Текст книги "Забудь о нем (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дюжева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 5

Вероника

Ночь – это не самой страшное, что могло случиться. Настоящий кошмар наступил утром, когда раздался деликатный стук в дверь, и прежде, чем я успела ахнуть, на пороге появился Артур.

– Доброе ут…– приветствие оборвалось, и мужчина замер, в полнейшем недоумении уставившись на нас.

Я даже пошевелиться не могла. Паралич. Мозга. Почему-то мне казалось, что после этой позорной ночи я просто уйду в туман, и никак не рассчитывала, что придется столкнуться лицом к лицу с Артуром, лежа без трусов в постели с его братом.

Просто дно. Минус первый этаж.

Кирилл тоже встрепенулся, приподнялся на локте, сонно потирая лицо:

– Что… чего, – сипло спросил он, – а это ты. Привет.

Зевнул в кулак, сел, потянулся, так что одеяло сползло по самое не балуйся, весьма однозначно сигнализируя о том, что парень без порток.

Барханов старший смотрел то на него, то на меня.

В основном на меня. И первое изумление постепенно сменялось бешенством.

– Какого хрена здесь творится?

Я вся сжалась в комок и попыталась натянуть одеяло на голову, но Кирилл будто не заметил моих попыток спрятаться, прижал к себе проклятую тряпку. В этот момент для полноты картины к нам присоединился Демид. Остановился на пороге, как вкопанный и едва слышно присвистнул.

– Прости, брат, – Кир неспешно поднялся с кровати, натянул брюки, – я не знал, как тебе сказать. Я и Вероника... С первого взгляда. Пиф-паф…Ты же понимаешь, как оно бывает. Кровь закипела, сердце забилось и все мысли только о ней…

Артур молчал, продолжая убивать меня ледяным взглядом.

– Мы пытались тебе сказать. Но не получалось. Прости. Я струсил, – покаянно опустил голову, – ну хочешь врежь мне.

Артур по-прежнему молчал. Наверное, это и хорошо, я до дрожи боялась тех слов, что могли сорваться с его губ.

– Да и зачем тебе она, – не унимался младший брат, – у тебя таких десятки. Только пальцами щелкнуть. А у нас с ней любовь. Настоящая. Такая что бывает один раз в жизни.

– Любовь значит? – убийственно спокойно спросил Артур, наблюдая за тем, как я вскакиваю, судорожно обматываясь одеялом.

– Да, Арт, понимаешь…

– Заткнись, Кир. Твое кудахтанье надоело. Я не с тобой сейчас разговариваю.

Блондин захлопнул рот, сердито сверкнув глазами.

– Значит настоящую любовь довелось повстречать? Да, Вероничка?

Я не могла ему ничего ответить. Хотелось орать, валяться у него в ногах, рвать волосы на голове, но я только молчала. Смотрела на него и прощалась, понимая, что не простит, никогда. Это предательство – моя расплата за ошибку, мой крест.

Он будет ненавидеть меня до конца дней. А я ничего не могу сказать в свое оправдание. Все испортила, сама. По дурости. Из-за беспечности и пары неудачных кликов мышкой. И как с этим жить дальше?

Я не знала. Точка. Обрыв. Пропасть. Дальше ничего у нас не будет. Ничего.

Хотелось реветь, но и этого я не могла. Перехватила грозный предупреждающий взгляд Кирилла и кое-как улыбнулась. Разве счастливые влюбленные девочки плачут, смотрят на другого умоляя взглядом о прощении? Конечно нет.

– Да. Любовь.

Прекрасное слово оставило на языке отвратительный привкус разложения, теряя весь свой блеск, тепло и притяжение. Просто слово. Лживое насквозь, вымученное, синтетическое.

У Артура нервно дернулась щека.

– А какого черта тогда все это…– он не договорил, просто указал рукой сначала на себя, потом на меня.

– Это я виноват, – снова подал голос Кирилл.

– Еще раз вякнешь, и я за себя не ручаюсь.

– Да что такого-то? – парень развел руками, – просто она не твой человек…

– Пошел вон, – по слогам процедил Барханов, так и не взглянув на брата.

– Никуда я не пойду, – блондин в наглую шагнул ко мне, и притянул к себе за плечи.

Видя это, Артур сделал порывистый резкий шаг в нашу сторону, но остановился. Сжал кулаки и тяжело дыша отступил обратно.

– У нас с Вероникой все серьезно! Я сделал ей предложение, и она согласилась.

Что??? Нет! Не было никаких предложений. И согласий тем более!

Я дёрнулась, едва сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть его, не ударить по лицу за такую клевету, но Кир лишь сильнее к себе прижал. При этом на его губах расцветала довольная улыбка.

– Даже так, – удивился Артур, окончательно взяв себя в руки. Я затравленным зверем наблюдала за тем, как он прохаживается по комнате, заправив руки в карманы джинсов, и со скучающим видом разглядывая всякие штучки на полках, – Хм, на мое предложение, помнится, она тоже согласилась.

– Мы просто никак не могли найти удобный момент, чтобы подойти к тебе и во всем признаться.

Артур, неужели ты не видишь, что все это бред, показуха. Или не хочешь не видеть? Все, что нужно, разглядел еще в тот момент, как переступил порог комнаты?

– Ну что ж, – он развернулся к нам, и в его глазах не было ничего, кроме черной бездны, – совет вам да любовь.

– Арт, я же говорил…– начал было Демид, все это время молча стоявший в дверном проеме.

– Ну что ты хмурый такой, – с усмешкой обратился к нему любимый мужчина, для которого я только что превратилась в конченую дрянь, – поздравить их надо. Нашли друг друга в нашем непростом мире. Это дорого стоит.

Он отступил. Отказался от меня. Вот так просто. Быстро. Без лишних слов. А на что я рассчитывала? Артур Барханов не из тех, кто будет убиваться по какой-то приблудной дурочке. Даже не смотря на проклятую любовь. Если бы на месте его собственного брата был кто-то другой, он бы меня просто размазал, потом перешагнул бы через хладный труп и ушел.

У меня внутри все рушилось, распадалось на осколки.

– Предлагаешь пожелать им счастья? – зло спросил Демид.

– Конечно. Счастья, здоровья, детей побольше, – он не сдержался, выплюнул ядовито последние слова и снова посмотрел на меня.

Взгляд пустой, без единой эмоции. Закрытый. Так смотрят на чужого пса, путающегося под ногами.

– Артур, – прошелестела едва слышно, тут же почувствовав, как Кирилл крепче сжимает меня в ядовитых объятиях, пресекая любые попытки сказать лишнее.

– Что? – не голос, а рычание дикого зверя. Все-таки сорвался. Я отчетливо услышала, как он от досады скрипнул зубами.

– Ничего, – я опустила взгляд, не в силах видеть на его лице пренебрежение, отвращение, приправленной лютой ненавистью.

– Раз ничего, то счастливо оставаться, – небрежно бросил он и ушел.

Демид посторонился, выпуская его из комнаты. Потом окатил меня убийственным взглядом и переключился на брата:

– Кирилл, проваливай. Пока на глаза не попадайся, если жить хочешь. Потом с тобой поговорим. С глазу на глаз, без посторонних. И проследи, чтобы твоей… невесты здесь больше и ноги не было, – сквозь зубы процедил он, – никогда.

***

– Что ты натворил! – я толкнула парня в грудь, пытаясь высвободиться от гадких объятий, – какая свадьба?!

Мне хотелось только одного – бежать на другой конец света, где я больше никогда не увижу холода в любимом взгляде. Лучше вообще больше никогда не видеть, не встречаться, чем вот так.

– А что? По-моему, неплохо придумано, – Кирилл отступил, – ты видела, как братца перекосило, когда он увидел нас вместе? То ли еще будет. Я ему вместо одноразового шоу лучше абонемент на первый ряд подарю.

В этот момент до меня дошло, что все это Кирилл делает не ради спасения братьев, а им назло. Особенно Артуру. Красивая маска окончательно рассыпалась, обнажая свирепое нутро, выпуская на волю демонов

– За что ты его так ненавидишь? – спросила, едва дыша.

– Поверь, дорогая моя невеста, – он приблизился ко мне, склонился так близко, что я чувствовала его дыхание на своей коже, – есть за что. Я задолбался быть для них маленьким мальчиком, которому нельзя и шага ступить без разрешения старших братиков. Которого они держат на цепи, не подпуская к серьезным делам. Будто они – настоящие Бархановы, а я так просто, насрано. Раздолбай, которому нельзя и пластмассовую игрушку доверить.

Я отступила, но Кирилл схватил меня за руку и дернул к себе

– Если ты хотя бы вякнешь об этом кому-нибудь из них – тебе конец

Я испуганно дернулась, а парень улыбнулся такой улыбкой, что у меня мороз по коже прошел,

– А хотя нет. Это слишком просто. Им конец. Пожалуешься Артуру – и все. Я спущу на них Жуковского.

Он чокнутый! Больной на всю голову!

– И тебе до конца дней придет жить с мыслью, что из-за тебя полегли мои дорогие братцы. Как думаешь, справишься? – сжал мою руку так, что я охнула от боли.

– Так нельзя, Кирилл.

– Кто сказал?

– Вы же семья. Родные.

– Поэтому сразу и не раскатал их. Родственничков дорогих. И даже рад этому, потому что вышло бы слишком скучно. А теперь… теперь повеселимся, девочка. Я буду таскать тебя с собой на все семейные ужины, а ты будешь улыбаться и смотреть на меня влюбленными глазами. А твой дорогой Артур будет сидеть напротив и давиться от бессилия.

Меня замутило.

– Он ведь полюбил тебя по-настоящему, а ты ему такой подарочек сделала. Гранату, да в самое сердце, чтобы там разворотило все к чертовой матери. Прямо Вероника-Разрушительница, – рассмеялся он, довольный собственной шуткой.

Мне сдохнуть хотелось от собственной тупости, оттого к чему привели мои необдуманные действия. Выбрала платье. Молодец. Всю жизнь под откос спустила и не только себе.

Меня передернуло от ужаса, безысходности, отвращения и липкого страха. Реакция Кирилла последовала незамедлительно. Ухватил меня крепкими пальцами за подбородок, не давая отвернуться и тихо, угрожающе спокойно проговорил:

– Ты меня поняла, Вероничка? Будешь лишнее болтать – им конец. Будешь себя неправильно вести – им конец. Поняла? – сдавил еще сильнее.

Мне хотелось его послать, заорать, вцепиться когтями в лицо, но вместо этого судорожно сглотнула и кивнула, потому что поверила ему. Он ведь не шутил, ни капли и все его угрозы – реальны. Хороший мальчик Кирилл люто ненавидел своих братьев. И если вначале я не хотела верить в его угрозы, искала оправдания, то сейчас все сомнения отпали. Он с радостью сдаст их Жуковскому и будет с улыбкой наблюдать за расправой.

– Вот и умница, девочка, вот и молодец, – он притянул меня к себе, обнял по-хозяйски, подбородком уткнувшись в мою макушку, – заживем теперь. Что ни день, то праздник будет.

Я с содроганием думала, про это светлое будущее. Что ни день – то смерть. Моя. Без права на объяснение, без шанса на помилование. Потому что буду молчать, буду улыбаться, как того хочет любимый «жених». Все сделаю, лишь бы этот мерзавец не навредил Артуру.

***

На работу я шла как на каторгу. Серое офисное здание из бетона и стекла, казалось мне тюрьмой, надгробьем на могиле моего счастья. Мне больше не хотелось сюда приходить, но Кирилл запретил увольняться. Сказал, чтобы я вела себя как обычно, занималась своими делами, улыбалась начальству.

А как улыбаться если внутри сплошное кровавое месиво?

Я еще не подошла ко входу, а у меня уже щеки пылали, будто над костром склонилась. По коже полз чей-то взгляд. Холодный, лютый, полный ненависти.

Я даже с шага сбилась, споткнулась на ровном месте, уронив сумку на землю.

– Аккуратнее надо быть, – снисходительно заметил охранник, который каждое утро желал мне хорошего дня. Он поднял мою сумочку, отряхнул и протянул мне, а я как неживая смотрела на него, не понимая, как жить дальше.

– С вами все в порядке? – настороженно спросил он.

– Да, – я поежилась, потому что чужой взгляд был все еще прикован ко мне, – просто день сегодня сложный.

И завтра будет не легче. И после завтра.

– Все наладится, не переживайте, – охранник ободряюще улыбнулся, а я схватила сумочку и прошмыгнула мимо него к стеклянным дверям, не в силах терпеть злое внимание.

В прохладном холле стало чуточку легче. Люди спешили на работу. Кто-то шутил и смеялся, кто-то наоборот был хмур и собран. А у меня просто не было сил, тело отказывалось починяться и выполнять простые команды. Будто кто-то злой и циничный разобрал на кусочки, чтобы посмотреть, что скрывается внутри, а потом небрежно засыпал обломки обратно. В ушах шум, в голове липкая вата, во рту непереносимая горечь.

Я не смогу.

У меня не получится играть счастливую невесту. Не получится вести себя как обычно.

Я мало того, что тупица, так еще и слабачка. Вчера была готова на все, чтобы защитить любимого, а сегодня поджала хвост и хотела на ручки. Хотела, чтобы меня пожалели, погладили по голове, решили все мои проблемы и укрыли от злого мира.

Вот только защищать меня больше некому. Тот человек, который был готов бросить весь этот мир к моим ногам, больше знать меня не хочет. Я для него подлая предательница, променявшая его на брата.

Проклятье, что ж так хреново-то? Так и должно быть? Наверное должно… Заслужила. Никто больше не виноват в том, что…

– Девушка! – окрик над самым ухом, заставил меня подскочить, – вам какой этаж?!

Я испуганно оглянулась и обнаружила, что стою в лифте, кроме меня в нем еще человек семь и все, как один, недовольно смотрят на меня.

– Простите, – промямлила, мечтая провалиться сквозь землю, – я задумалась…

– Этаж! Девушка! Назовите! Не задерживайте!

– Четвертый, – торопливо ответила и опустила глаза в пол, кляня себя за рассеянность.

Еще неделю назад, я была самой счастливой девочкой на свете, а сейчас мне казалось, что весь мир ополчился прости меня. Будто я одна, за чертой, голая и слабая, и никого нет на моей стороне.

После очередного поворота, я вывернула на финишную прямую – в конце коридора маячила дверь в мой рабочий кабинет, но ноги будто к полу примерзли, потому что навстречу шел Барханов. На какое-то мгновение мне показалось, что это Артур, и сердце ухнуло куда-то вниз, до самых пяток.

Я попятилась, не в силах перебороть желание сбежать от него.

– Куда собралась? – холодное рычание пригвоздило к полу.

Не Артур. Демид. Просто с перепугу спутала их.

– Ни…никуда, – я начала задыхаться, – на работу иду…

– Потерпит твоя работа, – он подхватил меня под руку, и словно асфальтоукладчик потащил обратно.

Я даже подумала, что Барханов сейчас снова затолкает меня в лифт, а потом и вовсе выкинет из здания, но вместо этого он затащил меня в первый попавшийся свободный кабинет и зплотно прикрыл за нами дверь.

Когда рядом с тобой такой большой и злой мужчина, помещение будто сжимается. Становится тесным, маленьким, душным, словно кто-то откачал весь воздух.

Меня трясло, выворачивало на изнанку, а в голове звенели слова Кирилла: «только попробуй хоть слово ляпнуть, и им конец».

– Ну, давай, вероника. Рассказывай. Мне очень интересно какой бред ты придумаешь, чтобы оправдать свое поведение.

В свете последних событий у меня было плохо с фантазией.

– Что, попробовала с одним братом – не зашло, решали переключиться на другого? Блондины больше нравятся? – жестко поинтересовался он, так и не дождавшись моего ответа, – или тебе показалось, что от Кирилла тебе больше перепадет? Если так, то просчиталась девочка. На младшего у нас почти ничего не записано.

– Мне ничего от вас не надо.

Просто оставьте меня в покое.

– Лапшу на уши вешай кому-нибудь другому. Стажерочка. Думаешь я не видел, каким взглядом ты стреляла по сторонам, когда у нас дома оказалась?

– Никуда я не стреляла.

– Конечно. Ты еще скажи, что твои чувства чисты и искренни.

Я знала, что Демид мне не верил. Не верил в мою любось к его младшему брату. Правильно делал! Но от этого было не легче. Мне наоборот жизненно важно было его убедить.

– Да.

– А неделю назад, ты с такой же уверенность бросалась на шею к Артуру.

– Как он? – зачем-то спросила у него, получив ответ лишь новую порцию холодной ярости.

– Артур? – вкрадчиво переспросил Демид, – хочешь сказать, что тебя все еще волнует Артур?

Волнует. Только он. Люблю его с каждым днем все сильнее – и это мой крест, который придётся нести до конца жизни.

– Я просто хотела узнать, как у него дела…

– После того, как он застал тебя в одной постели с Кириллом? Отлично у него дела. Просто супер! Вот думает, что теперь делать. Где бабу себе нормальную, наконец, найти. Чтобы без гнили была.

Злые слова били в самое сердце. Заслуженно. Больно.

Демид тем временем подошел ближе и холодно, по слогам произнес:

– Забудь о нем, поняла. Просто забудь. И скажи спасибо, что он тебя вообще целой и невредимой отпустил. Будь моя воля – от тебя бы только мокрое место осталось. Уничтожил бы по всем фронтам.

Я и так уничтожена. Вероломными объятиями, гадкими постыдными прикосновениями, ледяным холодом человека, без которого не могу жить.

– Я плохо с ним поступила, – к горлу подступил горький ком, – мне так жаль. Я не хотела…не думала, что так все выйдет.

– Ах жаль ей. Сначала одному брату голову запудрила, потом второму. Не пойму, что они вообще в тебе нашли. Ничего особенного. Пустышка, жадная до наживы. – сквозь зубы процедил Демид, – слушай, может мне тоже тебя поиметь? Может проникнусь, расчувствуюсь? А что, семейный подряд будет. Всем Бархановым по куску Вероники. Разве не прекрасно? Можно график пользования составить.

– Пожалуйста, Демид, – всхлипнула я, – хватит.

– Я еще даже не начинал.

– Да, я поступила некрасиво…

– Некрасиво? – изумился он, – ты серьезно считаешь, что поступила просто некрасиво? Сначала с одним позажималась, потом к другому в койку перескочила. Знаешь, как это называется?

– Знаю, – прошептала я, – прости.

Демид с молниеносной скоростью сделал движение вперед и сжал пальцы на моем горле.

– Ты не представляешь, насколько сильно мне хочется сейчас свернуть твою тощую шейку. Нет человека, нет проблем, – сжал пальцы чуть сильнее, и я испуганно захрипела, задергалась, – да пришлось мелкому идиоту обещать, то не трону. Отпихнул меня от себя, как нечто мерзкое.

Я закашлялась, схватилась за горло, затравленно глядя на свирепого мужчину.

– Учти. Я буду смотреть за каждым твоим шагом. Контролировать каждый твой вздох. Если ты только посмеешь поступить так же с Кириллом – тебе конец. Обещаю, что просто исчезнешь и никто, никогда не найдет тебя.

Прямая, ничем не прикрытая угроза. Как удар в живот. В солнечное сплетение.

С одной стороны, Демид, обещающий меня уничтожить, если я наврежу Кириллу, а с другой стороны сам Кирилл, грозящий уничтожить родных братьев, если я не буду паинькой.

Театр абсурда.

– Я люблю его, – пронесла сипло, задыхаясь от слез.

– Любишь? – снова угрожающий шаг ко мне.

– Люблю. Больше жизни.

Я говорила искренне. Признавалась в своих чувствах. Вот только имен не называла.

– Я просто как увидела его, поняла, что он тот самый. Единственный. Я без него жить не могу. Дышать не могу. Я на все готова ради него.

Демид хмурился, думая, что я говорю про младшего, но я признавалась Артуру. Последний раз, давясь горькими словами и сожалениями. Зато Демид поверил, почувствовал, что не вру. Вот только адресата признаний неправильно вычислил.

– Мне жалко, что так все вышло. Это только моя вина, – захлебывалась своим горем, не находя никакого отклика.

– Конечно твоя! Я сразу Артуру сказал, что тебя гнать надо. Что ты только с виду девочка-цветочек, а на самом деле двуличная гадина. А он дурак не слушал. Говорил, что ты самая лучшая. Что верит тебе, как себе. И что в итоге? Нож в спину?

Боже, почему все винят только меня? Почему никто из старших Бархановых не задается вопросом, как мелкий посмел перейти дорогу брату?! Почему никто не видит, какой он на самом деле? Им так проще? Или они друг за друга горой, чтобы не произошло? А я всего лишь убогая чужачка, посмевшая внести разлад в их семью?

– Я не хотела, чтобы так все случилось.

Что еще я могла сказать в свое оправдание? Ничего. Выбор сделан. Пусть я буду для них недостойной гадиной, пусть они меня ненавидят, зато живые, здоровые.

– Мне жаль, что я расстроила Артура, – я должна была до конца отыграть роль влюбленной пустышки, – но сердцу не прикажешь. Кирилл – он такой…такой…Он лучший. Я его люблю. Я хочу быть только с ним. Всегда.

Слова вызвали тошноту, привкус гнили на языке. Я ненавидела саму себя.

Демид зло скрипнул зубами.

– Прибить бы тебя, Вероничка. Вышвырнуть на хрен, перебив тебе все возможности в этом городе. Да теперь Кир, дурак, на тебе завис. Счастливый такой ходит. Аж светится. Я его таким никогда не видел.

Тварь ваш Кир. Конченая. И счастливый он, потому что двух старших уел…с моей помощью.

– Не хочется ему жизнь ломать, – мужчина задумчиво потирал заросший щетиной подбородок.

Ему и невдомек, что у Кирилла таких проблем нет. Он запросто их жизни сломает, стоит только захотеть. И ничего у него ни в одном месте не дрогнет.

– Артур, конечно, сейчас никакой. Но справится. Переболеет. Переживет. Найдет себе нормальную женщину, а не вот это вод, – одним пренебрежительным жестом обозначил всю меня.

Черт, как больно. Что ни вдох – то раскаленным железом по легким.

– Справиться, – горько согласилась с ним, – найдет.

– Я очень надеюсь, что мелкий тоже одумается, поймет, какая ты на самом деле и выкинет тебя из своей жизни. Пусть сам с тобой разбирается и свои шишки набивает. Я только хочу тебя предупредить, – он подошел ко мне вплотную, – один неправильный шаг. Одна ошибка и тебе конец.

Мне еле удалось сдержать истеричный смех.

Не слишком ли много концов на меня одну.

Невыносимо. Будто со всех сторон темнота подступает, лишая последней надежды. И все это из-за поганого платья. Господи, зачем я вообще пришла работать в это место? Зачем я встретила все это семейство?

– Дай мне только повод, Вероника, – Демид указал на меня пальцем, – и я сотру тебя в порошок, и уже никто из братьев меня не остановит. Ты свой лимит исчерпала.

Сказал и ушел, так стремительно, что я даже охнуть не успела. Только покачнулась, зажмурилась как от боли и вчцепилась ослабевшими пальцами в спинку стула, стоящего рядом.

Тише, тише. Дыши, девочка. Ты справишься. Должна справиться. Выбора все равно нет. Или ты, или они.

Не чувствуя под собой ног, я вышла в коридор и медленно побрела в сторону кабинета. По щекам все еще текли слезы, но я уже даже не пыталась их стирать. Только бы дойти. Только бы не сползти на пол и не начать выть во весь голос.

– Что с тобой? – удивилась Юлия Николаевна, увидев мой плачевный вид.

– Ничего, – выдохнула, присаживаясь на стул и включая компьютер.

– Родионова! Я сейчас тебя от работы отстраню!

– Нет-нет, не надо, – я немного встрепенулась, – со мной все в порядке. Просто…проблемы, дома. И я только о них узнала.

– Домашние проблемы должны оставаться дома. Профессионалы никогда не тащат их с тобой на работу.

Да какой я профессионал? Дура, каких свет не видывал.

– Иди умойся, – сказала она строго, – и чтоб больше никаких истерик.

– Хорошо.

– Иди! Прямо сейчас.

Я покорно поднялась на ноги и поплелась в дамскую комнату. Там долго умывалась ледяной водой, терла щеки, глаза, пытаясь хоть немного придти в себя. На отражение в зеркале даже смотреть боялась. Внутри все сломано, снаружи все истерзано. Ничего от меня не осталось. Уродина.

По возвращению Кузьмина встретила меня недовольным взглядом, но про мой внешний вид больше ничего не сказала, только подсунула очередную папку:

– До обеда сделать надо. Не затягивай.

Я молча забрала документы, положила перед собой, с трудом соображая, что вообще значат все эти буквы и цифры. Взгляд не мог сфокусироваться ни на чем конкретном, мысли скакали из стороны в сторону, но я заставила себя начать работу. Так легче, так проще. Работа помогает отвлечься, переключиться с того апокалипсиса, который случился в моей дурацкой жизни.

А спустя полчаса, когда я только стала приходить в адекватное состояние, на корпоративную почту пришло письмо. От Кирилла. Мигающий конвертик меня пугал до красных всполохов перед глазами, вызывая практически неконтролируемое жаление нажать кнопку «delete»

Давай Вероника, смелее. Хуже уже не будет.

Как же я ошибалась.

В письме была фотография. Того самого «идеального» платья, из-за которого все и произошло. И короткая приписка от Барханова младшего:

«На свадьбе будешь в нем».

Чертов садист. Он решил меня добить!

Я никогда в жизни еще так никого не ненавидела. До дрожи в руках, до тошноты, до болезненных уколов в сердце. И при этом на публику мне надо было изображать неземную любовь к этому мерзавцу! Как?! Проще сразу сдохнуть.

«Я не хочу», – все-таки пытаюсь отстоять хоть капельку самой себя.

«Я его уже купил»

Какой заботливый, мать вашу! Просто мечта, а не парень.

«К тому же оно и так обошлось нам слишком дорого. Так что вперед и с песней. Любимая»

Последнее слово как насмешка. Плевок в душу. Кирилл наслаждался моими мучениями. Наслаждался тем, как хреново было брату. Мелкий гаденыш просто упивался своей игрой.

«Хорошо» – я согласилась, не желая доставлять ему удовольствие своими мольбами. Он победил, нет смысла унижаться еще больше и злить его. Просто молча сделаю все что он хочет.

«Умница, девочка».

На обед я не пошла. События последних дней напрочь отбили весь аппетит. Стоило вспомнить, как ночью ко мне прикасался Кирилл – к горлу подкатывала тошнота. Нет слов описать то гадкое ощущение, когда к тебе притрагивается не тот человек. Грязно, отталкивающе мерзко. И самое страшное, что не в последний раз! Кирилл уже тактично намекнул, что хочет продолжения. А меня от одной мысли об этом мутило.

– Родионова, иди-ка ты сегодня домой пораньше, – строго сказала начальница, когда я в очередной раз споткнулась о стул, стоящих на ходу, и уронила со стола подставку с канцелярскими принадлежностями. Ручки и карандаши звонко попадали на пол и раскатились во все стороны, – все равно работник из тебя сегодня никакой. Иди, отдохни. Выспись хорошо. И завтра чтобы была как огурчик

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

Я действительно держалась из последних сил. Мысли о том, что где-то здесь в этом здании находится Артур, меня просто убивала. Он рядом, но так далеко, что мне до него никогда не добежать, не долететь,

– Обещаю завтра наверстать. Все отработаю.

– Не сомневаюсь, – кивнула она и снова уткнулась в документы, больше не обращая на меня никакого внимания. Даже не отреагировала, когда я, собравшись, уже с порога сказала ей «до свидания».

Не помню, как я добрела до лифта. Нажала на красную кнопку и, не отрывая взгляда от пола, ждала, когда кабина приедет. Раздался тихий писк, женский голос сообщил номер этажа, и двери распахнулись.

В кабине стоял Артур.

– Ну что замерла, как не родная? – хмыкнул он, – проходи. Места много. На всех хватит.

– Я, пожалуй, подожду следующего, – промямлила я.

– Как знаешь, – он равнодушно пожал плечами.

Оцепенев изнутри, я смотрела, как неспешно, будто в замедленной съемке двери начали съезжаться... Но так до конца и не закрылись.

– Твою мать, – Арт с силой треснул ладонью по красной кнопке, – зашла. Живо!

– Артур…

– Я сказал, живо, – он схватил меня за руку и затащил внутрь. Злой, бешеный, а я могла думать лишь о том, как полыхает кожа в том месте, где он прикасался.

Кабина пришла в движение, но он остановил ее между этажами. Я попятилась от него, спиной вжалась в холодную металлическую стену и замерла, наблюдая за тем, как Барханов подходит ближе, опирается кулаками в стену по обе стороны от моей головы.

В чайных глазах полыхали молнии. Я видела не только ярость, но и отголоски боли, которую он пытался от меня спрятать.

– Объясни мне, Вероника, – произнес тихо, вкрадчиво, – какого хрена?

Я только пожала плечами:

– Прости меня.

Что еще я могла сказать в свое оправдание? Ничего.

– Это твое объяснение?

– Я не знаю, что сказать. Ты видел все сам.

Видел, каждую постыдную мелочь. Мою испуганную физиономию, голый зад Кирилла, доказательства моего вероломного предательства.

Артур молчал, а я задыхалась от того, что он так близко, оттого что взглядом своим ломает, вспарывает душу. Я смотрела в ответ, мысленно прощаясь, впитывая каждую черточку, чтобы сохранить в памяти дорогой образ.

Прости меня. Ты на всегда останешься с моем разодранном сердце.

Одинокая слеза сорвалась с ресниц и покатилась по щеке, оставляя за собой горячий след. Артур нервно сглотнул, с шумом втянул воздух в легкие. Выражение его лица изменилось, будто слетела холодная маска, обнажая самое сокровенное.

– Скажи мне, что это не правда. Что это шутка, злой розыгрыш, – произнес надломленным голосом, скользя взглядом по моему лицу. Выискивая там правду, надежду, – скажи, что все это мне просто показалось.

Сжал ладонями лицо, прижался лбом ко лбу.

Я не могла дышать. Сердце едва справлялось с перегрузкой, надрывно перекачивая ледяную кровь.

– Скажи, что тебе не нужен Кир. Что ты любишь меня. Прошу.

Я едва держалась, чтобы не начать скулить, как побитая дворняжка.

– Я постараюсь понять. Принять. Забыть обо всем. Только скажи…

– Я люблю Кирилла, – сказала и чуть не сдохла от того, как сильно впились ледяные когти мне в грудь. Невыносимо видеть, как в глазах любимого человека угасает надежда. Не обращая внимание на усиливающийся шум в висках, произнесла еще раз. Тверже, – Я его люблю. Его. Не тебя. Я хочу выйти за него замуж. Хочу прикасаться к нему, обнимать, целовать, проводить с ним каждую ночь.

Сейчас стошнит.

– Хочу от него детей. Сына хочу.

Ой, мамочка, как же плохо.

Его взгляд угасал. И на место отчаянной мольбы, приходило холодное разочарование.

– Зачем же тогда все это было? Зачем врала о своих чувствах.

– Просто…Просто я ошиблась. Приняла обычную симпатию за что-то важное.

– За что-то важное? – эхом повторил за мной.

– Да. Спутала мишуру с настоящими чувствами. А потом увидела Кирилла и поняла, что ошиблась.

Кто-нибудь, убейте меня. Не могу больше.

Артур смерил меня долгим задумчивым взглядом. Потом молча распрямился, отступил от меня на пару шагов. Поправил сбившийся на бок галстук, стряхнул невидимую пыль с рукава, на глаза превращаясь в холодного робота, большого босса. На меня он больше не смотрел. Дождался, когда лифт приедет на нужный этаж и бодрым шагом, не оглядываясь, ушел. А я все-таки заскулила. Кулак закусила до крови, чтобы хоть как-то унять ту боль, что кипела внутри.

Как с этим жить? Как??? Мне может кто-нибудь объяснить.

Я кое-как вышла из лифта и побрела к выходу, надеясь выбраться из этого ада, спрятаться в какой-нибудь норе, зализать раны. Однако, на крыльце меня настиг звонок от Кирилла.

– Да, – прошептала, прикрыв глаза.

– Ты куда свалила?

– Голова болит. Начальница меня пораньше отпустила домой…

– Жди меня.

– Но мне не хорошо.

– Жди. Через две минуты спущусь. Я знаю прекрасный способ избавления от головной боли, уверен, что поможет. Не с первого захода, так со второго, – многообещающе произнес он.

– Не надо Кирилл…

– Ну что ты, милая. Жених я, в конце концов, или нет? Надо спасать невесту от хандры. Целую, детка.

Он сбросил звонок, а я продолжала стоять, прижимая трубку к щеке. Этот проклятый день, никак не хотел заканчиваться.

Кирилл действительно появился спустя всего пару минут. Веселый, бодрый, с огромной охапкой белоснежных роз.