Текст книги "Мозаика судьбы (СИ)"

Автор книги: Марина Друзь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

МОЗАИКА СУДЬБЫ

Обратная сторона дивана

  Будильник вопил. Видимо уже долго. Ольга потянулась рукой и нащупала его на тумбочке. «Пора...Вот утро опять. Господи, спасибо тебе за то, что ты создал ночь – но, почему такую короткую?»

  Истошный вой, наконец, прекратился. "Главное – не закрыть глаза. Черт, я больше не могу. Ежедневный секс в три часа ночи, явно – лишнее. И ведь не скажешь ничего, лучше просто перележать, чем слушать потом до утра нытье о том, что я его больше не хочу.

  Интересно, если я скажу, глядя в глаза: "Ты прав – не хочу. Не люблю. И сказать, что мы давным-давно не занимаемся любовью, а тупо трахаемся..." – Ольга перевалилась на бок и спустила ноги с кровати, нащупывая тапочки.

  "Да, представляю его лицо" – усмехнулась она, натягивая халат и завязывая пояс. Оглянулась на спящего мужа и пошла вон из спальни.

  Притворив дверь, задохнулась от свежего воздуха. Перегар стал привычным, и она, находясь рядом с Игорем, его практически не ощущала.

  "Так, дорогуша, просыпаемся, просыпаемся! Чем завтракать будем? По кофейку?" – отсчитывая ступени, Ольга привычно запустила механизм нового дня.

  И день покатился. Давно отлаженный и выверенный до секунд график: чайник на плиту, душ, три чашки кофе, разбудить детей, три пары бутеров, косметичка, расческа – поехали!

  – ...Кто ведет? – Ольга задала ежедневный риторический вопрос, прекрасно зная, что утром ее за руль не пустят. Торг за руль будет проходить между Катькой и Сенькой, а у нее будет лишних пятнадцать минут для того, чтобы выстроить план на день.

  – Давай я, а то ты ползешь, как черепаха...

  "Так, можно расслабиться! И что у меня сегодня?"

  – Сень, сигаретку дай, – Ольга протянула руку с заднего сиденья.

  – Мам, мы зачем тебе купили Кара? Даже я уже бросил.

  – Вы мне купили не правильного Кара. Мне надо для женщин. Даже Кар ваш признает, что у нас, у женщин, другое мышление.

  – Ага, "отличное" от людей,– попробовал сострить Сенька.

  – Ну да, ну да, женщины не люди, женщины – человеки! – хихикнула Катька.

  День полетел по отлаженному маршруту: планерка, встреча с заказчиками, авторский надзор – обычная рутина, отнимающая массу времени и кажущаяся нудной и бессмысленной в своей ежедневной повторяемости. Но она стоила того! В день сдачи объекта – когда весь строительный мусор вывезен, когда газоны зеленеют изумрудной радостью новой жизни, окна новых квартир отражают улыбку солнца, а детские площадки ярко выкрашены в ожидании смеха малышей – в этот день Ольге не жаль было времени, угробленного на ежедневный бег по кругу.

  – ...Оль, ты на работе? Я заеду?

  – Давай.

  – Наташенька, солнышко, Мага едет.

  – Ясно, пошла, сварю кофе ... Вы же с ним только кофе и питаетесь...

  – Нет, золотко, мы иногда еще и курим! – Ольга отошла к окну, давая глазам отдохнуть от монитора. Сейчас Мага приедет, старый и хитрый друг, друг, много раз пытавшийся подмять ее своим обаянием и сделать своей "вечной должницей".

  "Манипулятор он тот еще... Но... и мы не лыком шиты!"

  – ...Душа моя, у тебя усталый вид.

  – У меня нормальный вид для женщины, которая спит урывками по 5 часов в сутки. Так что, дорогой, давай без реверансов... Что тебя к нам привело? В такое время? Только не надо про "жгучее желание меня увидеть и невозможность больше сдерживать его"...

  – Ты читаешь в моем сердце.

  – Я читаю по твоей хитрой физиономии, что тебе что-то "из-под меня" надо и по возможности БЭЗВОЗДМЭЗДНО – то есть даром! Так что пей свой кофе и излагай!

  – Оль, а тебя часто "стервой" называют?

  – Бывает. А что, есть желание? И повод?

  – Я, может, действительно: заехал просто посмотреть на тебя.

  – Плохо. Не верю. Оваций не будет. По делу давай.

   – Скучно с тобой. Все-то ты понимаешь. Есть тема...

  – И конечно бесплатная, – Ольга усмехнулась и приподняла брови.

  – Помоги, а?.. Мне нужен генплан к завтрашнему утру. Самое позднее – завтра вечером.

  – Почему, когда ты даешь невыполнимые обещания, я всегда та Золушка, что их выполнит?

  – Ладно, сколько?..

  – Столько!– она черкнула на бумаге цифру.

  Они расхохотались и ...ударили по рукам. Потом пили кофе, он блестел глазами и, уходя, погладив ее по голове, сказал:

  – Хорошо с тобой, только глаза у тебя всегда печальные, даже когда смеешься.

  – Не придумывай. Иди с миром!

  Ольга вздохнула, когда за ним закрылась дверь, и посмотрела на часы: 14.30: – "Еще повоюем!" Очень много надо успеть...

  В пять вечера заглянула Наташа и поинтересовалась:

  – Ольга Викторовна, я вам еще нужна?

  – Что, уже пять?!. Нет – иди, конечно... Катя не звонила?

  – Они ждут Вас в машине.

  Часа через полтора, пиная перед собой тележку, Ольга брела через "гипер-пупер-маркет", и задавала себе вопрос: "А замужем ли ты, дорогая?"

  Добравшись все-таки до дома, Ольга остановила машину у закрытых ворот. Закрытые ворота – хороший знак... Это надежда, что Игорь трезв. Сенька вышел и, открыв ворота, загнал машину во двор. А Игорь сидел на скамейке, курил.

  Он снова был пьян... Ольга подошла и присела рядом. Ребята, молча, разгрузили машину, и ушли в дом. Она достала сигарету и тоже закурила.

  – ...Почему?

  – От счастья.

  – Ты ...счастлив? – она задохнулась... Два года ежедневной муки видеть, как он с каждым днем все больше спивается, уговоров, унижений и попыток помочь... А он, оказывается – пьет от счастья. Какого счастья? Счастья жить, перетекая с кровати на диван, а с дивана на кухню? Без смысла, без цели, без желания что либо сделать, сделать не потому, что тупо – "надо", а потому, что руки чешутся и душа просит... Да и потому, что "надо" – ведь этого тоже нет... Жить, справляя нужду? Поесть, поспать, попить, заняться сексом... Именно – заняться сексом, точнее – потрахаться... Они давно не занимаются любовью, он примитивно трахает ее, когда у него в том нужда... И он – "счастлив"?

  "Всё! Больше не могу!"

  – Игорь, я сейчас пойду, соберу твои вещи, – она затянулась сигаретой, как будто это был последний глоток воздуха на Земле, – потом приготовлю ужин, и мы поужинаем. Спать я сегодня буду в гостиной. Пожалуйста, не скандаль – не надо волновать стариков и детей. А утром ты уедешь. И никогда больше не вернешься! А потом, ...уже без меня, ...ты бросишь пить.

  «Николашка»

  – Оль! Ты что тут делаешь?

  – Пью! Неужели все еще не заметно?

  – И что же ты пьешь?

  – ...Последние полчаса Ольга Викторовна пьет коньяк, – Мага оглянулся.

  Молодой парнишка, видимо официант, держал графин с коньяком.

  "Грамм 200..." – прикинул Мага.

  – Оль, а почему ты пьешь коньяк?

  – Видимо, потому что не люблю водку и виски.

  – Черт! Ты зачем так набралась? Ты же лыка не вяжешь?

  – Я? Я и лыко вяжу, и тебя, между прочим, вижу. Так и будешь стоять или попросить второй бокал?

  – Второй бокал и поесть. Меню дай, – окликнул Мага парнишку, отошедшего к барной стойке. Потом, передумав, махнул рукой.

  – Оль, посиди минуточку, я сейчас.

  – А кто сказал, что я куда-то спешу? Правда, и ждать я тебя не обещалась... – Ольга старательно, высунув кончик языка от напряжения, налила коньяку в бокал, приблизительно половину графина. Обняв бокал ладонью снизу, она покачала его, согревая коньяк и, прикрыв глаза, выпила. Одним глотком. Рукой, наплевав на этикет, подцепила ломтик лимона, присыпанный молотым кофе и сахаром, и со вкусом закусила...

  – Ни фига себе! Оль! Что ты делаешь?

  – Ты уже спрашивал, – она повернулась к нему и, продолжая слизывать сахар с пальцев, удивленно вскинула брови, – пью!..

  – Черт! Пойду поесть закажу! – Мага встал и решительно двинулся к стойке.

  -...Видимо, потому, что не люблю водку и виски, – Ольга расхохоталась и запустив пятерню в тщательно уложенную прическу взлохматила волосы. Мага знал, что она терпеть не могла официоз и необходимость укладывать ежедневно волосы.

  -...Давно пьет?

  – У нее была встреча. Кофе и бокал сухого... Потом гости ушли, и она заказала мартини.

  – Много?

  – Да нет,– парень заглянул блокнот, – трижды по коктейлю, 50/50 мартини и персиковый сок. А потом сказала: "Да ну их всех! Давай коньяк!" и... вот.

  – Что – вот?

  – Два по двести.

  – Лихо! Она же не пьет ничего крепче мартини с соком! А ты не видел, она сама приехала? Или ее привезли?

  – Сама. Но вы не волнуйтесь... Мы бы ей такси вызвали.

  – А Надя где? Куда она смотрит?

  – А вот Надежду Васильевну она и ждет.

  – Понятно. Так, давай-ка нам курицу в чесночно-имбирном, гарнир там какой-нибудь, фруктов и ..."николашку" принеси еще. Она коньяк только им закусывает . Черт! Я лет десять не видел, как она закусывает коньяк. А кто догадался?

  – Сама попросила. Сделали.

  Мага оглянулся на стол. Ольги не было, хотя сумочка лежала на столешнице.

  – Слушай, парень, ширму поставь. Надя придет – скажешь ей.

  Оля вернулась минут через пять. Проведя пальцем по краю ширмы, она села. Влажные пальцы застыли на столе. Мага смотрел на ее руку: пальцы мелко вздрагивали, то ли в такт музыке, то ли в такт ее мыслям. Он попытался вспомнить, когда же видел последний раз лак на ее ногтях?

  Все его женщины тратили уйму времени на поддержание своих или наращенных ногтей массу времени, но на Олиных руках практически никогда лака не было. Однажды он ее спросил почему. Что же она ему тогда ответила? Ах, да – он вспомнил водопад ее смеха, даже не смеха – хохота: "О чем ты, друг! Я – рабочая лошадь! Ты, когда-нибудь видел рабочих лошадей с маникюром на копытах?"

  За десять лет он видел ее руки и в цементе, и земле. Он видел эти руки, подбрасывающими детей. Он видел эти руки, ворочающими лежачую мать. Он только не видел, не помнил, лак на ее ногтях.

  Ему безумно захотелось наклониться и поцеловать ее руку, но он знал, что она не позволит. "Черт! Что у нее произошло? Отчего она набралась, как прачка! Дом? Работа? Мужчина?" – он поднял глаза и посмотрел на Ольгу. "Черт, она умылась. Сколько ей? Я же не знаю, сколько ей!"

  – Ну, что друг мой Мага? А не желаете ли даму оттанцевать? – и она откровенно расхохоталась ему в лицо.

  – А, пожалуй! Ольга, правда, пойдем!

  Надька терпеть не могла "механическую музыку", в ее ресторане всегда пели вживую. Она всегда говорила: "Под "мафон" где-нибудь в другом месте спляшете!" И к ней действительно шли не плясать. Музыка не мешала – ни вкушать, ни говорить, ни танцевать.

  Рука легла на Ольгину талию, будто всегда там находилась.

  – Ты неплохо двигаешься. – Олина ладонь скользнула по плечу Маги. – Саш, знаешь, я всегда знала, будет ли мне хорошо с кем-то в постели, только один лишь раз с ним потанцевав...

  – Ты что, поэтому меня и пригласила танцевать? Тест на совместимость?

  – Нет. Просто, захотелось потанцевать с другом, – и Ольга хихикнула.

  – Оля, что у тебя случилось?

  – Ничего Саша. В этой жизни ничего... Хорошая музыка. Как у тебя дела? Давно ты, что-то, не заезжал...

  – Оль! Не заговаривай мне зубы.

  – Пойдем, выпьем. Музыка закончилась.

  Он попробовал поддержать ее за локоть, но она мягко высвободила его и твердой походкой пошла к столику.

  "Черт! Столько выпила, а идет как канатоходец, ни одного неверного движения!"

  Сев за стол, она качнула графинчик и, повернувшись к бару, взмахнула рукой, привлекая внимание.

  – Сережа! Повтори!

  – Оль!..

  – Расслабься, Саш. Нет на земле того, кто меня перепьет сейчас...

  В зале хлопнула дверь, раздался голос Надьки: «Где она?» И тут же послышались стремительно приближающиеся шаги. Надька влетела за ширму:

  – Оль, прости, я спешила и одному придурку зеркало снесла. А он дубина гайцов вызвал... и батарейка села...

  Лицо Ольги вдруг сморщилось, как печеное яблоко, она зажмурила глаза и заплакала. Надька кинулась на пол и обняла ее колени.

  – Оля, ты плачь, плачь! Мага уйди! Она тебе потом не простит, – Саша встал и вышел из-за ширмы.

  "Да что же у нее стряслось? Никогда ее не видел такой!" Пошарив по карманам, он вынул пачку сигарет и вышел на улицу. На крыльце стоять не хотелось, и Мага отошел за угол. У служебного входа курил Петрович, Надькин шеф-повар.

  – Привет. Плачут?

  – Плачут. Я Ольгу такой никогда не видел.

  – Сеньку поминают.

  – А кто это?

  – Ольгин муж. Единственный, кого она любила. И любит. До сих пор. Он в Афгане погиб...

  Ласточка

  Какое утро!..

  Она так любит эти часы... Все спят. И она бы спала, но птицы на ее окне начинали свои песни с первыми лучами солнца, и она никогда не сердилась на них, как бы поздно не легла спать. Летом она и шторы никогда не задергивала. Пусть солнце светит. Это так приятно просыпаться от мягкого касания солнечного луча, согревающего застывшую кожу.

  "Ну, что девочка, подъем? Иначе ты все пропустишь!". Оля несколько раз перекатилась по кровати, меняя позы так, как это делает кошка. Кровь застучала в голове... Теперь пауза, глубокий вдох и подъем. Ольга рассмеялась. Красота!

  Натянув белые шорты и майку, пошлепала босиком на кухню. Осторожно, чтобы не дай бог, никого не разбудить поставила джезву на плиту и всыпала на дно сахар. "Сегодня по-арабски!" – она улыбнулась утру и солнцу. "Хорошо!" Сахар в джезве начал пузыриться и подтаивать. Карамель была готова. Теперь все быстро... Турка снова встала на огонь. "Так, чашку. Сегодня любимую". Оля потянулась и достала с верхней полки чашку. Ломоносовский фарфор, кобальтовая сетка. Ритуал нарушать нельзя. Она подняла чашку на уровень глаз и отсалютовала солнцу. "Доброе утро. И день будет таким!"

  Быстро сложив на поднос блюдце с сыром и плошку с медом, стакан ледяной воды и кофейник, Оля выскользнула на улицу. Красота! Устроившись на террасе в шезлонге и вытянув ноги, она вдохнула утро...

  Сидя в шезлонге Ольга увидела, как над ее головой вились ласточки. Парочка заботливых родителей сновала и сновала из гнезда в гнездо. "Не заметила даже, когда вывелись. Скоро полетят, наверное". Ольга потянулась и, запустив руку в волосы, прочесала их растопыренной пятерней. "Опять обросла. Скоро будет не уложить... Может отпустить? Пусть растут, как раньше..."

  Память мгновенно отреагировала, выхватив из прошлого Сеньку.

  ...Они с девчонками сидели на скамейке и грызли семечки. Парни стояли в сторонке, о чем-то переговариваясь и покуривая. Тишину улицы взорвал яростный рев.

  – Твой едет!

  – Мой? И вовсе он не мой!

  – Твой, твой! – рассмеялись подружки, – он так на тебя смотрит, когда ты не видишь!

  – Привет! – бросил Сенька парням, обойдясь без традиционного ритуала пожатия рук, – Оль, ну-ка садись, ты же хотела посмотреть на Оку, поехали быстро!

  Оля оглянулась на подруг и сестру, к которой приехала в этот город на ее свадьбу. Первый раз сама без мамы и папы, и тетка строго настрого наказала старшей присматривать за ней.

  – Езжай! Конечно, езжай!– хмыкнула старшая, и Оля радостно вскочила и устроилась на сиденье "Явы".

  – Держись крепче! Да не так, обними меня за спину.

  Руки обхватили спину парня, а Олину грудь обожгло. В свои семнадцать она никогда еще не прикасалась к парню сразу столькими частями тела.

  – Крепче держись, Оль! – мотоцикл рыкнул и рванул вперед.

  – Ой! – от неожиданности руки чуть не разжались.

  – Крепче, Оль, крепче!

  Скорость и бьющий в лицо ветер опьянили, вызывая в душе дикий, безудержный восторг.

  Захотелось издать боевой клич индейцев, ритмично рвя похлопыванием ладони по губам, поднимающееся из глубины души ликование. Олька просто расхохоталась ветру в лицо!

  Сенька тоже захохотал.

  – Чумовая!

  ...Сенька выбрал для знакомства с Окой прекрасное место. Река в этом месте делала поворот и подмыла один берег.

  Остановив железного коня, он медленно разжал стиснутые руки Оли.

  – Ой! – девчонка, покраснев, соскользнула с мотоцикла и рванула к обрыву.

  – Ух, ты! Мамочки, как красиво!

  – Красиво. Я знал, что тебе здесь понравится, – он осторожно провел рукой по ее волосам. Оля вздрогнула и оглянулась.

  – Растрепались. Я их освобожу? – и он снял резинки, стягивающие ее косички. Запустил в волосы пятерню и провел снизу вверх, распуская. Его ладонь в какой-то миг обняла весь ее затылок, и он, стремительно развернув девчонку к себе, поцеловал...

  ...Ольга убрала руку от волос. «Надо постричься! Сегодня же! И покороче, чтоб на дольше хватило». Рука потянулась к сигаретам. Тихо щелкнула зажигалка, и взвился легкий дымок, смешивая горечь и сладость воспоминаний. «Все! Пора. А то скоро станет жарко и будет поздно поливать цветы!» Оля решительно встала и направилась к шлангу.

  За поливкой ее и застал Мага.

  – Оль, привет!

  – Привет! Что привело?

  – Оля, надо посмотреть фундаменты на одном из коттеджей. Сомнения есть.

  – Саш, ты знаешь железное правило: "Суббота – не рабочий день". Это что, не подождет до понедельника? И вообще, есть сомнения – разбирай!

  – Что разбирай?! Их отлили! Оль, поехали. Туда и обратно. Ты даже не переодевайся, я тебя отвезу и привезу. Оль, ну я тебя очень прошу.

  – У меня ноги грязные.

  – А я их тебе вымою и за мокасинами схожу. – И Мага, выхватив у нее шланг, присел на корточки и стал смывать грязь с ее ног.

  – Черт знает что! – Ольга топнула ногой. – Руки убери! Сейчас же!

  Она вернулась через десять минут. Закованная в джинсы, с гладко зачесанными волосами и очками на пол-лица:

  – Поехали. Но ты меня за это завезешь по дороге на рынок. Творога хочу, – буркнула Ольга, усаживаясь в "Нисан" Маги.

  – ...И ты меня из-за этого из дому выдернул? Что такого экстренного? Отлили, ну и отлили, поливайте, укрывайте, снова поливайте. То, что самовольно сборный на монолитный поменяли? Ввалю в понедельник прорабу. Ничего непоправимого не произошло. На всякий случай сделаем арматурный пояс. И чертежи поправим. Всё! Вези меня.

  Выгуляв Ольгу по рынку, Мага сгрузил все купленное ей в машину... Оля, плюхнулась на сидение рядом:

  – Водитель, поехали! – и со смехом откусила от большой груши.

  – Ах, хах хааошо, что гвуши... теперь круглый год! – прожевав, закончила она фразу.

  – Отлично, – подтвердил Мага, выруливая со стоянки.

  – Можно я буду некультурной свиньей? – и она, опустив стекло, выкинула огрызок, – красота!

  – Может... заедем, искупаемся? Жарища!

  – А поехали! Я место знаю, я тебе покажу. Мы туда ходим каждый день купаться с детьми. Десять минут пешком от дома.

  За окном машины проносились уже тронутые легкой желтизной скорого созревания поля и покосившиеся столбы с провисшими проводами – видимо в России никогда не дойдут руки до самих себя. Россия, как мать Тереза, продолжает помогать всему миру, а собственные деревни все также остаются без дорог, без газа и с выключенным в дождь электричеством.

  – Так, Сашка, притормаживай, сейчас будет свороток!

  – Что будет?

  – Поворот будет. Вот здесь. А теперь аккуратненько на второй вниз.

  – Ольга, за рулем не твой Сенечка, а я. Ты только говори направо, налево.

  – Прямо! И больше там дорог нет, держись направления.

  Проехав вдоль реки метров семьсот, Оля махнула рукой.

  – Стоп машина, – и, дождавшись остановки, открыла дверь и отпустила ноги на землю.

  – Красота! – выкрикнула она, запрыгала, вытряхивая себя из джинсового плена и начала спускаться вниз к реке.

  – Оль, ты чего футболку не сняла. Меня стесняешься?

  – Вот еще! Прошли те времена, когда я стеснялась своего тела, – и она, сойдя по сходням, тихо влилась в воду.

  Мага стоял на берегу, не спеша раздеваться, посасывая сигарету и наблюдая, как Ольга без бурных всплесков плывет.

  – Баттерфляй?

  – Что? – Ольга перевернулась на спину и замерла на воде, раскинувшись звездой. – Нет, я плаваю лягушкой.

  – Баттерфляй. Бабочка. Действительно, выглядит, как плывущая лягушка, – пробурчал под нос Саша. "Понятно почему она футболку не сняла – она без лифчика. Во дает!" – и начал стягивать брюки.

  Ольга продолжала лежать на спине и заглядывать в небо. Ее лицо расслабилось и не выражало ничего, кроме огромного покоя. Спрыгнув со сходней, Сашка широкими взмахами преодолел расстояние до Ольги.

  – Не брызгайся!

  – Ты же по уши в воде!

  – Ну, и что! Все равно не брызгайся! – и Оля, хлопнув ладонью по воде перед Сашкиным носом, перевернулась и нырнула.

  "Черт! Во дает!" – покрутив головой, Мага нырнул следом. Когда он вынырнул, Ольга уже подплывала к мосткам.

  – Эй, ты куда? А ну, стой! – и он, смеясь, погнался за ней. Догнал уже в тот момент, когда она поднималась на последнюю ступеньку и, согнувшись, искала опору рукам на мокрых сходнях. Схватил поперек талии и дернул на себя.

  Барахтаясь и отбиваясь, Ольга ушла под воду, придавливая собой Магу. Он поднырнул под нее и выдернул из воды, прижав к себе. Больше он не раздумывал. Накрыл ее губы своими. Мгновение первого прикосновения. Отторжения. Ее руки уперлись ему в грудь и вдруг глубокий тяжелый вздох и эти же руки взвились, словно крылья, и обвили его шею. И теперь ее губы уже не прогоняли его, а наоборот ...просили?

  Мага не стал раздумывать. Приподняв ее и обхватив за талию, он выбрался на мостки, и понес на берег. Благо на расстоянии видимости никого не было. Одной рукой сдернув с сидушки машины плед, он опустил Ольгу на него.

  И заглянул ей в лицо. На нем была написана жажда и ...любовь? Она уже не просила, она требовала любви! И он... – он дал ей все, чем мог поделиться.

  "Черт! Ну, дает! – В очередной раз резанула мысль. – Она не прекращает удивлять..."

  Ольга изогнулась и глубоко вздохнула. Повернувшись на бок, заглянула в глаза Саше и проговорила, рубя предложение на отдельные слова:

  – Ты. Мне. Подходишь. Я. Тебя. Беру!– И захохотав, легко поднялась. Втряхнула себя в штаны, и на ходу натягивая мокрую футболку, пошла в сторону деревни.

  Сашка лежал на правом боку и глядел ей в след.

  – Знать бы мне с кем ты сейчас занималась любовью, девочка...

  Ночь

  Телефон заерзал по столу и огласил зал боем курантов. Ольга скосила глаза на дисплей и продолжила пить чай.

  – Ну, посмотри, посмотри что там! – вздохнула Надюха.

  – А что смотреть и так знаю. Мага.

  – Ух! – Надя откинулась на кресле и стукнула себя ладонью по лбу, – а я всю голову сломала. Опять черти в глазах пляшут, а в окружении никого не поменялось. Всё те же на тех же местах. А черти пляшут. У вас, что? Было?

  – Без комментариев.

  – Значит – было, – Надежда махнула рукой в сторону бара, – Сережа пусть нам чайку с имбирем принесут. И молочка.

  – И как он?

  – Без комментариев, – усмехнулась Ольга.

  – Говорят он потрясающий любовник!

  – Говорят.

  – Оль, мы дружим всю жизнь! Ты можешь сказать честно. Он хороший любовник?

  – Врут.

  Лицо Надюхи вытянулось.

  – Врут значит... То-то ты лыбишься. Или на безрыбье и рак?..

  – Надь, отстань. Нормальный мужик. Руки, ноги, голова. Все, как у всех.

  – И что тогда? Сердце не бьется?

  – Бьется. Иногда бьется... А потом ожидание. Когда забьется снова...

  – И?

  – И ничего. Надь, ну что я тебе могу сказать?.. Звонит. Приезжает. В глаза смотрит. Все ищет там что-то. Или ведет себя так, будто я ему принадлежу. Я? Разговариваю. Встречаюсь. Не отвожу глаз. Жду чего-то. Вчера вдруг поймала себя на мысли, что хочу, чтобы он приехал с цветами. Не приехал. Вернее, приехал, но без цветов. Приехал, поцеловал меня ...нежно. Потом порешал все свои дела. В свою пользу. Сказал "Душа моя, я скучаю" и отчалил.

  – Дела... И что?

  – И – ничего, – Ольга вытряхнула из пачки сигарету и прикурила.

  – Ни-че-го. Нельзя заниматься сексом с друзьями. Друга теряешь. Навсегда. Уже не будет, как прежде. Любовь? ...Лю-бовь! – Ольга щелкнула ногтями по поверхности стола, будто по клавишам рояля.

  – Любовь, – она затянулась, прижав кисть левой руки к лицу, глядя мимо подруги.

  – Может пора влюбиться? Я помню, как он бесился, когда ты выходила замуж за Игоря. И пока жила с ним. Сам не понимал, что происходит, но – бесился. Так забавно было на него смотреть, – Надька отставила чашку и захохотала, – помнишь его лицо, когда он увидел обручальное кольцо на руке? " – Оля, ты купила себе новое кольцо?. – Нет, муж купил. Я замуж вышла". У него лицо менялось со скоростью звука... Как у него желваки играли на лице! – и Надька снова захохотала.

  -Ну, ладно. Надюш, поехала я. Спасибо за обед.

  – Не на чем! Заходите еще, – продолжая хохотать покивала головой подружка.

  – Эй, Оль, влюбись! Пора уже! Влюбись! Тебе всегда шла легкая придурь в глазах!

  Ольга оглянулась. Высунула кончик языка, свела глаза к переносице и часто задышала.

  – Такая? – и обе дружно захихикали.

  Оля достала из комода ночную рубашку. Мягкую и обволакивающую. «Для себя». В ней всегда снились цветные сны и так спокойно спалось. Ворох шелково-кружевного безобразия небрежно сдвинула в сторону и задвинула ящик. Теперь спать. Такая удача. Сегодня можно лечь пораньше. На домашних фронтах затишье. Все дома. Никого не надо ждать, усиленно изображая безразличие к предоставленной свободе. Как бы ни старалась, когда дети не дома, рука непроизвольно стискивает телефон, предлагая позвонить и спросить: «У вас все в порядке?». Сегодня все дома. Сенька спасает мир, гоняя очередных врагов по компьютерным делам. Катька читает. Можно и себе устроить отсыпную ночь.

  Телефон вздрогнул первыми аккордами, когда Оля натягивала рубашку на голову. "Черт! Кому не спится?"

  – Слушаю!

  – Привет, душа моя... Не спишь?

  – Видимо, еще нет. А что?

  – Может, прокатимся?

  – Не поздновато? Куда мы поедем? Город уже спит! Все закрыто. Не в Макдональдс же?

  – Нет. Мы поедем в другое место. Выходи!

  – Хорошо. Сейчас оденусь.

  С сожалением посмотрев на разобранную постель, лежащую на подушке книжку, Оля начала разоблачаться.

  – Вот и выспалась, дорогая. Ладно, высплюсь еще, – ящик комода был выдвинут, и рука торопливо начала поиски чего-нибудь эдакого из, еще пять минут назад отвергнутого, белья.

  "Красное, белое, черное? Шоколадное! ...Джинсы? Джинсы! О ресторане речи не было, значит – джинсы".

  Проведя рукой по волосам, Ольга вышла на улицу. Машина Маги стояла у ворот.

  – И куда мы едем?

  – Привет! – Сашка перегнулся через сиденье, открывая Ольге дверь, – сюрприз. Садись быстрей! Мы сейчас заедем в маркет, по дороге. Там, в принципе все есть, но может, быть ты чего-нибудь хочешь? – и он ей подмигнул, – Так, что ты хочешь?

  – Спать! – и Ольга рассмеялась.

  – Спать, так спать! Попозже только!..

  – Приехали. Выходи! – Сашка открыл дверку машины и протянул Ольге руку.

  – Это чей дом?

  – Какая разница? Моего друга. Иди ко мне, – он обхватил ее голову руками и, прижавшись к ее губам своими, не разжимая рук, стал пятиться к калитке. Так они и дошли до входной двери и Мага развернул Ольгу спиной к стене, так же, не отрываясь от ее губ, открыл дверь. Легонько подтолкнув ее к дверному проему, прошептал ей в лицо:

  – Входи!

  Оля переступила через порог и он, подхватив ее под мышки, вытряхнул из туфель, вновь продолжая целовать. Олины ноги уперлись во что-то.

  "Диван?", – возникла подсказка – и все здравые мысли ее покинули. Мага уже стягивал с ее ног джинсы...

  – Я в душ. Где тут душ?

  – Выйдешь из комнаты и сразу направо.

  – Ты неплохо ориентируешься в доме своего друга.

  – Наверное, часто бываю? – с иронической ноткой протянул Мага.

  – Видимо – да! – ответила Ольга включая воду. Вытираться чужими полотенцами не хотелось, хотя судя по проутюженным сгибам он были чистые. Оля протянула руку, провела по ткани рукой и ...отдернула. Не хотелось. Так, нагая, и пошлепала обратно. Войдя в проем, освещенная со спины светом, льющимся из ванной, она вдруг была остановлена его восклицанием:

  – Стой!

  – Что?..

  – Постой так! Ты – прекрасна!

  – Черт! Испугал! Я думала – хозяева приехали.

  – Приехали. Это мой дом.

  Оля споткнулась и остановилась.

  – Что?

  – Это мой дом. Я здесь живу.

  – Ты привез меня к себе домой? – Олина рука нащупала выключатель и нажала. Свет залил комнату. Она стояла, не в силах отлепиться от стены. Взгляд блуждал по периметру комнаты, выхватывая картинки: брошенный шелковый шарф, цветным пятном свернувшийся у кресла; игрушку, упавшую с разложенного дивана ("А я еще думала, что мне царапает спину..."); поднос с недопитым чаем.

  – А... где все? – севшим в мгновение голосом спросила Оля.

  – У меня же и квартира еще. А к ней мать приехала. Я их и отвез.

  – И на обратном пути заскочил ко мне... – Оля отлепилась от стены, подошла и подняла плавки. Спокойно встряхнула их и надела.

  -...Чтобы ночь не пропала даром! – Она подхватила бюстгальтер и ее руки сцепили крючки с петлями за спиной.

  – ...И разложил меня на диване, на котором сидит твоя семья, – руки привычно натягивали джинсы на еще влажные ноги.

  – ...На котором твой сын играет в машинки. А твоя жена на нем сидит и пьет чай и смотрит телевизор... – голова Ольги показалась из ворота свитера.

  – Мило, – она развернулась и вышла из комнаты.

  – Ты куда?

  – ...В свою постель!

  Время уйти

  – Оля?.. Оля!

  Мага выходил из банка и успел заметить знакомое пальто в дверях кофейни. Ольга исчезла в проеме двери.

  ...Они не виделись уже несколько месяцев. Ей теперь всегда удавалось не бывать там, где он рассчитывал ее увидеть. По работе все это время приходилось общаться только с ее инженерами и помощницей. Ее Наташа всякий раз вежливо сообщала, что "вам обязательно перезвонят...". Но Ольга не перезванивала. А по окончании рабочего дня ее телефон оказывался "вне зоны"...

  В конце концов, он плюнул. Не хочет встречаться – ее дело. Но сейчас мгновенное узнавание царапнуло невольно возникшим воспоминанием.

  "...Ты куда? – В свою постель!.." И ее уход, вначале воспринятый как очередная выходка. И пришедшее затем беспокойство. И ожидание, что она вот-вот вернется. Покурит – и вернется: "Ну, куда она пойдет? Противоположный край города, даже не город уже – пригород..." Но – не вернулась. А затем было катание по улицам, в ее поисках... и ее молчание. Сколько? Месяца четыре?..

  Саша направился в кафе. Уже войдя, убедился – да, не ошибся, она. Выбирает пирожные навынос, на стойке дымится чашка с капуччино.

  – Девушка, не многовато ли сладкого для такой красавицы?

  Спина Ольги мгновенно застыла, но она не оглянулась.

  – Здравствуй, Саша, – и, взяв чашку и пакет со сладостями, пошла к столику.

  – А, вам, молодой человек?

  – Кофе, двойной черный...

  Саша, подхватив чашку, подсел за Олин столик:

  – Привет!

  Ольга усмехнулась и подняла глаза:

  – Привет! Я, кажется, уже здоровалась...

  – Оля, я... я не спрашиваю – почему? Я понял... Оля, вернись. Ты нужна мне.

  – Я? Ты не ошибаешься? Тебе нужна я? А, может – все проще? – Олина рука потянулась к сумочке, нашаривая сигареты.

  Покопавшись, Ольга вынула их, покрутила пачку и, видимо вспомнив, что "здесь не курят", отложила.