Текст книги "Коза на роликах"

Автор книги: Маргарита Южина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ну чем же плохо?

– Так он артистов отобрал, им воду включил, а кто пробы не прошел, без воды и остались! Мы вот никак не можем артистами! – расстроенно сообщила хозяйка.

– И что же, у вас воду так и не включили? – подивилась Василиса.

– Да нет, мы рядом пристроились… Я-то не могу в артистки, хотя чувствую – задатки богатые, вот не поверите – иной раз вижу себя Верой Васильевой! Или – Еленой Прокловой! Даже иногда Боярским себя ощущаю, честное слово! Да только работа у меня. А вот Ленька мой пристроился. У него таланта отродясь не водилось, так он за кулисами ведрами гремит – гром изображает.

– А Римма?

– А Римка сразу пробы прошла. Правда, сначала не хотела в драму-то, даже звонила куда-то, да чего толку-то, проект кем-то там свыше одобрен. Видать, без воды помучилась, а потом сдалась. Короче, она в спектакле участвует.

Василиса нервно облизнула губы. Где-то рядом нащупывалась новая ниточка к разгадке.

– И когда, интересно, у вас собирается театр?

– Каждую пятницу. Да замучили совсем! Уж, прям, у людей больше и дел нету, как на сцене кривляться! – наконец вспомнила про чай хозяйка и злобно бухнула в чашки кипятку.

– А если я за вас в театр ходить стану, у вас воду не отключат?

– А кто его знает… Не должны, наверное… А вы сходите! Мы как раз в пятницу с Ленькой к сватье на день рождения собирались, – обрадовалась женщина. – А я предупрежу нашего сантехника… тьфу ты! Режиссера. Скажу, доброволец нашелся!

– Нет, вы просто скажите, что я ваша сестра, а то вдруг он не разрешит. И где собираетесь?

Женщине так понравилось предложение Василисы, что она вскочила и стала тыкать в окно пальцем.

– Вон, в первом подъезде дверь открыта. Там в подвале и есть этот театр. В пятницу к семи и подходите. Скажете – от Терезы Михайловны Оськиной, из семьдесят четвертой квартиры. Это я Тереза-то. Только не подведите.

Расстались женщины весьма довольные друг другом. Василиса хоть и не дождалась Леньку с конфетами, зато наметился план дальнейших действий. Она тряслась в автобусе и продумывала, как же в пятницу они с Люсей появятся в театре. И еще мучил вопрос: где работала Римма? Соседка говорит – все время дома была, а деньги водились. Может, маляром каким по вызову? Как бы там ни было, Римма не часто ходила на службу, а значит, тесного контакта с коллективом не имела. Значит, ее, скорее всего, лишили жизни не по рабочему вопросу. Опять же, если она занималась нелегальным бизнесом, то именно там кто-то и зарыт… кажется, собака.

Глава 2
НАМОРДНИК НА ДЕТЕКТИВОВ

Люся, видимо, еще не пришла, потому что света в окнах не было. Зато возле дверей, опираясь о стену, грозно постукивал башмаком единственный сыночек Василисы – Пашенька.

– Любопытно знать, – ехидно скривился он. – Кого это навещала моя родительница? Да еще в таком, прости, господи, уборище на голове? Да с размалеванными щеками? Мама, скажи мне честно, почему ты не смотришь телевизор дома? Сейчас замечательный сериал идет – «Солдаты», развеселишься, настроение поднимешь, с дисциплиной познакомишься. У нас его все смотрят не отрываясь, а ты от культурной жизни отстаешь!

– Я не отстаю от культурной… – поворачивала ключ в замочной скважине Василиса.

Неожиданный приход сына, а тем более его насмешливый тон настораживал.

– О! А вот и тетя Люся, – радостно воскликнул Паша и захлебнулся. – Теть Люся, а что это с вашей одеждой? Такую уже месяца три никто не носит…

– С чего это ты, Пашенька, стал так за модой следить? – поднималась по лестнице Людмила Ефимовна, клацая зубами. – Тоже мне – Юдашкин! «Носят, не носят»…

– Так это же летняя одежда! Сейчас в такой холодно… Та-а-ак! Опять куда-то вляпались?!

Василиса наконец справилась с замком.

– Заходи, хватит родителей баснями кормить, – прикрикнула на него мать.

Зайти было несколько проблематично – домашние животные, в отсутствие хозяев, вероятно, весело проводили время, потому что в прихожей на полу валялась вешалка, а из курток и пальто возвышался небольшой курган, украшенный ботами, тапками и осенними сапогами Люси.

– Пашенька! А ты ведь как угадал! – радостно защебетала Люся, перескакивая через тряпичную кучу. – Ведь признайся, не зря о моде заговорил – чу-увствовал, что с одеждой придется возиться!

Василиса радости подруги не разделяла – сынок явно пришел не просто так. И она даже догадывалась зачем.

– Да я прикручу вешалку! – тоже засветился улыбкой Павел. – Только уж и вы не откажите в помощи.

– Я не могу! – быстренько открестилась Василиса. – У меня дела.

Сын уже взялся за отвертку и, отталкивая виляющего хвостом от радости Малыша, бубнил:

– Ма, ну какие дела? У нас Катюшка на каникулы пошла, пусть у тебя поживет. Ты же знаешь, Лидочке с тремя не справиться, а мне… теть Люсь, дайте шуруп!.. А мне совсем некогда. Тут вот у нас на участке опять убийство… а помельче есть какой-нибудь?

– Да говори ты! Чего с шурупом этим… – не вытерпела Василиса.

– Я и говорю, на участке у нас огнестрел – молодую женщину убили прямо в собственном доме. Ну, ясное дело, на нас повесили, днюю и ночую на работе. Ну вот, теперь век не оторвется!

Подруги встревожились, и даже намертво прикрученная вешалка спокойствия не вселяла.

– Так, теперь подробнее про женщину, пожалуйста, – забылась Люся.

– А чего подробнее? Убили. Мальчонка пяти лет остался без матери. Вот и надо отыскать этого гада. А вам сразу говорю: узнаю, что в это дело суетесь, – свяжу скотчем и насильно отправлю в пансионат «Бабкина радость»! А то ишь – насторожились! Когда Катерину приводить?

– Недельки через две, – посоветовала Василиса. – И не говори мне тут, что твоя Лидочка с троими не управляется, у вас Наденька в садике, Ниночка вообще спокойная девочка, спит целыми сутками…

– Ну так я тогда Ниночку к вам, а?

– Я же сказала – у нас пока дела! – не соглашалась мать. – Мы записались в драматический театр, нам главные роли присудили, репетиции каждый день. Ты уж прости, пока помочь не можем… а вот недельки через две – давай нам и Ниночку, и Катюшу, все равно я пойду на работу устраиваться, а Люсеньке нечем будет заняться.

– А я? Я тоже на работу… – попыталась было вставить Люся, но ее ропот потонул в разговоре родственников.

Однако Павел пришел неспроста, и так легко сбить его с намеченной цели было невозможно. Василиса пыталась отвлечь его внимание – гремела на кухне кастрюлями, жарила сосиски и даже спела отрывок из какой-то арии, и Люся помогала как могла – весело заставляла Малыша принести ее тапочки. Малыш тапочки не нес, а пытался утащить с кухонного стола сосиску, кот Финли летал с холодильника на буфет и обратно, но все же и этот ералаш не смог затмить Павлу память.

– В театр записались? – снова заговорил он, когда все приступили к ужину. – Просто замечательно! Тогда я точно Катьку к вам завтра отправлю, она уже достала меня – хочу быть киноактрисой, хоть ты тресни! Не ест ничего, целыми днями ногами машет да пресс качает – фигуру корректирует. А чего ей там корректировать – фигуры-то еще и в помине нет! А вот с вами завтра в театр – это как раз то, что надо. Как же я раньше-то не допетрил…

– Ты б ее лучше в детский драмкружок записал, чего ей со взрослыми-то… – попыталась возразить Люся. Она еще ничего не знала про театр, но доверяла подруге вслепую – если та сказала, значит, никто не должен мешать, даже любимые внучки. – Неизвестно еще, какую там постановку ставят…

– Да! – мигом сообразила Василиса. – Мне режиссер говорил, что эротику будем играть, куда ребенку-то?

Павел нервно закашлялся, и из глаз его брызнули слезы.

– Мам, я согласен, ребенку там не место… Но если ты мне скажешь, что будешь играть Эммануэль, я лучше прямо сейчас скончаюсь – я не хочу иметь мать-порнозвезду.

Пока Василиса думала, что бы такое ответить, в комнате раздался телефонный звонок. Люся подскочила, схватила трубку и заворковала:

– Да… Это я… Хорошо, завтра встретимся.

– Оля звонила, – прибежала она через несколько минут. – Обещала завтра заскочить.

– А, так это Ольга. А я думал, ухажер ваш, – продолжал жевать Павел и скармливать мохнатым питомцам добрую половину ужина.

– Какой ухажер? – мгновенно насторожилась Василиса.

– Да я к вам шел, а там мужичок на скамеечке сидел, все на ваши окна поглядывал.

– Высокий такой мущщина, да? У него еще пальто такое дорогое и сам на артиста Тихонова похож, да? Не переживай, это мой воздыхатель, – махнула рукой Василиса, и щеки ее зажглись пунцовым румянцем.

– Да нет, мам, я же говорю – это теть-Люсин. Да он вовсе на Тихонова и не похож, маленький такой, голова лысоватая, в куртке старенькой, зубов не комплект. И потом, мне кажется, он попивает, нос у него такой объемистый, баклажан напоминает…

– А, тогда точно – Люсин.

– С чего это вы решили? – обиделась та. – Почему это, если нос баклажаном, то сразу мой?

– Так он мне сам сказал, – пояснил Паша. – Вижу, он на ваше окно смотрит и смотрит. Я его спрашиваю – ждете, что ль, кого? А он мне: «Петухова здесь проживает, не знаете?» Я спросил, зачем ему Петухова, а он тогда как-то странно поднялся и бочком, бочком за киоск. Вот я и подумал – может, это он вам сейчас звонил?

Подруги в молчании уставились друг на друга. Уже давненько ими так никто не интересовался. И кто же это мог быть? Не зря, значит, Василисе мерещился какой-то господин подозрительной наружности.

– Ну так как? Значит, по поводу Катерины на завтра договорились? – спросил Павел и сам же себе ответил: – Договорились. Вы никуда не уходите, а часиков в десять Лидочка ее завезет. Может, и правда, вам лучше вместе в драмкружок ходить…

Когда за Павлом закрылась дверь, Люся зачем-то подбежала к окну, долго смотрела, а потом испуганно спросила:

– Вась, это кто же… по мою душу, а?

– Успокойся, с чего ты решила, что по твою? Мало ли Петуховых?

– В нашем подъезде я одна. Вот ведь гад – выследил…

– Ты же слышала, что Паша сказал: мужичонка пьющий, значит, с ним мы все проблемы решим в два счета – поймаем его на живца, на тебя то есть, затащим в дом, поставим на стол бутылку водки и не будем наливать, пока все не выложит. Он через десять минут расколется. А вот что делать с Катериной? У меня такие планы, никак нельзя невинного ребенка с собой таскать.

Люся немного успокоилась, и из нее высыпалась дельная мысль:

– А с Катериной еще проще. Во сколько твой наследник на службу убегает? К восьми? А внучку тебе к десяти обещали привести. Так ты в девять позвони и скажи, что тебя срочно вызывает режиссер, Лидочка – человек мягкий, она не станет тебя по рукам и ногам связывать. А что это у тебя за планы такие, куда детям нельзя?

Василиса уже расслабилась, вальяжно устроилась в кресле и, нещадно колотя себя по скулам (изгоняя защечный целлюлит), рассказала про разговор с соседкой убиенной Риммы. Потом, стыдливо румянясь, вспомнила:

– Если бы ты знала, Люсенька, как меня тискал ее бесстыдник муж! Ощупал всю, стыдно сказать! Ах, каких бы пощечин я ему отпустила, если бы не была в бессознательном состоянии! Ей-богу, я понимаю эту рогатую Терезу!

– А я вот не совсем… – о чем-то раздумывала Люся. – Странно, она столько времени с тобой говорила о Римме, кстати, ее фамилия Рудина, Римма Рудина. Так вот, она о ней столько говорила и ни разу не насторожилась? Почему она не сказала тебе, что девушка погибла? Не может быть, чтобы о ее смерти не узнали соседи.

– Опять же, Пашка говорил про огнестрел, значит, милиции известно о гибели Рудиной… – тоже призадумалась Василиса. – Странно, а почему соседка ни разу не сказала про то, что у Риммы есть сын? Нет, Люсь, мне кажется, Пашка совсем не это дело расследует.

– А что, по-твоему, у нас на каждом шагу молодых женщин стреляют? Чего зря гадать, завтра я у мачехи Риммы все узнаю, у меня с ней встреча.

Люся тоже выложила все новости, которые узнала от Наташи Бедровой. Василису особенно удивило, что Кислицын оказался настолько близок потерпевшей.

– Нет, ты посмотри, а я и не догадалась, старею, что ли? Раньше я такие тонкости за версту чуяла. Нет, завтра же побегу на пробежку… трусцой… с препятствиями… в самом деле, надо же как-то сохранить молодость!

Люся ничего на это не сказала, она молча постелила постель и задумчиво улеглась на кровать.

– Вась, а про какой театр ты весь вечер Пашке жужжала? Ты что, в самом деле собралась играть откровенные сцены?

– Кто б меня еще взял… – бурчала Василиса, тоже укладываясь спать. – Просто наша потерпевшая играла в драмкружке, и нам нелишне было бы туда наведаться, все же какая-никакая, а новая ниточка. К тому же я давно чувствую в себе талант Людмилы Целиковской. В пятницу репетиция, ты должна быть обязательно.

Люся не спорила. Она уже давно поняла: спорить с подругой – дело крайне неблагодарное, все равно останешься в дураках.

Утром Люся никак не могла проснуться, а в уши назойливо лезло чье-то бурчание. И бурчал мужчина:

– Мам, я подумал, чего тебе до десяти ждать, я сам на работу, а Катюшу к тебе, все равно ей в восемь на английский…

– А чтоб вы скисли! – слышался приглушенный голос Василисы. – И не жалко вам ребенка в такую рань по английским?.. Хоть бы в каникулы выспаться дали.

Потом что-то хлопнуло, мужской бас исчез, зато зазвенел детский голосок.

– Баб, а ну его ко всем чертям, английский, давай лучше спать ляжем.

– Что это за слова!! Чтобы я не слышала больше ни о каких чертях!! А про английский правильно, ну его к чертям, давай спать.

Голоса утихли, и Люся снова провалилась в дрему. Ей снился морской залив, она ни разу в жизни не бывала на море, но во сне точно знала – это он! Она нежилась на песке, была высокой, молодой блондинкой, в стильном ярком купальнике… Вот только что она вылезла из воды, а в купальнике у нее застряла противная мокрая медуза. Медуза тыкалась по всей Люсе и даже покушалась на лицо!

– Бры-ы-ысь!! – трубно заорала от ужаса Люся и пробудилась от собственного крика.

Никаким морем и не пахло, Людмила Ефимовна нежилась в постели, и, слава богу, по ней ползала не медуза – это Малыш настойчиво звал хозяйку на прогулку.

– Буди! Малыш, буди Люсю! – слышалось рядом. – Буди!

Так и есть – верная подруженька Вася опять мешала Люсе жить! Не так давно Василиса, неизвестно с какой головной боли, выучила щенка препротивной команде «Буди!». Уроки проходили так: выбиралось время, когда Люся доверчиво спала, и давалась команда: «Буди! Буди Люсю!» Вот ведь дурь! Малыш заскакивал на кровать и пытался мохнатой мордой пролезть под одеяло. Если же Люся по наивности пыталась «проснуться» раньше, то есть сбежать с полигона дрессировки, Малыш в азарте запрыгивал на нее всей тушей и опрокидывал обратно в подушки. Это была самая любимая команда ушастого озорника.

Вот и сейчас он старательно пытался влезть под одеяло весь, поэтому про сон Люсе пришлось забыть.

– Сейчас, сейчас… – уныло продирала Люся глаза, засовывая ноги в тапки. – Что ж это тебя Васенька не вывела?

– А Васенька с дитем сидит, – появилась в дверях Василиса. – Дохлый твой план оказался, Люся. Пашка нас в два счета раскрутил. Вон, Катюшу привез, когда еще восьми не стукнуло. Ирод, ребенка на английский потащил…

– Неужели на английский? В такую рань…

– Да не беспокойся, Катенька отсыпается. Пусть девчонка сегодня у меня поспит, все равно нам в театр только завтра, – махнула рукой Василиса и пошла на кухню готовить завтрак.

После прогулки пришлось Люсю срочно кормить и собирать на задание. Вообще-то подруга уверяла, что и сама может собраться, но доверять ей в таком деле Василиса побоялась: все же Людмила шла не абы куда, а на рынок, встречаться с мачехой Риммы, а торговцы люди непредсказуемые, кто знает, может, с Люсенькой и разговаривать-то не захотят. Нет, обряжать Люсю нужно было только Василисе.

– Вася, если ты меня опять вырядишь как идиотку, я никуда не пойду, – капризничала Люся. – Зачем ты отбираешь у Малыша этот старый пуховик? Ты же знаешь, он всегда его зубами дерет! То есть… ты хочешь, чтобы я его надела? Вася, но он же у нас у порога лежал!

– Люся! Не кривляйся! После порога мы его два раза уже стирали! – категорично заявляла Василиса Олеговна. – Ты должна идти на рынок в пуховике, там все так одеваются, а людям не нравится, если кто-то выделяется из общей массы, это я тебе как психолог говорю!

– А можно я надену свое пальто? – все же не могла смириться Люся.

– Можно. Но тебе никто не раскроет душу. А тебе надо, чтобы раскрыли!

– Глядя на меня в этом пуховике, можно раскрыть только кошелек – милостыню бросить… – бурчала Люся.

Она уже поняла, что никакие доводы на свете не заставят Василису изменить решение – подруга ей виделась только в пуховике. Хотя один выход у Люси был.

– Вася, я не надену пуховик, – спокойно предупредила она. – Если ты попытаешься напялить его на меня, я заору. Буду кричать сильно и долго. И тогда…

– Я тоже так думаю, – мигом согласилась Василиса. – И к чему тебе такое убожище, только лишний раз себя уродовать, ты и так не красавица… Конечно, Люсенька, иди в пальтишке.

Для Василисы ничего страшнее Люсиного крика не существовало.

Когда за подругой захлопнулась дверь, Василиса решила посвятить-таки себя любимой внучке.

– Катенька, хочешь, пойдем в магазин, конфеток купим. Ой, у нас в хлебной лавке такие пирожные привозят, просто во рту тают! Это совсем недалеко, пойдем?

Девочка было дернулась, потом подскочила к зеркалу, придирчиво оглядела себя с головы до ног и с сожалением покачала головой:

– Нет, баб, боюсь, меня от твоих пирожных разбарабанит, как маму на девятом месяце. Кто ж меня потом в звезды возьмет?

– Да что ж это за профессия такая – звезда?! – всерьез обеспокоилась Василиса и забегала вокруг внучки. – Ну вот ты мне скажи, что это за дело такое полезное? Ну да, не спорю, звезды тоже нужны, ну а как же учителя, строители, шоферы, маляры?

Девочка вытаращила глаза:

– Ты чего, хочешь меня маляром, что ли, сделать?

– А что такого?! Ишь ты, в звезды ей понадобилось! Ты вот на отца посмотри! Он ловит преступников, не звездун никакой, а без милиции у нас никуда, хоть и костерят ее на каждом углу!

– Баб, я не хочу в милицию… – чуть не плакала Катенька.

– А я тебя и не сажаю! Или вот, к примеру, учительница твоя – Мария Петровна! Молоденькая, хорошенькая, куколка! А однако ж в звезды не кинулась! Вас учит. А чем плохо врачом быть?

– Н-ну врачом… может быть…

– Людям плохо, а ты помогаешь. У мамы голова заболит, маму будешь лечить, у папы живот закрутит – папу. У меня, мало ли, ухо заболит, Люсеньку, опять же, от маразма…

– Наденьку от кашля… Ниночку от поноса… Нет, я, наверное, врачом тоже не буду.

Воспитательный процесс прервал настойчивый звонок в дверь.

– Ой, теть Вась, а мамы нет? – ввалилась в прихожую Ольга, распространяя тонкий незнакомый парфюм. – Малыш! Крошка, вон ты какой вымахал! Финичка, и ты прибежал, иди, я тебя на ручки возьму.

– Кхык. Люсеньки нет… да ты проходи, хочешь, кашки вон овсяной поешь, – засуетилась Василиса.

– Некогда мне, теть Вася, – порхала по комнате Ольга и, видно было, что-то искала. – Вы не помните, у мамы такие бусы есть…

– Это которые переливаются?

– Ну да. Сегодня мы в ресторан идем, они к моему платью просто изумительно подходят!

– А в ресторан-то с Володей? – будто между прочим поинтересовалась Василиса.

– Да ну что вы! Зачем с Володей-то? В Тулу и со своим самоваром? – усмехнулась Ольга, продолжая искать бусы.

Василиса растерялась. Ольга – ветреная дочка Люси – вот уже больше пяти лет проживала в гражданском браке с Владимиром, замечательной души человеком. И все пять лет она никак не могла угомониться. То ей казалось, что пора бежать в загс с каким-то крупным бизнесменом, то вдруг думала, что для Володи она обуза, то собиралась осчастливить какого-то индуса… Люся просто не находила себе места. Василиса подругу понимала и переживала вместе с ней. Однако в последнее время Ольга с Володей как-то приутихли, сошлись на том, что им никто не нужен, кроме друг друга, и даже вот-вот собирались расписаться. Люся обрадовалась и даже потихоньку стала прикупать пинеточки и чепчики, так, на всякий случай. И вот тебе, пожалуйста – снова какой-то ресторан!

– Ольга! А Владимир знает?! – сурово выпятила Василиса нижнюю губу.

– Какой Владимир? Ах, Володя! Так его ж не приглашали, откуда ему знать? Ну где же эти бусы?

– Ольга! Я не пускаю тебя ни в какой ресторан! – вдруг произнесла Василиса Олеговна и стукнула кулаком по журнальному столику.

– Куда же они задевались?.. Что вы говорите? – вдруг дошло до Ольги. – Не пустите? А почему?

Василиса расстроилась так, что у нее затрясся подбородок.

– Не пущу. Хватит стрекозой-то… Чего ж вы, Оля, мать-то, она если узнает… Она ж… пинеточки, распашонки покупает, а ты… И Володя твой… Хоть и хороший человек, а олух!

Ольга вдруг как-то вмиг остыла, опустилась на диван и снова принялась теребить шерсть щенку, и по ее лицу поползла странная улыбка.

– Распашонки, говорите… Она знает, что делает, скоро, очень скоро они пригодятся. Лялька у нас с Володей будет, вот что.

Василиса так растрогалась, что до красноты принялась тереть глаза и всхлипывать, и подвывать, и даже что-то пришепетывать, в общем, умиляться. Наконец-то! Вот Люсенька порадуется! А Ольга между тем блуждала по потолку взглядом и грезила:

– Если мальчик родится, назовем…

– …Васенькой! – немедленно откликнулась Василиса Олеговна. – А если девочка, то пусть уж Василиса.

У Ольги, видимо, было другое имя на примете, потому что она от неожиданности по-мужски крякнула, а потом резко закрыла эту тему:

– Я думаю, когда родится, тогда и поговорим…

– А когда? Когда родится-то? – распахнула глаза Василиса.

– Скоро, – лукаво усмехнулась Ольга. – Очень скоро. Я думаю, годика через два решимся. А ресторан, так это деловой разговор – щенка нашего в Канаду забирают, вот и хотим это дело обговорить. Дома, сами понимаете, не совсем удобно… Теть Вася, вы что это, неужели плачете?

Василиса от расстройства уже вовсю выла. Она-то собиралась бежать выбирать коляску, недавно видела в магазине, правда, она на двойню рассчитана, зато расцветка! И в крайнем случае, можно рядом было бы сумочку возить с картошкой…

– Это она, теть Оля, от забот, – по-взрослому объяснила Катенька, которая стояла с разинутым ртом и боялась пропустить хоть слово. – Баба Вася ведь понимает – раньше только нас к ней водили, а сейчас и вы еще свою ляльку будете подкидывать. А у бабушек уже возраст, они вон со щенком еле справляются…

– Кстати! – вдруг всполошилась Ольга. – Теть Вась, вы уж меня простите, с нашим Кислицыным какая-то неприятность вышла, я вам лучше другого кинолога подыщу.

У Василисы напряглись даже мышцы на скулах.

– А что это с ним?

– Я толком и сама не знаю… что-то никак не могу эти бусы разыскать. Ладно, что-нибудь другое придумаю, а то опоздаю.

– Подожди-ка, а как же с Кислицыным? – уцепилась за ее рукав Василиса. – Вдруг с человеком горе? Надо навестить. Где, ты говоришь, он проживает?

– Вот ему счастье-то сразу привалит, как только баба Вася появится, – хрюкнула в кулачок Катюша.

Ольга явно торопилась к какому-то своему канадцу, времени на беседу у нее, похоже, не было совсем, поэтому она не слишком стала вдаваться в подробности – к чему бы такая опека, а попросту протараторила:

– Он в магазине «Соболь» живет, тридцать пятая квартира. Если есть желание – навестите. Ну все, опаздываю, маме привет, – уже в дверях договорила Ольга и часто зацокала каблучками по лестнице.

Магазин «Соболь»… Василиса знала такой. Раньше только в нем можно было купить приличный мех, правда, на этот мех у Всилисы Олеговны никогда не набиралось денег, однако раз в месяц она регулярно приходила в магазин и гордо примеряла самую дорогую шубу. Василиса крутилась перед зеркалом, поправляла воротник, а затем капризно оттопыривала губу и скидывала шубу на руки продавцам:

– Ну совершенно не мой фасон! И, конечно, манто из чернобурки снова не завезли?

Конечно, манто не было, и Василиса удалялась. Сейчас Соболь был набит всем, чем угодно, только не мехами. Это немного успокаивало душу, ведь и сейчас денег на манто не имелось. Так что дом, где проживал Кислицын, Василисе был известен хорошо. К нему надо было бежать немедленно! Только… как же быть с Катюшей?

– Ба, чего у тебя лицо такое, будто ты ананас целиком проглотила? – участливо поинтересовалась внучка. – Ба! У тебя опять заморочки? Снова в детектив вляпались? Ну чего ты молчишь, баб? Ну я же знаю – ты сейчас хочешь бежать к этому дядьке, а тут я сижу, да? И оставить меня ты никак не можешь, да? Баб, да я одна посижу, я ж не маленькая…

Василиса просияла:

– Посиди, детонька, я быстро. А я тебе мороженку…

– Не, ну я ж тебе говорю, мне калории нельзя. Ты мне, баб, купи такой журнал, называется «Капелька дамской тайны», он в книжном продается.

Василиса оторопела:

– Катенька, а может, не надо тайны-то, а? Из тебя еще и дама-то никакая… Может, «Мурзилку» или там «Веселые картинки»?

– Нет, баба, только «Капельку тайны», а уж какие там веселые картинки – обхохочешься!

Василиса быстренько согласилась – нельзя было терять ни минуты… разве что минут сорок на макияж.

* * *

Люся, будто опытный опер, нужного человека, то есть мачеху потерпевшей Риммы Рудиной, отыскала сразу. Во-первых, у нее одной была кожаная куртка ядовито-зеленого цвета, а во-вторых, она торговала пирожками. Вместе с жирными пирожками, исходящими паром, у женщины мирно лежали вязаные носки.

– А кому носочки-пирожочки?! – надрывалась дама в зеленой куртке. – Покупаешь один носок, второй – даром!! Пирожки с капустой, с яйцами, со всей душой и с добрым сердцем!!

Пока Люся придумывала, как бы поудобнее завязать разговор, к даме с пирожками подлетела грозная женщина в белом кудрявом парике. Парик на ней сидел на манер берета – набок, открывая левое ушко, верхняя пуговица пальто была агрессивно расстегнута, из глаз летели молнии, а из уст гром.

– Это ты что же делаешь, а?!! – ревела она, приближаясь к торговке и кидая в нее пирожками, которые проворно доставала из своего объемистого пакета. – Преступница!! Хотела моего мужа отравить!! Да он теперь из моих рук даже колбасу не берет!!

Возле лотка скоренько затормозила добрая половина покупателей рынка. Дама в кудрях охотно делилась обидой, вертелась во все стороны, размахивая пакетом, и не переставала швырять в продавщицу печеными изделиями.

– Ведь вы ж подумайте!! – кричала она, поправляя съезжающий на лоб парик. – Чего творит, а?! В прошлую пятницу я у ей купила пирожки! Чего там было написано?! Ну, говори, волчица!! Граждане-налогоплательщики! В прошлую пятницу я у ей купила пирожки «с мясом»! А мяса там и вовсе не оказалось!

– Было мясо! – кинулась отвоевывать честь продавщица.

– Там каша какая-то натолкана была, а не мясо!

– Мясо! Только соевое! Исключительно пользы ради!

– Мне такая польза!.. Я ж своему-то все время пела, что сама пирожки-то эти клятые леплю!! Он с капустой у меня любит, ну чисто козел! Некогда мне у плиты жариться, вот и купила с капустой у нее! Еще, главно, с душой, грит, с сердцем!! А там только морковка!! А мой морковку на дух не переносит! Его иль пучит, иль полощет!! Он же теперь, гад, думает, что я нарочно решила его морковкой накормить, чтобы он к Таньке-соседке не убег!! А я-то и не мыслила, что он с Танькой!! Это ты, холера, мою семью разрушила!

– Ну перепутала, с морковочкой-то они еще слаще… – увертывалась от пирожков продавщица.

– Да мне твои сласти на физии синяками повылазили! – снова взревела дама и кинулась крушить прилавок.

Люся решила, что ее звездный час настал.

– Минуточку! – храбро вырвалась она в передние ряды зевак. – Женщина, вы для меня находка!!

Все женщины в толпе моментально оглянулись.

– Вот, возьмите, – нашарила сыщица в кармане небольшой пузырек. – Мужу дайте, моментально успокоиться должен…

– Это навечно, что ли? – растерялась крикунья.

– Не совсем, только поспит немножко, – высыпала на ладонь маленькую таблеточку Люся. – Зато к Таньке не пойдет, семья, опять же, в сохранности останется…

– А что это? – решила выяснить дама, только Люся ответить не успела, как чья-то рука уже схватила с ладошки таблетку. Дама разразилась новым потоком негодования: – Это что же делается, а?! Прямо с руками пилюли рвут! А вы чего пальцы растопырили?! Дали чего, так пальцы-то не разжимайте!

Людмила Ефимовна вытащила еще таблетку. Теперь уже скандалистка не стала ничего выспрашивать, схватила лекарство и стремительно заработала локтями, вырываясь из толпы. Через пару минут возле лотка с носками никого не было.

– Что вы ей дали? – спросила продавщица, кивая на удаляющуюся фигуру.

– А… Это неплохой препарат, помогает успокоиться, – не могла же Люся сказать, что всучила крикуше таблетку обычного снотворного, самого щадящего. Напротив, Люся закатила глаза и стала напевно объяснять: – Понимаете, наша лаборатория вообще-то работает без препаратов, только с подсознанием человека. А это… так… завалялась… Вот вам можно помочь без лекарства. Вы, я вижу, тоже расстроились, верно?

– Еще бы не верно, – пыхтела продавщица, отряхивая куртку. – У меня все нутро трясется!

– А я вам помогу, – с готовностью отозвалась Люся. – Нельзя к нервам так легкомысленно относиться. Сейчас у вас нутро трясется, а завтра всю колотить начнет, а там и вовсе парализует! Вам нужно срочно обратиться… ко мне. Где мы с вами можем подлечиться?

Продавщица вроде и принялась складывать товар, дабы куда-нибудь отбыть и «подлечиться», но вовремя спохватилась:

– Я пенсионерка, сразу говорю, денег не дам!

– Мне не нужны ваши деньги, – оскорбилась Люся. – Я просто помогу вам… словесно. Главное для нашей психики – спокойствие, я вас успокою совершенно бесплатно. Вы сразу же почувствуете облегчение. Где мы будем облегчаться?

Теперь женщина проворно покидала все пирожки в коробку с носками и потрусила впереди Люси:

– Чего вы там еле тащитесь? Ко мне пойдемте, там и полечите. А соседку на сеанс позвать можно? У нее много денег – ей дети помогают, с нее можно по полной стоимости…

– Давайте сначала с вами поработаем…

До дома женщины идти было недалеко, и дамы донеслись за пять минут.

– Вот, проходите… – открыла ключом дверь хозяйка. – Только тут темно, не споткнитесь. Мне вот соседка все трещит: «Валька, вкрути ты лампочку!» Меня ж Валькой зовут! Валентина Рудина я! Так она мне – вкрути, мол, лампочку! А на кой мне на лампочку тратиться, правда? Можно подумать, у меня здесь не прихожая, а библиотека! Ага, споткнулись все-таки?

Люся и правда споткнулась, загремела какой-то полкой, но удержалась на ногах.

– Проходите, вон, за стол садитесь, давайте лечиться. Мне лечь?

– Пока не надо, – остановила активную Валентину Люся. – Вам надо выговориться. Расслабьтесь и слушайте… Где-то в подсознании…