Текст книги "Так вовремя… с опозданием…"

Автор книги: Маргарита Кононова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Не понимаю, кажется, я кивнул. Свет погас, по крайней мере резь в глазах пропала.

– Так лучше. – Это был вопрос ко мне, но больше похожий на утверждение. – Слушайте меня, вы в больнице, у Вас черепно-мозговая травма. Как вы себя чувствуете?

– Я не понимаю…

– Вас тошнит?

– Я не могу дышать.

– Это из-за трещины в ребре. Будете отдыхать, или позвать Ваших посетителей?

– Если можно…

Я открыл глаза, но что-то не так со зрением, я откровенно ничего не вижу.

– А можно ещё один вопрос?

– Да, конечно? Сейчас Вам поставят обезболивающее.

– Я плохо вижу? Что у меня с глазами?

Больше всего на свете я всегда боялся потерять свои глаза, я много видел спортсменов, ушедших после ЧМТ, все они потеряли зрение, для кого-то это была небольшая потеря, а кто-то различал только цветные пятна. В нашем спорте, как и в любом другом есть ограничения, и потеря зрения – билет в один конец.

– Я завтра приглашу офтальмолога, но думаю, что ничего страшного. На МРТ нет повреждений, нет гематом.

– Спасибо…

Я видел, видел, как врач вышла из палаты, видел, как в неё вошёл Женя, но что-то не так с фокусировкой. Глазная боль.

– Славка, неужели. Как же я испугался…

Друг рассказал мне о том, что со дня боя прошло уже четыре дня, что ко мне рвётся Серёжа, что у него новости, что он чувствует вину, раскаивается и сходит с ума. Так же, как оказалось, Вика не пришла ни разу. Разговор был коротким и сбивчивым. Через какое-то время я почувствовал страшную усталость, друг понял меня и ушёл.

Через три дня в больнице стало значительно легче, лекарства помогали, зрение восстановилось, правда осталась светочувствительность и усталость глаз. Головная боль тоже отказывалась утихать, как и боль в теле. Но целостное состояние стало лучше. Я даже начал подумывать о том, чтоб продолжить лечиться дома.

В этот день ничего не предвещало беды, но не тут-то было, ближе к вечеру пришёл неожиданный и неприятный сюрприз. Пришла Вика с потребностью продолжить ругань. Без банального приветствия и беспокойства о здоровье. Она начала крыть.

– Значит, мы разводимся, я хочу, чтоб ты понимал, что я буду претендовать на свою долю. Во-первых, я хочу часть квартиры, во-вторых – долю в твоём деле, акции это будут или должность совладелицы, меня не волнует. Я имею право на содержание, ты оставляешь меня ни с чем и на улице, как последняя мразь. А я ведь в тебе видела мужика, а ты – урод!

– Вик, слушай…

– Заткнись, не хочу слушать твои оправдания. Я хочу, чтоб ты понимал, что так просто от меня не избавишься. Я буду с тобой судиться. Ты оплатишь моего адвоката. – Она не давала мне и слова вставить, а мне становилось всё больше и больше обидно. Я живой человек, которому она клялась в бесконечной любви, мне плохо, и пусть я не идеален, но я заслуживаю хоть какого-то понимания. Я хочу человеческого отношения. Мне плохо, я не готов ругаться.

– Вика, тормози ты. В тебе вообще есть хоть что-то человеческое? Я сейчас с ума схожу от боли. Давай, мы отложим этот разговор хотя бы до того момента, когда меня выпишут.

– Не смей манипулировать своим состоянием. Ты просто конченый человек. А знаешь, я напишу заявление. Ты заплатишь мне за всё. Я расскажу всем, что ты меня избивал.

– Ты что несёшь, я тебя и пальцем не тронул. Тормози! Я понимаю, ты обижена, ты злишься, но не борщи.

– А кто тебе поверит? Все соседи слышали эти скандалы.

– Скандалы, что закатывала ты? Они слышали, как ты крушишь квартиру?

– У тебя нет доказательств.

Она меня добивала, пришла чтоб добить и насладиться. Нервы, что она мне сделала отозвались болью в теле. Подкатила тошнота и дикая головная боль. Она продолжала что-то кричать, а потом, залепив мне пощёчину, направилась на выход из палаты. Тварь, просто тварь.

Вот только она замерла возле двери, когда увидела там Женю. Мою Женю. Я сам не мог поверить своим глазам, может это галлюцинация? Последствие травмы?

– Знаете, Виктория, так получилось, что я всё записала. Весь разговор. А теперь можете бежать куда хотите.

Вика вылетела фурией, проклиная всё на своём пути, а я немного приподнялся на постели, чтоб разглядеть её, вновь встретиться взглядами с ней.

– Поверить не могу, как ты узнала?

– Тебе нужно отдыхать, Слав, не переживай. – Она села рядом со мной и взяла за руку. По всему телу разлетелось тепло её рук. Она гладила мою руку и проводила по волосам, сочувствуя, сопереживая моей боли, желая облегчить её и пожалеть взрослого мужика, которому тоже хочется тепла.

– Ты чемпион, Свят, всегда им был и будешь.

Женя провела со мной весь день, мы снова говорили, опять было легко, даже боль больше не беспокоила с такой силой. Она стала моим личным обезболивающим средством.

– Мне пора… – Произнесла она с сожалением. Ей самой не хотелось это прекращать. – Слав, прости… это было так глупо. Меня дома ждёт семья, у тебя тут куча проблем.

Внутри меня от её слов что-то разбилось, она произнесла с такой лёгкость то, что я больше всего боялся услышать.

– Значит, нам пора прощаться? – Я не смотрел на неё, слишком тяжело вновь прощаться. Мне не хватило. Она нужна мне сейчас больше всего на свете, я ещё никогда не чувствовал себя столь счастливым, ведь она приехала, бросила всё и прилетела, просто узнав, что я в больнице. Это не может быть просто так. Господи, я всё-таки люблю её, я люблю её столько лет, столько дней… чувства, что давно умерли и были перекрыты другими, не менее сильными, вновь ожили от её голоса.

– Прости, я не могу иначе. Я не могу бросить семью, я замужем, это мой выбор… Нам лучше больше не встречаться, иначе всё закончится плохо.

Она встала с кресла, в котором просидела столько часов, я ухватил её за руку, не желая отпускать, но и держать её… как всё неправильно.

– Слава… не нужно прошу…

– Пожалуйста, я не могу тебя отпустить…

Мы смотрели друг другу в глаза, мне разрывало душу. Она вытирала слёзы. Ей больно, она разрывается, я не могу с ней так поступить, я не имею права издеваться над ней.

– Прочти мне что-нибудь. В последний раз, пожалуйста…

И она согласилась, начала читать один из любимых французских романов. Женя нежным своим голосом произносила строки, в смысл которых я не вникал, я наслаждался ею. Её сосредоточенным взглядом, её манерой сидеть и перелистывать страницы, так, как может только она, как и много лет назад. Мне нужно заснуть, так крепко, чтоб утром мне казалось, что это был сон, а не ужасная, болезненная реальность. Я засыпал, её голос оставался, и он сопровождал мой отдых. Мне снились её интонации, шелест страниц и её удаляющиеся шаги. Она ушла, ушла, чтобы больше не возвращаться.

Она ушла, и убедить себя в том, что она была сном мне не удалось.

– Что с Вами, Святослав, у меня складывается впечатление, что Вы совершенно не хотите вставать на ноги.

Мой очаровательный врач-травматолог, ведущая меня всё лечение. Очаровательная лучезарная женщина. Каждый её обход все называют праздником, но вот только меня угнетает любое общение, как, собственно, и тишина.

– Молчите, ну хорошо. Знаете, я тут прочитала на днях заметки одного врача, который говорил о том, что все болезни людей от их близких.

Я перевёл на неё взгляд, тогда Юлия села на край моей кровати, а я сел и подтянул ноги, чтоб не мешать ей.

– Позволите?

Спросила она, уже устраиваясь рядом с тем местом, где ранее обитали мои ноги.

– Так, вот. Теперь это не даёт мне покоя. А вернее, я подумала о Вас. В какой-то момент всё лечение будто перестало действовать, и состояние ваше не улучшается. У Вас проблемы дома?

– Простите, но я сейчас буду очень груб, скажите, неужели ставка рядового травматолога так ничтожно мала, что вы подрабатываете ещё и мозгоправом?

– Что ж, язвительный сарказм интересная реакция, особенно после долгого молчания. – Она поднялась, – Я рада, что из вас удалось вытянуть хоть что-то не односложное, а то я боялась, что придётся делать ещё одно исследование.

Что ж, она поставила меня на место. Прекрасно, а главное, как грациозно. Без единого оскорбления донесла до меня то, что я слабоумен. Шикарная женщина, чем-то напомнила мою сестру…

Мы не общались с Кристиной уже очень много лет, я предпочёл изолироваться, мне показалось, что так ей будет на много проще, без живого напоминания о том кошмаре, что я ей подарил.

Подумать только, какой же это всё-таки талант отталкивать всех любимых и дорогих людей. Единственный, кто так долго возится со мной – Женька. Вот у него будто иммунитет от моих закидонов. Он всё воспринимает просто и стойко. Хотя, может это от того, что он есть и в то же время – нет. Ещё пару дней назад он сидел около моей кровати и переживал о моём состоянии, а сегодня он на пути в один из городков в штатах. Не помню, что за штат, что за город. Знаю только то, что Женька поехал туда на свадьбу к какому-то из напарников по группе, путешествующей по джунглям и Африке. Возможно, я плохой друг, ужасный человек, но я это прекрасно понимаю, поэтому даже подпуская кого-то ближе, я держу его на вытянутой руке, и не привязываюсь. После стольких потерь, я больше не хочу опять это почувствовать. Но как бы не старался отгородиться – она вернулась и подарила мне всё то же чувство, и второе прощание было ничуть не проще первого.

Глава 4. Вернуться?

Восстановление оказалось долгим и мучительным. Работы стало в разы больше, и она тут же охватила меня с головой. Я вернулся на те же ступени, в самое их начало, прошло несколько месяцев, и моё состояние ближе к принятию. Я принимаю свою жизнь, точно так же, как и принимаю своё одиночество. Все грани пройдены, все границы восстановлены. И сейчас мне предстоит вернуться в начало. Другим человеком. Я вновь ехал в такси всё в тот же бизнес-центр для встречи с рекламным представителем. Всё пустилось на самотёк и зашло так далеко, что обратного пути нет. Я уже не мог отменить этот проект, машина, которую не остановить. Я специально взял билеты позже, специально долго собирался, намеренно тянул с машиной. В итоге, встреча шла уже больше часа, а я только подъехал. Меня проводили в зал для совещаний, и войдя меня окатило разочарование и радость. Я выдохнул. Проект представлял другой человек, не Женя. Как реагировать?

– Простите, мой рейс задержали… – Пришлось врать, но угрызений совести и страха, что меня уличат во лжи просто нет.

– Это мой партнёр – Святослав. Ведущий пакет у него, я Вам говорил. Слав – это Борис. Ты не поверишь, видимо весь твой скептицизм услышали где-то сверху и прислали владельца фирмы.

Я пожал руку Борису, ещё раз представился и сел на своё место. Вот только теперь мне не понятно: где Женя? Внутри появилась тревога. Всё ли с ней хорошо? Как она? Может что-то случилось? Всю презентацию меня одолевала паника и любопытство.

– Слушай, это как-то слишком дорого. Мы можем где-то ужаться? Что думаешь, Слав?

– Простите, я отвлёкся…

Женя не разозлился, он испугался и посмотрел на меня с ужасом.

– Тебе не хорошо? Что-то не так?

– Немного болит голова, не обращай внимания.

– Так, всё, хватит. Прости, что так вышло, нельзя было сразу с дороги ехать работать, тебе нужно отдохнуть. Езжай ко мне домой, мы справимся. Просто отдыхай и ни о чём не думай.

Я не стал спорить, просто взял ключи у Жени и вышел из кабинета, правда присел на диванчик в приёмной, а так как дверь за мной не закрылась, я слышал дальнейший разговор. Женька распинался и извинялся перед Борисом. Меня удивило, что он не оправдывал меня – человека, нагло сорвавшего совещание. Он оправдывался сам, обвиняя самого себя.

–Борис, правда, это моя вина. Я не подумал о том, что Святу тяжело. На него столько всего навалилось. Он же до последнего оттягивал перелёт. Понимаете, он после тяжёлой травмы, разводится с супругой. Я побоялся брать на себя всю ответственность. Ничего больше.

–Знаете, я тоже немного не в себе. Женя отказалась от проекта, и мне пришлось вникать очень быстро. – Так, вот что… она отказалась от проекта. От этого мне стало не по себе. Значит, всё-таки конец.

В глубине души я надеялся, что всё наладится, мечтал и продолжал парить в облаках. Меня поглотили мысли о возможных встречах, возможности говорить с ней вновь. Мечта, единственная соломинка, позволяющая дышать и просыпаться. Эти мысли не давали мне окончательно убедиться в собственном одиночестве. Оно сейчас поглотило меня. Это страшнейшее моральное, душевное одиночество, вернувшиеся опять, после её ухода, после того как за ней закрылась дверь. И сколько раз мне придётся это пережить? Сколько ещё таких игр будет с моей душой. Может это расплата? За ту фатальную ошибку, совершённую мной когда-то давно.

Ноги принесли меня обратно к дому детства. Желание исчезнуть, ведь сейчас, картинки в моей памяти отзываются страшной обидой и… болью? Банально, да, по девчачьи, может даже по-детски. Но мне тоже больно. Больно морально, больно физически. Хочется бежать, выплеснуть эти эмоции, вытеснить их новой болью. Вернуть тот мышечный ад, что я уже дарил себе.

Рядом с домом был ларёк, там я купил бутылку коньяка, как и много лет назад, сел на старую потрёпанную лавку и начал пить. Раз уж с адом мышечным не выйдет, то попробую угар. Пил я много, вот только отпустило далеко не сразу. Может мой организм уже достаточно проспиртован, а может я уже и не осознаю своего состояния. Но внутри всё равно какой-то ком, всё-таки, в последнее время я и в правду теряю позиции. Может, я сдал? Пора отдохнуть? Вечер превратился в тёмную ночь, похолодало. Я сидел и смотрел как в окнах дома, в котором прошло моё счастливое детство постепенно гаснет свет. Как ни странно, свет горит только в одном окне. В том окне, на подоконнике которого она когда-то давно читала одну из сотни книг с её книжной полки.

Помню, как после их исчезновения, через пару месяцев, когда в квартиру въехали, все эти книжные полки, сделанные мною, и книги по коробкам были вынесены и бездушно выкинутые на помойку. Я забрал их, забрал их все, но только не сумел сохранить. Для меня они были памятью, но для моей семьи – хлам. После долгих уговоров я отнёс их в библиотеку. Меня заставляли внести их туда, где взял, но она научила меня ценить книги, уважать и дорожить трудом кучи людей, через чьи руки они прошли. Мне хотелось, чтоб у этих пыльных страниц появилась вторая жизнь. Надеюсь, так оно и было.

Я напился. Голова закружилась, меня повело, кажется, пора заканчивать и идти к Женьке, но ноги не идут, совсем не хочется вставать. Мне так хорошо на этой лавке. Как бы там ни было, те воспоминания, что сейчас приносят боль прежде были одним из счастливейших времён в моей жизни. Так бы я сидел тут, пока на меня не налетел друг, с диким взглядом и возмущением.

– Твою мать, Слава! Господи, я ищу тебя по всему городу. Я так перепугался за тебя. Так, ты бухаешь что ли?

– Жень, я умираю…

Друг растерялся рухнул рядом и выхватил бутылку, что я держал в руках.

– Свят…

– Я устал, я не хочу ничего, я схожу с ума, я себя убиваю, а, следовательно, умираю.

– Так, ты пьян, очень сильно пьян. Поехали поспишь, родной, давай в кроватку, а? Ты отдохнёшь, проспишься, придёшь в себя, а потом мы тебя к доктору запишем, договорились?

Он говорил со мной как с психически больным человеком. Будто я опасен для него, для себя и для того парня. Так, словно мне неподвластен контроль над собственным разумом, частично, друг прав. Я не могу контролировать мысли о ней, воспоминания с её голосом, с запахом её волос.

– Ты знаешь, я будто… словно… я наркоман, понимаешь? – Друг посмотрел на меня с читавшимся шоком. – У моего наркотика, единственного без которого меня ломает было имя, прекрасное имя… такое нежное… был запах, тот от которого жить хотелось и дышать, вдыхать полной грудью, впитывать его, ты понимаешь? А ещё голос… голос, который преследует меня, не отпускает.

– Так, ясно, давай вставай. Замёрз ведь. Вот поэтому, Слав, я не женюсь. Я вот только понять не могу, – Проговаривал друг, ведя меня к машине, усаживая на сиденье. – Раз уж ты так любишь её, чего тогда было разводиться то? Может ещё не поздно всё вернуть. Хочешь, я позвоню ей?

– А дело всё не в ней, я не о ней…

Глава 5. Смирение?

Студент. Поверить не могу, я теперь студент, заселившийся в общежитие педагогического института. Впереди меня ждёт пять лет (а это как минимум) изучения сложностей и хитросплетений истории. Никогда не думал, что попаду сюда, ведь изначально мои документы улетели в технический колледж, в надежде получить «мужскую» профессию. Понятия не имею, кто вселил в меня эту идиотскую мысль, разделить профессии по гендерам. Бред. Когда меня зачислили на автомеханика, я понял, что не рад. Ни разу не рад. Так хотелось вернуть время назад и всё переделать. Мне просто показалось, что так я почувствую себя мужчиной, настоящим. Сейчас же я кусок говна. Призрение к отражению в зеркале и страшные воспоминания о ночи, когда я потерял связь с самым близким человечком на свете. Нашёл силы и изменил, хоть малость, но поборол.

Сейчас, в самый час-пик, я прижат в маршрутке, как килька в банке. Подумать только очередное «первое» первое сентября. Такая тавтология, но новая роль, новые ощущения. Как и много лет назад, в самом первом классе, когда идёшь с огромным ранцем и букетом цветов к новой жизни. Мне предстоит перешагнуть порог нового мира, другого, свободного. Уже неделю я сосуществую в комнате с двумя парнями и как минимум семью тараканами. И это только в шкафу. Нам досталась разбитая комната с нарами. И ведь иначе эти деревяшки не назвать. Старые, скрипучие, в окружении обшарпанных стен… в общем, уже через час, отойдя от культурного шока, мы втроём решили делать ремонт. Как решили, так и остановились на этом решении. Мы с соседями поладили быстро, так как сходились на паре слов. Всё началось с фразы, всё, делаем ремонт, которую безусловно поддержали все «домочадцы», а уже через час, так же втроём решили закончить с глобальной «перестройкой». Два плаката на стене и криво прибитая полочка – верх наших страданий.

Через час размышлений о том, что надо было учиться на права, когда мать отправляла, и мыслей о том, что такой ежедневной пытки общественным транспортом я не выдержу, я таки доехал до нужной остановки. Осталось только десять минут пешочком под дождём, и я на торжественной линейке. Не в моих правилах опаздывать, но я не рассчитал. Исправлюсь. Я пропустил почти всю торжественную часть, мы группой прошли в огромное здание, пропитанное знаниями. И какого же было моё разочарование, когда я увидел обычный учебный класс, а не огромную аудиторию.

– Так, вот, – Говорила наша куратор, ученица магистратуры – Елена. – Этот кабинет закреплён за вашей группой, а, следовательно, вы за него отвечаете. Тут у Вас будут некоторые лекции, праздники. Вы отвечаете за его красоту и порядок.

Очередное «бла-бла», а потом знакомство. Не знаю по какому принципу, но меня назначили старостой группы. Этого мне ещё не хватало, ответственность, ненавижу её груз. Потом мы прошлись тем же стадом по разным кружкам, от курсов вожатых до команды КВН. Так, как я спортсмен, я однозначно выбрал для себя направление внеклассных занятий. Нужно же быть активистом, хотя мне это нафиг не нужно, я предпочёл бы отсидеться и получить знания, нежели скакать по различным мероприятиям и убивать бесцельно время. Кстати, стоит подметить, что боксёром я был единственным. В нашей группе подавляющее большинство – прекрасный пол, а парней трое. Один, конечно, заурядный батан. Да, сложно нам придётся 8-го марта. Когда ознакомительная экскурсия подошла к логическому завершения, нам выдали расписание, упомянув, что завтра у нас не будет пар, будет какой-то фестиваль, посвящённый погружению во взрослую жизнь. Таких посвящений у нас будет три. Официальное, общажное и в ночном клубе, в ночь с субботы на воскресенье, что очень даже продумано. Об общажном, один из моих соседей – Юрка, который был уже на третьем курсе, поведал лишь одно – будет жесть. Рассказал, как их подняли посреди ночи, вывели на улицу и обмазали продуктами. Юрка был весь в муке и яйцах, за что его прозвали «блинчик». Очень мило и забавно, но лишь до одного момента – меня ждёт нечто подобное.

Я пережил неделю учёбы, полноценных выматывающих пар. Я пережил посвящение в первокурсники в общежитии, краска, кажется, до сих пор в моих волосах. Или это уже паранойя. Сегодня же нас ждёт ночь в клубе, где мы познакомимся не только со своим потоком, но и с ребятами, вступившими на тот же путь, но в других точках обучения.

Мы приехали в дымный ночной клуб, где было слишком громко, воняло перегаром и отвратительно людно. К нашему приезду кто-то успел и накидаться. В общем, вокруг творилась вакханалия. Это жесть. Уже через минуту я понял, что мне это не нравится, я хочу сбежать.

Пока у моего соседа играло желание найти приключения, я присел за самый дальний столик, где было меньше дыма, и музыка не так долбила в виски. Мне хотелось побыть одному, даже не в тишине. Я привык изолироваться и прятаться, а сейчас, в том мире, где мне приходится существовать невозможно укрыться от глаз. Рядом всё время кто-то есть, даже в душ не в одиночестве.

Наслаждение длилось не долго. Ко мне подошёл молодой парнишка, высокий, худой и темноволосый. Он явно разговаривал со мной, но музыка была куда громче. Я сигнализировал ему, что не слышу ни черта, это было куда разумнее, чем орать с пеной у рта, в надежде перекричать этот долбёж. Тогда он сел рядом и просто спросил, а-ля: «не против если я присяду». А какая уже разница, он сел. Через десять минут неловкого молчания, он протянул ко мне руку и произнёс:

– Я – Женя.

– Свят. – Ответил я, повторив жест доброжелания. Узнав имена друг друга, разговор всё-таки не развернулся. Вновь неловкое молчание. Громкая музыка, крики толпы, гул и запах перегара. Алкоголь не умиляет и даже не растворяет обстановки. Ладно хоть не усугубляет, и на том спасибо. Молчание продлилось ещё около вечности, пока его вновь не разрушил Женя.

– Ты на кого учишься? Первокурсник, да?

–Послушай… – Я не хотел грубить, но и разговаривать в этом аду нереально. – Я всё равно ничего не слышу, а напрягать связки и прислушиваться совсем не прикольно. Прости.

–Что ж… – Он почувствовал себя неловко, как, собственно, и я. – Пойду, потанцую, не зря ж пришёл.

И мой собеседник быстро покинул диван напротив меня. Вот оно одиночество, долгожданное, но не спасающее. Оно угнетает, сталкивает куда-то в гущу тьмы, из которой не выбраться. В последние недели я вижу один и тот же сон. Моё подсознание впитало его до последней мелочи. Я в комнате настолько пустой… на полу следы от мебели, видно, как выцветало покрытие пола. Как прогорала краска на стенах от солнца. Окно завешано и заколочено. Пугающая пустота, и всё что есть – дверь. Одна такая чёрная, матовая. Никакого рельефа, ничего, она будто нарисована на стене краской. Кривая и убогая, всё, что доказывает её существование – ручка. Выхода нет, как и выбора, собственно. Чувство двоякое и мерзкое. Липкое как ложь, неприятная субстанция, ощущается вокруг. Я чувствую липкий воздух. Какую-то слизь, что вдыхается мною. И осознание – ты сам это сделал. Тебя оставили тут, ты заслужил. Наказание за все поступки, за все глупости. За себя, за сестру, за мать, за отца, за единственного друга. Мысли добивают, состояние – на пределе возможности. Я открываю дверь, а за ней такая же чёрная и липкая тьма. Тиканье часов, такое неритмичное, стрелки стучат так быстро, что кажется вот-вот время закончится. Пора бежать, звук приближается и когда он совсем рядом, я слышу голоса из тьмы, раз, два… я вхожу, вернее перепрыгиваю порог, как бездну. Надежда, что сейчас глаза привыкнут к темноте, я увижу спасительный порядок вещей. Но глаза не привыкают, темно, словно глаза выкололи. Противный резкий запах. И тут громкий хлопок за спиной. Чёрная дверь закрылась, а в темноте её не найти. Я судорожно пытаюсь нащупать стену, но чёрт возьми. Её нет. Один шаг не туда, и ощущение полёта. Я падаю. Безграничная бездна – всё, что меня окружает.

Стоп! Я пришёл отрываться. Какого хрена я возвращаюсь туда. Хотя, я всегда возвращаю себя туда, когда остаюсь один. В этих мыслях я прячусь. Пора уходить. Это не помогает, только бесит. Оставил деньги в ведёрке под наличку и направился к выходу. По пути, в кармане нашлась пачка сигарет, открыл её, вытащил сигаретку, и уже практически вышел, когда услышал разборки где-то в глубине клуба. Пожалею я об этом, но всё-таки направляюсь на шум с сигаретой в зубах. В самой глуши, у чёрного входа два парня эмоционально прижимали третьего к стене. Не знаю, что произошло, ведь весь диалог – сплошной мат. Из конструктивного ничего. Подойдя ближе, я понял, что третируют Женю. Ну, теперь так просто не свалить. Во мне слишком развито чувство справедливости. Тем более, Женя показался мне замкнутым и вовсе неконфликтным человеком. А значит, это беспредел и стоит влезть.

–Ребят, а что у Вас тут происходит? – Подал голос я, чего никто не ожидал.

–Слушай, шёл бы ты по своим делам, мы тут сами справимся.

–Жень, ты как? Тоже думаешь, что мне лучше уйти.

Женька был перепуган до чёртиков. Сразу видно, ни в чём подобном он не участвовал никогда. Нет, может и дрался, но точно не в таких условиях. Двое на одного – перебор.

–Слав, иди, правда…

Какой гордый. Любит всё разруливать сам, похвально. Вот только в данном случае это только подтолкнуло меня к мысли о помощи. Вот теперь уйти будет свинством. Тем более парень то хороший. Пропадёт.

–Давайте все дружно, а главное мирно разойдёмся. Без проблем, травм и претензий.

Моё предложение не побудило нужных чувств у пьяных бунтарей. Чувства наоборот же были прямо противоположными. Агрессоры переключились на меня, предсказуемое поведение. Зато теперь ясно, что я был прав и ребята просто перебрали и искали приключений. Скорее всего, к Жене претензия была из разряда: «не в то время не туда пошёл», похоже этим он всё-таки перешёл им дорогу. Только одно я упустил из виду, с пьянью не выйдет честного спарринга. В таких случаях у этих придурков может случиться что угодно. Они могут накинуться вдвоём, могут использовать запрещённые приёмы, и это будет далеко не нарушение правила «не щекотать». У них мог быть нож, или ещё что-то. И лишь получив удар по лицу, до меня дошло, что мы в клубе, в котором есть охрана, которую я мог легко позвать. Позволив им нанести первый удар, я выиграл преимущества. Во-первых, уверенность в том, что меня может «вшатать» и один, а, следовательно, вдвоём меня бить не будут. Во-вторых, они вкусили аромат победы, мой противник расслабился. А значит, я уже заведомо победил. Главное не расслабляться. На второй удар я уже поставил блок. После отразил удар, и нанёс свой. Легкий, но давшийся мне с усилием удар, выбивший моего соперника из колеи, и на радость мне (спасибо, Боже) они оказались трусливы. Не готовые к отпору парни, быстренько удалились, посыпая нас матом. Отлично.

–Поздравляю, враг повержен. К дракону иди без меня. – Обратился я к Жене и поднял с пола сигарету, выпавшую во время разборок. Чёрт сломалась. Последняя. Чтоб ещё хоть раз… ни-за-что!

–Слав, спасибо тебе… я…

–Если окажется, что у тебя есть сигаретка, мы окажемся в мгновенном расчёте.

–Да, конечно, я сейчас найду. Ты пока выходи отсюда, на всякий случай, ладно. Я тебя догоню.

Что ж сваливать отсюда и в правду пора. Дело начинает пахнуть жареным. А значит, как просил меня мой тренер – пора бежать. Он говорил мне: «Побег от пожара -не проявление трусости. Уходя от опасности, ты, Славик, проявляешь уважение и благодарность к людям, вложившим в тебя очень много.». С тех пор, благодаря ему, я знаю, что отказ от рукоприкладства и влезание не в своё дело без вазелина – признак мудрости, а не глупости. Вот сейчас, я поступил глупо, как полный дебил. Но почему-то, мне кажется, это было единственным правильным ходом.

Я вышел на улицу и вдохнуло свежий влажный от дождя воздух. Как же пахнет природой, даже сквозь сигаретный дым и перегар. Я дышу – первая мысль. Всё-таки, правильным решением было вернуться в этот город. Два года назад мама увезла нас с сестрой на новое место. На съёмную квартиру в чужой город, который не родной и не стал им. Наоборот принёс разочарование, сковывающее грудь. В том городе я был не собой. Идиот, наделавший массу ошибок, причинивший боль родным. Просто чудовище, ненавидящее себя. А тут, тут я могу вдохнуть, как-то проще. Может от того, что на каждом шагу нет призраков моей глупости. Я не вижу тех людей на улицах и выходя, не думаю, что будет если, они попадутся на моём пути.

Женя вышел ко мне достаточно быстро. В руках у него была пачка сигарет. Он протянул её мне. Очень интересно. Я достал одну из пачки, а потом посмотрел на него с вопросом.

– Спасибо, я не курю.

– Спортсмен?

– Нет, у сестры астма. Может прогуляемся? Всё равно уже вышли.

Что ж, в общагу всё равно не хочется, а по городу, честно признаться, я скучал. Хотя раньше… раньше я спал и видел, как покину его и больше никогда не вернусь. Вот только на новом месте так же легко не было. Внутри было тоскливо. А потом дошло – я не дома. Долго не получалось найти зал, найти подход к одноклассникам и своё место. Одно радовало – сестре нравилось. И вот теперь я дома. Дышу, гуляю, существую. Мы шли в напряжённой тишине, которую нарушал лишь гул, проезжающих изредка, машин. Что ж, пора исправлять.

– А ты местный? – Нарушил я порядок нашей прогулки. Просто Женька уверенно шёл к старой набережной, на которой уже давно не было людно.

– Мы переехали сюда около пяти лет назад. Отчиму предложили тут работу, мы и перебрались. А ты?

– Я, хоть и существую в общаге с таракашками – местный. Мы с сестрой тут родились, выросли. Правда, когда начались проблемы нам пришлось переехать.

– Прости… – Он явно чувствовал себя неловко за вопрос, что он просто отразил от себя.

– За что? Это же не из-за тебя у нас были огромные финансовые трудности. Значит, вы живёте с сестрой, мамой и отчимом? – Перевод темы не лучшая из моих сторон. Чего не могу, того не могу. Я умею только наносить удары и отражать их.

– Не совсем. Отец купил мне квартиру рядом с институтом, и я живу один. Иногда приезжает сестра.

– Твои родители в разводе?

Чёрт, Слава, где твоя деликатность то? Вот это его могло обидеть, чем вообще думаю?

– Да, они разошлись давно, но папа всегда поддерживал. Мы общаемся, всё у нас в порядке. – Он будто сам себя в этом убеждал. Мантра, что способна была убедить его в том, что всё хорошо, всё не хуже, чем у всех. – Это всё из-за постоянных командировок отца. Ему пришлось переехать на ПМЖ, а мама со мной на руках не смогла так. Ей было страшно оставаться одной в чужой стране, без языка и младенцем на руках.