Текст книги "(Не) мой папа"

Автор книги: Маргарита Дюжева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 3

Женечка

– Мамочка, смотри какая принцесса! – восхищенно вздыхает Маришка.

Мы сидим на ковре в гостиной, едим мандарины и смотрим мультики. Вернее, смотрит она, а я только делаю вид, на самом деле не понимая ничего из того, что происходит на экране. Все мои мысли крутятся вокруг сегодняшней встречи с Деном. Я до сих пор не могу дышать. Кажется, будто сорвали защитный полог, который я с таким усердием наращивала все эти годы, и снова закинули в прошлое, туда, где было чертовски больно.

Он такой… такой…

Я не могу подобрать слов и сказать какой. Только сердце щемит, когда вспоминаю наше прошлое и думаю о том, как все могло сложиться, если бы он тогда не променял меня на другую. Это Маришку бы забирал папа из сада, вел ее за руку, заплетал неуклюжие косички, а я бы встречала его с работы и была бы самой счастливой женщиной на свете.

Мечтательница. У него есть та, которая встречает.

– Я буду такая же красивая? – не унимается Марина, наблюдая за принцессой.

– Еще красивее.

– И у меня будут такие же длинные волосы?

– Малышка, у тебя будет такая прическа, какую ты только захочешь.

– И корона? – хмуро спрашивает она.

– И корона, – смеюсь.

Только смех выходит хриплым и неестественным, потому что по телевизору начинается реклама. Счастливое семейство – мама, папа, два ребенка – идут за руки по парку и смеются. Сегодня мне физически больно на это смотреть. Я вспоминаю, как Денис вел своего сына, и испытываю смесь зависти и обиды. Завидую той, другой, женщине и обидно за своего маленького зайчика, который не знает, что такое папа.

Реклама заканчивается, и дочь, как зачарованная, смотрит на экран, потеряв связь с реальностью, а я снова погружаюсь в тяжкие думы.

Что делать-то, а?

Сегодня соврала про работу, а завтра что? Вдруг мы опять столкнемся? И ладно если при входе, а что если в тот момент, когда буду забирать ребенка? Как же нас так занесло в одну группу? Он ведь на другом конце города живет! Шанс встретится на улице – один на миллион, а мы взяли и встретились. И наверняка еще встретимся.

Я не знаю, как выбраться из этой западни и обезопасить себя и дочь от дальнейших проблем и ненужных вопросов. Даже начинаю подумывать о том, чтобы забрать ее из сада и отвезти к матери в деревню за сто километров от города. Но как представлю, что не увижу свою девочку хотя бы день, так становится совсем тошно. Нет. Это не вариант.

Может, ее просто перевести в другой сад? Сбежать, трусливо поджав хвост, и дело с концом? Тоже жалко. Сад хороший, по пути с работы, воспитатель очень грамотный, Маришка с ребятами подружилась.

Проклятье, Орлов! Чтоб тебе пусто было! Свалился как снег на голову и спутал мне все карты. И так жизнь непростой была, а теперь и вовсе не знаю куда бежать, за что хвататься.

От душевных терзаний меня отвлекает телефон. Он тихо пиликает и мигает экраном, сообщая о новом письме. Я в недоумении смотрю на незнакомый номер, но все-таки открываю.

«Добрый вечер, Евгения Александровна. Поскольку вы теперь мой помощник, я вынужден попросить вас завтра сопровождать меня на одной из встреч. Придется немного задержаться, но я искренне надеюсь, что внеплановая премия компенсирует доставленные неудобства. Седов К.А.».

Надо же, какой вежливый. Другой бы на его месте и предупреждать не стал, просто поставил бы перед фактом и все, а этот просит, да еще и премию обещает.

«До которого часа придется задержаться?»

«До семи. Сможете?»

Пфф, не очень, конечно, удобно, но отказать новому боссу я не могу. Во-первых, мне с ним еще работать и работать, во-вторых, премия нам с Маринкой не помешает, а в-третьих, мне нравится то, как он обращается. Без гонора и надменности, по-человечески. Сразу хочется пойти на встречу. Надо только решить, как быть с садиком.

Я звоню своей лучшей подруге – Лане Ефремовой:

– Привет, Женек, – у нее играет музыка и слышны чужие голоса. Лана работает управляющей в небольшом кафе, и сейчас у нее разгар рабочего дня, – что случилось?

– Привет. Скажи мне, дорогая моя Ланочка, как ты завтра работаешь?

– Маришку надо забрать? – она понимает меня без лишних слов.

– Да. Попросили задержаться на пару часов на работе. Закончу в семь и сразу прибегу.

– Без проблем, заберу. Я завтра как раз выходная и планов никаких нет.

– Ты моя спасительница, – облегченно выдыхаю в трубку.

– О чем речь. Обращайся. Сейчас, извини, мне бежать надо. Клиент требует продолжения банкета.

– Да-да, конечно, – тараторю, – спасибо тебе огромное!

– Спасибо на хлеб не намажешь. С тебя тортик и дружеские посиделки.

– Непременно.

– Все, Жень. Пока.

Мы прощаемся. Я целую дочку в макушку и отправляю ответ Седову.

«Я согласна».

– Все, зайка, пойдем умываться и спать, – беру Маришку на руки и выключаю телевизор, – мультик закончился, герои баиньки пошли, и нам пора. Завтра в гости к тете Лане пойдешь.

– Ура! – радуется дочка.

У подруги дома живет толстый, ласковый до безобразия кот, поэтому каждый поход к Ефремовой превращается для Маришки в праздник.

– Но для этого надо хорошенько отдохнуть, потом сходить в садик и там слушаться Ольгу Алексеевну. Справишься?

– Да.

– Ты моя умница, – целую розовую щечку.

– Расскажешь мне сказку?

– Конечно. Сейчас зубки почистим, пижаму наденем, и расскажу.

***

На работу я прихожу заранее и в полной боевой готовности: юбка-карандаш, белая блузка, низкие каблуки. Пока никого нет, раскладываю свои вещи по ящичкам, включаю компьютер, проверяю рабочую почту и собираюсь с духом.

Когда без десяти восемь приходит Константин Олегович, я уже готова. Проворно поднимаюсь и приветствую его:

– Доброе утро.

– Здравствуйте. Зайдите ко мне через пять минут, – строго произносит он.

Я немного теряюсь, но быстро прихожу в себя. А чего я, собственно говоря, хотела? Что он будет сюсюкать и кланяться? Нет, конечно. Он большой босс, я его помощница. Так что все верно.

Выжидаю положенные пять минут, потом хватаю ежедневник и иду к нему. Седов уже за своим рабочим столом. Ровняет под себя монитор, аккуратно раскладывает папки, проверяет телефон.

– Так, Евгения. Сегодня сложный день. Записывайте.

Я записываю: позвонить одному, второму, третьему; отправить коммерческое предложение; запросить документацию по последней сделке; подготовить материалы к встрече и так далее. Список на два листа.

Не представляю, как все это можно сделать за один день, но сосредоточенно киваю и продолжаю писать.

– Все понятно? – спрашивает в конце. – Есть вопросы?

– Нет.

Ни единого вопроса, кроме того, где бы мне взять еще пару рук.

– Тогда приступайте.

Сдавлено кивнув, выхожу из кабинета, чувствуя, как начальник смотрит мне вслед. Наверное, тоже сомневается в моих силах, и я должна очень постараться не ударить в грязь лицом.

Занимаю свое рабочее место, выдыхаю, позволяя себе на мгновение расслабиться, а потом твердо произношу:

– Поехали.

Весь день как белка в колесе. Вроде справляюсь, но вместо обеда перехватываю кружку кофе и две зефирки – на большее просто нет времени. Потом мы собираемся и едем на встречу на другой конец города.

В пять, когда мероприятие в самом разгаре, у меня тихо гудит телефон. Украдкой открыв сообщение, я читаю, что Лана уже забрала дочку, и они лепят снеговика во дворе. Следом фотка того самого снеговика и счастливой Маришки. Я очень жалею, что не могу к ним присоединиться, и даю себе очередное обещание – хоть раз забрать мелкую пораньше.

– Евгения, подайте, пожалуйста, вон ту папку, – от сожалений меня отвлекает требовательный голос начальника.

Я прячу телефон и снова впрягаюсь в работу, тайно надеясь, что после встречи он меня отпустит, но, увы – приходится возвращаться в офис. Мне нужно срочно подготовить обновленный договор и отправить его по электронной почте, а еще сделать несколько контрольных звонков.

Когда я с этим заканчиваю, в офисе уже никого нет. Все разошлись. Остались только мы, пара бедолаг в другом отделе да охранник на первом этаже. Мне тоже хочется домой, но времени еще только половина седьмого, начальник вполне может дать мне еще парочку заданий.

– Евгения, зайдите ко мне, – зовет меня по селектору.

Я устало вздыхаю, поднимаюсь и заглядываю к нему в кабинет.

– Да, Константин Олегович.

– Сделайте мне, пожалуйста, кофе, – смотрит на меня долгим задумчивым взглядом, – крепкий, две ложки сахара, без молока.

– Секундочку. Сейчас сделаю.

К счастью, задание сказалось совсем простым. Жму нужные кнопки на кофемашине, добавляю сахар и на красивом подносе несу начальнику кофе, дополнительно прихватив вазочку с зефиром.

Он сидит в кресле, устало прикрыв глаза и потирая виски, и мне даже становится его жаль. Первый день на новом месте и уже весь в заботах.

Ставлю перед ним поднос:

– Пожалуйста, ваш кофе.

Он поднимает на меня странный взгляд. Сначала смотрит на лицо, потом спускается ниже – на блузку, а затем скользит вниз до кончиков туфель. Я старательно улыбаюсь, хотя в голове звенят тревожные колокольчики:

– Что-то еще?

– Да, – отъезжает на стуле назад, – давай под стол.

– Что простите?

– Я вроде ясно выразился, – взглядом указывает на свой пах.

На меня нападает ступор. Я смотрю на него, наверное, минуту, прежде чем через силу из себя выдавливаю:

– Это шутка такая?

– Я похож на шутника? – поднимает темные брови и смотрит в упор, как равнодушная змея.

– Я… Я…– у меня пересыхает в горле. Не могу ничего сказать.

– Вы – моя помощница, а мои помощники должны быть готовы к любым заданиям.

Может, он меня проверяет? Наверняка проверяет! Решил узнать, каков мой моральный облик, на что я готова ради денег.

– В мои обязанности не входит удовлетворять вас после тяжелого рабочего дня.

Я говорю это четко, строго, чеканя каждый слог. Я свои инструкции знаю, прочла от корки до корки. Пусть проверяет, сколько хочет.

– А ты думаешь, премию просто так дают? За то, что бумажки с места на места перекладываешь и по телефону болтаешь? – он спрашивает это с таким пренебрежением к моей сегодняшней работе, что я невольно краснею.

Какая-то неправильная проверка. Слишком уж наглая и бесцеремонная.

– Пожалуй, я пойду.

Вместо ответа он одним резким движением хватает меня за руку:

– Не так быстро, Женечка. Мы еще не закончили.

– Что вы себе позволяете?!

– Ничего такого особенного. Я посмотрел твое личное дело – ребенок у тебя есть, так что ты точно знаешь, откуда они берутся. Поэтому не строй из себя недотрогу. Чем лучше будешь стараться, тем крупнее премия. Вперед.

Ни черта это не проверка! Он реально предлагает мне залезть под стол, расстегнуть ему брюки и…

У меня перед глазами темнеет. Не осознавая, что творю, хватаю кружку с кофе и выплескиваю ее содержимое наглецу на то самое место, к которому он предлагает прикоснуться. Напиток еще горячий, поэтому босс вскакивает, ошпаренный, шипит, смахивая с себя жидкость, а я, воспользовавшись моментом, выскакиваю из кабинета.

Мне в спину несутся угрозы и обещания стереть в порошок.

– А ну стоять! – рычит он.

Срываю с вешалки куртку, хватаю свою незакрытую сумку, из которой во все стороны торчит барахло, и бегу прочь.

Мне страшно, что он бросится меня преследовать, поэтому, едва завернув за угол, прячусь в первый попавшийся кабинет и, как оказывается, не зря. Буквально через минуту Седов проносится мимо. Я слушаю топот его ног и не могу дышать. Всю трясет. От страха, обиды и отвращения. Даже тошнит.

Вот козлина. Я даже подумать не могла, что в первый же день моя новая работа обернется таким кошмаром.

Мне приходится сидеть в кабинете еще полчаса, не меньше. Все кажется, что сейчас выйду, и босс на меня набросится. Поэтому дожидаюсь, когда его машина уезжает с парковки, и только тогда спускаюсь вниз, вызывая такси.

Охранник смотрит на меня, как на умалишенную:

– Жень, ты чего здесь забыла в такой час? Уже все ушли!

– Работала, Лёнь. Я просто работала, – говорю, а сам чуть не реву. Как вспомню холодный взгляд нового начальника, так ком поперек горла встает.

– Делать тебе, что ли, нечего? Всех денег не заработаешь.

Я знаю. Только что отказалась от премии и от новой должности тоже.

– Проект завершала, – тяжело вздыхаю, натягиваю шапку по самые брови.

– Завершила?

– Да.

Еще как завершила. Ноги моей больше в том кабинете не будет. Пусть сам себе помогает после долго трудового дня и премию сам себе за старание выписывает. А я перебьюсь.

– Вот и правильно. Отдыхать надо. Скоро Новый год, мандарины, праздник, а ты выглядишь, как перепуганная моль.

– Спасибо тебе, добрый человек, – я грустно усмехаюсь, поправляю шарф.

– Ты ж знаешь, я любя.

Он действительно не со зла. У Лёни десять классов образования и полное отсутствие такта. Зато добрый.

– Угу, знаю, – прощаюсь с ним и выхожу на улицу.

Под вечер становится морозно, под ногами хрустит снег, а я прыгаю на ступенях, жду такси и пытаюсь не зареветь.

Сходила поработала, мать вашу. Лучше бы дочь нормально из сада забрала и снеговика с ней слепила.

***

По пробкам и нерасчищенным дорогам добираюсь до дома неприлично долго. Уставшая, несчастная, измученная я поднимаюсь не к себе на пятый, а на два этажа выше, туда, где живет Лана.

– Ого, – только и выдает она, когда открывает дверь и видит мою осунувшуюся физиономию, – кто-то переработал?

– Кто попал в очередную ж… Привет, малышка, – ко мне выбегает Маришка.

На ней новая пижама с котиками и авокадо:

– Смотри, что мне тетя Лана подарила.

Тете Лане надо дать по этой самой ж… Вечно она мелкую балует: то игрушки, то одежда, то всякие сладости.

– Очень красиво! – обнимаю девочку, а сама с укором смотрю на подругу.

Та только руками разводит, дескать, что хочу, то и делаю.

– Мы слепили снеговика, потом ели сосиски-осьминожки и наряжали елку, – взахлеб рассказывает Мариша.

– У мамочки твоей, кажется, тоже был насыщенный день.

– Не то слово.

– Есть будешь?

Я только тут понимаю, что желудок сжимается от голода.

– Да.

– Прости, но сосисок-осьминожек не осталось. Будут обычные.

Она уходит в кухню, а я стягиваю шапку, шарф, вешаю куртку на крючок и иду в ванную мыть руки. Маришка идет следом за мной и болтает без умолку о том, чем еще занималась.

Мне стыдно, что столько важного прошло мимо меня, в то время как я пыталась произвести впечатление на какого-то козла.

– В выходные мы с тобой тоже будем ставить елку, – торжественно обещаю ей, – выкинем из дома старое барахло, освободим самое почетное место для елочки и будем наряжать.

– И под ней будут подарки?

– Будут, – целую ее в макушку, – беги мультики смотри, а то скоро домой пойдем спать.

Лана уже по-быстрому накидала на стол: тарелку с гречкой и парой сосисок – для меня, две чашки чая – для нас.

– Прости, тортик не успела купить. Не до него было, – плюхаюсь на стул и зову дочь, – Мариш, чай будешь?

Она уже с головой ушла в мультик и игнорирует мой вопрос.

– Теперь будешь должна два, – сурово произносит подруга и усаживается напротив меня, – ну давай рассказывай, что у тебя происходит. Ты вообще сама на себя не похожа. Бледная. Нет даже зеленая.

– Позеленеешь тут, – ворчу я, подтягивая к себе тарелку, – мне сегодня новый начальник предложил удовлетворить его орально прямо на рабочем месте. Даже не предложил, а приказал.

– Чего?! – она давится чаем и кашляет. Приходится спасать. Стучу ей по спине, пока спазм не проходит. – Ты серьезно?!

– Угу, – сконфуженно киваю, – даже премию обещал. В зависимости от того, насколько буду стараться.

Представляю эти старания и тошнит.

– Надеюсь, ты ему врезала? – сипит она, вытирая слезы.

– Нет. Просто плеснула горячим кофе на причиндалы и сбежала.

– Тоже неплохо. Вот козлина.

– Да. Сначала показался очень хорошим, серьезным, ответственным, и когда выбрал меня к себе в помощницы, я очень радовалась.

– Может, ты его спровоцировала чем? – аккуратно уточняет Лана. – Ну, может, взгляды долгие, пуговица расстегнутая?

– Издеваешься? Где я и где провокация. Разве что ползала по полу кверху каком, когда ручку искала.

– Во! А говоришь не провоцировала, – нервно смеется она, – при некоторых мужиках только стоит нагнуться – и все, они уже готовы.

– Очень смешно.

– Ладно, не ворчи. Я пытаюсь тебя развеселить. Что теперь планируешь делать?

– Уйду с этой должности в свой захудалый отдел.

Лана только качает головой:

– Не, Женечка. Я тебе советую новую работу искать. Большие начальники не прощают, если им бубенцы кипятком обливают. Готовься.

– Ну не настолько же он урод, должен понимать, что у меня ребенок, мне эта работа нужна.

– Жень, очнись. Он тебя рот пошире попросил открыть, а ты его обломала. Думаешь, это никак не отразиться на работе? И скажи мне, пожалуйста, когда это мужиков чужие дети волновали? Они и своих-то зачастую не замечают.

– Кстати, о детях… Я встретила Дениса.

Глава 4

Лана недоверчиво смотрит на меня и почему-то спрашивает шепотом:

– Орлова?

– Ну а какого еще?

– Где ты его откопала?

– У него, оказывается, сын ходит в одну группу с Маришкой.

Лана мрачно заглядывает в свою кружку и горестно вздыхает:

– Тут нужно что-то покрепче чая.

– Валерьянки. Ведро. А лучше два.

– Он видел дочь?

– Нет. Мы столкнулись с ним на подходе к группе, и я соврала, что пришла устраиваться на работу, потом пряталась, пока он не ушел.

– Зачем?

– В смысле зачем?

– Давно пора сказать ему, что есть Маришка. А то делали вдвоем, а вытягиваешь одна. Хватит его жалеть, пусть крутится.

– Лан, я не его жалею, а себя. Вчера пообщалась с ним ровно минуту, так всю ночь не спала, в груди ломило.

– Как поломило, так и прошло.

– Ты не понимаешь. Если он узнает про дочь, то мне придется с ним общаться. А я не хочу! Не могу!

– Тихо ты! Не буянь, а то сейчас Марина услышит, и будешь ей объяснять, про какую такую дочь идет речь и с кем ты не можешь общаться.

Она права. Я затыкаюсь и испуганно прислушиваюсь. В комнате все спокойно: идет мультик, дочка смеется над героями.

– У него жена, ребенок, – горько шепчу я.

– И что? Ты же не собираешься уводить его из семьи, и ребенок ваш получился, когда еще Ден не женат был. Вопрос с женой пускай решает сам. Не захочет общаться – его проблемы. Пусть хотя бы алименты платит.

– Да на кой фиг они мне сдались?!

– Конечно, ты же у нас богатая. Кредиты, квартплата, ребенок маленький на руках. Действительно, зачем тебе алименты? Глупость какая. Лучше на работе подыхать, хватаясь за сверхурочные, – ядовито выдает она, – Ах, да! Забыла! Теперь же еще новый босс появился. На премию насосать можно. Эх, и пошикуешь тогда!

– Не смешно.

– А никто и не смеется. Надо сказать ему правду.

– Он меня бросил! Просто взял и свалил в туман, а через месяц уже женился на другой. И я пойду с ним разговаривать? Как бы ни так! У меня гордость есть.

– Гордость? Уверена? Больше на гордыню похоже.

Иногда я просто ненавижу свою подругу за то, что она говорит очень неудобные и болезненные вещи.

– Уверена.

– А в том, что Маришка тебе потом спасибо скажет, тоже уверена?

– Я только ради нее и стараюсь. Из последних сил.

– Женя! Ты вечно пропадаешь на работе, бледная, измученная и голова твоя всегда забита проблемами и мыслями о том, как выплыть. Такая самоотверженность, конечно, похвальна… но снеговика сегодня с ней лепила я.

Мне больно это слышать, и на глаза набегают слезы.

– Не вздумай, – Лана грозит пальцем, – никаких слез из-за мужиков.

– Да не из-за них это, – шмыгаю носом, – а из-за того, что я такая непутевая мать.

– Ты отличная мать, но пора признаться самой себе, что помощь лишней не будет.

– Я не смогу. Когда Орлов ушел, у меня в груди дыра размером с кулак образовалась. И она до сих пор не затянулась. Он тогда просто собрал вещи и ушел. И больше не было ни звонков, ни писем. Я словно перестала для него существовать. Думаешь, это так просто пережить?

– Непросто, – он отводит в сторону взгляд и замолкает.

У нее тоже есть своя история боли, которую она тщательно скрывает даже от меня.

– Вот и я о том же.

– Жень, но ведь Денис бросил тебя, а не ребенка. Или думаешь, он такая скотина, что отвернется от нее, если узнает? Будет орать из-за того, что посмела оставить?

Я вспоминаю, как он вел сына за руку и улыбался. Снова щемит под ребрами, но я категорично произношу:

– Он никогда так не скажет.

Денис всегда был крайне положительным и надежным человеком с твердыми моральными принципами и правильной мужской позицией.

Кроме того случая, когда, будучи несвободным, связался со мной

***

Наверное, я все-таки неисправимая оптимистка, потому что, несмотря на предупреждение Ланы, все-таки надеялась, что мне удастся избежать проблем на работе, что смогу по-тихому, мирно и без скандала уйти от нового босса на прежнее место. А он пускай себе другую дуру ищет, которая за премию будет на коленях ползать и щеки тянуть.

Собиралась я очень тщательно. Даже с большим вниманием, чем вчера, когда хотела произвести на него впечатление. Только на этот раз все с точностью до наоборот. На мне были широкие штаны, в которых не угадаешь, где заканчивается талия и начинается задница. Наверху – светлая, но бесформенная водолазка. Ничего, что могло бы привлечь мужское внимание и разжечь сексуальный интерес. Даже краситься не стала.

Пусть видит, что я обычная, простая и совершенно не гожусь на роль роковой красотки, готовой к служебным романам.

Вести себя решила скромно. Извинюсь за то, что не оправдала надежды и прополоскала его бубенцы в кипятке, покаюсь, что я «не такая», и разойдемся друзьями. Ладно, может, и не друзьями, но хотя бы сохраним холодный нейтралитет.

К сожалению, по причине отсутствия начальника на рабочем месте сходу эту проблему решить не удалось. Его компьютер был включён, пальто висело на вешалке, но самого Константина Олеговича не было. Возможно, решил получше ознакомиться со своими новыми владениями, а может, какое-то внеплановое собрание. Не знаю. Но самовольно без предупреждения перейти обратно я не могла, поэтому пришлось вернуться в приемную.

Я принимала звонки, делала пометки в блокноте, готовила документы. В общем, выполняла свои обязанности в полном объеме, не забывая посматривать на часы.

Где его носит? Каждая минута ожидания лишает меня частички уверенности в собственных силах и спокойствия.

Когда на часах был уже почти полдень, он, наконец, появляется. Бодрым шагом заходит в приемную и, заметив меня, хмурится. Я встаю со стула и с натянутой улыбкой произношу:

– Добрый день.

– Зайди ко мне через полчаса.

Взгляд сам опускается на то место, куда я ему кофе плеснула, и в горле пересыхает.

– Хорошо.

Вроде не злой. Хмурый, но не злой. Может, понял, что перегнул палку, и нельзя было такое предлагать новой сотруднице? Да и любой другой.

Эти полчаса сижу как на иголках. Снова проговариваю про себя речь, собираюсь духом. Когда приходит время, желаю себе удачи и иду к нему.

– Константин Олегович…

– Проходи, – произносит, не глядя на меня, что-то быстро печатая на компьютере, – минуту подожди.

Я жду. Сажусь на стул напротив него и жду, сложив руки на коленках. Он будто специально испытывает мое терпение: сначала набирает, потом отправляет, потом звонит и уточняет все ли пришло. Я наблюдаю исподтишка, пытаясь понять, какое у него настроение, ждет ли меня кровавая расправа или все пройдет тихо-мирно.

Наконец, начальник заканчивает свои дела и, облокотившись на стол, смотрит на меня. Ждет, не начиная разговор первым, а я внезапно теряюсь.

Ну же, Женя, хватит тупить!

– Константин Олегович, я сегодня всю ночь думала о том, что вчера произошло.

Мужчина вопросительно поднимает брови, ожидая продолжения. Голос почему-то пропадает, приходится откашляться, прежде чем я могу продолжать:

– Во-первых, я хочу извиниться за то, что облила вас кофе. Это было рефлекторное действие, я не контролировала себя. Простите, некрасиво получилось. Во-вторых, – оттягиваю воротник водолазки, который внезапно начинает душить, – я уверена, мы просто неправильно друг друга поняли. Вчера был сложный день, стресс от новой работы. И у вас, и у меня… Мы просто сорвались.

– И?

– И я подумала, что для всех будет лучше, если мы просто забудем об этом инциденте, и я вернусь на свое прежнее рабочее место.

– Неправильный ответ, Женечка, – на красивых губах расцветает холодная ухмылка.

– Какой же, по-вашему, я должна была дать ответ?

– Я все обдумала, Константин Олегович, поняла, что была неправа и готова исправиться, – подсказывает он.

– Под «готова исправиться» вы подразумеваете: залезть под стол и сделать то, о чем вы вчера просили?

– Можешь под стол, можешь на стол – мне все равно.

– Спасибо, но нет.

– Куда же ты денешься?

– Я от вас ухожу на прежнее место.

Он снисходительно улыбается:

– Серьезно? Вот так просто пойдешь работать в отдел, в котором уже не числишься? Без моего разрешения? Без моей подписи в приказе о переводе?

Лана была права. Как всегда. Все-таки придется мне искать новую работу.

– Хорошо. Значит, я просто уволюсь, – беру лист с его стола, ручку и размашистым почерком пишу заявление на увольнение.

Мне плохо до тошноты. Зачем я согласилась стать его помощницей? Сейчас бы сидела спокойно на своем месте и разбирала бумажки, а какая-нибудь другая женщина краснела и мучилась от всего этого.

Уйти-то ведь просто. Заявление написал и к стороне. Я даже две недели отрабатывать не буду – на больничный сяду. Это не проблема. Только вот жить-то на что-то надо. Вряд ли я найду новое место, едва выйдя за дверь. Хотела подарки Маришке хорошие купить, а теперь придется растягивать отложенные деньги, чтобы хоть как-то дотянуть до новых выплат.

В жизни не думала, что попаду в такую ситуацию. Стыдоба.

Константин Олегович молча наблюдает, как пишу это несчастное заявление. Я кожей чувствую его интерес. Хоть бы отвернулся, гад, сделал вид, что не замечает. Но нет, он смотрит в упор, терпеливо ждет.

– Вот, пожалуйста, – ставлю жирную точку и пальцами подвигаю к нему лист.

– Надо же, как интересно, – он его берет и внимательно читает, кивая и добавляя глубокомысленное «угу». – Просто великолепно.

А потом просто берет и рвет этот лист пополам

У меня ступор. Смотрю на него с открытым ртом, хлопаю глазами и не понимаю, что происходит.

– Я напишу еще одно.

– Его ждет та же учесть.

– Отнесу сразу в отдел кадров.

– Тебе же хуже.

Я давлюсь от бессильной ярости:

– Что вы ко мне привязались?! Найдите себе какую-нибудь грудастую красотку и возите ее по столу сколько захотите! Я-то вам зачем нужна? Обычная мать-одиночка с ребенком и забитой проблемами головой. Мимолетные интрижки «для блеску глаз» мне не интересны. До вас и вашего удовлетворения мне вообще нет никакого дела.

– Это игра, Женечка.

– Не называйте меня Женечкой, – я поднимаюсь на ноги, – так ко мне обращаются только самые близкие люди.

– Почти про нас. Не сегодня так завтра ты все равно сделаешь так, как я скажу.

– Перебьетесь, – я уже разозлилась настолько, что пар валит из ушей. Было бы под рукой кофе, я бы не только ему на портки, но и в морду плеснула.

– Я не подпишу твое заявление.

– Тогда я просто больше не выйду на работу. Ставьте прогулы.

– Непременно, – он снова улыбается, и эта улыбка вымораживает меня больше всего.

Ненавижу.

– До свидания.

Почти удается дойти до выхода, когда слышу его задумчивое:

– Мать-одиночка, говоришь?

Мне не нравится его тон. Интуиция вопит во весь голос об опасности.

– Да. У меня дочь. Четыре года.

– Тяжело, наверное, одной с ребенком?

– Нормально. Справляюсь.

– Уверена? – ласково, как дурочку, спрашивает он. – А если проверить?

– Пфф, приходите, проверяйте, если вам делать больше нечего.

– Я занятой человек, ты же знаешь. Я даже любовницу на работе ищу, чтобы не отвлекаться лишний раз.

– Что ж, удачи вам в поисках. До свидания. Я здесь больше не появляюсь.

– Не торопись, – останавливает меня, – я тебе дам время на размышления. До понедельника.

– Спасибо, не надо.

– Надо. Отдохнешь, подумаешь, может, мысли какие-то дельные появятся.

– Выходные я потрачу на то, чтобы найти новую работу.

Опять эта улыбка, от которой волосы встают дыбом. Я больше не могу здесь находиться, поэтому решительно хватаюсь за ручку и распахиваю дверь.

– Ты любишь приятные сюрпризы, Женечка? – доносится мне в спину.

– Ненавижу.

– Очень жаль.

Я захлопываю за собой дверь.

Пошел ты на хрен, Константин Олегович. Ищи другую дуру и устраивай ей свои сюрпризы. Ноги моей больше тут не будет. Хватаю вещи и с чистой совестью выхожу в коридор.

Хотя вру. Мне страшно, и я пока не представляю как жить дальше.