
Времени сквозь гул:
– Кликни и спасу! —
Вспомяни посул
Бога – храбрецу.
Отче Посейдон!
Старче дальнозрак!
Лучшая из жен…
Попранный очаг…
Попранная честь, —
Больше чем убил!
Еще часу несть
Гад мне сыном был!
Княже велетих,
Страше велиглот!
Пресных и морских
Хлябей верховод!
Сильного – устой!
Мой– в Тезея дни!
Под его стопой
Землю всколыбни!
Глыбой поперек!
Сворой по пятам
Пащенковым: в бок
Вор – а вал уж там.
Бездною в упор!
Прорвою в затыл
Скачущему! Скор
Вор, а вал уж смыл…
Пусть в беге – грудь лопнет!
Будь заклят, будь проклят!
Пусть члены псы треплют!
Будь проклят! Будь треклят!
 

Хор подруг

 
Кто мертвая рек? спящая!
Наряжена, умащена…
Кто горькая рек? сладкая!
Весь лес к тебе, весь сад к тебе
На одр, весь цвет, весь лист тебе
Снесли, кусточки чистые,
Одни шипы оставлены.
Не сирая спишь, славная.
Вот выспишься, как с бережку
В ручей – две ножки свесятся…
Над висельницей с деревца
Снята, его же цветиком
Снята. Подружки, спутали!
Не клясть, а славить нужно бы:
Честь ветке той, суку тому, —
Не блуднева спишь – мужнина.
Станьте, станьте древа вкруг!
Славьте, славьте Федрин сук!
Федры – повесть,
Федры – совесть,
Федрин пояс, Федрин сук.
Станьте, станьте древа под!
Славьте, славьте страшный плод!
Федры – робость,
Федры – доблесть,
Федрин подвиг, Федрин пот.
Две вечности, две зелени:
Лавр. Мирт. Родства не предали!
Как ты «женой Тезеевой»,
Так он «супругом Федриным»
Пребудете, два первенства,
Два главенства, часть равная.
Меч храбрости, сук верности,
Лист миртовый, лист лавровый,
Благословимте ж дерево
Любви, посаду дедову!
Как ты женой Тезеевой.
Так он супругом Федриным. —
Доколе только мир стоит,
И утро есть, и вечер есть…
Честь веточке, честь миртовой!
Не смертная спишь, – вечная.
Вкруг сука, который спас,
Утвердимте новый пляс
Федре в память.
Да не канет
Федры – танец, Федры – пляс!
Вы, плодные, вы, праздные!
К Трезена древу доброму
Пусть каждая хоть раз один
С одра встает по образу
Без трепету, без шороху
И одр и жизнь оставившей…
Стань плясом, плачь! Стань хором – хор —
Не плакальщиц, а славильщиц!
Двадцатая ль, тридцатая ль
Весна, жена ли, девица ль —
Пусть каждая, пусть всякая,
Дары забрав, под деревце
Спешит победу праздновать
Лбаженского – дномчашечным!
Стань плясом, плач! Стань градом – град —
Не плачущих, а пляшущих!
Видели с вышек,
Видели с сучьев:
Пасынок пышет,
Мачеха тушит.
Видели кони,
Видел и конюх:
Пасынок стонет,
Мачеха гонит.
– Страсть мое право!
– Честь мой доспех!
Мачехе – слава,
Пасынку – смех.
В царских покоях
Лесть с прямодушьем…
– Пасынок строит,
Мачеха рушит —
Борются. Щечек
Мелом – румянец.
Пасынок точит,
Мачеха вянет.
– Чем не по нраву?
– Сгинь, ненасыт! —
Мачехе – слава,
Пасынку – стыд.
«Все– мои слезы!
Срок моим бедам!»
Мачеха с ложа,
Пасынок следом.
И каб не третьим
Ствол между ними…
Мачеха в петлю,
Пасынок – мимо…
Нет с тобой сладу,
Женская честь!
Мачехе – слава,
Пасынку…
 

Вестник

 
Весть
Страшная! Крепись,
Царь! По воле волн
Новый кипарис
В дом, и новый холм.
Мертв – тобой рожден!
В прах твои века!
Конному в обгон
Вал с лицом быка.
Конному в обскок.
Паром по пятам
Всадниковым. В бок
Скор, а вал уж там.
В тыл, а бык уж свах
Шлет, за комом ком
Пены. Кони в страх,
В храп, а бык уж с дом,
До неба! Гора!
Скот, да не рога,
Вал, да не вода,
Кони… Повода…
Лучший из возниц
Вожжи из горстей,
Очи из глазниц,
Спицы из осей…
Бык или невесть…
 

Тезей

 
Княже-Посейдон —
Милостивец!
 

Вестник

 
Несть
Храброго.
 

Тезей

 
Отмщен.
 

Хор друзей

 
Скажем или скроем?
В дреме или въяве?
Лежа, а не стоя,
Лежа, а не правя,
Всею поясницей
Вскачь и каждой жилкой —
Кто на колеснице
Отбыл, на носилках
Едет, старец аще…
– Пьяный или сонный?
Только что летящий,
Вот уже – несомый.
Молния! Двуколка!
Путь лишь робким узок!
Бич, которым щелкал,
Спицы, оси, кузов —
Где? Проспал, возница,
Воз! В щепы, в опилки!
Кто на колеснице
Отбыл, на носилках
Едет, царства стержень
Свеж – в обитель нижню.
Только что несдержный,
Вот уже недвижный.
Так, как он вас холил, —
Люди жен не нежут!
Кони, кони, кони,
Что же побережье
Целое – возницы
Вытерли затылком?
Кто на колеснице
Отбыл – на носилках
Едет – тыл ли вьющий,
Вакхово ль точило?
Только что ведущий,
Вот уже – влачимый.
Знали же, что ноги
Жжет, чем жилы бьются!
Боги, боги, боги,
Что же боголюбца
Юного с землицы —
Ржи к безлицым в ссылку?
Кто на колеснице
Отбыл – на носилках
Едет, с кем? Да не с кем!
Есть, да млады лечь с ним!
Только что ровесный,
Вот уже навечный.
Чище не увидим
Лба – что мрамор в плитах!
Дева-Артемида,
Так-то Ипполита
Юного, Близница
Фебова, за пылкость!
Кто на колеснице
Отбыл – на носилках…
 

Тезей

(заграждая дорогу телу)

 
Несущие, стойте!
Ни с места, хор!
Не сына несете!
С которых пор
Отрава колодцев,
Ехидны тварь,
Гад – сыном зовется?
 

Хор

 
С которых, царь,
Сын – гадом?
 

Тезей

 
И гадом
Назвавши, льстим.
Прочь, псиная падаль!
За праг! за тын!
О, лучше бы пролил
Родную кровь!
Смесителей крови
Не кроет кров.
 

Хор

 
Кров богопротивный
Минем или внидем?
Громом, а не ливнем,
Гневом, а не взрыдом.
– Минем или сложим
Прах? Но небо взропщет!
Щебнем, а не ложем
Юных: рук двух отчих
Ложем… Львицей вскормлен,
Что ль? И лев бы плакал?
Ядом, а не кормом
Мертвых: нардом, маком…
– Уж как плавно, плавно
Спящего несли мы! —
Срамом, а не лавром
Царь встречает сына.
Ужто ль недостоин
Погребальных тканей
Спящий, над красою
Чьею даже камни… —
Смилостивились ведь!
Глянь, в кудре височной
Жимолости листик
Цел, хотя и смочен.
Так и он: твой стволик,
Свеж, дичок дворцовый —
Жимолостью цвел ведь
Вкруг ствола отцова!
С прямостью столь милой
Черт – видал ли гадин?
Камни пощадили,
А отец нещаден?
На же, обогрей же
Щеки, плечи, члены.
Что богов добрее
Камни – дело вемо,
Знамо. Меньше реют
Те, чем розы топчут!
Пусть богов добрее,
Но не сердца ж отча?
 

Слуга

 
Досаждающему прости.
Но разрозненные куски
В целом – целоемогут дать,
Поучительное, как знать?
 

(Подает осколки.)

 
Не нечаянность и не страх.
Нечто брошенное в сердцах,
В гневе, в судорожности висков.
По разбросанности ж кусков,
Куска – дальности – от куска
Видно: сброшено свысока
Чести, высшей из крепостей.
 

(Указывая на тело Ипполита.)

 
Тот не вымолвит, скажет сей
Воск.
Читай же.
Спящим – ведно.
 

Тезей

 
Надпись: «тайно».
Подпись: «Федра».
Знаки, жжетесь!
Вижу ль? Брежу ль?
Надпись. Подпись.
То ж, что между…
Наваждение! Честен! Чист!
Ипполита похвальный лист!
Федры собственная рука!
Золотая его доска!
Добродетели торжество!
Боги, кони, жена, за что?
Горе, горе, венец честной
Добродетели – суд над той!
Млат, не падай, и жнец, не жни!
Слава сына – позор жены.
Снег и деготь, смола и соль.
Снег любимого – милой смоль.
Высотою его низка!
Вострым по сердцу! Воск? Доска?
Грудь – расколота пополам!
Честь любимого – милой срам.
Чистотою его черна!
Наваждение! Сын! Жена!
Чернотою ее… О, что ж,
Боги думали, в тот же ковш
Намешавши смолу и мед:
Хлад любимого – Федры пот
Блудный… Ненависти персты
Афродитиной! Сын, прости
Старцу! Ненависти камыш
Афродитиной.
 

(К Федре.)

 
Та же… ты ж,
Вся не стоящая перста
Ипполитова!
 

Кормилица

 
Царь, чиста!
Бык и сук,
Труп и труп —
Дело рук,
Дело губ
Сих. – Сие.
Сей. Сия —
Всей семье
Яма – я.
«Строен, рдян,
Стан, сутул…»
Мойзаман!
Мойпосул!
Мойприцел!
«Сы-но-вья?
Прав, кто смел!»
Я, всё я.
«Молод: мед!
Молод: мех».
Старче, вот
Федрин грех.
Федрин блуд.
Федра? Зря!
Федра – жгут:
Руки – я.
На уш-ко
Ре-мес-сло.
Федра – что?
Сводня– всё!
Люб? За хвост
Соловья?
Федра – воск.
Руки – я.
Ничего, кроме мужа старого,
Красота не желала, не чаяла.
Ничего про сторонку левую
Простота не гадала, не ведала:
То ли слева стучит, то справа ли?..
Ложа стылого, мужа старого,
Вдовчьих навыков, отчих обыков,
И былу бы так, и сгнилу бы так…
Никогда на гвоздичку рдяную
Красота и глазком не глянула б,
Ничего, кроме миски глиняной…
Так и минуло б, так и сгинуло б…
Каб не нуды мои, не зуды мои,
Не подспуды мои, не гуды мои.
Куды с лысостью? куды с ветошью?
Косы вылезли, спросу нетути.
Шелудивец – и тот не требует!
Зубы выпали, блюды пребыли:
Губы-губы-уста, сласть любая!
Зубы выпали – слюнки убыли?
Неизбывная память, пустая пасть!
Хоть чужими зубами кусок угрызть!
Неизбывная память, пустая пасть!
Хоть чужими грудями к грудям припасть!
«Мойвек – весь!
Всласть хоть ты!»
Тяжче – несть.
Старче, мсти!
Мойвек – весь!
Но, бия,
Знай, что здесь
Боги – я.
 

Тезей

 
Безумная, стой!
 

Кормилица

 
Ни пню, ни шмелю…
Своей чернотой
Тебя обелю.
Спи, милая. Вей,
Мирт! Басней моей
Я – сажи черней.
Ты – славы белей
Осталися.
Бей,
Царь! – Нежуся!
 

Тезей

 
Ведьма, не за что! Сводня, не за что!
Ты – над хрипами? Ты – над трупами?
Образумься, старуха глупая!
В мире горы есть и долины есть,
В мире хоры есть и низины есть,
В мире моры есть и лавины есть,
В мире боги есть и богини есть.
Ипполитовы кони и Федрин сук —
Не старухины козни, а старый стук
Рока. Горы сдвигать – людям ли?
Теорудуют. Ты? Орудие.
Ипполитова пена и Федрин пот —
Не старухины шашни, а старый счет,
Пря заведомая, старинная.
Нет виновного. Все невинные.
И очес не жги, и волос не рви, —
Ибо Федриной роковой любви
–  Беднойженщины к беднудитятку —
Имя – ненависть Афродитина
Ко мне, за Наксоса разоренный сад.
В новом образе и на новый лад —
Но все та же вина покарана.
Молнья новая, туча старая.
Там, где мирт шумит, ее стоном полн,
Возведите им двуединый холм.
Пусть хоть там обовьет – мир бедным им! —
Ипполитову кость – кость Федрина.
 

1927

Приложение

Пьеса о Мэри
(наброски)

Придворный и комедиант. Женщина ищет в комедианте то, что есть в придворном. Комедиант – тщеславное, самовлюбленное, бессердечное существо, любящее только зеркало.

Карт<ина> I. Мэри. Вечер. Безделье. Дикая музыка. Посылает маленького слугу узнать – что это? Цыгане. Цыганка. Гаданье.

– Светлый, к<отор>ый был черным и черный, к<отор>ый будет светлым. Будь умна, бери то, что не полиняет. Белое не вылиняет в черное, черное вылиняет в белое. – Чернота? Белизна? Ведь это ты, мой маленький Джим? Неужели же я родилась на свет для такого чудовища?

. . . . . . . . . . . . . . .

Мэри

 
Джим! Твоя госпожа скучает.
 

Джим

 
Госпожа! Скучает твой Джим.
 

Мэри

 
Скука меня равняет
С черным слугой моим.
Пуля всадника догоняет,
Скука мчит по следам моим.
Даже радуга в небесах – линяет!
Понял?
 

Джим

 
Не понял Джим.
 

Мэри

 
Не понимают слуги – господ!
 

Джим

 
Не понимают слуг – господа!
Белые – черных.
 

Мэри

 
Черные – белых.
. . . . . . . . . . . . . . .
 

Мэри

 
Джим, сегодня приедет папа!
 

Джим

 
Папы нету. Джим сирота.
 

Мэри

 
Глупость иль чернота
Отличительней для арапа?
Папа. – Твой господин. – Сам Лорд
Дельвиль. – Радуйся, раз я рада!
 

Джим

 
Джиму отца не надо.
Джиму давайте – торт.
 

Мэри

 
Папа – такой прекрасный!
Слава и честь Двора!
– Радуйся, бант мой красный!
– Музыка, Джим! Ура!
Веди сюда. – Торт целый хочешь?
Лети! – Весь Джиму будет? – Весь!
Скажи, коль…… будут здесь,
Я отпишу им этот коттэдж.
Единым росчерком пера, —
Все: мельницу, амбар и ферму.
– Играют королевски-скверно.
Да здравствует Король! Ура!
– Король! Я тебя не видала,
Я знаю лишь . . . . . .
Да глупого негра Джима,
Да пастора в черной рясе,
Да черный….. псалтырь.
. . . . . . . . . . . . . . .
 

Мэри

 
Упокой, Господи, душу
Моего дорогого папы,
Погибшего смертью храбрых
За юного короля.
Упокой, Господи, душу
Моей белокурой мамы,
Прожившей
Лишь двадцать коротких лет.
И прадедов моих строгих
И нежных моих прабабок
Под этим же … сводом
Вот так же слагавших руки
Три века тому назад.
Пошли, Господи, здоровья,
Королю и королеве,
Старой няне, негру Джиму,
Повару и господину
Пастору, а также, Боже,
Не забудь послать здоровья
Джо – лесничему, а также
Всем несчастным браконьерам,
И моей лошадке Бельгри,
И слепому органисту,
И танцмейстеру, который
Помер… – Вот и домолилась…
Дай, Господи, чтоб мне скелет
Не снился…
– А завтра мне шестнадцать лет!
Да здравствует Король! – Ура! —
 

. . . . . . . . . . . . . . .

 
Король! – Я его не видала,
А узнаю его из тыщи.
Отчего это ветер свищет?
Хорошо бы родиться нищей!
Короли всегда белокуры,
С грациозной, гордой осанкой…
Я хотела бы быть служанкой
При дворе Короля Артура.
Об этом, конечно, все девочки грезят…
Ой! Что это? Кто это? Что это лезет?
Ой, Бог ты мой, ведьма!
– Тссс…, крошка, потише!
– Я здешняя леди!
– Я здешняя нищая.
– Но кто Вас впустил сюда? – Тем <ная> ночь,
Да добрая кружка имбир<ного> пива,
К которой Ваш сторож, как <к девке красивой>
В <ненастную> пору пригубить не прочь.
– Мне очень прискорбно,
Но я Вам не рада.
– А ты мне – что золото —
С первого взгляду.
– Зачем Вы явились?
– Сказать тебе правду.
– Какую? – Такую: слепую, простую,
Цыганскую – нищенскую – воровскую…
Ой, внучка, – тоскуешь!
– Совсем не тоскую.
– Дай руку! Ох, внучка!
Две встречных дороги!
Две встречных кареты
Два сердца, два ветра…
Чуть взглянет – обманет,
Чуть тронет – уронит.
– А я Вас сейчас прогоню! – Не прогонишь.
Золотом было, – станет золой…
Дальше не видно. – Дай золотой!
– Откуда? – Возьми и достань из кармашка!
 

. . . . . . . . . . . . . . .

 
Возьмите себе из кармашка… – Бумажка —
Платочек – горошина – снова бумажка…
Где ж деньги? – Я ради погоды весенней
Им всё раздала, – до последнего пенни.
Берите кольцо, продолжайте… – Так так…
Двое спешат… Восход и Закат…
Коршун и лебедь – горлинку делят.
Коршун у сердца… Лебедь в раю…
Дашь мне цепочку, дочка, свою?
Скоро к воротам: два короля:
У молодого мед на языке,
А у другого – смертный пот на виске…
на холму…
– Горе – ох, горе
Дому сему!
Няня! На помощь! Огня!
Вспомнишь меня!
 

. . . . . . . . . . . . . . .

 
Мне страшно – идите
Но кто ж этот коршун?
Но кто ж этот лебедь?
– Взгляните в окошко,
Прекрасная леди!
 

Мэри

 
Бог мой! – Карета!
 

Цыганка

 
Дом на погосте!
 

Мэри

 
Кто там приехал?
 

Цыганка

 
Поздние гости.
 

Слуга

 
Леди, к нам гости нежданные прибыли.
 

<Мэри, в окно>

 
Добро пожаловать, кто бы вы ни были.
 

Пег

 
Что это, леди?! Черный народ!!!
 

Мэри

 
Пег, проводи ее до ворот.
Эта старуха пришла за лекарством…
 

Старуха

 
Не прогадай теперь, внучка, царства!
 

Мэри

 
И посмотри, чтоб гостям ночлег
Был хорошенько устроен, Пег.
 

Пег

 
Я постелю им в гостиной синей…
 

Мэри

 
Да, и огонь разведи в камине…
Гости с дороги, и ночь свежа.
 

Пег

 
Будет исполнено, госпожа…
 

Мэри

 
Ужин подашь…
 

<Пег>

 
На цветном сервизе…
 

Мэри

 
Не на цветном, а на том с девизом:
«Юность и доблесть»… – Лазурь и снег…
Ах, я совсем позабыла, Пег!
Кто наши гости? Ну, так, – хоть с виду?
 

Пег

 
Затороплюсь, ничего не вижу…
Видела только, что два плаща…
 

. . . . . . . . . . . . . . .

 
– Знатные, видно. С гербом карета…
– Что за досада, что я раздета…
Коршун и лебедь… Закат… Восход…
Пег, ты уверена, что господ —
Двое…
 

Пег

 
Разумная я девица. —
Разве что только в глазах двоится…
И молодой при гостях слуга
В шитой ливрее…
 

Мэри

 
Как ночь долга!
 

Пег

 
Надо заснуть, чтоб была короче.
 

<Мэри>

 
Завтра меня разбуди чуть свет
Добрым гостям моим – доброй ночи…
– Завтра мне будет 16 лет!
 

 
– С добрым утром, леди! – С добрым утром, ветер!
– Как Вы почивали? – Как веселый рекрут
Перед боем, – нынче мне 16 лет!
– . . . . . .значит, не сомкнули глаз…
А свежи, как роза! – Бледной не бывают
В день, когда на башне
Бьет шестнадцать лет!
Ветер! – Леди? – Ветер
Ты видал приезжих?
Лебедей залетных,
Женихов моих?
– Кто ж иной, невеста,
Как не я, втолкнул их
– В ночь весенней бури —
Под . . . . . .кров
Дельвильского замка?
Глупая ты леди!
– Глупой быть – счастливой
Быть и глупо – умной
Быть в шестнадцать лет!
Ветер, целых двое
Их – кого мне выбрать
– Третьего, малютка.
– Ветер, ветер, вздор!
Ветер, хочешь правду?
Никого не надо
В день, когда на башне
Бьет шестнадцать лет!
 

. . . . . . . . . . . . . . .

 
Входите…! – Маркиз д’Эстурель
Мы Вам помешали? – Нисколько! – Я – Мэри.
– Дочь Дельвиля? – Да! – Никогда не поверю.
Я Вас вот такой на коленях качал
– Артур Кинг…
О жизнь!
Мой друг – И артист королевских театров…
Ваш раб… <—> Артур Кинг! —
Чуть-чуть переставить и выйдет король
Артур… – Много раз эту лесть я слышу,
Но только на целое небо выше
Артист! – короля!.. – Сколько в мире – дур! —
– А мне настоящий король Артур
Дороже… – Давно ли Вы знали папу?
– Вы были малюткой. Вы алый капор
– Носили – два бантика – здесь и здесь.
И прямую ручку – какая спесь! —
Не просто, а прямо, к губам – тянули.
За завтраком Вы на высоком стуле
Сидели
 

<1919>