Текст книги "Смерть экзекутора (СИ)"

Автор книги: Марика Становой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25. Геарджойя. Последний разговор

* Свеча одна со мной скучает. Свеча горит, душа пылает. Мой день как ночь, а ночь везде. Душа пылает в темноте. Горит без света, без тепла. Одна, неслышна и безмолвна, Кричать не может – не вольна, А говорить не научилась... Элиз сидела в парке у круглосуточного клуба и убивала время. В кафешке через дорогу тихо играла музыка. Слова песни, не затрагивая понимание, скользили фоном. Крошка ждала, когда у Сергея кончится работа и он придет на встречу. Выкармливала и лелеяла росточек ожидания, который вроде бы проклюнулся и начал распускать щекотливые листочки в сердце. Всё напрасно. Утром прошел дождь, и воздух был пропитан водой, запахом мокрой земли и прелых листьев. Хотя, какие листья в вычищенном до последнего уголка парке? Но запах гниения просто преследовал. Чтобы не сидеть просто так, она взяла большой бокал воды со льдом и кофе в самогреющейся кружке. Потихоньку посасывала то одно то другое, разглядывая людей. За углом витой ограды клуба возвышались ворота детского городка. По воротам ползали и прыгали искусственные лемуры и змеи, привлекая посетителей. Разнокалиберные мамки с детьми повыползали на поверхность, как червяки после ливня. Среди мамаш Элиз зацепилась взглядом за одинокого папашу. В отличие от одетых в вызывающие расцветки мамочек, молодой отец смотрелся тускло. Некрасивый и костлявый, с длинным и унылым носом, папка никогда бы не привлек её внимания, если бы Элиз не увидела, с какой трепетной нежностью он обращается со своей двухлетней дочкой. Вот девочка была одета по традиции всех безумных мамаш: оборочки, рюшечки и горящие оптимизмом краски. Отец склонялся к ребенку, как истово верящий к алтарю. Элиз, неожиданно для себя сгрызаемая завистью, подсоединилась к сознанию отца и чуть не захлебнулась в океане любви, омывавшем все сознание человека. И обожженным мотыльком, подлетевшим слишком близко к острому пламени свечи; осенним засохшим листком, оторванным от родного дерева, Элиз метнулась вон. Как устыдившийся неопытный воришка, вдруг забоявшийся наследить в храме чистой любви, выползла из чужого сознания. Слезы набежали, и Элиз закинула голову, разглядывая небо. Вздохнула и оглянулась. Сергею еще рано. Слёз уже не было. Как говорят люди, она бы отдала все, если бы кто-то любил её так. Если бы она могла любить кого-нибудь с такой силой. Но что она может отдать? У неё нет ничего. Кого бы она могла любить? На самом деле это её спасение, что она ни к кому так не привязана, и никто её не любит. Ни так, ни никак... Она бы сошла с ума, если бы её охватила такая сильная любовь, а в это время придется оставить этот смысл жизни и идти на задание. Хватит ей размолотых в пыль нервов при встречах и расставаниях с Джи. Но это печально, что никто её так не любил. Элиз углубилась в свои ощущения. Она сама никогда никого не любила. Любовь не смогла бы проклюнуться сквозь твердый бетон дрессировки. Экзекутор всегда под жестким контролем Джи или под своим собственным. И кого тут можно полюбить? Любит ли она Джи? То, что она испытывает к Джи, нельзя назвать любовью. Это всё что угодно, от божественного поклонения до ужаса. Чувство вещи к своему хозяину и создателю? Она не знала таких слов и не хотела знать. Вещи не умеют чувствовать, ха! Она – загипнотизированный кролик, которому вставили ядовитые зубы, заставили охотиться и есть мясо. Она – кролик, живущий с удавом. Элиз невесело усмехнулась. Хотелось спрятаться в уютную темную норку, выстеленную теплым пухом чьей-нибудь любви. Но единственная нора, которая тут есть, давно занята удавом. Когда она увидела приближающегося Сергея, то желание сначала съездить куда-нибудь, чтобы отвлечься и погулять, пропало начисто. Сергей пришел, насилуя сам себя. Он уже не кипел ненавистью, но был покрыт бронёй уверенного негодования. Он боролся не столько с экзекутором, сколько сам с собой. Сергей 'приручился'. Острая ненависть исчезла, что ему самому совершенно не нравилось. Он безнадежно воевал сам с собой и проигрывал. Вот, посмотрите: стоит, спина прямая, твердый взгляд. Пришел получить свою порцию вынужденного общения. Элиз захотелось пнуть его. Но она впервые почувствовала себя неуверенно: – Сядь. Никуда не пойдем. Ты можешь со мной просто посидеть? Тут, в кафе. – Это приказ? – шевельнулось удивление и странная надежда. На что это он надеется? – Я бы хотела с тобой просто побыть. – Зачем? Опять подкуп? – Сергей склонил голову. Кинул исподлобья быстрый взгляд и отвел глаза. – Я все еще хочу с тобой подружиться, – Элиз медленно выдохнула, упорно глядя в землю. – Опять? – Сергей хихикнул и сел на соседний стул. – Я не враг тебе, и ты не враг мне! Мы просто попали между событиями, которые не можем изменить. Подумай, что ты можешь изменить и попробуй менять только это! Я не могу повернуть планету в другую сторону, но я могу любить тебя! – Ты чокнутая, – Сергей отодвинулся вместе с сиденьем. – Человек не машинка: влючил кнопочку и заработало. Это ты: раз – и любишь! Приказали – ненавидишь. Люди так не умеют и не должны. – У тебя нет ненависти ко мне. Но ты не любишь меня. Почему? Ты противоречишь себе. Ты сказал, что любовь приходит сама, ты не управляешь ей, так почему ты вдруг уверен, что никогда не полюбишь меня? – Ты точно свистанутая. – Ты раньше боялся меня, а сейчас не боишься, но тебе почему-то противно. Почему? – Я ничего не могу с этим сделать. Ты украла меня, управляешь мной, как марионеткой. Когда твой хозяин не хочет тебя, ты просто пытаешься стать хозяином сама. – Сергей вскочил и кричал: – Ты не человек, ты искусственная, как этот твой Генри! Робота нельзя любить! Им можно владеть, а ты пытаешься владеть мной! А я человек! – Хорошо, – Элиз тоже встала. – Я поняла. Я отпущу тебя, как обещала. Пойдём, не надо делать театр на публике... Джи был прав: она никогда не сможет ни с кем жить нормально. Ей нужен только Джи. Он всегда может высушить её слезы, он измучает её так, что в голове не останется вообще никаких мыслей, ни капли свободного места на глупые фантазиии. А экзекутору нельзя ни с кем дружить – это не приводит ни к чему хорошему. Она нарушила приказ своего бога, поэтому у неё так болит душа. Да, было бы проще, если бы экзекутор пустил всё на самотёк. Сергей получил бы официальное извещение. Но это была бы трусость. И даже в какой-то мере предательство. Элиз провела Сергея в клуб напротив кафе. В центральном холле ткнула пальцем в первую свободную комнату на схеме, регистрируя ее на себя. Клуб работал не только как концертный зал с гостиницей, но и как популярное место отдыха и интимных встреч: комнаты были прекрасно изолированы. Сергей шагал немного в отдалении, сунув руки глубоко в карманы, и накалялся. Элиз прибавила шаг. Открыла дверь зарезервированной комнаты, пропустила Сергея и привалилась спиной к закрывшейся двери. – Ну? – Сергей остановился строго по центру комнаты. Нет! Так тоже нехорошо... Элиз неуверенно подошла ближе и, глядя в угол, сказала: – Лена получила травму, но была беременна от Кина. Кин – ажлисс, он нарушил закон. Я убила его и Лену, – сразу схватила еще не среагировавшее сознание Сергея сканом и залила спокойствием. – Это несчастный случай. Черты Сергея разгладились. Скованная поза стала вольнее. Элиз решилась его обнять. – Убью, – невыразительно и почти бесшумно произнёс Сергей, и Крошка уронила руки. Но нельзя же его так оставить! Несмотря на скан, изнутри Сергея поднимался гнев. Желание убить, разбить. Его мышцы почти неосязаемо дрожали. Это она может исправить. Элиз скользнула сканом глубже, усилила ярость. Подтолкнула к тому, что Сергей всегда хотел: избить, искалечить эту тварь! Сергей захрипел и бросился на Элиз. Вот и хорошо, вот выбьет сам из себя всё. Элиз уворачивалась, прикрываясь от прямых ударов, и отвечала несильными болевыми шоками. Чтобы только утомить, не остановить, не покалечить. Пусть изобъёт её. Она выздоровеет, а он успокоится. Нет, стулом – нет! Элиз отпрыгнула вдоль стены и основательный деревянный стул распался на составные части, оставив вмятину на покрытии. Сергей подхватил ножку стула, и Элиз позволила себе поддаться. Удар по уху оглушил её. Нет! Хватит. Брось! Лучше руками: лучше прочувствуешь. Сергей поймал её за руку и вывернул, сунув головой в диван. Связка в локте лопнула, прошив болью до затылка, и Элиз заставила Сергея изнасиловать себя. Сама вцепилась зубами ему в кисть, разрезая жалом и обратной регенерацией жилы. Напилась его крови, сливаясь душой, передавая эйфорический экстаз. Усыпила, зализывая разорванную плоть на руке. Какое-то время лежала под ним, впитывая тяжесть его тела, залечивая свои раны. Нет ничего, что бы она не поправила. Плавая в расслабляющей усталости чужого, измученного сознания. В успокаивающей боли своего тела. Чувствуя себя нажравшейся пиявкой. Да, это противно, но ей было хорошо. Медленно качалась на тихих отзвуках спящего горя, превратившись в ленивую, тягучую волну, что колыхалась где-то в пространстве без связи с конкретным телом. Было хорошо. Крошка сухо сглотнула. Надо вставать и уходить. С большой радостью уснула бы рядом, чтобы принять первую нежность при пробуждении. Только никакой нежности не будет. Надо уходить, пока Сергей крепко спит, и пусть он выспится. Она помогла ему пережить первый удар, а его подружка поможет принять жизнь без сестры окончательно. Элиз выбралась из-под Сергея и с сомнением поправила разорванную одежду. Прелестно. И как она пойдет? Ладно, это все ерунда. При клубе есть магазин готового платья. Правда, там всё больше праздничное и вычурное. Для людей. Подошла к пульту, выбрала из коллекции магазина длинное платье с жакетом попроще и переслала заказ сервисной службе клуба. Нашла контакт на подружку Сергея, вызвала ее в клуб. Девица перепугалась прямого контакта экзекутора и разрыдалась, узнав о смерти Лены. Забормотала что-то о своем сыне. Но потом сообразила, что ребенка может отвести в ясли и... уже выезжает. Это хорошо: пока приедет, успокоится и поможет Сергею. Элиз усыпила человека еще крепче, раздела и перенесла в постель. На душе было погано. Сходила в ванную, намочила полотенце. Умыла и вылечила Сергею мелкие ссадины и ушибы, убрала следы от укуса. После такого всплеска эмоций и энергии он будет спать еще долго, но она все равно подождет женщину. Больше никогда не сделает подобной ошибки. Не надо было сразу раскрываться. Надо было приручать человека постепенно. Чтобы считал, что любовь зарождается сама. А она была так наивна! Но Сергей прав, как и Джи: это просто не для неё. Она не имеет права на привязанность. Ей нельзя ни с кем дружить. *

Глава 26. Ристел и Сергей

* Вызов от Вика пришёл очень вовремя. Крошка бестолку тянула время – гоняла по экрану письмо от Ньёса, полное разумных доказательств и просьб снять кураторство над Сергеем. Сергей собирался переселяться к кочевникам. К своей новой семье. Нет, понятно, что никакой дружбы не будет. Но может ещё подвернётся случай встретиться спокойно и разойтись миром? Если подождать? Пусть пройдет хотя бы декада... Две. Время всегда лечит и успокаивает. Мертвые уже умерли, это не изменишь. Но живые же могут измениться? Могут понять, простить или передумать. Она еще не готова отпустить курируемого. Элиз удовлетворенно поставила метку на письмо: экзекутор принял к сведению, но был срочно вызван на задание. Ответит немедленно после возвращения. Переключила экран на приёмную Императора. – Крошка, – Вик хмурился, слегка недовольный ожиданием. – Нужно, чтобы ты посмотрела дневник Криса. Регент пропал где-то на Территориях. – О, это же праздник, – Элиз радостно улыбнулась Вику, предварительно убедившись сканом, что в секретарской никого, кроме секретаря, нет. – Как это вы его потеряли? В резервации всего-то сотня километров что вдоль, что поперек! Он умер? – Дневник пишется, – покосился Вик в угол своего экрана. – Крис жив. Но сигнал слишком слабый – система не может локализовать место. Отмечена область около пятидесяти квадратных километров недалеко от Фарнойского хребта. – Ладно, – хихикнула Крошка. – Я загляну в его дневник. Но может, просто подождём? Он или сам придет, или в крилод попадет. – Система ненадежна на Территориях, поэтому Крис носит свой крилод с собой. А полный крилод и вне Территорий еле слышен, не мне это тебе объяснять! – Вик на секунду замолчал, успокаиваясь. – Поэтому, лучше искать Криса, пока он жив. – Хорошо, Вик, извини. Я сейчас пыталась дотянуться до Криса, но там непонятно. Контакт рвётся, словно Крис не здоровенный ажлисс, а какой-то мелкий, наполовину съеденный ртул. – Крошка, – Вик взглянул укоризненно. – Крис декаду назад отправился навестить семейство Фарра. Ушёл пешком с раскопок – там недалеко, и пропал. Дознаватель Лил поговорила с Фарра, но регента они не видели. Это всё. – Хорошо, я сейчас к тебе приду, только захвачу шлем. Конечно, она может влезть в библиотеку с любого пульта связи. Но чтобы потом не писать отчет, лучше сделает это в секретарской. Вик всё и запишет. Элиз спустилась к нейрофизиологам: эта лаборатория была ближе. Прокралась сканом к морфологам: Джи занят. Джи всегда занят. Не рискнув дотрагиваться до Императора, взяла шлем под расписку 'для нужд Империи' и ушла во внутренние коридоры. Вошла к Вику изнутри, из Императорских покоев. – Это хорошо, что у тебя никого, я здесь проверю дневник Криса, – сказала Элиз, раскладывая кресло для посетителей в удобный лежак. – Я так и понял, – буркнул Вик, вставая и передавая сенсор. – И всех выгнал. – Спасибо, – Элиз надела шлем для полного погружения в систему, легла и накрыла ладонью сенсор. Подключилась, нырнула в библиотеку и слилась с реальным временем дневника Криса. Мыщцы сковала усталость и боль. В сплошной темноте Крис, пересиливая себя, безнадежно долбил подземный ход? Причем, не хотел это делать, но делал. Похожее творилось в головах преступников, работающих под принуждением ошейника. Элиз усмехнулась: наконец-то! На Криса кто-то надел ошейник, запретил ему открывать глаза и уронил в глубокое темное ущелье... Нет, она чувствует на глазах плотно прилегающие, давящие и непроницаемые очки, которые нельзя снимать. Он пытался их снять, но не смог! Передвигается на каких-то ходулях... На руках странные перчатки... Когти? Крис плотно пристегнут к каркасу, кости срослись с металлом... Экзоскелет? Отмотала день назад: спит, тело подвешено всё в том же каркасе. Еще на день раньше: копает и пытается вырваться... Ещё раньше: копает, спит, кормится через зонд – гадость какая! Опять спит, всё болит, усталость страшная, копает... Вот! Яркий день в глаза, довольный Лейс, гордо показывающий музей архаичной техники. – ...Да, конечно, – Крис слушает невнимательно, слегка сбитый с толку завалом технических подробностей. Но он здоров и стоит ногами на земле. Элиз отметила время и начала откручивать запись вперед, но более короткими интервалами. Поймала тьму, боль и злость. Опять назад... Ага! Прогулочным шагом топает через холм, спускается в расщелинку. Хрустят веточки под ногами, пахнет мхом и древесным соком. Удар по шее сзади. Упал на руки. Острое разбивает затылок: отстрелили полголовы? – Что случилось? – Вик дотронулся до вздрогнувшей Крошки. – Погоди, – Крошка просмотрела запись немного вперед, назад, и села, снимая шлем. – Кажется, его кто-то действительно похитил, – засмеялась в полный голос. – Это же здорово! У нас украли Криса! Я могу показать, где его треснули по башке, но он никого не слышал и не видел. Потом ему, скорее всего, надели ошейник и запретили снимать темные очки. Я не знаю, кто такой сильный, что может скрутить даже стукнутого Криса. А ошейник может надеть только ажлисс. И похититель его кормит, не дотрагиваясь. – Сдерживайся, пожалуйста. На Территориях его любят, и им будет неприятно твоё веселье, – Вик вернулся за стол. – Ага, особенно тот ажлисс, что его украл. По-моему, это отличная шутка. Крис вне себя от злости. Может, не будем его искать? Пускай там сидит. Выкопает еще одну Северную базу, на случай если Джи и эту куда отошлёт, – мечтательно потянулась Крошка. После чтения дневника в мышцах осталась неприятная скованность. – Лил поедет с тобой, чтобы сразу допросить похитителя. – Крис никого не видел и понятия не имеет, кто его украл. И связаться напрямую не получается – сигнал срывается. Крис слишком слабый. – Иди-иди, вся Северная база тебя ждет в нетерпении, – замахал Вик, указывая на выход. – Присягнёшь Лил. Крошка полетела на Север, размышляя, что было бы гораздо проще открыть силовое поле в ближайшем месте перед Фарнойскими горами, перелететь горы флаером. А там уже и на лошадках можно покружить, и нащупать норку, где ковыряется Крис. Нет, будем делать всё по правилам: долго и нудно лететь к главным воротам на базе, протокольно присягать, потом долго и нудно ехать обратно вдоль внутренней стороны силового забора... Может, тогда Крис успеет помереть, а могучий экзекутор окажется не так уж могуч и не сможет найти маленький тихий крилод? Периодически Крошка бросала скан и слушала. Пыталась поговорить с Крисом. Но регент был слишком слаб. Кажется, он даже не понял, что она не галлюцинация. Ну и наплевать. Она ему не дознаватель, пускай его Лил утешает. Когда его откопает. Лил, в длинном официальном платье, встретила экзекутора на посадочном карнизе Северной базы. – Тебе идёт эта теломорфа, – дознаватель важно кивнула, приняв присягу, а Крошка прямо всей кожей почувствовала, что Лил еле удержалась, чтобы сочуственно её не обнять. – Как тебя называть? – Лил не пошла, а прямо выплыла в туннель со стоянки. – Элиз, – ответила Крошка и, приноравливаясь к величественной походке Лил, тоже еле сдержалась, чтобы не съязвить, что не очень-то Лил рвётся найти обожаемого регента, раз она собирается так неторопясь шествовать весь километр до шлюза. Два дня Лил, экзекутор и четыре гвардейца сопровождения ехали в фургоне. Элиз, как почётный мертвец лежала с закрытыми глазами, проверяя сканом направление. Но большую часть пути бесстыдно проспала. Потом дорога, отворачивая от предгорий, повернула к селению стаи Сибрист. Фургон скатили с дороги в лес и выпрягли лошадей. Дополнительная лошадь, взятая для Криса, несла на спине разобранную двухколесную повозку. Планер на Территориях ненадёжен, а Крошка не смогла определить, в каком состоянии будет регент и сможет ли он ехать в седле. Последние несколько километров Элиз тоже не открывала глаз – так было проще ориентироваться и слушать Криса, который упорно процарапывал бесконечный и непонятно почему беспорядочно изогнутый ход. Они были почти у цели, когда Элиз наткнулась сканом на сына. Нашел место, где охотиться! Сухо и нетерпеливо оттолкнула его:'Уйди! У нас рабочий рейд!' Въехали в овражек. Нащупала вход в пещеру, откуда светился Крис. – Никого тут нет, кроме регента, – Элиз спешилась и взяла фонарь. Ей фонарь не нужен, но она может помочь и посветить гвардейцам. – Я иду первой. Солдаты уже отвалили щит, открыв регентову норку. Хорошая просторная дыра – не только экзекутор пройдет, но и гвардейцам не нужно пригибаться. Крис шебуршился где-то там впереди. Никаких ловушек, как было бы в Лабиринте. Освещения нет, но в стенки на уровне колен вделаны датчики движения. Проход был отрыт очень небрежно: с неровным полом и кривыми стенами, ломаной анфиладой сужений и расширений уходил в глубь, завивался в спираль, пересекал сам себя. Словно у проектировщика было неизлечимое нарушение вестибулярного аппарата... По туннелю прикатился грохот и прерывистый, звериный рёв. Крис прекратил царапать стену и бежал к ним навстречу, громко и невразумительно мыча. – Назад, я не могу его удержать! Все вон! – крикнула Крошка. И всё-таки успела, выбежав последней, повернуться лицом, поймать и удержать обезумевший разум регента. Из пещеры вывалился грубый механоид. Упал решетчатой горой на подломившиеся суставчатые лапы. Внутри виднелся грязный и худой регент, проткнутый пульсирующими трубками и оплетенный крепежом. – Посмотрите, там электроды, – раздраженно скомандовала Крошка. – Им кто-то управляет напрямую! Да оторвите же вы их! Я его еле держу. Регент хрипел, сипел и дергал когтистыми лапами, отмахиваясь от топчущихся вокруг гвардейцев. Крисово тело пыталось встать и разорвать всех, Крисов разум горел и пытался сопротивляться. – Нет, отойдите вообще! Подальше, – Крошка передумала и, несмотря на протест Лил, побежала вон из оврага. Отпустила Криса и раскинула скан. Проклятье! Один единственный Ристел, но с пультом. Двигает рычажками. Схватила его мысли, сжала его волю... Заставила сесть на стоящую невдалеке какую-то самоходную коляску и привезла. Из оврага доносился шум, но не драка, а, кажется, разговор. Даже если Крис кого успел поломать, то шестеро ажлисс... Вылечатся. Привела Ристела в овражек к норе. Взяла из кармана сына пульт, отдала Лил. На сына не смотрела. Не могла смотреть. – Правом и силой, данными мне Императором... – с надрывом в голосе дознаватель приступила к допросу. – Я не щенок из твоей стаи! – Ристел замахнулся, но двое гвардейцев поймали и удержали его. – Я не человек, и твой Император не мой вождь! – Ристел пытался отстраниться от рук дознавателя, но гвардейцы усмирили его, прижав лицом вниз к каменистой земле. Сели ему на плечи и ноги. – Я должна допросить тебя, – Лил склонилась и взяла Ристела за ухо: дознавателю нужен телесный контакт. Ристел завыл. Элиз отошла. Конструкция с регентом внутри лежала на боку. Крис мелко и часто дышал. Оставшиеся два гвардейца ковырялись, отсоединяя корявые механические конечности и дополнительные силовые ребра. Но было видно, что целиком Криса не высвободят: сросшиеся с металопластом кости можно исправить и обновить только в инкубаторе. Элиз подошла ближе, провела пальцем по основанию черепа регента. Пучок проводов, покрытых засохшей кровью и кровоедными насекомыми, входил в череп и опутывал мозг. Это так просто не выдернешь, все мозги в лапшу раздерешь... Волосы кое-как острижены, оборваны? Тело высохшее и измождённое до предела. Непонятно, как он еще шевелился. Избитый: никакой защиты от падающих камней на экзоскелете не было. Весь в ссадинах, грязи, перемешанной с потом и фекалиями... 'Довольна?' – мысленно спросил Крис. Элиз отдернула руку, отвернулась. – Зачем вы создали меня? – снова закричал Ристел. – Мне нет места в вашей клетке! – По закону Империи ты будешь отрабатывать свое преступление против ажлисс, – бубнила Лил. Крошка зафиксировала всех ажлисс. Освободила Ристела. Он вскочил, зло отряхиваясь. Подошла к нему, осторожно дотронулась. – Дрянь! – Ристел отбросил её руку. – Это тебя надо было запереть в биомеха! Ты когда-нибудь думала, зачем ты существуешь? Зачем ты меня родила? Вот для этого? Элиз смотрела в глаза сыну и тонула в жалости к нему, к себе. Где-то сзади царапался шепот Криса: 'Не смей!' Если бы не этот шепот. Биомех... Он сделал из регента запрещенного биомеханоида! Куратором для Ристела будет регент. Если бы она тоже не рождалась, не попадалась в систему, умерла навсегда... Если бы. Бессмысленное слово. Элиз вынула нож и одним движением перерезала сыну горло. И тут же, уронив нож, подхватила Ристела, не давая ему упасть на камни, укладывая к себе на колени. Сливаясь с ним сознанием. Обливаясь его горячей кровью, посылая ему всю нежность, которую не дала при жизни, умирая вместе с ним. Всё... Элиз бережно, придерживая голову, уложила тело на землю. Вот тоже глупый ритуал: это всего лишь оболочка. Пустая оболочка. Но почему-то было страшно и больно, если бы голова ударилась о камни. И эта раскрытая дыра поперек шеи. Встала. Рубашка гнусно липла к груди и животу, подлые струйки затекли под пояс кожаных штанов... Оглянулась. Лил что-то сказала. Элиз толкнула дознавателя сканом, та шлёпнулась на задницу и замолчала. Крошка попыталась поднять Ристела, но он почему-то оказался слишком тяжелым. Странно, более крупного Кина носить было легко. Приподняла Ристела под мышки и оттащила в пещеру. В первое расширение его норы. Оставила у стены, где стояли канистры. Вышла. Закрыла отверстие щитом. Арны съедают по кусочку тел своих мёртвых, остаток закапывают... Не будет она его есть. Нет сил закопать. Везти в конвертор? Да, он хотел уйти с Территорий, но не так. Вывезти его пустое тело было бы издевательством. Гвардейцы собрали повозку. Приспосабливались, как уложить регента. Нашла свой нож. Обтерла его о широкий рукав экзекуторской рубахи. – Элиз, милочка, ты же... – снова заговорила Лил. Крошка вскочила на лошадь и погнала к базе. Плевать на ещё одно нарушение... Теперь это всё неважно. Где-то к ночи биолошадь устала и пошла шагом, требуя отдыха. Тогда Крошка бросила животное и побежала сама. Потом лошадь ее догнала. Отдохнувшая и, возможно, поймавшая какую-нибудь еду. Крошка снова летела вскачь. Не слезая с седла открыла шлюз, прорысила до стоянки флаеров, сметая сканом ажлисс, которые спрашивали всякую чушь. Оставила неубранную лошадь, вылетела домой. Она не умерла. Замерзла. На полу измазанном кровью – три отрезанных пальца. Боли не было. Покрутила рукой перед глазами – все пальцы на месте. Рубашка лохмотьями. Живот тоже давно залечился. Что она чувствовала? Ничего. Только тяжесть. Вместо мозга – вязкий свинец. Она убила своего сына. У неё нет и не было сына. Когда-нибудь Ристел умер бы и сам. Ни люди, ни арны долго не живут. Перебралась к навигатору. Приближался Лакстор. Оперлась лбом о панель. Тело было чужое, чувствовала все, как сквозь камень. Она пыталась разбудить чувства, но нож не помогал. Хотелось содрать с себя кожу и руками отвалить тот камень, что давил на сердце. Но не было сил. Это глупо, что она теряет сознание от сильной боли, а слабая боль слишком слаба. Так не пойдёт. Переадресовала навигатор. Откинулась на спину, закрыла глаза. Вытянула щупальце скана, нашла Сергея. Положила его руками инструменты, подвела к начальнику гаража: – Каэр, мне нужно срочно уйти. Меня вызывает экзекутор. Повела его на станцию трамвая, к монорельсу, к парковке у сафари... Порадовалась, как красиво получилось всё свести: флаер садится, открывается купол, а Сергей уже поворачивает с дорожки. Несколько шагов – и он в кресле. Флаер посадила навигация. Крошка смотрела в пол и держала Сергея крепко, словно в кулаке. Вела ничего не объясняя: лишние разговоры – лишний шум. Держалась за него. Добралась к тренажёрному залу, отшвыривая встречных ажлисс в стороны, делясь своей болью. Вытащила из стены раму, закрепила в ней Сергея. Где-то совсем в глубине его или её сердца пищал слабый голосок, пытающийся остановить. Взывающий, проклинающий и умоляющий не делать то, что она задумала. Но она не могла чувствовать. Она, он? Всё утонуло в густой тёмной тоске. Ей надо проснуться, надо разбудить себя. Она не знает другого способа. Срезала одежду лентами, рисуя на вздрагивающем теле тонкие царапины. Разрезы сочились кровавым бисером. Провела ножом под ключицами, перечёркивая вертикальные линии. Поймала струйку крови на лезвие. Лизнула. От вкуса крови чуть не вырвало. Открылись двери, подбежал Генри: – Крошка, нет!.. Она замерла на секунду, включила силовое поле экзекуторского ножа и, не оборачиваясь, махнула за себя, отсекая стюарду голову. Широкий фонтан ударил дугой, тело рухнуло назад и вбок. Голова подкатилась под ноги. Элиз оттолкнула голову подошвой. Постояла без движения, словно вспоминая. Уронила нож. Потащила труп стюарда вон, волоча за ноги. *** Сергей попытался дотянуться до ножа носком ботинка, но только бессмысленно трепыхнулся. Но показалось, что гипноз экзекуторши ослабел, и хотелось что-то сделать. Горела расцарапанная ножом грудь. И как она угробила андроида! Чик и всё. Кровяное озеро стюардовой крови уменьшалось на глазах: покрытие впитывало? А голову тоже в пол втянет? А если она всё-таки его убьёт, то его труп тоже пол сожрёт?.. Мысли летели как бешеные. Когда он против воли садился во флаер к явно сдвинувшейся экзекуторше и заметил на полу отубленные пальцы, то подумал, что больше испугаться просто невозможно. Сейчас он был в ужасе. И, кажется, тоже сходил с ума. Экзекуторша вернулась, всё так же неторопливо и скупо двигаясь. Похожая на куклу, у которой кончается завод. Толкнула ладонью, размазывая по груди кровь. Не открывая глаз, кончиками пальцев прикоснулась к скуле и ножом проткнула горло, разрезала грудь. Сергей откинул голову, изгибаясь от боли, зная, что это галлюцинация, нож остался лежать на полу. Но это не делало боль меньше. Наоборот, боль как будто отрастила лепестки и расцветала острым цветком, лезла ядовитым плющом по костям. Элиз обняла его, прижалась. Гладила, и под её руками он умирал и горел. Он понял, почувствовал, что она впитывает его боль и отдает обратно. Пьёт сама и поит его. Элиз подобрала нож, скользила по его телу и резала уже по-настоящему. Сползла на пол, уткнулась ему в колени. Держала его, сжатого в безмолвном крике. Он слышал её плач и плакал вместе с ней. ...Возьми меня к себе! Возьми кровью, острием ножа. Войду в тебя, разойдусь по жилам, втеку в каждый нерв. Перестану жить, перестану быть. Сольюсь с тобой и остануть в тебе навсегда. Впусти меня. Я спасу тебя. Все будет хорошо. Боль нужна слабым. Ты поймешь, я показала тебе как. На самом деле это не нужно, но хорошо хоть раз почувствовать. То, что потом ты будешь уметь... Сергей бился, выскальзывал из её кровавых рук, из паутины тонких разрезов, истекающих жадным огнем. Она пила его отчаяние, его боль, тонула в нем. Если бы она могла утонуть. Если бы развеялся этот саван тьмы, что закрыл весь мир. Она слепо падала по остро звенящей струне чужой боли, уносясь в бордовую пропасть и молила, молилась, чтобы человек был сильным. Чтобы он мог ответить и разрушить бездну, куда она попала и не видела выхода. Они плыли в чаду, в дымящейся боли, и растворялись в ней, избавляясь от мыслей, от тяжести тел. Плоть становилась невесомой. Они смогут чувствовать, смогут жить. Но зачем? Он бился внутри своего тела, но погружался в черноту отчаяния вместе с ней. Рвался, пытаясь отстраниться, оттолкнуться. И вдруг он расширился. Стены стали прозрачными, он слился со стенами, проходил их насквозь, вбирал в себя людей... Страх унесся мелким пухом, он мог коснуться и почувствовать серые контуры помещений, механизмов и андроидов. Он сам разлетелся многоцветьем биополей людей и ажлисс. Они все чувствовали его боль, кричали вместе с ним. Он соединил их собой, вобрал в себя, стал ими. Боль схлопнулась и исчезла. А он увидел, нет, почувствовал, как засуетились, забегали отпущенные люди и ажлисс по всей базе, на всех этажах... Он вырастил длинные нервы, которыми соединился с каждым, слышал, видел, знал всё и везде... Джи. Раскаленный добела прут фантома вонзился в рот и пробил горло, сжигая язык, обугливая... Всё кончилось. Накрыло тишиной. Прошуршали закрывающиеся двери. Стремительно приблизился высокий, жилистый мужчина в белой футболке и брюках. На плече безрукавки – вышитый белым шёлком вензель. Джи. Он что, врач? Да нет же! Император мельком взглянул на распятого Сергея, отползшую к стене и там затихшую Элиз. Опустил взгляд к голове стюарда. Ринулся к пульту связи. 'Это Джи. Император. Откуда я знаю?!' – Сергей усилием воли сконцентрировался. Накрыло слабостью. Пот затекал в раны и они жгли вернувшейся болью. Оковы врезались в руки и ноги. – Вы тут все совсем охренели? – закричал, и закашлялся пересохшим горлом. – Помолчи, пожалуйста, – не оборачиваясь, Джи нетерпеливо поднял указательный палец и заговорил в экран. – Рис, вызываю тебя на императорскую базу. Ты немедленно увезёшь в свой дозен Сергея Калинина – его надо убрать с Геарджойи. – У меня, мать вашу, есть жена и ребенок! – заорал Сергей. – Не кричи, – Джи снова помахал пальцем. – Слышал, Рис? Свяжись с Ньёсом, это сто восемьдесят четвертый дозен Лакстора. Пусть подготовит его семью и вещи, если какие есть, и привезет в Малый портал. Приказ пересылаю. Элиз не подавала признаков жизни. Император отошёл куда-то за спину Сергея, вернулся с бутылкой воды. – Я приношу тебе извинения за всё, что случилось, – Джи посмотрел Сергею в глаза и кивнул. Налил в ладонь воды и начал заращивать его раны. Сергей ничего не чувствовал, тело висело чучелом. Да он вообще ничего не чувствовал, кроме желания дать Джи в морду. – К сожалению, это моя вина, – уравновешенным голосом продолжил Император. – Экзекутор оказался психически неустойчив. Я тебя отстегну, ты пойдешь в гигиенический отсек – он открыт. Увидишь, это сзади, за тобой. Одежду выберешь там же, – нажал на раму и путы раскрылись. – А эта тварь? – Сергей опустил руки и отступил, ловя равновесие. Внезапно заболела спина и ребра. Отозвались растянутые связки. – Эта садистка грёбанная? – Я надеюсь, ты разумный человек, – Джи отошел к экрану системы и сел на полупрозрачную табуретку, которую достал из-под пульта. – Больше тебя преследовать никто не будет, я специально отсылаю тебя туда, где ты будешь в безопасности. – С-скотина! Ты издеваешься? – Сергей рефлекторно потёр разбитое наручником запястье. Нет, он понимал, что сейчас дать в морду Императору – не самое умное или подходящее решение. Да и не выйдет, скорее всего, до этого мерзавца даже дотронуться – экзекуторов тут больше чем людей... – Я прошу прощения, но мне надо успокоить людей и сделать кое-какие распоряжения. Элиз неоднократно нарушила закон и будет казнена. Приведи себя в порядок. Ты же не хочешь напугать свою жену? Всё необходимое ты найдешь там, – и Джи указал назад, где светилась душевая. Сергей молча ушёл и закрылся в гигиеническом углу. Умылся, оделся, взял себя в руки. Нашел какие-то тряпки, интересно, чьи. Императору малы, для Стива велики. Вымыл ботинки изнутри и снаружи от натекшей крови и раздраженно высушил в душевой кабине. Радуясь, что есть причина не выходить раньше времени. Находитбся рядом с Джи и этой психопаткой, каждую минуту ожидая очередной выверт. Сушил ботинки и проклинал себя за трусость. – Сергей Калинин, прошу на выход! Тебе пора, – громко позвал Джи. Сергей вышел. У дверей стоял навытяжку, как какой-то дикий камергер, медведеобразный мужик с серыми бакенбардами на тяжелой гориллячьей челюсти. Арн, вспомнил Сергей. – Меня зовут Рис, я арн и одновременно ажлисс, – низким рокочущим голосом заявил мужик и без улыбки склонил голову. – Пойдем, твоя семья тебя ждёт. Всё будет хорошо. Сергей захотел огрызнуться, что ажлисс упорно уничтожали его самого и его семью, но арн одним движением переместился вон и уже из коридора добавил: – Прощаться необязательно, но лучше поторопиться! Сергей глянул: Элиз все так же лежала у стены, обняв себя руками. Джи сидел на кровати с решетчатыми спинками, которая невесть к чему была в тренажерном зале. Подложил под локоть цилиндрическую подушку и пялился в стену. Сергей махнул рукой и зашагал за арном. *