Текст книги "В омут с головой"

Автор книги: Марина Ефремова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Могла, судя по всему, летели они носом вниз, могла и удариться о лобовое стекло. Может, и несчастный случай, – резонно предположил Гриша.

– Глеб Жеглов! – Лина похлопала эксперта по плечу. – Товарищ майор, дело можно сдавать в архив. Доктор Закревский преступление раскрыл.

– Линочка, хочешь, расскажу патолого-анатомический анекдот? – не унимался Гриша.

– Хочу, только без мерзких подробностей, – кивнула Лина.

– Только для тебя. Авария, машина в лепешку, водилу вышибло через лобовуху на двор. Подходит к нему гаишник и говорит: что ж ты, мол, не пристегнулся? Видишь, теперь рука сломана, нога сломана, весь стеклом порезался, а вот пассажир твой, как живой, сидит.

– Нет, Гриша, ты все-таки патологический анатом, – подытожила Лина.

ГЛАВА 2

Алешка проспал сутки. Когда, очнувшись после столь продолжительной отключки, он спустился из своей комнаты в столовую, то увидел за столом собственную маму, Светлану Арнольдовну Корнилову и, чем был немало удивлен, – Лину Витальевну Шевченко. Женщины мирно беседовали и попивали чаек с плюшками.

– Ой, девчонки, привет, – дурашливо произнес Алешка. – Вы уже познакомились? Я несказанно рад. Примите в свою компанию.

Алешка подошел и поцеловал мать в щеку, потом так же непринужденно подошел и поцеловал Лину.

Светлана Арнольдовна, ничего не понимая, крутила головой, как сова на ветке, разбуженная днем. Лина загадочно улыбалась: она понимала, что Алешка дурачится, и ее это забавляло.

Алешка прямо как был, в одной майке и трусах, сел за стол, не дожидаясь официального приглашения, налил себе чаю, намазал вареньем плюшку. Исподлобья посмотрел на Лину. Она выглядела еще лучше, чем двадцать четыре часа назад. Наверное, тоже хорошо отдохнула, поспала. Интересно, с кем? Одна ли? Интересно, она видела его во сне? Он ее видел. Среди других разнообразных видений несколько раз всплывало лицо Лины.

Пауза затягивалась, ее нарушила Светлана Арнольдовна:

– Алексей, немедленно покинь столовую и приведи себя в порядок. У нас гости.

– Щас, мать, щас. Только проглочу чего-нибудь, а то я даже проснулся от голода. Ты только не волнуйся, Лина Витальевна меня не только без штанов, но и без майки видела. Так что, считай, я сейчас очень даже одетый, почти что в смокинге.

Лина тихо смеялась, низко опустив голову. Светлана Арнольдовна обреченно вздохнула:

– Вот в этом он весь.

– Ничего, это не самое страшное, – ответила Лина. Она поднялась с места и добавила: – Ну, мне пора. Спасибо за посылочку и всего вам доброго.

Теперь настало время удивляться Алешке. Он вскочил со своего места и с полным ртом закричал:

– Э-э-э, а вы куда? А я? А допрос с пристрастием?

Но дамы его не слушали. Они, переговариваясь, прошли на веранду. Лина прижимала к груди небольшой сверток и уже начала спускаться с крыльца, когда до Алешки наконец дошло, что данный визит к его персоне не имеет никакого отношения. Он отчетливо ощутил, что она сейчас уйдет. И это не сон, это реальность, а ему совсем не хотелось с ней сейчас расставаться. Он пулей влетел на второй этаж, схватил первые попавшиеся штаны, на ходу натянул их. Лину он догнал уже в воротах. Мама только успела крикнуть ему вдогонку:

– Алексей, вернись и позавтракай как следует.

Но не тут-то было. Алешка, запыхавшись, догнал Лину и на ходу проговорил:

– Ну, куда же ты, я еле догнал тебя.

Лина повернулась к нему и, удивленно поглядев, спросила:

– А зачем вы бежали за мной?

Алешка был ошарашен, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, засунув руки в карманы джинсов, мучительно подбирая слова. Из всего многообразия русской лексики только один дурацкий вопрос крутился у него на языке, и он его задал:

– А ты меня видела во сне? – И, как бы оправдываясь, добавил: – Я тебя видел.

– Меня кошмары по ночам не мучают, у меня крепкие нервы, – ответила Лина и, скользнув по Алешке взглядом, прыснула тихим смешком. Потом попыталась что-то сказать ему, но не удержалась и рассмеялась во весь голос.

Алешка ровным счетом ничего не понимал, но он поддался ее веселью и тоже засмеялся. Они оба стояли и хохотали – Лина, сгибаясь от смеха, все время отворачиваясь и прижимая к себе сверток, который унесла из дома Корниловых, а Алешка, поворачиваясь вслед за ней и все время спрашивая:

– Да что? Что такое? Что с тобой?

Они остановились на дорожке между домами дачного поселка, и Алешка, стоя к Лине лицом, увидел приближающегося к ним прохожего и поздоровался. Лина отреагировала мгновенно: развернулась лицом к прохожему и, таким образом прикрыв собой Алешку, тоже поздоровалась с ним. Когда тот скрылся из поля зрения, Лина серьезным голосом сказала:

– Застегни ширинку. – И пошла прочь.

Алешка пожал плечами, быстро чиркнул «молнией» и догнал Лину.

– Да что ты все время уходишь? Постой немного!

– Зачем? – ответила она вопросом, не сбавляя хода.

– Поговорить хочу, – обиделся Алешка.

Лина резко остановилась и, не давая ему опомниться, заговорила:

– Отвечаю сразу на все вопросы: во сне я тебя не видела. Твоя мама от моей привезла мне посылку. Они давно знакомы. Еще вопросы будут?

– Будут. Но только я теперь и спрашивать боюсь. Вдруг укусишь.

– Не люблю трусов, – не менее агрессивно ответила Лина и отвернулась, чтобы теперь уже уйти окончательно. Но Алешка преградил путь, встав перед ней и растопырив руки в разные стороны:

– Я не трус, но я боюсь. Это первое. Можно я тебя провожу? Это второе.

Лина улыбнулась, неожиданно ее лицо смягчилось. От прежней суровости не осталось и следа. Она протянула руку и погладила Алешку по щеке:

– Маленький ты мой. Иди домой к маме, а то заблудишься, или еще обидит кто-нибудь, или снова нечаянно труп найдешь.

Алешке это понравилось, он принял игру, зажмурил глаза, потерся щекой о ладонь Лины и приготовился замурлыкать, как ласковый котенок. Но внезапно вместо ласковых прикосновений почувствовал резкую боль от пощечины. Он дернул головой, и от боли слезы выступили у него на глазах. Он уже открыл рот, чтобы задать естественный в данной ситуации вопрос – за что, но Лина его опередила:

– Какой же ты клоун!

Алешка не остался в долгу:

– Это может означать только одно, я тебе не безразличен.

– Не преувеличивай и не обольщайся. Я не люблю мужчин, которые болтаются по жизни, как цветок в проруби. Я все про тебя знаю, Корнилов. Знаю, что ты уже дважды был женат. Знаю, что ты бездарь и бездельник.

Чем больше Лина говорила, тем удивленней становилось выражение лица Алешки.

– Мама обо мне такого рассказать не могла. Ты что, знакома сразу с обеими моими бывшими женами?

– Нет, Алеша. Я знакома с тобой. И очень давно.

Они все еще стояли посреди дороги. Теперь Лина никуда не уходила, а Алешка стоял, словно оглушенный, потирая то лоб, то щеку. Он ничего не понимал. Разве они были знакомы? Да он просто бы не смог пропустить такую женщину, непременно запомнил бы ее, если б встретил хоть раз в жизни. Он растерянно спросил:

– Прости… но как?

– Я дочка Веры Юрьевны Брахмановой.

– Тети Веры? Постой… – Алешка запнулся, оглядел Лину с головы до ног.

– Да, да! Я та самая, вечно больная девочка, которая почти всю жизнь провела на больничной койке.

Хуже Алешка себя еще никогда не ощущал. Как он стоял, так и опустился на колени. Он знал, что у любимой маминой подруги, тети Веры, есть дочь, но никогда не мог запомнить, как ее зовут. Она практически не жила дома. Его не интересовала девочка, которая кочевала из одной ортопедической клиники в другую. Он только знал, что у нее какие-то проблемы то ли с ногами, то ли с позвоночником. Краем уха слышал, что девочку много раз оперировали, что несколько лет она провела в клинике доктора Илизарова в Кургане. Первый муж Веры Юрьевны, отец Лины, оставил семью давно. Вторым ее мужем стал доктор Брахманов, он работал вместе с Алешкиной мамой, она их и познакомила. Он оказался настоящим мужчиной, не испугавшись трудностей, взвалил на себя заботы о женщине с больным ребенком. В огромной степени благодаря его стараниям Лину поставили на ноги в буквальном смысле.

– Встань, Алеша. Мне пора, меня ждут.

Алешка поцеловал Лине руку, поднялся с колен, откашлялся и спросил:

– Куда ты идешь? Можно я с тобой?

– Мне недалеко. Я снова иду на озеро.

– А зачем?

Они опять пошли рядом. Алешка еще чувствовал себя немного неловко, но спокойный, почти ласковый голос Лины понемногу возвращал ему уверенность в себе.

– Провели следственный эксперимент. Ясно, дело надо закрывать. Начальство настаивает на версии «Несчастный случай». У Татурина слишком влиятельные родственники, поэтому, видимо, выгодней списать на несчастный случай. Татурин был в сильном подпитии. А знаешь, кто была эта девочка с ним? Его дочка! Они возвращались с солидного «сейшена». Жена его, бедная женщина, сказала, что его кто-то вызвал. Он сказал, что едет ненадолго. Дочка увязалась за ним, как бы покататься, и больше они не вернулись.

– А почему несчастный случай? Мне казалось, что здесь не все ясно, – проговорил Алешка.

– Мне тоже, – согласилась Лина. – Но начальству видней, у него зарплата больше, и оно сидит выше.

Они шли к озеру по той самой тропинке, по которой вчера и много раз до этого Алешка ходил купаться. Днем сосновый бор казался еще красивей и загадочней, чем ночью. Солнце, с трудом продираясь сквозь густые кроны сосен, скользило по желтоватым стволам и отбрасывало на дорожку загадочно переплетающиеся тени.

– Лина, а как ты оказалась здесь, в Дальнославске. Ведь твоя мама в Москве, а ты здесь?

– А я здесь. Это же моя родина. Я в Москве никогда подолгу не жила. Да и не люблю я ее, шумно, суетно и неуютно. А здесь бабушка, тишина, покой, свежий воздух. Мне здесь нравится. Это, кстати, и твоя родина тоже. Ты еще не забыл?

Алешка усмехнулся, вспомнив, что москвичом стал всего десять лет назад. Да и Дальнославск тоже не был его родиной. Этот город был третьим назначением Леонида Ивановича Корнилова. Но ему не хотелось говорить об этом, поэтому он просто ответил:

– Нет, не забыл. Но, по-моему, родина для человека не там, где он родился или вырос, а там, где ему хорошо.

– С этим я согласна, поэтому и живу здесь.

– Лина, а почему милиция?

– А это уже наследственное.

– Ах да, точно! – Алешка вспомнил, что тетя Вера юрист. Только не милиционер, а адвокат в одном коммерческом банке.

– А еще мне всегда хотелось быть сильной и обладать какой-нибудь властью.

– Получалось?

– Не всегда. А, между прочим, мы с тобой учились почти одновременно, только классы разные.

– Да? Но я тебя не помню. Почему? – Алешка опять почувствовал себя более чем уверенно.

– А потому что ты только на здоровых девушек внимание обращал, а я тогда на костылях передвигалась.

– Прости, я свинья.

– Прощаю, – ответила Лина и кокетливо улыбнулась.

Они подошли к озеру. Там стояло несколько автомобилей. Люди передвигались по площадке, как марионетки в театре кукол. Лина остановилась и, повернувшись к Алешке, сказала:

– Ну, вот мы и пришли. Тебе туда со мной идти не обязательно. Ты почему-то не понравился моему начальнику. Он вчера про тебя всю дорогу говорил: «Надо тряхнуть этого длинного да прижать покрепче. Не он ли тут чего?» Лина говорила, подражая манере разговора майора.

Алешка усмехнулся:

– Вот это здорово, а я-то тут при чем? Можно сказать, жизнью рисковал, чтобы следствию помочь, а меня самого в подозреваемые записали. Лихо!

– Не лезь в бутылку. Он сегодня о тебе свое мнение изменил. Видно, узнал, кто у тебя папа.

Алешка поморщился, но все же по привычке сострил:

– Спасибо папе! – Он приложил правую руку к груди и слегка поклонился.

Лина поглядела туда, где скопились ее коллеги, и заторопилась:

– Ну, я пошла. Спасибо, что проводил.

– Постой. – Алешка успел схватить убегающую Лину за руку. – А когда мы опять увидимся?

Она высвободилась и, уже уходя, проговорила:

– Скоро, очень скоро.

Алешка смотрел ей вслед. Только сейчас, приглядевшись, он заметил, что при такой складной фигурке девушка как-то тяжело идет, вроде бы рассчитывая каждый шаг. Но если не знать о ее болезни, можно и не заметить или особенность походки можно объяснить особенностью характера.

Алешка присел на камень, достал из кармана сигареты с зажигалкой, закурил. Он видел, как Лина подошла к машинам, села в «Волгу» и вся кавалькада двинулась в путь, будто только ее и ждали.

Почему этот майор так разозлился на него? И чем ему, собственно, не понравился Алешкин рост? Длинный? Не длинный, а высокий. Длинный – только когда лежит. Бог дал Алешке рост 195 сантиметров. Но кто в этом виноват… Он поднялся с камня и пошел по направлению к дому.

Наверное, впервые в жизни он задумался о себе. А какой он действительно? Многие женщины считали его вполне привлекательным, хотя при таком росте он имел некоторый дефицит веса. Но даже это многие дамы находили очаровательным. Красивое лицо, темные короткие волосы. Карие, очень выразительные глаза. Дань последней молодежной моде – проколотые уши. Два маленьких золотых колечка в правом ухе и одно побольше в левом. Всегда модная, со вкусом подобранная одежда. Но это все лишь приятное дополнение к хорошему, легкому характеру: в любой компании он быстро находил со всеми общий язык. Легко и быстро влюблялся, хотя и не любил скоротечных отношений, основанных на удовлетворении физиологических потребностей. Но не брезговал и ими. Любил ухаживать, дарить цветы и подарки. Поэтому, наверное, дважды и делал официальные предложения руки и сердца. Одно только не учитывал Алешка: красивых женщин на земле много, а он один. И нельзя сказать, что он каждый раз влюблялся вновь, потому что разлюбил предыдущую пассию. Ни одну из своих возлюбленных он никогда не забывал, и ему даже казалось, что он может любить их всех одновременно. Но сами женщины этого не принимали, и Алешка никак не мог понять – почему? Чего им, собственно, не хватало. Они скандалили с ним, обвиняли черт знает в чем и уходили от него. Практически всегда брошенным оказывался он. Но он не обижался, старался сохранить с ними дружеские отношения, но, получалось, не только дружеские. Его первая жена сразу после их развода вышла замуж. Вышла назло ему, хотела ему насолить, а насолила себе. Через месяц прибежала к нему вся в слезах и сказала, что любит только его и только с ним была счастлива. Долго уговаривать себя Алешка не позволил, осчастливил и на этот раз, и в следующий, и потом еще неоднократно.

Он никак не мог понять, зачем усложнять жизнь? Жить надо проще и свободней. Теория и практика свободной любви привлекала его больше, чем узы Гименея, настоянные на морали и гражданском кодексе…

Незаметно, погрузившись в свои размышления, Алешка дошел до дачи. Открыв калитку, во дворе сразу увидел машину отца. Корнилов-старший прибыл на уикенд.

Алешка очень любил отца, с уважением относился к нему. Когда был маленьким, всегда тосковал в разлуке с ним. Когда стал взрослым, не хватало общения с отцом. Иногда они круто, по-мужски разговаривали, но никогда не ссорились. Когда Алешка был совсем маленьким, у него нередко возникало желание спасать отца. Если бы тот, например, тонул или горел, тогда бы Алешка непременно его спас и стал бы героем. Возможно, такое желание возникало у мальчика оттого, что в жизни настоящим героем был отец. Он всегда был кому-то нужен, постоянно востребован, в их доме постоянно, когда Леонид Иванович возвращался домой, разрывался телефон. Он красиво выступал с трибуны, великолепно сажал деревья на субботниках, смело и открыто отвечал на критику в свой адрес. И, конечно, когда партия говорила: «Надо», он всегда отвечал: «Есть». Но при этом Корнилов-старший никогда не забывал и об интересах своей семьи. У них всегда были хорошие квартиры, машины и дачи. У Алешки всегда были лучшие игрушки, шмотки. Он ездил в «Артек» и «Орленок». Став старше, ездил отдыхать в заграничные молодежные лагеря и турцентры. Уж кто-кто, а его отец уважения достоин, считал Алешка.

Отец вышел навстречу сыну и, протягивая руку, проговорил:

– Ну, здорово, сынище! – Они обнялись. – Ты, говорят, уже и здесь в историю вляпался? Ну, ты даешь! Куда ж тебя прятать? Может, на остров в Тихом океане?

– А это не так уж и гвупо, не так гвупо, – съерничал Алешка, подражая одному из персонажей Райкина. – Только это не я в нее вляпался, это она в меня. Я тут совершенно ни при чем.

Так, пикируясь и посмеиваясь, они вошли в дом и расположились в столовой. Тут же появилась мама, видимо, заслышав мужские голоса:

– Все, мальчики, давайте за стол. Алешик, детка, ты ручки помыл?

Алешка посмотрел на свои ладони, поплевал на них, вытер о штаны и кивнул:

– Вымыл, мамулечка!

– Алексей, – строго сказала мама, – не дури, иди и помой руки, мы тебя ждем.

– Мамуль, откуда здесь микробы? Они все давным-давно передохли от одного твоего присутствия. Весь поселок Дальняя дача находится в стерильной зоне.

Отец не стал вмешиваться в спор жены и сына. Он только улыбался, наблюдая, чья возьмет. Светлана Арнольдовна сдалась первой, принимаясь за суп и проворчав:

– Древние были правы, воспитывать надо, пока поперек лавки убирается.

– Ничего, мать, – вмешался отец. – В следующий раз я тебе такую лавку привезу, на которую он и поперек убираться будет. Вот тогда и станешь его воспитывать до пенсии.

– Тогда я поднатужусь и еще подрасту, – попытался отшутиться Алешка.

– О нет, не надо, – взмолилась мама. – Я временно приостанавливаю воспитательный процесс.

– До какого времени? – поинтересовался Алешка.

– До внуков, – ответила мама.

– Слава богу, значит, надолго, – облегченно вздохнул Алешка.

Исподволь он наблюдал за отцом и мамой. Родители вместе уже тридцать лет. Он даже не может припомнить, ругались ли они когда-нибудь. Кажется, даже не ссорились; спорили иногда, но, не повышая голоса, до сих пор смотрят друг на друга влюбленными глазами. Однажды Алешка вернулся домой поздно ночью и услышал, как родители занимались любовью. Он тогда подивился и позавидовал. Видимо, был еще порох в пороховницах. Каждый год отмечалась годовщина свадьбы, а когда праздновали серебряную, то еще и повенчались. Раньше было нельзя – партийная дисциплина, хотя Алешку мать потихоньку окрестила, а теперь можно. А раз можно, значит, и нужно.

– Мать сказала, что ты с Линой познакомился, – нарушил молчание отец. – Ты смотри, не обижай ее. И так девчонке в жизни досталось.

– Ее обидишь, как же! Такой мне разнос устроила, даже по морде заехала!

– Слушай, ты действительно – одни ходячие неприятности. Когда ты успел ее-то из себя вывести?

– Послушайте, дорогие мои, – возмутился Алешка. – У меня скоро комплексы появятся. Прямо по Фрейду. Ты, отец, сегодня уже третий, кто напоминает мне о моем скверном либидо.

– Я, Лина, а кто еще? – спросил отец.

– Ее начальник, какой-то майор, – ответил Алешка, откусывая кусок хлеба. – Лина сказала, что ему рост мой не понравился и он решил покрутить меня на причастность к убийству.

– Леня, а ты знаешь, кого нашел Алешка в озере? – вступила в разговор мама.

– Да, – кивнул отец, – Илью Татурина с дочкой. Бедный Сергей Ильич, такое горе.

Алешка оторвался от вкуснейшего рагу и удивленно посмотрел на родителей:

– Вы их знаете?

– А что ты так удивляешься? С его отцом мы работали вместе. Я был первым секретарем обкома партии, а Татурин-старший был предоблисполкома. У них тоже дача была здесь, кажется, первая от озера. Потом меня перевели в Москву, а Сергей Ильич ушел на пенсию. Дачу они, кажется, продали, по крайней мере, я их здесь давно не видел. Зачем приезжал сын Илья на озеро? Непонятно! Говорят, попивал прилично. Да и раньше был очень неуравновешенный. Все время в какие-то странные истории попадал, – сказал отец, посмотрев на Алешку.

– Вот только не надо аналогий, – прервал сын отца, опасаясь, что начнутся нравоучения. – Я человек очень уравновешенный.

– Ты еще маленький, – проговорила мама, погладив Алешку по голове.

Он улыбнулся матери, поймал ее руку у себя на голове, поцеловал.

– Не беспокойся, мамочка. Я еще успею состариться. Ты мне лучше вот что скажи – Лина замужем?

– А почему ты сам у нее не спросил?

– Не успел.

– Да он наверняка сразу в любви объясняться начал, – вставил отец.

– Так точно, именно так я и поступил, – принял шутку Алешка.

– Ты с ней подружись, Алеша, – попросила мама. – Она очень славный человечек.

– Может, и тебя, балбеса, чему-нибудь хорошему научит, – поддакнул отец.

– Обязательно, – проговорил Алешка, вставая из-за стола. – Спасибо, все невероятно вкусно.

– Если есть один раз в сутки, то и подметки покажутся вкусными, – ответила мама.

– Это не есть правда, – ответил Алешка, уходя по лестнице на второй этаж.

– А он прав, – подтвердил отец, поднимаясь и целуя жену в щеку, – тебе помочь?

– Спасибо, справлюсь сама. Иди отдыхай.