Текст книги "Заклятые любовники (СИ)"
Автор книги: Марина Эльденберт
Соавторы: Katya Pasichenko
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
что я запихнула руку в камин. В голове все перемешалось: слова Себастьяна про
дурацкую затею, мысли о том, что с нынешним влиянием и возможностями Винсента
обо мне никто даже не вспомнит – все стало далеким и ненужным, отодвинулось куда-
то за грань осознания. Я не могла отвести глаз, словно он меня загипнотизировал,
сердце забилось часто-часто, дыхание перехватило, а низ живота свело почти
болезненной судорогой желания.
Этого еще только не хватало!
Он отпустил мою руку, и все вернулось на круги своя. Точнее, вернулась
способность мыслить здраво, а вот желание наброситься на ненавистного де Мортена
прямо в холле, невзирая на присутствие братца и околачивающегося где-то поблизости
дворецкого, никуда не ушло. Я больно закусила губу и уставилась на змею, которая на
глазах уменьшилась раза в два. Что за...
Додумать не получилось, в сознание ворвался очередной приказ:
– Следуйте за мной.
Я хотела посоветовать ему катиться куда подальше, но вовремя вспомнила, зачем я
здесь. Уйти, не получив ответы на вопросы и лишиться единственной возможности
спастись? Ну уж нет! Пришлось шустро доставать ключ из декольте, подхватить юбки
и бежать следом: ходил де Мортен быстро, даже не остановился, и не оглянулся, не
говоря уж о том, чтобы подождать. Ладно, демоны с ним. Главное сейчас – разобраться
в том, что происходит, а со своей гордостью я как-нибудь договорюсь. Потом.
4
Винсент распахнул двери библиотеки: огромный зал, стены которого занимали
стеллажи, посередине стоял массивный деревянный стол, а ближе к окну две тахты,
широким шагом прошел внутрь. Он зажег настенные светильники и доставал древние,
как история его семьи, фолианты с полок, просматривал один за другим, убирал и
доставал новые. Одну книгу небрежно швырнул на стол, она распахнулась, чудом не
разлетелась на части. Приблизившись, я увидела на пожелтевших страницах рисунки:
ящерицы, змеи, пауки – брр, под ними текст на древнем арнейском. Поневоле
пожалеешь, что в свое время у тебя не сложилось с этим языком.
– Лу! – сдавленный шепот. Я подпрыгнула от неожиданности: оказалось, Себастьян
призраком следовал за мной. Он умудрился побледнеть еще больше, но держался
молодцом. Не завидую я ему, за один день столько потрясений. Еще и занятия из-за
меня прогулял.
– А вы еще кто такой, мистер? – в голосе де Мортена сквозила издевка, словно он
только заметил, что я не одна.
– Чепмен, Ваша Светлость. Себастьян Чепмен. Я брат Луизы.
– Подождите снаружи, Чепмен. Это дело касается только меня и леди Луизы.
Братец вылетел из библиотеки раньше, чем я успела возразить. Дверь за ним
захлопнулась с треском, лишив меня последней надежды на поддержку. Ну да ладно,
хватит и того, что он рядом. Прямо за этими стенами, и если что... А что, если, кстати?
Я принялась с независимым видом рассматривать библиотеку. Книги, много книг,
самых разных. Огромные окна, тяжелые портьеры перехвачены витыми шнурами, все
в темных тонах: мрачное, подавляющее, как характер владельца. Сыщик из меня
паршивый, конечно, но что-то непохоже, что именно де Мортен возжелал мне смерти.
Или все это просто спектакль? Нет, это уже совсем смешно. Зачем ему, если мог
просто рассмеяться мне в лицо и выставить вон.
Винсент, до этого увлеченно листавший внушительный том, застыл. Пришлось
подойти ближе и выглянуть из-за его плеча – он был на полторы головы выше.
Половину разворота занимал рисунок обнаженной женщины, по телу которой вилась
черная тварь: оплетала ногу, тонкую талию и заканчивалась удавкой на горле.
Художник явно проникся идеей, потому что изобразил все в мельчайших
подробностях. Запрокинутая голова и ужас на лице жертвы, змея больше напоминает
экзотическую водную гадину, чем мою маленькую неприятность. Волосы на голове
зашевелились, стоило представить, как она превратится в огромное чудовище,
несущее смерть.
Словно в подтверждение моих мыслей де Мортен издевательски хмыкнул.
– Интересно.
– Что? – что-то мне подсказывало, что ничего хорошего я не услышу, но спросить-то
можно.
Винсент повернулся ко мне, прищурился.
– Старинное заклинание, было широко распространено в Темные времена. Первые
упоминания о нем встречаются на землях современной Вэлеи, в годы вековых войн.
Отправляясь в поход, мужья хотели быть спокойны, что никто другой не займет их
место на брачном ложе, поэтому с помощью кровных уз – в прямом смысле,
привязывали супругу к себе.
– Что значит – привязывали? – меня передернуло.
– Когда жена изменяла мужу, змея "просыпалась". Если в течение нескольких дней
она не находила благоверного и не возвращала ему супружеский долг, изменницу
ждала медленная и мучительная смерть. Впрочем, иногда супруг убивал ее раньше.
– Очаровательно!
– И весьма символично. Змея – отражение сути... некоторых женщин.
Щеки вспыхнули. К счастью, у меня нет супруга, и верность мне блюсти некому.
Если только... Вспомнился стишок – единственная весточка от "доброжелателя",
странная реакция твари на Винсента, необъяснимое влечение к нему, и вот тут мне
окончательно поплохело. Я на всякий случай отвела руки за спину и невинно
поинтересовалась:
– Для заклятия нужна кровь не только жены, но и мужа?
Вот сейчас и узнаем, кто мне так удружил. В древних семьях испокон веков
хранились зачарованные образцы крови каждого члена семьи – с момента рождения,
чтобы в случае внезапной, а особенно насильственной смерти аристократа
следователь-некромант мог поднять жертву и выяснить, что произошло. Не думаю,
что к фамильному ларчику семейства де Мортен было так просто подобраться.
– Да, – брови Винсента снова сошлись на переносице, а взгляд впился мне в лицо. О
чем он думает? И почему так странно смотрит? – Либо того, к кому собираются
привязать женщину.
Я поискала глазами стул. Хотелось оказаться на краю света, воды или просто сесть.
Де Мортен не выглядел заинтересованным, или просто вошел в роль. Хорошая игра
ничем не отличается от правды, а при дворе без игр и масок не обойтись. За несколько
лет наверняка натренировался по самое не балуйся, а теперь забавляется со мной как
кошка с мышкой.
– Как избавиться от заклятия? – я постаралась смягчить звенящий в голосе гнев, зато
пальцы сжала так, что ногти с силой впились в ладони.
– Его может разрушить только тот, кто создал.
Винсент пробежал глазами страницу, с силой захлопнул книгу. Решимость в его
взгляде смешалась с холодной яростью и карие глаза полыхнули так, что стало не по
себе.
– Рассказывайте, что произошло, – он шагнул вперед, я невольно отшатнулась,
больно ударилась о стол. Де Мортен приблизился вплотную, и сейчас я отмечала, что
он почти не постарел, в темных как смоль прядях не появилось ни одной серебряной,
лоб не прочертили глубокие борозды морщин, даже складки в уголках губ едва
уловимы. Оно и неудивительно: резкие и даже немного грубоватые черты лица
спасала ухоженность, а чувства этому мужчине недоступны. С чего бы меняться, когда
единственный кто тебя заботит – ты сам!
Оказаться привязанным к нему?! Да лучше в вонючем пруду утопиться! Понятно,
зачем он ждал восемь лет. Когда я перешла ему дорогу, Винсент Биго был сыном
герцога. Теперь унаследовал титул отца, а заодно умудрился предотвратить заговор и
спасти королеву. Даже если я решу заявить на него в полицию, будет слово актрисы
против слова герцога де Мортена. И ведь нашел время, мерзавец, чтобы ударить
побольнее! Гад ползучий! Кому поверят? Да неважно! Скандал я ему обеспечу такой,
что мало не покажется.
Вряд ли я отдавала себе отчет в том, что делаю, потому что бросилась на него в
лучших традициях темпераментных южанок. Вцепилась в камзол с такой силой, что
ткань затрещала под пальцами, залепила пощечину и вздрогнула: будто сама себе
ладонью по щеке прошлась, а в следующий миг горячие пальцы Винсента уже
сомкнулись на моей шее, слова застряли в горле. Лицо де Мортена потемнело, ноздри
сильно раздулись, он недобро прищурился. Но тут, видимо, заметил мою щеку,
которую до сих пор неприятно жгло, приподнял бровь.
– Интересно, – повторил он тоном ученого, который обнаружил новый вид
насекомого.
Демоны, как же я ненавижу этого человека! Вцепившись руками в его запястье,
жалела только о том, что оружие-зонтик остался в холле. В коконе платья я была
беспомощна, как бабочка в паутине. Одновременно снова накатило желание, сладко
заныло в самом низу живота. Прижаться к его губам, почувствовать напор и грубую
силу – ощущения, которые я не раз представляла в прошлом. Словно продолжение
моих мыслей, он ослабил хватку и сейчас поглаживал впадинку у самой кромки волос.
Я с трудом подавила желание запрокинуть голову, с силой оттолкнула его.
– Держитесь от меня подальше!
– Осторожнее, леди Луиза, – процедил Винсент, схватил меня за плечи и резко
развернул. – Мое терпение не безгранично.
Поворачиваться спиной к злейшему врагу – плохая идея, еще хуже – оказаться над
столом в весьма неприглядной позе, больно упираясь локтями в поверхность и
созерцая совершенно не возбуждающие рисунки всяких земноводных. Правда, на
земноводных мне стало наплевать, когда де Мортен стал дергать за крючки платья. Я
попыталась брыкаться и дергаться, но добилась только того, что оказалась прижатой к
столу настолько плотно, что с трудом могла вдохнуть. Он с силой сжал мои запястья,
заставляя вытянуть руки, горячее дыхание опалило кожу на затылке. На любовную
прелюдию это походило меньше всего, но, что самое ужасное, мне нравилось. Когда
пальцы коснулись обнаженной спины, я вздрогнула и глубоко вздохнула.
– Что вы творите, – зло прошипела я, хотя желание стелиться под ним бессовестной
простынкой не прошло, только усилилось. – Немедленно...
– Заклятие работает таким образом, – он перебил меня, а дальше словно приговор
зачитывал, – что когда жена противится воле супруга, змея становится больше. Если
она станет упорствовать...
– Можете не продолжать! – на глаза наворачивались злые слезы – обиды и полного
бессилия. Как мое тело при этом умудрялось плавиться от каждого движения – даже
грубого рывка, когда он буквально выдернул из-под меня верх платья и положил
ладонь мне на спину, заставляя прогнуться, ума не приложу. Тонкая нижняя сорочка
не спасала, соски терлись о грубую ткань корсета. Я словно разделилась на две части,
одна кричала во все горло, требуя прекратить это унижение, вторая умоляла
продолжать.
Винсент раздевал меня, словно для него это ничего не значило: быстро и
равнодушно. Последнее особенно отражалось в его молчании, которое нарушалось
только шелестом ткани нижних юбок и моим прерывающимся дыханием. К ногам
упал кринолин, и де Мортен ладонью скользнул по внутренней стороне бедра, а затем
между ног. Тонкая ткань панталон не защищала от жара, что распаляли жесткие ласки.
Я уткнулась взглядом в змею, которая почти скрылась под его рукой, хватала губами
воздух и надеялась только на то, что это закончится как можно скорее. Ну, хотя бы в
чем-то повезло: стоило его пальцам скользнуть внутрь, как я забилась в оргазме,
насаживаясь на них, сгорая от удовольствия и мысленно проклиная себя и демонова
Винсента, чтоб ему всю оставшуюся жизнь страдать от воздержания!
Он отпустил меня также резко, отступил на шаг, и я только чудом не сползла на пол.
Уцепившись за край стола, медленно выпрямилась и увидела, как де Мортен вытирает
руку платком. Лицо непроницаемое, сквозной безразличный взгляд – как на пустое
место. Наваждение рассеялось, уступая место стыду: меня сложно назвать образцом
целомудрия, но я никогда и никому не позволяла с собой так обращаться!
Тем временем Винсент потянул меня за руку, рассматривая змею: едва заметная,
свернувшаяся на ладони, сейчас она больше напоминала крохотный рисунок тушью.
И на том спасибо. Приду домой, приму ванну и забуду обо всем, как о страшном сне.
Хотя нет. Не забуду. И просто так этого уж точно не оставлю!
– Кто-то использовал мою кровь для создания запрещенного заклинания.
– Какая трагедия! – я отдернула руку, разглядывая собственные одежды, которые мне
теперь полчаса натягивать в одиночку. И кто будет помогать застегивать платье,
скажите на милость?!. – Хм...
До меня только что дошли его слова. Если после всего он продолжает ломать
комедию, значит, я все-таки погорячилась с выводами. Вряд ли это его рук дело. Но
тогда чьих?
– Вам повезло, что дело касается меня, – он швырнул платок в мусорную корзину, – и
что я этого так просто не оставлю. Приводите себя в порядок, через полчаса вас
проводят ко мне в кабинет.
Если бы с потолка упала наковальня в розовый цветочек, мое удивление было и то
меньше. Я даже забыла о том, что стою в нижнем белье, внутри кринолина и шагнула
вперед. Споткнулась и полетела прямо на него.
– Ценю ваше рвение, – он усмехнулся и, убедившись, что падать больше не
собираюсь, отступил в сторону, – но на сегодня с вас хватит.
– На сегодня? – голос предательские сел. – Заклятие было разрушено!
– Кто вам такое сказал? Мы с вами связаны до тех, пока не найдем этого шутника.
Перед глазами потемнело, я не по-женски шумно плюхнулась на стул. Как была, в
корсете и панталонах. Двадцать минут позора пережить можно. А если их будет сто
двадцать? И не минут, а часов, дней, или, не дай Всевидящий, недель?! Пришлось
вцепиться ногтями в колени, чтобы не затопать ногами и не закричать. Каждое утро
просыпаться с мыслью, что я в его власти, полной и безоговорочной, выполнять
любую прихоть и растекаться под ним безвольной подстилкой... Под ним! Нет уж,
увольте. Лучше сдохнуть в страшных муках во цвете лет.
– Ну-ну, не стоит так переживать, – я подняла глаза и встретила его по-прежнему
безразличный взгляд, – если вы так терзаетесь сейчас, что же будете делать дальше?
Ответа Винсент дожидаться не стал, развернулся и направился к выходу, а я
подхватила со стола книгу и от души запустила в него. Такого всплеска ярости та не
пережила: ударилась о дверной косяк рядом с его плечом и разлетелась на множество
листов. Де Мортен даже не обернулся.
– Страницы сложите по порядку и принесете мне, – холодно произнес он и напомнил.
– Через полчаса, в моем кабинете.
Я пробормотала нечто позволительное актрисе, но совершенно не достойное леди, и
показала закрывшейся двери язык. Поднялась, подошла к несчастной книге и снова
выругалась: на рассыпавшихся по полу страницах не было номеров.
5
Кабинет был под стать хозяину: мрачный и темный, не спасало даже мягкое сияние
настенных светильников и чья-то неуместная попытка оживить этот склеп цветами в
кашпо. Я устроилась в высоком кресле, разглядывая руку и дремлющую на ней
мелкую гадину. Впервые в жизни во мне проснулась кровожадность: хотелось
схватить лежащий рядышком нож для резки бумаги и пронзить ее насквозь. И плевать,
что больно будет мне! С другой стороны, можно было бы пронзить этим ножом
совсем другую гадину, которая сидела напротив и листала принесенную книгу.
Разумеется, складывать листы по порядку я не стала – просто сгребла все в одну кучу,
запихнула между створками обложки и вручила ему.
– Заклятие связывает жизни, поэтому жены умирали вместе с мужьями.
Я чуть не подпрыгнула: мысли он, что ли, читать умеет?
– У вас на лице все написано, – заявил де Мортен, – из чего я делаю вывод, что
актриса из вас тоже посредственная. На случай, если когда-нибудь все же решитесь
оборвать свою жизнь таким пошлым образом, прежде я сломаю вам руку.
Это было сказано будничным тоном, но мой пыл, особенно встрепенувшийся после
слов о посредственности актерского мастерства, в котором я выкладывалась на
полную, все же поумерило.
– Чего мы ждем? – буркнула я, надеясь, что это "что-то" разрешится в самом скором
времени. Находиться с ним в одной комнате становилось невыносимо, отчаянно
хотелось принять ванну и поспать. Особенно учитывая то, что ночка у меня была
"веселой", да и день сомнительно задался. Себастьян отправился в Университет, я
пообещала написать ему, как все прошло. Судя по тому, с какой прытью он выскочил
под дождь, братец был рад, что его джентльменские обязанности по отношению к
непутевой сестрице на сегодня исчерпаны.
– Кого. Человека, который может помочь вам с этой историей.
Как будто помощь только мне нужна! Да не встрянь он в эту историю по самые... гм,
уши, я бы уже благополучно отбыла в мир иной.
Де Мортен отложил книгу и подвинул ко мне стопку бумаги, чернила и перо.
– Можете начать с составления списка ваших врагов. Сообщите, когда закончатся
листы.
Я мило улыбнулась и скрестила руки на груди.
– Не хочу набить мозоль, повторяя ваше имя.
Нет у меня врагов, если уж так подумать. Завистники, недоброжелатели – да, но не
больше. Я вообще считаю, что враг – слишком громкое слово, если только оно не
относится к сидящему напротив типу.
Де Мортен прищурился.
– Не видел вас много лет, и не видел бы еще столько же.
Я подалась вперед, длинные волосы скользнули вниз – прическу пришлось
распустить, потому что с крючками на платье справиться не удалось, и теперь оно то и
дело норовило сползти, а декольте стало еще глубже, и добавила настолько мягко,
насколько это вообще возможно:
– Взаимно, Ваша Светлость.
К счастью, в дверь постучали, знакомый не с лучшей стороны дворецкий приторно-
скисшим голосом объявил:
– Лорд Фрай, Ваша Светлость.
– Хотел бы я сказать, добрый вечер, но погода сегодня словно с ума сошла, – гость
прошел к столу, удивленно приподнял брови, глядя на меня: то ли его смутила моя
растрепанность, то ли присутствие в принципе – в недрах кресла я спряталась знатно.
Тем не менее в отличие от владельца дома, с манерами мужчина был знаком и сразу
поцеловал мне руку.
– Лорд Альберт Фрай, – в глубине темно-зеленых глаз мелькнуло узнавание и немой
вопрос. Ростом тот ничуть не уступал де Мортену, а вот черты лица были значительно
мягче. Двигался он стремительно и плавно, как ртуть, весь его облик говорил о том,
что Альберт далеко не прост – под небрежной учтивостью взгляда таилось нечто
серьезное и опасное. Каштановые не по моде короткие волосы и интересный разрез
глаз – очевидно, в родне у него были потомки древних кочевых народов. Словом, тот
самый тихий омут, в который лучше не совать пальцы чтобы освежиться: руку
отгрызут по локоть.
Я хотела представиться, но меня опередили.
– Леди Луиза Лефер, непутевая дочь виконта, от которой тот отказался.
Придушить его хотелось уже за одно только пренебрежение, с которым он отзывался
о моей семье. Пусть мы с отцом и не ладим, но это не повод позволять всяким там
герцогам гнуть нос. Интересно "вежливость" де Мортена распространяется только на
меня или у него преждевременный старческий маразм, и он просто забыл о
приличиях?
– Берт, прошу, – Винсент даже не потрудился подняться, чтобы поприветствовать
гостя. – Леди Луизе не повезло стать жертвой старого вэлейского заклятия, для
которого использовали мою кровь.
Альберт не изменился в лице, устроился в соседнем кресле и вытянул ноги.
– Приятно познакомиться, леди Луиза, – одарив меня очаровательной улыбкой, он
сразу перешел к делу: меня опять расспрашивали про шкатулку – долго и нудно,
хмурились, когда я сказала, что оставила ее в театре и уже сообщила обо всем
полиции, и явно воодушевились, когда узнали про записку. Спрашивали и про
недругов – я честно назвала одну девицу, которая полгода назад умудрилась насыпать
мне в пудру толченого стекла – к счастью, это заметили раньше, чем я успела ей
воспользоваться, и прожечь платье перед выступлением. Говоря по правде, я считала,
что это большее на что она способна, о чем тоже сказала сразу. Еще вспомнила имя
одного баронета, который с завидной регулярностью слал мне письма и расписывал
незавидную участь таких греховодниц, как я. Потом расспрашивали о ближайшем
окружении, вытрясли все имена за последние несколько лет: Себастьяна, Рина,
Люсьены и близнецов, да еще мачехи, с которой я изредка переписывалась. Проверять
будут всех, даже миссис Купер, которой не повезло оказаться моей экономкой, и
горничную – слишком большую шишку кто-то зацепил по глупости.
За беседой я тщетно пыталась разгадать, кто же такой Альберт – в обществе де
Мортена он чувствовал себя своим, не заискивал и вообще вел себя как в компании
лучшего друга. Чем он может заниматься? Частный сыск? Кто-то из особо
приближенных Ее Величества или – что еще веселее, Тайной Полиции? Если так, то я
по-настоящему влипла.
После расспросов Фрай вежливо выдворил меня за дверь, и я отправилась в
гостиную – разумеется, тоже в темно-бордовых и коричневых тонах, с редкими
островками золота и пастели. Сначала хотела устроиться на диване, но уже успела как
следует замерзнуть, поэтому выбрала кушетку поближе к камину, обхватила себя
руками, чихала в платок и наблюдала, как пляшет пламя внутри резной темно-серой
арки. Все лучше, чем смотреть на гобелены с древними сюжетами, где то кого-то
копьем пронзают, то кого-то за глотку держат. В противовес этому картина над
камином смотрелась просто восхитительно: полуголая светловолосая девушка
бесстыдно разбросала ноги между атласных покрывал и хитро улыбалась, наматывая
на палец длинную прядь. Из-под приспущенной сорочки выглядывала маленькая
упругая грудь с потемневшим соском.
Сейчас, когда эмоции схлынули, я уже могла мыслить здраво. Итак, что мы имеем?
Мисс Луизу Фоссет, бывшую леди Луизу, дочь виконта Лефера, которая никому не
нужна. И герцога де Мортена, на которого оглядывается весь высший свет Энгерии,
особенно после того как его записали в фавориты Ее Величества. Пожалуй, логичнее
предположить, что дело в нем, а не во мне. Этого только еще не хватало – оказаться в
самом центре придворных интриг! Я и сама не вчера родилась, но там игроки такие,
что две минуты не протянешь без должной сноровки.
– Вы еще здесь? – голос де Мортена за спиной заставил вздрогнуть и подскочить.
От резкого движения платье снова поехало вниз, пришлось его подхватить.
– А где я, по-вашему, должна быть?
– У себя дома, собирать вещи. Вы переезжаете ко мне.
– К вам? – я не выдержала и рассмеялась. Вышло немного истерично.
– Если хотите жить, – Винсент взглянул через мое плечо и выше – уж не на девицу ли
на картине? Да, точно, на нее. И как смотрит, челюсть только чудом в полу не
застряла. В библиотеке я уж грешным делом подумала, что он мальчиками увлекается,
потому что так безразлично меня еще никто не лапал. Да и в прошлом не было между
нами ничего... такого, что могло бы опровергнуть мою теорию. Кроме поцелуев и
подгибающихся от его близости коленей. Зато теперь есть.
– Полицией займется лорд Фрай, от вас требуется только одно: держать язык за
зубами. Справитесь?
Почему-то захотелось повторить трюк с дворецким, и я покосилась на каминные
щипцы. Правда, если из-за заклятия прилетело от простой пощечины, то после такого
я несколько дней хромать буду, оно мне надо? Эх, что за жизнь-то такая!
– И ради такой ерунды, – я выделила последнее слово, – мне обязательно
перебираться к вам?
Де Мортен подошел почти вплотную, так близко, что я почувствовала запах
одеколона – острый, пряный, волнующий, и мятных сигар. Смотреть ему в глаза было
почти больно, но мне не пришлось опускать взгляд: он резко и бесцеремонно
развернул меня лицом к картине. Я дернулась, когда его рука скользнула по шее,
убирая волосы, но Винсент всего лишь стал застегивать платье. До меня доносилось
только едва уловимое клацанье крючков и отчаянное биение собственного сердца,
которое только чудом не выскочило из груди.
– Послезавтра. В восемь утра. Опоздаете – будете разбираться со змеей сами.
Удаляющиеся шаги. Я обернулась только когда они стихли, постояла несколько
минут, выравнивая дыхание. Дворецкий провожал меня с таким видом, словно я была
большой говорящей крысой: голову задрал, смотрит куда угодно, только не на меня.
Накидку подавал, держа двумя пальцами, словно какую-то гадость из отхожей ямы
вытащил. Под проливной дождь я выползла без зонта – его уволок Себастьян,
закутавшись в плащ с головой, только кончик носа из капюшона торчал. Облегченно
вздохнула, наступила в глубокую лужу, но даже это мне настроения не испортило.
Бежать, как можно дальше от этого проклятого дома! А что делать дальше, подумаю
потом.
6
Злая, если не сказать больше, замерзшая, промокшая и голодная, я хотела всего
лишь отогреться в ванной, смыть с себя прикосновения де Мортена и поспать. Хотя
бы несколько часов! Не получилось: дома меня уже дожидался Рин. Сложил руки на
груди и прохаживался по холлу туда-сюда, как оживший белобрысый маятник, за ним
по пятам следовал Арк. Увидев меня, пес радостно взвизгнул и из огромной
угрожающей махины мигом превратился в щенка. Колотил хвостом, поскуливал,
тыкался носом в руку. Ставить лапы на плечи я его отучила еще в недалекой собачьей
юности, потому что от такого проявления нежности часто оказывалась на полу.
Погладила – иначе не отстанет, и указала в сторону гостиной, дог послушно
прошлепал туда.
Рин помог мне снять накидку, стянул перчатки, сжал мои руки, согревая их
дыханием, а затем увлек в комнату, поближе к камину. Не такому роскошному, как в
доме де Мортена, зато без давящей мрачной обстановки, устрашающих полотен и
голых дамочек, на которых в моем присутствии беззастенчиво пялятся. Как же
приятно очутиться в светлой комнате, где все в кремовых и коралловых тонах, а самое
темное, что есть – столик орехового цвета между креслами и диваном. Я взяла
подушечку, и мы устроились прямо на ковре. Рин смотрел с удивлением, словно не
решался спросить, почему мои волосы не уложены в прическу, а свободно струятся по
плечам, но потом просто притянул меня к себе. Ладонь тут же пронзило болью, я
поспешно отстранилась, придвинулась ближе к огню – якобы погреться.
– Из полиции новости не самые хорошие, шкатулку они не нашли. После их ухода я
перевернул все, но...
– Прекрасно, – буркнула я.
Разумеется, после выступления было не до этой розовой феерии, она осталась в
гримерной. В следующий раз буду знать, что домой надо тащить все и сразу. А то
мало ли.
– Зато записка осталась! – Рин с видом бывалого сыщика вытащил из кармана клочок
бумаги и помахал им у меня перед носом. – Нашлась в твоем халате.
– Позволь? – я взяла листочек из его рук, развернула, разглядывая нарочно
растянутые "пляшущие" буквы. Мне почерк ни о чем не говорил, надеюсь, Фраю
поможет в расследовании. Кто бы ни стащил шкатулку, он явно очень торопился, если
забыл о записке. Или же посчитал, что я забрала ее с собой.
– Я попрошу заняться ужином. Ты, наверное, голодна.
Я молча кивнула и облегченно вздохнула, когда Рин вышел. Тяжело находиться
рядом и знать, что ты сама себе не хозяйка. Да и не получалось думать ни о чем, кроме
случившегося у де Мортена. Жить вдали от него я буду недолго, а жить с ним... нет,
это выше моих сил! Должен же быть другой выход. Разум подсказывал, что другого
выхода пока нет, и что он не шутил: с чувством юмора у Винсента туго. Какая-то
подлая частица меня, отравленная заклятием, страстно отзывалась на его ласки. Она
же опалила жаром от корней волос и до кончиков пальцев, стоило вспомнить о грубых
прикосновениях и небрежности резких движений внутри.
Я похлопала по ковру, Арк немедля подошел, улегся рядом, а я гладила его и
пыталась размышлять, как избежать участи личной нимфоманки де Мортена. Пока что
в голову ничего не приходило. С магией я не дружу, у большинства женщин магия
вообще слабее, чем у мужчин, ну а мне особенно "повезло", только на всякие зелья
для красоты гожусь. Если бы бабушка была жива, она бы точно дала совет, но
несколько лет назад ее не стало. Дед – жесткий, излучающий здоровье и силу
мужчина, после этого начал быстро сдавать. Поразительно, но их брак по расчету
обернулся настоящим глубоким чувством. Почему-то от него давно не приходило
писем – даже на мое последнее не ответил, а ведь уже два месяца назад отправила.
Потерялось что ли?
– Ужин скоро будет готов, – Рин вошел в гостиную, наклонился и поцеловал меня в
макушку, – а ты обещала мне все рассказать.
Что и говорить, мой братец из Университета Магии его здорово заинтриговал.
– Рассказывать особо нечего. Мы сильно поругались с отцом, мне пришлось уехать.
– Сомневаюсь, что все было настолько прозаично.
– В жизни прозы больше, чем поэзии.
– Ты так считаешь?
Я пожала плечами.
– А что думаешь про Сильви и Яра?
Странно, но про наши роли мы никогда не говорили. Зато Рин навел меня на
интересную мысль: если представить, что все что происходит между мной и де
Мортеном – всего лишь игра, возможно, у меня получится это вынести. Не сойти с ума
от влечения, от издевок и пренебрежения, не наброситься на него и продержаться до
того, как сцапают мерзавца. Эта мысль настолько мной завладела, что я на какое-то
время потерялась в собственном сознании. Не реальность, игра. Всего лишь роль.
Просто... такая пикантная. Ну так мне не привыкать, правда?
– Луиза?
– Сильви – слабохарактерная дура.
– Вот как? – он отстранился, с интересом заглянул мне в лицо. – Что бы ты сделала на
ее месте?
– Дала бы муженьку от ворот поворот. Она аристократка, могла развестись.
– Не развелась, потому что полюбила.
– Ну я и говорю – слабохарактерная дура. От такой любви одни проблемы.
Рин покачал головой, улыбнулся, молодея на глазах. Вообще-то он и так младше
меня на два года, а первое время – пока мы притирались на репетициях, приходилось
его многому учить. Создавалось ощущение, что это Яр девственница, а не Сильви.
– Ты сегодня странная.
– Я всегда такая.
– Не всегда, – Рин взял мою руку, поцеловал пальцы. - Все совсем плохо?
Ответ сам собой сложился в строки:
"Хотела б я сказать, что плохо,
Но лучше напишу письмо:
Позвольте, буду откровенна... Словом,
Дерьмо!"
Разумеется, вслух я этого не сказала. Признаваться мужчине, который к тебе
неравнодушен, что ты становишься озабоченной при виде другого, пусть даже и не по
собственной воле – это не драма и даже не фарс, а какая-то непонятная ерунда.
– Не совсем. Я нашла того, кто может помочь.
– Но?..
– Но благотворительностью этот человек не занимается.
По крайней мере, по отношению ко мне. Я не следила за тем, чем де Мортен
занимается. Ну, почти.
– Луиза, если дело в деньгах...
– Дело не в деньгах, Рин.
Он понял: вскочил, сжал кулаки, крылья носа затрепетали. Почему я раньше не
обращала внимания, насколько он красив? Настоящей мужской красотой: рослый,
сильный, высокие скулы, выразительные глаза под густыми бровями, а когда хмурится
– как сейчас, сразу становится жестким, но не менее привлекательным.
– Кто он? – процедил Рин. Арк встрепенулся, поднял голову, напряженно наблюдая за
каждым его движением.
– Лучше тебе этого не знать.
Он скрестил руки – так, что светлая рубашка натянулась, подчеркивая крепкие
