Текст книги "Ария: Легенда о динозавре"

Автор книги: Маргарита Пушкина

– До «Арии» у меня был довольно скромный сочинительский опыт: ограничивался он бренчанием на гитаре да записью пары песен в студии – ведь раньше мы исполняли чужие песни. И только в составе «Арии» я стал писать музыку, причем музыку именно для конкретной группы с конкретным стилем. Конечно, у меня иногда появляются песенки, которые невозможно втиснуть в «арийские» рамки, но я никогда не задумывался, как их реализовать. Кстати, не далее как вчера Маргарита Пушкина тоже начала наседать на меня: «Давай, тебе надо записать сольный альбом!». Не знаю. Если делать это лишь для того, чтобы реализовать свою творческую потенцию, то я пока не вижу в этом никакого смысла. Для моих композиторских способностей пока хватает «арийского» поля деятельности.

Пожалуй, Виталий прав. Судя по последнему великолепному «арийскому» альбому «Генератор Зла», 60 процентов музыки которого принадлежат Дубинину, ему действительно не стоит отвлекаться на посторонние дела. Так для «Арии», да и для всей отечественной рок-музыки, будет полезней…

«КРОВАВЫЙ» АЛЬБОМ
«В НЕБЕ НА БИТВУ СХОДИЛИСЬ ОРЛЫ…»

Когда Дубинин с Мавриным вернулись в 1990 году из Германии, у Виталия уже были готовы мелодии и гармонии пяти новых песен, кроме того совместно с Мавриным была написана композиция, впоследствии ставшая «Бесами». Подобное количество свежего материала предвещало скорую студийную деятельность. А потому Дубинин с Холстининым плотно засели за утомительную работу по доводке новых композиций и их аранжировке. Это происходило зимой, в самом начале 1991 года, на квартире Виталия Дубинина у метро «Автозаводская». Активное взаимодействие Виталия и Владимира оказалось продуктивным, и в мае Дубинин с Холстининым принесли детально разработанные песни на общую репетицию. Для большей ясности новые вещи были записаны Виталием и Владимиром на магнитофон под обычный ритм-бокс, чтобы остальным участникам группы проще было увидеть композиции целиком. И уже во время общих репетиций этого материала постепенно «нарисовались» остальные песни будущего альбома. А в августе «Ария» начала работу в студии. Как и в прошлый раз, это была студия Московского Дворца молодежи.

Процесс записи продолжался около четырех недель. Стояла дикая жара, но все шло как по маслу: атмосфера была творческая и непринужденная. А после работы музыканты, закупив необходимое количество шампанского или водочки, в полном составе направлялись домой к Кипелову и начинали веселиться. Одним словом, об этом времени у всех сохранились самые светлые воспоминания. Вообще работа над «кровавым» альбомом (он получит название «Кровь За Кровь») оказалась, как ни странно, самой спокойной и плодотворной за всю «арийскую» историю. Все остались довольны друг другом: Пушкина – своими текстами, Холстинин – Мавриным, Маврин – Холстининым, Дубинин и Холстинин – Кипеловым, Кипелов – Пушкиной, ну и так далее… Самое веское тому подтверждение – группу ни до, ни во время, ни сразу после записи альбома кадровые вопросы не беспокоили. В результате осенью 1991 года новый альбом «Арии» – «Кровь За Кровь» – вышел в «свет».

Незадолго до записи новой пластинки Владимир Холстинин, наслушавшись альбома «Turbo» группы «Judas Priest», решил, что играть на обыкновенной электрогитаре ему уже неинтересно, и посему срочно обзавелся электронно-гитарным монстром «Fender Stratocaster» с миди-конвертором «Roland» и синтезатором «Yamaha». Этот гибрид клавишных и электрогитары с цифровым съемником под струнами позволял без особого труда извлекать органные или скрипичные звуки, чем Холстинин незамедлительно и занялся. Например в «Норфолке» никаких клавишных нет. Все сыграно на этом так называемом «гитарном синтезаторе». На записи клавишные пассажи старались использовать по минимуму («Прощай, Норфолк!», «Антихрист»). А вот концертный саунд группы от новых звуков явно выиграл.

Альбом «Кровь За Кровь» содержал и некую микрореволюцию в «арийской» лирике. Хотя и в этот раз группа вместе с Маргаритой Пушкиной продолжала исследования своей излюбленной темы борьбы Добра и Зла, в новом альбоме появилось намного больше философских обобщений. Тексты «Арии» и раньше были находкой для интеллектуального металлиста, не понаслышке знакомого с Гете и Ницше, но здесь Пушкина постаралась особенно.

Начинается альбом мистическим экскурсом в 1915 год («Прощай, Норфолк!»). Описываемые события действительно имели место в истории первой мировой войны. Целый полк англичан был накрыт таинственным облаком, а когда оно рассеялось – ни самих англичан, ни их кошельков упертым немцам обнаружить не удалось. Во втором куплете этого произведения Кипелова несколько подвело произношение, поэтому некоторые некультурные фаны посчитали, что Валерий в конструкции «w рванулся над ущельем яркий столб огня» употребил намного более распространенный русский глагол. Получалось, что столб огня именно над ущельем как бы «сошел с ума».

Поначалу в тексте содержались исторические подробности, вплоть до фамилии командира затерявшегося в горах полка и точного года случившегося. Маргарита призналась, что страшный сюжет был вычитан ею в какой-то тоненькой брошюре о всяких чудесах и НЛО. Особо дотошным «ариеведам» мы можем предложить часть исходного текста, дабы проследить трансформацию пушкинских мыслей.

ЛЕГЕНДА ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ НОРФОЛКСКОГО ПОЛКА В АВГУСТЕ 1915 ГОДА

один из ранних вариантов текста

 
В небе сходились на битву орлы,
Людям для драк не хватало земли,
О-о-о, август жег свой восход,
Немцы убитых тащили во рвы,
В бой англичане бросались, как львы,
О-о-о, шел пятнадцатый год…
Прощай, Норфолк,
За честь короны мы умрем,
Прощай, Норфолк,
Не на щите, но со щитом!
Штык в спине, а пуля – в сердце,
отпоет шакал,
Мертвым славой не согреться,
кто б ни согревал…
В жилах кровь суровых бриттов
бьется, словно ток,
Будет смерть сегодня сытой…
Да поможет Бог!
Кровью и жаждой исходят полки,
Но от победы они далеки,
О-о-о, отступать решено,
Но генерал Гамильтон шлет свой полк,
Тот, что недавно покинул Норфолк,
О-о-о, он бросает полк в ночь.»
Прощай, Норфолк,
За-честь короны все умрем,
Прощай, Норфолк,
Не на щите, но со щитом!
Там, за горным перевалом,
лучших косит смерть,
Нам дано святое право
в битве умереть,
Через мрачное ущелье
путь в бессмертье лег,
Прочь отставить суеверья,
Да поможет Бог!..
Странное облако скрыло солдат,
Ни звона стали, ни звука команд,
О-о-о, генерал Гамильтон…
Облако медленно вверх поднялось,
Вспыхнуло светом разгневанных звезд,
О-о-о, все исчезло как сон…
Прощай, Норфолк,
За честь короны мы умрем,
Прощай, Норфолк,
Не на щите, но со щитом…
Над Норфолком в эту полночь
грянул алый дождь,
Сколько стен от диких молний
факелом зажглось!
Черный пепел, дикий ветер
всех сбивали с ног,
Каждый видел гибель света…
Да поможет Бог!
 

Второй трэк – «Зомби» – симпатичная «страшилка», этакая иллюстрация к не очень страшному фильму ужасов. «Лишь кровавою ценой обретешь покой» – некий зомби ищет своего убийцу, только ему придется сделать это достаточно быстро: в течение трех часов, пока горит «костер в часовне, там, где перевернут черный крест». Впрочем, перевернутый черный крест – не более чем для красоты. На самом деле, в этой песне обыгрывается мадьярское (то есть венгерское, если кто не в курсе) поверье о том, что, если убийца подойдет к телу убитого, раны жертвы вновь начнут кровоточить. Маргарита Пушкина клянется, что в первоначальном варианте текст не имел ничего общего ни с упырями, ни с вурдалаками, ни с перевернутыми крестами. Он был адресован безоглядно преданным делу хэви-метала подросткам, увешанным всевозможными железяками и готовым врезать по башке любому, кто посмеет неодобрительно отозваться о любезной их сердцу музыке. В тексте фигурировал персонаж по кличке Доктор Хэви, по замыслу Маргариты представлявший Спасителя душ поклонников жанра, этакого отнюдь не ангела, но хранителя, который в любую минуту мог придти на помощь попавшему в беду металлисту, а тем более – «арийцу», и всыпать по первое число не только дворовым врагам, но и непонятливым родителям. Кроме того, продолжая перекличку с темами «Iron Maiden», главный герой был зачислен в разряд детей мистического «седьмого сына», но в силу специфических российских условий являлся лишь третьим по счету и, стало быть, магической силой не обладал. Музыканты сочли данный вариант текста чересчур припанко-ванным, в особенности шляг-призыв припева послать все «На фиг!». Да и сама не в меру расхулиганившаяся Пушкина прекрасно понимала, что зал, по обыкновению быстро и легко запоминающий все «арийские» тексты, будет вместе с Кипело-вым орать отнюдь не это окультуренное выражение, а общепринятое уличное «на х..!». В черновиках поэтессы сохранился исходный текст, который, конечно же, не стоит расценивать как шедевр, но определенную историческую ценность сей опус бесспорно представляет.

НА ФИГ!

один из вариантов песни «ЗОМБИ»

 
Ты лишь третий сын седьмого сына,
Ты крещеный, но не носишь крест,
Веришь в силу, как и все мужчины,
И внутри тебя – железный бес…
Твой отец угробил жизнь, чтоб выжить,
Для него не кончилась война,
Ты – его двойник, ты будешь выжат,
Если не пошлешь все это на, на…
На фиг! Доктор Хэви – за тебя,
Он за твоей спиной, —
На фиг! – тех, кто душу теребят
Глупой болтовней,
На фиг! – тех, кто любит, не любя,
Ты сыт такой игрой,
На фиг! Доктор Хэви – за тебя,
Он за твоей спиной.
На фиг!
Ты – не номер, не безмолвный робот,
Ты – свободен, но печаль одна:
Чтоб не стал ты психом твердолобым,
Чтоб не стал, как все, как вся страна, на…
На фиг! Доктор Хэви – за тебя,
Он за твоей спиной!
На фиг! – тех, кто душу теребят
Глупой болтовней,
На фиг! – тех, кто любит, не любя,
Ты сыт такой игрой…
 

«Как вы шхуну назовете, туда она и приплывет»… В общем, не в меру хулиганский текст был отправлен согласно его названию и даже чуть дальше… Холстинин вместе с Дубининым от песни к песне совершенствовали технологию по «заворачиванию» текстов. «Мы старались по возможности не обижать Риту, если какой-то из ее текстов нам не нравился, – рассказывает Виталий. – Поэтому делали мы все максимально дипломатично. Выглядело это приблизительно так: звоню Холсту, спрашиваю «Ну что она Пушкина,) написала?». Холст: «Полное г…о!». Я: «Что будем делать?». Холст: «Я ей сказал, что отнесу текст к тебе, чтобы ты проверил, поется это или нет». Я: «Ну, давай ей скажем, что вот эта строчка не поется, а если эта строчка не поется, то надо выкидывать весь купает! А поскольку этот куплет хороший, а другой от кровенно слабый – мы выкидываем два куплета, и получает ся, что ей проще переделать весь текст». Бедная Пушкина! Ей пришлось извлечь на свет божий совсем другую, старую-старую легенду…

Проживая долгие годы своего веселого и совершенно беззаботного детства в городе Будапеште, Маргарита иногда захаживала местную картинную галерею, где всегда долго задерживалась перед одним огромным полотном – на нем была изображена красивая девушка с безумными глазами, убегавшая прочь от стоящего в глубине гроба. В гробу лежал ее жених, укрытый белым погребальным покрывалом, а на покрывале проступали свежие кровавые пятна. По старинному поверью, убийцу можно было опознать довольно просто: стоило киллеру (или киллерше) подойти к убитому им, как из ран покойника начинала сочиться кровь. Подобный сюжет и был зафиксирован на картине. Видимо, девица из ревности угробила своего милого друга, но никто и не догадывался о том, чьих это рук дело, – однако девушка была плохо знакома с фольклорной криминалистикой. Подошла она со скорбным лицом к гробу, кровь брызнула, и все тайное сразу стало явным… Зомби, воспетый в одноименной «арийской» песне, вычислил своего убийцу по этому принципу, и никакая святая ложь (дескать, «не я это, ох, не я – черт попутал!») преступника не спасет.

Пока создавалась, разрастаясь вширь и вглубь, эта книга, в пушкинском письменном столе при очередной его разборке был обнаружен уникальнейший исторический документ – первый вариант того, что впоследствии стало известным как «Зомби» (сочинен еще до появления на свет припанкованной «Фиги»). В его основу было положено древнерусское сказание о старце Марке-Пещернике, который был, так сказать, могильщиком-любителем. Перед погребением Марк развлекался тем, что оживлял покойников (бр-р-р, некрофилия какая-то, а не Пушкина!), и в этот самый момент слышались голоса уходящих в мир иной, с которыми Марк ласково беседовал о смысле жизни и отбирал у почивших граждан медные пятаки. Вполне понятно, что невежественные земледельцы окрестных сел решили Марка на всякий случай сжечь – чтоб не занимался всякими глупостями на службе, пускай даже и в пещере.

СКАЗАНИЕ О МАРКЕ-ПЕЩЕРНИКЕ

один из вариантов песни «ЗОМБИ»

 
Жил когда-то старец Марк-Пещерник,
Богом проклят за грехи свои,
Рыл могилы для умершей черни
Под землей, в объятьях вечной тьмы.
Но прежде чем свершалось погребенье,
Марк тела на время воскрешал,
И тогда сквозь землю шло свеченье,
Сея страх, великий хор звучал…
Братья! Мы пока еще в пути,
И смерти нет пока!
Братья! Есть в конце тоннеля свет,
И нам легко идти!
Братья! поспешите нас простить,
Пусть крест творит рука…
Братья! Мы пока еще в пути —
Смерти нет пока!
Братья…
Над живыми Марк не ведал власти —
Он живыми брошен был в огонь,
Но из пещеры, как из черной пасти,
До сих пор несется странный стон:
Братья! Мы пока еще в пути,
И смерти нет пока…
 

Текст песни «Не Хочешь Не Верь Мне» пролил свет на дальнейшую судьбу «Героя Асфальта». Стихотворные построения Пушкиной довели беднягу-рокера до состояния комы, и он, лежа на дороге возле искалеченного мотоцикла, яростно сопротивляется попыткам высших сил перетащить его в лучший мир: «я не хочу той пустоты, я не хочу той чистоты, я не прошел всего пути». Хм-м… Между прочим, из текста песни так и не ясно, куда же в итоге он попал, но само ее название наводит на мысль, что пациент все-таки выжил и теперь делится своими впечатлениями с абстрактным слушателем. Особо дотошным поклонникам «арийского» творчества советуем проштудировать книгу Моуди «Жизнь После Жизни», под впечатлением от которой и была написана эта песня. (Несколько позже, специально для сборника «Metal From Russia», группа «Ария» сделала англоязычный ремикс этого произведения, однако по-английски его название звучало куда безысходнее: «You'd Better Believe Me» – «Уж Лучше Б Ты Мне Верил!».)

Еще один «пристрелочный» вариант давал установку на то, что «рано быть мертвым!». Дескать, нечего прикидываться и валяться травяным мешком на дороге, подыхать нам рановато. Некий доисторический брат-реаниматор, вдоволь насмотревшийся в свое время на клинические смерти, справедливо полагал, что, помимо первой дамы с косой и в простыне, нас вполне может посетить и вторая, и третья… Заключительный куплет варианта с жизнеутверждающим названием «Рано Быть Мертвым» выглядел так:

 
Ты прошел сквозь толщу стен,
Невидим, невесом…
Ты сродни стал ветру,
И забыл о страхе, том, земном,
Но Свет не взял тебя к себе
В сады беспечных снов,
Дух вернулся в тело,
К первой смерти ты был не готов,
Да, рано быть мертвым!
 

Песня, получившаяся в результате естественного отбора, стала называться «Не Хочешь Не Верь Мне». Ее текст все слышали…

Мрачными ударами колокола и готическим перебором гитар начинается самая знаменитая кровавость «кровавого альбома» – песня «Антихрист», написанная по мотивам книги Альбера Камю «Падение». Нам предлагается довольно неожиданный взгляд на события, описываемые в Новом Завете. В этой песне Маргарита устами Антихриста и с упорством искушенного казуиста пытается приписать Христу довольно темную историю, связанную с его появлением на свет. Тогда, как известно, по приказу царя Ирода перебили всех младенцев соответствующего пола, но сам Иисус Назорей был спасен Богом-Отцом. Теоретически Христа, конечно, могла мучить совесть – ведь его появление на свет стало причиной поголовного избиения невинных младенцев, однако даже такой специалист по уголовному праву, как Иосиф Сталин, считал, что сын за отца отвечать не может. (Тем более что так называемая «теория виновности Христа» принадлежит все-таки перу француза Камю.) «Арийцы», как и положено серьезным готам, отнеслись к «Антихристу» как к монументальному произведению, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Закончив творить «Антихриста», Пушкина даже не смогла в полной мере насладиться высоким стихом и, поддавшись непонятно откуда взявшемуся чувству суеверного страха, перевернула отпечатанный листок текстом вниз. Кипелов же, признавая литературные достоинства изложенной истории, еще долгое время никак не мог решиться спеть Это…

«Кровь За Кровь» – центровая вещь альбома – повествует о судьбе пятого прокуратора Иудеи Понтия Пилата (по «Булга-ковской Энциклопедии», сына короля-звездочета Ата и мельничихи Пилы) и его бесславном конце. Этому колоритному парню по прозвищу Золотое Копье, данному за меткий глаз и любовь к золоту, вообще не повезло в жизни. Мало того что Понтию не дают покоя все деятели культуры, от первосвященников до Михаила Булгакова, так здесь еще и Пушкина припомнила одну старинную швейцарскую легенду о том, как накануне Страстной пятницы Пилат пытается покончить с собой, бросившись в Женевское озеро. (Сказание явно кальвинистского происхождения – ну с какой стати Пилат поперся бы купаться в Швейцарию, других мест, что ли, нет!) Впрочем, книжная трактовка этой легенды не ограничивается одними лишь библейскими злоключениями Понти. Оказывается, речь идет «о территории современной Швейцарии», и в те места бедолага Понтий был сослан римскими властями. За что? По одной версии, за взимание немилосердных налогов с иудейского населения. По другой – на него имел зуб император Тиберий, у которого в самое неподходящее время появился на венценосном лбу «гнойный струп», то есть здоровенный прыщ. Верно подданные, за неимением лучшего средства, принесли императору платок святой Вероники, на котором отпечаталось изображение Иисуса, – этим платком женщина вытирала пот и кровь с лица распятого страдальца. Тиберий несколько раз провел платком по прыщу – архитектурное излишество исчезло, а Пилат загремел в глушь за то, что казнил столь искусного врачевателя…

Облегченный вариант легенды появления Дьявола не предусматривал. Просто на одной горе в Швейцарских Альпах, получившей название «Пилат», прокуратор и по сей день появляется в великую пятницу и моет свои руки, пытаясь избавиться от крови Иисуса. Но и в «утяжеленном» варианте легенды, бережно перенесенной в песню «Кровь За Кровь», прокуратору тоже не уда-" ется умереть спокойно. Дьявол не отпускает его с миром: вновь и вновь он вытаскивает неудачливого самоубийцу со дна, снова заставляя его страдать за несправедливость казни на Голгофе.

По структуре альбом «Кровь За Кровь» сильно напоминает своего предшественника – пластинку «Игра С Огнем». Вообще, «арийцы» еще с «Героя Асфальта», похоже, взяли себе за правило в каждом альбоме делать одну концептуальную навороченную композицию – со всей полагающейся атрибутикой: несколько вокальных линий и самые разнообразные сольные проходы. Но если на двух предыдущих альбомах манера игры Хол-стинина и Маврина была диаметрально противоположной, то на новой пластинке даже самый искушенный «арийский» поклонник запросто мог их перепутать. Настоящим шедевром стало соло Сергея Маврина в композиции «Кровь За Кровь». Это чуть ли не самое эффектное мавринское соло в составе «Арии». Его акустическая гитара просто безупречна. И это несмотря на то, что играть на акустике Сергей научился в буквальном смысле специально ради этого соло.

А вот Маргарита Пушкина, похоже, больше всего оттянулась в «Бесах». Художник Василий Гаврилов утверждает, что именно он сосватал «Бесов» Пушкиной, намекая на одноименное произведение Федора Михайловича Достоевского. Мол, когда Маргарита, измученная отсутствием свежих идей, пожаловалась, что на соответствующую песню нет подходящей темы, он, лукаво улыбаясь, сказал, что здесь как нельзя лучше подойдет Федор Михайлович, и что на это Пушкина как будто бы воскликнула: «О, это как раз то что нужно!». Очной ставки между Пушкиной и Гавриловым провести не удалось, а сама Маргарита Анатольевна пошла «в отказку»: «Не знаю, про какого такого Федора Михайловича говорит художник Василий Гаврилов! Нет в «Бесах» никакой достоевщины! Попросили написать вальсок, вот я и написала им про чертей!». Да, поди разберись тут! Чертовщина, одним словом… Ну и для того чтобы окончательно деморализовать слушателя, Маврин с Дубининым применили в «Бесах» ход, перед которым отдыхают все трэши и регги вместе взятые. Знающие сольфеджио (даже в пределах музыкальной школы) могут проверить, какое «адское колесо» сотворили «арийцы» в начале соло: гитары остаются в 12/8, бас с барабанами «незаметно» переходят на 4/4! И все это происходит на фоне бэк-вокалов, исполненных в неж-но-подвывательной манере! Так и чудится вереница чертей, дружно пляшущих в хороводе с веселыми рожами! Чертовски славный вальс!

Кстати сказать, текст «Бесов» часто цитируют выпивающие граждане, которые поднимают стаканы или бокалы за что-нибудь исконно русское. «Что-то бесы в душе моей все злей и злей! – говорит в таких случаях тамада. – Ну, за все, что было!»

«Все, Что Было» – небольшая передышка перед финальной развязкой, когда можно перевести дух и проанализировать пройденный «кровавый» путь. Мистика мистикой, а хорошая баллада – всегда находка для загадочной и сентиментальной русской души. «Дверь на ключ – и свинцом тоска, боль в душе, словно смерть близка»: под эту песню действительно хорошо заниматься душевным мазохизмом и потреблять крепкие национальные напитки. К тому же приятно удивил Сергей Маврин, сыгравший, казалось бы, совсем неподходящее для баллады слайдовое мажорное соло, да еще и в лихом аэросмитовском стиле. А начинающим вокалистам пригодится вокальный пассаж «я видел сон, как в этот дом ты се-ердце принесла свое…», где нотка «ми» перебрасывается из одной октавы в другую. Очень хорошее упражнение!

В последнем припеве этой песни предполагался женский хор, но хора все не было и не было. Студийное время подходило к концу. Отчаявшись, «арийцы» собирались тряхнуть стариной и спеть все собственными фальцетами, но тут – о, спасение! – в студии внезапно распахнулась дверь, известив о приходе старинного приятеля Холстинина – Алексея Горбашова, гитариста поп-группы «Мираж». Алексей пожаловал не один – вместе с ним оказалось прелестное создание женского пола. «Позна комьтесь, – представил ее Горбашов, – Катя Болдышева, новая вокалистка «Миража». Мы проходили мимо и решили заглянуть в гости». «Ура, ура! – воскликнули в один голос «арийцы». – Катя, пожалуйста, к микрофону!» Катя не заставила себя долго упрашивать и за два приема расправилась со всеми женскими партиями. Но, все равно, это не избавило Дубинина и Кипелова от необходимости поддержать хрупкий девичий голосок своими мощными мужскими фальцетами. «Все, Что Было» – так на один вечер сложился в высшей степени оригинальный альянс «Миража» и «Арии».

Ну, а какая еще песня могла бы достойно завершить «кровавый альбом»? Посеяны зерна сомнения в христианстве, развенчан Понтий Пилат, отнюдь не самый плохой «генеральный прокурор» Иудеи, а следом и бесы обуяли «арийцев»… Наверно, необходимо показать перспективу, так сказать генеральное направление пути. «Следуй За Мной» – верной дорогой идете, товарищи! Вещь, написанная Кипеловым, завершает череду преступлений и убийств, компактно разместившихся на предыдущих семи песнях. «Следуй За Мной» звучит в лучших традициях раннего «Manowar», повествуя о темном всаднике, который, как вы знаете (если читали Булгакова), перестал улыбаться, с тех пор как неудачно пошутил… «Каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал». (У Булгакова рыцарь был несколько другого цвета – темно-фиолетового, но творцы, видать, отталкивались от мысли, что по ночам все темно-фиолетовое становится отъявленно черным.) Кипелов, правда, еще улыбаться не перестал, но его эта история с рыцарем тронула, поэтому он поделился с Пушкиной своими соображениями относительно Ада, «посланца Зла» и «тени предсмертной птицы». Валерий в то время находился под впечатлением песни Криса Ри «Дорога В Ад». Вот он и рассказал Рите про то, как представляет себе дорогу в ад, по которой мчится рыцарь смерти. Рита вняла его призыву, и Черный Всадник заступил на черную вахту. Кстати, при прослушивании этого шедевра в наушниках, не рекомендуется включать громкость в коде более чем наполовину, ибо Кипелов засадил там такую «адскую» терцию, что можно запросто лишиться барабанных перепонок.

Черный рыцарь возник не сразу, а постепенно. Он вырастал из целой компании безликих эмигрантов, прущихся в неизведанные дали в погоне за счастьем (Пушкина, всегда нежно любившая «Led Zeppelin», пыталась примерить идею «Immigrant Song» к «арийской» музыке), позже трансформировавшихся в японского самурая-камикадзе. Идея верного сына империи, сожженного в небе, поначалу понравилась и Холстинину (особенно запал ему в душу самурайский меч, лежащий в кабине обреченного на уничтожение самолета). Увертюрой к появлению Черного Всадника стала разработка темы явившихся в Северную Индию племен ариев, претендовавших на особую добродетельность и избранность, знавших металл и исповедовавших культ коня:

 
Сила им дана,
Сила и согласье,
В храмах их души – железный век…
 

Однако в одну песню всю мировую историю не засунешь. И черный цвет, символизировавший у ариев порочность и невежество, чудесным образом становится цветом одежды молчаливого рыцаря… Н-да, неисповедимы пути мысли сочинителей «арийских» текстов…