Текст книги "Ущелье"

Автор книги: Маргарита Епатко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Итак, Томочка. Двое детей. Кто, интересно, возьмет на работу мать-одиночку? Кора решительно нажала «делет», удаляя женщину из списка попадающих под сокращение работников. Она представила озадаченное лицо начальника отдела кадров и закрыла ноутбук. Уже поздно. Пора спать. Интересно, насколько удобен диван в кабинете? Помнится, где-то в шкафу должен лежать плед.

Настоящее время

В беседке за столом было на удивление уютно. Пока дед-владелец «Казачьей усадьбы» накрывал на стол, Кора задумчиво смотрела на громадные подсолнухи у колоритного плетня.

– Знаешь, мы оба были не правы, – словно читая мысли жены, сказал Петр. – Но теперь-то нам нечего делить.

– Это точно, – усмехнулась Кора, – делить больше нечего.

– Ты от меня что-то скрываешь? – Петру почудилась двусмысленность в ответе жены.

– А вот и медок. Майский. У меня здесь пасека неподалеку, – дед поставил на стол между ними банку с медом. – У нас вообще тут места чудесные. В другое время обязательно показал бы. Но сейчас придется сразу к делу переходить. Старик открыл принесенную из дома бумажную папку на тесемочках. – Это же ваше интервью?

– Ну, да, – кивнул Петр, бросив взгляд на вырезанную страницу.

– Вот тут. На вопрос о творчестве, вы что ответили?

– Да я уже не помню, – Петр взял страницу и прочитал: «откуда приходит идея – загадка для любого человека, независимо от того, что он творит: пишет книгу, ваяет скульптуру, строит дом или выводит новый сорт пшеницы. Но в этой загадке своя прелесть. Как, например, в старинной легенде о том, что меч Ильи Муромца захоронен на Кубани». И что?

– Так я о мече.

– Это просто сравнение, – улыбнулся скульптор, – все знают, что это сказка. Не более.

– А ну пошли со мной, – поманил его старик, – мы на минуточку? – улыбнулся он женщине.

Петр обменялся скептическим взглядом с женой. Но ему не хотелось обижать гостеприимного деда. Он встал и покорно пошел за хозяином. Свернув за мазанку, они увидели небольшой сарай. Кирпичный, с металлической крышей он странно смотрелся рядом с беленой хатой.

– Це кузня, – пояснил старик, открывая замок на двери.

Наковальня, современная система поддува и вентиляции не оставляли сомнений в том, что дед не только увлекается историей, но и прекрасно освоился в современном мире.

– Удивлен? – довольно произнес Кузьмич, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Впечатляет, – признался Петр, глядя на почти промышленный горн.

– Только силы уже не те, чтобы ремеслом дедовым заниматься, – вздохнул старик. – Но главное я успел. – Смотри, – он нажал на рычажок рядом с горном, и тяжеленная наковальня отъехала в сторону. Под ней оказался проем с деревянным ящиком. Хозяин откинул крышку и достал оттуда меч. – Вот он родимый – дед гордо поднес его к окну. – Читай!

Петр застыл. В это трудно было поверить, но узорная вязь на клинке складывалась в легко читаемые слова «Илия Муромский»

– Этого не может быть! Вы позволите? – скульптор бережно взял оружие и внимательно осмотрел меч. – Выглядит как настоящий. Конечно, он вряд ли принадлежал былинному богатырю. Но даже я понимаю, что ему не одна сотня лет. Думаю, надо провести экспертизу. Даже с учетом того, что клинок был сломан, а затем восстановлен, он будет стоить сумасшедших денег. Можно сказать, у него практически идеальное состояние. Где такой раритет мог храниться все эти годы?

– Там где и надобно. В скале, – буркнул старик, отнимая меч. – Говоришь, состояние идеальное. Так знаешь, сколько я рецептов перепробовал, прежде чем поломанный клинок сплавить?

– Так это вы его восстановили? – еще больше удивился Петр.

Дед преподносил сюрприз за сюрпризом. Меньше всего он был похож на человека, разбирающегося в сплавах.

– Гляди-ка, – Кузьмич достал из ящика небольшого углового шкафчика обычную общую тетрадь с полуголой певичкой на обложке. Листы в ней были исписаны каллиграфическим почерком с пояснениями и формулами. Петр просмотрел записи и вернул старику.

– Хотите сказать, что за пару лет, вы раскрыли формулу сплава?

– Точно, – гордо сказал дед, – да не успел маленько. Меч спаял, да на место его вернуть не могу. Не пускает онаменя обратно. Видишь, метку свою оставила, – хозяин закатал рукав, показывая нитку серого жемчуга, плотно облегающую плечо.

– В смысле? – уточнил Петр, понимая, что старик начинает заговариваться.

– В прямом. У нееже как? Коли живым вернулся, то обратно ни-ни.

– Ага, – кивнул Петр, придумывая причину для сворачивания визита.

И тут с улицы послышался шум.

– Не дадут поговорить с умным человеком, – огорченно сказал хозяин. – Ты того, завтра придти сможешь? – и, не дожидаясь ответа, торопливо подошел к шкафчику. Достал оттуда небольшую книжку в затертом кожаном переплете. Приложил к ней тетрадь с формулами и сунул Петру в руки. – Бери, завтра поговорим, покумекаем.

– Я не уверен, что смогу это взять, – промямлил скульптор, не понимая, что именно от него хочет дедок. Но старик уже торопливо сложил меч в потайное место и нажал на рычаг.

– Ты не трусь, – хозяин меча повернулся и бодро хлопнул Петра по плечу. – Мужик ты здоровый. Я тоже еще ничего. Вдвоем справимся. А теперь выходим. Вдруг, ирод этот чего заподозрит? Повадился ко мне, волчья морда.

Они вышли на улицу, жмурясь от ярких лучей летнего солнца. У плетеного забора впритык припарковался черный джип. Выходец из соседней республики темноволосый подтянутый мужчина обернулся на звук их шагов. Петр поразился темно-зеленым глазам незнакомца. Они контрастировали со смуглой кожей и орлиным носом парня лет двадцати пяти.

– Опять ты, Исмаил? Сказал не ходи ко мне.

– Дед ну зачем ты так? – молодой человек постарался улыбнуться. Но получилась эта улыбка, то ли слишком быстрой, то ли слишком нервной. Она скользнула по смуглому лицу, не зацепив холодные изумрудные глаза. – Пусти, поговорить надо.

– Не о чем, – быстро произнес старик. – И потом, разреши тебе один раз в дом войти, век не отвяжешься. Да и гости у меня.

– Ну, ну, – процедил парень, скользнув взглядом по тетрадям у Петра в руке. – Смотри, Кузьмич, потом поздно будет.

Исмаил зло хлопнул дверцей машины. Джип сорвался с места и, чуть не снеся плетень, помчался по улице.

– У вас неприятности? – нахмурился Петр.

– А, Исмаилка это. Парень неплохой, но упрямый и вспыльчивый, – отмахнулся дед. – Пойдем, что ж я гостя не накормил, не напоил, а зубы заговариваю.

К ним торопливо подошла Кора.

– Думаю, нам пора. Что-то у меня за Димку сердце не спокойно.

– Димка, это кто? – уточнил старик.

– Мы сюда с сыном приехали, – пояснила женщина.

– С ребятенком?! Ты что писем моих не читал? – нахмурился дед.

– Не получилось, – пожал плечами Петр. – Понимаете, у меня на письма отвечает пресс-секретарь.

– Дурак твой секретер, – зло сказал дед. – Иди к мальцу и запомните: места здесь опасные. Это вам не город, а горы. Лес кругом. Речка порой из берегов выходит. Да и еще много чего случается. Об том завтра поговорим, – он сурово посмотрел на скульптора. – И вообще, по одному тут не ходите, – и гостеприимный старик, буквально вытолкал их за калитку.

Исмаил, чертыхаясь, сел в джип. За дочерна тонированными стеклами почти не было видно его лица. Он попробовал языком растущие клыки и еще больше разозлился.

– Упрямый дед, – парень хлопнул по рулю.

Машина, реагируя на удар, отозвалась сигналом.

Исмаил вздохнул и поехал прочь от негостеприимного хозяина. Он должен был что-то сделать. Он должен был что-то придумать. Если бы отец был жив…

Горькие воспоминания накатили волной. Прошел уже год. Нет, прошел всего лишь год. Перед глазами парня до сих пор стоял жадный бурлящий поток. Разжатая ладонь отца. Он не хотел тянуть его за собой.

Джип проскочил через мост, и парень нажал на тормоз. Он легко выпрыгнул на дорогу. Бросил взгляд на шины. Так и есть. Они слегка дымились. Надо будет попросить у Мурата еще запаску.

Парень спустился к реке. Присел и зачерпнул в горсть воды. Она был горячей. Обжигающей горячей. Поморщившись, он растопырил пальцы, выпуская жидкость на волю. Капли упали на ползущего муравья. Тот остановился на мгновенье. Вытащил из влаги усики, потом лапки и пополз дальше.

– Так и есть, – усмехнулся Исмаил. Воды была горячей только для него. Для него и для таких как он.

– Что ж мы тебе сделали? – в сердцах произнес парень, глядя на покрасневшую ладонь, потом на лес за рекой.

В ответ река плеснула жадной волной к его ногам.

– Не дождешься, – усмехнулся Исмаил.

Ладонь уже не пекло. Река пока не палила бурлящим кипятком. Не была той обжигающей стремниной, которая в прошлом году заживо сварила его отца.

Парень нахмурился, он вспомнил, что обещал. Прошел целый год. Ему так и не удалось договориться со стариком. А ведь тот наверняка что-то знает. Ничего, он что-нибудь придумает, должен придумать. Потому что времени осталось слишком мало.

Исмаил развернулся и почти взлетел по берегу к дороге. Залез в джип и снова потрогал языком растущие клыки.

Как сказал этот дед?

Волчья морда?

Старик определенно знает, с кем имеет дело. И ему придется с ними договориться.

Кора и Петр торопливо шли по дороге, слегка напуганные словами старика.

– Чудаковатый дед, – Кора облегченно вздохнула, когда увидела Димку играющего на поляне между лесом и отелем.

– Крепкий, но возраст уже берет свое. Иногда такую чепуху говорит. – Петр переложил в другую руку, тетради, отданные Кузьмичом. – А с кем играет наш сын?

– С какой-то собакой. Весь в тебя, любитель животных.

– Странная собака – нахмурился мужчина, ускоряя шаг.

Серое крупное животное с торчащими ушами и хвостом, палкой висевшим между задних лап, громадными прыжками носилось за смеющимся ребенком.

Седая полная женщина оторвалась от вязания и поднялась со скамейки рядом с туристическим домиком.

– Хватит уже, – крикнула псу Антонина Константиновна, напряженно оглядываясь на приближающихся родителей мальчика.

Пес послушно остановился, посмотрел на няню и, кивнув ей, побежал в лес.

– Он еще вернется? – раскрасневшийся Димка подбежал к женщине.

– Вернется, и не один, – заверила она, приглаживая взмокшие волосы мальчишки. – А теперь иди к родителям. Вон они к тебе торопятся.

Пес забежал в лес, и в изнеможении повалился на спину, тряся лапами. Потом поднялся, доковылял до пня с воткнутым в него обычным перочинным ножом. Превозмогая боль, он прыгнул через него и опустился с другой стороны плотным невысоким мужчиной. Человек озабоченно посмотрел на руки и ступни. Покачал головой и потянулся за лежащей рядом одеждой. Потом достал из кармана куртки бинт и, перевязав слегка обожженные руки, вытащил перочинный нож из древесины.

Стройная до худобы женщина в голубых джинсах и легкой почти детской маечке со смайликом на груди, прыгающей походкой двигалась по тропинке, ведущей в гору. Собственно говоря, буквально в десяти метрах с боку была проложена вполне приличная грунтовка. Пусть и заброшенная несколько лет назад, неудачливыми разработчиками лесных богатств, она до сих пор была довольно удобной и просторной. Но женщина предпочитала идти по узенькой дорожке, перелезая через поваленные деревья, отмахиваясь от низких веток, скользя на проседающей почве, подмытой то тут, то там бегущими с горы ручейками.

Через полчаса целенаправленного движения она остановилась и удовлетворенно вздохнула. До цели оставалось совсем немного. Впереди на широкой поляне, оставшейся после проведенной вырубки, маячило несколько валунов, в незапамятные времена, скатившихся с горы.

– Милостивая госпожа, прими меня и мои дары, – женщина опустилась на колени и поползла, не обращая внимания на впивающиеся в колени камни и сучки. – Милостивая госпожа, не сердись. Прими мои дары.

В вытянутых руках просительницы лежал сверток. Она с трудом, но уверенно, словно проделывала это не в первый раз, доползла до края поляны и отдышалась. Дальше шел крутой подъем. Только ее наметанный взгляд углядывал на нем ступеньки, занесенные грунтом, листьями, затянутые дерном за минувшие столетия.

Продолжая шептать, женщина осторожно поставила колено на первую ступеньку и остановилась, словно ожидая какого-нибудь подвоха. Но ничего не случилось. Солнце продолжало светить. Птицы петь. Кузнечики стрекотать в траве. Она переставила еще одну ногу. Потом поднялась еще. Нервный пот заливал глаза. От напряжения вытянутые руки стали дрожать.

– Милостивая госпожа, покажись, – всхлипнула женщина, – я так хочу тебя увидеть.

Она всхлипнула еще раз, продолжая упрямо ползти в гору.

– Зачем пришла? – звук лавиной обрушился с горы, заставив задрожать кустики, облепившие подъем.

В лесу стало тихо.

– Я с просьбой. Вот, – женщина потянулась, кладя сверток на пару ступенек вверх перед собой, и нерешительно подняла голову.

Наверху у входа в грот колебался сгусток тумана. Под взглядом женщины он постепенно стал приобретать человеческие очертания. Просительница жадно вглядывалась в происходящие перемены. Она так боялась происходящего. Но оно завораживало. Ей хотелось уйти, но жадное любопытство заставляло вытянуть шею, чтобы не пропустить перемены, происходящие у грота.

– Можешь уходить, – произнесла высокая стройная незнакомка в темном платье.

Длинные волосы заплетены в косы. Строгие глаза. Четко очерченный рот скривился в усмешке. Конечно же, она презирала просительницу, стоящую перед ней на коленях. Да и за что ее было уважать? Жалкую, ничтожную, никому не нужную.

Женщина под этим взглядом почувствовала себя полной неудачницей. Она кивнула головой и попыталась спуститься по поросшим ступенькам. Колено, не нашедшее опоры, провалилось в мягкий дерн. Просительница нелепо взмахнула руками и кубарем скатилась вниз.

Только годы тренировок, годы, проведенные в походах, заставили тело мгновенно сгруппироваться. Она открыла глаза, понимая, что лежит на поляне перед валунами. Ощупала себя и поняла, что отделалась всего парой синяков. Вспомнив про грот, женщина вскочила на ноги, всматриваясь вверх. Но там было пусто. Сверток, оставленный на ступеньке, тоже слетел вниз. Плохо завязанный узел платка ослаб, и на поляну высыпались кольца, несколько простеньких цепочек, сережки.

– Не приняла, опять не приняла, – прошептала худенькая женщина. – Но ведь я жива?

Словно ища что-то, она ощупала свои запястья и плечи. Покачала головой. Огорченно всхлипнула. Подняла платок, вытряхнув из него оставшиеся украшения, и почти бегом поспешила обратно в поселок.

Глава 3

1840 год

Степь уже давно сменилась холмами. Вдалеке замаячили поросшие лесом горы.

– А ну, братцы, погодь, – писарь натянул поводья, заставив лошадь, полученную в очередном казачьем секрете-заставе, остановиться.

– Чего там у тебя? – проехавшие было мимо казаки, развернули коней.

– Да захромала кобылка. Небось, неладно подковали, – Антип слез с лошади и, подволакивая ногу, обошел ее, присматриваясь.

– А по мне, так все ладно, – проворчал Грицко.

– Может, доедешь? – хмуро сказал Никола, от непредвиденной остановки у него неожиданно защемило сердце. – Нам до кунака атамана не боле часу езды осталось.

– И то дело, – поддакнул Грицко, – поедим, отдохнем. А лошадку эту пока здесь оставь. Вот хоть к Максимке подсядь. У него не конь, а буйвол. Настоящий войсковой. Такой двоих вынесет.

– Тебе бы только пожрать, – огрызнулся писарь, – а эта животина – имущество войска. Вы сходили конвоем и все. А я потом полгода отписки буду писать: где, да почему, да что произошло. Спешивайтесь. Отдохнем. Коней попоим. Речка ж рядом. Авось поможет.

Максимка послушно слез с коня. Грицко с недоумением следил за тем, как писарь собственноручно собирает поводья, ведя лошадей на водопой.

– Странный он стал, – Грицко присел на траву рядом с Николой, изучающим карту, переданную полковником. – То сам с собой говорит. То вон, лошадей потащился поить.

– Есть немного, – усмехнулся Никола. – Старик. Тяжело ему в походе, вот и чудит, – он посмотрел в спину писарю, идущему к камышам.

– А того, – Грицко придвинулся поближе. – Скажи-ка мне, господин помощник атамана, – Мы в этом ауле у бея надолго задержимся или как?

– Хотелось бы побыстрее, но думаю, дня два придется погостить. А то ведь до места назначения от аула того еще столько же. А тебе-то что?

– Да, я слышал черкешенки больно бабы красивые. Вон у хана крымского, бают, весь гарем из черкешенок.

– Грицко, я тебя прошу, нет, я тебе как старший приказываю, выброси из головы глупости. – разозлился Никола. – Еще не хватало с беем из-за юбок разругаться. Нам может помощь его понадобиться.

– Да я че, я ниче, – Анрюха мечтательно вздохнул и лег на траву, уставившись бездонными темными глазами в синее небо.

Четыре коня бились в предсмертных судорогах на берегу. Ласково шелестя, вода брызгами вздыбливалась под копытами умирающих животных. Антип с тоской посмотрел на лошадей, вытерев краем рукава невольную слезу. Он обернулся на шелест камышей. Поручик, улыбаясь, манил его рукой. И так страшна была его улыбка, что мурашки ползли по спине у писаря.

– Ага, щас, – мотнул он головой и сам не понимая, что делает, стрелой вылетел на откос. – Беда, братцы! – завопил писарь. – Кони-то подохли!

– Тю, – привстал озадаченный Грицко, но пуля, выпущенная с откоса, заставила его вжаться в землю.

– Пригнись, – крикнул он Максиму, ошалело глядящему на писаря, бегущего прочь от реки. Грицко выругался и по-пластунски пополз к мальчишке. Протянув руку, он впечатал его голову в траву, смешанную с речным песком.

– Ты чего, дядя Андрей, – повернул лицо парень, отплевываясь от травы.

– Того, что пристрелят тебя дурья башка. Пистолет где?

– Рядом. Его как батаня дал, маманя в сумки запаковала.

– Итить твою, – выругался Грицко, понимая, что спасая мальчишку оставил ружье у костра и у него ничего нет кроме сабли. А ей с пулями не повоюешь. – Лежи тихохонько, я возьму, – Грицко пополз к сумкам, кожей ощущая мелкие камешки, фонтанчиками летящие от впивающихся в землю пуль.

Выстрел со стороны казаков заставил нападающих уже высунувшихся из-за берега, снова лечь.

– Грицко, я прикрою, – крикнул Никола, перезаряжая черкесское ружье с серебряным прибором.

Казак протянул руку к сумке и стал торопливо развязывать завязки. Блеснул пистолет.

– Не тульский, – протянул он разочарованно.

– С английским замком, – раздался рядом шепот Максимки. – Дай, дядя. Я хорошо стреляю. Грицко молча протянул бесполезное для него оружие.

Парнишка прицелился. Из-за берега показалась мохнатая шапка, а потом и голова седого мужичка с горбатыми носом. Максим нажал на курок. Голова дернулась и исчезла. Следующим выстрелом уже Никола уложил здорового мужика, словно выросшего на спуске к реке.

– Кажись, скачет кто, – пробормотал Грицко, прижимаясь ухом к земле.

Выстрелы со стороны камышей стихли. Зато явно послышался топот приближающегося конного отряда. – Черкесы, итить твою, – пробормотал Грицко, вытаскивая из неудобных железных ножен саблю.

Подъехавший отряд смуглых стройных всадников на великолепных лошадях остановился в нескольких метрах от распластанных на земле казаков. Никола оправился первым. Опираясь на ружье, он поднялся с земли.

– Здрав будь, – поприветствовал он молодого всадника, чье богато украшенное оружие явно выдавало предводителя отряда. – Не знаешь ли, Исмаил-бея? Мы кунаки его. С подарками едем.

– Может, и знаю, – с легким акцентом, но по-русски сказал молодой человек. – Вот только не похожи вы на кунаков его, – он вопросительно поднял вверх тонкую, почти девичью бровь.

– Так будут кунаками, – подал голос, улыбающийся Максимка. – Ты братец, не узнал меня, что ли? Осенью же вместе на торжище встречались.

– Максим? – С лица черкеса слетела надменная гордость. Он легко спрыгнул с коня и обнял парня. – Гость дорогой. Твои друзья – мои друзья. Твои враги – мои враги. Мы стрельбу слышали, на нее и приехали. Кто напал на моего брата во владеньях моего отца? – он гневно посмотрел в сторону реки.

– Да хрен его знает, – пожал плечами Грицко, глядя на подвывающего писаря на четвереньках ползущего к ним от реки.

– Антип, вставай уже, – подошел к нему Никола.

– Ага, я тут… немножко того… – он посмотрел на горца, на отряд. – Вовремя вы поспели. А у нас незадача. Кони померли.

– А мы подарки от атамана крепости бею везем, – бесцеремонно встрял в разговор Максимка.

– Подарки, – улыбнулся горец. – Так вы на свадьбу? Ай, да молодцы. Не волнуйтесь, – он сделал знак и несколько горцев, спрыгнув с лошадей, передали поводья казакам. – Отец будет рад вас видеть.

– Слышь, Никола, – Грицко ехал рядом с другом, задумчиво теребя ус. – Я к речке успел спуститься. Там нет никого. Ни раненных, ни убитых. А ведь малец попал. Голову даю на отсечение, попал.

– И я попал, – задумчиво произнес Никола. – Ты бы головой своей не клялся. Чую, представится еще возможность и под пули, и под сабли подставиться.

Наше время

– Она не принимает откуп. Вот, – худая женщина продемонстрировала главе администрации пустой платок.

В этот вечерний час в его кабинет был битком набит народом. Мужчины и женщины в ужасе смотрели на тетку трясущую платком.

– А может, хрень все это, – молодой человек в яркой футболке выступил вперед. – Сперла ты Лидия сама все безделушки. А теперь сказками запугиваешь.

– Ты Роман не лезь. Отучился пять лет в городе. Не знаешь, что здесь происходит, – оборвал его глава.

– А я думаю, парень прав, – выступил участковый. – Сыт я по горло этой чертовщиной. Думаю, надо подкрепление из города вызвать.

– И что скажешь? – недобро улыбнулся мужик в комбинезоне. – Что привидения местных жителей запугивают?

– Найду что сказать, – упрямо кивнул Петр Кузьмич.

– Если из поселка сможешь уехать, – угрожающе прошептала тетка с платком.

– А я попробую, – участковый вышел из кабинета, хлопнув дверью.

– Дядя Петр, я с вами, – бросился за ним парень в майке.

– Можно подумать, мне это нравится, – беспомощно развел руками глава.

– И нам не нравится, – раздались крики среди людей.

– Мы тоже, того, хотели бы уехать, – выступил вперед седой мужик со слезящимися глазами, – И это, приезжих надо предупредить. Не дело сейчас по горам лазить.

Еще несколько человек, выражая свое намерения уехать, хлопая дверью, вышли и кабинета.

– А теперь, когда остались только истинно верующие, скажу я, – взвизгнула Лидия.

Наступила тишина.

– Если кто-то не верит, что я ходила в грот с подношениями, может проверить, – продолжала она звенящим голосом. – Все до единого украшениями оставлены мной у горы. Я могу провести к этому месту. Кто пойдет? – она по одному обошла людей, старясь заглянуть в старательно отводимые ими глаза. – Нет желающих? Возможно потому, что все знают: оттуда не возвращается никто. Или почти никто. Только я беспрепятственно хожу туда и обратно. И почему? Ответьте мне?

–  Онахочет этого, – провозгласил тип в комбинезоне. Глаза его лихорадочно блестели. – Онахочет, чтобы ты приводила туда людей.

Тощая тетка удовлетворенно кивнула.

– Ответьте еще на один вопрос. То, что происходит здесь каждый год, продолжается всего неделю. Почему же никто из вас за это время не уехал отсюда? Хоть в город, хоть в соседний поселок. Добро нажитое боитесь оставить?

Люди, потупившись, продолжали молчать.

– Каждый год вы спохватываетесь именно в эту неделю и пытаетесь убежать. Именно в то время, когда все пути перекрыты. Почему?

– Так словно морок на нас находит. Забываем мы все, – подал кто-то голос.

– Или вы знаете, что приеду я и снова сделаю за вас грязную работу, – сказала Лидия гордо выпячивая тощую грудь. – Я ведь не живу здесь. Я единственная кто может приехать и уехать отсюда в любое время. И если вам не нужна моя помощь…

– Нужна, конечно, нужна, – подскочил к ней глава.

– Нужна, – закричал мужик в комбинезоне.

Разноголосый хор поддержал его.

– Тогда, давайте определимся. Во-первых, мы не несем ответственность за чужаков. И, во-вторых, кто не с нами, тот против нас. Согласны? – она оглядела присутствующих. Вот теперь выражение их угрюмых, но решительных лиц нравилось ей гораздо больше.

После собрания Палыч вышел, довольно ухмыляясь.

– Чего лыбишься? – догнал его лысый напарник.

– Так все путем, – усмехнулся тип в комбинезоне. – Еще немножко и золотишко наше будет.

– Потише, как бы припадочная не услышала, – мужчина оглянулся. – Думаешь, она, и правда, украшения в пещеру отнесла?

– Точно, – кивнул Палыч, – у этой тетки давно не все дома. Я за ней с прошлого года слежу. Но каждый раз упускаю в лесу. Как исчезает куда-то, зараза. Представь, сколько она туда добра натаскала.

– Ниче, вдвоем выследим. А еще лучше, набьемся ей в помощники. Не покажет по-хорошему, отдаст по-плохому, – мужик полез в карман куртки и достал пистолет.

– Откуда это? – спросил Палыч.

– Не твое дело, – отрезал напарник.

Палыч остановился.

На пустынной улице они были вдвоем. Жители поселка после собрания, как мыши попрятались по домам.

– Я тут слышал, из колонии побег был месяц назад. Потом ты, так кстати в гости к старому другу приехал. И стрижка у тебя подходящая и это, – он скосил глаза на оружие.

– Придурок, – хмыкнул лысый, проводя рукой по бритой голове. – Мода щас такая, понял? А откуда ствол – неважно. Поговорку вспомни: кто много знает, недолго живет.

– Понял, не дурак, – пожал плечами Палыч.

– А вот и наша дуреха, – лысый показал на Лидию, последней выходящую из здания. – Гляди, как работать надо, – он уверенно двинулся к женщине.

– Я сразу понял, что только ты нас спасешь, – мужик бесцеремонно вцепился в руку тетки.

– Правда? – Лидия просияла.

– Мы того, тоже хотели бы познакомиться с хозяйкой, увидеть храм, – продолжал лысый.

– Это невозможно, – тяжело вздохнула экскурсовод.

– Да ну? – лысый напрягся и положил руку в карман с оружием.

– Вот если бы нам удалось найти жертвы… – не обращая на движение мужчины, продолжала она.

– И отвезти их в храм, – закончил за нее фразу он.

– Да, тогда бы она вам показалась, – закивала тетка.

– Не вопрос, – лысый и Палыч переглянулись. – Сегодня все и сделаем.

Глава администрации поселка проводил последнего человека и торопливо закрыл дверь на замок. Потом подошел к окну и выглянул на улицу. Там о чем-то беседовали Лидия, Палыч и недавно приехавший к нему в гости знакомый. Степаныч тяжело вздохнул. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Но как говорила бабка: «Всей птичке попасть, коль увяз коготок.» А у него не то, что коготок, его по пояс затянуло.

Мужчина шумно вздохнул и подошел к столу. Там стоял телефон. Надо было всего-навсего взять трубку и позвонить в город.

– И что сказать? – спросил он сам себя. – Что поселок и он вместе с ним потихоньку сходят с ума?

Глава обошел вокруг стола, не смея оторвать глаз от телефона.

– Это просто приезжие. Чужие люди, – произнес он вслух, стараясь себя в чем-то убедить. – Вот именно, люди, – добавил он и дрожащей рукой потянулся к аппарату.

Пластиковая трубка радиотелефона удобно легла в ладонь. Он набрал куратора поселка в администрации города.

– Черт с ними, пусть думают, что хотят. Одному не справиться с этим безумием, – трубка ответила короткими гудами.

– Ничего, попробуем еще раз, – он говорил вслух, стараясь себя подбодрить.

Длинные гудки. Пауза. Соединение.

– Алло! – закричал обрадованный глава.

– Да, слушаю, – послышался усталый голос чиновника.

– Антон Андреевич, это Арнольд Степанович беспокоит. В поселке проблемы. Мне нужен ваш совет, а скорее помощь. Нет, скорее нужна милиция или военные, – затараторил он.

– Алло, вас не слышно. Перезвоните еще раз, – раздалось в ответ.

Прерванный звонок. Короткие гудки.

– Что за черт, – Степаныч раздраженно набрал номер снова.

В ответ – шипенье неработающей телефонной линии.

Что-то закрыло свет в окне. Тень легла на письменный стол, подгребая под себя неестественно длинными руками бумаги и телефонный аппарат. Глава испуганно обернулся. Но у окна уже никого не было.

Телефонная трубка выпала из рук на ковровое покрытие. Не обратив на это внимание, Степаныч попятился к двери. Кабинет стал казаться ловушкой. В его углах шуршал кто-то невидимый. Дверцы старого шкафа со скрипом раскрылись. Мужчина добрался до двери, повернул ключ в замке и выскочил на улицу.

Петляя, как заяц, прячась за каждым кустом, он понесся домой.

Милицейский уазик несся по дороге, ведущей из поселка. Грунтовка быстро закончилась и за мостом они въехали на вполне приличный асфальт. Поселок считался курортным и власти, как могли, заботились об удобстве туристов.

– Молодец ты, дядя Петр, – восхищенно сказал парень в яркой майке.

– Оно может и молодец, да почему я весь год молчал? – не отрывая взгляд от дороги, ответил участковый. И не один год. Эта катавасия уж пять лет продолжается, не меньше.

– Не знаю, – Роман пожал плечами. – Когда я на учебу уезжал, никаких привидений не было.

– И я о том же, – участковый бросил взгляд в зеркальце заднего вида и удовлетворенно хмыкнул. За ним вереницей пристроилось еще с десяток машин таких же беглецов. – Вот только не хорошо мы поступили, – добавил он нахмурившись.

– Это почему? – удивился парень.

– Да потому, Рома, что сами уезжаем, а приезжих не предупредили. Но ничего. Мы по быстрому. До ближайшего поселка пару часов езды. Авось, там кого соберем и вернемся. Очень надеюсь, что не набедокурят они с этой истеричкой за два часа. А ты как думаешь? – он снова взглянул в зеркальце, недоумевая, почему такая простая мысль не пришла ему в голову раньше. – Чего молчишь, племянничек, – он бросил взгляд на парня.

Тот сидел, глядя прямо перед собой, не в силах произнести ни слова. Участковый посмотрел на дорогу и нажал на тормоз. Перед ним плотной высокой стеной стоял непроглядный туман. Уазик по инерции понесло вперед. Наконец, он натужно заскрипел и остановился.

– Эй, ты в порядке? – участковый потряс Романа за плечо.

– Д-да, – заикаясь, сказал он.

– Вот очумел, это ж просто туман. Сейчас дальше поедем. Я уж думал тебе плохо, – Петр Кузьмич повернул ключ зажигания, мотор заурчал, но не завелся. Вторая попытка так же не принесла успеха. – Говорил я, докладные писал, что надо новую машину покупать, – пробурчал он.

– Дядя Петр, – подал голос племянник. – Не рассказывал я никому. Но на днях у леса я такой же туман видел.

– И что? Здесь же горы. В любое время года туман может быть, – участковый открыл дверцу и, держась за поясницу, вылез из машины. – Прихватило меня некстати, – с трудом разгибаясь, произнес он.

– Там были монстры, – высунулся из машины Роман. – Как в американских фильмах. С вот такими головами и зубами.

– На то они и фильмы, – участковый открыл капот машины, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь в белой мгле.

– Нет, у нашего леса, – Роман подошел к дяде, пугливо оглядываясь по сторонам.

– Совсем сдурели вы от телека, – покачал головой Петр.