Текст книги "Возрожденная любовь"
Автор книги: Мари Клармон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 10
– Хорошо, – согласилась Маргарет. – Должна признать, вы смогли добраться до ванной.
От пронзительного взгляда виконта по спине пробежали мурашки. Этот взгляд говорил: «Я никогда не терплю поражений, женщина».
Маргарет скрестила руки на груди, испытывая сдержанное уважение к человеку, который, без сомнения, превратит ее жизнь в ад в течение следующих месяцев, пока она будет пытаться спасти его от себя самого. Его высокомерие станет самым его злейшим врагом.
– Тогда я позову ваших людей.
Его лицо напряженно застыло, от чего большинство людей потеряло бы свою привлекательность, но не Пауэрз. Напротив, нахмуренный лоб и линия подбородка только подчеркивали отчетливую жесткость его мужественности.
– Нет… необходимости.
Мэгги фыркнула, оглядывая его, как готовую броситься на нее бешеную собаку. Чем дольше он обходится без опиума, тем меньше на него можно будет полагаться… по крайней мере в течение пары дней.
– Один ты ванну принимать не будешь. Это я тебе сразу говорю, парень.
– Парень?
Она отмахнулась и уперла руки в бока.
– Я не позволю вам утонуть.
– Досрочное освобождение от брака, – предложил он, хотя невозмутимое выражение было сильно подпорчено лихорадочным блеском в глазах.
– И верная смерть от руки вашего отца.
Пауэрз кивнул.
– Непростой выбор.
Маргарет вздохнула и двинулась к сонетке возле двери. Как только она к ней потянулась, его рука удивительно быстро полетела вперед и ухватила ее за запястье, большой палец осторожно прижался к ее пульсирующим венам.
– Вы меня искупаете.
От прикосновения все ее тело застыло. Нет. Не застыло. Окуталось пламенем – вот что сделала ее предательская плоть. Мэгги даже не отдавала себе отчета, что все время разговора ее сердце стучало так бешено. И в одно мгновение Джеймс снова оказался привязанным к той кровати. Они снова целуются, и весь ее мир растворяется от осознания того, что ее тело предназначено для чего-то, чего она раньше не испытывала и чему не придавала значения. Для удовольствия. Абсолютного, душеразрывающего удовольствия.
– Это не моя работа.
– Вы же моя сиделка, – возразил виконт мягко, он пытался поймать ее взгляд с соблазнительной настойчивостью.
– Я не такая сиделка. Я больше не занимаюсь горшками и простынями.
Он скорчил гримасу.
– Ну тогда жена. Вы ведь моя жена.
Мэгги боролась с нарастающим жаром в руке, с желанием подойти к нему ближе и выяснить, был ли тот единственный поцелуй только помрачением рассудка.
– Пока только номинально.
Его большой палец гладил уязвимую плоть нижней стороны ее запястья.
– Вы что, боитесь?
Ну вот. И зачем он это спросил? Потому что Маргарет и правда боялась. Она была просто в ужасе от тех чувств, которые Джеймс в ней пробудил, но ни за что на свете не позволит ему об этом узнать. Маргарет фыркнула.
– Конечно, нет. Я на своем веку повидала немало мужских тел. Просто они так нелепы, что стараюсь их избегать.
Виконт улыбнулся кривой ухмылкой, сделавшейся еще более однобокой от его слегка неровного дыхания. Он отпустил ее руку и медленно двинулся в направлении ванны.
– Весьма образованная и опытная женщина.
– Именно. – Она пожала плечами. – Они все одинаковы, – уверенно произнесла ирландка. У нее обязательно получится. Ей удастся это преодолеть, и Пауэрз никогда не догадается, что ее интересует его тело.
Со странной улыбкой, по-прежнему приклеенной к мрачному лицу, он схватился за подол ночной сорочки и стащил ее через голову.
Господь всемогущий и все святые архангелы! Мэгги точно отправится в ад, в который больше не верит. Ее ладони сжались в кулаки от желания дотронуться до него, убедиться, что он в самом деле настоящий, а не плод ее возбужденной фантазии. Серебристо-белые волосы ниспадали на широкие мускулистые плечи, возвышающиеся над грудными мышцами, которые ей доводилось видеть только в Британском музее. Совершенство.
Маргарет была уверена, что предпочитает жилистых гибких мужчин, а не широких Геркулесов, но она так ошибалась! Его мышцы громоздились друг на друга, твердые, натянутые под полированной кожей, спускались по животу к талии, так выраженной у бедер, что можно было порезаться о края плоти, направлявшей ее взгляд вниз к…
Она ничего не могла поделать. Ее рот непроизвольно открылся и выдавил слабый потрясенный звук. Его мощному… пенису? Она не могла так это назвать. Почему-то анатомическое определение казалось слишком стерильным для этого болезненно притягательного человека. Слово «член», которое она так долго ненавидела, внезапно вспыхнуло в ее голове. Да. Это единственно подходящее описание. Его член был толстым, если бы она обхватила его пальцами, то большой и средний наверняка бы не сошлись вместе.
О да, член. Что-то гордое, сильное.
– Вы не перегрелись, дорогая?
Маргарет быстро перевела взгляд на его лицо. Щеки и в самом деле горели, а платье почему-то вдруг оказалось слишком тесным, тугой воротник врезался в натянувшуюся кожу.
– Это все пар от ванны.
– Разумеется. – Джеймс повернулся, продемонстрировав ей свои крепкие ягодицы и спину, такую широкую и сильную, что она могла бы на нее опустить все свои тяготы, а та даже не дрогнет. Или дрогнет? Его спина была такой сильной, и слишком многие взваливали на нее свои заботы, пока однажды он больше не смог их выносить. Герой греческой трагедии, рухнувший с пьедестала.
Как только Джеймс немного нагнулся, с его губ сорвался стон, и он начал крениться. Могучий дуб падал. Сердце бешено застучало в груди, Маргарет поняла, что он теряет сознание. Она бросилась вперед и ухватилась за него. Руки обвились вокруг его талии, ноги согнулись и напряглись под его весом.
Ее лицо прижалось к его светлым длинным волосам, пышущая жаром кожа причиняла неудобство.
– Пауэрз, – резко позвала Мэгги, моля Бога, чтобы он не отключился. Если он упадет, она не сможет его удержать.
– Мм.
– Мне нужно, чтобы вы оперлись руками о ванну.
– Перестаньте… командовать.
– Господи, сохрани меня от мужчин.
– Продолжайте в том же духе, и так оно и будет.
– Я думала, вам нравятся мои речи.
Стенхоуп выдавил резкий смешок, а потом медленно вытянул руки и ухватился за край ванны.
Согнувшись и прислонившись к нему сзади, Маргарет держала его изо всех сил, упершись ногами, на случай если он нырнет в ванну лицом вниз и разобьет себе голову, как самый настоящий упрямый мул.
Слегка задыхаясь, он обернулся через плечо.
– Это… весьма необычный опыт.
Мэгги непонимающе уставилась на него, и тогда Джеймс слегка поерзал задом о ее пах. Она едва не задохнулась, и чуть не решила позволить ему свалиться и будь что будет.
– Вы будете думать о соитии, даже если вам оторвет все конечности, не так ли?
– Нет.
– Нет?
– Я не буду об этом думать.
Маргарет помедлила.
– Неужели?
Джеймс неспешно помотал головой:
– Нет. Я придумаю способ заняться им. С вами.
– Боже. Идите к дьяволу.
– Но вы же меня не отпустили.
– Прошу прощения?
– Если вы в такой ярости, то почему все еще меня держите?
– Потому что не хочу, чтобы вы повредили мозги сильнее, чем уже есть.
– Вы очень добры.
Слава богу, что он не видит ее лица. Щеки, должно быть, стали одного цвета с волосами, и если бы она разделась, то не удивилась бы, если б все тело превратилось в сплошной кусок шока и краски. Но если бы она разделась, то оказалась бы прижатой голым телом к его голому телу, и могла бы залезть с ним в ванну, и смыть его лихорадку, и удовлетворить наконец свое растущее любопытство в отношении этого странного человека. Мэгги на мгновение прислонилась лбом к его спине, закрыла глаза и пожелала, чтобы мир был устроен иначе.
– Вы крепко держитесь?
– Мм.
– Хорошо. Я вас отпускаю.
– А надо?
– Не будьте идиотом.
– Я думал, мне так и положено.
– Вы же утверждаете, что это не так. Тогда перестаньте вести себя по-дурацки.
Для страдающего от опиумной ломки он мыслил удивительно ясно. Наверно, дело в его размере. Здоровое, как у быка, его тело могло выдержать больше, чем тело обычного человека, но это только вопрос времени. А потом Мэгги понадобятся все его люди и лакеи. Но она пощадит его, не станет рассказывать об этом.
– Я держусь.
– Хорошо.
Медленно Маргарет разжала руки и начала отодвигаться; а ее предательские руки – разве они не двигались медленнее, чем положено, когда соскальзывали с его бархатной кожи? Она никогда не прикасалась ни к чему подобному. Оживший камень, нагретый изнутри.
– Вы не возражаете не отпускать совсем?
– Прошу прощения?
– У меня ноги трясутся.
Она посмотрела вниз.
– Вижу.
– Мне… мне…
– Нужна помощь. – Мэгги насмешливо вздохнула. – Миру настал конец – могучий Пауэрз нуждается в помощи.
Из его груди вырвалось что-то вроде низкого рычания, которое вызвало трепет у нее в животе, но еще и предупредило. Джеймс был человеком, которого можно подталкивать и подталкивать, но только не когда он в уязвимом положении.
– Я держу вас, – осторожно произнесла Маргарет.
Горячая вода впивалась в кожу, массируя ноющие мышцы, и с губ Джеймса сорвался низкий стон невыносимого облегчения. Осторожно, при поддержке рук Маргарет под его по-прежнему держащимися за край ванны руками, ему удалось опуститься в горячую воду.
Это было самое приятное ощущение с тех пор, как Стенхоуп впервые увидел свою ирландскую гарпию. Он и не подозревал, как напряжены были все и каждая из его мышц – казалось, они превратились в желе. Виконт запрокинул голову и встретился глазами с озабоченным взглядом супруги.
Вид был крайне занимательный – как она смотрит на него, – он привык к этому в приюте, но ему это крайне не нравилось. Но сейчас на ее лице выражалась такая бесконечная забота, что у него внутри все сжалось, и его такая реакция несколько обеспокоила. Джеймс отвел взгляд и сосредоточился на кремовой стене в другом конце комнаты.
– А сейчас просто расслабьтесь.
Было бы очень соблазнительно окатить ее большим всплеском воды. Велеть Джеймсу расслабиться – все равно что велеть носорогу пролезть в игольное ушко. Все его тело было одним большим, тугим, сердитым узлом. И… и… дрожь все усиливалась, до такой степени, что по воде в ванне пошли волны.
– Это… нормально?
Маргарет отошла от ванны и отвернулась.
– Совершенно.
Очень странный этот его ангел. Она была такой невинной… и в то же время нет.
– В-вы говорили, что станет хуже?
Она скрестила руки, отодвинувшись на добрых несколько футов.
– Так и будет.
Виконт выгнул шею, пытаясь получше ее рассмотреть. Он не знал почему, но одно ее присутствие делало жизнь более выносимой. В чем вообще не было никакого смысла, учитывая, что совсем недавно он хотел только, чтобы она исчезла. Внутри все сжалось от беспокойства. Он никогда ничего подобного не испытывал и теперь направляется в неизвестность без компаса, без карты и без провианта.
– Насколько хуже?
– Не думайте об этом.
Стенхоуп ударил руками по воде, пытаясь выразить собственный страх. Он всегда все контролировал и вдруг теряет этот контроль час за часом, день за днем. Все, чего он хочет, это вернуть его обратно.
– Как мне, черт подери, об этом не думать?
Медленными легкими шагами она начала ходить туда-сюда вдоль умывальной комнаты. Дойдя до конца, она поворачивала, ее юбки танцевали вокруг ног. В один момент Джеймс мог поклясться, что у нее вообще нет ног, что ее перламутровая кожа светится, а странные синие глаза прожигают его насквозь божественной силой. Чего бы он ни отдал за то, чтобы она распустила волосы. Чтобы увидеть, как их пламя струится по ее спине и плечам.
– Распустите волосы.
– Прошу прощения?
– Пожалуйста. Распустите волосы. – Сначала Джеймс ждал, что она окатит его насмешками и своим обычным чувством морального превосходства. Вместо этого ее пальцы сжались в кулаки, кожа вокруг ногтей стала еще белее.
Она не отрываясь смотрела ему в лицо, явно настроившись не видеть ничего лишнего.
– Зачем?
– Это меня успокоит.
Руки Маргарет затрепетали, рот слегка приоткрылся.
– Вы поразительный человек.
Ее пальцы двинулись вверх по воздуху и опустились на шпильки шиньона.
Его кожа натянулась, пока он ждал. Отчаянно ждал момента, когда сможет увидеть ее распущенные волосы.
Маргарет опустила руки, волосы остались на месте.
– Мне жаль. Не могу.
Джеймс отвернулся. Предвкушение такого даже, казалось, неэротического действия высосало из него все силы. Удивительно, как Маргарет держит себя в руках, несмотря на все подначки. Эта женщина не знает, каково чувствовать себя свободной.
Виконт медленно вздохнул, позволяя воздуху выпустить из груди напряжение прошедшего дня.
– Понимаю.
– Но я расскажу вам историю. – Ее голос немного дрожал. – Для успокоения.
– Я что, похож на трехлетнего?
– Иногда.
Он погрузился поглубже в ванну, позволяя воде намочить волосы, и крепко зажмурился.
– Ладно. Давайте свою историю.
– К вашим услугам.
Пауэрз фыркнул, но это было лишь слабое подобие его обычного многозначительно саркастического звука. И он ждал, пока ее восхитительно красивый голос наполнит комнату.
– Однажды в стране Тир на Ног[9]9
В ирландской мифологии и фольклоре Tír na nóg (Земля Юности) – одно из названий потустороннего мира или его части, изображаемого как сверхъестественная реальность бесконечной молодости, красоты, здоровья и радости.
[Закрыть]…
Джеймс распахнул глаза.
– В какой, черт подери, стране?
– Тсс. Это история.
Он вздохнул и с трудом опустил голову на край фарфоровой ванны. Его руки безвольно плавали в воде, и он сдался на милость голоса ирландки, голоса, который, он молил Бога, сможет отвлечь его от внезапно неконтролируемо дергавшихся конечностей. Маргарет тоже не обращала на них внимания, так что, наверно, все не так уж плохо.
– Продолжать будете?
– Ага. Однажды в стране Тир на Ног жили юный бог и юная богиня, которые любили друг друга со всей возможной силой вселенной.
– Так это сказка.
Она помедлила и поправила:
– Эпическая история.
– Вы же не верите в любовь. Сами сказали.
– Но я верю в истории. А теперь придержите свою дыхалку.
Господи, еще никогда не было так очевидно, что она иностранка. Совершенно не англичанка.
– Мою… что?
– Варежку захлопните.
Он так и сделал, потому что был слишком слаб, чтобы сформулировать подходящий ответ, и слишком потрясен, чтобы попытаться. Никто в жизни не говорил ему ничего подобного.
– Ну вот, как я говорила, они любили друг друга всеми силами вселенной, но был некто, кто им завидовал. Одна старая злая богиня. Она явилась юной богине Этейн и предложила сделать ее самым прекрасным существом в мире, чтобы муж полюбил ее еще сильнее.
– И она согласилась, – вставил он. – Глупая женщина.
Мэгги тихо засмеялась.
– Пока вы правы. Но, к ужасу Этейн, она превратилась не в прекрасную женщину, а в бабочку.
У Джеймса задергались веки, когда он представил подобную глупость. Нет. Это нельзя так оставлять.
– Чепуха.
– Тихо! Бабочка была прекрасна, все цвета мира и рая переливались на ее крыльях, но потом на Тир на Ног налетел небывалый шторм и унес ее. – Маргарет ходила туда-сюда вокруг ванны, ее легкие шаги сопровождались шуршанием юбок о ковер. – Потрепавшись здесь и там, по всему миру, она наконец очутилась на смертной земле. Порхая своими измученными крыльями, она залетела в замок и – что бы вы думали – опустилась на бокал вина.
– Какая удача, – протянул Джеймс, втайне весьма довольный историей и особенно тем, как голос рассказчицы то приближался, то снова отдалялся во время ее передвижений.
– И хозяйка дома, – произнесла она с нажимом, – выпила этот бокал и бабочку.
– О боже.
– А потом хозяйка оказалась беременна.
– Католики поверят чему угодно. – Виконту нравилось провоцировать Маргарет. В самом деле. И учитывая, что его мозг пульсировал все сильнее, он был рад, что в состоянии складывать слова в предложения.
По комнате пронесся раздраженный звук, и ирландка сказала:
– Это было написано задолго до того, как католики были искрой в глазу Господа. У вас что, нет воображения?
– Не особенно. – Джеймс прижал руки к бедрам, вдавливая пальцы в мышцы. Он может перестать дрожать. Может.
– Просто слушайте.
В действительности он не собирался признавать, что звук ее голоса отвлекает его от нарастающей тревоги. Конечно же, если он расслабится и просто заставит себя слушать, воздерживаясь от комментариев, то сможет погрузиться в этот звук. Пауэрз просто будет плавать в нем, без тела, без мыслей, только свобода ощущений. Он прекратит это нелепое отсутствие контроля, желудок расслабится, и лихорадка, обжигающая мозг, отступит. Он снова станет собой.
Веки опустились, Джеймс попытался их поднять, но не смог. Пока он слушал, ее голос растворился в тумане небытия. И он соскользнул в воду. Подальше от всего. Подальше от растущего понимания того, что Маргарет ему все же нужна. Но только пока. Пока.
Глава 11
Маргарет медленно бродила, вспоминая историю, которую мать рассказывала ей бессчетное число раз. Ей нравилось ее волшебство… нелепость… и надежда.
Несмотря на то что Мэгги видела бесчисленное число голых мужчин, в присутствии Пауэрза все было иначе. Она не могла относиться к нему только как к пациенту, телу, нуждающемуся в помощи, и испытывала некоторый стыд. Он нуждается в ней, и ее желания ему не помогут. Ни капли.
Минуту назад ее руки касались его плоти, и ей приходилось крепко держать свои мысли в узде. Он – ее пациент и ничего больше. Ну еще он ее муж, но в настоящее время это совершенно не важно.
Мэгги медленно вдохнула и посмотрела на Джеймса. Его дыхание замедлилось, глаза были закрыты. Он выглядел почти умиротворенным, но на лбу выступил предательский пот. Стенхоуп боролся с потерей своего наркотика.
Его губы пошевелились, словно он пытался заговорить.
– Пауэрз? – настороженно позвала Маргарет.
Он дернул рукой. Движение было внезапным и резким: непроизвольная потеря мышечного контроля.
Мэгги сжала кулаки, зная, что дело принимает неприятный оборот. Сказка вылетела у нее из головы, и Маргарет подошла к ванне. Глаза Джеймса были открыты и странно блестели. Такой блеск она часто видела в глазах пациентов, бросавших морфий.
Внезапно тело Пауэрза расслабилось, и он соскользнул под воду. Серебристые волосы плавали на поверхности.
У Маргарет пересохло во рту, когда она бросилась вперед. Еще слишком рано для этой стадии. Она не думала, что он так быстро погрузится в полусон.
– На помощь! – закричала сиделка. Она сунула руки в воду и схватилась за широкие плечи Пауэрза. Его голова немного покачивалась. Она потянула, но он оказался слишком тяжелым. Маргарет изо всех сил боролась, упершись ногами в ковер и сцепив руки.
Лакеи, которым было велено ждать снаружи, поспешили в комнату.
Мэгги не подняла головы, сфокусировавшись на супруге.
– Вытащите его!
Один из лакеев подбежал к ванне.
Маргарет быстро отступила, понимая, что у юноши получится гораздо лучше, чем у нее.
Второй лакей встал рядом с ванной. Вместе им удалось ухватить Пауэрза. Они захрипели и с усилием потянули великана наверх.
Наконец им удалось вытащить Пауэрза из воды. Кашляя и отплевываясь, он заморгал.
– Ч-что?
– Вы заснули, – резко сказала Мэгги.
Повисший на руках у лакеев, виконт выглядел беззащитным, раненым гигантом.
Он неровно втянул воздух.
– Как?
Маргарет скрестила руки, чтобы восстановить хладнокровие. Она взялась за большое полотенце.
– Отведите его в постель.
Лакеи кивнули и двинулись в спальню.
Пауэрз не протестовал. Его взгляд был совершенно пустым.
– Ч-что происходит? – пробормотал он, пока его волокли.
Маргарет содрогнулась. В сильном голосе Пауэрза проступали ноты детского страха. Ей хотелось закричать на него, что она предупреждала о последствиях резкого прекращения приема опиума, но сейчас это было неважно. И она прикусила язык.
– Все будет хорошо, Пауэрз.
Не обращая внимания на державших его лакеев, Мэгги начала вытирать мужа. Ее всю трясло от злости на себя. Она не должна была соглашаться и позволять Джеймсу резко бросать опиум, но теперь уже ничего не поделаешь.
С дисциплиной, привитой в госпиталях за время Крымской войны, она приучила себя действовать методически. Заставила себя видеть в этом человеке только кусок плоти, тело, нуждающееся в лечении и уходе.
Лакеи уложили виконта под одеяло; его тело было безжизненным, голова повисла.
Маргарет осторожно убрала длинные серебристые волосы с его лица.
– Отдыхайте.
Пауэрз моргнул, мутный взгляд на мгновение сфокусировался.
– Мэгги? Что происходит?
Мэгги сглотнула подступивший к горлу ком.
– Ты поправляешься. Тяжелым способом.
Маргарет бросила взгляд на маленький коричневый чемоданчик, в котором лежал комплект с морфием. Было бы так просто избавить Джеймса от этих диких страданий.
– Джейн! – выкрикнул он, его тело билось в конвульсиях на резной кровати.
Маргарет бросилась вперед, опустила ему руки на плечи и толкнула назад в постель. Случай был особенно тяжелый. Мэгги редко доводилось видеть столь бурную реакцию на отсутствие морфия. Может, это из-за тяжести переживаний, которые Пауэрз скрывал так долго? И теперь они вырываются наружу.
Его глаза, большие и лихорадочные, пытались что-то отыскать в комнате.
– Джейн? – позвал он, потом подождал несколько секунд и закричал: – Вернись.
– Джейн в безопасности, – мягко успокоила Маргарет. Хотелось погладить Джеймса по лбу, но она не была уверена, что человек с таким характером потерпит утешения даже в полубреду. – Она в полной безопасности.
В каком-то смысле, это правда. Его дочь в безопасности, далеко от боли и жестокости этого мира. Несмотря на это, Мэгги стало больно от того, что виконт так жестоко страдает по своему потерянному ребенку.
Он сглотнул и повернулся лицом к ней, его светлые волосы сияли в свете лампы, как полированное серебро.
– Она с сиделкой?
У Маргарет заболело горло. Она практически задыхалась от злобы на себя и графа. Она хотела ему помочь. Как-нибудь. Прямо сейчас Мэгги не могла сделать ничего – только быть рядом и попытаться утешить. Как-то ей удалось выдавить:
– Да. Она с сиделкой. Они в саду, дышат свежим воздухом.
Виконт немного успокоился, но не смог оставаться неподвижным, его конечности непроизвольно дергались.
– Она должна поесть.
– Конечно, чудесное горячее молоко и, возможно, немного овсянки с вареньем.
Он схватил ее за руки, пальцы отчаянно шевелились.
– Она не ест.
– Ах, она же еще совсем малышка. Малышки много не едят. – У Маргарет глаза щипало от ужаса того, что ей приходится делать, но спорить с человеком в таком состоянии было опасно. Сказать ему, что его дочь умерла, – это самое худшее что можно сделать. Попытаться заставить его поверить. Это даже более жестоко, чем то, что она делает сейчас.
Джеймс отвел взгляд, лицо исказилось от темных переживаний.
– Не понимаю. Она не ест.
Маргарет нахмурилась. Не ест? Маленькая девочка, в сущности совсем еще младенец, погибла вместе с матерью во время несчастного случая. Граф не упоминал, что малышка была больна.
– И не играет. – Его пальцы дернулись и отпустили, схватившись за край одеяла. – Ненормально. Она должна играть.
Мысли понеслись быстрее. Больные часто жаловались и бредили во время расставания с опиумом, но иногда их самые темные страхи, настоящие страхи, всплывали на поверхность. Джейн было два года, когда она умерла, возраст самый подходящий для игр и бессмысленной беготни. Маргарет отогнала подозрения и сконцентрировалась на настоящем. – Ну тогда давайте придумаем для нее веселую игру.
– Приведите ее ко мне.
От прямой просьбы у Мэгги сжалось сердце. Стенхоупа надо отвлечь.
– Ваш дом. Он такой большой, милорд.
Пауэрз моргнул, повернулся к сиделке и слабо улыбнулся.
– Старый. Очень старый.
– Я так и думала. Кто его построил?
Улыбка стала шире, в ней была настоящая гордость.
– Иниго Джонс[10]10
Иниго Джонс (англ. Inigo Jones; 1573–1652) – английский архитектор, дизайнер, художник и сценограф, стоявший у истоков британской архитектурной традиции.
[Закрыть].
Джеймс думал, что они за городом.
Но потом улыбка испарилась, ее место заняло пугающее беспокойство.
– Где Джейн? Сиделка не должна водить ее к озеру.
С годами Маргарет привыкла к тому, как резко перескакивают мысли тех, кто расстается с наркотиками. Она ответила:
– Конечно не должна.
– Вы не понимаете. – Он задергался, ноги метнулись к краю кровати. – Утонула в озере. Ей нельзя… нельзя туда.
Его ледяные глаза блестели от слез и галлюцинаций. Внутри поселился ужас. Если Мэгги не удастся его успокоить, этот огромный человек станет неконтролируемым. Надо заверить его, что все будет хорошо. Но как убедить кого-то, что мертвые в безопасности? Особенно когда его мозг затуманен и в одно мгновение он думает, что его малышка жива, а в другое – что она утонула, но все рано нуждается в спасении.
Маргарет вытянула руку и погладила его по щеке. Отчаянный, но необходимый жест. Его кожа горела под ее холодной ладонью.
– Разве я не дала ей талисман, чтобы защитить от воды?
Джеймс замер под ее рукой.
– Что?
Мэгги осторожно повернула его лицо, так чтобы смотреть прямо в глаза.
– Вы же знаете ирландцев. Мы обладаем магическими силами, и я дала ей защитный талисман.
Его грудь поднималась вверх и вниз, как кузнечные мехи, пока он обдумывал ее слова.
– Спасибо. Спасибо. – Виконт схватил ее руку и стал бешено целовать. – Вы слишком добры.
Глаза Маргарет наполнились слезами, она подняла свободную руку и отвела волосы с его лица.
– Не за что. Никакого беспокойства. Теперь ложитесь.
Но как только голова Стенхоупа коснулась подушки, он метнулся вверх. Его ноги оказались на полу, и он, покачиваясь, выбрался из постели.
– Надо проверить. Должен проверить сам.
Мэгги встала у него на пути, используя мягкие прикосновения ладоней вместо грубой силы; она боялась, что если они сцепятся, она быстро окажется на полу.
– Не беспокойтесь, милорд.
– Вы не понимаете. – Он схватил обе ее руки сильно, но осторожно.
– Отдохните, – успокаивала Маргарет. – Отдохните.
– Нет, – взревел Джеймс.
Он отпихнул ее и бросился к двери; она метнулась наперерез. Пока он пытался обойти ее, его локоть врезался ей в скулу.
Лицо пронзила дикая боль, и Мэгги упала на пол. Многочисленные юбки защитили ее колени, но не локти, врезавшиеся прямо в деревянный пол у двери. В глазах мгновенно потемнело, она заморгала.
– Чарлз! Доусон!
По другую сторону двери загрохотали шаги, и два молодых лакея влетели в комнату. Они увидели Маргарет на полу и дикую позу Пауэрза. Младший лакей, Чарлз, вытянул руку в перчатке. В его карих глазах промелькнула нерешительность, и он попросил:
– Милорд. Пожалуйста, вернитесь в постель.
Пауэрз тяжело и неровно дышал.
– Я должен… Я должен…
Доусон в криво натянутом парике начал медленно приближаться к виконту. Дюйм за дюймом он подходил все ближе.
– Прошу вас, милорд, – умолял Чарлз, его лицо покраснело от мысли, что, возможно, придется бороться с виконтом.
– Вы прячете ее от меня! – выкрикнул Пауэрз, его руки сжимались и разжимались в похожие на молоты кулаки.
– Нет, Пауэрз! – заверила Маргарет, пытаясь подняться, но из-за кринолина это было чрезвычайно сложно.
Его лицо скривилось от ужаса.
– Что вы с ней сделали?
Резко повернувшись влево, Джеймс уставился на двоих мужчин. Даже в таком состоянии он был способен на многое. Потребовалось лишь мгновение нерешительности, прежде чем его тело напряглось. Потом он побежал, подгоняемый неуместной, но очень реальной необходимостью разыскать свою дочь.
Чарлз схватил его, но Пауэрз кулаком ударил его в лицу, и бедняга свалился на пол. Доусон увидел, как быстро уступил Чарлз, и сделал шаг назад.
– Джейн! – закричал Пауэрз и выбежал в коридор.
Страх и ярость бушевали внутри, Маргарет поднялась на ноги и бросилась за ним. Его нужно остановить, пока он не покалечил себя или кого-то еще. Ее легкие неистово протестовали, пока она пыталась бежать в возмутительно тяжелых юбках.
Она пронеслась мимо Феллоуза, дворецкого, и выкрикнула на бегу:
– Позовите всех лакеев. Сейчас же.
Мэгги едва заметила, как он потрясенно кивнул.
Неподалеку было слышно, как Пауэрз грохочет вниз по лестнице. Маргарет добежала до площадки и увидела его в холле: босые ноги скользили по черно-белому мрамору.
Виконт огляделся по сторонам, словно неожиданно перестал понимать, где находится, потому что это место никак не походило на загородный дом.
– Джейн! – позвал он, на этот раз более печально.
Маргарет спохватилась, перевела дыхание и начала медленно спускаться по широким поворачивающим ступеням. Джеймса нельзя тревожить. Нет, если она хочет заставить его спокойно вернуться обратно в комнату.
– Милорд?
Он обернулся к ней, на лице было написано смятение.
– Где я?
Мэгги медленно приблизилась, ее рука легко скользила по перилам.
– Вы в Лондоне.
Пауэрз медленно кивнул.
– Ну конечно. – Его лицо исказилось непоправимой печалью, и он выдавил: – Джейн умерла.
– Да, – мягко сказала Маргарет. – Умерла.
Стенхоуп схватился за голову.
– Должен быть в сумасшедшем доме.
За все годы, что Маргарет довелось работать с людьми, находящимися на грани, она никогда не чувствовала такой решимости. В этот момент непроницаемые стены ее души смягчились. Это все, что она могла сделать, чтобы не обнять его. Кто утешал его, когда погибли его жена и ребенок? Кто держал его за руку? Неожиданно Мэгги поняла: никто. Он был совсем один. И с тех пор всегда был один.
– Нет, милорд, – заверила она. – Это пройдет.
На лице Джеймса отражались сомнения и дикий страх, что он навсегда потерял контроль.
– Обещаете?
В этот момент Джеймс был совсем как ребенок. Полностью открытый и уязвимый, с разбитым сердцем, разочарованный в мире и нуждающийся в гораздо большем, чем опиум и медицинская помощь. Ему необходимо было лишь одно, и это Маргарет не могла ему дать.
Любовь.
– Мы с вами находимся в крайне затруднительном положении, юная леди.
Отец Пауэрза оказался мастером манипуляции. Это единственное объяснение тому, как ему удалось скрыть от Маргарет свой высокомерный и властный нрав при первой встрече.
– Неужели?
В очередной раз ее вызвали на ковер как нерадивого работника. Подавляющие стены кабинета увеличивали ее и без того растущую неприязнь к их хозяину.
– Что это было сегодня утром?
– Это, милорд, результат резкого отказа от опиума.
– Понимаю.
– В самом деле?
– Вы пытаетесь обвинить меня и моего сына в своей несостоятельности.
У Мэгги совершенно непроизвольно отвисла челюсть.
– Вы вообще наводили справки у моих прежних нанимателей?
Граф помедлил.
– Разумеется, наводил.
– Тогда вы должны быть в курсе, что мои методы, как правило, продуктивны. Несмотря на ваши сомнения, так будет и в этот раз.
Он побледнел.
– Я никогда не встречал подобной юной леди.
– Уверена, что нет, но учтите, милорд. Я не позволю на себя давить.
– А я не позволю, чтобы мой сын с воплями носился по дому.
Соблазнительной была идея попросить графа сдаться и разрешить ввести Пауэрзу небольшую дозу морфия. Но сейчас Маргарет не станет этого делать. Если бы стала, то последние сорок восемь часов его страданий были бы впустую.
– В таком случае, возможно, будет лучше, если мы с ним удалимся за город.
– Возможно, будет лучше, если вы займетесь своей работой, благодаря которой вам обеспечено безбедное существование.
