Текст книги "Свадебный марш на балалайке"

Автор книги: Маргарита Южина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2
Резиновый террорист

Утром Евдоким проснулся от того, что кто-то бесстыдно тыкал его в лицо щепкой. Щепка больно царапалась.

– Да вы никак костер собрались разводить?! – вскочил Дуся, бешено дергая носом и принюхиваясь, не подпалил ли кто-нибудь его драгоценную особу.

– Ха-ха! Вставай! Поехали в лес, – раздался над ухом насмешливый женский голос.

Дуся продрал глаза. По его подушке носилась тезка-собачонка и старалась запрыгнуть на голову, чтобы всласть потоптаться по мягким Дусиным щекам. Дуся даже предположил, что она устраивалась для утреннего туалета.

– Кыш! В моей постели сукам не место! – сбросил он собачонку и уставился на Ксению. – Зачем это в лес? Там сейчас у клещей брачный период, чего на рожон лезть. И потом… Какой лес, я же не завтракал!

– Ничего, – успокоила та. – Я с собой взяла сухой паек. Надо же! А Дуся тебя полюбила! Она никого не любит, кроме меня, а к тебе просится! Смотри, так и лезет на руки! Слушай, Евдоким, ляг, а? Пусть заберется. Неужели она и правда тебя полюбила?

Дуся попыхтел, но необходимо с этой властной девицей устанавливать тесные контакты, так черт с ней, с собачкой, пусть ползает.

Он, кряхтя, улегся обратно в подушки, и собачонка с радостным повизгиванием ринулась к нем у на грудь. «От меня все еще пахнет маминым молоком… – расплылся в улыбке Евдоким и доверчиво зажмурился. – Не в смысле грудным, а тем, которое мама каждое утро мне кипятила. Молоко всегда подгорало, и запах горелого еще не мог выветриться». Однако мерзкое животное не принюхивалось, а покрутилось на широкой мужской груди, потом присело, и Дуся ощутил теплую влагу.

– Дрянь!!! – завизжал он по-поросячьи и гневно швырнул пакостницу с кровати.

Собачка не пострадала – она плюхнулась на руки к хозяйке и уже оттуда разразилась возмущенными воплями.

– Дуся! Дуся, ну успокойся! – неизвестно кого утешала Ксения.

– Я требую денежной компенсации за обос… репутацию!!! – орал Евдоким. – Еще какая-то псина!!!

В комнату вбежал Макс, за ним торопился Толик, и в довершение ко всему появился сам хозяин – Алекс.

– Ксения! Что у вас творится?! – сломал он бровь вороньим крылом. – Почему этот товарищ еще в ночной сорочке? И вообще, кто ему купил эту бабскую одежду?! Почему у мужчин в моем доме такие недвусмысленные одеяния?!

– Алекс! Ну не кричи. Просто мы не додумались купить ему пижаму, и Марфа Николаевна пожертвовала своей сорочкой, – пыталась успокоить его Ксения. – Тут случилось недоразумение.

– Так это еще и ночнушка бабская?! – визжал Дусик, размахивая одеялом и стягивая подмоченную одежду.

– На кой черт ему вообще ночнушки?! – не собирался утихать хозяин. – Он что, не может как настоящий мужик – в одних трусах спать? Органы боится застудить?

– Коне-е-ечно!!! Чтобы ваша недоразвитая собака прямо на моей груди нужду справляла!!! Фиг!!! – разъярился Дуся, вскочил и топнул изо всех сил тапком. – Пошли все во-о-о-н!!!

Вид взбешенного Дусика не мог оставить равнодушным никого: лысая голова покраснела, глазки отчетливо выскакивали из щек, трусы угрожающе тряслись и даже ноги истерично дергались. Руки же вообще вытворяли что-то непонятное – они швыряли подушки в кого попало. Попало и Алексу, и он неожиданно развеселился.

– Паника у ботаника! Ребята! Во наш пузырь разошелся! – усмехался он во весь свой неотразимый оскал. Потом спохватился и зычно гаркнул: – Ну чего собрались?! Вам же сказали – вон!

Зрители необычной сцены нехотя потянулись из комнаты.

– Одевайся, я жду тебя внизу, – шепнула Ксения Евдокиму, забирая отвратительную терьериху и целуя ее в нос. – Только быстрее.

Последним вышел Алекс. Он еще немного посмотрел на Дусю, чуть высокомерно щелкнул его по брюху резинкой от трусов и, поморщившись, подметил:

– И трусы тебе надо поменять. Сейчас не носят ситцевые в незабудку, а тем более в крупную складку, как эти…

В лесу Дусе не понравилось. Вообще после того шепотка Ксении, когда она ему трепетно сообщила, что ждет его внизу, он решил, что версия про любовь еще не окончательно умерла, и надеялся на романтическое свидание. Романтикой, как оказалось, и не пахло – по поляне носились осточертевшие охранники, что-то мерили шагами и прилаживали к березе белый бумажный круг. Мало того, всякий раз, когда они наталкивались на Дусю, обязательно хмурили брови и заинтересованно уточняли:

– Так, значит, нательное белье Марфы Николаевны вам впору? А я видел у соседского сторожа кальсоны редкостной красоты – нежно-розовые, может, похитить?

Дуся на такие колкости очень обижался и кидался в юмористов шишками и старыми ветками.

– Итак, – наконец объявила Ксения. – Евдоким, это мишень. Сейчас тебя познакомят с оружием, и ты будешь учиться стрелять.

– По-настоящему? – задохнулся от волнения Дуся.

– Да. По-настоящему, только резиновыми пулями.

Потом Ксения долго объясняла, как обращаться с пистолетом, провела краткий курс техники безопасности, показала, как он действует, и поставила Дусю перед мишенью.

– Ну, давай пробуй, – кивнула она и прижалась к Дусе, показывая, куда смотреть и на что нажимать.

От нее пахло необыкновенно приятно, Дуся даже не знал чем, он вообще знал только «Красную Москву», потому что матушка поливалась ею литрами.

– Ксения! – влез Макс, нарушая уединение. – Да он ни черта не дострелит! Надо поближе мишень!

– Ничего не надо! – властно махнул Дуся ручкой. – Уйди, не мешай!

– Я же говорю – ни фига не выйдет. Давайте вот сюда перетащим…

– Оставь этот круг в покое… Уйди, говорят тебе!!! Ну прямо лезет и лезет!

Ксения уже подбежала к мишени и стала что-то поправлять. Возвращаться к Дусе она не собиралась.

– Все! Стреляй! – крикнула она.

– Подожди! Ксения, да он не попадет, он же… Ай-й-й!!! Какая сволочь!.. Ты! Брюхатый!.. Уй-юй-юй!!! – визжал Макс и прыгал, точно блоха на сковородке. – Какая скотина ему дала пистолет?! Отберите немедленно!!!

Дусик блаженствовал: оказывается, у него замечательный глазомер – все резиновые пули попали строго по назначению – в сухой джинсовый зад выпендрежного Макса.

А потом началось настоящее мучение. Для охранников. Ксения бросала все силы на похудение Дусиной фигуры и изощрялась как садистка. Она села в машину, плавно тронулась и крикнула ребятам, бойко скакавшим по поляне:

– Макс! Толик! Я немного отъеду, а вы потихоньку бегите! Надо же Евдокиму как-то вес сгонять. Боюсь, что без экстренных мер мы не справимся. Только не бросайте его и не вздумайте потерять!

Нажав на газ, девица улетучилась, а несчастные парни остались одни.

– Ну! Побежали! – бодро подмигнул Толик и запрыгал на месте, высоко подбрасывая колени.

Дусик честно попробовал бежать. В последний раз он этим занимался, когда в шестом классе за ним гнался дворовый кобель Кулебяка. Тогда у него получалось лучше, а сейчас у Евдокима где-то на пятом метре кончилось первое дыхание и, как оказалось, последнее, а ноги отказывались отрываться от земли.

– Ребята… – прохрипел он, – у меня инсульт… помогите…

Ребята с недоверием подбежали и уставились на горе-спортсмена. Выглядел он ужасно: перекошенное лиловое лицо и закатившиеся глаза вселяли ужас.

– Слышь, Толян, а чего с ним делать? – кивнул на страдальца Макс, то и дело почесывая расстрелянные ягодицы.

– Слышь, ты! Куда тебя теперь? Надо бежать… – на всякий случай заботливо носком кроссовки толкнул Дусю Толик. – Ты хоть иди, до дому-то надо добираться.

– Я сейчас здесь тихонечко умру, а вы передайте маме, что она еще может получить мою зарплату у этих инквизиторов. Да, и похороны непременно за их счет.

– Не! Макс! Ты глянь: он и вправду помирать пристраивается! Нам Ксения голову оторвет!

– Оторвать не оторвет, но теплого местечка лишиться можем, – задумчиво почесывал больное место Макс. – Эй, ты! Дусик или как тебя там! Вставай, говорю! Хорош могильным холмом валяться! Шевели ногами!

Дусик нервно икал, но на ноги вставать не отваживался.

Перематерив Дусю на сто рядов, а также всех его родственников, парни вцепились в массивное Дусино тело и сумели-таки оторвать его от земли.

– Ну вот… а говорили – не сможете… – ворчливо журил их пострадавший, удобнее располагаясь на крепких дружеских плечах. – Вы по кочкам-то осторожнее, чай, не полено тащите!

– Да лучше бы… полено… – кряхтели охранники и часто семенили ногами.

Под такой тяжестью им было не до диспутов, зато Дуся наслаждался вовсю.

– И часто вы меня на такие пробежки носить будете?.. Макс, чего ты на правую ногу припадаешь, иди ровней!

– Сейчас брошу на хрен! И подыхай! От чего ты там хотел – от инсульта?

Парни мучились минут двадцать, потом больной таки сжалился и ступил на ноги. Он даже несколько метров рискнул пройтись быстрым шагом. В таком бодром движении и застала его Ксения. Глядя на Дусю, она невольно раскрыла рот. В сравнении с обессиленной охраной он выглядел цветущим бутоном. Взглянув же на Макса с Толиком, белокурая красавица только удрученно покачала головой:

– Садитесь.

День настолько измотал начинающего охранника, что к вечеру он уже не чувствовал под собой ног и сразу после скудного ужина (Ксения теперь самолично присутствовала при трапезах и учитывала каждый кусок) побрел к себе в комнату, чтобы до утра ни о чем не думать. Сегодня он даже не успел поразмышлять: какого же рожна с ним носится все это полоумное семейство, включая охранников.

Ночью к нему явилась Офелия. Конечно, это была она, потому что только сумасшедшей придет в голову лазить по подоконнику в прозрачной тунике, учитывая, что на дворе конец апреля. Если не брать во внимание ее умственного недуга, она была прекрасна! Большие глаза, наверняка безумные, волосы цвета сливочного масла, тонкие белые руки – сразу видно, что девушка не кузнецом работает, и голос… Голос нежный, звенящий и немного прокуренный.

– Дорого-о-ой… – мелодично позвала Офелия, с опаской усаживаясь на высокий подоконник. – Я твой сон. Пойдем со мной…

Девушка поднялась и чуть не оступилась. Еле слышно она матюгнулась, но это не испортило очарования.

– Так ты идешь? – плавно махала она руками и призывно улыбалась.

Дусик просто не мог оторваться от видения. Вот плохо, что мамы нет, она бы тоже за него порадовалась, хотя… Она наверняка сейчас радуется совсем по иному поводу!

– Я не поняла, ты чего, еще не проснулся? – нетерпеливо проговорила девушка и уперла руки в бока.

– Я… это… Я не хочу просыпаться… – просипел Дуся. – Мне с тобой интересно… Сама же говоришь: сон!

– А, ну да… – опомнилась безумная и выдала упражнение для танца живота.

Наверняка где-то у себя в Датском королевстве она прошла курсы виляния тазом. Дуся завороженно наблюдал за ночной гостьей.

– Слушай, я ведь не могу с тобой до утра, ты собирайся и пойдем. Представь: сейчас кто-нибудь постучится, и тебе придется проснуться. А там уж думай – получится у меня еще раз тебе присниться или другие клиенты будут, не угадаешь. Так что давай поторапливайся, – здраво рассудила Офелия.

Дусик поспешно вскочил и, стыдливо прикрывая руками ситцевые трусы (Алекс сказал: они не модные), поспешил нарядиться в костюм.

Офелия сидела на подоконнике, болтала ногами и прикуривала неизвестно откуда взявшуюся сигарету.

– Слышь, если думаешь, что мы с тобой на презентацию, – ошибаешься, – честно предупредила она. – Нам тут недалеко, так что ты костюм мог бы и не надевать.

Дуся не спорил. Он только быстрее стал застегивать пуговицы и зашнуровывать ботинки.

– Да иди в тапках, – теряла терпение Офелия. – И вообще, будешь копаться – уйду.

Конечно, никуда она не делась, они ушли вместе. Дуся спотыкался о какие-то корни, кирпичи и все же дошел, да здесь и идти было меньше минуты. Наяву он не знал этого места – заброшенная пыльная комната с ажуром паутины, скрипучая древняя кровать, пыль, грязь и холод. В обустроенном коттедже Алекса такой берлоги не было.

– Дорого-ой, – снова низким голосом проговорила Офелия и толкнула Дусю в лоно кровати. – Раздева-а-айся, я вся дрожу-у-у…

– Ну так… понятно… Только… это… если я разденусь, я тоже дрожать начну, – пытался сесть в кровати Дуся. Все-таки жалко было пачкать такой дорогой костюм.

– Ты так и будешь одетым всю ночь? – вытаращилась на него девушка.

– Да ничего-ничего, не стесняйся, – успокаивал ее Дуся. – Показывай, какая там у тебя программа.

Девушка пожала плечами, а потом приказала:

– Давай хоть тебе глаза завяжем, если ты такой упертый. Нет, это одуреть надо: сидит с бабой и даже пиджак не скинет.

– Я бы попросил вас изъясняться шекспировским языком… Если можно. И еще – сразу хочу вас предупредить: у меня уже в некотором роде имеется любимая девушка (конечно же Ксения, куда от нее денешься), так что не надо мне завязывать глаза, но в остальном… если у вас далеко идущие планы…

– Да! У меня очень далеко идущие планы! Я мечтаю еще присниться тебе, твоему сыну и твоему внуку! Поворачивайся, идиот! Дай хоть руки завяжу!!!

Пока Дуся думал, стоит ли обижаться на сумасшедшую Офелию, она ловко скрутила ему руки за спиной, и объект ее страсти стал беспомощным, как беззубый щенок.

– Милая девушка, а для чего руки-то связывать? – бормотал он.

– Это… для пущей страсти… – пыхтела девушка и напоследок шлепнула ему на рот скотч. – Ну вот, сейчас тебя еще немного перевяжу, чтобы ты не трепыхался, и займемся самым главным.

Руки ее уже скользили по телу и перевязывали сонную жертву, как ветчину, веревками. Дусик непроизвольно втянул живот, чтобы казаться стройнее. Она запеленала его, будто крохотного младенца, старой простыней – хорошо подготовилась, хоть и полоумная. А потом неласково фыркнула и удалилась.

Дусик мычал, но так, не сильно, он слышал, что она шуршит где-то рядом. У Офелии, вероятно, случилось обострение слабоумия, потому что она появилась теперь в каком-то кожаном прикиде, который сплошь состоял из ремней и дырок. Самое неприятное: в ее руках была настоящая плетка. Девица размахнулась, плетка взвизгнула и опустилась на дрожащую Дусину плоть. Тонкое полотно дорогих брюк не спасло от обжигающей боли. Взреветь во всю силу легких помешал скотч, зато у Евдокима немедленно выскочили глаза из орбит и стали как у того рака – на ножках.

– Дорого-о-ой, я научу тебя любить страдания, – мяукала сумасшедшая и продолжала с остервенением хвостать дорогого плеткой. – Тебе ведь уже нравится, правда?

«Господи! Это что же за извращение такое?! – думал Дуся, покрываясь хладным потом. – Что-то такое я уже где-то читал. Некоторым это даже нравится… Может, надо прислушаться к себе, и мне тоже придется по вкусу? Для начала надо попробовать привыкнуть к боли».

Однако прислушиваться не получалось: с каждым ударом плетки все меньше хотелось к боли привыкать и все больше вызывала раздражение сама Офелия. Может, эта страстная садистка и запорола бы объект своих вожделений насмерть, но чувствовалось, что силы у нее уже на исходе: все ниже взлетала рука, и плетка уже визжала не так весело – Офелия выдохлась.

– Ты еще жив? – пнула она ногой связанного возлюбленного и зашипела в самое ухо: – Поваляйся пока, а потом я приду и перережу тебе твою толстую глотку!

И она вышла. Слышно было, как ее шаги торопливо удалялись от старенькой избушки.

Дуся обиделся до невозможности. Идиотство! Значит, это была не страсть?! Он как дурак кряхтел, терпел, старался мычать негромко, а несколько эротично… так это была не любовь?! Не любовь, не любовь… Она просто связала его и отшлепала по заднице, как сорванца за двойку?! А еще… А еще она обещала вернуться и добраться до его глотки. Кажется, она мечтала ее перерезать! Черт! Так это совсем не сон! А если и сон, то есть вариант наутро не проснуться. Фигушки! Она еще не знает Дусика!

Дуся Филин заелозил на кровати, а потом изо всех сил напряг живот. Нет, иногда большой объем этой части туловища оказывает неоценимую помощь – старые простыни не выдержали натиска массы и затрещали. Дусик повертелся еще немного и снова напрягся. После нескольких минут таких упражнений старые тряпки сдались – теперь у него были связаны только руки и залеплен рот. Зато при надобности он мог уже бежать. Опять же, с такими узлами за спиной далеко не убежишь – споткнешься на первой же кочке и фиг поднимешься, будешь на животе качаться как на качелях. Да если еще кто увидит – засмеет. Значит, надо освободить руки. А как это сделать, если ручки коротенькие, а тело большое? В мозгу у Дуси всплывали только совсем неподходящие варианты: то ему припоминалось, как такой же страдалец зажигал огонь и пережигал веревку, то вообще пленник с ловкостью гимнаста перелезал в кольцо из собственных рук, а когда они впереди, их освободить нетрудно, то какому-то счастливчику удалось совершенно случайно найти острый как бритва нож, и он терся о него веревкой, как свинья о забор. Ни один из этих способов Дусе не подходил. Он не мог пережечь веревку, так как боялся сгореть со связанными руками. Никому не пришло в голову положить на видное место острый кинжал, чтобы перерезать путы, а уж о том, чтобы пролезть в кольцо из собственных рук, не стоило и думать – некоторые части определенно застрянут. В конце концов, так ничего и не придумав, Дуся выскочил в дверь хибары со связанными руками, благо ночная шалунья оставила ее незапертой, так надеялась на крепость узлов, и огляделся. Это был заброшенный сарай, и находился он на территории соседнего коттеджа. У соседа хоть и было совершенно запущенное хозяйство, но на его огромном участке можно было спрятать пятиэтажный дом. Сарай прятался в тени старых яблонь и в глаза не бросался. Евдокиму все-таки повезло несказанно – со связанными руками, в непотребном виде, он умудрился перебраться на знакомый двор и даже прокрасться к себе в комнату никем не замеченным! Непонятно, почему все двери оказались открытыми, неясно и то, что ни один охранник не попался по дороге. Даже комната Евдокима оказалась незапертой, вероятно, само провидение решило, что ночных забав на сегодня достаточно. Прошмыгнув к себе, несостоявшийся любовник перевел дух. Он все еще был со связанными руками и с залепленным ртом, но чувствовал себя значительно уверенней. Лучше всего веревку можно было разрезать ножницами. И они у него в комнате были, но только кто будет стричь? Дуся и так пробовал и эдак – никак не получалось. Тогда он изловчился, просунул лезвие ножниц в веревку и ухватил одной рукой ножницы за кольцо, потом подошел к стене и надавил на другое кольцо. Веревка заскрипела. Пот заливал глаза, дышалось жутко неудобно, кожу лица стягивала липкая лента, но Дуся крепился и только сильнее скрежетал зубами. Наконец – о чудо! – веревка сдалась! Тотчас же Дуся сорвал скотч.

– Мать вашу!!! Чтобы я еще когда-нибудь смотрел эротические сны! – смачно ругался он, растирая затекшие руки.

Скинув костюм, Дуся заспешил в душ. Теплые струи, может, и смыли бы неприятные воспоминания, но смыть красные рубцы на истерзанном седалище они не могли. Офелия, хоть и быстро выдохлась, многого добилась: весь сметанно-белый зад был украшен багровыми полосами. От воды становилось еще больнее, но Дуся терпел, только выворачивал голову, чтобы лишний раз поглазеть на безобразие. Он вышел в халате, с каплями воды на теле и чуть-чуть посвежевший. Можно, конечно, поднять шумиху и отыскать дерзкую извращенку, но было совестно. И чего, в самом деле, он как дурень за ней поплелся? Вот Алекс бы точно на такую уду не поймался.

Дуся бесшумно закрыл окно – в комнате было уже морозно – и с огромным счастьем умостился в кровать. В кровати пришлось немного повозиться – никак не получалось лечь на спину, больно было, но вскоре угомонился и только собрался отойти ко сну, как ему послышалось возле дверей осторожное шуршание…

Позабыв про боль, Дуся вскочил. Тело невыносимо ныло, но жить хотелось, поэтому он на цыпочках прокрался к двери и затаился. Кто-то за дверью тоже замер, видимо, прислушивался. Неожиданно раздались шаги, и громкий голос Алекса спросил:

– Ксения! Чем ты здесь занимаешься?

– Я… я мимо проходила… мне показалось, что дверь открыта…

– А что, Евдоким сам закрыть не может?

– Я не знаю… Я думаю, может, он вышел?..

– Немедленно ложись спать! И чтобы я тебя здесь больше не видел в такое время! – разгневался Алекс, и было слышно, как он удаляется вместе с женой.

Дуся перевел дух.

– Вот старый лось! Так и бдит за девчонкой! А ведь девчонка только-только отважилась…

Больше ни о чем размышлять он не мог – умственные упражнения отнимали всегда у Филина много сил, а на сегодня все силы уже иссякли.

Утром Евдокима никто не будил. Это было странно. Обычно его держали в строгом режиме и никогда не позволяли выспаться. Дуся снова прикрыл глаза, ему сегодня приснился препаршивый сон, надо будет позвонить маме, пусть она спросит у соседки тети Мани, к чему снится, когда красивая девушка хвощет тебя по пикантному месту. Ах, да! Это значит, та самая девушка жаждет прибиться, встретиться, значит, хочет. Дуся сладко потянулся, и тут же истерзанный зад острой болью заявил, что это был вовсе никакой не сон, а наглая девица на самом деле надругалась над честью и достоинством Евдокима Филина.

– Вот дрянь… – всхлипнул Евдоким и попытался обозреть болящее место.

Не получилось. Дуся плюхнулся лицом в подушки и тихонько заскулил. Надо искать девчонку. Найти и привлечь к ответу. В чем это будет выражаться, Дуся еще не придумал, но отыскать мучительницу надо было в течение дня. Мерзавка же что-то говорила по поводу его, Дусиной шеи! Евдоким сосредоточился. Он так напрягся, что лицо его покраснело, а на шее отчетливо проступили жилы. Со стороны можно было подумать, что мужчину долгое время не пускают во двор по большой нужде. Ничего подобного, просто у Дуси с таким скрипом протекал мыслительный процесс. Зато кое-какие мысли заглянули в его просторную голову. Он вдруг вспомнил: всех преступников неудержимо влечет на место преступления. А он, Дуся, даже еще как следует это место и не осмотрел! А вдруг Офелия оставила там свою записную книжку? Или, еще лучше, паспорт? И потом, она непременно должна еще раз навестить Филина, она же собиралась его убить! А если так, то ей надо за ним следить, узнавать его режим или график работы, он же все-таки числится охранником. Нет, определенно надо вставать. Вставать и идти к соседскому сараю.

Дуся перевернулся на четвереньки и осторожно сполз с кровати. Так же осторожно он оделся и вышел на улицу. Где-то слышались голоса, раздавался звук телевизора, в открытое окно было слышно, как Алекс распекал кого-то из прислуги, но во дворе было пустынно. Дуся быстро доковылял до забора, перебрался через дыру в соседской ограде, короткими перебежками донесся до сарая и затих. Кто знает, может, эта сумасшедшая Офелия уже поджидает его возле пыльной кровати, чтобы перерезать глотку? В сарае было тихо. Лучики солнца пыльной дорожкой пробивались сквозь щели, и сегодня грязь была еще больше видна. Вот здесь он лежал, на этом грязном покрывале, а в той комнате Офелия переодевалась… Кстати, здесь валяется какая-то ажурная тряпка, наверняка она впопыхах оставила.

Дуся брезгливо сморщился и приподнял двумя пальчиками вещицу.

– Ф-фу, какая мерзость! – оттопырил он губу.

На самом деле это была не такая уж мерзость. Каждая женщина сказала бы совершенно определенно, что это вещица в простонародье зовется лифчиком и стоит за пределами тысячи – такие тонкие здесь были кружева.

– Мерзость, – еще раз повторил Дуся и бережно затолкал вещь себе в карман.

Больше никаких следов после себя девица не оставила. Дуся перерыл все – улик не было.

– Интересно, а как я свою мучительницу искать буду? Если верить сказкам, надо, как Золушке, каждой женщине королевства примерять… В данном случае – лифчик, – бормотал Дуся, пламенея от застенчивости.

Покрутившись еще парочку минут, он решил обследовать местность. Ну правда, а вдруг девица прибыла на машине, и на прекрасных газонах особняка останутся глубокие следы от протекторов?! Что с ними он будет делать, со следами, Дуся старался не думать. Точно так же он старался не думать о том, что будет, если его застукает хозяин участка. Это были такие пустяки, что о них Филин просто забыл. С неведомой доселе аккуратностью он пересмотрел каждый кустик на участке неведомого соседа и, ничего не обнаружив, поспешил во двор Алекса.

Он с трудом переваливался по знакомой аллее и думал – уже в четвертый раз за день. Сегодня выпал тяжелый день: с самого утра Филин Дуся только и делал, что размышлял. Ну, во-первых, отчего Офелия выбрала именно его? Ну, в общем-то, это не вопрос: в последнее время девушки из высшего общества (!) все чаще стали интересоваться Дусей, взять хотя бы ту же самую белокурую Ксению. Вопрос в другом: отчего эта ночная сумасшедшая девица, которую он сразу назвал Офелией, накинулась на него с плеткой? Если она действительно хотела чего-то волнительного, отчего тогда ушла? Он же все вытерпел как настоящий мужчина! Если же не волнительного, то получается и вовсе детский сад – взять и отхлестать взрослого мужчину! А! Может, это кто-то из бывших рожениц? Бывало случалось, что Дуся нес какую-нибудь дамочку из операционной и у него опускались руки, вместе с дамочкой, разумеется. Помнится, женщины его даже колотили больничными полотенцами, но чтобы так продуманно… Нет, здесь что-то другое. И почему его хотели убить? Вообще, что творится в судьбе Дуси Филина?! После выступления неизвестного пустобреха жизнь понеслась по новому, неведомому руслу. Ксения со своим мужем, теперь вот Офелия или как ее? Совсем развинтилась девка – крови ей подавай!

– Ду… ся? Евдоким?.. – навстречу Евдокиму по аллее шел белый как простокваша Алекс. – Дуся, вы… живы?!

– Здра-а-авствуйте, – скривился Евдоким. – А вы как думаете?

– Да… да, конечно, ты жив…

Алекс вел себя подозрительно. Он все больше покрывался бледностью, а когда бледнеть уже было некуда, начал расцветать сиреневыми пятнами. Потом… у него бегали зрачки, руки тряслись и явно мешали хозяину, дыхание было частым до неприличия. Его странное состояние сразу бросалось в глаза. Решив не упускать тот редкий миг, когда хозяин не в себе и не совсем ведает, что творит, Дуся Филин не сплоховал и задал самый каверзный вопрос:

– Когда у меня получка, все собираюсь вас спросить?

– Получка? Ах да! Вы же у нас охранник… А сколько вам надо? – проговорил Алекс, размышляя о чем-то о своем.

– Да немало, прямо скажу! У меня ни копейки нет! – продолжал наезжать охранничек и в пылу возмущения стал выворачивать карманы, чтобы хозяин воочию убедился, насколько нищ его сотрудник. – Вы сами видите, в чем я хожу!

Из вывернутого кармана к ногам Алекса немедленно выпал лифчик Офелии. Алекс с ужасом уставился на Дусю.

– Вы… Это вы носите?

Дуся мгновенно подобрал улику, но было уже поздно: Алекс всерьез решил, что эта деталь принадлежит его работнику. Потом с ним вообще стало твориться нечто непонятное. Он отступил, потом резко повернулся, и ноги его замелькали, точно спицы.

– Эй! А деньги?! – крикнул Дуся вслед удаляющемуся Алексу.

– Да… деньги… – притормозил тот и нервно вытащил из кармана тугой бумажник. – Вот, возьмите сколько надо…

Евдоким не знал, сколько ему надо, но денег даже на первый взгляд оказалось слишком много.

– Подождите! Ну куда же вы?! Я столько ни в жисть не заработаю!!! – закричал Дуся вслед убегающему Алексу.

Он даже пытался его догнать, но у Алекса были длинные ноги и сильные, круглые мышцы, поэтому он бежал по аллее легко и быстро, как страус.

– Ну и черт с тобой! Вечером верну, что останется, – радостно пробурчал Дуся и тут же оговорился: – Только сначала заплачу благотворительный взнос в фонд анонимных филателистов.

Денег было много, и надо было немедленно потратить их на нужды. Нужд у Дуси было несколько. Надо было как следует наесться, съездить к матери, конечно же, с подарками, и кое-что спустить так, по мелочам.

Дуся вернулся к себе в комнату, вытащил злополучную улику и сунул ее под подушку, вырядился в свой парадный костюм, надел сверху модную куртку, которую ему тоже купила Ксения, и направился к гаражу.

В гараже, возле джипа, крутился Толик с тряпкой и готовил машину для поездки с шефом.

– Толян! Добрось-ка меня до города. Улица Кольцевая, дом шестнадцать, – распорядился Дуся, выпячивая вперед грудь в новом галстуке.

– Да хоть сто шестьдесят седьмая! Никуда я тебя не собираюсь добрасывать! – рыкнул Толик, даже не повернув головы. – Ослеп, что ли? Не видишь, сейчас с Александром Иванычем собираемся.

– А я говорю – добрось, – медленно, по слогам повторил Дуся. – Звони давай своему Алексу, если мне не веришь, он тебе велит то же самое сделать. И вообще – чего упираешься?

Толик немного помялся, потом неуверенно взглянул на Филина.

– Точно Алекс сказал тебя отвезти?

– Звони, сам спрашивай. Только я тебе сразу скажу – он тебя не похвалит!

После такой обнадеживающей фразы Толик откинул тряпку и прилежно запрыгнул за руль. Потом снова выпрыгнул, на всякий случай открыл перед Дусей дверцу и даже стал его слегка подталкивать в салон. После ночных экзекуций любое телодвижение давалось Дусику с трудом. Он засунул сначала голову, потом понемногу начал на коленках продвигаться по сиденью. Толик торопился. Он не стал наблюдать за плавными продвижениями сотоварища, а по-простецки наподдал ему коленом под зад, и Дусик влетел в салон соколом.

– Так куда, говоришь, едем? – весело спросил шофер, когда машина миновала забор.

– На Кольцевую… – кряхтел Дуся, не рискуя слишком явно морщиться: парень ни о чем не должен был догадаться, не дай бог, дойдет до ушей Макса – со свету сживут насмешками.

В салоне играла музыка, в кармане лежал бумажник Алекса, и жизнь блестела новым медяком.

– Ты меня не понял, я же пошутила, я же на минутку уходила… – оправдывалась перед Дусей известная певица.

– Знаю я ваши шуточки, – хмыкнул Толик и тут же вытаращил глаза от старания – зазвонил мобильник и на табло высветился номер Алекса. – Да, Александр Иванович!.. Как вы и приказали – везу нашего идиота… простите, Дусю, на Кольцевую… а он сказал, что приказали… а он сказал… а я… значит, это я идиот, а он меня везет… хорошо… я… ну… Вот зараза! Шеф трубку бросил! – со злостью выругался водитель. – Слышь, ты! Какого черта ты мне наврал, что Алекс велел тебя везти на Кольцевую?! Он вообще об этом слыхом не слыхивал – стоит перед гаражом, ждет машину, у него там какая-то встреча срывается! Ты знаешь, что мне будет, когда приедем?!

– Я тебе сразу об этом и говорил – по головке не погладит. Я, между прочим, честно предупредил, – равнодушно ответил Дуся и, закатив глаза, страстно завыл: – «Не обижайте любимых упре-е-екамии-и-и…»

Толик дымился от злости, но уверенно гнал по названному адресу – на Кольцевую. Это могло означать только одно: шеф приказал ему довезти Дусю до места даже несмотря на то, что у него срывается какая-то встреча. И денег сегодня отвалил целую кучу. С чего бы такая любовь? Может, Евдоким Филин и не стал бы ломать голову, если бы не случайно оброненная Алексом фраза «Ты еще жив?». Странно, чего это они с Офелией, сговорились, что ли? Та что-то про шею шипела, этот каркает. Может, плюнуть на все да и остаться дома? Деньги есть, вон их, полный бумажник. Страшновато, вдруг Алекс скажет, что он украл их, и к Дусе домой заявится целая бригада Толиков?.. Ну да ладно, там видно будет.