Текст книги "Сердце пополам (СИ)"

Автор книги: Марианна Красовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Опустившись на постель рядом со связанным мужчиной, Розанна растерянно замерла. Уже сам его вид возбуждал до дрожи в коленях, но ей вовсе не хотелось причинять ему боль! Разве что… чуть-чуть! Она провела ногтями по его груди, оставляя белые, быстро розовеющие полосы, прикусила зубами сосок, крепко сжала готовый к бою член, а потом, ухмыльнувшись, принялась покрывать длинное тело Роберта поцелуями и укусами, отчего он дергался и постанывал, тяжело дыша сквозь зубы. Да, это был самый настоящий десерт. В следующий раз она принесет плетку или стек, но сейчас было достаточно и этого. К тому же она пила его магию – к счастью, теперь зная, что не смертельна для него. Измеритель Яхора абсолютно точно уверял, что у Роберта резерв выше, чем у нее, едва ли не в два раза, а это значит, что он легко восстановиться даже после самого длинного сексуального марафона.

Сжалившись над любимым мужчиной, который был уже облизан и искусан с ног до головы, Розанна потянулась губами к его члену, но он неожиданно дернул бедрами в сторону.

– Что-то не так? – растерянно спросила она.

– Я кончу, как только ты до меня дотронешься, – буркнул Роберт глухо. – Дай прийти в себя!

– Не дам, – фыркнула она, разом вбирая член в рот – так глубоко, что сама не ожидала, а он еще нетерпеливо толкнулся навстречу и в тот же момент излился, как и предупреждал. Она закашлялась, утирая слезы, а потом засмеялась.

– Бес с тобой, – заявила она весело. – Буду твоей женой. Ты ведь больше не позволишь мне быть главной, если я не соглашусь, да?

– Я не планировал тебя шантажировать, но мысль интересная, – спокойно ответил Роберт. – Давай, признавайся: тебе самой ужасно хочется стать леди Стерлинг, но ты боишься сплетен и мнения общества. Цветочек, я всю жизнь был скучным занудой, а с тобой мне по-настоящему весело. Ты делаешь меня живой. А я предоставлю тебе стабильность и покорного нижнего… Разве это не то, что ты ищешь?

– Вообще-то, нет, – угрюмо ответила Рози, нервно сдергивая с него повязку. – Знаешь, я, наверное, поторопилась.

– Я тебя люблю, – с улыбкой ответил Стерлинг, крепко прижимая женщину к своему телу. – Так лучше?

– Определенно.

3. Без памяти влюбиться (история Джерри Оберлинга)

3.1. Пациенты

Высокий мужчина, пожалуй, даже молодой человек, неподвижно сидел в беседке. У него были рыжеватые усы и бородка, которые делали его старше. Теплый стеганный халат, стеклянный взгляд, остывающий чай в большой железной кружке – мужчина явно был пациентом элитной больницы, в данном случае – клиники для людей с душевными расстройствами

Мужчина бездумно водил пальцами по красивому резному столбику беседки. Казалось, его не интересовало ничего вокруг. Однако стоило на дорожке показаться хрупкой фигурке в ярко-синем платье, мужчина приподнял голову и сверкнул глазами Девушка, бледная от отсутствия солнца, истощенная, с почти прозрачным лицом и ясными голубыми глазами, направилась прямо к беседке.

– Том, ты опять не завтракал, – укорила она мужчину.

– Не хочу.

– Лекарства не помогают, Том. Не пей их. Правда, не пей. Поверь моему опыту. Лекарства только туманят разум и делают твою жизнь пустой.

– Жози, – Том поднял на девушку грустные золотисто-карие глаза – Ты не понимаешь. Я ничего не помню, ничего. Я не знаю, кто я, какой я. Если ли у меня родные, есть ли семья? Ищет ли меня кто-то?

– Томас, ты жив и свободен, это главное, – девушка осторожно взяла его большую руку своими тоненькими холодными пальчиками. – Это огромное счастье.

– Прости, Жози, – мужчина осторожно взял ее руку в свою ладонь и поднес ее к губам, согревая. – Ты права, конечно.

Девушка выдернула у него пальцы, смятенно прикусила губу. Ее глаза, и без того слишком большие для исхудавшего бледного личика, стали еще больше.

– Прости, – снова повинился мужчина. – Я забыл.

Жозефина, будто бабочка, не переносила прикосновений к себе, могла заплакать или оцепенеть в ужасе. Томас был в этой лечебнице третий месяц, и уже привык к ней и ее особенностям, тем более что девушка была в полном разуме… в отличие от большей части пациентов лечебницы.

Ему даже казалось, что у них в отношениях наметился прогресс: она порой сама прикасалась к нему. Позволяла брать ее за руку иногда и больше не плакала и не убегала, когда Томас случайно задевал ее плечом.

На самом деле он был, конечно, не Томас, и вовсе даже не Грин, как его называли здесь, в лечебнице.

Своего настоящего имени он не помнил. Как оказался здесь – не знал. Когда мужчина начал осознавать себя как личность, когда начал проверять свои навыки, оказалось, что он знает о жизни куда больше, чем ему бы хотелось. Например, он прекрасно понимал, что его пребывание в этой лечебнице кем-то оплачивалось, но директор лечебницы наотрез отказался сообщить, кем. Не удалось узнать и то, каким образом он сюда попал, почему его называют Томасом Грином, хотя он был уверен, что зовут его совсем по-другому.

Еще Томас знал, что он грамотен. Он умел читать. Газет здесь не было, никакой литературы тоже, но Жозефина дала ему свой роман под сентиментальным названием «Сломанный цветок». Собственно, так они и познакомились. Он бесцельно гулял по аллеям парка (пациентам, вообще-то, не позволялись подобные вольности, но он был на особом положении) и заметил в беседке девушку с книгой. Буйных из комнат не выпускали, немощных разумом всегда сопровождали сиделки, а девушка была одна, причем не в больничной одежде, а в нормальном приличном платье.

На самом деле ему даже больше нужна была книга, чем девушка – Томас понятия не имел, умеет ли он читать. Он стремительно приблизился ней, жадно глядя на книгу и не замечая, как съежилась и перепугалась ее обладательница.

– Миледи, я прошу прощения за наглость, вы не позволите ли заглянуть в вашу книгу? – нетерпеливо спросил, почти потребовал он, едва удерживаясь, чтобы силой не вырвать желаемое из рук девушки. – Видите ли, я понятия не имею, грамотен ли я. Спасите мой разум, позвольте утолить свое любопытство!

Девушка молча, осторожно положила книгу на перила беседки и сделала длинный шаг назад. Томас схватил книгу и жадно впился глазами в строчки, бледнея. Во-первых, читать он умел. Во-вторых, книга была ему знакома, но как-то странно. Будто он не то слышал о ней, не то когда-то держал в руках, но явно не читал. Потому что он мужчина, и читать женские романы ему не к лицу. Томас недоуменно взглянул на обложку, читая имя автора и название вслух:

– Степан Градов «Сломанный цветок». Почему же я уверен, что автор – женщина?

– Потому что автор – женщина, – совсем робко ответила ему девушка. – Во всяком случае, ходят такие слухи. Это перевод, причем авторский. Роман впервые вышел на славском языке.

– Это не перевод, – возразил Томас. – Роман писался на галлийском. Уже потом его перевели на славский. Но откуда я это знаю? О чем здесь?

– О судьбах, – уже живее ответила девушка. – Но и не только. Здесь есть политика, детали быта, тонкости отношений. Очень интересная книга, если знать, о чем читаешь.

– Я могу ее у вас одолжить? Меня зовут Томас Грин, и я потерял память.

– Я Жозефина Ирленг. Буйная истеричка и потенциальная убийца.

– Вы? – изумленно оглядел ее Томас. – Кого вы можете убить? Воробья? Комара?

Девушка была совсем хрупкой, на вид очень слабой. Она книгу-то едва могла в руках удержать.

– Я пыталась убить своего мужа, – неожиданно жестко ответила Жозефина. – Ножом.

– Зачем?

– Потому что я сумасшедшая? – прищурила девушка красивые глаза.

– А вы сумасшедшая? В самом деле? Хотите, я дам вам нож, и вы попробуете меня убить, а я скажу вам, что это невозможно.

– Но я действительно пыталась убить своего мужа, – скривила губы в вымученной улыбке Жозефина. – К сожалению, только ранила.

– За что?

Но девушка уже замолчала, задумчиво глядя в пустоту. Он обернулся и все понял: к ним уже спешила медсестра в белой косынке.

– Жози, дорогая, пора на процедуры, – пропела она.

Девушка – совсем не та девушка, которая только что с ним разговаривала, а совсем другая, пустая и безжизненная, покорно последовала за медсестрой, даже не оборачиваясь. У Томаса в руках осталась ее книга.

***

Интуитивно Томас понимал, что главный врач лечебницы не давал ему книг не потому, что боялся навредить. Нет, скорее всего, таковы были указания того, кто оплатил пребывание Тома в этом райском местечке. Поэтому книгу стоит спрятать, да так, чтобы ее не нашли.

Он нашел решение как-то очень быстро. «Потерял» за завтраком алюминиевую ложку, погнул ее сильными пальцами, заточил об спинку кровати (ночью, разумеется, кстати, попутно выяснив, что отлично видит в темноте), а потом, тоже ночью, подковырнул доски подоконника, предварительно вытащив гвозди. Как он и предполагал, доски были не лучшего качества, к тому же под ними были опилки-для тепла. Вынул часть, переложил их в матрас. В полученную нишу книга легла вполне удобно. Доски ровно встали на место, гвозди он вогнал в пазы, убедившись, что теперь можно достать их пальцами. Все это заняло у него не так уж и много времени. У Тома были сильные и умелые пальцы.

Это, пожалуй, разрушало его теорию про благородное происхождение. Кажется, Том раньше работал руками, причем довольно продуктивно.

Весь следующий день Томас бессовестно провалялся в постели, ссылаясь на головную боль. Жози он видел в окно, она сидела все утро в беседке с другой книгой.

– Красивая девушка, только очень пугливая, – заметил он, когда медсестра принесла ему обед. – Она выглядит давним пациентом.

– Будьте с ней осторожны, – посоветовала сестра. – Она пыталась убить своего мужа, ей это едва не удалось. Но лорд Ирленг слишком любит и жалеет свою жену, чтобы отдать ее под суд. Он оплатил ее лечение.

– Она здесь тоже пыталась кого-то убить?

– Вначале ее даже приходилось связывать, такая она была буйная, – охотно сообщила медсестра. – Она визжала, непотребно ругалась и дралась. А сейчас смотрите – лечение дало результаты, она спокойна, как мышка. Скорее всего, муж скоро заберет ее обратно. Ей даже позволяют гулять в одиночестве. С ней можно разговаривать, но прикасаться ни в коем случае нельзя, она может впасть от этого в истерику.

Томас кивнул и придвинул к себе тарелку, невольно думая, как же муж ее заберет и что будет с ней делать, если прикасаться нельзя.

Ему нравилась Жозефина. Несмотря на ее откровенно беззащитный вид, Том чувствовал в ней какую-то скрытую силу. Она не казалась ему сумасшедшей. Если она действительно пыталась убить мужа – значит, было, за что. Интересно, главврач расскажет?

Главврач отчего-то проникся к своему пациенту почти отеческой любовью и часто приглашал Томаса на вечернюю прогулку. Возможно, это было частью терапии, но Тому казалось, что врач просто любит поболтать, а здесь, в лечебнице, не так много подходящих собеседников. Кроме самого врача, еще одна женщина-лекарь – для истеричных барышень, старенький врач, который сам скоро станет пациентом – во всяком случае, он заговаривался уже, да с десяток медицинских сестер, дам в основном, крупных, могучих и громогласных.

Пациентов же было, по рассказам главврача, не более двух десятков, из них несколько буйных, трое лежачих, безобидный дядечка, воображавший себя барашком, барышня с разумом пятилетнего ребенка, юноша-поэт, Жозефина и он, Томас.

– По правде говоря, вы и не больны вовсе, – мягко журчал врач, подхватывая Тома под локоть. – Душевно не больны. Потеря памяти ваша происходит от физической травмы, поврежден мозг. Науке такие случаи известны. Да взять хотя бы нашу милейшую Жози. Она ведь почти ничего не помнит о том, что было до ее помещения в лечебницу. Кстати, вы ее видели. Как вы нашли эту барышню?

– Нашел? – недоуменно переспросил Томас. – Она сидела в беседке…

– Нет, я не об этом. Она показалась вам красивой?

– Нет, – честно признался Том. – Она слишком худая, слишком слабая. Правду говорят, что она едва не прирезала мужа? С ее-то телосложением!

– Представьте, да. У девочки, между нами говоря, синдром Святой Елизаветы. Она страшно боится близости с мужчиной.

– Почему святой Елизаветы? – удивился Том.

– Так называется… всем известно, что Святая Елизавета умерла девственницей. Вот и тут… ее привезли через несколько месяцев после свадьбы. Супруг не торопил девочку с супружеским долгом, но все же настоял на своем… возможно, немного грубо… И ее нежная психика не выдержала.

Томас цинично подумал, что психика доктора тоже бы не выдержала, если бы его попытались взять силой, но вслух, конечно, ничего говорить не стал. Пока док считает его нормальным – вот пусть и дальше так считает. Жаль только, что про самого Томаса он не хочет сообщать никакой информации.

Одолженную книгу Томас проглотил за ночь. Интересно, на самом деле, хоть и дамское чтиво. Не столько даже скандально, хотя и не без этого, сколько познавательно. Детали быта, нравы, характеры, поведение людей – это было именно то, чего ему сейчас не хватало.

Книгу он оставил в беседке, а потом нашел там еще одну. Ночью полистал, невольно подумав, а не намек ли это со стороны прекрасной незнакомки. Потому что это был вульгарный роман со всяким скабрезностями вроде жарких поцелуев под луной и наглых мужских пальцев под дамской юбкой. Тоже, вообще-то, познавательно. Особенно для человека, который понятия не имеет, что делать с женщиной. Некоторые вещи его откровенно удивили, некоторые заставили задуматься, а кое-какие описания даже возбудили. Немного подумав, Томас счел, что познание реакций собственного тела – в его положении вещь совершенно необходимая, а то, что он при этом представлял таинственную Жозефину – ну так не медсестер же ему представлять, на самом деле!

3.2. Информация

Позднее они с Жози не раз встречались, и даже, краснея, обсуждали книги.

– Доктор уверен, что вот это, – она небрежно тыкала пальчиком в томик, лежащий на перилах. – Должно возбудить мое естественное любопытство. Но пока оно возбуждает только отвращение. Мне кажется, что это совсем не нужная вещь, только, быть может, для рождения детей.

– Возможно, – пожимал плечами Томас. – Я из этих книг понял, что мужчина практически всегда испытывает определенные потребности… Но мне это, видимо, недоступно. Или тут здорово преувеличено значение интимной близости.

– Разумеется, преувеличено! – горячо воскликнула Жози. – Это же литература, а там так много всего – выдумка!

– Согласен с вами. Давайте оставим это непотребство и просто погуляем по саду? В самом деле, здесь такая красота, надо пользоваться моментом.

Они гуляли по дорожкам и аллеям, делясь впечатлениями. Здесь, действительно, было очень красиво. Эта лечебница явно была очень дорогая. Пациенты, которым не требовался круглосуточный присмотр, жили в отдельных домиках, могли ходить на обед или ужин в общий зал, а могли заказать еду в свой домик. К их услугам был небольшой открытый бассейн (который пока был пуст – все же не лето на дворе), качели, для мужчин – силовые тренажёры. Не было лишь библиотеки, очевидно, считалось, что душевнобольным людям она ни к чему.

Кроме Жози, Томасу пару раз удалось поболтать с безумным поэтом, но тот был по-настоящему болен: говорил только стихами и то бессмысленную ерунду. Неудивительно, что с Жозефиной они подружились: главное, было ее совсем не трогать – и она была тогда совершенно нормальной.

В один из дней она примчалась к нему в беседку, ломая руки.

– Томас, доктор сегодня сказал, что мое лечение очень прогрессирует, – выпалила она, едва не плача. – Он сказал, что через пару недель отпишет моему мужу и пригласит его сюда, а потом, если все сложится – выпишет меня домой!

– Так это же прекрасно! – радостно воскликнул Грин. – Свобода!

Но Жози отчаянно разрыдалась.

– Ты не понимаешь, мне нельзя домой. Я потенциальная убийца! Что, если я все-таки убью его, и меня тогда арестуют, а может быть, даже казнят! Ах нет, женщин не казнят…

– Полно реветь, – вздохнул Том, привлекая девушку к себе и укачивая в своих объятиях. – Рано паниковать. Может быть, ты увидишь мужа и полюбишь его всей душой.

– А может быть, я вспомню, что он изощренно измывался надо мной и довел до сумасшествия, – сердито пробурчала Жози ему в плечо.

Том замер, вдруг понимая, что она совершенно спокойно переносит его объятия, а значит, решение доктора вполне объективно. Отчего-то от этой мысли стало горько во рту, и он ревниво прижал ее к себе чуть сильнее. Нет, он не хотел бы ее отпускать.

– Ты меня задушишь, – недовольно пробурчала Жози, ворочаясь в его руках, но не вырываясь. – Том, как думаешь, у дока должны быть записи? Ну, о нашем лечении, о прогрессе, о диагнозе…

– Однозначно, – кивнул Томас. – Предлагаешь взломать кабинет дока?

– Одна бы я ни за что не решилась, – покраснела Жози. – Но с тобой… мне не страшно. Я ведь была у него в кабинете, видела все эти ящики…

– Я вижу в темноте не хуже, чем днем, – сообщил ей Том. – Но кабинет заперт. Жози, у тебя ведь есть шпильки?

– Ну конечно!

Она вынула из гладко убранных пепельно-русых волос тоненькую металлическую шпильку, а Томас, повертев ее в руках, неожиданно для себя свернул из нее какой-то странный крючок.

– Вполне возможно, что я раньше был взломщиком, – задумчиво протянул он. – Знаешь, Жози… Если вскрывать кабинет, то сегодня или завтра. Тучи, туман по ночам. А ведь почти полнолуние, хороши мы будем, если нас заметят.

– Сегодня! – решительно заявила Жози. – Чем быстрее, тем лучше.

Они встретились ночью у главного здания и прокрались в кабинет врача (Томас, действительно, легко вскрыл дверь шпилькой).

– У тебя глаза светятся, – испуганно сообщила ему Жозефина. – Как у кошки в темноте.

– Бывает, – буркнул Томас, вскрывая один ящик за другим. – Кажется, нашел!

Жози ничего не видела во тьме, ей оставалось только слушать, как он читает громким шепотом:

– Томас Грин, мужчина, предположительно от тридцати до сорока лет, доставлен в клинику двумя неизвестными. С их слов Томас является: оборотнем класса рысь. Сексуальные предпочтения: мужеложец. Переломы рук и ног, открытая травма головы. Полная потеря памяти. Лечение… Так, это неинтересно. Мужчинами внесена оплата за пребывание Т.Г. в сумме 200 двойных империалов.

Он засунул папку обратно в ящик дрожащими руками. Ладно, оборотень – он это подозревал, но мужеложец – это уже слишком! Так вот почему док не возражал против его общения с Жози! Он не представляет для нее никакой опасности!

Чтобы хоть немного успокоиться, он нашел ее историю болезни и так же зачитал вслух:

– Жозефина Ивленг, 22 года. Синдром Святой Елизаветы. Доставлена в клинику мужем, лордом Эдвином Ивленгом, в крайне истерическом состоянии. Видимых ран и повреждений, как свежих, так и застарелых, не обнаружено. При поступлении вела себя агрессивно, кидалась на людей, плакала. Назначенное лечение: ледяные компрессы, успокаивающие сборы, голодание… Тебя морили голодом? Какое скотство!

– Я не помню, – коротко ответила Жози. – Том, кто-то идет.

– Мы узнали всё, что хотели, – он убрал папку на место и запер ящик. – Ты вся дрожишь. Я провожу тебя в твой домик.

Жози послушно шла за ним и даже позволила усадить себя на единственный в маленькой комнатке стул.

– Я все же сумасшедшая, – потерянно шептала девушка, обхватив плечи руками. – Боги, какой стыд! Послушай, Том, ты должен мне помочь?

– Как? – приподнял рыжеватую бровь мужчина, за неимением второго стула присаживаясь на краешек стола.

– Ты ведь этот самый…

– Кто?

– Мужеложец.

– Предположительно. Но не точно.

– Я думаю, что ты он самый, – надула губки Жози. – Поэтому я тебя совсем не боюсь. Ни капельки.

Томас смотрел на эти губы и понимал, что в его истории болезни явно ошибка. Нихрена он не мужеложец. Ему очень хочется это Жози доказать, да так, чтобы она всхлипывала под ним, как героини её "лечебных" книг, но нельзя. Слишком хрупкой была ее психика. Он откашлялся и виновато произнес:

– А ты не думала, что ты меня не боишься, потому что я хороший? А вовсе не потому, что ты не интересуешь меня в интимном плане.

– Доктора я тоже не интересую, но я его все равно боюсь, – наморщила нос Жози. – К тому же ты меня не дослушал. Том, я больна. Но я думаю… раз я смогла к тебе привыкнуть, смогу привыкнуть и к мужу. Надо только немного потренироваться.

– Что это ты задумала?

– Я буду тебя трогать. Просто трогать, ничего больше.

– За что трогать? – подозрительно спросил Том.

– Ну… за руки. За локти. За лицо. И обнимать. Мне нужно понять, что в мужчине нет ничего страшного.

– Мне раздеться? – с невинным видом спросил Том. – Ты ведь явно мужчин без одежды боишься больше.

– А можно?

Жози хлопнула ресницами, с интересом оглядывая друга. Она бы не отказалась поглядеть на него обнажённого. Том ей нравился, а то, что он предпочитает мужчин, хоть и разочаровывало, но и успокаивало одновременно. Если честно, она бы поглядела на него целиком, но совесть тоже нужно иметь, все же она не в его вкусе.

– Совсем раздеваться? – хладнокровно уточнил Томас, прищуриваясь.

– А что, ты можешь совсем?

– Могу. Но за последствия не ручаюсь.

– Какие последствия? – чуть побледнев, сделала шаг назад Жозефина.

– Жози, я мужчина, – вздохнул Том. – У меня есть член, а это такая штука, которая может вести себя… ну… своенравно. И на красивую женщину среагировать.

– Но ты же не такой!

– Я может и не такой, а он – ещё какой.

Она снова закусила губу и задумчиво оглядела его с ног до головы, и Тому отчаянно захотелось лизнуть ее губы. Провести пальцами по ее щекам. Опуститься на колени и осторожно расстегнуть пуговки на платье.

– Знаешь, Том, не все же сразу. Постепенно. Давай пока ты просто расстегнешь рубашку.

– Жози, а поцелуи? Муж обязательно захочет тебя поцеловать, – Том решил выжать из этой нелепой ситуации максимум удовольствия. – У тебя хватит решимости?

– А тебе будет не противно?

– Мы же друзья, – хмыкнул Том. – Потерплю, если нужно.

Он расстегнул пуговицы на рубашке, распахивая её на груди и вопросительно взглянул на девушку.

– Волосатый, – прокомментировала она. – Как кот.

– А я и есть кот. Там же было написано. Оборотень. Рысь.

– Я люблю кошек, – сообщила Жози, проводя рукой по его груди вниз, зарываясь пальцами в волосы.

Ей и в самом деле нравился Том. Весь. Вместе с его шерстью. Нравилось его гладить. Утыкаться носом в плечо, нюхая. Пробовать его на вкус кончиком языка: он же не может это почувствовать, правда? Она подняла голову, заглядывая в его глаза, странно потемневшие и какие-то туманные, а потом потянулась к губам. Ей пришлось встать на носочки, ухватиться за его плечи, чтобы дотянуться.

– Жози, – тихо шепнул он, но она положила пальцы ему на губы, заставляя замолчать, а потом целовала так, как читала в своих книжках: проникая языком в рот.

Том вцепился пальцами в столешницу, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ее в объятия, подался ей навстречу, перехватывая инициативу, раздвигая языком ее дрожащие губы, лаская, увлекая в сладкий танец. Сколько длилось это наваждение – они не знали. Только когда она оторвалась от него и облизнула припухшие губы, он едва не застонал от огорчения.

– Итак, можно сделать вывод, – спокойно заявила Жози, скользя взглядом по его вздымающейся груди и разглядывая красноречивый бугор в штанах. – Я не совсем чокнутая. А ты не совсем мужеложец.

Он мог только кивнуть и виновато улыбнуться.

– Ты ведь не можешь быть девственником, Том?

– К чему такой вопрос?

– Просто… любопытно.

– Я уверен, что не девственник. Но и не озабоченный.

– Тогда потрогай меня. Сделай мне приятно. Я хочу знать, где та самая граница.

Том шумно вздохнул.

– Жози… я… мне в голову только неприличные мысли лезут.

– Например?

– Например, я расстегну тебе платье и буду гладить грудь. И целовать.

Она расширила глаза:

– А тебе этого хочется?

– Очень.

– Тогда попробуй. Только…

– Я остановлюсь, – понял ее сомнения Том. – Иди ко мне, маленькая.

Он взял её за талию, поднял и посадил на стол.

– Уже страшно?

Она мотнула головой и сама потянула завязки на вороте платья.