Текст книги "Наши против (СИ)"
Автор книги: Маргарита Ардо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 4
Красавец снова начал терять равновесие на уезжающих вниз ступеньках и отпустил мои бёдра, я соскользнула с него, стукнулась головой о поручень. Но быстро вскочила и побежала через ступеньку вниз, к полицейскому с криками «спасите-помогите!» Слегка сонный блюститель закона в синей форме сразу проснулся, выхватил дубинку и направился ко мне. Позади что-то бухнуло, звякнуло, лязгнуло. Я бежала, как могла, спиной чувствуя преследование. И вдруг две огромные ручищи обхватили меня сзади. В шею горячо дохнули с выкриком:
– Фу джива! Фу! Адыщь!
Да что я, собачка, что ли?! Фу да фу! Сколько можно?!
Похититель потянул меня против движения эскалатора наверх и очень быстро. Сообразил, гад, что полицейские ему не друзья. Он уже дотащил меня до верхней ступеньки, сбив спиной нескольких человек и получив сумкой по голове от женщины в цветастом платье. Вот же ловкий, гад! Он прыгнул назад, спасаясь от уезжающих вниз рифлёных ступенек, чуть не упал, задев девушку-гота и повалив по сторонам трёх китайцев. Тётка с завивкой начала орать:
– Террористы!
Кто-то завизжал, что-то хлопнуло, грудастая, приземистая, будто тумбочка, охранница принялась свистеть. Мой похититель растерялся, мечась между всё прибывающими людьми, эскалаторами и пропускными пунктами. И вдруг, неожиданно для себя, я ка-ак стукнула пяткой ему по голени, он взвыл и на секунду оставил хватку, отшатнувшись. Я рванула вперёд. А мой похититель поехал вниз, ступив случайно на ступень эскалатора. В последний момент он схватил меня за лодыжку. Пребольно кольнуло и вонзилось в мою кожу. Я лягнулась и куда-то ему попала… Ой, может, в лицо?! Но думать об этом было некогда. Подоспел отряд полицейских, я вырвалась из лап похитителя и, как безумная, побежала прочь. Я лавировала между людьми, столбами. Задыхаясь, спустилась в переход, через полминуты оказалась на той стороне проспекта, прямо возле МакДональдса. Завернула за угол, промчалась ещё два дома и ворвалась в наш двор под аркой. Юркнула в подъезд – благо, снова вырвали домофон – и только теперь позволила себе остановиться, громко глотая воздух. В моей голове кружилось, меня порядком мутило и одновременно хотелось есть. А ещё очень саднила нога. Я взглянула – та покраснела, а над пяткой, в мягком месте на щиколотке в тело была воткнута жемчужина. Чёрная. Из-под неё стекала тоненькой струйкой кровь. Я попыталась выдернуть жемчужину и вскрикнула от боли: та словно проросла щупальцами под кожу…
Вот чёрт! Это похититель воткнул! Зачем? Отомстить напоследок? Что ж, надеюсь, полицейские отучат его дубинками нападать на невинных девушек и тащить куда попало.
Правда, мне тотчас стало похитителя жалко. Ведь дубинками – это очень больно, даже таким мускулистым. И по-русски он не говорит, и без паспорта наверняка. Посадят в обезьянник, к бомжам… Так ему и надо! Правда, теперь получается, что я его похитила. Дурдом какой-то…
И как я вообще могла мгновенно переместиться из Сочи в неведомую бухту, а потом обратно в Москву? Почему?
Стоп! Я подумала о том, что хочу в Макдональдс. И оказалась в том, что возле дома! Ничего себе! Блистательно! Я что, телепорт? С чего вдруг?
Нога болела всё больше и больше. Я с тоской взглянула наверх и на табличку на нашем допотопном лифте: «не работает». А что, если? Я зажмурилась, сосредоточилась: хочу домой, прямо в квартиру, сейчас! Ничего… Я сжала кулаки и сморщила нос, напрягаясь. Не вышло. Зато желудок подал сигнал SOS.
Может, мою способность, как мобильник, подзаряжать надо? Не зря же так зверски есть хочется?! Как при 3G-интернете: «Вы исчерпали суточный трафик, пополните баланс или измените тариф на более выгодный»…
Я схватилась ладонью за живот, проклиная гастрит, и поковыляла по лестнице на третий этаж. Мы живём с мамой в сталинке, в квартире, которая досталась нам от дедушки-профессора. Хорошо, что у соседки, Ирины Павловны, всегда лежит запасной ключ от нашей квартиры! Это необходимо, так как мы с мамой не очень везучие: если лопается стояк, то обязательно у нас, причём когда никого дома нет. Или вдруг срывает кран на кухне, или плита ни с того, ни с сего начинает пропускать газ – так, что у соседки канарейка задыхается. Председатель Жилтоварищества называет нас «несчастливой квартирой», все службы коммунального хозяйства проверки начинают с нас, но попусту. Хорошо, что есть дядя Серёжа, мамин брат, он всегда прилетает на помощь.
На звонок открыла Ирина Павловна. Ей семьдесят семь, но она боевая и ни капли не старушка: стрижка короткая, очки модные, юбка и блузка пусть из сэконд-хэнда, но обязательно брендовые, даже дома. В ответ на моё «здрасьте» последовало:
– О, Тася, здравствуйте! А вы разве не в Сочи сейчас отдыхаете? И почему вы вся мокрая? Разве на улице дождь? Я не заметила, смотрю потрясающий фильм, закрыла шторы, так почему вы здесь?
– Так получилось. Можно ключики, Ирина Павловна?
– О да, да, конечно! Проходите, Тася, а чаю не хотите? Я пирог испекла свой фирменный с творогом и фруктами.
Желудок ёкнул и потребовал пирога, но я знала, что к Ирине Павловне на десять минут зайти не получится, минимум на час, а переодеться надо было сразу. И дяде Серёже позвонить. И «Альмагель» от желудка выпить. Поэтому я сказала:
– Нет, спасибо, очень спешу.
Раскланялась и бросилась к нам домой. У нас пахло ванилью и мамиными духами. Я люблю, как пахнет у нас дома. В кухне расцвела голубая бугенвиллия и вылезли мелкие алые бутоны розочек. Две недели меня не было дома, а будто только вчера уехала! Я сняла мокрые вещи и мигом под душ – оттирать следы приключений. Под горячей водой стало хорошо, только проклятая чёрная жемчужина на левой щиколотке доставляла жуткую боль при всех попытках её выковырнуть. А так как боль я терпеть не умею, я сдалась и бросила эту затею.
Прежде чем кинуть одежду в машинку, я вспомнила о жемчужном «курином божке», покопалась в складках футболки и обнаружила его на кожаной тесёмочке. А вдруг это он виноват в моих перемещениях? Я зажала его в кулаке, стараясь не думать, куда я хочу, и пошла, завернувшись в полотенце и шлёпая босыми ногами, в кухню в поисках еды. Нашла в холодильнике супчик. Разогрела его и не заметила, как умяла весь суп, хотя обычно капризничаю, вылавливая по клёцке. Пришлось пустить в ход сосиски из морозилки и залить кипятком овсянку, пританцовывая от нетерпения. Ужас! Если я буду так кушать каждый день, я скоро не влезу ни в одно платье, и маме придётся подрабатывать, чтобы меня прокормить, а потом купить тележку, чтобы возить моё выросшее пузо. Нет, всё! Никаких перемещений! Раз для фигуры вредно…
Я спрятала «криного бога» в шкатулку, а её в шкаф на нижнюю полку, под полотенца. Отряхнула руки и набрала дядю Серёжу.
– Тася! В чём дело? Куда вы пропали?!
– Мы? – сглотнула я, с нахлынувшим чувством вины вспомнив, что девчонки остались на чёрт-знает-гдешном пляже.
– Да, моя Рита, двое из сборной по гребле и чемпионка наша, из тяжелоатлеток. Вас видели вместе вчера. Тут волонтёры собрались, ищут по всему берегу! Где вы, Тася?! Не молчи!
Почему вчера? Ведь прошло от силы два часа с тех пор, как Крохина угрожала мне расправой под магнолиями…
– Я в Москве, – пробормотала я, не зная, как оправдываться.
– Что ты там делаешь?! – рявкнул он. – А девочки где?!
Хм… и правда, где они? На Гавайях? Только на каких-то других, с двумя солнцами…
– Я всё исправлю, – тихо сказала я, наклоняясь над нижним ящиком.
– Что ты исправишь, Тася?! Что ты натворила?! – кипел, растеряв весь свой восточно-философский дух, мой дядя-каратист. – И я понимаю – ты! От тебя всегда неприятности, но Рита!
– Всё будет хорошо. Никого искать не надо, – буркнула я в трубку и быстро отбила звонок.
Мне было стыдно. Какая же я эгоистка! Ем тут суп кастрюлями, а девчонки… Пусть Крохину с гребчихами ни разу не жалко, но ведь Рита! Она такая классная! И за меня всегда горой. А я? Тьфу!
Я надела на шею тесёмку с дырчатой жемчужиной, натянула джинсы, майку, кроссовки и почувствовала себя супергероиней. Только плаща за плечами и светящейся надписи на груди не хватало. Я зажмурилась крепко-крепко и подумала:
«Хочу на Гавайи. К девочкам. На Гавайи. К девочкам».
* * *
Рядом раздался разнузданный клубняк, в нос пахнуло мартини, морем и головокружительной смесью духов. Я открыла глаза и обнаружила, что стою на ночном пляже, вокруг меня сверкает светомузыка и танцуют в купальниках девушки. Гавайки, в гирляндах цветов. Кажется, выступают. Танцовщицы с визгом бросились от меня врассыпную. А я снова зажмурилась, не обращая внимания на резкую боль в щиколотке, и сказала себе:
– Не на те Гавайи, а туда, где не наш мир.
Меня закрутило так, что суп с кашей чуть наружу не выплеснулся. Ногу словно кошки принялись драть. Что-то загрохотало. Я открыла глаза и обнаружила себя в кресле, в темноте. Рядом чей-то попкорн, пацан слева не заметил меня, продолжая тянуть колу через трубочку, а на экране шёл последний космический блокбастер Люка Бессона. Мда, там мир не наш…
Тётка справа вытаращилась на меня испуганно:
– Это место занято. Муж в туалет вышел.
– Я уже ухожу, – пробормотала я не менее ошеломлённо. – А где я?
– Курить надо меньше! – послышалось сзади.
– Миасс, – сказала, моргая, тётка, – кинотеатр «Гавайи».
Извиняясь и больше не чувствуя себя суперменом, я прошла по рядам, отражаясь тенью на экране. Там герой пытался заполучить какую-то жемчужину. В пятке резало. Я остановилась в тёмном коридорчике перед выходом и почесала затылок. Что же всё-таки происходит? Актер в кино застрял рукой в ящике и не мог выбраться из параллельного мира в свой. А я не могу попасть туда, где остались девчонки. А ведь хочу!
И тут меня торкнуло: может, мне без похитителя из того мира вернуться не удастся? Может, – я с испугом глянула на свою посиневшую щиколотку, – он меня привязал к себе? По спине побежали мурашки. Ведь всё сходится! Судя по алчным глазам красавца, я ему была нужна. Очень.
В желудок упал холодный ком, и снова проснулся голод. Я вспомнила кулачищи с шипами, саблю и яростные, подведённые чёрным глаза. Выходит, чтобы вернуть моих девочек, мне придётся искать красавца-похитителя?! Мамочки… но ведь я его боюсь!
Главы 5
В собственную квартиру я вернулась легко. Но от голода и упадка сил чуть с ног не валилась. Утомительное это дело – телепортироваться! Это только в фантастических фильмах – прыг, и всё. А на деле силы приходится восстанавливать. Причём, кажется, желудок вопит после каждого перемещения всё больше и больше, и темнеет до мошек перед глазами. Доев последнюю сосиску, хлебцы, батончики со злаками и орехами, я нашла спрятанную бабушкой банку варенья и съела её, закусив пачкой сливочного масла, кое-как намазанного на разрезанный пополам батон. Только после этого я перестала трястись от изнеможения. Решимость позвонить в полицию стоила мне ещё двух яблок.
– Здравствуйте, – как можно взрослее постаралась звучать я. У меня голос, как у десятилетней, и несмотря на то, что я выше мамы, шампанское в магазине мне даже с паспортом продают неохотно. Я кашлянула. – Поскажите, пожалуйста, есть ли сводки в дежурной части об арестованном иностранце в необычной одежде? Дело в том, что пропал участник международного конвента по комиксам Марвел. Он совершенно не понимает по-русски и говорит только на местном диалекте. Мне как организатору поручили его найти, поскольку делегация должна сегодня улетать на родину… В Конго.
Мне стало стыдно, что я несу подобную чушь, но на том конце беспроводной связи у меня совершенно серьёзно осведомились об имени и внешнем виде потеряшки.
Описание «одет по фильму «Пираты карибского моря», с саблей, макияжем и косами, почти как Джек-Воробей, но мужественнее, красивее, с щетиной и без шляпы» вызвало паузу, а имя… да простит меня похититель – Кыгыр Мухарка-Фу – смешок, просьбу повторить, отчаянное сопение и хихиканье в течение пары секунд. А потом мне сказали строго:
– Нет, таких задержанных не было.
– А на проспекте Мира? Дебош в метро? – с надеждой уточнила я.
– И на проспекте Мира тоже. Обзвоните больницы. И запишите номер: там собирают данные по неопознанным трупам и лицам без документов, обнаруженным в бессознательном состоянии.
Я записала мрачные цифры, холодея от мысли, что иномирец погиб по моей вине и будет похоронен вместе с бомжами, бесславно и навечно потерянный для родных и близких – ведь они же наверняка у него есть… А моя замечательная каратистка, и менее замечательные остальные спортсменки останутся в неизвестных землях, их поработят, угнетут, продадут в рабство… О, Боже мой, только не это!
У меня даже голова закружилась от предложенных воображением ужасных картин: Крохина тянет баржу вдоль чудесной песчаной бухты и поёт песню бурлаков, оборванная и грязная. Гребчихи, прикованные цепями на галерах, проклинают меня ежечасно, а от их синих олимпиек остались только полоски на груди и бёдрах. Рита… нет, она не сдастся и погибнет, защищая свою честь в бою с ордой грязных пиратов.
Я всхлипнула.
А дядя Серёжа мне никогда этого не простит! И мама скажет: «Ты – внучка знаменитого профессора Воронцова, светила всей российской науки, дочь героя, погибшего лётчика-испытателя, моя дочь! Как ты могла?! Как ты могла без антибактериальных салфеток общаться с какими-то наглыми девицами?! Как ты могла отправляться с ними в неизвестные миры, не выпив предварительно витаминов, антигистаминных и иммуномодуляторов?! Ведь там же наверняка лихорадка и масса неизвестных болезней!».
И снова затаскает меня по анализам… И будет таскать до тех пор, пока не найдёт какую-нибудь редчайшую бациллу Турс-Маасбанена или неизлечимый вирус Куско-Фронкенштерна. И посвятит себя спасению меня, не спя ночами и вызывая у меня регулярный рецидив приступов вины. А умру я в новой экспериментальной лаборатории, куда меня мама обязательно пристроит, пользуясь старыми связями дедушки и своими новыми, ведь она у меня педиатр. Под капельницей с ртутного вида жидкостью я испущу поседний дух, жалея, что так и не поцеловалась со штангистом Витей Козлевичем.
Я снова всхлипнула и разолилась: я-то хоть дома, а девчонки чёрт знает где. Им хуже. А я тут сижу и жалею себя. Тьфу! Вытерла увлажнившиеся глаза, и, поджав губы, набрала телефон – тот самый, мрачный, где находят без вести пропавших. Пирата с подведёнными глазами там тоже не было. В большинстве приёмных больниц меня с таким описанием послали лесом, в других ни Кыгыр Мухарка-Фу, ни Ту-эр Маджива не значился. Я растерянно положила трубку, понимая, что совершенно не знаю, что делать дальше. Опустила ноги с дивана на пол и задела щиколоткой ножку. Жемчужина заставила меня скривиться. Я глянула на неё – вокруг по голеностопу расползалась под кожей чёрно-синяя сеточка… Ещё один повод маме отвезти меня в больницу к травматологу, аллергологу, инфекционисту. Сделать укол от столбняка и сдать хирургам, чтобы вырезали гадость, а то пойдёт гангрена с последующей ампутацией. Нет, надо успеть найти Кыгыра, пока мама с работы не вернулась!
Я собрала в рюкзак всё самое необходимое, потом выложила половину необходимого, потому что было тяжело. Потом ещё половину половины. Но антибактериальные салфетки вернула обратно. Написала маме записку, что всё хорошо, и мы с девочками отправились в путешествие с участниками одного международного конвента. Поблагодарила за суп, извинилась за сосиски и попросила позвонить дяде Серёже и сказать ему, что все живы, в порядке и целы; что девочки помогают мне в одном очень важном деле, о котором я расскажу ему подробно, когда вернёмся. У меня самой не хватило духу ему ещё раз позвонить и врать напрямую. Я вообще врать не люблю, хоть и часто приходится…
Я пририсовала на записке поцелуйчики и цветочки, вымыла посуду, закрыла дверь на ключ и… столкнулась нос к носу с похитителем. Вид у него был потрёпанный, от кожаной одежды пахло палёной куриной тушкой, сигаретами и потом, косы растрепались, лицо злое. Можно было испугаться и снова вызывать полицию, но я так обрадовалась, что не нужно искать иномирца, что радостно воскликнула:
– О, Кыгыр, ты живой! Ура!
– Ыы? – опешил он. – Джива фу?
– Да ты не представляешь, сколько я обзвонила больниц и полицейских участков! – затараторила я. – Твоя жемчужина – это гадость последняя! Вы, молодой человек, вообще с ума сошли, зачем вы её поставили? Ведь больно же! А как ты сбежал от полицейских? Там же отряд был! А как ты меня нашёл?! А вы знаете, как нам вернуться обратно?! Мне просто очень, очень надо вернуть моих подруг! Пусть и не все подруги, но всё равно… Очень надо, но вы…
И тут он зажал мне рот ладонью. Взглянул глаза в глаза и пробормотал сурово:
– Адыщь, ма джива!
От его взгляда моя душа вновь упала в пятки, а от его железной хватки вся затея со спасением остальных показалась глупостью и жертвоприношением.
– Амэрос конго, – приказал он и убрал с моих губ ладонь.
– Вы хотите, чтобы мы вернулись? – прошептала я. – Но вы обещаете, обещаете мне, что не причините вреда?! Пообещайте, пожалуйста, а то я…
Он ткнул пальцем в потолок и ещё суровее рыкнул:
– Конго! Эн Джива-йе!
Красавец схватил меня за плечи и прижал к себе – ни вырваться, ни вздохнуть. Я выронила ключ на пол. Зазвенело. Воздух застрял в груди от страха и волнения.
– Я пожалуйста… только вы тоже… я вас боюсь… правда… пообещайте, что будете вести себя достойно… благородно, как рыцарь… Ведь вы же порядочный человек, да? Вас даже акула любит… Наверное, вы добрый… – лепетала я.
Он со стоном воздел очи к потолку, выдохнул и… жадно впился губами в мои губы. Словам было некуда выпадать, и они устроили в моей голове хаос – та закружилась, тело стало горячим и бессильным, в бёдрах и в ноге заболело, как после укола магнезии, глаза сами закрылись, потому что внезапно мне сделалось… сладко. И очень страшно. Красавец прижал меня к стене и целовал, словно хотел выпить все мои мысли. Они исчезли в волнах в голове и дрожи. Нас закрутило и куда-то понесло. И только эхом издалека донёсся голос Ирины Павловны:
– Тасенька! Я вам пирог… Ой, извините, вы с молодым человеком… Ой, куда это вы-ы-ы?..
* * *
Куда бы нас ни несло в этом сладостном водовороте, но в последний момент мне снова представилась Крохина, баржа и протяжная песня бурлаков, и мы грохнулись на землю. Точнее, я на Кыгыра. И это было совсем не так, как в детстве бухаться на толстый дедушкин живот, словно на подушку, чтобы потом убегать от щекотки. Кыгыр был очень твёрдый, будто из гранита высеченный.
Я ахнула. Кыгыр буркнул. Глаза ослепило ярким светом, и, сощурившись, я увидела сквозь дымку два солнца: красное и оранжевое, а потом и Крохину. Баржи не было, и ремня бурлацкого тоже. Выглядела она обычно, со своим порозовевшим от загара носом-картошкой, каштановыми волосами, затянутыми в хвост над круглым лицом и… нимбом. Ой, мы умерли?
– Так вот она, выдра! – радостно заявила Крохина, что-то быстро дожёвывая. – Её и искать не надо!
В моё поле зрения попал её пудовый кулак. Нет, это точно был не рай. Я подняла голову и тут же увидела остальных.
– Рита! – воскликнула я, слезая с похитителя.
Вокруг нас было что-то, похожее на площадь. Белые башни, резьбой и орнаментом напоминающие мечети, тянулись в небо, соединённые между собой высоким забором. На шпилях башенок сверкала красным золотом то ли рыбка, то ли глаз. На раскидистом дереве с мелкими листочками и розовыми метёлками вместо цветов сидел радужный фламинго и чистил пёрышки. Возле башен высились многоэтажные конструкции. Их невероятные арки, колонны и дорожки были засажены самой экзотической растительностью. Если бы царица Семирамида, прославившаяся своими висячими садами, оказалась здесь, она бы наверняка задушилась от зависти – так это было красиво и красочно.
В беседке возле нас стоял внушительный деревянный стол, уставленный блюдами с едой. С массивной скамьи возле него повскакивали мои соотечественницы. Целые и невредимые! Моё сердце вспыхнуло от радости. Ура, живые! Не в рабстве!
Кыгыр что-то прорычал про своё конго, подскочил, схватил меня за руку и тут же попятился от девчонок. Или от трёх мужчин, возникших будто из ниоткуда. Все они были довольно молодыми, прямоносыми, симпатичными, если не считать… кхм… голубые косы по обе стороны плеч. «Мальвины» были одеты в светло-синие балахоны непонятного кроя, перевязанные на талии толстыми поясами. На груди у каждого – по золотому медальону с глазом, как в пирамиде на долларе; в левой руке – по светящемуся посоху. Они направились к нам очень решительно и, я не сказала бы, что дружелюбно. Но девочки их не боялись. Зато Кыгыр быстро обернулся ко мне, и я увидела в его глазах тревогу.
– Амырос ва, джива! Джива! – произнёс он, кажется, умоляя и стиснув мою руку своей лапищей. Свободной рукой Кыгыр выхватил саблю.
Поздно. Я даже моргнуть не успела, как трое мальвин щёлкнули посохами, из тех взвились над головами мерцающие петли и мгновенно оплели Кыгыра, словно разумные змеи. Сабля лязгнула о серо-белые плиты. Моя рука была освобождена.
– Постойте! – крикнула я. – Не надо!
– Надо, Тася, надо, – проговорила Рита, оттягивая меня подальше от Кыгыра. – Это разбойник и бандит.
Как же это?! Мои губы ещё хранили тепло его упругих и сладких, как черешня, губ, в моих бёдрах ещё пульсировало что-то волнующее и горячее. Кыгыр мотнул головой – только ей он и мог крутить – и вперился в меня синими глазищами из-под чёрных, густых бровей. Всё было в его взгляде: и досада, и злость, и разочарование – мол, эх ты, джива. Только страха в нём не было. Ни капли. Наоборот, гордость и какое-то превосходство, пусть Кыгыра и повязали по рукам и ногам. Словно он не преступник, а революционер, у которого есть правое дело.
– Кыгыр… – выдохнула я растерянно.
Откуда-то из-за моей спины вышел высокий бородатый старец, тоже с голубыми косами, как у мальвин. Он взмахнул посохом, и на меня осыпалось облако голубой пыли. Замерцало на футболке, на джинсах, и растаяло. Надо же! Старик, а как феечка в «Питер Пене»…
– Анастасия! – торжественно пробасил старец. – Мы рады, что великое Око привело тебя сюда! И что этот негодяй не успел воспользоваться тобой! О, одарённая дева, очарованная душа – прекрасная джива!
– Благодарю за такое красивое приветствие, почтенный. Очень польщена, – пробормотала я. – Только зачем вы схватили моего спутника? Отпустите его, пожалуйста. Он не сделал мне ничего плохого.
– Никак невозможно, – заявил старец. – Мы счастливы, что вы не только освободились сами, но и доставили к нам этого отъявленного разбойника и злодея!
– Нет, он не разбойник! – топнула я ногой и скривилась от боли в щиколотке. Ой…
Вдруг Кыгыр, который не отрывал от меня взгляда, сказал совершенно понятно:
– Смешная.
И покачал головой.
Рита сказала:
– Магистр Джуйендэ использовал магию распознавания языка. Он нам так сказал.
– Ага, удобная хрень, – вставила Грымова. – Нам бы перед соревнованиями в Канаде очень пригодилась.
– Магия… хрень… – повторила я за ними, ничего не понимая и чувствуя себя как-то нехорошо. Мало мне было телепортации!
Магистр тем временем присел и склонился над моей щиколоткой, коснулся пальцем чёрной жемчужины – та заискрила, шарахнув меня электричеством так, что аж в глазах потемнело. У магистра встала дыбом борода, как у кота шерсть, натёртая эбонитовой палочкой. Рита подхватила меня под руки и не позволила упасть. Из моих глаз брызнули слёзы, а тело задрожало. Я совсем не умею переносить боль! Только уколы теплю, и то палец закусываю.
– Мерзавец! – в гневе рыкнул на связанного Кыгыра магистр. – Как посмел ты, Киату прОклятый, привораживать к себе одарённую дживу?! Как только поднялась твоя скверная рука?!
– Посмел, – нагло задрал нос Кыгыр… точнее Киату. – И посмею снова! И буду делать всё, что захочу! Ты не указ мне, Джуйенде!
– Увести! – рявкнул магистр. – Заточить этого святотатца в казематы Моргуусы! Следить неотступно! – и тут же обратился ко мне: – Не бойся, прекрасная джива, магическая цепь не позволит сбежать этому злодею! Пока мы не снимем его чёрный приворот, его голова будет на месте, но в клетке. И значит, он не погубит тебя. Ты в безопасности!
Трое суровых мальвин потянули за концы посохов, заставляя моего коварного красавца идти за ними, он чуть не споткнулся, выругался. Затем обернулся напоследок и подмигнул:
– Я вернусь за тобой, джива!
Не знаю, то ли избыток чувств, то ли никак не утихающая боль в ноге, то ли страх от странного приворота от Кыгыра-Киату, то ли ужас, что мужчину, который поцеловал меня слаще всех на свете, посадят в клетку и на цепь, то ли просто от того, что с очередным перемещением кончились мои силы, но я покачнулась и начала падать. Всё кружилось и погружалось в туман. Так уже было на физкультуре в школе, когда Станислав Олегович заставил меня бежать пять кругов, несмотря на справку от врача. А у меня всегда низкое давление, и в раздевалке я вот прям как сей…час. Выключилась.
