Текст книги "Чего не сделаешь ради любви"

Автор книги: Марго Эрли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

Первыми людьми, которых увидела Мэри Энн, припарковавшись у пункта сбора вторсырья, были Дэвид Курье, его сын Пол и Камерон, которая кивнула ей почему-то с некоторой неловкостью. Они стояли у контейнера с надписью: «Макулатура (журналы, книги, телефонные справочники и пр.)».

У Мэри Энн как раз была с собой разная макулатура. Но сейчас она подумала только о том, что двое из этих троих знают, что она покупала приворотное зелье. А ей очень не хотелось, чтобы об этом узнал и третий, в умении молчать которого она не была уверена.

Кто-то непременно проболтается! Тогда это может дойти до Грэхема Корбета, что будет унизительно, и до Джонатана, что намного хуже. Единственным утешением было, что только они с Камерон знают, для кого предназначалось снадобье и кто его в действительности выпил. Стоило Мэри Энн вспомнить об этом, как ей делалось ужасно не по себе и хотелось просто провалиться сквозь землю.

Она выбралась из автомобиля и вытащила пакет с макулатурой. Пол делал подсчеты на калькуляторе.

– На десять тысяч бумажных журавликов из одного телефонного справочника, по странице на штуку… Мать, кстати, сочтет это расточительством – ведь можно сделать и двух журавликов из одной страницы… Нам нужно или двенадцать чарльстоновских справочников, или же… – он потыкал пальцами в кнопки, – пятьдесят местных, логанских.

– Когда мы их возьмем, – рассуждал его отец, – ты заберешь их к себе домой, а я ей скажу, что ты, кажется, отвез их в школу. И не выходи с ней на связь раньше завтрашнего дня.

– Почему?

– Если она узнает, что мы забрали только две коробки, она пошлет нас за остальными, чтобы обеспечить бумагой для оригами остальные сорок девять штатов. И отвези их в школу до того, как она заставит нас вырезать из страниц квадратики.

– Да уж!

Мэри Энн решила, что мужчины так озабочены своими планами, что она может без опасности для себя перекинуться словом с Камерон и свалить свою бумагу в контейнер, не вступая ни с одним из этих двоих в беседу. Она уже взобралась по металлической лесенке к контейнеру, когда Пол вдруг сказал:

– А для кого это ты покупала приворотное зелье, а, Мэри Энн?

Сердце ее на миг перестало биться, кровь прилила к щекам. Она гневно посмотрела на Камерон, которая в свою очередь устремила испепеляющий взгляд на Пола:

– С чего ты взял, что твоя мать говорила о Мэри Энн?

– А ты только посмотри на ее лицо!

Что за невозможный тип! И как это она удивлялась, что Камерон не выходит за него замуж?

Мэри Энн уже собралась ответить, что зелье было куплено для одной их общей подруги по университету, которая изучает химию, чтобы подруга подвергла состав анализу. Но язык словно прилип к гортани. Дэвид Курье произнес:

– Не волнуйтесь вы так из-за этого снадобья. Конечно же, оно не действует.

Пол сдавленно кашлянул, очевидно в знак несогласия. Меньше всего Мэри Энн хотелось сказать что-то такое, что могло бы утвердить его в его подозрениях. Она обратилась к Камерон:

– А ты что здесь делаешь?

Камерон сказала насчет Армии спасения и общежития. Местонахождение общежития являлось тайной, которую, как надеялась Камерон, мужчины свято сохранят, понимая важность этого для покоя и благополучия женщин и детей, нашедших там пристанище.

Спустившись с Лестницы, Мэри Энн поняла, что реакция Пола вновь пробудила в ней тревогу по поводу снадобья и его эффективности. Она поплотнее запахнула блейзер, спасаясь от порыва налетевшего невесть откуда холодного ветра.

В этот момент к пункту вторсырья подъехал «лексус». Тем временем, заметив человека в каске, Дэвид замахал ему, видимо решив, что лишняя помощь в ситуации с телефонными справочниками не помешает. Мэри Энн пробормотала:

– Тогда… до свидания.

Тут ее взгляд упал на человека, сидевшего за рулем «лексуса», и ей захотелось прыгнуть в контейнер и зарыться там в макулатуру с головой. Это был Грэхем Корбет.

Это была она. Привлекательная женщина, подумал Грэхем, он всегда так считал. Очень привлекательная, вот только раздражала ее глупая преданность зануде Хейлу.

Грэхем взглянул на белого кролика, сидевшего рядом на сиденье. Кто, в самом деле, мог подложить ему киношного Кролика-убийцу? Ему и в голову не приходило, что это могла сделать Мэри Энн, – она явно не относилась к числу любителей Монти Пайтона. Ну а если она все же к ним относилась и подсунула ему кролика, это вовсе не могло расцениваться как знак расположения. Скорее – как пожелание преждевременной смерти.

Он выключил зажигание и увидел, как она тащит к контейнеру кипу смятых картонных коробок. Потом она вдруг почти бегом бросилась к своему автомобилю, и он догадался, что она его, должно быть, заметила.

Он открыл дверцу:

– Мэри Энн!

Она оглянулась, и он увидел через весь заасфальтированный двор, как вспыхнули зеленым огнем ее глаза.

– Грэхем? – произнесла она с неестественным оживлением. – Какой сюрприз.

Какая-то машина въехала во двор и на миг загородила от него Мэри Энн. Затем подал задом грузовик. Засуетились люди, спеша избавиться от своего мусора. Грэхем громко поздоровался с Дэвидом Курье и его сыном, рядом с которыми стояла и кузина Мэри Энн, и так же громко прокричал:

– Мы выйдем в эфир в субботу! Передача будет называться: «Доктор Грэхем Корбет и Мэри Энн Дрю о проблемах личных отношений». Первая тема – «Неразделенная любовь». – И, не удержавшись, добавил: – У вас есть в этом какой-нибудь опыт?

Головы людей повернулись в сторону той, кому он адресовал эти слова. Женщина, спорившая с рабочим в каске, едва не выронила свой мешок с жестяными банками.

Мэри Энн покраснела так, как только вообще можно было покраснеть человеку, особенно с ее калифорнийским цветом лица. Единственные, кто не проявил интереса к его вопросу, были Дэвид Курье, забиравшийся по лесенке к одному из контейнеров, и человек в каске, пытавшийся остановить его.

Мэри Энн быстро взяла себя в руки. И скупо улыбнулась:

– Мужчины всегда отвечали мне взаимностью.

Грэхем мог поклясться, что старичок, выбравшийся из «шевроле» пятьдесят седьмого года выпуска, навострил в их сторону слуховой аппарат.

Грэхем ничего не мог с собой поделать. Он с улыбкой приблизился к Мэри Энн.

– В самом деле, мне трудно представить, что они могут поступить иначе. – Он слегка потянул ее за рукав. – Как насчет того, чтобы сегодня вместе поужинать?

Мэри Энн сверкнула глазами и выразительно посмотрела на его руку и, когда он убрал ее, перевела взгляд на его лицо.

Грэхем улыбался… и глаза его тоже улыбались. Они были золотисто-коричневые, кажется, такой цвет называют ореховым. В его улыбке ей вдруг и впрямь почудилось что-то подкупающее, хотя прежде она никогда не разделяла мнения Камерон на этот счет.

Интересно, Грэхем Корбет пригласил ее поужинать. И Камерон это слышала? Не могла не слышать, потому что стояла всего в нескольких шагах! Мэри Энн покосилась в ту сторону и увидела, что Камерон отошла от Дэвида и Пола и села в пикап Дэвида.

– Нет, извините, – сказала Мэри Энн. – Ни в одном из наших ресторанов не найдется подходящих стульев для моей задницы.

– Тогда можно пойти ко мне. У меня есть удобная кушетка.

Грэхем заметил, как стоящие за спиной Мэри Энн Пол Курье и рабочий в каске качают головой и опускают вниз большие пальцы.

«Значит, кушетка?»

– К вашему сведению, у меня восьмой размер, и для своего роста я считаюсь даже худой. – На самом деле она была ближе к десятому размеру, но не испытала угрызений совести, сообщая Грэхему размер своих обтягивающих джинсов. Пару дней в месяц они были ей впору.

– Мэри Энн, прошу прощения за то, что клеветал на ваши бесподобные формы.

Снова Пол и мусорщик опустили большие пальцы. Дэвид Курье толкнул сына в спину толстым телефонным справочником. А Мэри Энн сдвинула брови.

– Неужели это срабатывает?

– Что?

– Этот метод… ухаживаний?

– Но я за вами не ухаживаю, – ответил Грэхем. – Я просто подумал, что вы проголодались.

Публика, стоявшая у контейнера, поморщилась, кроме Дэвида Курье, который не проявлял никакого интереса к разговору. Мэри Энн улыбнулась. Зубы у нее были великолепные.

– А вы в самом деле правы! Люсиль, должно быть, уже накрывает на стол. Пока, Грэхем.

Она резко повернулась, хлестнув его по лицу волосами, и распахнула дверцу своего автомобиля.

Так не годилось. Он двинулся за ней следом, несмотря на то, что Пол Курье и мусорщик жестикулировали и мотали головой, явно желая сказать: «Ничего не попишешь, парень, выходи из игры».

Она уже сидела в машине, но дверцу захлопнуть не успела – Грэхем придержал ее. И спросил вкрадчиво:

– А у вас есть Святая ручная граната Антиохийская?

Это был атрибут из Монти Пайтона.

Ее озадаченный вид ответил на его незаданный вопрос. Она знать ничего не знала о Кролике – убийце.

– Может, вам поговорить с кем-то еще, Грэхем? – огрызнулась она. И захлопнула дверцу.

Он все знает! Мэри Энн охватил ужас. Грэхем каким-то образом догадался, что Пушистика положила она. Или к чему тогда эта чушь, явно взятая из Монти Пайтона? Ее приятель приходил в восторг от упомянутой гранаты, так же как и от маленького кролика.

И Грэхем пригласил ее в ресторан.

Что же, теперь Грэхем не считает, что у нее большая задница? Вникнув в смысл последней его реплики, она решила, что то был вульгарный комплимент. Хотя перед этим он и отпустил остроту про кушетку… Тут можно было толковать и так и этак. Следовало срочно позвонить Камерон, убедиться, что она не расстроена.

Ведь такое в жизни случается. И никогда мужчины не бегали толпами за Мэри Энн. Девять из десяти обычно сначала замечали Камерон.

А может, лучше подождать, когда Камерон первая позвонит ей? «И может быть, вообще не стоит это обсуждать – ведь я вовсе не собираюсь встречаться с Грэхемом Корбетом!»

Но Мэри Энн было уже ясно, что ее кузина нисколько не интересует Грэхема.

Когда спустя десять минут девушка вошла в бабулину гостиную и села рядом с пожилой дамой на диван, Люсиль сказала:

– Вам только что звонили, мисс Мэри Энн.

Мэри Энн удивленно моргнула. Обычно друзья связывались с ней по мобильному телефону. Кстати, где же он? Ах да, в сумочке. Взглянув на него, она увидела, что пропустила два звонка. Переключив звонок на вибрацию, Мэри Энн убрала мобильный в сумочку.

– А кто звонил? – спросила она.

– Мужчина. Представился как Джонатан.

Сердце Мэри Энн гулко застучало, но она усмирила всколыхнувшиеся надежды. Он, наверное, хочет договориться о встрече втроем, чтобы она завязала задушевную дружбу с его невестой. Она не стала больше ничего спрашивать у Люсиль о звонке Джонатана, но не потому, что ей было все равно. Просто она находилась в бабушкином доме, а бабушка сочтет такое любопытство неприличным. Сама бабуля ни в малейшей степени не заинтересовалась фактом, что ее внучке звонил мужчина.

Мэри Энн рассеянно отвечала на бабулины вопросы о том, как был принят ее очередной очерк. Зачем же все-таки звонил Джонатан? Разумеется, ради свидания втроем.

Ну а если нет?

Что, если он начинает испытывать к ней влечение?

«Только не внушай себе пустых надежд, Мэри Энн!»

– Что ты сказала? – переспросила Мэри Энн, очнувшись от задумчивости. Бабуля говорила что-то про бридж.

– Придется завтра отменить игру, – сказала бабушка. – Я им сказала, что переносим на субботу.

В субботу…

– Я не могу, бабуля. У меня новая передача на радио. Часовая программа.

– Как интересно! – воскликнула старая дама, явно не разделяя внучкиных опасений, что любовь ее отца к скандальной славе проявится в последующих поколениях.

Мэри Энн, впрочем, тоже не особенно этого опасалась. Просто ее передергивало, когда Грэхема Корбета называли в прессе «самым завидным холостяком» или «предметом обожания наших слушательниц». Она никак не могла понять, почему люди так рвутся к известности. К богатству – что ж, это хотя бы вполне понятно. Но к известности?

Вот Джонатан – он не рвется ни к славе, ни к богатству. Но что, если он расторгнет помолвку с Анджи? Что, если поймет, что на самом деле любит ее, Мэри Энн?..

«Конечно, ничего подобного никогда не случится».

Удалившись в свою комнату, чтобы немного освежиться перед ужином, Мэри Энн опять задумалась о Джонатане. Камерон сказала ей однажды, что человек влюбляется оттого – в особенности если влюбленность сродни навязчивой идее, – что стремится вобрать в себя некие качества, присущие возлюбленному, некоторые аспекты его жизни. Мэри Энн всегда видела в этом смысл своей любви к Джонатану, ведь она так восхищалась его работой в качестве военного спецкора. Ей нравилось представлять, будто это она сама устремляется в горячие точки, переносит лишения, преодолевает многие трудности, чтобы взять интервью у невинно пострадавших. За прошедшие годы она нашла нечто похожее в Аппалачах. Работа на радио дала ей такую возможность – встретиться с матерью-одиночкой, работавшей в Уол-Март, с людьми из Мад-Фок, страдающими от нехватки питьевой воды. Ее очерки позволяли ей находить красоту в несовершенствах, неповторимое – в будничном.

Может быть, она уже вобрала в себя эту сторону жизни Джонатана? Почему же ее чувство не затухает?

Она включила автоответчик.

«Привет, Мэри Энн, это Джонатан. У меня к тебе дело. Перезвони мне».

Дело? Похоже, это имеет отношение к радио.

«Мэри Энн, это Камерон. Ты не забыла, что на выходные у нас назначен поход? Надеюсь, что нет».

Центр помощи женщинам Камерон! Мэри Энн действительно забыла про поход! Она сумеет выбраться с ними, только если успеет вернуться вовремя к началу передачи Грэхема.

Мэри Энн перезвонила Камерон, но кузина не отвечала, и Мэри Энн оставила ей сообщение о своем участии в радиопередаче.

Теперь Джонатан.

– Привет, Мэри Энн, я рад, что ты позвонила. Я думаю, ты станешь второй звездой нашего радио.

Второй – это после Грэхема Корбета? Прежде она не слышала, чтобы Джонатан говорил такие глупости.

– Шутка, – впрочем, тут же поправился он. – Неуклюжая шутка. Прошу прощения.

Мэри Энн так и не поняла, что в этом высказывании могло быть забавного.

– Да, я тут уже составляю план программы в связи с ноябрьскими выборами. Думаю, что, пожалуй, мы с тобой будем вместе их освещать.

– Как, и я тоже?

– Ты умеешь создать в эфире интеллектуальную атмосферу.

«Неужели? А я и не подозревала».

Он, кажется, почувствовал ее колебания.

– Ты – прекрасная журналистка. Твои очерки завоевывают популярность. Ты сейчас представляешь собой женский вариант… скажем, сочетаешь в себе Ноама Хомски и Дэвида Седариса.

Мэри Энн едва не расхохоталась. В любом случае освещать в прямом эфире выборы ей будет полезно как журналистке, в профессиональном плане.

– Я согласна, – сказала она.

– И отлично. Давай завтра встретимся. Ты утром свободна? Или нет, лучше поужинаем вместе. Я угощаю, – добавил он.

Но он по-прежнему помолвлен. Мэри Энн никак не могла понять природу своих сомнений. Ведь когда она покупала приворотное зелье, украсть жениха у Анджи казалось ей делом естественным. Правда, она нисколько не верила, что зелье сработает.

– Хорошо. – И она повесила телефонную трубку со смешанным чувством радости и вины. Джонатан вдруг стал очень внимательным, и ее это вдохновляло. Но он сделал предложение Анджи Уокман. Он собирается жениться на Анджи.

«А это значит, что для него я всего лишь друг».

Правда ли это? За ужином они будут говорить исключительно о работе?

Мэри Энн услышала, как Люсиль ведет бабулю к лифту, чтобы спуститься вниз к ужину. Бабуля не каждый раз спускалась вниз, но сегодня она явно чувствует себя неплохо. В руке Мэри Энн задрожал мобильный. Грэхем Корбет? Сердце почему-то вдруг екнуло, что крайне ее удивило.

– Алло?

– Привет, Мэри Энн. Это Грэхем. Я хотел извиниться за то, что пригласил вас поужинать так нелепо, на виду, перед всеми этими людьми…

– Разве вы меня приглашали? – спросила она, заморгав, скованная каким-то непонятным оцепенением.

– А вы, значит, не поверили? – засмеялся он. Голос у него на самом деле даже очень приятный – успокаивающий, мужественный, с глубокими вибрациями, словно перебирают медные струны. Она вспомнила сцену у контейнера.

– Не очень. Учитывая вашу обычную манеру вести себя со мной, я решила, что вы шутите. – Она услышала, как зашумел бабулин лифт. – Я больше не могу разговаривать. Мы садимся за стол.

– Можно я перезвоню позже? Я вообще-то хотел бы заглянуть к вам, чтобы обговорить план передачи.

Он собирается прийти сюда?

– Хорошо, – сказала она, сразу подумав о том, успеет ли переодеться. – К половине восьмого.

– Замечательно. Значит, увидимся. Может, мне захватить вина?

Вина? Что скажут на это бабуля и Люсиль? В половине восьмого бабуля еще будет внизу… Она невольно улыбнулась. Грэхем Корбет явится с бутылкой вина, возможно, в предвкушении каких-нибудь упражнений на кушетке, а наткнется на бабулю и Люсиль.

– Если хотите.

Она разрешила ему зайти. «Ты на верном пути, Грэхем», – сказал он себе, вспоминая ее длинные пшеничные волосы, которые она с такой точностью отбросила в него, и зеленые глаза в обрамлении черных ресниц.

Мэри Энн – красавица. Он несколько лет отрицал этот факт, уверяя себя, что симпатичной внешностью прикрывается малоприятная личность. Почему ему так казалось? Ну, прежде всего, отталкивало ее преклонение перед Хейлом. Она ясно давала понять, что работа Хейла на посту директора радиостанции и его прошлые заслуги в горячих точках несравнимо более ценны, чем вся просветительская деятельность Грэхема. С чем он никак не мог согласиться.

И все-таки она ему нравилась.

Он несколько отвык ухаживать. После смерти Брионии у него, конечно, были женщины. Но с каждым разом он проявлял все больше осторожности. Благодаря популярности, завоеванной работой на радио, ему и без ухаживаний хватало женского внимания, иногда даже с избытком. Одна женщина преследовала его почти год, пока ее мужа не перевели в Калифорнию. Стоило ему раз пригласить куда-нибудь женщину, как она принималась обрывать ему телефон. И даже если он встречался с женщиной, которая ему действительно нравилась, что-то заставляло его идти на попятный.

Что-то? То, что произошло с ним после смерти Брионии. Распад личности.

По утрам он обычно посещал тренажерный зал. Там тренировались и женщины, которые намекали, что желали бы продлить общение с ним.

Перед тем как идти к Мэри Энн, он побрился. Надел джинсы, фланелевую рубашку и мохеровый свитер. Но потом передумал и сменил его на шерстяной блейзер. И взял бутылку мерло, которую купил, не зная толком зачем. Он сам не особенно любил вино.

«Нет, Грэхем, ты знаешь, зачем купил это вино. Ты хочешь выпить его вместе с Мэри Энн».

Грэхем знал, где она живет, и подошел к ее дому в двадцать пять минут восьмого, задержался у входа и посмотрел на окна. На веранде горел свет. Он поднялся по ступеням и позвонил. Дверь отворила негритянка в синем платье, похожем на униформу сиделок.

– Здравствуйте, – произнесла она. – Вы, должно быть, мистер Корбет, пришли к мисс Мэри Энн. Заходите.

Как иногда случается в Западной Вирджинии, Грэхему показалось, что он перенесся назад во времени. Он вошел в прихожую, должно быть недавно убранную, так как на бежевом коврике еще были видны следы пылесоса. В высоком зеркале у стены он увидел себя – стройного смущенного мужчину, пришедшего с визитом к женщине.

Негритянка провела его в гостиную, где за маленьким старинным столиком играли в карты Мэри Энн и старушка с белыми волосами, сколотыми в элегантный узел. На старушке были свитер, брюки, туфли на каблуках и скромные золотые украшения.

Мэри Энн поднялась ему навстречу:

– Привет, Грэхем. Входите. Это моя бабушка Жаклин Биллингам. Бабуль, это Грэхем Корбет. А встретила вас Люсиль.

Негритянка с улыбкой кивнула.

Грэхем с бутылкой в руке почувствовал себя глупо. Он переложил ее в левую руку, чтобы пожать хрупкую, с нежной старческой кожей руку Жаклин Биллингам.

– Я принес вино, – пробормотал он, чувствуя, что бутылка мерло, принесенная в этот дом, возможно, является ошибкой. Он смутно помнил, что Мэри Энн вроде бы живет с бабушкой, но воображение не рисовало ему ничего конкретного.

– Я могу открыть вам бутылку, – предложила Люсиль.

– Я и сам с удовольствием…

Но она уже взяла бутылку из его рук. Миссис Биллингам от вина воздержалась, но Грэхем и Мэри Энн выпили по бокалу. Грэхем предложил вина и Люсиль, на что она ответила, что не прочь выпить вместе с ними, и выпила.

Миссис Биллингам сказала:

– Как приятно! Очень мило, что вы зашли. Вы ведь работаете на радио, не правда ли, Грэхем?

Он кивнул:

– Я веду ток-шоу. А вообще я психолог и имею в городе частную практику.

– Я вас хорошо знаю, – отозвалась с порога комнаты Люсиль, где она стояла с недопитым бокалом в руке. – Моя невестка Джинни вас постоянно слушает.

– Спасибо, – неловко пробормотал он. – Мне обычно везет на слушателей.

Карты были забыты, хотя Грэхем и настаивал, чтобы они закончили игру, но ему объяснили, что это была не игра, а просто они тренировались.

Он сел на диван рядом с Мэри Энн. Диван был обит кремовой тканью с цветочным узором. В этом доме маркий диван явно не представлял проблемы. Поддразнивать Мэри Энн, пожалуй, было здесь неудобно. И Грэхем спросил миссис Биллингам, давно ли она живет в этом доме, и узнал, что со времени ее первого замужества и что в этом же доме выросла мать Мэри Энн.

– А вы сами не из Западной Вирджинии, – определила бабушка Мэри Энн. – Что же занесло вас в Логан?

– Я вообще-то из Теннесси. Моя жена окончила университет в Маршалле, а я начал там свою практику.

Сидевшая рядом Мэри Энн вздрогнула и пролила вино на кремовый диван и светло-коричневый ковер.