Текст книги "Здесь Русью пахнет"

Автор книги: Маргарита Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8

– Доктор, что меня теперь ждет?

– Больной, я не могу вам всего рассказать. Вам же потом неинтересно будет.

Анекдот.

Марина подозревала, что князь Индрик, к которому ее послал Бячислав, это еще не самое неприятное, что могло случиться в ее жизни. Изучив дьюлу достаточно хорошо, она вообще была готова ко всяческим неприятностям. Почти. Потому как известие, привезенное Ниной от половцев, поразило Марину до глубины души. А она-то гадала, с чего это вдруг Бячислав стал таким добрым и отдал ей земли мужа. А дьюла оказывается вон чего замыслил… за хана ее замуж отдать. Нет, не то что бы Марина имела что-то против ханов вообще – увиденный на свадьбе Фьяны Тугарин ей даже понравился. Но хан хану рознь! А на скопированный Ниной с помощью магии портрет Тараканчика без слез не взглянешь. Да и имя у старшего сына Кобяка было… гхм… не очень. Это надо же было родителям так над ребенком издевнуться! Нет уж, связывать себя узами брака с этим типом, неприятным во всех отношениях, Марина совершенно не собиралась. Ну а поскольку оспаривать решения дьюлы было бесполезно, (а сопротивляться им еще и не безопасно), она стала потихоньку готовиться к переезду в Фотию.

В принципе, к Фьяне можно было сорваться в любой момент. Однако Марина (не без основания) опасалась, что разъяренный дьюла вышлет за ней погоню. А с обозами и людьми быстро передвигаться невозможно. Лучше уж было дождаться, когда Бячислав увязнет в сражениях и будет занят чем-нибудь более важным, чем слежка за баронессой. К тому же, и половцы еще ни сватов ни засылали, ни намерений своих не обозначили. А значит, время терпит. К тому же и работы у Марины было непочатый край. Не одного, так другого воина принесут. А раны у всех такие, что в пору только руками развести и искренне удивиться, почему они до сих пор живы. Хорошо хоть Марине удалось целую артель девок набрать себе в помощь. Те и полезные для жизни навыки приобретали, и глазки раненым строили.

Однако особенно напрягало Марину вовсе не количество больных. И даже не женихания неизвестного Тараканчика. Особенно Марину напрягала необходимость выезжать к больным из дому. Случалось это, правда, довольно редко, но тем не менее было довольно неприятным. Прежде всего потому, что Марина волновалась за дочь. Зная мерзкий характер дьюлы, она вполне допускала, что Бячислав способен разыграть Зоряну как козырную карту. И путем шантажа заставить Марину делать все, что ему понадобится. Поэтому покидать дом для баронессы было сущим мучением, и она отвиливала от подобных приглашений как могла. Иногда, правда, выручала Фьяна, соглашаясь посидеть с ребенком (как это было во время путешествия Марины к Индрику) но нельзя же пользоваться ее добротой постоянно! Да и не хотелось Марине надолго с ребенком расставаться. Впрочем… иногда возникали такие ситуации, что деваться было попросту некуда. Не пошлешь же подальше единственного на всю округу мельника! Самой потом к нему обращаться придется, так он наверняка припомнит. И окрестным жителям тоже припомнит. Дескать, раз ваша хозяйка меня не уважает, идите молоть муку на другую мельницу. А другая – семь верст киселя хлебать от Ласково.

Конечно, изначально Марина предложила Горяю привезти болящего к ней. Даже повозку и охрану обещалась выделить. Однако мельник уперся, как баран в новые ворота, и просил, чтобы лекарка приехала к нему на дом. Дескать, не стало бы хуже знатному гостю от перевозки. Марина повздыхала, поспорила, но (деваться некуда) согласилась. Оставила дом на Бермяту (уж он-то точно за Зоряной присмотрит) и направилась на мельницу. Благо, ехать было не так уж далеко. По пути она попыталась расспросить Горяя о том, что это за важный гость посетил его мельницу, и какая такая страшная болезнь на этого гостя обрушилась, но мельник ничего толкового сказать не мог. Марине надо было сразу обратить на это внимание, но она слишком привыкла к тому, что в трудных случаях местное население обращается именно к ней, а потому заикания мельника отнесла на счет его стеснительности и некомпетентности в вопросах медицины.

Зря. Ибо расположившийся на мельнице больной оказался в высшей степени примечательной личностью. Марина укоризненно посмотрела на растерянного мельника и вздохнула. Теперь-то было понятно, почему Горяй настаивал на том, чтобы лекарка приехала сама к нему на мельницу. Такого больного в Ласково действительно везти не стоило. В доме мельника, на выделенной для такого случая постели, лежал черт. Активно покрытый серой шерстью от макушки до высовывающихся из-под одеяла копыт. Поросячий пятачок вместо носа, обвисшие кошачьи усы, пара рожек сантиметров по 15, заостренные кончики довольно больших ушей и свесившийся с кровати хвост с кисточкой. Картина маслом. Черт открыл вполне человеческие, желтовато-зеленые «кошачьи» глаза, и Марина поняла, что пациенту и впрямь плохо.

– Ну? Что случилось? – поинтересовалась она у мельника.

– Дык за мукой ко мне пришли, окаянные. Я им намолол, а как вынес, гляжу, а ентому паразиту плохо стало. До дому потерпеть не мог!

– Что ж ты так на него, бедного, ругаешься? – фыркнула Марина.

– Дык як же не ругаться? То ж не простой черт, а сам Вул, принц, значится, ихний.

– И зачем принца на мельницу потащило? Никого другого не нашлось за мукой сходить?

– А я ж что говорю! – праведно возмутился Горяй. – Нешто дело царскому сыну самому с мельником якшаться? А они ржут стоят, ироды рогатые, ровно кони!

– Они? С принцем еще кто-то был?

– А то ж! Цельных три черта! Говорит, охрана его. А я так мыслю, что дружки просто. Нет у них к царскому сыну должной почтительности.

– А где они сейчас? – нетерпеливо поинтересовалась Марина, желая выяснить, что же тут произошло.

– А в сенцах стоят, знака ждут. Звать?

– Зови.

Делегация прибывших на мельницу чертей действительно оказалась весьма внушительной. И не потому, что весьма крупных мохнатых особей было аж три штуки. Дело было в том, как они выглядели. Марина с изрядной долей удивления рассмотрела черные фраки, мягкие шляпы, высокие кожаные сапоги и украшения. Да. То, что перед ней явно стояли не простые телохранители, было ясно, как дважды два. Видимо, Горяй был прав. И принц вышел в свет в сопровождении самых близких своих друзей. Наверняка, имевших в мире чертей высокие титулы. Однако на данный момент Марину гораздо больше интересовало, что же произошло. Почему принц внезапно почувствовал себя плохо? И что вообще может болеть у чертей? Марина даже не знала, есть ли у них сердце. И не являются ли человеческие лекарства для них смертельными. Три растерявшихся царедворца старались ей помочь изо всех сил. Видимо, понимали, что с ними будет, если они вернуться назад без принца. Или с хладным августейшим трупом на лапах. Перспектива, весьма вероятно, была довольно ужасной, ибо черти (несмотря на повышенную мохнатость) даже побледнели. Однако, при всем своем старании, троица тоже не смогла сказать Марине ничего определенного. Типа буквально отвернулись на минутку, а принцу уже плохо. Так что пришлось лекарке действовать на свой страх и риск.

– Ты только это… вылечи его. А уж я не поскуплюсь, не сумлевайся, – горячо обещал ей мельник.

– Боишься, что черти мстить тебе будут, если что? – прозорливо угадала Марина.

– А то нет? Сейчас у меня дела идут. Я и сыт, и пьян, и никому не должен. А ну как черти вмешаться решат? Муку портить будут, да мельницу ломать. Вона, кузнец с ними в рассорку вошел. Так у него кажный волос в долгу, все заложено – перезаложено. На кой мне надо сие? Так что уж ты постарайся, вылечи ирода проклятущего.

– Постараюсь, – вздохнула Марина.

Однако самым сложным оказалось не поставить диагноз. И даже не разобраться в анатомии черта. Самым сложным оказалось стянуть с принца одеяло. Стеснительный Вул, увидев, что в лекари к нему пригласили девицу, держал оборону до последнего. Пришлось Марине прибегнуть к помощи его друзей. Ну? И чего упирался? Все равно же в портках лежал. Портки, правда, были первый класс. Широкие, черные, с отливом. Сразу видно, что принц, а не какой-нибудь проходимец. Чего? Неприлично девке на раздетого мужчину смотреть? Так ты не мужик. Ты черт. И с каких это пор у чертей понятия о приличиях появились? Молчал бы уж… жертва неопознанной болезни. И не мешал врачу.

Марина профессионально ощупала тело Вула, однако ничего странного не заметила. Пришлось доставать подаренную Фьяной магическую тарелку и исследовать принца на предмет яда, посторонних предметов в организме, а так же других неправильностей. Оказалось, что тело Вула от человеческого практически не отличалось. Марина тщательнейшим образом обследовала черта с макушки до пояса и… заметила нечто необычное. В желудке Вула определенно что-то было. Нечто весьма напоминающее по размеру и форме куриное яйцо.

– Чего ел сегодня? – поинтересовалась Марина у Вула. Тот насупился и промолчал. – Не поняла юмора. Ты что, не хочешь, чтобы тебя вылечили? Или надеешься, что все само рассосется?

– А чего там? – влез под руку испуганный мельник. Марина описала. Горяй задумался на несколько секунд, а потом выдал такую матерную тираду, что завяли уши даже у чертей.

– Ты чего? – удивилась Марина.

– Ах, он ирод проклятущий! Похитник[3]3
  Похитник (ст. сл.) – вор.


[Закрыть] бессовестный! То ж он у меня кольцо стянул! Видать, улучил момент, когда я отвернулся, и прямо с укладкой проглотил!

– Ни фига себе, глотка луженая… – опешила Марина.

Однако возмущенный фактом кражи мельник ее уже не слышал. Изрыгая ругательства (одно страшнее другого) он засучил рукава и кинулся на Вула с вполне понятными намерениями. Набить морду. Марина даже отреагировать не успела. Хорошо хоть друзья принца не стали в стороне стоять. Кинулись успокаивать мельника.

– Не убивай, не губи царска семени! – причитали они.

Хе… ну и крут же Горяй, раз его в гневе даже черти боятся! Впрочем, мельник отошел довольно быстро. И теперь уже не ругался, а стыдил Вула.

– Срам какой, царский сын пошел воровать! – разорялся Горяй. – Попросил бы по-хорошему, я бы тебе так отдал, из уважения к твоему родителю. А теперь по всем городам пущу нехорошую славу о вас. Э-ка за глупости взялся – воровать. На это и простой мужик не согласится.

– Мне кто-нибудь объяснит, наконец, что здесь происходит? – не выдержала Марина. – Что это за кольцо такое, ради которого принц на воровство пошел?

– Так то-то и оно! Волшебное кольцо-то! – пояснил мельник. – Кто его на палец оденет, враз невидимым станет!

– И зачем его глотать было?

– Так заклято кольцо! Нельзя его за ворота мельницы на себе вынести без моего согласия. Вот и решил, видно, Вул, не на себе, а в себе вынести. Да токмо заклятье-то обойти не так просто. И что ж делать-то теперича?

– Что, что… будем извлекать посторонний предмет, – хмыкнула Марина. Пятачок принца отчаянно покраснел. – Есть у меня средство хорошее. Через полчаса черти сами тебе перстень вернут. В целости и сохранности. Верно? – обратилась Марина к незадачливым воришкам. Те покивали головами.

– А принцу нашему плохо от того средства не будет? – заискивающе поинтересовался один из чертей.

– Раньше надо было о последствиях думать! Когда за воровство взялись! – сурово припечатала Марина. Однако увидев несчастные мордочки чертей смягчилась. – Ничего с ним не сделается, – пообещала она.

– Можа, чайком пока побалуемся? – предложил враз повеселевший мельник.

– Пошли, – согласилась Марина.

Чаи гонять она не особо хотела, но вот расспросить мельника, где он достал столь нужное кольцо, а главное, даст ли он его на время попользоваться, определенно стоило выяснить. Такая вещичка может очень помочь. Если ее применить в нужное время и в правильном месте. Вот только согласится ли мельник дать напрокат такую дорогую вещь? Ведь наверняка кольцо ему не так просто досталось. Оказалось, что еще как не просто. Горяй, имея кучу времени и сильное желание, кольцо… создал сам. И даже честно поделился с Мариной рецептом создания подобной вещи. Если так можно сказать. Потому что Марина (не смотря на свои старания) так ничего и не поняла. В предоставленной Горяем книге способ приготовления кольца-невидимки описывался весьма подробно, но до умопомрачения неясно.

Прежде всего, к операции изготовления данной волшебной вещи можно было приступать не иначе как весною, в среду, день, посвященный Меркурию. Причем надо было уловить момент, когда эта планета находится в благоприятном соединении с Луною, Юпитером, Венерою и Солнцем. Надо было запастись ртутью, и притом не первой попавшеюся, а непременно чистейшей, и фиксированной. Уже одно это последнее слово повергло Марину в совершенное недоумение, ибо Аллах ведает, что под ним надо было подразумевать. Из этой самой загадочной фиксированной ртути и формировалось волшебное кольцо. Величина ему придавалась такая, чтобы оно свободно надевалось на средний палец. Изготовленное кольцо клали на пластинку из фиксированной ртути и окуривали «ртутным (меркуриевым) благовонием». Причем что это за благовоние, книга была сообщить совершенно не в состоянии. Но этим дело не кончалось. После окуривания, кольцо завертывалось в кусок тафты, который должен был иметь цвет, «благоприятный для планеты». (Какой планеты? Меркурия что ли?). В таком виде кольцо клали в гнездо удода, и там оставляли на девять дней. Теперь кольцо было готово, но его не следовало носить на пальце, а надо было хранить в ящичке, сделанном все из той же фиксированной ртути. Надевали же это кольцо тогда, когда в этом возникала необходимость. Пользоваться же им было очень просто. Чтобы сделаться невидимым, нужно было только повернуть кольцо.[4]4
  Замечательно, что способ изготовления такого кольца (невидимки) описывается у многих писателей даже самой глубокой древности, славившихся своею ученостью. С течением времени некоторые ингредиенты менялись, трудность изготовления возрастала, и до нашего времени способ изготовления кольца дошел только в изложении алхимиков, в коих, как известно, сам черт ногу сломит.


[Закрыть]

В желании понять инструкцию и обзавестись собственным кольцом-невидимкой Марина перечла текст аж пять раз. Глухо. Понятней он не стал. Тогда она приступила к расспросам Горяя. Однако мельник выражался еще туманнее, чем книга. И где он только слов таких нахватался, алхимик доморощенный? А ведь вещь-то действительно нужная! Заклятьем невидимости даже Фьяна не владеет, а она одна из самых сильных ведьм в этом мире. Марина вздохнула и приступила к процедуре выпрашивания у мельника бесценного кольца взаймы. Вряд ли, конечно, Горяй согласится с ним расстаться, но попробовать стоило. Ведь какая возможность разделаться раз и навсегда с больным во всю голову дьюлой! Подкрался тихонечко, приложил ласково камешком по затылку, и уноси готовенького.

– Нет, девка. Камень я тебе не дам, – помотал головой Горяй. – Однако ж, поскольку помогла ты мне, укажу, где можно взять такой же. Токмо надо туда одной идти.

– Говори! – согласилась Марина.

– За мельницей моей есть тропка лесная тайная. Пройдешь по ней до бурелома. Переночуешь в пещере. А там тебе зверь лесной дорогу укажет.

– Э-э-э… а попроще пути нет?

– Можа и есть, токмо мне он неведом, – развел руками мельник.

– Возвращаем, чего взяли, – хором произнесли появившиеся на пороге черти, протягивая нечто, похожее на яйцо. При ближайшем рассмотрении, это оказалось деревянной маленькой шкатулкой, в форме яйца. Мельник открыл ее, убедился, что кольцо на месте, и облегченно вздохнул.

– Смотрите у меня в другой раз! – пригрозил он.

– Ты, Горяй, прости меня, – показался в проеме дверей сам принц. – Удаль молодецкая в голову вдарила, на подвиги потянуло.

– Ладно, – махнул рукой мельник, пробурчав про себя, что ударившая Вулу в голову жидкость точно не была удалью. – Идите. Да в другой раз не попадайтесь!

– Мягко ты с ними обошелся, – улыбнулась Марина. – Не боишься, что так они повадятся воровать?

– Не боюсь. Черти трусоваты. Принцу одного нынешнего приключения с головой хватит. А жестким мне быть не резон. Тогда черти точно озлятся. И озоровать начнут. Ты мне иное скажи. Пойдешь сама за кольцом?

– Пойду! – решилась Марина, вспомнив, какой «прекрасный» жених к ней собирается свататься. Лучше уж было перебдеть, чем недобдеть. Вдруг никто не успеет прибежать к ней на помощь?

Тропинка, которую показал Горяй, была явно неезженой. И даже практически нехоженой. Заросли бурьяна, чертополоха и лебеды доставали Марине почти до плеча. Однако отступать уже было поздно, и она двинулась вперед. Пробираться по каменистой, узенькой, заросшей тропинке было неудобно и довольно трудно. Особенно в длинном средневековом платье и в туфлях. Для такой местности джинсы с кроссовками были бы куда уместнее. И удобнее. Жаль только, взять их неоткуда. Марина пробиралась дальше и дальше, но конца тропинке видно не было. Ну и что она будет делать, когда окончательно стемнеет? Осталось уже недолго. Может, остановиться и присмотреть ночлег? Марина огляделась по сторонам. Неуютно как-то. И потом. Горяй же говорил, что впереди будет какая-то пещера, где она сможет переночевать. Так что надо идти вперед.

Постепенно гасли последние закатные лучи, и в безмолвном лесу сгущались сумерки. Могучие дубы застыли немыми великанами, под ними горбатыми карликами в засаде притаились кусты, вот-вот накинутся на высмотренную жертву. Наступающая темнота и царящее в лесу безмолвие наводили на Марину страх. Еще немного, и она совсем перестанет видеть в наступившем мраке. И что тогда? Стоять столбом до утра? Блин, да она даже лишний раз зашуметь боялась, опасаясь привлечь хищника! Наконец-то! Марина шумно вздохнула от облегчения, когда увидела обещанный Горяем бурелом и небольшую пещеру, защищенную зарослями терновника, боярышника и ежевики. Марина вошла внутрь, удобно устроилась на ложе из сухих листьев и, стараясь даже не думать о том, кому принадлежит это логово, заснула.

Когда Марина проснулась, солнце уже золотило макушки высоких елей. Вообще-то мельник обещал, что дорогу ей укажет какой-то лесной зверь. Ну и где он? Марина почувствовала, что проголодалась. Она вышла из пещеры, потянулась до хруста в косточках, отряхнула платье и решила умыться. Благо, вода журчала совсем рядом. Однако не успела она сделать и шага, как прямо перед ней возник крупный волк. Как будто из-под земли взялся! Марина оценила габариты хищника (с телка, не меньше!), количество острых, белоснежных зубов в открытой пасти, и ее прошиб холодный пот. Ну, вот и все. Не видать ей ни любимой дочери, ни Ласково.

– Только не визжи! – хрипло пробурчал волк. – Терпеть этого не могу!

– Я и не собиралась, – искренне оскорбилась Марина и замерла с открытым ртом. До нее дошло, что она только что сделала. Разговаривала с волком.

– Небось, Горяй послал за кольцом? – рыкнул хищник.

– Лучше бы он послал меня куда подальше! – нервно призналась Марина. – А что? Он постоянно сюда направляет кого-нибудь?

– Бывает. Только никто еще не дошел. Обычно с полпути сворачивали. Или бежали от меня. Да так, что пятки сверкали.

– Так они, наверное, не знали, что ты говорящий, – предположила Марина.

– А когда я с ними говорить начинал, они еще пуще бежать припускались. Да еще и орать начинали, что демоны за ними по пятам гонятся. А разве ж я похож на демона?

– Нет. Но и на обычного волка тоже не похож. Так ты мне поможешь кольцо найти, или зря меня Горяй сюда направил? – окончательно пришла в себя Марина.

– Коли дошла до пещеры, да переночевала, да меня не испугалась, значит, не зря. Садись на меня, я тебя довезу.

– Тоже мне, блин, нашел Иванушку-дурачка, – пробормотала Марина, пытаясь влезть на волка. – Расскажи кому, не поверят.

– Держись крепче!

Бедные сказочные герои! Несчастные многочисленные Иваны (неважно, дураки они или царевичи)! Как же жестоко покарала вас судьба, заставляя месяцами ездить верхом на Сером Волке! Нет, возможно, на обычном волке ездить было вполне удобно (Марина не пробовала), но вот на волшебном… Ужас! Садизм! Извращение! А в том, что встреченный ею волк был именно волшебным, Марина не сомневалась. Мало того, что он разговаривал, так он еще и прыгал так, что дух захватывало. Что называется, выше леса стоячего, ниже облака ходячего. Словом, с Марины хватило и первых двадцати минут. Когда волк, наконец, остановился, позволяя ей спешиться, она буквально сползла, искренне радуясь, что сегодня не завтракала. Может быть, что в волшебных сказках все иначе, но в реальной жизни кататься на волках могут только законченные экстремалы. И мазохисты. И еще, наверное, на таком хищнике хорошо готовить космонавтов. После волка уже ни один тренажер не покажется слишком сложным.

– Ну и куда мы приехали? – недовольно поинтересовалась Марина, после того как немного пришла в себя. Вокруг был все тот же густой лес. Хотя… нет. Рядом было болото, а сбоку возвышалась довольно высокая гора.

– Тебе нужно подняться вверх. Там все увидишь, – сообщил волк.

– Высоко? – несчастным голосом уточнила Марина. Скалолазаньем она в жизни никогда не занималась. А уж подниматься на гору в баронском платье было вообще самоубийством.

– Высоко, – ничем не утешил ее волк.

– А на тебе верхом нельзя туда подняться?

– И что мне за это будет?

– А что хочешь? – оживилась Марина, поняв, что волка вполне можно уговорить.

– Пяток овец.

– Без проблем, – отмахнулась Марина. – В Ласково появишься, знак мне подашь, и я тебе хоть пяток, хоть десяток, хоть до конца дней прикармливать буду. Главное, кольцо достать.

– Тогда снова садись верхом.

На сей раз все было еще хуже. Подниматься в горы на волшебном волке занятие настолько экстремальное, что даже слов нет, чтобы это описать. Марина зажмурила глаза, изо всех сил вцепилась в шерсть и старалась ни на что не обращать внимания. Наконец, волк снова остановился. Марина открыла глаза. Она находилась на краю небольшой расселины, и перед ней, на небольшом возвышении, было растрепанное птичье гнездо из веток и мха. Орнитолог Марина была абсолютно никакой, а потому угадать, кому сие гнездо принадлежало, никак не могла. Но, судя по размерам гнездышка, а так же по тому, что вокруг него валялись кости, перья и клочья шерсти, здесь обосновался кто-то весьма крупный и хищный. Из гнезда раздался истошный писк. Марина подошла ближе, привстала на цыпочки и заглянула внутрь. В гнезде сидел желторотый, неоперившийся птенец, покрытый серым пухом. Размером он был с крупного петуха.

– Это кто? – решилась поинтересоваться у волка Марина.

– Известно кто, орленок. Чего стоишь? Дожидаешься, когда мать вернется? Действуй!

– А что делать-то надо?

– Шею ему свернуть! Да кольцо из гнезда достать.

– А по-другому его никак достать нельзя? – опешила Марина, совершенно не желая сворачивать кому бы то ни было шею. – Птица-то, наверняка, редкая.

– Редкая, – согласился волк.

– А я, вместо того, чтоб ее в Красную Книгу вносить, шею ей сворачивать должна? Не пойдет. Надо найти другой способ. Спускаемся вниз!

– Зачем это? – удивился волк.

– Рядом с горой болото. Там наверняка лягушки водятся. Накормим орленка до отвала, так он сам нам это кольцо найдет!

– Да ты знаешь, сколько он этих лягушек съесть может? – попытался воззвать волк к здравому смыслу Марины.

– Значит, придется еще и тебе поохотится, – решила она. – Ну? Что ты на меня так смотришь? Пожизненную кормежку баранами отработать надо.

– Чую, дорого она мне встанет, – буркнул волк, но согласился.

Сытый орленок действительно оказался весьма покладистым. Кольцо, конечно, он не отдал (ибо честно не понимал, чего от него хотят), но и протестовать против обыска гнезда не стал. Наконец, пальцы Марины нащупали нечто круглое и она извлекла предмет на свет божий.

– Это оно? – уточнила Марина у волка, вертя в пальцах самое обычное медное колечко без всяких украшений.

– А то сама не видишь! – рявкнул волк. – Садись быстрей, сейчас орлица вернется. Ее мы точно лягушками и парой кроликов не накормим.

Как ни кривилась Марина, не желая ехать на волке, однако пешком идти до мельницы ей хотелось еще меньше. А потому она вновь стоически вынесла неприятную процедуру, пообещав про себя, что больше уж никогда и ни за что верхом на волка не сядет. Горяй, увидев баронессу верхом на хищнике, слегка растерялся, но тут же взял себя в руки и поздравил Марину с благополучным возвращением. Мельник даже взял на себя роль связного между волком и лекаркой, пообещавшей серому постоянную кормежку.

Домой Марина решила ехать через Вемею. Нужно было подкупить кое-что для себя и для обеих девчонок. Все-таки теперь на ее попечении помимо Зоряны находилась еще и Дуся. И хотя последнюю приютили в своем доме страдающие без детей Бермята с Натальей, забывать про нее не следовало. То, что она в ответе за всех, кого приручила, Марине было вдолблено еще с детства.

Столица (как всегда) радовала пестротой, шумом и жизнерадостностью. Даже не верилось, что в Вемее живет и процветает мрачный дьюла Бячислав, лелеющий мысли о мировом господстве. Город радовался жизни, общался и торговал.

– Яблоки садовые. Медовые, наливчатые, рассыпчатые!

– Постричь, поголить, ус поправить, молодцом поставить!

– Патока вареная с имбирем! Варил дядя Симеон, тетушка Арина кушала, хвалила, дядя Елизар пальчики облизал!

– Зелено вино, с коричкой, с гвоздичкой, с вишневой косточкой! Наливаем, что ли?

Марина вслушивалась в гомон толпы и улыбалась сама себе. В Вемее было уютно, тепло и сердечно. Пять лет правления дьюлы еще не сумели изменить характер города. И это определенно радовало.

– Баронесса де Ривароль, дозвольте обратиться! – притормозил ее карету бравый вояка, в котором Марина опознала начальника охраны столицы Горислава.

– Ну обращайся уж, раз остановил, – вздохнула она.

– Слыхали ль вы когда про гусляра Ставра Одихмантьевича?

– Ну?

– Проморгали охранники на южных воротах! Вошел он в столицу! Да учинил петь песни супротив дьюлы. Бячислав обещал, что шкуру с гусляра спустит, да руки ему отрубит, коли тот в Вемее появится. И принесла же Ставра нелегкая!

– А от меня-то ты чего хочешь? – не поняла Марина. – Чтобы я пошла к дьюле за гусляра просить? Так он и слушать меня не станет.

– Да чего уж просить… спустил Бячислав шкуру со Ставра, как и обещал. Правда, рук рубить не стал, огнем их пожег. А Ставра псам кинул, дескать и так сдохнет. А я его вытащил, да схоронил в надежном месте. Не возьметесь лечить, барыня? Насчет денег не сумлевайтесь, всем народом плату за гусляра соберем.

– Привезешь его ко мне в Ласково живым, возьмусь лечить, – решила Марина. – В Вемее это делать опасно. Упаси Бог, Бячислав об этом узнает. А у меня дочь. И людей от меня много зависит.

– Сегодня ж к вечеру в лучшем виде доставим! – просветлел лицом Горислав и махнул рукой, разрешая карете двигаться дальше. Однако никакого настроения совершать покупки у Марины уже не было. Если только трав на местном базарчике прикупить для ожидаемого пациента…

Однако, когда Марина увидела, во что Бячислав превратил насмешника-гусляра, она поняла, что ему не то что травы, вообще ничего уже не поможет. И единственное, в чем действительно нуждался Ставр – так это в священнике, чтоб тот грехи отпустил. Марина оглядела пациента с головы до ног. На щеке рубец от кнута, спина исполосована так, что живого места не осталась, руки обожжены почти до костей, ноги явно перебиты, причем правая в двух местах. Нда… палачи у дьюлы на славу работают. Если уж берутся за дело, то делают его основательно. До конца. От болевого шока и потери крови по логике вещей Ставр должен был умереть спустя час после казни. Однако он боролся, не хотел сдаваться, не собирался покидать этот свет. Неуемная, азартная натура отпихивалась от смерти всеми возможными и невозможными способами. Ставр жил, вопреки всем законам логики и медицины. Что его удерживало на этом свете? Мысль, что он не всех еще князей обхамил в своих песнях? Однако долго это сопротивление продолжаться не могло. В конце концов, даже самый железный организм можно вымотать. Так что гусляра к Марине приволокли зря. Не умеет она такие раны лечить. Тьфу, да тут еще два ребра сломано! И внутренности, наверняка, отбиты. Нет, Ставру только чудо помочь может. А Марина, к сожалению, всего-навсего обычный медик. Причем не самый лучший.

Стоп! Если уж мы заговорили о чуде… вчера же только с Мариной Фьяна связывалась и жаловалась на скуку, ибо василевс не дает ей ввязываться в приключения. Вот он! Шанс себя проявить. Ради кого другого Марина, может быть, и не стала бы дергать василиссу. Но она слышала, как поет Ставр. И понимала, что безбашенный гусляр действительно является национальным достоянием.

Фьяна прилетела буквально через несколько минут (вот что значит иметь своей второй ипостасью ипостась дракона). Видимо, василиссе было действительно скучно, ибо она, увидев гусляра, только потерла ручки, готовясь к действу. Да… а над Данжером она кудахтала как наседка. Хотя василевс на тот момент был абсолютно бессмертным. И раны у него начали затягиваться раньше, чем Марина принялась их лечить. Там всего-то и понадобилось от лекарки, что слегка подсобить. Ставр (к сожалению) такой повышенной регенерацией не обладал. А потому нуждался в немедленной помощи. И не обычными средствами, а магическими. Впрочем, знания Марины были отнюдь не лишними. Напротив. Она руководила магией Фьяны, показывая и подсказывая, как именно соединять мышцы и стягивать кожу. Правда, прежде, чем приступить к действиям, ведьма «отключила» все реакции гусляра, да и его самого тоже. Самыми легкими оказались переломы ног. Хуже обстояло дело со спиной и кровопотерей. Самым сложным оказалось привести в порядок внутренние органы и ребра. А со шрамом на лице Фьяна ничего была сделать не в силах.

– От ран всегда остаются следы. Я могу по кусочкам собрать ногу или руку, но сделать потом кожу гладкой – никак. Да и на костях все равно остаются следы. Может, более умелые маги и смогли бы от них избавиться, но лично я этого делать не умею.

– Жаль, – невольно вздохнула Марина, вспомнив, каким красивым парнем был Ставр.

– Слушай, а ты заметила, у него еще старый перелом в районе плеч? Кости неправильно срослись. У него как вообще руки работали? Ты не в курсе?

– Бермята говорил, что Ставр раньше сотником был. А потом под осадную башню попал. Меч он больше в руках держать не может, а гусли вполне.

– Раз уж мы его тут кроим и ломаем, может исправим положение дел? – предложила Фьяна. – Хотя… ни мечом, ни гуслями он все равно больше никогда владеть не сможет.

– Почему это? – испугалась Марина.

– Ты его кисти рук видела? Такое никакой магией не исправишь. Нечего соединять и наращивать, плоть сожжена.

– Тогда лучше было бы и не браться его лечить, – вздохнула Марина. – Если Ставр поймет, что теперь он и как гусляр никуда не годиться… да еще морда у него… в страшном сне не увидишь… он все равно жить не захочет. Да и жалко. Ты когда-нибудь слышала, как Ставр поет?

– Нет.

– А я слышала. За душу хватает!

– Марин, ну я правда ничем не могу помочь, – жалобно стала оправдываться Фьяна. – Мои магические возможности тоже свой потолок имеют. Я и так в этого гусляра столько сил вбухала, что еле стою.