Текст книги "Свадебный марш на балалайке"

Автор книги: Маргарита Южина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Когда он вернулся к столику с тарелочкой, на которой одиноко валялась заварная трубочка, возле Веры Сотниковой уже восседал какой-то прилизанный господин с черными масляными глазами и щелчком подзывал официантку. Дуся успел как раз на щелчок.

– Я не собирался заказывать моей даме этот позавчерашний сухарь! – сверкнул он блестящими нетрезвыми очами. – У меня хватает денег, чтобы не покупать уцененные трубочки. Что вы мне притащили? Принесите «Буше», «Клико», шоколад, фрукты! И побыстрее!

Дуся с трубочкой топтался возле роскошной Сотниковой и не знал, что ему делать. Между тем прилизанный мужчина уже толкал ему в карман деньги и нервно отшвыривал его рукой. Делать было нечего – Дуся притащился к прилавку, закупил все, что заказал лощеный господин, уставил на поднос, кстати, трубочку тоже рядом пристроил и с медовой улыбкой, балансируя подносом, появился рядом с парой. Он выставил на стол угощение, уверенно уселся рядом и отодвинул господина плечом.

– Итак, что вы мне расскажете? – со всей строгостью спросил он у Веры, заталкивая себе в рот редкий в эту пору виноград – дар прилизанного.

Женщина уже совсем было возомнила себя первой женой арабского шейха, но суровость Дуси вернули ее в действительность.

– Ну что… Я думаю, что кончина Ирины не случайна… – играя бровями, прилежно отвечала она.

При упоминании о чьей-то неслучайной кончине прилизанный господин выхватил из кармана отключенный телефон и зычно отрапортовал в заднюю стенку аппарата:

– Да, я слышу, сейчас выезжаю!

Потом с жалостью распрощался с роскошной феминой и, подпрыгивая, унесся из кафетерия. Вера только горько проводила его взглядом.

– Да чего тут говорить, – всхлипнув от отчаяния, заговорила она. – Говорят, что Ирку случайно машина переехала, а я так считаю, что хорошо, если так, потому что она все равно бы до старости не дожила. У нее ведь целый план разработан был – она не просто работала в отделе, что это за работа! Она высматривала жертву. У нее специально товар строго разграниченный лежал: в левом углу цены низкие, ну и товар соответственный, в середине уже дороже и в правом углу товары самые дорогие ну и самые фирменные, все настоящее. Тут особенного ума не нужно: кто в правом углу толчется, того и обхаживать нужно. Руки у Ирки как у пианиста были, пальцы длинные, чуткие. Богатенькие не успевали сообразить, как у них из кармана пропадали бумажники, кошельки, портмоне. А потом, дня через два, Ириша появлялась в доме своего покупателя и приносила потерю. При этом глаза в пол, на щеках румянец, и ни одной копейки не истрачено. А голос! «Это, простите, не ваше? Ах, я случайно в отделе обнаружила! Ах, ради бога, не надо вознаграждения!» Нередко ее приглашали в гости, Ирина приходила, все такая же девочка-ромашка, а сама что только не тащила: и деньги, и драгоценности, и даже ценные бумаги. Только никто на нее подумать не мог. Выходит, все же кто-то додумался. Хотя… милиция уверена, что это случайная смерть.

Дуся сидел за столом и непонятно – то ли слушал, то ли уплетал угощение. Вера опять закурила.

– Вы слышите? – нервно обратилась она к собеседнику, наблюдая, как тот доедает третью грушу.

– Вы говорите, говорите, я слушаю. Кстати, очень любопытно, а откуда вам это все известно?

– Ха! Откуда! Да она сама мне хвасталась! Она не могла терпеть, что я красивее ее! У нее просто слюни бежали, когда она видела, что ее покупатели из правого угла возле меня вьются! Да она сама мне предлагала: давай, дескать, Верка, вместе работать. Но только я не могу так. Мне и незачем: у меня муж хорошо зарабатывает, а здесь я так, чтобы от скуки дома не киснуть, – презрительно оттопырила губку Вера и мастерски выпустила маленькое кудрявое колечко. – Чтобы я с ней работала! Да я как вспомню!.. К ней тут одна женщина приходила, одета так броско, вызывающе, сразу видно, что из богатых. Так она в отделе такой разгром устроила, вы себе не представляете! Наша заведующая в этот же день хотела Ирку уволить, но работать-то некому, вот и оставила.

– А что за женщина? Имя? Фамилия? Пол? Адрес? – встрепенулся Дуся.

– Да вы смеетесь надо мной, что ли? Она так орала, а я бы к ней кинулась адрес спрашивать? Вот номер машины запомнила, у нее такой номер забавный – девять, девять, девять, ВАУ! У меня когда будет машина, я себе обязательно такой же закажу!

– И что она кричала? Женщина, а не машина. Что женщина кричала?

– Ах, да всякую ерунду. Кричала, что все равно Ирке не жить, что она ее собственноручно похоронит, что у нее длинные руки, ну и все такое. Ну что женщина может кричать, когда ее достоинство оскорблено? А Ирка как-то сильно дамочку задела.

Дуся молчал. Теперь, когда Вера сказала ему номер машины, он про себя все время его повторял и боялся, что, как только выйдет на улицу, номер тут же улетучится из его памяти. Ясно, что при таких упражнениях никакого дальнейшего разговора уже не может получиться.

– Вы меня извините, мне пора, – бодро вскочил он из-за стола и понесся на улицу.

Во дворе стояла машина Ксении, девушка уже откинулась на подголовник и, похоже, дремала.

Дуся пнул по колесу, он видел, как это делают водители, и вся железная туша колыхнулась. Ксения проснулась и налетела на Дусю как сварливая жена:

– Ты где столько времени околачивался? Что это за дурная манера – я его здесь жду, а он там со всякими тетками рассиживает!

Дуся вел себя достойно. Он лениво почесал лысину, потом расстегнул куртку и усталым тоном сообщил:

– Завтра надо будет пробить один номерок. Десять, десять, десять, ВАХ.

Ксения перестала орать и с иронией поджала губы.

– Что это за номер такой? Шестизначный, что ли? Ни разу не слышала, что нашим машинам уже шестизначные дают. Может, три девятки?

Дуся задумался.

– А я какие сказал?

– А буквы точно с кавказским акцентом? – уточняла Ксения.

– Почему с кавказским? С молодежным!

– Значит, ВАУ, – решила для себя Ксения, выруливая на дорогу к дому.

Ночью Дуся уснул без лишних раздумий – чего думать, когда нужно действовать. Он раскинулся на кровати морской звездой и так храпел, будто по его кровати ездили танки. И не мог слышать, как поздно ночью дверь совсем беззвучно отворилась и в комнату неслышно проскользнула тень. Тень метнулась к шкафу, немного там задержалась, потом склонилась над спящим Дусей, но, так ни на что и не решившись, выскользнула обратно. Только луна осветила черный силуэт.

Утром, после завтрака, Марфа Николаевна высказывала Люське свои обиды на хозяев. Люська только продрала глаза, махнула раза два щеткой по серым невзрачным волосам, мазанула губы и всерьез раздумывала, чем бы еще себя украсить, уж конечно, она не собиралась немедленно приклеиваться к тряпке, поэтому, так ничего и не придумав с красотой, решила пока посплетничать. Она не спеша жевала уже четвертый бутерброд и только кивала, слушая, как распаляется Марфа Николаевна.

– Вот ты глянь, – жаловалась повариха. – Вот когда мне надо на рынок, да? Так я загодя Александру Иванычу говорю. А он еще и подумает: сегодня мне машину дать аль до завтра я потерплю. А этот толстомордый вчера токо крикнул Ксению-то, а та уж и за руль скорее! И что это у них за дела такие, а? Нет, надо Алексу сказать, куда смотрит?!

– Угум, – жевала Люська и поддавала жару в огонь. – А ест сколько!

– Ой! И не говори!!! Он нас всех тут объел уже! Не успеваю колбасу прятать. Ты, Люська, не поверишь, я вчера окорок к себе в комнату прятала, а то сожрал бы, точно тебе говорю! – Марфа Николаевна рубила капусту, и ее голова мелко тряслась в такт ножу.

– А работник он какой? – снова кидала реплику Люська, и Марфа Николаевна заводилась еще минут на двадцать.

Люська не то чтобы уж совсем ненавидела Дусю, но просто сегодня повариха на утро приготовила ее любимые горячие бутерброды, а есть больше положенного Марфа никому не позволяла. Вот и приходилось идти на хитрость – забалтывать доверчивую женщину сплетнями.

– А что, Макс с Толиком так и не появлялись? – спросила Люська, видя, что повариха как-то недобро смотрит на пустую тарелку из-под бутербродов. – Видать, серьезно разболелись.

Марфа Николаевна оторвалась от капусты и вытаращилась на горничную:

– Как это разболелись? Дак я же вчера их тут вечером видела, оба здоровые были как племенные быки!

– Ну да, – беспечно дожевывала бутерброд Люська. – Вчера были здоровы, а сегодня свалились в страшном недуге. Они меня еще утром, когда у них цветы поливала, просили им завтрак притащить, а я думаю: уж если болеют, так какой им завтрак, только продукты переводить, правда ж ведь?

Повариха отбросила в сторону нож и принялась стремительно развязывать пышный бант фартука. Бант сидел кокетливым букетом на объемном заду поварихи, и развязывать его было жутко неудобно, поэтому, вероятно, Марфа Николаевна исходила криком:

– Вот курица! Да мало ли что с мальчишками приключилось! Да это же не просто так тебе, чтобы в один момент и оба слегли! Тут же эпидемия налицо!!! Повымираем сейчас! Чего сидишь, клуша! Быстро несись в мою комнату, там… А-а-а, я сама!

Люська только хлопала глазами. А чего она такого сказала?

Марфа Николаевна унеслась быстро и шумно, точно стайка кобылиц, и вернулась так же быстро и звучно. В ее руках болтался старый «дипломат» Алекса, но сейчас на нем красным маркером был нарисован яркий крест, и все должны были понимать, что это есть аптечка. Правда, черный «дипломат» смотрелся даже с крестом не слишком жизнеутверждающе, но зато сама повариха выглядела выше всякой критики. Она была облачена в накрахмаленный белый халат, который торчал на ней колом, и жутко себе нравилась. Еще в своей комнате она оглядела себя с ног до головы в зеркало и пришла в восторг. Как же это так получилось? Она всегда добивалась того, чего хотела, а вот стать врачом так и не сподобилась? А все мамочка! Это она настояла, чтобы способная дочка Марфуша поступила в кулинарное училище! «Зато никакой голод тебе не страшен будет! – всегда говаривала она. – Всю жизнь возле мяса работать будешь. И маслице, и сахар – все под рукой!» Марфа ее послушалась, а ведь ее всегда тянуло к медицине. Ну что она теперь – повариха и только, всегда в фартуке, всегда взмыленная, провонявшая рыбой и чесноком. А если бы была доктором! Ей так к фигуре идет белый халат! Ну прям модель! Грудь от бедра, руки с маникюром (она бы не поленилась в парикмахерскую бегать), и ноги видать.

Марфа Николаевна шумно вздохнула. В прошлый раз, когда случилась болезнь у этого Дуси, похожего на дирижабль, она не была как следует подготовлена. Не было самого необходимого: шприцев, утки, клизмы и грелки. Марфа Николаевна учла свой промах (она считала себя ответственной за аптечку), и теперь в дом охранников она уже шла вооруженная до зубов. Люся видела повариху в таком туалете впервые, поэтому мелко семенила следом и оглядывала ее со всех сторон.

Толик и Макс согласно задуманному плану еще с вечера вспомнили школьную молодость и предприняли все попытки, чтобы вызвать простуду. Они по очереди торчали у себя в ванной в прохладной воде босыми ногами (надо бы в ледяной, но парни очень быстро замерзали), потом съели сразу несколько мороженых и запили их ледяным «Спрайтом» и – уже совсем геройский поступок – облились холодной водой. Однако проспиртованный организм не собирался сдаваться ни у того ни у другого. Парни были бодры и свежи, словно весенние тюльпаны. Пришлось идти на хитрость – завалиться в кровати и ослабленными голосами попросить горничную Люсю о помощи или хотя бы о завтраке. Но вот уже часа три ни Люси, ни завтрака не объявлялось. Мало того, они сами слышали, как выехала машина из гаража, а Витька, единственный охранник, который остался на посту, равнодушно сообщил, что Ксения, ради которой и был задуман весь спектакль, отбыла на авто вместе с Евдокимом в неизвестном направлении. Толик уже совсем было решил отказаться от затеи с простудой, но тут дверь с шумом отворилась, и на пороге возникла Марфа Николаевна в белом халате и с черным чемоданом в руках. Из-за ее спины торчала голова любопытной Люськи.

– Ну, сынки, где больные? – кричала повариха, закатывая крахмальные рукава.

Парни насторожились.

– Люся! Ассистируй мне, чего зря топчешься? – рычала повариха, доставая шприцы, градусники и зачем-то резиновые жгуты. – Сейчас будем мерить давление, не шевелитесь! Люся! Приготовь им утки! Грелки! Активированный уголь!

Парни терпели до тех пор, пока из недр «дипломата» не появилась розовенькая клизма.

– Ну на фиг! – взревел Макс и первым выпрыгнул из постели. – Я не собираюсь лечиться! Я и не больной вовсе!

– Макс! Лежать! Это у тебя больничный психоз! – кричала Марфа Николаевна и надвигалась на него со шприцем в руках… – Сейчас укольчик сделаю – и все дела.

– Какой укольчик?! Толик! Держи ее! У нее никакого медицинского образования нет! Она нас самолечением истребить задумала! Толян! Сигай в окошко!

Толик метался к окошку и обратно. Окно разбить он не решался – достанется от Алекса, да к тому же, чтобы никто не покусился на охранников, в окна была вмонтирована железная решетка. Однако львиная доля правды в словах Макса присутствовала.

– Марфа Николаевна! Это у нас такой план! Прекратите тыкать в меня вашей иголкой! Я же говорю вам: мы притворяемся! Я все добровольно расскажу! Ладно, черт с вами! Потом воткнете мне шприц, только сначала выслушайте, пока я в трезвом уме и светлой памяти!

Крики парней достигли все-таки ушей лекаря, и она уселась на стул, готовая каждую минуту кинуться спасать умирающих.

– Это мы специально, – от волнения шмыгал носом Толик. – А то чего Ксения все с этим Дусиком да с Дусиком! А нас будто и нет вовсе!

– А Толян, между прочим, давно на Ксению глаз положил! – добавил Макс. – Вот мы и решили: пусть мы якобы заболеем, а Ксения возле нас покрутится. А она села в машину и с этим буржуем недорезанным умотала. А Толян теперь грустит.

Тут внезапно ожила Люська. Она с обидой брякнула утку прямо на стол перед Толиком и проговорила:

– Нашел о ком грустить! И потом, не забывайтесь, мальчики, она ваша хозяйка! Еще неизвестно, как на ваши чувства Алекс посмотрит!

– Ну а чего?! – взволновался Толик. – Он же нормально относится к тому, что Ксения с толстяком этим целыми днями пропадает! И ничего! А я чем хуже?!

Марфа Николаевна не спеша собирала весь медицинский инвентарь обратно в «дипломат» и только хитро улыбалась.

– Эх, Толик, сынок. Мальчишка ты еще совсем. Не видишь разве: Ксения что-то готовит. Вот чует мое сердце – будет сюрприз нашему Филину. Не зря она во всем доме такой маскарад устроила и нам лишнее слово говорить запретила. Нет, рано ты толстяку позавидовал.

– И между прочим, пару среди ровни искать надо! – с кокетливой обидой напомнила Люся и, изогнувшись гусочкой, выплыла из комнаты.

Следом за ней заторопилась Марфа Николаевна.

– Слышь, Толян, а женщины правы, – задумчиво проговорил Макс, надевая спортивный костюм. – Интересно, а на кухне осталось что-нибудь съестное?

Глава 4
Шалости милой воровки

Ксения еще вчера узнала по каким-то своим каналам все данные владелицы серебристого авто с вызывающими буквами ВАУ в номере, и сейчас они с Дусей неслись по адресу, который был аккуратно занесен Ксенией в записную книжку.

– Вот нет в тебе представительности, прямо голову сломала, как тебя этой Сюсиной показать, – недовольно морщилась Ксения, разглядывая затянутого галстуком Дусю и совершенно забыв про дорогу. – Ну почему на тебя как взглянешь, так тебя хочется либо обокрасть, либо милостыню сунуть?

– Потому что экономить не надо! – взвился Дуся. – Насмотрелась «Ивана Васильевича», который профессию меняет, – теперь ей мое лицо не нравится!

– Нет, не раскроется перед тобой Елизавета Викторовна.

Из тех же каналов было известно, что владелица трех девяток ВАУ – Сюсина Елизавета Викторовна – дама весьма непростая, скандальная и на пушечный выстрел никого из «нищеты» к себе не подпускает. В данный момент ей брезжит возможность самой сделаться «нищетой», так как ее супругом в последнее время бурно заинтересовались служивые из ОБЭПа и даже взяли бедолагу под арест. Однако Елизавета Викторовна в свое обнищание верить отказывается и людей со скромным достатком продолжает к своему телу не допускать.

– Слушай! А может, мы тебе очки купим? Все-таки не такой дурацкий взгляд будет, – осенило Ксению.

– Судя по описанию, этой дамочке ум на фиг не нужен. А вот если она увидит у меня деньги… Ксения, давай мне долларов пятьсот в карман засунем и пусть они оттуда все время торчат. И еще – надо заехать в ювелирный магазин и купить мне перстень с бриллиантом. Без брюлика она мне ни за что не раскроется, – фонтанировал идеями Дуся.

Ксения присмотрелась к нему внимательнее.

– Ты где-то прав. Я думаю, она точно богатство любит…

– Вот и я про то же! Поворачивай в ювелирный!

– …Поэтому к ней отправлюсь я. А тебя мы ей вообще показывать не будем! – придумала девчонка.

Дусик поперхнулся, потом презрительно сощурил глаза, так что они вовсе потерялись в щеках, и выдал удар ниже пояса:

– Ты в моих глазах пала! Ты – скупердяйка! Ты только притворялась, что хочешь найти убийцу подруги. Ни фига ты не хочешь! В интересах следствия мне нужно и купить-то всего завалящий бриллиантик! Решай быстро. – Дуся придвинулся к Ксении совсем близко и рявкнул, как когда-то в детстве: – Жизнь или кошелек?!

– Жизнь! – тоже как в детстве выкрикнула Ксения.

– Ну так я ж тебе сразу говорил: поворачивай к ювелирному!

Сюсина Елизавета Викторовна стояла посреди комнаты и с наслаждением вдыхала аромат краковской колбасы. Вообще-то она не любила краковскую, и наслаждение было показным, но этот подарок принес ей Яков, и она старалась вовсю. Тем более что пылкий любовник сейчас стоял здесь же и созерцал сцену восторга.

– Яшенька! Ты меня просто балуешь! – хихикала она, незаметно вытирая жирные пальцы о штору.

– Любовь моя, я просил не называть меня Яшенькой. У нас в фотоателье так макаку зовут, с которой все фотографируются. Мне бы не хотелось… ассоциации, знаешь ли…

Елизавета Викторовна вот уже полгода встречается с Яковом Березкиным, и никогда он не осмеливался делать ей замечания, а вот теперь… Конечно, это все оттого, что муж угодил за решетку! Ах, ей теперь придется учиться жить по-новому.

Женщина уже сложила губки в сладкую улыбку, чтобы назвать любимого, например, сверчком, но тут в дверь уверенно позвонили.

– Кто это? – бестолково принялся метаться по комнате Яшенька и затих лишь тогда, когда спрятался за раскидистый куст камелии.

– Ах, Яшенька, это, вероятно, соседи. Не стоит так волноваться, – поправила локоны Елизавета Викторовна и поплыла открывать.

На пороге высился огромный лысый мужчина и сразу вызывал доверие – у него была фигура новомодного трехкамерного холодильника «Бош», который Елизавета Викторовна задумала купить, и потому мужчина моментально сделался родным. Он щурил маленькие глазки в современных очках, тискал черную папку и беспрестанно поправлял галстук, нежно, по-девичьи оттопыривая палец. Рядом с ним стояла хрупкая девица в модных тряпках и с совершенно устаревшей светлой косой до пояса. Мужчина отчего-то поводил перед глазами Елизаветы Викторовны рукой, а девица все время его одергивала.

– Вы Сюсина Елизавета Викторовна? – робко спросил мужчина, а потом неизвестно для чего добавил: – Это ваш муж находится по следствием?

– Ах, так вы из адвокатской конторы? – догадалась Сюсина.

Вообще-то Дуся хотел представиться как частный детектив, но предположение Сюсиной оказались даже еще красивее.

– Да! – гордо тряхнул он головой и протиснулся в комнату.

– Яшенька! Мышонок мой! Это из адвокатской конторы! Ну что ты, как клоп, за обои спрятался? – крикнула женщина куда-то в глубь комнаты и жеманно протянула Дусе костлявую руку для поцелуя.

Олимпиада Петровна, Дусина мама, упустила в воспитании момент лобызания конечностей, поэтому Филин просто крепко пожал хозяйке пятерню, отчего та немного скуксилась, но в комнату пригласила. Пока Дуся расшаркивался перед хозяйкой, Ксения неназойливо ее разглядывала.

На вид Сюсиной было где-то лет сорок пять, но женщина пыталась скинуть года коротеньким халатиком, который то и дело распахивался, однако дама этого нисколько не стыдилась. Ухоженные волосы, длинные красные ногти, ярко подведенные глаза, сиреневая помада – все говорило о том, что дамочка относится к себе с повышенным трепетом и требует такого же трепета от других.

– Кофе? Чай? – уселась дама на самый краешек стула и изогнулась в спине.

– Кофе, – в голос ответили гости, и хозяйка выплыла легкой походкой.

Гости остались с Яшенькой, и в комнате повисло неловкое молчание. Ксения, да и Дуся без труда догадались, что этот господин является некоторой заменой мужа, и как с ним себя вести, не совсем представляли. Да к тому же было неясно, захочет ли Сюсина при любовнике рассказывать о своей скандальной выходке в магазине спорттоваров. А если она скажет, что никакой Ирины Плюшкиной знать не знает? Пока гости подыскивали удобные слова для разговора, Яков Березкин восхищенно скользил взглядом по фигуре Ксении.

– А вот и чай! – весело оповестила хозяйка, хотя ее просили принести кофе. – Ну так и о чем…

Тут женщина заметила, что ее сердечный друг с энтузиазмом устроился на диване возле молоденькой девицы и даже откровенно пытается накрыть девичьи колени своей узловатой ладошкой. Девчонка, конечно, скидывает длань, но Яшины позывы надо было заглушить на корню.

– Вы меня извините… – вдруг покраснела глазами хозяйка и швыркнула носом. – У меня, знаете ли… в некотором роде траур… Я не могу видеть девушек… У меня… черные воспоминания… Вы не можете посидеть в подъезде? – обратилась она вдруг к Ксении.

Ксения вытянулась как струна, но Дуся больно толкнул ее в бок, и девушка, пожав плечами, подалась в прихожую. Яша немедленно вскочил ее проводить.

– Елизавета Викторовна, вы же не будете против, если я провожу вашу гостью? – мгновенно сообразил он.

– Буду! – рявкнула Елизавета Петровна и дернула прыткого ловеласа за брючину.

Послышался слабый треск, и Яков надолго присел возле хозяйки. Та и сама поняла, что порвала выходные штаны любимого, и поэтому, чувствуя себя несколько виноватой, по-доброму взирала на мужчин и была готова поддержать любой разговор.

– Мы, собственно, по такому делу… – начал Дуся. Ему было некомфортно. Зря все-таки Ксения заставила его напялить эти очки, теперь Дуся как мартышка, ей-богу! Дужки маленькие, впились в виски словно тиски, от этого у Филина невозможно разболелась голова, а глаза сами собой лезли на лоб. Поэтому он решил сильно со свидетельницей не рассусоливать, а провести допрос в рекордные сроки. – Не можете ли вы вспомнить девушку по имени Ирина Плюшкина? Кстати, это я для проформы выражаюсь типа там «вспомнить», вы же к ней приходили на работу и зачем-то чуть не выцарапали ей глаза. Вот и расскажите, с какой такой радости вы заявились к Плюшкиной на работу в отдел спорттоваров?

– Милый друг! Ну что вы мне говорите! Ну какая там радость! Это горе! Трагедия! Шекспира читали? Так вот, там нечто подобное! Любовь, предательство, измена, гибель любимого…

– У вас погиб муж? – испугался Дуся.

– Пока еще нет, но, я думаю, это уже не суть важно…

Видимо, Елизавета Викторовна всерьез разволновалась, потому что вскочила, побегала по комнате, потом уселась в кресло, отчего полы халата разъехались, и нервно закурила. Пару раз затянувшись, она начала рассказывать.

Муж Елизаветы Викторовны, Денис Валентинович, был ровно на десять лет старше супруги, поэтому она видела себя с ним совсем девочкой, а его рядом с собой – дремучим стариком. Однако Денис Валентинович с этим был не согласен. Ну кто же не знает, что мужчина в пятьдесят пять самый лакомый кусочек для молоденьких куколок (особенно если к возрасту прилагается состояние). У Сюсина было чем заинтересовать молодежь: его счет в банке хоть и не лишал разума банковских работников, но выглядел вполне достойно. И пока Лизочка играла нестареющую малышку и даже порой отращивала мужу крохотные рожки, тот с успехом увлекался юными чаровницами. Красавиц он любил и не мог пропустить ни одной коротенькой юбочки. Так случилось, что не пропустил он и юбочку Ирины Плюшкиной. Денис Валентинович как раз был влюблен в свою секретаршу, когда заглянул в ЦУМ. Дело было перед Новым годом, и мужчина прибыл в магазин выбрать подарок. Нет, секретарше он уже давно подобрал сувенирчик в фирменном салоне, а вот на душеньку жену решил сильно не тратиться, а одарить ее плавательной шапочкой – супруге уже давно было пора заняться плаванием, при пристальном рассмотрении стал просматриваться целлюлит, а у Лизоньки, поговаривают, имеется любовник. Сюсину не хотелось перед соратником краснеть. С таким добрым намерением Денис Валентинович и появился в том отделе, но как только к нему, призывно шевеля бедрами, подплыла продавец Ирочка, он забыл про все на свете. Ирочка, однако, вела себя более чем скромно. Вообще вся она была сплошным противоречием. Глаза и голос говорили о скромности, а тело будто бы и вовсе не знало, что это такое. Продавец делала наивные глаза и растягивала шапочки перед лицом оторопевшего покупателя, а ноги выписывали черт-те что. И грудь вздымалась нервно и неприлично. И бедра себя вели так, будто крутили невидимый хула-хуп. Несчастный Денис Валентинович еще никогда не испытывал такой утонченной атаки со стороны молоденьких барышень, поэтому сдал позиции не задумываясь. Как только Ирочка его спросила, крутя на пальчике зеленую шапочку: «Ну так что, берете?», он немедленно ответил: «Да! Только давайте уточним время и место!»

И у Ирочки Плюшкиной с Денисом Валентиновичем буйными флоксами расцвел роман. Мужчина задаривал девицу комплиментами, цветами и конфетами, а та, в свою очередь, платила ему пылкими взглядами, страстными вздохами и нежными улыбками. Через месяц Денис Валентинович недвусмысленно намекнул, что пора бы уже осчастливить его и чем-то более осязаемым, нежели взгляды, на что девушка ответила, что и с его стороны можно бы расщедриться и на более дорогие подарки, нежели конфеты местной фабрики. В тот раз они серьезно повздорили, чему Денис Валентинович был даже рад: на горизонте маячила совсем юная практикантка-малярша, не знающая никаких комплексов, которая могла за бутылку пепси создать незабываемый вечер, да к тому же бесплатно отремонтировать квартиру. Однако он плохо знал Ирочку. Девушка, видя такое прохладное отношение к своей персоне, решила повести атаку с другой стороны – наказать неверного. Под каким-то благовидным предлогом она познакомилась с его женой – Елизаветой Викторовной – и покаялась той в своих грехах, а заодно и в грехах ее супруга. Конечно, сначала Елизавета гневалась, но потом… Ах, ну какая жена не простит мужа, если он бросил молодую любовницу сам, ради нее! И теперь эта хорошенькая, молоденькая девочка сидит здесь, перед ней, льет слезы и бормочет о том, как она любит этого мерзавца! И как завидует законной супруге! Конечно, Елизавета Викторовна простила и Ирочку, и своего ветреного мужа. Госпожа Сюсина с Ирочкой даже почти подружились. Девушка стала вхожа в семью и с Денисом Валентиновичем могла уже встречаться без содрогания, как однажды…

Елизавета в тот вечер пришла домой раньше обычного – муж все же настоял на занятиях в бассейне, а она, как могла, увиливала. Денис обещал быть с работы поздно, поэтому Елизавета Викторовна решила занятие пропустить, а посмотреть по телевизору заключительную серию очередного шоу. Каково же было ее удивление, когда, открыв двери своим ключом, она услышала голоса мужа и Ирины. Голоса раздавались из гостиной, и Елизавета прижалась к стене, чтобы ни одного слова не пропустить.

– Ты воровка! – в бешенстве кричал Денис Валентинович. – Ты алчная, грязная воровка!

– А ты заяви на меня в милицию, – спокойно посоветовала Ирина и даже, кажется, прихлебнула кофе.

– Я!.. Я не собираюсь платить такие деньги!!! Ты ничего не получишь!

– Тогда кое-что получит милиция. И твои друзья. Я не думаю, что они после тех бумажек подставят тебе свое крепкое плечо.

– Дрянь! – визжал муж, а ему в ответ слышался только уверенный нагловатый смех.

Елизавета Викторовна ничего толком не сообразила, поняла только, что речь идет о каких-то бумагах, а поскольку разбиралась исключительно в тряпках, то решила оставить спорщиков вдвоем. Пусть победит сильнейший. От расстройства она даже вернулась в бассейн и отзанималась там положенные два часа. Только подъезжая к дому, она вдруг похолодела – до нее дошло, что если сильнейшей окажется Ирочка, то это впрямую отразится и на ней, на Елизавете! Там же речь шла не только о бумагах, но и о деньгах!

Дома ее встретил Денис чуть взвинченный, но бодрый, и Елизавета Викторовна выкинула историю из головы. Гром грянул недели три назад: прямо домой к ним заявились неизвестные типы, их было много, а Денис всего один. Они показали какие-то документы и увели супруга. Как выяснилось немного позже, Ирочка еще в пору нежной страсти вызнала у Дениса все потайные места, а потом, когда ей открылся доступ в квартиру бывшего любимого, она просто выкрала важные документы. Ими она и пыталась шантажировать Дениса Валентиновича, но тот, наивно решив, что его чувства не могут быть так жестоко использованы, не поверил в угрозу. И совершенно напрасно. Его замели. В тот же день Елизавета Викторовна понеслась к Ирочке в отдел и наговорила гадостей, она хотела, чтобы мерзкую девчонку немедленно сослали за пределы города поднимать сельское хозяйство в глухой деревне, ну да разве кто-то ее послушал! Теперь Денис находится в заточении, а Елизавета Викторовна ищет ему надежных адвокатов. Однако если таковые не отыщутся, то, что ж, придется супругу достойно выдержать испытание, а уж она, Лизонька, только исключительно из-за того, чтобы не доставить радости этой Ирке, не будет накладывать на себя руки. Тем более что все имущество и кое-какие банковские счета записаны на нее, на Сюсину Елизавету Викторовну.

Рассказ закончился вместе с очередной сигаретой.

– Теперь вы видите, как мне нужна помощь толкового адвоката! – с жаром воскликнула покинутая супруга и с чувством заломила руки.

Дусик что-то медленно подсчитывал у себя в голове, ставил брови домиком и теребил галстук. Ирину убили неделю назад…

– А когда вы приходили в магазин? – наконец спросил он.

– Ну когда… Так, подождите, сейчас подсчитаю…

Неожиданно ожил Яшенька в порванных штанах:

– Лизонька, ну чего считать, ты меня просто обижаешь! Это же двадцатого марта было, в мой день рождения! Мы еще с тобой поехали подарок мне покупать, а ты говоришь, подожди, мол, сейчас в ЦУМ забегу, там мне одной мерзавке надо лохмы выдернуть. Ну?