Текст книги "Пятизвездочный жених"
Автор книги: Марина Белкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 7
– Максик… а ты здесь давно?
– Не очень. Со вчерашнего утра. Мышка сказала, что ты скрылась в неизвестном направлении. Я обзвонил все больницы, морги и… клубы!
Подлая Мышь! Сдала меня с потрохами!
– Так, где ты была?
– Я ночевала у Лизки.
Не знаю, зачем я соврала. Причем так бездарно. Наверняка Лизкин номер был первым, по которому Макс позвонил. Так что он прекрасно все знал, но молчал, стыдливо опустив глаза. Как будто не я, а он провел выходные с мужчиной! Мне стало противно.
– Прости! Нам надо расстаться!
Макс сощурился, как крот. Казалось, у него защемило какой-то лицевой нерв. Впрочем, я сразу поняла, что это психологический ход! Макс щурился, когда хотел скрыть от окружающих свои чувства. Вычитал что-то такое в одной из книг по горячо любимой им психологии. Жаль, в эти моменты Макс не видел себя со стороны. Он выглядел не как хитрый манипулятор, а как ребенок, который думает, что спрятался, закрыв глаза руками.
Жалость захлестнула меня липкой волной.
– Максик, миленький, прости! Я очень мерзкий человек и тебя недостойна. Ты еще встретишь хорошую девушку, поверь.
– Не надо, Маш, я все знаю.
Посмотрев ему в глаза, я поняла – знает! Все-таки пять лет вместе – не шутка. Мы с Максимом, как в песне, вросли друг в друга стволами. Или как там было? Переплелись корнями? Уперлись помидорами? Точно не помню. Короче, он почуял помидорами, что у меня кто-то появился!
– Ты попала в криминальную разборку! Провела журналистское расследование и влипла в историю, да? Боишься за свою жизнь и хочешь обезопасить меня, расставшись? Признайся!
А что? Благородная причина для разрыва! Хотя и попахивает криминальным сериалом.
– Макс, я работаю в программе «Женские штучки» и раскрываю не преступные синдикаты, а новые виды помад. Ну, и еще беру интервью у тупых звездулек, помнишь?
Он нахмурился:
– Тогда в чем дело?
– У меня… кое-кто появился.
Макс отшатнулся, словно от удара. Между нами повисла пауза, тяжелая и неловкая, как слон на роликах.
– Обещаю, что больше никогда не переступлю порога твоего дома! – наконец, с пафосом объявил Макс. – Боюсь, не пройти в дверь из-за рогов!
И он бросился прочь. Я услышала, как в прихожей упала ложка для обуви. Неужели Макс зацепил ее рогами?!
Как ни странно, порвать с Максом оказалось гораздо легче, чем я думала. Ни сожалений, ни стыда я не испытывала. Душа была переполнена счастьем, для сомнений и угрызений совести в ней попросту не осталось места…
Я попила чаю и, задремав перед телевизором, проспала сном младенца почти сутки.
Совесть проснулась утром, когда я получила эсэмэс от Лизки:
«Случилось страшное! Во сколько ты освободишься? Надо увидеться срочно!»
Внутри все похолодело. Он сказал ей! Неужели Алекс порвал с Лизкой ради меня?! Переполнившись упоительным ощущением собственной значимости, я распрямила плечи и вздернула подбородок, но потом словно увидела себя со стороны и сморщилась от досады.
Закрутить роман с парнем подруги – это уже серьезно. По кодексу лучших подруг меня, наверное, надо четвертовать. Лизка никогда такого не простит. И что же делать? Пусть все идет своим чередом. Сейчас позвоню Лизке как ни в чем не бывало и… выслушаю слезный рассказ о том, как Алекс ее бросил? Невозможно. Но не могу же я просто проигнорировать ее сообщение и исчезнуть?
Я встала из-за редакционного компьютера и, сдвинув в сторону череп и парики, опустилась на широкий подоконник. Внизу толкались и гудели машины, куда-то спешили люди – растревоженным ульем шумел город. Мысли роились и путались.
– Все мечтаешь? А работать кто будет? – в сторону жухлой «гераньки» прошуршала Эльвира с пластмассовой лейкой.
Тоже мне Элиза Дулиттл! Впрочем, она права, сейчас мне необходимо на что-то переключиться. Почему бы не на работу? Глядишь, правильное решение придет само собой.
И я ушла с головой в работу.
– Кто одолжит мне сексуального мальчика на завтра? – деловито поинтересовалась я у коллег.
– У меня есть один, – нехотя призналась Алиса, сидящая на стуле в позе орла – она красила ногти на ногах. – Хотя он слишком заезженный, тебе не подойдет.
– Могу дать Славика, правда, он дорогой, сволочь! Берет штуку за два часа, – отозвалась Надя.
– Нет, – сморщилась я, – мне бы кого-нибудь на общественных началах, так сказать, любителя этого дела!
– Тогда Кирилла! Очень приятный и активный. Залезь в мой мобильник. Там в телефонной книжке его координаты. Под именем Неберитрубу.
Я с сомнением уставилась на Надю.
– Так уж и быть, – вдруг расщедрилась Викуля, – я тут подцепила одного товарища с «Мосфильма». Нереальный мачо! Одолжу его тебе. Но только, чур, у меня право первой ночи! Сегодня его снимаю, заодно посмотрю, на что этот перец способен. А уж завтра он твой с потрохами!
– Главное, чтобы не оказался деревянным, – со знанием дела сообщила газета, за которой скрывалась Аполлинария.
Так трудовой коллектив коллегиально сосватал мне… Нет, не мужчину, а актера! В программе часто бывали постановочные съемки. Платили служителям Мельпомены у нас мало, поэтому профессионалы в «Женских штучках» почти не снимались. Приходилось привлекать любителей – голодных студентов, жаждущих славы учеников школ телевидения или своих знакомых.
– Аполлинария, вы уже прочитали мой текст? – У редакторского компьютера материализовалась стажерка Карина. Она имела привычку ходить бесшумно и появляться внезапно, как призрак.
Начальница неприязненно поджала тонкие губы, наивно подкрашенные бледно-розовой помадой чуть выше своего контура.
– Прочитала. Только это не текст, а поток сознания, девушка!
На самом деле Аполлинария прекрасно знала, как зовут Карину. Она принципиально звала всех стажерок, а также всех тех, кто ее особенно раздражал, девушками.
– Так плохо? – заискивающе улыбнулась Карина.
– Если мне что-то не нравится в тексте, я вношу редакторскую правку красной ручкой. Полюбуйтесь-ка на свое творение!
Она выложила на стол листок стажерского текста, весь испещренный красными чернилами. Я скосила глаза.
– А что это за семизначное число на полях?
– Какое еще число? Ах, это… Телефон одного магазина на диване. Там продавались симпатичные крышки для домашней консервации и уникальная банка бесплатно, два в одном…
Поверх Карининого потока сознания громоздился поток сознания Аполлинарии.
Мы с Надей переглянулись и прыснули.
– Девушки! Занимайтесь своими делами! – одернула нас редакторша. – Не мешайте мне увольнять человека!
– Вы меня не берете? – Карина шмыгнула носом.
– Вот только не надо мне здесь плакать! – испугалась Аполлинария. – Это вам не детский сад, а серьезная организация… Кто вы по гороскопу?
– Скорпион, – удивленно икнула Карина.
– Хороший знак, позитивный, – задумчиво проговорила Аполлинария. – Мой кот – тоже скорпион. Ладно, даю вам последний шанс. Перепишите этот текст еще раз. Если получится, я поговорю с Аркадием Георгиевичем.
Редакционная комната давно опустела. Все разошлись по домам, остались только мы с Кариной. Стажерка чахла над текстом, зевая и стеная, как голодный медведь.
– Маш, принести тебе кофейку? – неожиданно предложила она льстивым голосом.
– Ну, принеси, – удивилась я.
Сорвавшись с места, как спринтер, услышавший звук пистолета, Карина бросилась прочь. У клавиатуры осталась забытая ею книга. Я перегнулась через стол и вытянула шею. А что такого? Банальное журналистское любопытство… «Стервология, или Как добиться успеха». Ясно. Нынешние тинейджеры мечтают стать стервами. А я-то, старая дура, всегда считала это слово оскорбительным.
Услышав за дверью шаги, поспешила уткнуться в монитор своего компьютера.
– Вот, держи!
Запыхавшаяся Карина порывисто протянула мне бумажный стаканчик. Немного горячего кофе выплеснулось прямо на новые джинсы!
– Осторожнее! – взвыла я.
– Ой, Машуль, прости, пожалуйста!
Она всхлипнула, по щекам покатились слезы.
– Эй, ты чего? – опешила я. – Успокойся, это всего лишь штаны…
Но Карина уже тряслась, закрыв лицо руками. Видимо, этот кофе стал последней каплей.
Я потрепала ее по плечу:
– Ну, чего ты расклеилась? Хотя понятно: новый коллектив, нервы…
– Я так хочу работать на этой программе! – Карина закусила черную губу. – Но у меня никогда не выйдет приличного текста! Знаешь, однажды в школе я писала сочинение по «Горю от ума». Промучилась часа два, вытошнила полфразы: «Я полностью согласна с Белинским». Поставила запятую, промучилась еще два часа, зачеркнула запятую, поставила восклицательный знак и сдала тетрадку на проверку!
– То есть твое сочинение по «Горю от ума» состояло из одного предложения? «Я полностью согласна с Белинским»? – расхохоталась я. – Класс!
– Маш, помоги мне написать этот текст, а?
– Ладно, – вздохнула я, – распечатывай. Посмотрим, что можно сделать.
– Спасибо! Маш, ты очень добрая и отзывчивая. – Карина преданно смотрела мне в глаза.
Честно говоря, я никогда не грешила отзывчивостью, но была готова сидеть на работе хоть до утра, переписывая стажерский «поток сознания». Лишь бы не возвращаться к гордиеву узлу своих мыслей.
Всю ночь я продиралась сквозь дебри Карининого текста. Поспать удалось всего несколько часов, да и то скрючившись на диванчике в студии.
Утром я на автопилоте добралась до кофейного автомата и проснулась окончательно. От того, что там увидела. Густо подведенные черными стрелками глаза, розовое платье в пол с невероятным количеством стразов, «вавилон» на голове – Филипп Киркоров в масштабе один к шести!
– Мышка, это ты?!
– Нравится? – Она дернула головой, перекидывая через плечо буйный кудрявый хвост, немного отличавшийся по цвету от остальных волос.
– Да… м-м-м… в целом, да.
– Вот, решила воспользоваться твоим советом и поменять имидж.
– С чего бы это? На тусовку собралась? Постой, у тебя что же, парень завелся?
Мышка нервно крутила купюру, безуспешно пытаясь скормить ее привередливому автомату.
– Кто-то с программы? Или с того сайта знакомств?
– Пока не хочу говорить. Боюсь сглазить!
– Значит, прощай, голубой период, здравствуй, период розовый? А, мадам Пикассо?
– Да! И, надеюсь, он скоро сменится африканским. Ну, в смысле периодом африканской страсти!
Мы расхохотались.
Распрощавшись с Мышкой, я поспешила в редакционную комнату – взять кассеты для съемки. Затолкала их в сумку, сбрызнулась духами и вышла к лифтам.
В курилке на лестнице толпились люди. На фоне окна чернел знакомый силуэт.
– Привет, Карин! Ну, как текст? – спросила я, входя в сизое облако горького дыма.
– Плохо. Герыч его забраковал.
– И… тебя не берут?
– Журналистом – нет. Предложили вакансию администратора, вот думаю.
– Да, дела… И чем ему мой текст не понравился? Хотя тут уж, как говорится, на вкус и цвет… Если шеф становится красным, как рак, и орет, значит, текст плохой, – попыталась пошутить я.
Карина молчала, мрачно уставившись за окно.
– Да ладно тебе. Значит, не судьба. Не расстраивайся, пупсик!
Я честно пыталась ее утешить, хотя сравнение выбрала не самое удачное. С таким же успехом пупсиком можно было бы назвать и графа Дракулу.
– Слушай, Карин, я старалась тебе помочь, честно. И мне жаль, что ничего не вышло.
Она поджала губы.
– Да уж, понятно.
Интересно, что это ей понятно?! Малолетняя дурочка возомнила себя жертвой телевизионных интриг и думает, что провальный текст я для нее написала со злым умыслом? Хотела объяснить девчонке, что к чему, но тут к лифтам вышли Вова и Олежка, навьюченные кофрами с аппаратурой. Забыв про стажерку, я подскочила к ребятам.
– Радиопетлю взяли?
– Расслабься, будет тебе репортаж с петлей на шее, – сквозь зубы процедил Вова – когда на горизонте маячила работа, у него всегда портилось настроение. – Лифт этот до второго пришествия ждать… Пошли пешком! Маш, мы покурим внизу пять минут.
По опыту я знала, это их «покурим внизу пять минут» означает, что ближайший час я проведу, разыскивая оператора и техника по всей округе, как обезумевшая от горя мать – своих беспечных сорванцов, и мы всюду опоздаем! Стараясь не упускать ребят из виду, бросилась вниз по ступенькам и уже проскочила один лестничный пролет, как вдруг что-то заставило меня обернуться.
Карина все еще стояла у окна и смотрела мне вслед. В это мгновение она особенно напоминала готическую ведьму.
Глава 8
Ресторан, с которым я договорилась о съемке, оказался весьма романтичным местом, оформленным в стиле средневекового замка. С люстрами на цепях и уютным фальш-камином со свечами. Хозяин заведения Эдуард вышел навстречу съемочной группе, приветственно раскинув руки.
– А вот и вы! – сказал он, обращаясь преимущественно к моей груди. – Располагайтесь!
Пока ребята распаковывали оборудование в центре просторного зала, я названивала актеру.
– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – в десятый раз сообщил металлический голос.
Я в ярости отшвырнула телефон и потерла виски. «Нереальный мачо», которого сосватала Викуля, не явился. Эх, надо было звонить Неберитрубе!
Съемка оказалась под угрозой. Оглянувшись по сторонам, я обследовала территорию на предмет нереальных мачо. Без особого успеха. Еще слишком рано, в ресторане ни души. Я чуть не плакала от досады.
– Ну и где средь бела дня искать рокового красавца?
– Мне бы твои проблемы, – закатил глаза водитель Жорик.
Я покосилась на Жорика. Лысина, стыдливо замаскированная остатками пегой шевелюры, обвисшие бульдожьи щечки, трогательное тату «Зина» на костяшках пальцев левой руки.
– Жорик!
– Сразу нет!
– Да почему? Там и надо-то всего лишь посидеть рядом с красивой девушкой на камеру!
Он скептически вскинул белесые брови.
– Жорик, разве я когда-нибудь тебя обманывала? – вкрадчиво поинтересовалась я.
– Миллион раз!
– Когда? Нет, ты скажи!
– На прошлой неделе! Тоже втирала, что надо всего лишь посидеть рядом с патлатым мужиком на камеру. А потом вставила это в сюжет о гомосеках! Надо мной ржали все соседи! – Жорик насупился. – Отвали, Маш! Не то зашибу!
Ну почему мне так не везет? Почему? Так и уеду из ресторана несолоно хлебавши! Хм, несолоно хлебавши… А что? Это мысль!
– Знаешь, Жорик, в последнее время ты так отощал.
Водитель посмотрел на меня с недоверчивым любопытством, как дикая обезьяна – на туриста с бананом.
– С Тонькой разбежались, кормить меня теперь некому…
– Бедняжка! Хочешь кушать? Знаешь, тут подают сумасшедшие спагетти.
– Ты всерьез считаешь, что Жоржа Огурцова можно купить за тарелку забугорных макарон? – взвился он. – Да ни фига! Только за салат, стейк и компот!
Вот паразит! Но чего не сделаешь ради искусства! Пришлось заказать салатов, стейков и клюквенного морса на всю съемочную группу.
– И если можно, сразу счет, – попросила я официантку, извлекая из кошелька кредитку.
Того, что останется на ней после этого аттракциона невиданной щедрости, должно хватить до конца месяца. На «Доширак» и коммунальные платежи. Хотя… за квартиру я уже год не платила, может, не стоит и начинать?
– Маша, обижаете, обед за счет заведения, – прошептал моему бюсту неизвестно откуда вывернувшийся Эдик.
– А наша-то, наша! А еще говорят, красивым девушкам тяжело живется! – Потирая руки, оператор сел за стол.
– Вовик, чего это ты тут расселся? Перед обедом надо все снять! Выставляйте свет!
– Ну, Машка, смотри! – нахмурился Жорик. – Если ты и на этот раз опозоришь меня на всю страну…
– Да за кого ты меня принимаешь? – обиделась я, планируя вставить эту сценку в сюжет под рабочим названием «Осторожно, альфонсы!»
– Ну и с кем я буду играть любовь? – Жорик старательно на лице соорудил томление. – Может, она тоже решила тебя кинуть?
– Нет, это проверенный кадр. Сейчас подойдет.
Словно в подтверждение моих слов, в зал ресторана стремительно ворвалась девушка в легком платье. Она и сама казалась невесомой, порхающей по воздуху, как стрекоза. Пролетев несколько метров, стрекоза налетела на один из столиков и спикировала на пол.
Я бросилась к ней:
– Аня! С тобой все в порядке?
Она поднялась, потирая ушибленную ногу. По щекам текли слезы.
– Сильно ударилась?
– Да нет. Просто день сегодня такой… – Она потерла щеки и глубоко вздохнула. – Все нормально. Что надо делать?
Аня была профессиональной актрисой и, по-моему, вполне могла стать звездой. Темперамент, лицо, которое хотелось рассматривать, завораживающий грудной голос. Не хватало одного – капельки везения. Однажды в картине модного режиссера Ане предложили эпизод. Небольшой, но колоритный. Она отлично справилась, но при монтаже эпизод показался режиссеру лишним, и он его вырезал. В другой раз судьба улыбнулась Ане, подкинув роль в молодежном сериале. Девушка не могла пережить свалившегося на нее счастья, а сериал не пережил финансового кризиса. Судьба корчила рожи, но Аня не сдавалась. Разбивая в кровь ладони и коленки, карабкалась к заветной цели. Бегала по кастингам, не брезговала копеечными съемками в массовке, метала бисер в телесудах и продолжала верить в свою звезду.
Я любила работать с Аней. Обычно актриса легко справлялась с поставленной задачей, но сегодня я ее решительно не узнавала! Девушка не слышала обращенных к ней вопросов, озабоченно хмурилась. Думала о чем-то своем.
Неожиданно для всех положение спас Жорка. Наш водитель оказался просто вторым Депардье! В кадре чувствовал себя непринужденно и пересыпал шутками в стиле поручика Ржевского. Камера на плече Вовика так и прыгала от смеха, ее даже пришлось поставить на штатив. Утирая потекшую тушь, я прикидывала, прилично ли будет вставить в сюжет какой-нибудь из Жоркиных перлов. Давно заметила, что успех сюжета во многом зависит от атмосферы за кадром, и предчувствовала, что «Альфонсы» будут бомбой.
Закончив работу, ребята уплетали стейки и благодушно посмеивались.
Мы с Аней устроились за соседним столиком с чашками капучино. Я уже почти допила свой, а Аня все разглядывала причудливые листочки на опавшей шапке взбитых сливок.
– Ань, у тебя что-то случилось? – осторожно спросила я.
Она тягостно вздохнула.
– Расскажи, может, я смогу чем-то помочь?
Она подняла на меня полные глаза слез:
– Жених пропал. Не ночевал дома.
– Ну, знаешь! Если человек не ночует дома, еще не значит, что он пропал, – утешила я.
– Маш, его нет в живых. Я это чувствую, – прошептала она и разрыдалась.
Я протянула ей салфетку:
– Ань, успокойся. Можешь все толком объяснить?
Актриса долго сморкалась, хлюпала носом и, наконец, начала свой рассказ:
– Неделю назад мы с Никитой поссорились. Из-за ерунды. Но я не хотела мириться. Ждала, что он сделает первый шаг. А позавчера Никита написал в своем ЖЖ такой пост… Полный боли и какой-то черной безнадеги! Я прорыдала над ним всю ночь, а утром решила Нике позвонить. Домашний не отвечал, сотовый заблокирован.
– Да не переживай ты так, объявится. Наверняка решил уйти в тину, чтобы ты понервничала.
– Ты не понимаешь! Оказывается, он написал в ЖЖ совсем не из-за нашей ссоры! Дело в том, что Никита врач-неонатолог, лечит младенцев. Он их обожает, на каждую мамашу с коляской в парке смотрит, как на икону. Занимается детьми с ДЦП. Нет, занимается – не то слово, он ими живет, болеет! У своего первого пациента Платона ночевал во время приступов, купать его родителям помогал. – В дрожащих Аниных пальцах мелькнула сигарета, она щелкнула зажигалкой и закурила. – В общем, оказалось, что в тот день, когда Никита написал тот пост, Платон умер. Понимаешь? Я боюсь, что Никита… Он с собой что-то сделал…
Аня закрыла лицо руками и заскулила, как собака.
– Подожди, а ты домой к нему ездила?
– Там все, как обычно. Вещи на месте.
– А в полицию обращалась?
– Говорят, времени мало прошло, может, загулял, может, куда-то уехал. Да им это все до лампочки. – Аня выложила на стол явно самодельный, криво связанный крючком ридикюль, достала оттуда платок и решительно высморкалась.
– Слушай, а может, частного детектива подключить?
– Да ты что, Маш? Откуда у меня такие деньги?
Я покосилась на нитки, неряшливо торчащие из ридикюля.
– Понятно. Но ты держись. И, главное, не теряй надежду!
Глава 9
Под тентом летней веранды ресторана кипела жизнь. Ворковали влюбленные парочки, шушукались стайки подружек, шумная компания бурно обсуждала, в каком клубе провести ночь с пятницы на субботу.
Мы устроились за единственным свободным столиком. Алекс взял меню из рук расторопного официанта.
– В следующий раз фильм выбираю я, – заявил он.
Я поставила руку козырьком, защищаясь от заходящего солнца, пылавшего сотнями бликов в верхних этажах многоэтажек.
– А, по-моему, кино было что надо!
– Слишком розовое. Я был единственным мужиком во всем зале.
– Ерунда! Я видела, по крайней мере, еще одного парня. Прямо рядом с нами.
– Угу. Как только начался фильм, он еще возмутился на весь зал: «Но это же не «Одинокий рейнджер»!»
Я рассмеялась.
– Сочувствую, вам обоим пришлось туго.
– Рейнджеру – да, а я наслаждался. Ведь там была ты.
Я просияла. Так, кажется, момент подходящий. Метнула взгляд в витрину кафе. Как я выгляжу? Ветерок, залетевший на террасу, соорудил на голове нечто среднее между ирокезом панка и индейским вигвамом. Поймав волосы, скрутила их в жгут и намотала на палец.
– Алекс, у меня есть к тебе одна просьба!
Он вопросительно вскинул брови.
– Как жарко сегодня! – Я расстегнула верхнюю пуговку глубокого выреза платья и, подавшись вперед, улеглась грудью на стол.
Алекс следил за моими манипуляциями как-то настороженно.
– И что за просьба?
– У меня есть подруга. Вернее, знакомая. Точнее, коллега по работе…
Волнуясь и перебивая саму себя, я рассказала ему Анину историю.
– Ты должен ей помочь, – убежденно заявила я.
Написала на салфетке Анины координаты и положила перед Алексом. Он взял салфетку и покрутил в руке.
– Посмотрим, что можно сделать.
– Только есть один м-м-м… нюанс. Аня… В общем, не думаю, что она в состоянии оплатить услуги частного детектива.
Алекс обворожительно улыбнулся:
– Благотворительностью я не занимаюсь.
Соскользнув с пальца, жгут размотался, волосы разлетелись в разные стороны.
– Да… я понимаю, но ты можешь хотя бы навести справки в милиции, в смысле полиции? У тебя наверняка есть там свои люди. Помоги, тебе же это ничего не стоит.
– Стоит чего-то. Как минимум ответной услуги.
Белоснежная скатерть в железных тисках разноцветных прищепок неистово взмахнула накрахмаленными крыльями. У меня вспыхнули щеки.
– Но неужели тебя не взволновала судьба этого несчастного доктора? Вдруг он наглотался таблеток и лежит сейчас в какой-нибудь канаве?
Он пожал плечами:
– Тогда ему уже ничем не поможешь.
– А ты циничный.
– А ты слишком впечатлительная. Хочешь облагодетельствовать весь белый свет? Пора повзрослеть.
Я вспомнила Анино заплаканное лицо.
– Ну, пожалуйста. Ты можешь сделать это… ради меня? – Голос предательски дрогнул.
Он сделал вид, что не расслышал.
– Знаешь, тут чудные десерты. Попробуем что-нибудь?
Ну, что, дура несчастная, получила? Что ты там себе нафантазировала? Загадочный киногерой! А он всего лишь мелочный и расчетливый циник. К тому же теперь ясно, как день: я для него – пустое место. И это после всего, что между нами было: он распотрошил мою сумку, а я поведала о самом сокровенном – жвачке Макса в волосах Алины! Впрочем, чего ждать от парня, который меняет девушек, как перчатки? У таких вообще нет ничего святого. А я-то еще мучилась угрызениями совести из-за того, что увела его у Лизки. Да я… спасла ее от этого гада! Но и нам такого добра не надо! В конце концов, на помойке я себя нашла, что ли?!
Решено, надо порвать с ним. Навсегда! Сразу после ужина я собиралась на ночную съемку репортажа о клубной жизни, и мы заранее договорились, что Алекс меня туда довезет. Вот и пусть довезет. А потом помашу ему ручкой.
Покончив с ужином, мы встали из-за стола и направились к выходу. Алексу позвонили на мобильный. Поглощенный разговором, он не обращал на меня никакого внимания. Выходя из ресторана, даже дверь не придержал, чурбан неотесанный! Ускорив шаг, я обогнала Алекса и почти побежала вдоль по улице. Тот не заметил ни моего маневра, ни раздражения. Так и плелся позади с телефонной трубкой возле уха.
Тут я заметила парня с рыжими дредами, идущего навстречу. Метнула мстительный взгляд через плечо. Пусть Алекс напоследок посмотрит, какое сокровище теряет! Подмигнула парню с дредами, но тот посмотрел стеклянным взглядом и прошел мимо. Наркоман какой-то. Следом за наркоманом семенил корпулентный гражданин с портфелем. Сразу видно, истинный ценитель женской красоты. Этот уж точно свернет шею мне вслед, и тогда Алекс отгрызет себе пол-локтя. Подпустила гражданина с портфелем поближе и обольстительно улыбнулась. Толстяк недоверчиво прищурился. Так. Кажется, падать замертво от восторга он не собирается. Я свела глаза на переносице, раздула ноздри и высунула язык. Бинго! Глаза корпулентного гражданина так и вылезли из орбит! Он беспомощно взмахнул портфелем и вправду чуть не шлепнулся. Да, истинная красота убивает наповал! Я бросила надменный взгляд через плечо. Алекс все еще разговаривал по телефону и даже не смотрел в мою сторону.
В машине я демонстративно молчала. Решила, что бы ни случилось, не пророню ни слова!
– Поворот проскочили! – завопила я. – На следующем сверни. Эй, ты чего? Мы теперь вообще не развернемся! Алекс! Я из-за тебя на работу опоздаю!
– Пропустишь разок свою работу, – мрачно проговорил он.
– Ты что, сдурел? Почему?
– Собралась в ночной клуб в таком виде? Между прочим, разгуливать в пеньюаре в общественных местах опасно. Тот маньяк с портфелем у ресторана на тебя чуть не набросился!
– Сам ты маньяк! А это никакой не пеньюар, а мое выходное платье! Разворачивайся, поехали в клуб! Это тебе игрушки, что ли? Я с людьми договорилась, съемочная группа ждет, и что я редактору скажу?
– Скажешь, что вышла на улицу голая и подхватила простуду.
У Алекса был такой вид, как будто у него болел живот. Я вдруг развеселилась:
– Подожди-ка, ты что же – ревнуешь?
– Вот еще, – буркнул он.
– Хм… Ну, ладно, пошутили, и хватит. Разворачивайся!
– И не подумаю!
Раздался щелчок, он заблокировал дверцы!
– Ах, так? Сейчас же останови машину!
– Маш, ты не поедешь в клуб в таком виде, и мы не будем продолжать этот бессмысленный диалог.
– Нет, мы будем продолжать этот бессмысленный диалог! – закричала я.
– Выпусти меня сейчас же, псих ненормальный! – дергала за ручку дверцы я.
– Это покушение на мою журналистскую свободу, но я не сдамся! – орала в закрытое окно «Ауди» я.
– Аполлинария, здравствуйте, это Маша Литаврина. Я не смогу сегодня поехать на съемку, я простудилась. Неожиданно. Температура тридцать девять и восемь. Что? Может, и грипп… Спасибо вам большое! Да, не волнуйтесь, я и так уже лежу в постели…
– Что я творю?! Не хватало только, чтоб меня с работы вытурили…
Алекс описывал пальцем мое голое плечо.
– Не вытурят. Можешь ты разок заболеть или нет? Не переживай.
– Не переживай! – Я замоталась в простыню и села в постели. – Конечно, тебе легко говорить, ты-то не знаешь, что такое угрызения совести! Всегда делаешь только то, что хочешь?
Он внимательно посмотрел на меня:
– А ты? Всегда судишь о людях так легко?
Фыркнув, я собрала свои вещи и хлопнула дверью ванной. Я злилась на него, а еще больше – на себя. Инстинкт ящерицы, потерявшей в любовных баталиях не один хвост, нашептывал: будет больно. От этого типа надо срочно избавляться. Я почти слышала треск рвущейся плоти, но ничего не могла с собой поделать. Чувство мерзкое, но сладкое. Он словно навел на меня морок. Так, пора покончить со всей этой черной магией и ящеричными хвостиками!
Я быстро умылась, оделась. Где опять моя идиотская сумка? Ну, конечно! Осталась в комнате! Пришлось вернуться. Алекс валялся на кровати с планшетом. Всклокоченные волосы, смуглая кожа на фоне белой простыни, длинные гибкие пальцы, скользящие по экрану. Пожалуй, дам ему последний шанс!
– Еще раз напишу тебе телефон моей актрисы, на тот случай, если совесть проснется. – Я щелкнула «молнией» сумки.
Над планшетом взметнулся насмешливый взгляд.
– Что это за рулон туалетной бумаги?
– Это не рулон, а мой журналистский блокнот, – с достоинством ответила я, вырвав чистый листок и нацарапав на нем номер Аниного сотового.
– Надежда отечественной журналистики, – хмыкнул он. – Кстати, журналист – это ведь литератор на скорую руку, может, когда-нибудь напишешь роман? Обо мне!
– Еще чего!
Дверной звонок вскрикнул подстреленной птицей. Я вцепилась в сумку. Вдруг показалось, что под дверью затаилась жаждущая крови Лизка. Или Аполлинария.
– Ты кого-то ждешь?
– Да нет, – пожал плечами он и, накинув халат, пошел открывать.
Звук отпирающегося замка, короткий приглушенный разговор у двери, и в комнату, подобно весеннему ветру, ворвался женский смех. Такой обворожительный, что я невольно заскрипела зубами. Вскоре объявилась и сама хохотушка. Пергидрольные локоны, бурый загар из солярия, спелая грудь, свободно колыхающаяся под шелковым халатиком. О таких, как эта девица, женщины, презрительно поджав губы, говорят: «Ничего особенного!» А вот мужчины гарантированно спотыкаются взглядом.
Я бросила сумку и устроилась на диване. Останусь ненадолго!
Девица протянула Алексу цветастую пиалу:
– Вот это я понимаю, сосед! А то я собралась шарлотку испечь, а сахара нет.
– Да без проблем, Лан, обращайся.
С пиалой в руках Алекс направился к кухонному шкафу.
Лана мазнула по мне взглядом, под которым я остро почувствовала свое мятое платье и полное отсутствие косметики.
– Это шарлотка по новому рецепту. Обязательно тебя угощу! – прощебетала она, старательно делая вид, что они с Алексом здесь одни.
– Спасибо. – Он протянул ей пиалу.
– Тебе спасибо, сосед!
И она удалилась, грациозно покачивая бедрами.
Хлопнула входная дверь.
– Я смотрю, вы с соседкой накоротке, уже выяснил, где у нее татуировка?
Алекс усмехнулся:
– У нее нет татуировок. И не испепеляй меня взглядом! Я не проверял, но думаю, Лана не стала бы их делать. У нее даже уши не проколоты, значит, боится боли.
Я рассмеялась:
– Интересная версия, но боюсь, Шерлок, тут вы перемудрили!
– Возможно. Хочешь кофе?
Решил сменить тему. Ну и ладно. Мудрая женщина никогда не полезет к мужчине с ревнивыми расспросами.
– Ни за что не поверю, что у тебя с этой Ланой не было романа!
– Не было. – Он стоял спиной, колдуя над туркой.
– Почему?
– Она мне не нравится.
Все! Хватит к нему приставать! Как гласит английская пословица, любопытство сгубило кошку!
– И чем не нравится? Грудь слишком большая?
Просто прикуси свой дурацкий язык – и все!
– Язва! – расхохотался Алекс. – Когда мы только познакомились, Лана обратилась в мое агентство с просьбой скомпрометировать своего жениха.
– В каком смысле скомпрометировать?
– Хотела, чтобы мы подсунули мужику девицу, которая попытается его соблазнить.
