Текст книги "Сыщик"

Автор книги: Марианна Алферова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Князь осыпал Эмми роскошными подарками. Стоит открыть сейф и поглядеть на ее драгоценности. Одна диадема чего стоит. Рубины, алмазы… – не сдавалась Инна, хотя видела, что ей не очень-то верят.

– Алмазы теперь дешевы, – напомнил Марк.

– Камешки, не спорю, стоят почти столько же, сколько безделки. Но мастера повсюду в цене, а все ее украшения сработаны на заказ! – уверенно заговорил Влад. Похоже, он знал цену вещам куда лучше, нежели человеческим чувствам.

– Тогда что означает его фраза: «Я это сделал»? – спросил Марк. – Ведь он так сказал. – Влад кивнул, подтверждая. – Любовь не исключает убийство.

– Он никогда ее не ревновал! – воскликнула Инна.

– А Тихон? Убитый телохранитель? Что он был за человек? – неожиданно спросил Марк.

Инна кашлянула, поглядела на Влада. Потом сказала:

– Телохранитель как телохранитель.

Влад и Никола промолчали.

– Для ведения следствия мне нужно ваше согласие на сканирование мозга, – сказал Марк.

– Постановление суда у вас, сударь, есть? – поинтересовался Влад.

– Нет. Потому прошу согласиться добровольно…

– Нет, – отрезал Влад.

– Нет, – покачала головой Инна.

Никола покосился на Влада, потом на Инну и пробормотал, глядя в свою тарелку:

– Я тоже не согласен.

«Промашка, – резюмировал знакомый голос. – Надо было испрашивать согласие каждого наедине».

«Что ж ты раньше не подсказал», – мысленно огрызнулся Марк. Он и без подсказки уже понял свою ошибку.

Но «голос предков» решил не вступать в дискуссию.

– Мне нужно поговорить с тобой, Луций, – шепнул Марк на ухо трибуну. – И как можно скорее.

* * *

После обеда Марк направился вместе с трибуном в покои Флакка. Эти комнаты были почти точной копией тех, что достались Марку. Разве что шелк на стенах более светлый, и на полу лежал ковер, тогда как в кабинете Марка он отсутствовал. Видеокартины изображали берега огромного, как море, озера Светлояр. Шум набегающих волн и крики чаек долетали будто издалека.

– Я все сильнее и сильнее сомневаюсь в идеальной любви этой пары, – признался Марк. – Чем больше мне твердят о нежных чувствах, тем серьезней мои сомнения. А твое впечатление?

Флакк замялся:

– Дело в том… Я не видел их вместе. Несколько раз я сталкивался с князем Сергеем еще до знакомства с моей сестрой, мы участвовали вместе в одной операции. Это смелый человек, аристократ… Преданный Китежу, как и все его князья, до мозга костей. То, что он пошел против родни, свидетельствует о безумном чувстве. Впрочем, князь Сергей показался мне человеком эмоциональным. Если что-то увлекало его – он отдавался этому весь, без остатка. В те дни его полностью захватил космос. Он им бредил. Но потом точно так же он мог сходить с ума и по Эмми. Красавица, необыкновенная женщина… Ты видел ее портрет?

Марк кивнул. В нее можно было влюбиться до безумия – в это легко поверить.

– Эмми любила князя? Как ты думаешь?

– Марк, ей только что исполнилось девятнадцать, когда капитан эсминца спас ее от смерти или плена. В таком возрасте самая корыстная душа способна на сильнейшие чувства.

– Она была корыстной?

Подарки… роскошь… Если это не ключ, то ключик. К маленькой боковой дверке.

– Нет… вряд ли… Но нельзя сказать, что прагматизм и практичность были ей чужды. Она была истинной уроженкой Лация.

– Ладно, пока примем версию нежной любви. И все же я бы поставил здесь знак вопроса… Да, кстати. Скажи, хотя бы примерно, как сложилась бы судьба Эмми, не выйди она за князя?

– Летала бы дальше. Возможно, на более крупных кораблях. Учитывая ее патрицианское происхождение, могла бы командовать эсминцем…

– Потом замужество по расчету, – подсказал Марк. – Дети, наследующие генетическую память. – Он помолчал. – Эмми могла тосковать по космосу. Как и ее муж. Ведь так? Могла?

– Вполне. Но у князя был свой планетолет и достаточно средств, чтобы построить космическую яхту…

– А карьера? Они же оба отказались от карьеры! Вместо военного корабля – яхта! И это после «Изборска»!

– Марк, оба знали, чем жертвовали.

– Но, может быть, жертва оказалась непомерной? Первый накал чувств миновал и…

– Марк, они были женаты чуть больше года. Ты помнишь женитьбу отца и деда, я тоже. Плюс помню, как моя мать относилась к мужу спустя год. Времени маловато, чтобы наскучить друг другу.

«И супруги увлеченно вили на Психее свое гнездышко, украшали его… Мечтали о детях», – заговорил тот, кто был более искушен в таких вещах.

«Но это могла быть и ревность… – добавил кто-то другой, также кое-что понимавший в любви и ненависти. – Чем сильнее любовь, тем сильнее ревность».

«Надо проверить этого Тихона», – решил Марк.

* * *

Никола сбросил одежду. В комнате было тепло, но кожа тут же покрылась пупырышками. На цыпочках Никола побежал в душевую, по привычке сгорбившись и втянув голову в плечи.

Душ, настроенный на температуру 36,6°, почти не ощутим кожей. Но все равно Никола напрягся, когда вода хлынула ему на спину, зубы сами собой выдали противную дробь.

«Маленький жалкий уродец», – обозвал он себя, зная, что несправедлив.

Маленький – это правда. Ростом он ниже почти всех мужчин Психеи, и многих женщин – тоже. Но ничего уродливого в его внешности нет. Узкие плечи, тонкие руки и ноги – да. Но все пропорционально, изящно, соразмерно. Пожалуй, голова великовата. Это придает ему юношеский, детский вид. Так всегда бывает с низкоросликами. Жалким уродцем Никола себя делал сам, когда боязливо втягивал голову в плечи или горбился.

Он постарался выпрямиться под струями душа, запрокинул голову. Инна находит его очень даже симпатичным. Тут же захлебнулся водой и закашлялся. Сколько раз он клялся себе, что не пойдет больше к Инне, но наступала ночь, и он направлялся к ее двери. Он знал, что она любила Сергея. Да, любила князя Сергея, а спала с его секретарем.

Никола выключил душ и приоткрыл дверь в спальню. Прислушался. Похоже, что пылесос-автомат уже убрался, прихватив грязную одежду. На столике стоит чашка кофе. Андроид принес.

Никола не сразу сообразил, что дрожит. Спешно набросил халат – он терпеть не мог оставаться обнаженным. Халат был шелковый, стеганый, на подкладке. Роскошная вещь. Только слишком длинный. Полы волочились по полу, как ни поддергивал их Никола, как ни подвязывался шелковым кушаком. Халат – подарок княгини. Она завалила Николу подарками. Халат, личный компьютер, золотой комбраслет с рубинами и изумрудами. Роскошная и слишком дорогая вещь для домашнего секретаря, который даже четких обязанностей не имеет. То комп хозяйки настраивает, то возит княгиню на флайере в город, то управляющему помогает по мелочам.

«Настраивал и возил», – мысленно поправил себя Никола.

Всё равно, думать о княгине в прошедшем времени он не мог.

Юноша достал из холодильника коробку с мороженым, положил в рот сладкий шарик. Ждал, пока растает. Ваниль, кусочки шоколада. Он прикрыл глаза, наслаждаясь. Губы невольно сложились в трубочку, как для поцелуя. «Неповторимый, устойчивый вкус», – приглушенно бормотал рекламный чип на коробке.

Но и этот устойчивый вкус постепенно истаивал. Никола порылся среди шариков, отыскивая, какой выбрать теперь. Кокос? Клубника? Ананас?

– Никола!

Малыш вздрогнул всем телом, неловкие пальцы едва не выронили коробку, шарики мороженого посыпались на пол, раскатились по серо-коричневому покрытию из прессованной шелухи. Никола спешно засунул коробку в холодильник и бросился поднимать рассыпанные шарики. Дверь распахнулась. Шарик в ярко-розовой обертке (клубника со сливками никак?) оказался возле квадратного носка рыжего ботинка.

– Никола!

– М-м? – секретарь поднял голову, страдальчески сдвинув брови.

– А, мороженое… – понимающе протянул Влад. – Сколько сегодня ты слопал мороженого?

– Первая коробка.

– Никогда не поверю! – Влад поднял розовый шарик. – «Клубника со сливками». Моя. – Он положил шарик в рот и ухватил Николу за отворот халата. – У меня к тебе просьба, малыш. Очень простая. Молчать обо всем, что ты видел и слышал. Уразумел?

– Да чего уж там…

– Ничего уже не изменишь. Такая вышла недоля. – Влад тряхнул секретаря так, что у юноши клацнули зубы. – Уразумел?

– Но Корвин станет спрашивать. Что ж мне говорить?

– Не надо умствовать, малыш. Расскажешь, как возил на флайере княгиню по лавкам. Намекни на Тихона. А про остальное молчок. И держись от лацийцев подальше, иначе они тебя, дурачка, заболтают, и ты выложишь все, как было.

Влад развернулся на каблуках и ушел. Бесшумно. Покрытие гасило звук шагов.

* * *

Марк обследовал усадьбу. Роскошная библиотека, несколько малых гостиных, за ними – зимний сад или, как его называют на Китеже, цветочная.

В зимнем саду было прохладно: кондиционер работал на полную мощность. Пышная зелень тропических растений почти полностью скрывала кадки, в которых они росли, журчал фонтанчик, выливаясь изо рта Морфея и наполняя мраморную чашу. Марк приметил среди зелени хрупкую фигурку. Никола сидел на скамье, положив подбородок на сомкнутые пальцы рук. Сутулые плечи, узкая спина, несчастное детское лицо с курносым носом и пухлыми губами. Перед Николой на столике алел последними каплями на дне бокал. Похоже, юноше не хотелось выбираться из прохлады домашнего сада и выходить на зной. Вот он и медлил, не делал последний глоток. Марк подошел к Николе. Тот заметил следователя с Лация, засуетился, хотел встать, но лишь оперся руками о столешницу.

– Ты давно служишь в усадьбе? – спросил Марк.

– Два с половиной года. Почти.

– Значит, ты работал у князя и княгини.

– Значит, так.

– Они любили друг друга?

Никола отвернулся.

– Наверное, – выдавил он не очень охотно.

– Ты в этом не уверен?

– Я выполнял поручения по дому… Откуда мне знать… И вообще, что вам надо?

– Ты же слышал, я расследую убийство княгини.

Никола тяжело вздохнул:

– Ей было всего двадцать три… Она была такая красивая… Зачем… ну зачем… – голос его был едва слышен. – Зачем я смотрел на нее потом… там, на складе.

– А Тихон? Что ты о нем скажешь?

– Тихон… – Никола кашлянул. – Он дальний родственник князя. Всю жизнь при нем. Служил вместе с князем. Ординарцем. И потом как тень… Не отвяжешься… – прошипел Никола. – Или вдруг появится, как из-под земли.

«Малыш его ненавидит даже мертвого…» – шепнул голос.

– Тихон нравился княгине?

– Я… я не буду говорить… – лицо Николы вдруг сморщилось, малыш заплакал.

Если Никола был влюблен в княгиню, а Тихон сделался ее любовником, тогда эта ненависть понятна… Тогда понятна.

«Но самый простой ответ – не самый верный», – тут же подсказал голос.

ГЛАВА III
Новые версии

В этот раз Марку приснился вовсе чудной сон. В своем сне он очутился на Китеже. Семь материков, изрезанных в кружево руслами рек и бесчисленными озерами. Зеленые равнины, холмы, долины. Озерные коты, озерные собаки, озерные тигры; львы и гиены тоже озерные – жителям Китежа не хватало названий земных видов, чтобы поименовать обитателей здешних вод. Однако свой разум на планете так и не появился, как и на всех других планетах, открытых людьми. Теперь эти земли и светлые воды обживали несколько государств, автономных союзных княжеств, объединенных под властью Великого князя Китежа. От пестроты здешнего мира рябило в глазах. Домики-пряники, терема и шатровые крыши соседствовали с усадьбами в стиле классицизма, готический замок сменялся грибницей урбанистических башен, тут же посреди леса открывался поселок из деревянных домов, украшенных прихотливой резьбой. На бесчисленных озерах и реках – катера и лодки, элегантные яхты, огромные лайнеры и деревянные ладьи с красными тяжелыми парусами. Все казалось уместным в этом пестром мире: и готика, и строгий классицизм – все было ко двору и к месту, все выглядело своим, обласканным и согретым любовью на манер матрешек, которых здесь любили выставлять на каминных полках и буфетах.

Усадьба князя Андрея стояла на берегу озера. Здесь царил дух начала девятнадцатого века земной эпохи. Двухэтажный дом с портиком и одноэтажными флигелями. Желтая краска на стенах, белые колонны, белые пилястры. Деревянный паркет на полу, штофные обои в гостиных. Серебряные подсвечники на каминной полке – князь Андрей обожал проводить вечера при свечах. В камине весело плясал огонь: Китеж был отнюдь не жаркой планетой, даже летом здесь порой приходилось обогревать дома. Корвин заглянул за экран камина. В черном зеве, вспыхивая желтыми искрами, горел термопатрон: сжигать дрова даже для князя Андрея считалось непозволительной роскошью.

Хозяин усадьбы был уже немолод, мягко говоря. Семьдесят два года даже в тридцать втором веке – не слишком юный возраст. Но хозяин усадьбы сохранял и ясность ума, и физическую бодрость. Два месяца назад у него родилась дочка. И князь Андрей заявил, что намерен погулять на свадьбе своей малышки. Старший сын князя от первого брака служил послом на Неронии, второй, Сергей, учился в военной академии. Во втором браке супруга подарила князю Андрею дочерей: старшая, Ксюша, пошла уже в первый класс гимназии, а другая, Машенька, еще гулькала в колыбели.

В небольшой гостиной, обращенной окнами на запад, сейчас, в утренние часы, было сумрачно и прохладно: разросшиеся за окном сиреневые ивы давали густую тень. Князь Андрей поместился в глубоком кресле, обитом темным атласом. Кресло это почему-то напоминало префекту Корвину звездолет, вставший на прикол в столь необычном месте.

– Наш разговор будет частным и одновременно государственно-значимым на самом высоком уровне, сударь. – У князя Андрея были немного выпуклые темно-серые живые глаза, настолько живые и проницательные, что мало кто мог вынести этот взгляд. Немудрено: князь немало лет провел на дипломатической работе, и теперь по его стопам пошел старший сын. – Вам нравится у меня в поместье?

– Почти земная красота, как говорят у нас на Лации, – отвечал префект Корвин (Марк восхитился вместе с ним).

– Старая Земля – дробная невыразительная планета. Любая колония может продемонстрировать вам картинку куда ярче. Лаций – вот цельный мир. Китеж – тоже… – слабая улыбка тронула губы князя. – Слишком цельный, вот в чем дело. Я повидал немало миров. Потому сознаю, как уязвим Китеж. Не в военном отношении. О, нет. Во всяком случае, пока. Но мы, аристократы, замкнутая каста, выращенная в особых условиях, которая не видит реальный мир, а его представляет.

– Ваша верность долгу вошла в поговорку, – напомнил Корвин.

– Верность долгу… – усмехнулся князь Андрей. – И наш идеализм. Они хороши здесь, на Китеже. Но стоит нам выйти за границы очерченного нами круга, как мы становимся глупцами. О, сколько раз я видел насмешливые гримасы людей куда более примитивных и ничтожных! Мы нелепы, так считают они, Корвин. Да что нелепы!.. Мы кажемся им простофилями. Китеж слишком долго был замкнутой системой, отрезанной от других планет, а когда мы вновь столкнулись с обитаемыми мирами, то оказались уязвимыми со своим идеализмом и преданностью целям, которые остальному миру непонятны.

Ясно было, что этот разговор князь Андрей затеял отнюдь не случайно. Но Корвин пока не понимал, куда клонит его собеседник. Сам он полагал, что князь Андрей явно преувеличивает особенности своей планеты. Когда требовали обстоятельства, политики Китежа становились расчетливы и циничны, как все политики, а военные так же жестоки, как другие генералы или легаты. Но префект по особо важным делам привык не спорить, а слушать.

– Единственная наша надежда – это Лаций. Ваши патриции должны понять князей Китежа. Если не во всем, то хотя бы во многом.

– Нас никак нельзя назвать идеалистами, – осторожно заметил Корвин.

Князь Андрей тихо рассмеялся:

– Это-то и хорошо. Аристократы должны заключить союз против плебса… всеобщего плебса… вы понимаете, о чем я говорю? В этом случае мы можем выиграть. Китеж пока очень силен. Мы предлагаем вам военный союз против Неронии. Эта планета охлократии не должна победить. Но без нас вы не сможете отстоять Психею.

– А взамен…

– Взамен вы предложите нам свою практичность, свой трезвый ум и свою вечную память. Пусть только на время. В одном поколении. Я уполномочен самим Великим князем сделать это предложение Лацию.

– Но я не дипломат, – напомнил Корвин.

– Неважно. Вы – патриций. Вы – один из тех, кто правит планетой. Ваш отец – сенатор. Китеж предлагает вам союз, Психея будет нашим обручальным кольцом.

* * *

Марк проснулся. Удивительный сон… И как всегда, реальный. Подсказка? Что она говорит? Психея… союз… взамен практичность… генетическая память… на время…

Догадка заставила Марка кубарем скатиться с кровати. Неужели все так просто? Неужели… но тогда… тогда…

Марк кинулся в покои Флакка. Дверь была заперта изнутри. Марк принялся колотить в нее, не стесняясь. Минуту, две, три… Наконец трибун отворил. Ствол парализатора уперся непрошеному гостю в грудь.

– Знаешь, который час?

– Я подступил к разгадке… на шаг, но стал ближе… – задыхаясь, выпалил Марк, отстранил трибуна и ворвался в его кабинет. – Ты все время говорил мне, что родня была против брака Эмилии и князя Сергея. Откуда ты это взял? С чего? Ведь ты сам не был даже на свадьбе.

– Из нашей родни никого не было на свадьбе. Они поженились здесь, на Психее.

– Твой отец тоже отсутствовал?

– Да… Он сказал, что это союз вопреки всякому смыслу. И он против свадьбы, но покоряется нелепой судьбе.

– Так и сказал?

– Именно так.

– Тогда все ясно… – Марк упал в кресло и тихо рассмеялся. – Этот брак не по любви, Луций. Отнюдь. Это политический союз между Китежем и Лацием. Твой отец считал план союза с Китежем нелепостью. Вот о каком союзе он говорил! Сам по себе брак князя Сергея и Эмми никак нельзя назвать «союзом вопреки всякому смыслу».

– Что ты мелешь, Марк?

– Послушай, я не спорю, они могли нравиться друг другу… Может быть, даже влюбились… Или кто-то один любил страстно. Но отнюдь не настолько, чтобы пойти всем наперекор. Они встретились, и тут судьба их решилась. Блюстители политических интересов заставили их покинуть флот, отказаться от родных пенатов, от всего, что дорого. Брак призван был утвердить союз между Китежем и Лацием, но, боюсь, эти двое совершенно не стремились к той роли, которую им навязали. В ином случае дочь командира «Сципиона» никогда бы не вышла замуж за гражданина с другой планеты. Ее память стала ее приданым. Не знаю, что получил Лаций, но Китеж обрел память Валериев Флакков и Эмилиев разом. Пусть о «Сципионе» Эмми не собиралась говорить, другие тайны она вряд ли могла утаить от мужа.

– Пусть так, – нехотя согласился Флакк. – Но что это объясняет? Ничего.

– Отнюдь. Возможно, Эмми решила отказаться от навязанной ей роли и вернуться на Лаций. А князь Сергей решил помешать. Во что бы то ни стало…

– Твоя версия более чем сомнительна, – сухо заметил Флакк. – Я готов поверить, что князь Сергей убил Эмми. Но не из-за того, что она собиралась вернуться в дом к отцу или отказалась рассказать, сколько бочек вина хранится в подвалах родовой усадьбы Эмилиев.

– Тебе больше нравится версия о безумной любви и ревности? – Марк пожал плечами.

– Не знаю… твой вывод тоже слишком прост… На мой взгляд, ничего пока не получается…

– Да, слишком просто. Что-то еще… мы должны найти какие-то дополнительные факты… – Марк задумался. «Роскошь», – шепнул ставший привычным голос. – Да, именно, роскошь, – сказал он вслух. – Разве семейство Флакков так богато? Сколько денег дал твой отец за Эмми?

– Миллион…

– Кредитов?

– Нет, сестерциев.

– Сто тысяч… – перевел Марк сумму в галакредиты. – Получается – мелочь. А молодожены тратили на всякую ерунду деньги без счету. Поместье только-только строилось и не могло приносить доход… Надо проверить их расходы и доходы. Займись княжескими счетами вместе с Друзом. Кажется, он умеет очень ловко находить дорогу к чужим компам.

– Это все?

– Пока да.

– Теперь ты, наконец, позволишь мне поспать? – спросил Флакк.

– Ладно, Луций, извини, каюсь… Но после сна мне все вдруг показалось так просто…

– Предки не всегда бывают правы, Марк!

– О, да… – юноша развел руками и шагнул к двери.

– И новая жизнь им совершенно неведома.

– Мне тоже.

Марк вышел в коридор. Ма фуа! Надо научиться сдерживать свои порывы. Он ведет себя, как глупый мальчишка. А ведь он – следователь по особо важным делам. Начальник группы. Патрон. Не стоит делиться каждой ложной версией с подчиненными. Иначе они будут считать тебя идиотом, Марк Корвин.

* * *

Марк не ошибся: полиция явилась на следующий день после их приезда. С раннего утра. Что особенно неприятно – до завтрака. Корвин успел лишь выпить чашку кофе и тут же направился в красную гостиную.

Навстречу ему поднялся крепко сбитый человек лет тридцати в форме колониальной полиции. Загорелый, коротко стриженный, с рыжими волосами кустиками. Впрочем, бледных людей на Психее не было, казалось, вовсе. Разве что Никола. Он явно избегал купидоновых лучей.

– Сержант Бертран, – представился полицейский.

– Марк Корвин, уполномоченный сената по особо важным делам.

В этот момент явились трибун Флакк и Друз. По тому, как Друз облизывался, ясно было, что булочку с сыром он дожевывал в коридоре.

– С вами мы знакомы, трибун Флакк, – напомнил сержант. – А вы, сударь…

– Я – центурион инженерных войск в отставке, – представился Друз. – Теперь планирую стать следователем. Постигаю азы будущей профессии на практике.

Бертран подозрительно оглядел посланцев Лация. Эти трое не внушали ему никакого доверия. Ну, допустим, трибун Флакк был человеком солидным. К тому же сержант уже сталкивался с ним пару раз – еще когда только шло освоение Психеи и отдельные схватки с Неронией грозили перерасти в глобальную войну. Тогда Флакк показался ему серьезным здравомыслящим офицером. Потом они еще раз встречались – уже после гибели Эмми. Бертран отметил еще тогда, что Флакк прекрасно владеет собой. Но два его спутника… Достаточно бросить один взгляд на Друза, чтобы понять: перед тобой туповатый вояка, к тому же самовлюбленный. Мальчишку Корвина сержант вообще не собирался принимать всерьез. Зачем эти трое здесь? Флакк хочет добиться нового расследования? Или хочет примитивно отомстить? Ну что ж, пусть попробует. У сержанта на Психее найдутся покровители. Весьма могущественные.

– Вы догадываетесь, зачем мы прибыли на Психею? – спросил Корвин.

– Разумеется.

– Теперь я расследую дело об убийстве княгини Эмилии и ее телохранителя, – не без апломба заявил Марк. – За то время, что прошло с момента их гибели, что-нибудь удалось установить? Что-нибудь новое?

– Почти ничего. Разве что… – сержант замялся. – Открылась причина моей непрерывной пальбы. Парализатор был неисправен. Впрочем, я сразу догадался об этом. Ведь я не мог переключить его на другой режим, пока батарея не разрядилась.

– Почему вы начали стрелять? – спросил Марк. – Князь оказал сопротивление?

Сержант глянул на Флакка и проговорил как бы с неохотой:

– Я говорил об этом не раз…

– Теперь расскажите мне, и как можно подробнее, – довольно жестко потребовал Марк. Ему казалось, что он говорит голосом отца. Или даже деда. Все могущество рода Валериев Корвинов, владетелей тайн и разгадчиков самых страшных убийств, сосредоточилось в семнадцатилетнем мальчишке. И Марк невольно выпрямил спину, а глаза его глянули холодно и надменно.

– Хорошо, – подчинился Бертран. – Все довольно просто. Поначалу князь Сергей не собирался оказывать сопротивление. Хотя игломет лежал рядом с ним на диване. Но потом он вдруг пришел в ярость, крикнул «Ах ты, мразь!» и схватился за игломет. Почему произошла такая перемена, я не знаю. Но выстрел из игломета смертелен. В отличие от выстрела из парализатора…

Марк кивнул: особенности игломета были ему известны.

– Зачем князь Сергей хранил столь опасное оружие? – спросил Марк.

– Как бывший звездолетчик и князь из рода Рюриковичей он имел право на любое личное оружие. А вот зачем ему тем утром понадобился именно игломет – этого не знаю. Я принес вам копии полицейских отчетов, следователь Корвин.

Бертран демонстративно положил на стол коробку с инфокапсулами.

– Какие отношения у вас лично были с князем Сергеем? – спросил Марк.

Сержант задумался:

– Никаких, ровным счетом. Мы встречались два или три раза. И только. Его жену я вообще никогда не видел. Каких-то уголовных дел, связанных с князем, не вел.

– Как вы относитесь к патрициям? – спросил Марк. – Знаете ли, эти новые секты…

Сержант позволил себе криво усмехнуться:

– Мне все равно, кто вы: патриций или плебей, с Китежа или с Лация. На Психее все равны. Это основа нашего законодательства.

– Хорошо, допустим, инцидент с князем Сергеем был случайностью. Ну а гибель Эмилии и телохранителя чем вы объясните?

– У меня нет объяснений, – отрезал сержант.

– Не лгите.

Сержант вновь покосился на Флакка и проговорил неохотно:

– Правдоподобная версия одна: Эмилия изменяла мужу с телохранителем. Они задумали бежать с планеты, капитан узнал и прикончил любовников.

– Есть факты, подтверждающие эту версию?

Сержант кивнул:

– Улик достаточно. Но все косвенные.

– Какие именно?

– На погибших были защитные космические скафандры.

– Интересно…

– Планетолет стоял неподалеку на площадке. На таком кораблике можно без труда добраться до любого нуль-портала, хоть Лацийского, хоть Неронии, и исчезнуть.

Флакк усмехнулся:

– Вот именно! Куда еще бежать неверной жене? Только на Неронию.

– Все это чепуха! – покачал головой Корвин. – Я видел голограммы убитых. Князь запихал любовников в огромную мясорубку? И что за лужа, которую обнаружили рядом с тем местом, где нашли трупы?

– Нефть.

– Нефть? На Психее нет нефти!

– Ее закупили для грузовых платформ. Потом вылили из бочек и подожгли. Она горела. Роботы-пожарные огонь погасили. Видимо, князь сначала собирался сжечь тела убитых, но передумал и перетащил на склад. В доме нашли повсюду отпечатки с кровью Эмилии и Тихона и пятна нефти.

Ну конечно! Сжечь тела так, чтобы не осталось следов. Потом сказать, что сгорела нефть. Марк тут же споткнулся: «А почему князь этого не сделал? »

– Чем занимался князь на Психее? – спросил вдруг Флакк.

– Как чем? Строил поместье.

– Ну что ж, благодарю вас, сержант… – Марк неожиданно поднялся. – Нельзя сказать, чтобы вы нам слишком помогли… Но и на том спасибо.

Бертран ожидал долгого разговора и растерялся. Шагнул к двери. Остановился:

– Поверьте, этот выстрел из парализатора – несчастный случай. Представители Китежа расследовали это дело… И моей вины не нашли.

Флакк промолчал. А Корвин как будто спохватился и спросил торопливо:

– Когда вы в последний раз до того рокового выстрела проверяли свой парализатор?

– Накануне вечером… когда заступил на дежурство. Как положено по инструкции.

– Парализатор был исправен?

– Да…

Трибун по-прежнему молчал.

– И после того как вы едва не убили князя Сергея, вы продолжали вести дело об убийстве княгини? – допытывался Марк.

– Меня отстранили сразу после прилета начальства из метрополии.

– Кто после вас вел дело? – Корвин напрягся, ожидая, что сейчас…

– Никто.

Марк на секунду растерялся, глянул на Флакка. Но тот, кажется, был изумлен не меньше него.

– Никто? – переспросил Флакк. – Но мне показывали кучу отчетов.

– Отписки более высокого начальства… Никто не расследовал этого дела, кроме меня.

– Но почему? – воскликнул Марк.

– Мне не объяснили. – Бертран явно что-то знал, но не желал пока делиться своими догадками.

– Благодарю… – Марк кивнул, давая понять, что вопросов у него больше нет.

– Какая-то чушь, – пробормотал Друз, когда сержант удалился. – Якобы князь прикончил жену из ревности.

– Почему же чушь? – язвительно заметил Флакк. – Ночью Марк пытался доказать мне, что именно князь убил свою жену. Правда, причина убийства у него была другая.

– Не может быть…

– Я лишь сказал, что отношения молодой пары не были безмятежными. Князь вполне мог убить Эмми… Во всяком случае, я это не исключаю. – Марку все больше и больше не нравилась такая версия. Но пока никакой другой не подворачивалось.

– Кстати, мне даже не понадобилась помощь Друза, чтобы проверить расходы князя и его жены, – сказал Флакк. – Благодаря твоему статусу следователя я получил доступ к финансовому архиву князя.

– И что?

Флакк помолчал.

– Во-первых, деньги они тратили, не скупясь. Покупки делали самые экзотичные. Украшения, картины, скульптуры. Деревянный паркет – копия того, что украшает усадьбу князя Андрея на Китеже. За исключением неронейского кедра, который весь уже извели. Но вот что мне удалось обнаружить. Князь обращался в платный роддом. Знаешь, что это такое? – Марк пожал плечами. – Непременный атрибут каждой лацийской колонии. Здешнее заведение содержит некто Василид. Судя по всему, еще тот проходимец. Кроме обычного принятия родов, он оказывает весьма специфические услуги. К нему на Психею приезжают патрицианки рожать своих незаконных детей, которые не должны обладать генетической памятью. Зародыши обычно извлекаются на двенадцатой неделе и доращиваются в искусственных матках. Итак, этот Василид получил миллион кредитов от князя Сергея в оплату за свои труды. Причем единовременно. Как ты сам понимаешь, миллион не платят просто так.

– Получается, они с Эмми избавились от ребенка и отдали его в клинику Василида…

Флакк зло оскалился:

– Не удивлюсь, если так…

– Но зачем? Они же были женаты… Их ребенок и так не обладал памятью… – Марк растерялся. «Голос предков» молчал. Похоже, эта загадка оказалась им не по зубам.

– Не знаю, Марк, – отвечал Флакк. – Думал, у тебя появится какая-то версия.

– Нет, пока версий нет. Единственный выход: наведаться в клинику Василида.

«Неужели они так ненавидели друг друга, что решили отказаться от ребенка?» – подумал Марк.

* * *

– Чудесный флайер, просто игрушка! – воскликнул Никола, останавливая гостей в вестибюле. – Но лучше оставьте его здесь. В местном климате такая летучка мгновенно испортится. Хотите, отвезу вас в город на нашей машине. Она приспособлена к Психее. А то вы свою красавицу погубите через три-четыре полета. Я кое-что понимаю в летучках, поверьте мне.

– Ты умеешь обращаться с флайером?

– Я все время возил княгиню. А она, как вы помните, сама была пилотом…

– Ладно, доверимся малышу, – уступил Флакк.

Друзья вышли из дома.

– Ты говорил: она тоскует по небу, – усмехнулся Флакк. – Ничего себе тоска – даже на флайере сама не летала.

– Я не говорю, что эта версия правильная, – буркнул Марк.

– На самом деле девяносто девять женщин из ста боятся машин. Почти так же, как невинные девицы – мужчин, – хмыкнул Друз.

– Вот наш флайер, – Никола указал на летучую машину с потемневшей от лучей Купидона крышей.

– Старое корыто, – презрительно выпятил губы Друз. – Ты нас угробишь.

– Прекрасная машина, – горячо возразил Никола. – Маневренность отличная. До города домчу мгновенно. Но… – он покосился на красавицу с «Клелии». – Но ваша малышка наверняка резвее…