Текст книги "Скажи, что простишь (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дюжева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Скажи, что простишь
Маргарита Дюжева

Глава 1

Жду…

Такое сообщение прилетает от Инессы, следом еще одно с фото. На снимке она в красном кружеве, выгодно подчеркивающем женскую красоту. Сквозь полупрозрачную ткань виднеются призывно манящие соски, а невесомое бикини обрисовывает трепетные складки.

Лечу!

К черту эту работу. До Нового Года неделя осталась, настроение соответствующее. Хочется праздника, а не вот этого всего. Шампанского, оливье, бенгальских огней. А еще лучше хорошенько потрахаться, до салютов в голове и праздничного перезвона опустевших бубенцов.

Поэтому сваливаю. Машину бросаю на парковке, сегодня она мне не потребуется, по дороге заскакиваю в магазин за мандаринами и игристым, потом вызываю такси. Сейчас кому-то будет о-о-очень вкусно. Настроение приподнятое, от нетерпения даже немного побрасывает, и всю дорогу я стучу пальцами по ручке, отбивая ритм, льющийся из динамиков.

– К девушке? – улыбается таксист.

Я на автомате отмечаю, что у него половины зубов нет, другая половина блестит золотом.

– К девушке.

– Красывый?

– Очень.

– Фото есть?

– Хрен тебе, – хмыкаю и отворачиваюсь. Еще я своих баб всяким беззубым буду показывать.

В Инессин двор въехать не получается. Снегом замело настолько, что не проехать – колеса вязнут в колее, машину ведет из стороны в сторону и двигатель надсадно орет, с трудом выдавая обороты.

– Все, не проехать дальше, – облегченно выдыхает таксист, явно не желающий рулить по узкому двору.

– Все, так все.

Я выползаю из автомобиля, тут же по щиколотку проваливаясь в снежную кашу. Потом скольжу и, нелепо взмахнув руками, едва удерживаю равновесие.

– Стоять, твою мать!

Кое-как поймав самого себя, переползаю на засыпанный песком тротуар и бодро шагаю к подъезду, мечтая о смачных прелестях Инессы. Эх, я сейчас и оторвусь…Всю затрахаю, так что неделю ни сидеть не сможет, ни ноги нормально свести.

Иду себе, никого не трогаю, предвкушаю, как буду зубами стягивать кружева, а впереди девка какая-то шагает. Высокая, в зеленом бестолковом пуховике размером со стог сена. Сверху шапка с помпоном набекрень, снизу тонкие ножки в чунях болтаются.

Вообще не секс. Даже хуже. У меня аж колет где-то в районе копчика, когда она неуклюже перехватывает тяжелые пакеты, одновременно пытаясь удержать телефон и достать ключи из кармана. Неприятно колет, тут же отдавая спазмом между лопатками.

И, как назло, ее к Инессиному подъезду несет.

Я притормаживаю, отчаянно стремясь избежать встречи, а в животе колет все сильнее…потому что она напоминает кое-кого, из прошлого. Ту, о которой не хочется вспоминать, потому что стыдно и одновременно обидно. И больно.

– К черту.

Прохожу мимо подъезда, старательно делая вид, что мне вообще не туда, и сворачиваю обратно, только когда эта дамочка громко захлопывает за собой металлическую дверь.

Набираю Инессу:

– Да, – голос сытой кошки из домофона.

– Это я.

Стоит только замку пиликнуть, как я бодрым оленем врываюсь в подъезд…тут же налетаю на девку в зеленом. Она еще не ушла. Вместо этого ползает по полу, собирая рассыпавшиеся из порванного пакета продукты.

– Аккуратнее! – возмущается, резко выхватывая у меня из-под ног румяное яблоко. Забросив его во второй пакет, она распрямляется, – Несетесь, как… Ты?

Я…

Не зря кололо в копчике. Это интуиция мне, тугому, изо всей дурацкой мочи сигналила об опасности. Орала, что это не просто похожая девица из прошлого. Это она и есть!

– Здравствуй, Лена, – натянуто улыбаюсь.

– Малов? – вместо приветствия, – Ты что тут делаешь?

Мою фамилию она произносит исключительно как ругательство. Хотя всего несколько месяцев назад сама была Маловой. Правда недолго. Мы быстро все похерили, хотя начало было многообещающее.

Ее враждебность настолько очевидна, что я сам моментально выставляю оборону:

– Тебя это не касается. Места другого не нашла, чтобы барахло свое раскидывать? – перешагиваю, через разбросанные продукты и поднимаюсь к лифту, – развела тут помойку.

Мне в спину прилетает яростное:

– Гад!

Зло жамкаю кнопку вызова. На второй этаж быстрее добежать по лестнице, но стою, как прибитый. Пялюсь на табло, отсчитывающее этажи, но ни черта не понимаю. Вместо этого прислушиваюсь к тому, что происходит за спиной. Сердито шуршит пакет, гремят какие-то банки. Потом шаги, звук поворачиваемого в скважине ключа и хлопок дверью, от которого во всем подъезде звенят окна.

Даже не оборачиваюсь, хотя в голове гремит сотня вопросов. Как она здесь оказалась? Что делает в этом доме?! В гостях или живет? Если живет, то с кем? С мужиком каким-нибудь? С хахалем?

Меня это злит просто до алых всполохов в висках. До дрожи. Когда двери распахиваются, я захожу в лифт и со всей дури хлопаю по кнопкам. Привалившись спиной к прохладной хромированной стенке, чуть сползаю на согнутых ногах, закрываю глаза, и перед мысленным взором яркой молнией вспыхивает Ленкин образ в простом белом платье и с фатой на голове.

– Сучка!

Инесса меня уже ждет у распахнутой двери. На ней то самое красное кружево, что и на фото, а поверх пеньюар с пушистой оторочкой. На ногах – высоченные шпильки.

Она – секс в чистом виде. В ней все идеально от упругих сисек, до порочных пухлых губ и блядских глазищ, которые так притягательно сияют, когда она на коленях с членом во рту, смотрит снизу вверх.

Каждое движение – призыв, каждый взгляд – разряд током в центр возбуждения. И никаких дебильных шапок с помпонами! Никакого хохота до икоты, и дурацких выходок. Никаких зеленых курток, делающих похожей на копну сена. Королева!

– Иди ко мне, – притягиваю ее, сминая сладкий рот злым поцелуем.

Надо просто вытрахать из головы отголоски прошлого и все. Просто выбить силой, выцедить до самого конца и забыть.

Жил же я эти месяцы припеваючи, и дальше проживу!

***

– Котика кто-то разозлил? – смеется Инесса, запрокидывая голову назад, и я тут же впиваюсь губами, веду языком по бархатистой коже.

Мммм, она пахнет персиками. Вкусно. А в дурацкой башке колокольчиком звенит, что яблоки мне нравятся больше. Дебил.

Мы перебираемся в комнату. Там свечи и красные лепестки роз на черных простынях. Романтика, смешанная с развратом.

Инесса призывно обводит губы кончиком алого языка, а я почему-то злюсь. Не на нее. На себя. На то, что в груди предательски заходится, и причина тому не тигрица, льнущая ко мне, а недоразумение из прошлого.

Мы срываем друг с друга одежду. Она царапает мои плечи когтями, а я, как и хотел, зубами тяну вниз резинку прозрачных трусиков.

К черту. Все к черту. Просто забыть. Раствориться в ощущениях…

И в тот момент, когда единственная преграда между нами – это мои трусы, уже готовые пасть к ногам, раздается звонок домофона.

Мы синхронно дергаемся и замираем, уставившись друг на друга мутными взорами.

– Кого-то ждешь?

– Нет, – блеет Инесса, но потом внезапно меняется в лице и, оттолкнув меня в сторону, летит к окну. Отдергивает штору и с тихим вскриком зажимает себе рот рукой, – муж…

– Что? – кровь уже стекла от головы вниз, шальной организм настроен на потрахаться и не воспринимает информацию.

– Муж приехал! – в панике кричит она.

– Какой на хрен муж? – ошалело хлопаю глазами, – ты же говорила, что не замужем!

– Да соврала я! Соврала! – визжит, – все! Он сейчас убьет меня! И тебя! Конец! Все пропало!

Инесса мечется по комнате с голой жопой, чем-то гремит, а я подлетаю к окну, как раз в тот момент, чтобы увидеть, как в подъезд входит двухметровая лысая горилла.

Вот блядь встрял!

Надо сваливать.

Хорошая мысль. Только развернувшись, обнаруживаю, что на полу нет моей одежды.

Только что тут была!

Зато Инесса выскакивает с балкона.

– Где мои шмотки?

– Выкинула! – глаза безумные, рот перекосило. Секс испарился, осталась перепуганная лягушка.

– Ты…больная?!

Она меня не слышит. Только повторяет:

– Убьет! Сейчас он меня убьет! – громко всхлипывая, распахивает шкаф-купе.

На миг мне кажется, что она попытается спрятать меня между полок, но вместо этого Инесса с размаха впечатывает мне в грудь ровно сложенную простынь.

– Что…

– Давай через балкон! Живее! Вещи уже там!

– Сдурела!

– Живее! – голосит, на ходу напяливая белье и пеньюар, – он тебе руки-ноги переломает. А потом вывезет за город и заставит самому себе могилу копать!

Ее паника все-таки передается мне, тем более снаружи уже раздается сочный бас, приветствующий соседей.

Ну на хер!

Несусь вперед Инны на балкон, один конец простыни привязываю к периллам, второй скидываю вниз. Главное не убиться. Хотя всего два этажа, внизу снега по пояс.

Звонок в дверь…

– Да быстрее ты! – Инесса больно толкает в бок своим острым локтем, – не тормози!

И на ходу взбивая прическу, несется открывать дверь:

– Бегу, бегу…

Капец, я встрял. Переползаю через ограждение. Вспотевшие от волнения пятки, прилипают на морозе, ветер обдувает со всех сторон. По всему телу мурашки, жопа взмокла от волнения.

Бля, да как так-то!

Тем временем Инесса открывает своему благоверному:

– Твоя кошечка чувствовала, что котик приедет раньше и приготовила тебе сюрприз, – мурлыкает она, – шампанское…

Мое!

– Мандарины…

Мои!

– А на десерт самое вкусное.

Доносится какое-то сопение и чмокающие звуки. Лижутся сволочи! А я на морозе! И хрен вот-вот в сосульку превратится!

Но делать нечего. Надо как-то выбираться из этой дурацкой передряги.

Пару раз дергаю простынь, чтобы убедиться, что она крепко привязана, и начинаю спуск. Медленно свешиваюсь, сползаю вниз, упираясь пятками в козырек. Потом еще ниже.

Болтаюсь, как говно на палке, заодно прислушиваясь к тому, что происходит наверху. Влюбленная парочка уже в комнате. Мужик рычит, Инесса-сучка охает и смеется, а мне все кажется, что сейчас через перилла перегнется бандитская морда. Поэтому продолжаю спускаться, а сам неотрывно смотрю наверх, не подозревая, что опасность поджидает в другом месте.

– Как всегда блядуешь, Малов? – едкий вопрос заставляет вздрогнуть.

Дергаюсь, как током простреленный, и от этого меня начинает бездарно крутить на месте. Простынь эта гребаная, под руками трещит… А на балконе первого этажа, прямо напротив меня стоит Ленка и неспешно хрустит сочным яблоком. Взгляд просто убийственный.

– Что уставилась? – огрызаюсь, чувствуя себя конченым придурком. Вообще не тот образ, в котором хотелось бы появиться перед бывшей женой, – лучше бы помогла!

– Помочь? – ухмыляется, – это я запросто.

С хрустом зажимает яблоко между зубов, высовывается наружу и бодрым движением стаскивает портки до самых колен.

– Ленка! – рычу, – что творишь? Верни обратно.

Меня все так же крутит, а ветер задорно бросает снег то в лицо, то в скукоженную от холода задницу. Где-то звенят приближающиеся голоса.

– Мир должен знать героев в лицо, – лениво улыбается Елена.

Я пытаюсь как-то подцепить портки, но ни фига не выходит и с колоритным:

– Твою мать, – сваливаюсь со своей лианы плашмя в сугроб. Тарзан недоделанный.

Дыхание перебито, глаза на выкате, в левую булку утыкается острая сосулька. Упади я еще на пару сантиметров левее и случился бы казус с проникновением.

– Черт, – пытаюсь выбраться, но вместо этого еще глубже проваливаюсь в сугроб.

Все это время Лена стоит, опираясь локтями на бортик, и равнодушно наблюдает за моими мучениями.

– Я тебя прибью! – шиплю.

– Ага, – откусив яблоко еще раз, небрежно бросает мне огрызок. Потом показывает фак, для наглядности поводив среднем пальцем по кругу, и захлопывает балконную створку.

Зашибись, потрахался.

Глава 2

Мне хватает сил только на то, чтобы зайти в квартиру, плотно закрыть дверь и задвинуть шторы, чтобы с улицы не было ни видно, ни слышно, как я сползаю на пол и визжу во весь голос. Рядом со мной прыгает веселая жирненькая хаски, которая, услышав мои вопли тут же начинает подвывать.

– Фрось, да заткнись ты, – надрывно шепчу. Она тут же радостно бросается ко мне и, накручивая хвостом, пытается облизать, – отстань!

А сама обнимаю ее и утыкаюсь носом в лохматую шею. Черт, тошно-то как.

Малов, сученыш, снова все испоганил! Прошлого раза мало было? Решил добить контрольным в голову? Я ведь только пришла в себя, только оклемалась и начала нормально функционировать, а не просто делать вид, что живу! И снова он. Снова бабы…

Он без этого вообще никак? Раб мудей, невольник блядства…

Он хоть свободный сейчас? Или где-то сидит одинокая дура и ждет, когда он приползет домой после очередного подвига? Как я, когда-то…

На фиг я согласилась присмотреть за подружкиной собакой? Ничего бы с Фроськой не стало, переночевала бы разок одна. Подумаешь, погрызла бы двери и плинтуса. Это лучше, чем заново разбитое сердце.

Кто там на втором этаже, интересно живет? Судя по позорному побегу Малова – замужняя. Совсем оскотинился. Хотя чему я удивляюсь, если он и месяца не выдержал после свадьбы и пошел вразнос.

Я не хочу, сопротивляюсь всеми силами, но память снова утягивает в свои омуты, с головой окуная меня в тот день, когда все сломалось.

Началось все банально. С сообщения, прилетевшего с неизвестного номера.

Знаешь, где сейчас твой муж?

Хотя я не паникерша и не мнительная дама, накручивающая себя на пустом месте, но в груди сразу расперло, будто кто-то напихал ваты, а на языке расползлась сладость. Не легкая и приятная, а с привкусом гнильцы.

На всякий случай сделала скрин, но отвечать не стала.

– Номером ошиблись, – проворчала себе под нос и отложила мобильник в сторону.

Рабочий день подходил к концу, а мне еще надо было свести пару цифр в отчете, поэтому заставила себя погрузиться в документ, но нет-нет, да и поглядывала на телефон, снедаемая дурными предчувствиями.

– Шутники хреновы.

Мне удалось отвлечься, когда начальница словила под конец рабочей смены приступ деятельности и вознамерилась всех нас озадачить по полной. Кому-то скинула с десяток писем, на которые надо было ответить вот прямо сейчас, кому-то контракты на проверку, а меня так и вовсе отправила в расчетный отдел, находившимся на этаж ниже.

– Срочно, Леночка! Срочно! Надо подписать это у главбуха, пока он еще не ушел. Бегом.

Бегом, значит, бегом. Схватив папку, я понеслась вниз, напрочь забыв о телефоне в верхнем ящике стола, а когда вернулась, там висело еще одно сообщение.

Думаешь он на работе?

Я была уверена в этом. Вплоть до того, как прочитала это послание.

Червяк сомнений снова заворочался в груди и игнорировать его становилось все сложнее. В итоге я не выдержала и набрала Малова. И первое, что услышала, когда он поднял трубку – музыку на заднем фоне.

– Ты где? – без приветствия, позорно пискнув в трубку.

– Привет, Лен, – он, наоборот, бодр и голос веселый, – я тут приятелей встретил. Мы с ним в бар зарулили.

Он даже не думал оправдываться или врать. Открыт полностью. Это ведь хорошо? Наверное. Только получалось, что тот, кто отправил сообщение, тоже не врал. Дисбаланс стал сильнее.

– А чего не предупредил?

– Да мы недолго. Молодость вспомним и по домам.

– Хорошо.

Вроде нормальный разговор, а заноза между ребрами никуда не делась. Я не ревнивая, да Егор никогда и не давал повода для ревности.

Хотя наше «никогда» на тот момент длилось всего ничего. Два месяца. Один в свободном месяце, второй с кольцом на пальце.

Между нами полыхнуло с первого взгляда и понеслось вскачь. Опомниться не успела, как уже ходила по дому в его рубашке, а потом свадьба. Без гостей, тайком. Экстрим в каждой мелочи, страсть, сбивающая с ног, дикий восторг и ощущение безграничного счастья.

Мы даже не знакомились с родителями и друзьями. Утопали друг в друге, не нуждаясь в ком-то еще. Чистое безумие, сметающее все на своем пути. Но в тот момент, сквозь пелену всей этой эйфории, впервые пробивалось неприятное тревожное чувство.

Я доработала до конца смены, вернулась домой. В какой-то прострации приготовила ужин, то и дело поглядывая на часы. Я не из тех, кто контролирует каждый шаг своей половины, но в тот день мне отчаянно хотелось, что бы он скорее пришел домой.

И снова сообщение.

Ждешь? Ну жди, жди.

И фотка следом. Незнакомых людей не разобрать, сидят кто боком, кто спиной к камере, зато отчетливо виден сияющий Егор…и смеющаяся во весь рот девица рядом с ним. Они так склоняются друг к другу, будто обсуждают очень веселую сплетню, и Малов совершенно не похож на человека, вот-вот собирающегося домой.

Не сдержавшись, я все-таки позвонила ему и очень мило послушала длинные гудки.

Ты домой когда? – тут же настрочила сообщение, чуть подумав, добавила – ужин приготовила. Жду.

Ответ пришел минут через двадцать.

Лен, задерживаюсь. Еще часик. Мы до клуба решили дойти.

Блеск. Еще и клуб нарисовался.

До какого?

В ответ тишина.

Зато с того же неизвестного номера прилетает очередное фото. В этот раз с неоновой вывеской. Что за фигня происходит? Что за игры?

Меня бомбило от десятка вопросов, но я все еще держалась. Ждала, верила.

Но прошел час, потом еще один. На звонки Малов не отвечал, а все мои сообщения так и висели непрочитанными.

В очередной раз послушав гудки в трубке, я решительно собралась, вызвала такси и отправилась в этот клуб, намереваясь разобраться, что там за друзья, что за встреча такая, а главное, что за кукла, так близко сидящая рядом с моим мужем.

***

Все вокруг увязло с липкой патоке. Казалось, что мир еле двигался – машины на дороге, пешеходы по тротуарам. Гребаный светофор так и вовсе не желал расставаться с красным, замедляя мою и без того медленную поездку.

Только стрелки часов неслись вперед с неимоверной скоростью, отсчитывая оставшееся нам с Маловым время.

С учетом моей дороги до клуба, его «часик» растянулся на все три. И все это время ни ответа, ни привета. Сколько бы я ни звонила, сколько бы ни обрывала трубку, Малов не откликался. Игнорировал звонки, не читал сообщения. Он будто потерялся, полностью растворившись в посиделках с друзьями.

Что за приятели такие, раз он забыл обо всем на свете и перестал выходить на связь? Неужели не понимал, что волнуюсь? Что места себе не находила? Мысли о той девке были не самими страшными, я уже представляла Егора с проломленной головой где-нибудь в канаве. Вдруг его избили, обокрали, и он где-то валяется едва живой и беспомощный?

Увы, все оказалось намного банальнее и больнее.

Никто его не обкрадывал и не бил. Да и друзей не было.

Хотя в одном моя фантазия оказалась права. Егор был едва живой, обдолбанный в хлам. На столе почти пустая бутылка вискаря, два стакана и тугой кальян. Рядом с мужем та самая девка с фотографии. Они пыхали, по очереди делая затяжки, непростительно близко, почти касаясь друг друга губами. Ее рука у него под рубашкой, а он зарылся пятерней в темную густую шевелюры.

Так поглощены друг другом, что не замечали ничего. Им было насрать на все, включая жену, стоящую в десяти метрах от них.

Зачем-то снова набрала номер Егора. Ноль реакции. Мои звонки – это последнее, что его интересовало в этот прекрасный вечер.

– Не помешала? – не знаю, как мне хватило сил, подойти к ним и не свалиться замертво на пол.

Нервы полыхали, в груди атомный взрыв, в висках грохот похоронных колоколов, играющих реквием по моей любви и наивной вере в то, что встретила того самого.

Егор перевёл на меня замутненный выпивкой и развратом взгляд и, кажется, даже не узнал, а девка рядом с ним выпустила тонкую струйку дыма и поинтересовалась:

– Это что за марамойка?

Меня накрыло настолько, что готова вцепиться в ее патлы и воткнуть кальянную трубку в насмешливые глазащи. Хотелось заорать, что я – ЖЕНА, но именно в этот момент заметила, что у Малова на пальце нет кольца.

И весь мой боевой настрой моментально сдулся. Так, значит? Снял, чтобы не фонило? Захотелось побыть самцом, свободный от оков?

Что ж, твое право Малов.

Не отводя взгляда от его румяной физиономии, я стащила обручальное и бросила его в чашу для пепла.

– Лен… – он начал медленно подниматься, но девка тут же повисла на нем, утягивая обратно на мягкий диван.

Муж нелепо плюхнулся на подушки, утягивая за собой ее за собой. Она «случайно» упала сверху, прямо ему на грудь. Алые губы чиркнули по белоснежной рубашке, оставляя кровавый след.

– Хорошего вечера!

Я слабачка. У меня не нашлось сил на разборки, драку, выяснение отношений. У меня ничего не было, кроме дыры в груди, из которой сыпались ошметки разорванного сердца.

Просто развернулась и ушла, игнорируя недовольное:

– Лена!

Наверное, мне все же хотелось, чтобы он пошел за мной. Чтобы вынырнул из пьяного тумана, посмотрел в глаза и сказал какого хрена натворил.

Хотелось, да. Но позади раздалось капризное:

– Егор, только не говори, что собрался кинуть меня! После все, что было…

Всего несколько слов, и за мной уже никто не шел. Не знаю, что такого у них было, но это оказалось сильнее моей фальшивой сказки.

В тот вечер, прилетев домой в слезах, соплях и с дикими завываниями, я побросала в чемодан барахло и свалила в закат. Не стала дожидаться возвращения блудного мужа, не захотела слушать дебильное «ты все не так поняла» или уродское «не знаю, что на меня нашло». Лапша на ушах и лживые извинения – это не то, о чем я мечтала, когда выходила замуж за Малова, пусть подарит их кому-нибудь другому.

Заявление о разводе через портал, номер изменника в бан, совместные фото в утиль. Моя неправильное счастье оказалось продуктом скоропортящимся. Хотелось наслаждаться им всегда, а хватило только на месяц.

Пару раз Егор пытался встретиться и поговорить, но нарвавшись на мое полное неприятие, очень быстро забил. Как говориться, на нет и суда нет. Я отказалась, а ему не очень-то и хотелось.

Я никому не говорила о нашей свадьбе, не приглашала гостей и не покупала белое платье. Поэтому и развод отмечала одна. Сидя на полу в растянутом домашнем костюме, в компании с истерикой и бесполезными успокоительными.

А спустя пару дней узнала, что у Егора уже новая любовь, и срать он хотел на бывшую жену. Просто вычеркнул и все.

Может, будь я чуточку покладистей, у нас и наладилось бы. Я бы проглотила обиды, он бы клятвенно пообещал, что больше ни за что и никогда, и жили бы мы дальше, как тысячи семей, столкнувшиеся с супружеской неверностью. Но прощать я не умею, и гордость свою терзать ради изменщика не собиралась.

Он в прошлом.

И вот сейчас, сквозь неплотно задвинутые шторы, я наблюдаю, как это самое прошлое барахтается в сугробе, задорно отсвечивая голой жопой и матерится. И мне чертовски хочется выскочить на улицу, отобрать у дворового снеговика метлу и гнать этого мерзавца по улице, пока сил хватит.

Ненавижу! За то, что предал! За то что заново вернулся, когда уже научилась дышать и не просыпаться посреди ночи от кошмаров.

– Иди на хрен, Малов, – упрямо стираю со щек непослушные слезы, – ты больше никто!

Осталось убедить в этом бьющееся в агонии сердце.