Текст книги "Если счастье близко (СИ)"
Автор книги: Мари Стю
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 7.
Ростик онемел, положил телефон на стол. Прикрыл лицо руками. Напряжение сменилось улыбкой и слезами – нет, еще не все потеряно. Нет сомнений – Офелия звонит, чтобы помочь.
– Алло, Ростислав Олегович! Вы слышите? Алло!
– Да, я слушаю, – взяв себя в руки, сказал Ростик.
– Нам надо срочно встретиться, Ростислав Олегович. Прошу.
– Где?
– Я буду в ресторане «От рассвета до заката» через полчаса. Сможете приехать?
– Смогу, – ответил Ростик.
Он тут же вызвал такси, быстро надел рубашку с коротким рукавом и джинсы, туфли на босые ноги и выскочил из дома.
– Ростик, ты куда? – на пороге дома стояла Лиза.
– Дорогая, мне надо бежать. Прости, я тебе после все объясню, – протараторил он на бегу.
Лиза посмотрела мужу вслед, прошла в дом, приняла душ и с блаженной улыбкой легла на кровать. Муж уехал, дочь у родителей, она принадлежит сама себе. Наконец появилось время предаться мечтам и приятным воспоминаниям. А потом, когда Ростик вернется, она с ним поговорит, приголубит и он воспрянет духом.
Ростик запрыгнул в машину такси, назвал ресторан и попросил водителя не медлить.
– Важная встреча! – сказал он в ответ на недоуменный взгляд таксиста.
Ресторан «От рассвета до заката» в центре города – полчаса езды. Но эти тридцать минут казались Ростику вечностью. Его радость и надежда сменялись грустью и сомнениями, что Офелия сможет что-либо изменить.
– Привет! – сказал Ростик, увидев Офелию, и расплылся в идиотской улыбке, сам не понимая ее истинный смысл – все смешалось в ней – и надежда, и вера, и радость, и грусть.
– Здравствуйте, Ростислав Олегович!
Ростик присел напротив Офелии. Она великолепно выглядела. На ней был брючный костюм небесного цвета, кудри подобраны наверх. Губки эротично блестели на свету.
– Я рад, что ты позвонила, – сказал он.
Офелия виновато опустила глаза.
– Я хотела раньше, но не могла. Не знала, как сказать …
Офелия с грустью посмотрела на Ростика.
– Можешь начинать, – Ростик, вздохнув, улыбнулся.
– Я заказала нам зеленого чая. Вы будете? – спросила она, будто не слышала, что сказал Ростик.
– Чай? Зеленый? Нет, спасибо. Я не пью зеленый чай. Сердце от него вылетает.
– Жалко. Может, тогда обыкновенный, черный заказать?
– Офелия, хватит со мной заигрывать. Я же не чайку приехал попить. Ради всего святого, давай, о главном. Стреляй в лоб.
– Хорошо, – Офелия запнулась. – В лоб, значит, в лоб.
К столику подошел официант, поставил заварной чайник и две чашки, пожелал приятного чаепития, робко глянул на Офелию.
– Что-нибудь еще? – спросил он.
– Нет. Спасибо, – ответила Офелия официанту и, дождавшись, когда тот отойдет, сказала: – Ростислав Олегович, только пообещайте, что выслушаете меня до конца, прежде чем делать выводы.
Ростик насторожился, но все же кивнул.
– Обещаю, – сказал он.
– Я не случайно появилась в вашей жизни, – неторопливо начала Офелия. – Вынудить вас уволиться из университета – продуманный план.
Ростик вздернулся, но ничего не сказал – надо дослушать, как обещал.
– Полтора месяца назад мне позвонил Семен Николаевич, попросил о встрече. Я безо всякого согласилась. Сказать к слову, я давно знакома с ним. У меня были трудные времена, и он очень мне помог. Когда он звонил, его голос был тревожным, он нуждался в поддержке. – Офелия отхлебнула чаю, немного помолчала, потом продолжила: – Мы встретились. Профессор долго не решался говорить, но потом сказал, что нужна помощь и лучше меня, с моими артистическими данными, никто не справится. Не объясняя толком, что к чему, он попросил проверить вас на прочность. Сказал, что засомневался в вас, мол, студентки жалуются, что вы к ним пристаете. Я согласилась. Как иначе? Однажды он мне помог, теперь была моя очередь. Чувство долга двигало мной, прежде всего. Но я не думала, что проверка на прочность на самом деле окажется подставой, – Офелия замолчала, глянула в сторону, потом продолжила: – От меня требовалось одно – провоцировать вас. Но вы, Ростислав Олегович, оказались крепким орешком. Я понимала, что никогда не услышу из ваших уст непристойных предложений и уж тем более – угроз. Когда я сказала об этом профессору, он предложил проиграть спектакль и записать на диктофон. На мой вопрос, зачем, он ответил: «При встрече объясню». Я сделала, как профессор попросил. Когда он прилетел, – Офелия вздохнула, – а прилетел он раньше, чем сообщил вам, мы встретились. Я сказала ему, что вы – порядочный человек. Сказала, как вы хорошо отзываетесь о нем, о том, как трепетно относитесь к семье, дочке. Семен Николаевич спокойно выслушал меня, помолчал, потом попросил отдать аудиозапись. Он не собирался мне исповедоваться, но, когда понял, что я не отдам ему запись без объяснений, рассказал правду.
Офелия замялась, отпила чаю, посмотрела по сторонам.
– Профессор всегда был в центре внимания женщин, – продолжила она неторопливо, – обаятельный, энергичный, задорный. И профессия, скажем так, предоставляла ему все карты в руки. Его обожали студентки, аспирантки, их мамы. Профессор всегда держал марку и не позволял флирту перейти во что-то большее. Однажды к нему пришла девушка, молодая студентка из другого города. Она училась то ли на втором, то ли на третьем курсе. Семен Николаевич не устоял перед ее очарованием и влюбился. Когда девушка окончила институт и приехала поступать в аспирантуру, он пытался ее соблазнить, но ничего не вышло. Она не хотела любовных отношений с профессором. Одержимый ревностью и страстью, он ей пригрозил. Мол, не переспишь со мной, не видать тебе ни аспирантуры, ни ученой степени никогда и нигде. Девушка, мечтающая о научной карьере, сдалась.
Два месяца назад, – помолчав, продолжила Офелия, – она, та самая девушка, пришла к профессору, напомнила, о чем он меньше всего хотел вспоминать. А потом выдвинула требование – Ростислава Олеговича надо освободить от должности, а его место должно достаться некоему преуспевающему профессору из Волгоградского университета Федоткину. Иначе – она даст огласку тому случаю. Перед Семеном Николаевичем стоял нелегкий выбор, – помолчав, прибавила Офелия. – Конечно, его озаботило, что огласка испортит репутацию. Но не только это. Правда причинила бы боль близкому человеку, давнему другу и ученику профессора, – Офелия запнулась, глянула Ростику в глаза: – Ростислав Олегович, та самая аспирантка – ваша жена...
– Как? Что? – Ростик покраснел. – В смысле – моя жена? Лиза? Что за вздор! – вертел он головой из стороны в сторону. – Офелия, как… как вы смеете наговаривать? Да как ты смеешь?
– Это правда, Ростислав Олегович, – разволновалась Офелия. – Не верите, поговорите с женой…
– Почему… почему я должен тебе верить? – возмутился Ростик. – Ты так подло поступила со мной… Но тебе мало! Ты решила еще и профессора, и мою жену оклеветать? Я не хочу больше ничего слышать… Я зря приехал… Дурак! И зачем я приехал?
– Ростислав Олегович, дослушайте меня…
Ростик махнул рукой, встал и почти бегом направился к выходу.
Глава 8.
Ростик быстрым шагом шел по тротуару, курил одну сигарету за другой, не замечая никого вокруг. На душе паршиво. Одна тревожная мысль сменялась другой.
– Нет, ни Лиза, ни профессор не могли со мной так поступить, – прошептал он, и чуть погодя, прибавил: – Но какой смысл Офелии врать?
Есть только один способ проверить – поговорить с Лизой.
Ростик остановил такси, сел в машину и поехал домой. Чем ближе он подъезжал к дому, тем сильнее колотилось сердце. Если Офелия рассказала правду, если Лиза признается, что имеет отношение к увольнению Ростика, как ему вести себя?
Машина остановилась возле дома Ростика. Он расплатился, вышел, закурил. В кухне горит свет. Лиза его ждет.
– Как будет, – вздохнул Ростик, выбросил сигарету и вошел в дом.
– Ростик, это ты? – послышался голос Лизы.
– Я, – громко ответил тот, разулся, зашел в ванную, помыл руки, умылся.
– Привет! – в дверях показалась голова Лизы. – А я тебя жду.
– Привет, – едва слышно ответил Ростик.
– Все хорошо?
– Не знаю, – Ростик глянул на улыбающуюся жену.
– Что случилось? Ты мрачнее тучи.
– Нам надо поговорить.
Ростик взял Лизу за руку, провел в кухню и усадил на стул, сам сел напротив.
– Ксюша у родителей? – спросил он.
– Да. Я подумала, что нам нужно побыть вдвоем. Ты сам не свой эти две недели. Я беспокоюсь.
Ростик в ответ слегка улыбнулся и, немного подумав, сказал:
– Завари чай, пожалуйста. С мятой.
– Хорошо.
Лиза подозрительно глянула на Ростика, встала, включила чайник и достала чашки.
– Так о чем ты хотел поговорить?
– Погоди, – глаза Ростика забегали, – налей чай. А я пока соберусь с мыслями.
– Ты меня пугаешь, муж, – игриво сказала Лиза, пытаясь снять напряжение с лица Ростика.
Ростик в ответ промолчал.
Чайник выключился. Лиза торопливо налила чай в чашки, положила в чашку Ростика несколько листочков сушеной мяты и поставила на стол.
– Чай готов, – сказала она и присела на стул в ожидании.
– Я не буду ходить вокруг да около, скажу сразу, – Ростик запнулся, немного помолчал и продолжил: – Я уволился из университета. Точнее сказать, меня вынудили уволиться…
– Как уволился? Как вынудили? – оторопела Лиза.
– Вот так, – Ростик отхлебнул горячего чаю. – Помнишь, я говорил тебе об аспирантке, которая пришла ко мне от профессора почти месяц назад?
– Да, припоминаю.
– Она обвинила меня в сексуальном домогательстве.
– В смысле? – спросила Лиза и нахмурилась.
– Она сказала профессору, что я приставал к ней, и Семен Николаевич заставил меня подписать заявление. Иначе, сказал, они заявят в полицию.
– Подожди! Что ты такое говоришь? Давай, по порядку, – разнервничалась Лиза. – Почему она тебя обвинила? Ты, вправду, к ней приставал?
– Нет, – вздохнул Ростик, – не приставал.
– Почему же профессор ей поверил?
– Хм! Хороший вопрос. Я и сам не понимал, почему, пока не узнал правду.
– Какую правду? – Лиза насторожилась.
Ростик поднял глаза вверх – как тяжело говорить.
– Профессор подставил меня. Он подговорил Офелию сделать запись… Ох, как глупо! – вздохнул Ростик и посмотрел на Лизу. – Лиза, ты имеешь к этому отношение? – вдруг спросил он.
Лиза вздернулась.
– К чему?
– Ты требовала от профессора, чтобы меня уволили из университета?
– Ростик, ты что, совсем? При чем тут я? – Лиза взяла кухонное полотенце, вытерла вспотевшее лицо.
– А ты знаешь профессора Федоткина? – тут же спросил Ростик, всматриваясь с лицо жены.
– Федоткина? Нет, первый раз слышу.
– Он из Волгоградского университета.
– Да? – Лиза отрицательно повертела головой. – Ничего о нем не слышала.
– Честно?
– Клянусь, Ростик! – Лиза взяла мужа за руки. – Ростик, я не знаю никакого Федоткина, я не имею никакого отношения к твоему увольнению, я не видела профессора с тех самых пор, как ушла в декрет. Ума не приложу, откуда ты взял…
Ростик перевел дыхание.
– Правда?
– Клянусь! Говорю же!
– А мне Офелия сказала…
– Кто такая Офелия?
– Та самая аспирантка… Она сказала, что вы с профессором сговорились против меня.
– Ну и вздор! – Лиза развела руками. – Эту Офелию, видимо, давно никто за волосы не тягал. Как такое можно придумать?
– Не только это. Она сказала мне еще кое-что…
– Что еще?
Ростик отпил чаю. Чувство тревоги не прошло.
– Сказала, что ты шантажировала профессора оглаской сексуальных домогательств …
– Обалдеть! – лицо Лизы перекосилось. – Надо же! Не пойму, что я сделала этой Офелии! За что она так на меня… Ростик, как ты мог подумать, что это правда?
Зазвонил домашний телефон.
– Наверно, Ксюша звонит. Я сейчас, – сказала она и спешно вышла из кухни.
Ростик посмотрел Лизе вслед – она говорила искренне, вне всякого сомнения. И вправду, как он мог допустить мысль, что Лиза причастна? Стало немного легче. Во всяком случае, то, чем он особенно дорожил – семьей – остается при нем, а Лиза – есть и будет настоящей подругой жизни. Теперь он знал наверняка – жена его поддержит, а, значит, он преодолеет все трудности этого дня и последующих. То, что произошло, останется хорошим жизненным уроком, проверкой на прочность его самого и их с Лизой отношений. Что до Офелии, то она решила сделать Ростику больнее. Вот и все.
– Офелия мне мстит! – сказал он вслух. – Она же обещала, что отомстит! Вот идиот, – усмехнулся Ростик, – как я не сообразил? Оговорила и меня, и Лизу, и профессора... Она обезумела!
Профессор… поговорить бы с ним. Ростик обязательно с ним встретится и расскажет обо всем, что говорила Офелия. Пусть сам решает, насколько эта девушка заслуживает доверия и внимания. И, возможно, Ростик вернется в университет и заживет, как прежде, счастливо.
Ростик приободрился, в глазах засияла искорка надежды на светлое будущее.
– Лиза, у тебя смартфон звонит, – крикнул Ростик, очнувшись от раздумий – телефон Лизы лежал на столе под полотенцем и громко вибрировал.
Он поднял полотенце. Звонок с незнакомого номера. Ростик, сам не понимая, почему, взял трубку, посмотрел, подождал секунды три и нажал на кнопку.
– Я слушаю, – сказал он.
– Простите! Я могу переговорить с Елизаветой Максимовной? – в трубке послышался робкий мужской голос.
– Она сейчас занята. Что ей передать?
– Скажите, ей звонил Алексей Михайлович. Профессор Федоткин Алексей Михайлович. Она знает. У меня изменился номер телефона. Хочу пригласить Елизавету Максимовну на конференцию в Волгоградский университет.
– Ты меня звал? – в кухню вошла Лиза, улыбаясь во весь рот.
– Да, звал.
– Ксюша делилась, как провела вечер с бабушкой и дедушкой. Не могла отвлечься. А что с тобой? Тебе плохо? Милый, – Лиза подскочила к мужу – тот, побледневший, держался за сердце.
– Тебе звонили, – еле слышно проговорил Ростик, прижимая руку к груди. – Профессор Федоткин Алексей Михайлович из Волгоградского университета.
Лиза плюхнулась на стул – лгать дальше нет смысла.
– Ты обманула, Лиза, – продолжил не спеша Ростик. – Ты знаешь Федоткина. Все, что сказала Офелия, чистая правда. Да? И то, что ты переспала с профессором… И то, что угрожала Семену Николаевичу… Кто для тебя этот Фетоткин. Любовник? Да?
Лиза опустила глаза.
– Значит, любовник, – решил Ростик. – Надо же! Пазл сложился.
Лиза помолчала, растерянно посмотрела на Ростика, потом сказала:
– Ростик, мне жаль, что так вышло. Честно, не знаю, как объяснить.
– Не надо ничего объяснять. Ты уже все сказала. К тому же, – прибавил он, вздохнув, – чтобы ты сейчас ни сказала, я не поверю. – Ростик с укором посмотрел в глаза жене.
– Я… я… – заикалась Лиза, но не смогла дальше говорить. Она прикрыла лицо руками и тихо заплакала.
Тайное всегда становится явным. И сложно, порой невозможно, объяснить, почему дурно поступаешь с близким человеком.
Ростик встал, вышел из кухни и прошел в кабинет. Налил виски в стакан и, плюхнувшись в рабочее кресло, выпил. Потом закрыл глаза – сейчас не время думать о том, что произошло. Да и нет сил.
Он просидел в полудреме минут пятнадцать, затем еще выпил виски, взял сигарету, затянул в себя дым. И почему так сложилась его судьба?
– Не понимаю, – сказал он, – не понимаю…
Ростик же все делал правильно. Казалось, был хорошим мужем для Лизы, преданным учеником для профессора. Да и потом – он жил по книге. Не совершал ошибок, не сворачивал с той дороги, которая ему прописывалась Покровителем. И все равно – неудача. Искал в книге поддержку и уверенность в том, что идет верной дорогой. А в итоге – у разбитого корыта. И кто тому виной?
Ростик встал, подошел к сейфу, небрежно взял книгу и вновь принялся читать ее. С того дня, как он согласился на предложение профессора поступить в аспирантуру, до настоящего момента, текст не прерывался. Ни разу. И то, что он, разбитый горем, пьет виски, закуривая, красноречиво описано в ней.
– Чертова книга! Чертов план! – Ростик раздул ноздри, поднял глаза вверх. – Скажи, Покровитель, где светлое и счастливое будущее, к которому ты меня вел своей книгой? Ведь именно так должно быть. Именно так говорил мне Колян: «Если продолжается текст, ты на правильном пути», – передразнивал Ростик старого знакомого. – Покровитель пишет тебе наилучшую судьбу! Он расписывает твою жизнь во благо, чтобы ты жил долго и счастливо! Тьфу! – Ростик скривился, выпил виски, немного помолчал, потом прибавил: – Садист! Вот Ты кто! А что, нет? – Ростик опять поднял глаза кверху. – Если Ты так заботился о моем счастье, как мог допустить, что я только сегодня узнал, что у Лизы любовник? Как? А? Почему я только сегодня узнал, что Лиза и профессор … Как? Как? Как? – Ростик повысил голос. – Тоже мне еще – Покровитель! Будь ты неладен!
Он опять взял книгу в руки, вновь полистал, покурил в задумчивости.
– Да на кой черт она мне нужна, эта книга? – вспылил он и швырнул ее в открытое окно. – Что с ней, что без нее – все одно! Хотя нет, не одно. С ней еще хуже, – прибавил он полушепотом.
Ростик положил голову на руки. Как хочется взреветь!
В дверь кабинета постучали.
– Лиза, я не хочу тебя видеть, – громко и резко сказал Ростик, сделав глоток виски. – Уходи!
– Прости, – Лиза все же вошла. – Я не стала бы тебя тревожить, но… – Она оглядела кабинет – все задымлено. – К тебе пришел какой-то мужчина. Представился Коляном. Сказал, что вам надо поговорить. Срочно.
– Кто? – не расслышал Ростик.
– Колян. Я его первый раз вижу.
– Колян, – повторил Ростик и горько усмехнулся. – Гони его. Пусть валит в преисподнюю.
– Боюсь, не получится прогнать. Он настаивает.
Ростик глянул на заплаканную Лизу.
– Ладно, – вздохнул Ростик.
– Хорошо, я приглашу его, – кивнула Лиза. – И еще, – она опустила глаза, – Ростик, я поеду к родителям. Думаю, так будет лучше.
– Езжай, – Ростик махнул рукой. – Хоть к родителям, хоть … к кому хочешь.
Глава 9.
Лиза ничего не сказала в ответ, развернулась и вышла из кабинета.
– И какого ляпа он пришел? – спросил вслух Ростик.
Не успел он договорить, как перед ним предстал Колян собственной персоной с широкой улыбкой на лице.
– Ну, здоров, друг!
– Здоров, – ответил Ростик с усмешкой. – Что, Покровитель прислал?
– Ага. Прислал.
– Проснулся… – в сторону сказал Ростик и прибавил, глядя на гостя: – Что теперь не так? Вроде бы еще не спиваюсь.
– Не спиваешься. И все же, говорит, пойди, потолкуй с малым. Что же это мой Ростислав Олегович раскис раньше времени? Чего это он разуверился? Не опомнится, беды не избежать.
– Беды? Беды? – Ростик расхохотался. – Он там, что, – Ростик поднял глаза к небу, – уснул что ли, а книгу вместо него пишут? Или решил посмеяться надо мной? Беда, Колян, – серьезным тоном прибавил Ростик, – уже пришла. Думаю, знаешь. Я потерял все – от и до. Какой еще беды надо? Мне, Колян, пофиг на все.
Колян помолчал, стоя у дверей, подождал с полминуты.
– Пригласишь присесть?
– Разве ты нуждаешься в приглашении? – съязвил Ростик.
– Ты не поменялся! Хамишь, как прежде. – Колян все еще ждал приглашения, осматриваясь. – Никакой благодарности – что в прошлый раз, что в этот. Сто раз говорил Покровителю: "Брось ты его. И сам не живет, и мне жизни не дает". Так что, мне тут стоять? – прибавил он.
– Как хочешь, – ответил Ростик и демонстративно отвернулся.
– Хочу пройти, присесть, – сказал Колян.
Колян прошелся по кабинету, глянул в окно. Лиза села в машину и уехала.
– Так что за беда, Ростик? – Колян уселся в кресло напротив Ростика.
– А ты будто не в курсе?
– Хочу, чтоб ты сказал.
Ростик промолчал, только вздохнул.
– Вот видишь, ты и сам не знаешь, в чем беда-то. Не говоришь, значит, нет никакой беды, – Колян достал из кармана сигареты, закурил.
Ростислав посмотрел на Коляна. Внешне тот ничуть не поменялся. Каким был в прошлый раз, таким и остался. Такой же лысый, с густой щетиной с проседью, такое же худое лицо, черные глаза, взгляд с прищуром и белозубая улыбка.
Колян полез во внутренний карман пиджака.
– А еще я тебе книгу принес, которую ты швырнул в окно. Держи! – сказал он и отдал в руки Ростику. – Цени подарки.
Ростик поймал книгу, презрительно глянул на нее и небрежно бросил на стол.
– Она мне не нужна, Колян, – нахмурившись, сказал он.
– Нужна, еще как нужна. Радуйся, что вернули.
– Что толку от этой макулатуры? – хмыкнул Ростик, помолчал и досадливо прибавил: – Я жил по книге, как ты сказал. Каждый шаг сверял. Пятился в нее по вечерам. Идиот! А в итоге – работу потерял, учитель и жена предали. Даже говорить не хочу. Подарок так называемого Покровителя не помог, – язвительным тоном добавил Ростик.
– Не помог, говоришь?
– Неа. Сидел тут два часа и думал об одном и том же. И знаешь, поймал себя на мысли, что был бы счастливее, если бы этой книги у меня не было. Как минимум, я не сблизился бы с Офелией, если бы не увидел в книге поддержку. Был бы осторожнее. Да и не узнал бы правду. Жил бы, как прежде… Да, возможно меня бы уволили все равно. Но у меня осталась бы семья и уверенность в том, что дома кто-то ждет. И дочка росла бы рядом. А теперь… Лизу я не прощу. Жить вместе мы не будем… Когда подписал заявление об увольнении и потерял работу, думал – это главное поражение в жизни. Потерять семью – вот настоящее поражение.
– Охотнее жил бы дураком? – хохотнул Колян.
– Все мы в чем-то дураки, – ответил Ростик и, помолчав, прибавил: – Зато я был бы счастливым дураком.
– Сомнительное удовольствие. Не находишь?
– Нет, не нахожу. – Ростик отпил виски. – Я потерянный человек, Колян. Что делать завтра? Куда идти?
– Делать то, что и делал. Иди туда, куда и шел. Не пойму, в чем трагедия? – ерничал Колян, покуривая.
– Ты издеваешься? Говорю же, я потерял все, что мне дорого.
– Ну, допустим, не все, что ты потерял, дорого. Да и потом, не все ты потерял.
– Да ладно! Не все, говоришь? Семья… любимая профессия… мечты… Разве потерять это – не значит, потерять все?
– Нет, – Колян втянул в себя горький дым, – не значит. С дочкой ты и так сможешь общаться, никто тебе не помешает. Семья – новую создашь, в сто крат лучше… Любимая работа – это еще проще. Знаешь, профессия юриста – одна из самых лучших. Она кишит многообразием – следователь, прокурор, нотариус, адвокат, судья... В любой можно чувствовать себя шикарно. К тому же, никто не мешает устроиться в другой институт и преподавать, коль хочешь. А кто помешает защитить докторскую? Тоже никто. Найдешь научного консультанта, а то и вовсе сам защитишься, если уж это – твоя мечта. Кстати, на твоем месте я бы достал рукопись из урны. Она тебе еще пригодится.
Ростик кинул взгляд на диссертацию, которую он в отчаянии выбросил, но доставать не стал.
– Так что, дружочек, – прибавил Колян, – лишился ты не всего, а кое-чего. К тому же, потеряв, приобретешь больше.
Колян встал, подошел к стеллажам с книгами. Взял одну монографию Ростика, потом вторую. Полистал.
– Никто не говорил, что будет легко, – сказал он и поставил книги на полку. – Дело в другом, Ростик. Все, что происходит – к лучшему. Ты это должен зарубить на носу. Не надо так реагировать на события, какими бы прискорбными они ни казались. Надо верить. Ты позже поймешь, что увольнение из университета, разоблачение профессора и Лизы – это предисловие к счастью. Покровитель щедр на подарки, Ростик, – помолчав, прибавил Колян, – только спустя время узнаешь им цену. Так что, дружочек, самое интересное и радостное – впереди. Завтра, послезавтра, через неделю… Это сначала, кажется, что жизнь дала трещину, а проходит день, другой – и понимаешь, что не было никакой трещины. Перешел на другую ступень. Стал мудрее. Это, конечно, если не спиваться, как ты. Не раскисать. Не отчаиваться. И главное, верить, – Колян запнулся. – А с верой-то, Ростик, у тебя хреново, – Колян немного помолчал и прибавил: – Вспомни себя, когда мы виделись в прошлый раз. Ты же был алкашом! А уже через неделю летал от счастья. Было?
– Было, – кивнул Ростик: – Но я же не знал…
– Тогда тебе не надо было это знать. К тому же, и Лизе-то не совсем сладко от той истории. И профессор раскаивается. Поверь.
Ростик округлил глаза:
– Надо же! Бедные овечки! «Лизе-то несладко от той истории»! – передразнил Ростик. – Она должна была мне признаться. Все вышло бы по-другому… А потом любовника завела и предала меня… Лживая!
– Лиза… – Колян перевел дыхание, плюхнулся в кресло, угрюмо посмотрел на Ростика. – Если разобраться, все к тому шло. И она бы тебя все равно бросила ради Федоткина…
Ростик в недоумении глянул на Коляна.
– Серьезно? Даже, если бы я не узнал правду?
– Ага. Она полюбила его. Поэтому, собственно, и предала. Любовь и страсть всему виной. В системе ценностей твои интересы и интересы ее любовника поменялись местами. Сердцу не прикажешь. Федоткин – подлец… подлец конченный. Идет к цели, невзирая ни на что… Лизонька еще хлебнет с ним, бедолажка. Но речь не о ней, – Колян махнул рукой, – а о вас. Ее увлечение закономерно. Так что ничего хорошего бы дальше не вышло.
– Закономерно?
– Да, – уверенно сказал Колян. – Между вами вот уже года два не все гладко.
– В каком смысле – не все гладко? Я думал, мы – семья, благополучная семья…
– Да ладно? – Колян издевательски хохотнул.
– А что, разве нет?
– Ну, – покривлялся Колян, – ты хорошенько подумай, вспомни. Сколько раз ты ловил себя на мысли, что не любишь Лизу?
Ростик выпучил глаза, немного подумал.
– И что? – сказал он. – Ну, бывало. Потом проходило. Быт и в Африке быт. Ничего нового.
– Во-о-от! – протянул Колян. – Быт убил твою любовь!
– Бред! Я любил Лизу…
– Любил? А сейчас – разлюбил?
– Нет. Но… – Ростик запнулся.
– Вот видишь, дружочек! Если бы любил, не было бы «но». Вы просто жили. Просто показывали друг другу и всем, какая у вас замечательная семья. Впрочем, так живут многие. Разводиться боятся или … лень.
– Это не так! – возразил Ростик, налил себе еще виски и сделал глоток.
– Ты обманываешь себя, дружочек.
Ростик отрицательно повертел головой.
– Хорошо, – Колян скрутил губы трубочкой. – А Офелия? Разве ты не влюбился в нее?
– Нет, это исключено.
– Да?
– Да, – уверенно сказал Ростик, потом задумался, прибавил: – Согласен, было что-то… Офелия – совсем другое.
– Какое?
Ростик в ответ промолчал. Колян усмехнулся.
– Страсть и влюбленность – вот, что двигало тобой с первой минуты, когда она вошла к тебе на кафедру, – сказал погодя Колян. – Ничего больше. Уважение к профессору и прочие профессиональные интересы – все это на фоне влечения к Офелии. Поэтому ты и сегодня помчался к ней, по первому зову. Ты хотел ее увидеть, услышать, ты скучал по ней, Ростик. Не верти своей головой. Гляди, отвалится, – ерничал Колян. – Не пойму, кого он хочет обмануть? – в сторону прибавил он.
– Я поехал к ней, потому что думал, она поможет…
– Она и помогла. Рассказала тебе правду. Открыла глаза, – Колян потянулся, встал: – Офелия, скажем так, еще один подарок Покровителя.
– Подарок? Не смеши, – Ростик коряво улыбнулся. – Подарок приносит радость и удовольствие от обладания… А тут, – Ростик вздохнул. – Она перевернула всю мою жизнь вверх дном.
– А ты посмотри на появление Офелии в твоей жизни иначе. И будет тебе и радость, и удовольствие от обладания. Подумай, – прибавил Колян, помолчав, – может, она появилась в твоей жизни, чтобы скрасить печаль, поддержать? Если бы ни Офелия, сложилось бы хуже во сто крат? Радуйся, что она появилась в твоей жизни. Цени ее.
– Ценить? Из-за нее я потерял все, – недовольно сказал Ростик.
– Ты уже об этом говорил…
– Ничего страшного, повторюсь.
Колян вздохнул.
– В таком случае, и я повторюсь – верь, дружочек, – что ни происходит – тебе во благо. Офелия любит тебя. Любит по-настоящему. Если бы ты остался и дослушал ее, узнал бы кое-что интересное…
Ростик вопросительно посмотрел на Коляна.
– И что же? – спросил он.
– Вечером того дня, когда ты подписал заявление, Офелия поехала к профессору и умоляла тебе помочь. Она призналась, что полюбила и никогда не простит себе, что причастна к твоему увольнению. Профессор сказал, что, если она хочет, может рассказать правду. Так даже лучше. Он хотел разоблачить Лизу, хотел, чтобы ты все узнал…
– Что же он сам не рассказал?
– Ну, ты смешной! – Колян посмеялся. – А ты бы рассказал? Можешь не отвечать. Потому что точно знаю, и ты бы испугался. Страх перед правдой – один из самых сильных. Люди охотнее позволяют ввести себя в заблуждение, чем жить с правдой. Так что, то, что профессор, струсил, – норма. Струсил… струсил… струсил, – повторил Колян, помолчав. – Чего тут скрывать?
Ростик вздохнул, немного подумал.
– Знаешь, Колян, мне не легче…
– Ну ты и балбес! – Охнул Колян. – Я тебе уже все рассказал, разжевал, по полочкам разложил, а ты – за свое. Ума не приложу, почему ты тупишь?
Ростик в ответ промолчал.
– Ничего, – прибавил Колян вполголоса, – за пару дней придешь в себя. Потом позвонишь Офелии. Встретишься с ней, поговорите по душам. И ты поплывешь на новом корабле по течению.
– Это уже я сам решу, что буду делать через пару дней, – язвительным тоном сказал Ростик.
Колян сразу ничего не ответил, докурил сигарету.
– Знаешь, что, дружочек, – сказал он, – не нравится мне твой тон. Хочешь сам решать – вперед и с песней. Но потом не ропщи! Покровитель заботится о тебе, дурень, а ты носом вертишь. Да и я тут время теряю с тобой...
– Я тебя не звал, – резко сказал Ростик и глянул в окно.
Молодой месяц тонким серпом отражался в темном небе. На часах почти полночь. Как скоро пролетело время.
Ростик повернул голову. Колян исчез.
– Э, Колян, ты где? – спросил Ростик, оглядевшись.
В ответ тишина.
– Ты обиделся? Ладно, прости. Да, я тебя не звал, но… ты пришел вовремя. Прости.
Но Колян не появился.
Ростик посидел в задумчивости за рабочим столом, попевая виски, потом взял книгу в руки. Полистал. Прочел последнюю фразу: «Лиза за пять минут собрала свои вещи, села в машину и уехала». Вздохнул, потер лоб. Закрыл книгу и убрал в ящик стола.
Ростик глянул на часы – почти полночь. Сон как рукой сняло, хотя выпил почти бутылку виски. Он откинулся в рабочем кресле, закрыл глаза.
Да, возможно, случившееся к лучшему, но боль и разочарование не уступали место вере и надежде на светлое будущее. Не укладывалось в голове многое.
– Офелия, – прошептал Ростик и открыл глаза: – Неужели, и вправду, ты мое утешение.
Он вспомнил день, когда Офелия пришла на кафедру в тот роковой вечер. Она была, как никогда, красивая и сексуальная. Ростик отчетливо помнил, что смотрел на нее не только с интересом, как случалось, он смотрел на нее влюбленными глазами. И желал так сильно, как никого и никогда.
В кабинете накурено до тошноты. Ростик встал, подошел к окну, отодвинул штору, открыл окно.
– Выходит, все – к лучшему, – повторил он. – И с работой – то же.
Колян прав, никто не мешает продолжить научную деятельность, устроится в другой институт – их более чем достаточно. И все же … университет для Ростика значил гораздо больше, чем работа. Это был его второй дом.
