Текст книги "Любовь по расчету (СИ)"
Автор книги: Мари Стю
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
– Не читай нотаций, Крис, – очень спокойно говорила Наталья, настолько спокойно, что Кристине стало не по себе. – Я делаю все правильно. Поверь, пройдет несколько лет, пять-десять, и ты увидишь – каждый мой шаг оказался верен на сто процентов. Я смотрю далеко вперед, – Наталья улыбнулась, опустила глаза и продолжила неторопливо и тихонько: – Я не могу жить только чувствами. Да, возможно, люблю Пашу, – Наталья запнулась, кинула взгляд на дверь спальни, продолжила, еще тише. – Но, возможно, не так сильно, чтобы потерять голову. Мне нельзя ее терять. Тем более, сейчас, когда у меня будет ребеночек. Надо думать о будущем, не только своем, но и малыша. И это будущее должно быть безоблачным, Крис, – Наталья замолчала, перевела дыхание, немного подумала и полушепотом продолжила: – Безоблачное будущее, мое и ребенка, только тут, в Москве, рядом с Давидом. Быть с Пашей – обречь себя и ребенка на неуверенность в завтрашнем дне. Что Паша может предложить мне? Что Паша может предложить ребенку? Любовь? – Наталья хмыкнула. – Одной любовью, подружка, сыт не будешь. И голод часто, если не всегда, рождает в сердцах людей злобу и гнев на всех, в том числе и близких.
С Давидом – иначе, – помолчав, продолжила Наталья. – С ним я могу распланировать свою жизнь и жизнь ребенка на много лет вперед. И знаю точно, что эти планы реализуются. Тут Москва. Тут миллион возможностей. Тут все деньги. Тут лучшие медицинские учреждения. Тут лучшие учебные заведения. Тут другая жизнь, Кристина. И мне так везет, все идет, как по маслу… Давид, вообще-то, мог послать меня. Мог сказать, что я не нужна ему с ребенком. Он же меня принял, – Наталья замолчала, вздохнула. – Я не могу позволить себе просто любить. Не могу позволить себе быть сентиментальной. Теперь уж точно не могу. В сказке, возможно, все иначе. Но я – не про сказку, русалочка. Я – про жизнь. К тому же, – Наталья вновь заулыбалась, – с Давидом, мне, и вправду, хорошо. Я не вру. Я уверена, что полюблю его, со временем. Да, другой любовью, не такой, как… – Наталья запнулась, сжала губы, потом прибавила: – В общем, не суди меня, Крис. Пожалуйста. Я знаю, что делаю. Мне нужна твоя поддержка, а не упреки. Поддержи меня, пожалуйста, Крис.
– Я тебя услышала, – кивнула Кристина и нежно улыбнулась. – Прости. Я не от вредности читаю морали. Я хочу, чтобы ты была счастливой. Только и всего. Всегда считала, что женщину счастливой делает любовь, настоящая любовь к мужчине. Хотя, счастье у каждого свое. Я тебя услышала. Окей…
Разговор подруг продолжился, но был такой натянутый, что Кристина извинилась перед Натальей и предложила созвониться в другой раз – что-то голова разболелась. Наталья, прекрасно понимая, почему подруга изъявила желание попрощаться, сделала вид, что поверила в недуг подруги, отправила море воздушных поцелуев, пожелала выздоровления и спокойной ночи.
Наталья отключила телефон, положила его на прикроватную тумбочку. С минуту гладила животик.
– Я все делаю правильно. Завтра… завтра скажу Давиду, – Наталья улыбнулась, посмотрела на живот. – У тебя будет прекрасный папа. Добрый. Чудесный. А главное – с кучей связей и денег. Значит, проживем без проблем. А если они и будут – мы их решим. За деньги. Это не я так придумала, маленький. Жизнь такая. Без бумажки – ты букашка, а с бумажкой – человек. Мы будем жить с тобой как человеки. Сытыми будем. Облюбленными. В достатке, безопасности и покое. Это в жизни главное, малыш. Остальное – можно пережить. Вот только Давиду о своем решении я скажу не завтра. Через недельку. Так будет убедительнее. Впрочем, – минуту погодя, прибавила вслух Наталья, – к чему тянуть. Завтра. Поговорю с Давидом завтра.
Проговаривая одни и те же слова, Наталья, утирала слезы. Любовь пройдет. Пройдет обязательно. Нельзя поддаваться чувствам. Ни в коем случае нельзя. Да, больно. Ну и что. Пройдет эта дурацкая боль, уйдет эта дурацкая тоска. Главное – никаких, никаких больше разговоров о Паше. Выбросить его из головы. Эта встреча – в прошлом. И Кристине надо запретить говорить о нем. Хватит теребить душу. Наталья не отступит от задуманного. Никогда. Ни за что. Никакой любви. Никакой…
41.
Наталья проснулась раньше обычного, приняла душ, надела обтягивающее платьице чуть ниже колен и спустилась вниз. Давид уже не спал, возился в саду – поливал розы и посаженные пихты.
– Доброе утро, Давид! – поздоровалась Наталья, выйдя во двор.
– Доброе утро, Наташенька! – Давид глянул на Наталью, приветливо улыбнулся.
Наталья подошла к Давиду, чмокнула в щечку и поиграла бровками.
– Тебе идет садовый фартук.
– Спасибо! Я знал, что тебе понравится, – Давид в ответ поцеловал Наталью и приобнял. – Ты будешь завтракать?
– Да. А ты?
– И я. Сегодня еще ничего не ел.
– Отлично. В таком случае, позволь, сегодня я приготовлю. Ты говорил, любишь кашу по утрам. Гречневую? Ячневую? Пшенную?
– Сегодня буду геркулес, с ягодами.
– Хорошо. А где крупы?
– От плиты – левый верхний шкаф.
Наталья загадочно улыбнулась, что не ушло от внимания Давида, и, виляя бедрами, пошла в кухню – готовить завтрак.
Давид пришел минут через двадцать. Каша в мультиварке. На столе пиала с ягодами.
– А что будет завтракать моя принцесса? – поинтересовался Давид.
– То же, что и ты. Решила позавтракать кашей.
– Отличное решение.
Давид и Наталья позавтракали, ни о чем особенно не говоря. Давид рассказывал про сад, про обработку плодовых и ягодных, которую вот-вот должны провести садовники. После Наталья приготовила Давиду кофе по фирменному рецепту, а себе выжала сок из яблок и моркови.
– У меня есть новость, Давид, – Наталья игриво заулыбалась.
– Да? Интересно.
– Я подумала сердцем, как ты просил. И сердце подсказало, – Наталья замолчала, выдержала театральную паузу: – Я хочу быть твоей женой, Давид.
Давид замер, внимательно смотрел на Наталью с минуту.
– Старость – не радость, – вдруг сказал он. – Со слухом что-то.
– В смысле? – Наталья насторожилась.
– Мне послышалось, ты сказала, что хочешь быть моей женой… – Давид слегка улыбнулся.
– Тебе не послышалось, – Наталья кокетливо махнула рукой, догадавшись, что Давид шутит.
– То есть…
– Да, я хочу быть твоей женой…
Давид взял Наталью за руку, поцеловал в ладошку.
– Я счастлив… Я счастлив… – проговорил он в задумчивости.
Наталья отпила сок, улыбнулась.
– Ты уверена? – спросил Давид.
– На сто процентов. Мне хорошо с тобой Давид. Спокойно. Радостно. Надежно. Я хочу пойти с тобой одной дорогой. Бок о бок. Знаю точно, никто не сможет дать мне и ребенку заботы, внимания и теплоты больше, чем ты. Мне уютно с тобой, как в мороз под теплым одеялом. Мне легко с тобой и интересно, Давид. Уже не кусочек души – в твоем плену, а гораздо больше.
– Хорошо, Наташенька! Хорошо, – сказал все еще растерянный Давид, встал, робко поцеловал Наталью в губы.
Наталья ответила на поцелуй, подавляя в себе легкую брезгливость. «Ничего, Наташенька, ничего. Скоро привыкнешь», – подумала Наталья, невольно вспомнив молодые сочные губы Паши и его упругий вольный язык.
– Когда мы сможем полететь в Ростов? За вещами, – уточнила Наталья, когда испытание поцелуем закончилось.
– Вещи? А, конечно, полетим. Хоть завтра, – Давид отвел взгляд. – Прости. Я еще не пришел в себя. И у меня в голове столько мыслей. Столько дел нужно переделать. Столько вопросов с тобой решить. Ты хочешь, чтобы была свадьба?
– Если честно, о свадьбе я не думала…
– Во-о-от! – протянул Давид. – Столько вопросов надо обсудить…
Давид обнял Наталью, погладил по голове, поцеловал волосы, шею. Потом глянул в глаза и сильно-сильно прижал к себе.
Спустя два дня Давид и Наталья вместе полетели в Ростов, чтобы отправить упакованные вещи в Москву. С аэропорта они приехали к дому, поздоровались с консьержкой. Та, косо глядя на нового ухажера, вручила Наталье пачку квитанций. Поднялись на пятый этаж. Дождались сотрудников транспортной организации – еще накануне поездки Наталья договорилась о перевозке чемоданов; сдали вещи и поехали в аэропорт. В общем, все произошло скоренько и быстренько. Наталья не хотела задерживаться в Ростове, дабы не всколыхнуть затихшее море воспоминаний и чувств. Машину в столицу чуть позже перегонит водитель Давида по доверенности, а квартиру решили продать и прикупить что-нибудь в Москве или Подмосковье. По приезду Наталья оформит доверенность на личного адвоката Давида – пусть занимается, хлопочет. Наталье уже не до того – ей надо становится на учет по беременности, готовиться к свадьбе, материнству. Для остального – есть специалисты, которые за деньги Давида выполнят любой каприз Натальи.
<…>
Два месяца пролетели в суете. Давид и Наталья через неделю, как прилетели из Ростова в Москву, подали заявление в загс, еще через пару дней Наталья встала на учет по беременности в одной из лучших клиник в Москве. Много и свадебных хлопот оказалось, хотя решили обойтись без пышного торжества.
Ужин в день регистрации прошел в одном из лучших ресторанов Москвы с самыми близкими людьми. В кутюрном свадебном платье Наталья была прекрасна как богиня. Дети и внуки Давида, как показалось Наталье, приняли ее, как родную. Спокойно отнеслись и к беременности. Во всяком случае, недовольных физиономий Наталья не заметила. Возможно, конечно, втихаря, кто-то из родственников и возненавидел молодую мачеху, но Наталья решила не придавать этому значения. Пока жив Давид, Наталье бояться нечего. Что будет потом – будет потом. Беременность – единственное обстоятельство, которое вольно-невольно возвращало Наталью с небес на землю. Во всем остальном жизнь текла безупречно. Наталья играла роль идеальной любящей и любимой супруги, покоряла сердца друзей Давида своей красотой, изяществом и женственностью и тратила деньги нового мужа без зазрения совести.
Прекрасно складывались обстоятельства и с судебным процессом. Суд довольно быстро вынес решение в пользу Натальи. Правда, в этот процесс вмешалась Любонька и ее дядя. Супруга Боровски решила принять участие в споре в качестве третьего лица. Как заверил адвокат Натальи, это не поменяет решение суда, однако, процесс чуть затянется. Любонька уже подала апелляционную жалобу. Или только будет обжаловать решение. Наталья так и не поняла. Не главное. Главное в том, что все идет по все тому же плану. Осталось теперь выбрать момент, поговорить с Давидом, заручиться его поддержкой, и Наталья, ко всему прочему, станет собственницей солидной доли имущества. Наталья не сомневалась, что Давид поддержит ее в предстоящем бою с Боровски, когда она нагло и бесцеремонно откажется переоформлять остуженное имущество на бывшего мужа. Ой, ладно. Это – ерунда. Сейчас – об удовольствиях.
Впереди – свадебное путешествие. В этот раз Наталья изъявила желание провести месяц на Гавайях. Давид, как любящий и щедрый до безобразия мужчина, согласился. Доктор обследовала Наталью, дала рекомендации и отпустила.
– Конечно, доктор, буду соблюдать режим… – сказала в ответ Наталья, предвкушая отдых на сказочных островах.
Сколько еще надо успеть. Суета сует. Перед свадебным путешествием Наталья и Давид договорились вместе поехать в торговый центр – и Наталье надо прикупить вещи, и Давид решил обновить пляжный гардероб.
Давид уехал по делам. Сказал, будет через час. К тому времени Наталья пообещала быть готовой – уж больно хочется окунуться в мир платьев, купальников и всякой всячины от мировых брендов для радужного отдыха.
– Наталья Евгеньевна, добрый день! – услышала Наталья в трубке телефона.
– Да, да, Олег Викторович. День добрый! – кокетливо ответила Наталья адвокату, который взялся за продажу ростовской квартиры.
– На вашу квартиру нашелся покупатель. Мы заключили предварительный договор купли-продажи. Надо оплатить счета. Накопилась задолженность.
– Давайте оплатим. Какие проблемы?
– Проблем как таковых нет. У вас случайно не сохранились квитанции на оплату за предыдущие периоды. Если – нет, ничего страшного.
– Надо же! – Наталья слегка хлопнула себя по лбу. – Мне их отдала консьержка, но я не смотрела. Совсем из головы вылетело. Я сейчас гляну.
Наталья призадумалась – и куда же она дела эти квитанции.
– Так, так, так… По-моему, квитанции лежат в походной сумке. Сейчас, Олег Викторович. Сейчас гляну.
Наталья открыла шкаф в гостиной, достала небольшую походную сумочку, с которой она летала в Ростов, расстегнула одно отделение, второе.
– Вот, что-то нашла, – обрадовалась Наталья, быстро перебирая бумажки.
– А это что? – спросила себя Наталья и замерла.
В пачке квитанций лежало письмо. Адресант – Кужилин П.А.
– Кто такой Кужилин? – вновь спросила себя Наталья.
– Понятия не имею, – ответил адвокат.
– Я не вас спрашиваю, – посмеялась Наталья и прибавила: – Не важно. Вот, Олег Викторович, я нашла все квитанции.
– Отлично. Я сегодня вечером заеду, заберу.
– Конечно. Будем ждать.
Наталья отключила вызов. Прошла в гостиную. Присела, упорно глядя на конверт.
– Кто же это? – Наталья внимательно почитала реквизиты.
Боровски Н.Е. – получатель. Адрес ростовской квартиры. Ничего не перепутали. Все верно. Письмо предназначено ей. Легкая тревога.
– «П.А.»… Павел… Паша… – задумчиво проговорила Наталья, сердце заколотилось. – Это Паша. Это Паша написал…
Наталья отложила письмо в сторону, вздохнула. Потом взяла письмо в руки, покрутила его…
– Нет, не буду читать. Может, конечно, и не Паша… Но, вдруг, Паша? Паша…. Точно – он…. Нет, не буду читать.
Наталья встала, подошла к мусорному ведру.
– Выброшу. Не хочу…
Наталья разорвала конверт на две части. Выбросила в урну. К чему ей читать письмо. Зачем? Уже не имеет значения, что там написано. Наталья уже не Боровски. Она вот уже неделю гордо носит фамилию «Гринева». У нее другая жизнь. К чему ворошить прошлое?
– А интересно же, – сказала Наталья, улыбнулась как-то по-особенному, достала из ведра разорванное письмо. – Почитаю, но потом. Как-нибудь. Когда прилетим с отдыха.
Наталья поднялась в спальню, спрятала письмо в книгу, которую читала на ночь, пыталась отвлечься, но мысли возвращались к непрочитанному посланию.
– Короче, – занервничала Наталья, понимая, что пока не удовлетворит любопытство, прошлое будет с большей силой напоминать о себе.
Поднялась в комнату, взяла письмо. Соединила две половинки. Ком подошел к горлу. Наталья сосредоточилась, нахмурила бровки.
– И что ты там мне писал, друг из прошлого? – деловито проговорила она и начала читать письмо, написанное мелким, но разборчивым почерком.
42.
«Привет, Наташа! Моя любимая Наташа. Я верю, что рано или поздно ты прочтешь эти сроки. И я так этому рад. К сожалению, поговорить не удалось. Я приходил на квартиру. Несколько раз. Консьержка сказала, что ты уехала, с чемоданом. Насколько – неизвестно. И куда – тоже.
Если честно, думал, что писать будет легче. В голове миллион раз прокручивал все, что хочу тебе сказать. Но вот сел за стол, взял ручку, а с чего начать – не знаю. И как-то волнуюсь. Как мальчишка. Впрочем, я и есть мальчишка, потому что влюблен как мальчишка.
Ты наверняка подумаешь, зачем писать письмо, позвонить логичнее. Но я нарочно не звоню. Знаю, что не возьмешь трубку. А письмо – захочешь – прочтешь, не захочешь – не прочтешь. В общем… Боюсь даже перечитывать. Кажется, пишу бред какой-то. Но пишу, как могу.
Наташ, я не буду оправдываться. Не буду объяснять, почему не сказал, что должен был сказать, как только ты предложила мне переехать к тебе, и уж тем более – обязан был рассказать, когда мы с тобой стали близки. Могу лишь сказать – прости, прости, что умолчал. Я не просил Боровски прощать мне долг. И хотел отдать все до копейки своим трудом. Просто так совпало. Я полюбил тебя, жену Боровски, задолго до вашего развода и был неслыханно рад, когда Иван Федорович будто бы в шутку предложил закрутить с тобой роман. Мне, безнадежно влюбленному, выпал шанс. Боже! Да я готов был прыгать от радости. Я и сейчас рад, что согласился. Потому что моя помощь тебе в тот день – приблизила меня к тебе настолько близко, насколько я только мечтал. Прости, Наташ! Я, вправду, должен был тебе сразу все рассказать»…
Наталья отвела взгляд от письма. «Про какой долг пишет Паша? – спросила она себя, немного подумала и едва слышно сказала:
– Вероятно, это как-то связано с деньгами, которые якобы Боровски дал Паше за мое утешение… – Наталья прищурилась, перечитала отрывок еще раз и прибавила: – Точно. Пашка должен был деньги Боровски. И Боровски предложил Паше простить долг, если тот со мной переспит. В смысле, утешит… Вот козел этот Боровски! До сих пор тошно вспоминать.
Наталья довольно улыбнулась – она, оказывается, почти что детектив. Но уже через секунду улыбка спала с лица. Наталья вздохнула. В глубине души она знала, что не все так мрачно в истории с Боровски и Пашей. Вполне возможно, выслушав Пашу в тот день, она бы только посмеялась с наглости бывшего мужа и наивности бывшего любовника.
– Правильно я сделала, что не стала слушать Пашку. А то сидела бы сейчас в дрянной квартире в дрянном Ростове…
Наталья коварно улыбнулась. Взяла письмо в руки и продолжила читать.
«Почему-то вспомнил сейчас нашу первую встречу, – читала Наталья. – Ты, в брючном костюме василькового цвета с распущенными волосами, выходишь из дома. Волосы развиваются на ветру. Я стою возле машины, ослепленный твоей красотой. Ты подходишь к машине, кидаешь на меня свой горделивый взгляд и говоришь: «Мне на Карла Маркса. В салон «Ноготки». Я робко киваю, улыбаюсь, открываю тебе дверь машины, потом сажусь за руль, везу тебя на площадь Карла Маркса, потом – в торговый центр на Нагибина, потом… Какое счастье! Когда ты случайно смотрела на меня, радовался, как ребенок, и стеснялся. «Боже, – думал тогда я, – как же прекрасна эта женщина!» Я бы отдал жизнь за такую!»
Наталья нежно улыбнулась, вспомнила тот день, а точнее – утро того дня, когда она выгнала Пашу из дому. А ведь ничего не предвещало беды. Наталья проснулась от поцелуя Паши – тот коснулся губами носика Натальи. Она едва открыла глаза, блаженно улыбнулась. Паша суетится. В одних трусах. Что-то искал. Вероятно, майку. Накануне ночью у них случился неплохой порно спектакль – Паша разбрасывал одежду по всей спальне, будто на сцене актер – приковывал внимание зрителей к деталям. Одним глазом, с шаловливой улыбкой на лице, Наталья наблюдала за Пашей. «Боже, какое же у него сексуальное тело!» – Наталья закрыла глаза. Паша в трусах. Но вчера она не могла оторвать глаз от ракеты, готовой к полету в Наташкину вселенную. Сама себе позавидовала в то утро. Никогда не встречала мужчину, на которого готова была смотреть часами, разглядывать, словно картину. Любуясь Пашей, возбудилась до мурашек и тихого стона. Паша учуял приглашение в постель и налетел на Наталью, словно изголодавшийся зверь. Секс выдался страстный, животный и, как обычно, до изнеможения Натальи. Спустя пару часов, провожая Пашу, Наталья целовала его в сладкие губы, не предполагая, что встреча с Боровски выльется в полный крах ее надежды остаться с Пашей.
Наталья, очнувшись от воспоминаний, грустно улыбнулась. К.н.и.г.о.е.д...н.е.т
– Ты классный, Паш! Ты – бог секса! – едва слышно сказала она, взяла письмо и продолжила читать.
«Помнишь, ту первую ночь, когда ты пришла в гостиную, чтобы выключить телевизор? Я помню. Все до мелочей. Ты вся дрожала, будто мышонок, загнанный в угол. А когда коснулся тебя, даже почувствовал, как борются в тебе страх и желание отдаться мне. И этот страх я часто видел в твоем взгляде. Я спрашивал себя, почему ты боялась быть со мной? Может, боялась полюбить? Возможно.
Я знаю, точно знаю, что мы были счастливы, Наташ. Я видел это. Чувствовал. И я хочу вернуть наше счастье. Не верю, что моя глупость перечеркнула наши чувства. Не верю, Наташ. Есть что-то другое».
– Я подозревала, что ты знаешь больше, чем я хотела бы… – сказала Наталья, прикусила губу, еще раз прочитала последний абзац, тяжко вздохнула и продолжила читать.
«Возьму на себя смелость предположить, почему мы расстались. Я мальчишка без гроша в кармане и прекрасно это понимаю. Ты же, моя любимая птичка, – птичка другого полета. Ни в коем случае не ставлю тебе в упрек твои ценности. И, сказать по правде, уверен, что женщина и должна быть такой, немного меркантильной и корыстной. Тут я улыбаюсь, если что. А если серьезно, я – не шучу. Женщине не должно быть достаточно только любви. Женщина мотивирует мужчину на подвиги, преодоление трудностей и покорение вершин. Я, конечно, не сам это придумал. А-то решишь, что я, молодой-зеленый, мудрствовать решил. Так дядя Гена говорил, от него я первый раз услышал. Хотя уверен, что и не он это придумал. А если серьезно, Наташ, ты – моя муза. И мне нравиться в тебе все.
Если моя догадка об истинной причине нашей разлуки верна, прошу, дай мне время. На данный момент мне и вправду нечего тебе предложить. Прости! Но я смогу дать тебе то, что ты хочешь. Позже. Дай мне время, прошу.
Хотя, возможно, я ошибаюсь. И дело не в том, что я – бедный мальчишка, размечтавшийся о королеве. Может, есть что-то другое. Или кто-то другой. Вот тут, конечно, мое сердце екает. Потому что пережить твою любовь к другому мужчине сложнее. Но если, вдруг, это так, желаю, чтобы ты была счастливой с ним. Искренне желаю. Правда. Впрочем, не буду фантазировать. Я уверен, что ты любишь меня. А если так, то…»
Наталья оторвала взгляд от письма, загадочно улыбнулась, подумала о чем-то, потом прочитала вслух:
– «Я уверен, что ты любишь меня», – Наталья вновь вздохнула, покачала головой, будто отрицала прочитанное, опять вздохнула. Взгляд устремился в письмо. Продолжила читать.
«Люблю вспоминать, как мы жили вместе. Каждый вечер, обнимая тебя и засыпая, мне хотелось одного – остановить мгновение. Хотелось сказать, – стоп. Пусть вот так будет всегда. Вот так – в объятиях. Но остановить мгновение нельзя. К сожалению. Зато можно мечтать. А я люблю мечтать, Наташ. Ты знаешь. И я мечтаю… о нас. О том, чтобы наша любовь жила, росла, крепла с каждым днем, несмотря ни на что. А еще я часто представляю, как мы под покровом ночи целуем и ласкаем друг друга, предаемся утехам и играм, как ты любишь, как я люблю, и … радуемся, что вместе. «Я люблю тебя, Наташ…», – говорю тебе на ухо, а ты ласкаешься кошечкой и отвечаешь: «Я тебя тоже, Паш». А потом мы засыпаем с блаженной улыбкой на лице.
Мечты осуществляются. И я верю, что так и будет. Но то, о чем я мечтаю, зависит о нас двоих, от того, хочешь ли ты того же… И если в твоем сердце живет любовь, никто и ничто не помешает быть нам вместе. Я тебя никому не отдам, Наташ. И рано или поздно мы встретимся, и у нас все будет хорошо. Как было. Даже лучше. Лишь бы ты хотела того же, что и я.
Люблю тебя. Твой Пашка».
Наталья положила разорванное письмо на кровать. Слезинки, одна за другой, стекали по щекам.
– Паша… Паша… – проговорила Наталья дрожащим голосом и уткнулась в подушку лицом.
– Наташенька, я дома! – послышался голос Давида.
Наталья подняла голову, утерла слезы, быстренько спрятала письмо под подушку, легла на бок и закрыла глаза.
– Родная, ты здесь? – Давид вошел в спальню, подошел к Наталье и чмокнул в щечку.
– Уснула… – еле слышно проговорил он. – Спи, Наташенька. Поедем чуть позже.
Давид еще раз поцеловал Наталью и тихонько вышел из комнаты. Наталья открыла глаза, легла на спину и минут двадцать с безразличным выражением лица смотрела в потолок. Расковыряла рану на сердце своим любопытством. Болит.
– Очень больно, вот тут, – тихо сказала Наталья, положив руку на грудь.
Бес сомнения прокрался в душу. Наталья вновь думала о Паше, вспоминала каждую минуту с ним. Да, Паша прав, она была с ним счастлива. На все сто. И, наверняка, такого счастья, особенного, она больше не узнает. Возможно, будь у Натальи две жизни, одну из них она прожила бы с Пашей, хоть в шалаше. Но жизнь одна.
Наталья еще минут десять полежала, потом достала письмо из-под подушки, кусая губы, пробежала глазами. Вздохнула. Встала. Прошла в туалетную комнату, разорвала письмо на маленькие кусочки.
– Надо ставить точку. Жирную точку, Наташ, – сказала она себе, покусывая губы. – Прощай, Паша! Прощай! – выдавила из себя, выбросив остатки прошлого в урну.
Наталья приняла душ, долго рассматривала себя в зеркале. Взгляд печальный. Какой-то обреченный. Несчастный. Сожалеющий.
– Давай, Наташка, бери себя в руки! Ну ее к черту, эту любовь. Другая мне жизнь нужна, другая… Мне и ребенку. Прости, Паша, прости. Я не та женщина, которая тебе нужна. И ты не тот мужчина, который нужен мне. Забудь, Паша, забудь меня. Как можно скорее. Нам лучше будет друг без друга. Я знаю. Я уверена, Паша, – глаза Натальи вновь прослезились. – Все! Кончай реветь! Все! Нет Паши в твоей жизни и никогда не будет. Нет любви в моем сердце, и никогда не будет. Я не люблю тебя, Пашка. Не люблю. И не любила. Любовь – это иллюзия. Забудь, Паша, забудь меня. И я… и я забуду тебя…
Наталья минут пять стола перед зеркалом, повторяя, что не любит Пашу и никогда не любила, и что он ей не нужен, и она забудет его уже завтра. Говорила и плакала. Плакала и говорила.
– Я запрещаю тебе думать о Паше, – наконец приказала себе Наталья, утирая лицо.
В самом деле, какая любовь! На носу свадебное путешествие, радужная жизнь. Все идет по плану Наташеньки, даже лучше. А тут – любовь. Бред! Кто откажется от денег, больших денег, ради любви? Кто? Может, и есть такие идиоты, но в их число Наташенька не входит.
Припудрить носик, накрасить губки, чуть-чуть глазки – совсем другое дело. Давид не должен заметить, что Наташенька плакала. Но как скрыть? Глазки красные от слезок, чуть припухли.
– Ой! Придумаю что-нибудь, – Наталья махнула рукой.
Считается, что любовь всегда права, что она всегда побеждает. Разве? Может, желаемое выдают за действительное? И правильно ли, когда побеждает любовь? Не обесценивает ли женщина любовь, когда не получает от мужчины материальные блага? Может, женщина выходит замуж по любви, потому нет возможности выйти замуж по расчету? Столько вопросов, ответы на которые останутся без ответов. А ответов и не может быть. Потому что никто не знает, как правильно. Цена борьбы любви и расчета – муки сожаления. Но сожалеть могут все. И те, кто отдал предпочтение любви. И те, кто отдал предпочтение расчету.
Натянув улыбку на лицо, Наталья вышла из спальни и игриво проголосила:
– Давид, дорогой, я готова ехать!
Конец.
