Текст книги "Серебряный огонь"

Автор книги: Мари Кордоньер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Эпилог

Март 1596 года – Лувр

Блестящий весенний праздник в конце марта, сделавший королевский дворец на берегу Сены островом сияния и света, собрал в Лувре представителей всех известных французских родов. Уже несколько дней в Париж прибывали кареты, заполненные людьми и багажом. Торговцы и ремесленники радостно потирали руки, предвкушая будущие барыши.

Мастер Орель тоже постарался своевременно пошить заказанные ему роскошные одежды. Одни только бесчисленные жемчужины на черном бархатном платье графини де Сюрвилье заставили трудиться целый день несколько юных швей.

Графиня выглядела чрезвычайно помпезно. Она блистала рядом со своим неотесанным супругом. Но ни бархат, ни жемчуг не могли скрыть того, что красота бывшей мадам д'Ароне уже начала увядать.

Пудра и краски скрыли мелкие морщинки возле глаз, но складки вокруг рта оставались заметными. Да ипышность тела постепенно превысила допустимые размеры. Ощущенье неудовлетворенности излости исходило от нее подобно запаху слишком резких духов.

– Надеюсь, на этот раз вы сумеете не раздражать короля! – прошипела она, входя вместе с графом в нарядный зал. – Я не желаю снова месяцами торчать в провинциальном замке.

Граф де Сюрвилье за те самые месяцы привык не обращать внимания на постоянное брюзжанье своей дамы. Он с интересом разглядывал многочисленных приглашенных на бал и вдруг заметил высокого темноволосого мужчину, с обожанием смотревшего на свою спутницу.

– Проклятье, де Анделис тоже здесь! При виде этого типа во мне закипает желчь! – прорычал он. – Не сам ли король стоит позади той куколки, супруги маркиза? Герцогине такое не понравится!

Его дражайшей половиной владели сходные чувства, и она прищурила свои черные глаза, отыскивая Филиппа Вернона. В самом деле, это был он. Выглядел маркиз превосходно и был бесстыдно доволен. А женщина рядом с ним? Неужели эта девка осмелилась опять повиснуть на нем? Однако Тереза не позволит этой комедиантке появляться при дворе. На сей раз она устроит публичный скандал!

Забыв о супруге, она протиснулась между гостями и приблизилась к паре как раз в тот момент, когда король и герцогиня де Бофор тоже подошли к ней. Праздник, устроенный в честь начала весны, предполагалось отмечать непринужденно, без долгих церемоний, как любил жизнерадостный король.

Он склонился к изящной руке маркизы де Анделис, украшенной помимо золотого обручального кольца большим чистейшей воды бриллиантом. Бриллиант дополнял ее элегантную одежду из голубого венецианского шелка. Обширное декольте обрамлялось высоким кружевным воротником. К матовой коже прикасалось изумительное колье из серебристого жемчуга. Однако даже жемчуг не мог превзойти сиянием светлые глаза маркизы, смущенно и осторожно глядевшие на склоненную голову короля, пока тот не поднял ее вновь.

– Итак, моя прекрасная дама, как чувствует себя мой крестник, виконт? Надеюсь, он здоров?– доверительно, почти фамильярно осведомился король.

Фелина невольно улыбнулась, как всегда, когда разговор заходил о сыне. На ее лице отражалась материнская гордость, говорившая о безграничном счастье.

– Да, Ваше Величество, он чувствует себя великолепно. Дед гордится своим внуком, который, однако, уже начинает вертеть им, как ему вздумается. Мсье де Брюн вечно брюзжит на кормилицу и няню, ибо те никак не могут ему полностью угодить.

– Вы должны мне рассказать о наследнике, – милостиво улыбнулась герцогиня де Бофор, поскольку сама была матерью двухгодовалого сына.

– Какая радостная новость! Вас, значит, можно поздравить с долгожданным наследником!– прощебетала графиня де Сюрвилье, подойдя к Филиппу Вернону и стремясь привлечь к себе внимание.

Филипп сдержанно поклонился бывшей любовнице.

– Можете поздравить, мадам, если вы этого действительно хотите! – произнес он холодно.

– Как удивительно все же выздоровление вашей тяжело больной драгоценной супруги, мсье. Я вижу, рецидив прошлого года она вновь благополучно пережила.

Пока графиня собиралась добавить в свои слова несколько новых ядовитых капель, ее прервал властный голос. Король решил лично навсегда принудить ее к молчанию.

– Вы, вероятно, говорите о Мов Вернон, несчастной старшей дочери мсье де Брюна, графиня. У вас неверные сведения. Она, действительно, скончалась некоторое время назад от чахотки. Дама, родившая наследника де Анделиса, Фелина де Брюн является младшей дочерью нашего старого друга.

Это было уж слишком. Даже самому королю мадам Тереза не позволит пудрить ей мозги. Не думая о возможном скандале, она осмелилась возразить.

– Младшая дочь? Какая легенда! Всем известно, что у Амори де Брюна была только одна дочь и что его супруга погибла в Варфоломеевскую ночь!

Напоминать Генриху Наваррскому о той трагической ночи, омрачившей его свадьбу с Маргаритой Валуа, было большой ошибкой.

– Коль скоро вы так отлично информированы, мадам, – возразил он язвительно, – вам наверняка известно, что мадам де Брюн в тот период ждала ребенка. Ее вторая дочь появилась на свет во время бегства матери из Парижа. Тогда на Францию и ее жителей обрушились большие страдания и беды. Поэтому мне особенно приятно, имея теперь королевскую власть, залечивать некоторые раны.

– Но ведь... но ведь она католичка! – вырвалось у дамы, уже не думавшей о последствиях.

Ответ прозвучал резко.

– Ваш король тоже католик, мадам. И вам не подобает судить об этом. Иначе нам придется отказаться от вашего присутствия на празднике!

Фелина взглянула на бывшую соперницу, побледневшую под слоем краски, и, к своему удивлению, поняла, что сочувствует ей. Признаки увядания прежней красоты были налицо. Рядом с графом де Сюрвилье Тереза д'Ароне сотворила для себя персональный ад.

Мелодичное контральто маркизы прозвучало мягко и убедительно:

– Зачем суровые слова на таком замечательном празднике? Я благодарна графине за участие в судьбе нашей семьи. Однако впредь, мадам, вам больше не нужно поминать нас в своих молитвах.

Король не скрывал своего восхищения столь дипломатичным возражением.

– Вы не только прекрасны, маркиза. Вы к тому же умны и милосердны. Жалость к врагу отличает истинную христианку! Маркиз, если вы пригласите на танец герцогиню, я позволю себе открыть бал с очаровательной матерью моего крестника.

Графине де Сюрвилье пришлось, сдерживая бессильный гнев, присесть в церемонном реверансе перед женщиной, которую она ненавидела всей душой. Отказаться от этого значило бы еще больше разгневать короля и, возможно, окончательно попасть в немилость.

Поздно ночью, почти под утро, пока Иветта, снова с удовольствием ставшая камеристкой у прежней госпожи, вытаскивала заколки, прикреплявшие к платью кружевной воротник, Филипп опять заговорил о графине.

– В вашей власти было навсегда удалить ее от королевского двора. Почему вы этого не сделали, моя радость?

Фелина лукаво улыбнулась своему отражению в зеркале. Рождение маленького Амори Жана Филиппа Вернона не повредило ее фигуре и красоте. Наоборот, счастье материнства смягчило линии тела и окончательно стерло в ее сердце следы ненависти и возмущения.

– А зачем? Я бы тогда лишилась удовольствия наблюдать, как она переживает крушение своих честолюбивых планов.

Иветта сдержала ухмылку и поймала однозначный взгляд маркиза. Она поняла, что от нее требуется. Быстро покончив с крючками и петлями на платье и сделав прощальный реверанс, она удалилась.

Едва Иветта закрыла за собой двери, Филипп прижал к себе жену.

– Так вы не святая, а мстительная бестия! – прошептал он между двумя страстными поцелуями.

Фелина, ощущая на теле его руки, радостно усмехнулась.

– Святые слишком пресны, мой господин. Или вам хотелось бы святую?

– Ты знаешь, чего мне хочется. Какую жажду я никак не могу утолить...

Их губы сомкнулись. Слова были теперь не нужны. Их любовь наконец одержала победу, а ту, которая проиграла, они наказали сильнее, чем местью – своим равнодушием.