Текст книги "Ария: Легенда о динозавре"

Автор книги: Маргарита Пушкина

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ
КАК «АРИЯ» ИГРАЛА С ОГНЕМ
1987–1989

Взаимоотношения «Арии» и Векштейна никогда нельзя бы ло назвать союзом равноправных партнеров. Даже если кому то показалось, что за широкой спиной Виктора Яковлевича группа существовала как «у Христа за пазухой», это было не совсем так. Да, музыканты «Арии» имели больше, чем многие другие. У них была работа, дававшая возможность зарабатывать деньги «на жизнь» и заниматься любимым делом. И не такие уж маленькие деньги привозили они со своих непрекращающихся гастролей. Но, как говорит мудрая поговорка, «все познается в сравнении». После каждого концерта лишь четверть концертной стоимости коллектива шла на оплату музыкантов группы и технического персонала, насчитывавшего больше десятка человек. Львиную долю, то есть остальные три четверти общего заработка, забирал Векштейн. До поры до времени такой расклад ни у кого не вызывал сомнений. Но мысли – стран ная материя. Рано или поздно перед участниками группы, даже скажем точнее: перед ее лидерами в лице Холстинина и Дубинина встал вопрос о том, насколько справедливо подобное распределение прибыли. Действительно, все творческие достижения группы принадлежали лишь ее музыкантам и авторам песен. Конечно, продвижению «арийской» продукции крайне способствовали многогранные возможности Виктора Яковлевича, однако – с другой стороны – к 1988 году «Ария» имела в своем багаже три кассовых альбома, и это давало музыкантам большие, чем ранее, права. Тем более что вокруг уже начали свою деятельность всевозможные хозрасчетные фирмы, предлагавшие популярным артистам более существенные заработки…

…Мне кажется, что я почти ощущаю нарастающее раздражение читателя, недовольного тем, что автор излишне углубился в далекие от высокого искусства материальные сферы. Ладно, ладно. Да и не только в деньгах было дело…

Напомню, что Виктор Яковлевич в прошлом тоже был музыкантом. У него под боком, в его «собственном» ансамбле, кипела полноценная творческая жизнь. Ему, конечно, хотелось быть причастным к ней… Бывало, он заходил на «арийскую» репетицию и (полный желания принять хоть какое-нибудь участие в «процессе») спрашивал у музыкантов: «Ну, чем занимаетесь?». Музыканты, только что с жаром обсуждавшие какой-нибудь важный творческий момент, моментально замыкались: «Да так, ничем…». Или в процессе подготовки к концерту Век-штейн садился за звукорежиссерский пульт, желая «порулить» хотя бы звуком: «арийцы» тут же вежливо выпроваживали своего худрука и отсюда. Действия каждой из сторон естественны и легко объяснимы…

Мы уже говорили, что к этому времени жене Векштейна Антонине Жмаковой аккомпанировала группа «Раунд». Этот коллектив выступал в первом отделении концерта, перед «Арией», при этом исполняя довольно «тяжелую» музыку. Перед глазами музыкантов «Раунда» постоянно находился концертный апофеоз «Арии», и постепенно они стали использовать на концертах многие «арийские» беспроигрышные рецепты. Таким образом уже в первом отделении концерта они выдавали многие задумки, на которые «Ария» справедливо рассчитывала как на абсолютно свежие и даже индивидуальные. «Они заранее «продави ли» все наши «фишки», – рассказывает Дубинин. – А так как командовал всем Векштейн, то играли они перед нами порой даже на большей мощности, чем мы, при более крутых световых эффектах. Это не могло не напрягать». Скажем честно, «Раунд» никогда бы не собрал тех залов, публика шла исключительно на «Арию». Однако, пользуясь своим абсолютным диктатом в административной сфере, Векштейн порой выбивал для «Раунда» большую цену, чем платили «Арии»…

И еще один крайне важный повод был у группы для недоволь ства своим импресарио. В 1988 году он настолько уплотнил концертный график «Арии», что музыкантам не удалось порабо тать в студии. А ведь все три предыдущих года своего существования команда добросовестно выдавала по альбому в год. Хол стинин, больше других ратовавший за запись нового альбома, раздраженно говорил: «Нам надо писать новый альбом, а мы… едем на концерты». И музыканты вновь колесили по стране, не имея возможности даже опробовать на репетиционной базе новые идеи. Работать над очередным альбомом Векштейн не давал, мотивируя это тем, что «нет смысла – надо менять музы ку». В 1988 году интерес к «металлическому» року пошел на убыль, и Виктор Яковлевич, чьим принципом всегда было оста ваться на гребне волны, начинал подумывать о том, а не стоит ли сделать ставку на иной, более коммерческий, стиль. Почувство вав в свое время, что хэви-метал может принести немалые день ги, Векштейн совершил почти невозможное, согласившись на превращение собственного вокально-инструментального ансамбля «Поющие Сердца» в рок-группу «Ария». Но теперь все изме нилось. Так что у группы накапливалось все больше причин для расставания со своим директором.

Летом 1988 года «Ария» отправилась в трехнедельное гастрольное турне по Болгарии, и как раз именно в э'то время вопрос о менеджере встал ребром. Никакого специального собрания и «разбора полетов» на этот раз не было, все решалось кулуарно – в перерывах между концертами. А по возвращении из Болгарии Векштейну были высказаны все претензии. Виктор Яковле вич сначала просто не поверил своим ушам, а потом испугался и пошел на попятную, предлагая различные уступки. Мнения музыкантов разделились: Дубинин и Холстинин были настроены крайне решительно, а Маврин с Кипеловым были, в принципе, не против работать дальше.

Барабанщик Максим Удалов вообще хотел кардинальных изменений. Он был моложе других «арийцев» и еще не отягощен семейными узами (заставляющими смотреть на жизнь с более практичной стороны). Максиму казалось, что музыкальная концепция «Арии» устарела, и команда занята лишь выкачиванием прибыли из концертов. Сказав на прощание: «Я в этом болоте работать больше не собираюсь», Удалов хлопнул дверью и ушел из группы. (Сначала Максим подался в малоизвестную команду «Зеница Ока», а потом записал один альбом в составе «Валькирии», игравшей progressive metal.) Уже будучи «в отставке», Удалов любил так объяснять причину своего поступка: «Металл умер. Надо начинать все заново». Каюсь, слышал я и другую трактовку событий: Удалов, прежде чем с таким пафосом хлопнуть дверью, отправился в Уфу к своей будущей жене, начисто «позабыв» о том, что у «Арии» намечено пять концертов в Питере. (Между прочим, данный поступок автоматически сделал Уда-лова «персоной нон грата», и ему на полном серьезе собирались «набить лицо» сразу несколько человек.) Однако сути дела это не меняет – из группы Удалов все-таки ушел, а некая очаровательная уфимчанка спустя некоторое время стала его женой.

Горячность Максима Удалова несколько охладила наступательный пыл Дубинина и Холстинина, но ненадолго – найти нового барабанщика оказалось не так уж трудно. Вакантное место за ударной установкой занял Александр Манякин, игравший до этого в группе «Кинематограф». Манякин пришел знакомиться с «арийцами» на концерт, который проходил в московском саду «Эрмитаж» в компании импортной группы «Reaggie Play». Это выступление запомнилось фанам тем, что Кипелов, войдя в раж и потеряв всякую бдительность, совершенно забыл про некие детали своего костюма и отпел всю программу с расстегнутой ширинкой. Новый эротический имидж Кипелова оказался для Уда-лова роковым знаком – это был последний концерт Максима в составе группы «Ария».

Манякин, практически моментально получивший незатейливое партийное прозвище «Маня», поразил музыкантов абсолютным знанием «арийской» концертной программы, чем избавил своих будущих коллег от бесконечных репетиций. Несколько барабанщиков, приходивших до него на прослушивание, непременно задавали извечный русский вопрос: «Что делать?». Манякин же повел себя иначе и, едва усевшись за установку, деловито спросил: «Какую вещь будем играть?». Последовавший вполне резонный вопрос: «А ты что, все знаешь?», как выяснилось спустя несколько минут, оказался излишним – Манякин Досконально знал весь «арийский» репертуар. Он был принят в группу единогласно и без комментариев, а уже через месяц отправился вместе с «Арией» на гастроли. К тому же своей внешностью Манякин очень походил на Брюса Диккинсона, что явно грело душу «арийским» патриархам.

Проблема с барабанщиком была решена, но по вопросу об уходе от Виктора Яковлевича музыканты группы пока еще общего мнения не имели. Тогда Холстинин и Дубинин решили сделать ход конем. Они показали Кипелову и Маврину демонстрационную запись шести вещей будущего альбома, записанную буквально «на коленке» в скитаниях по гостиничным номерам, и предложили определить свою позицию: или все музыканты сваливают от Векштейна и начинают запись нового диска, или Дубинин с Холстининым покидают группу и уносят материал с собой. (В последнем варианте название «Ария» почти наверняка осталось бы за Векштейном, Мавриным и Кипеловым.) Ил-бегающий конфликтов Кипелов сказал, что на раздумья ему потребуется месяц. Ему выделили ровно три дня, по истечении которых Валерий согласился принять позицию Дубинина и Хол-стинина…

Векштейн, вложивший в «Арию» несколько лет жизни и мае су своих связей, претендовал на раскрученное имя коллектива (хотя не очень понятно, как бы он мог его использовать?). С точки зрения доживающего тогда свои последние дни монополиста на творчество в лице Министерства культуры СССР, Виктор Яковлевич такое право имел. А потому он милостиво позволил покидающему его коллективу назваться «Ария-89», что музыканты вынужденно и сделали, и на концертных афишах замаячила эта нелепая надпись. То были странные времена правового беспредела, когда просторы огромного государства бороздили многочисленные одноименные коллективы: две или три группы «Мираж», пара «Наутилусов» и не поддающееся подсчету количество «Ласковых Маев». Пользуясь тем, что телевидение не часто балует новоиспеченных звезд вниманием и лица новых героев мало кому известны, нечистоплотные администраторы запустили на гастрольные маршруты фонограммных двойников, которые зачастую финансово опережали своих оригинальных прототипов. К счастью, с «Арией» этого не произошло, и оставшееся у Векштейна название не материализовалось в музыкальную группу. Но существовавшая вероятность появления одноименного коллектива ускорила следующую студийную работу наших героев. Магнитоальбом (март 1989 года) и вышедшая годом позже «мелодийная» пластинка получили название «Игра С Огнем». Эта запись получилась довольно ровной, чем-то напоминала предыдущий альбом, и выделить из общей ткани можно лишь явно запоминающийся хит «Раскачаем Этот Мир». Тем не менее, этой своей работой группа как бы отсекла любые возможности появления одноименного коллектива, так что глобальную задачу альбом «Игра С Огнем» выполнил…

Итак, в ноябре 1988 года после долгих бесплодных дебатов «Ария» рассталась со своим импресарио. А через год с небольшим всю музыкальную общественность потрясло страшное известие – 22 февраля 1990 года Виктор Яковлевич Векштейн трагически погиб. Он был найден в гараже, в собственном «мерседесе», задохнувшимся выхлопными газами. Но это не было самоубийством. У несчастного случая была иная, весьма щекотливая, причина, которую предпочитали скрывать и обнародование которой могло бы вызвать нежелательную реакцию, – Векштейн был в гараже не один… Бывший менеджер сумасшедшей тяжелой команды ушел из жизни весьма романтично, по-рокер-ски… Говорят, выхлопной газ – предательски сладковатый. Он убаюкивает свои жертвы и тащит их за собой в те самые дали, о которых так любила и до сих пор любит петь группа «Ария».

Вот что напишет в газетном некрологе Дмитрий Шавырин, тогдашний шеф рубрики «Звуковая Дорожка» уже упоминавшегося «Московского Комсомольца»: «Он был честным. Бабушки у церкви святого Николы в Хамовниках никак не могли понять, откуда такое столпотворение лохматых молодых людей в джинсах. Молодому поколению имя Виктора Векштейна почти ни о чем не говорит, а рокеры со стажем между собой любя называли его «дедушкой рок-н-ролла». За пятьдесят лет он успел сделать немало. Дирижировал симфоническим оркестром, а когда на музфронте начали происходить первые потепления, организовал одну из первых в стране поп-групп «Поющие Сердца». В 1985 году музыкантам стало легче дышать, и тогда Виктор Яковлевич решается на шаг безумца – на базе пресловутого ВИА создать первую в стране настоящую профессиональную «металлическую» группу. Помню, как Витя позвонил мне и пригласил в гости, чтобы послушать первые записи «обновленных Сердец» и посоветоваться о новом названии. Так благодаря стараниям и пробивной силе Векштейна родилась «Ария». Витя просил помочь организовать ему пробный концерт в Москве, и тогда 5 февраля 1986 года состоялось памятное выступление «Арии» в ДКМАИ на устном выпуске «Звука вой Дорожки». Дебютная фонограмма мгновенно разошлась по рукам фанов, а «арийцы» во главе с Векштейном стали первы ми героями надвигающейся волны хэви-метал. Грандиозный ус пех и шумные концерты, у истоков которых стояла «ЗД», тем не менее, не могут сейчас сгладить нашу вину перед Векштей ном. Волна популярности «Арии» так быстро захватила го род, что нам даже в период гласности было «нерекомендовано» писать о группе. И подробно о ней мы написали лишь в 1989 го ду. Буквально накануне своей нелепой смерти Виктор Яковле вич дописывал рок-оперу «Фауст», которой теперь, видимо, не доведется увидеть свет, готовился к поездке в Эквадор. Но… не успел. Многого еще не успел…».

Два дня спустя после отпевания Векштейна в церкви Маргарита Пушкина написала стихотворение, прокомментировав его в своей книге «Заживо погребенная в роке» следующим образом: «Еще неизвестно, от чего спокойнее умирать – от угарно го газа в собственном «мерседесе» и с любимой женщиной или в грязной районной больнице, где пьяные дежурные медсестры сидят на коленях у пьяных пациентов-милиционеров».

 
ЛУЧШЕ НЕ СПАТЬ
(памяти В.Векштейна)
Эй! Лучше не спать. Это время для сонь…
угарный газ —
Запрещенный вираж в гараже,
Липкий цвет «мерседеса»
Так «Аида» становится воплем московских ворон —
коньячный джаз…
Бомбой взорвется коробка драже —
ночь двоих сплющит прессом.
Лучше не спать!
Блеск седин – на виски,
Бес в ребро – топором…
– и бог не спас!
Но – поп пока отпевает других,
но – жена варит кофе,
Тащит смерть по асфальту
белья грязный ком
– И любовь ржет пока за пару гнедых,
серебрит пальцы Нопфлер.
Лучше не спать!
Завтра – ящик и крест.
Рот без губ – просто щель…
– за упокой!
За нашедших приют в гараже,
За мотор «мерседеса»,
За незыблемый в мире подлунном порядок вещей…
Тел, не узнавших кнута и вожжей,
Душ без меры и веса, но
Но лучше не спать…
 

Многие люди, хорошо знавшие Виктора Яковлевича и с которыми довелось встречаться при работе над данной книгой, не сговариваясь, повторяли одно и то же: «Если бы сейчас был жив Векштейн… Многое в шоу-бизнесе повернулось бы совершенно иначе». Пожалуй. Не стану спорить с ними, отстаивая точку зрения Льва Толстого по поводу роли отдельной личности в истории. Думаю, стоит лишь констатировать следующую мысль. Какие бы коммерческие дела ни проворачивал Век-штейн, он в итоге всегда оставался человеком, глубоко преданным музыке…

Но жизнь продолжалась. Свой следующий, четвертый, альбом «Игра С Огнем» «арийцы» записывали уже в студии Московского Дворца молодежи (МДМ). Группу приняли в свои объятья старые знакомые – Юрий Фишкин и Александр Ситковец-кий (гитарист и основной композитор восхитительной арт-роко-вой команды «Автограф»), которые предоставили «Арии» репетиционную базу. Бывалый «аппаратчик» Фишкин, знакомый с Дубининым и Холстининым еще со времен группы «Волшебные Сумерки», решил стать их менеджером…

Когда дело дошло до записи нового альбома, осмотрительные Холстинин и Дубинин решили подстраховаться и в тайне от Ма-някина начали параллельные репетиции и с Максимом Удаловым – так, на всякий случай. Однако Кипелов проявил в данной ситуации редкую для него принципиальность: или я, или Уда-лов; поэтому эксперименты с барабанщиками пришлось свернуть. «Меня к тому времени так уже достали все эти «подводные течения» – что с Большаковым, что с Векштейном, – позже объяснял Валерий. – Я исходил из того, что лучшее – враг хорошего». Да и, как выяснилось, все опасения «арийского» генералитета были напрасными – Александр Манякин со своей задачей справился неплохо.

Новый альбом, записанный за 25 дней при участии звукоре жиссеров Ивана Евдокимова и Сергея Рылеева, вышел весной 1989 года. Спустя почти десять лет после выхода «Игры С Огнем» Евдокимов, продолжающий работать в студии МДМ, вспоминает: «Тогда с ними было здорово. Они были совсем не уста лые и не старые пердуны какие-нибудь. Играли, конечно, поху же, чем сейчас, но зато какой задор был! Хотя лично для меня это был очень тяжелый звук…».

Музыка группы становится более агрессивной и динамичной, что лишний раз подтверждает стремление музыкантов к скоро сти, энергии и гармонии. Альбом получился более цельным, чем предыдущий, возможно это объясняется тем фактом, что все композиции, в отличие от всех других альбомов «Арии», были написаны одним и тем же авторским коллективом в лице Вита лия Дубинина и Владимира Холстинина, а тексты – Маргарите si Пушкиной. Никакой творческой дискриминации не были и в помине, скорее всего в тот момент Кипелову и Маврину про сто нечего было предложить.

Девятиминутный заглавный триллер альбома – «Игра С Or нем» – представляет собой диалог между скрипачом Никколо Паганини и Дьяволом, из которого становится ясно, что и судь бой человека, и его музыкой распоряжается все-таки Дьявол. «Арийцы» решили повторить и тем самым подтвердить в своем творчестве старинную легенду о связи скрипичного гения с Кня зем Тьмы (которую в свое время упорно распространяла католи ческая церковь). Известно, что несчастного Паганини послг смерти, в гробу, долго таскали по итальянской земле, а церковники, мечтавшие приватизировать его весьма значительное состояние, не разрешали предать земле останки гения… Чтобы прояснить свою позицию в столь щекотливом вопросе взаимо действия темных и светлых сил, группа решила напечатать на пластинке некое «вступительное слово к альбому». К несчастью, редактору, ответственному за выпуск на фирме «Мелодия», ти шайшей женщине, воспитанной в добрых традициях тотального атеизма, эта затея не понравилась, и на обложке вместо «Слова» осталось пустое место, на котором правда оказалось очень удоб но ставить автографы. Ну а нам, в свою очередь, ничто не мешает показать во всей красе эту «сатанинскую» затею. Итак, как и полагается, вначале было Слово.

«…Мы никогда не могли понять, каким образом люди, которые готовы поверить в величайшую несправедливость – существование Бога, восстают против самой идеи существования Дьявола.

А тем временем Он, Великий Поджигатель, собирает солому людских страстей и грехов и разжигает пожар, пожирающий с таким трудом созданный мир.

Он мстит за неверие, опаляя души, выжигая сердца, натравливая друг на друга обезумевших от взбесившегося огня. Он мстит и восстанавливает требуемый, с момента создания всего живого, закон равновесия сил Добра и Зла, святого и дьявольского…»

Симпатично, не правда ли? Идея «Слова» принадлежала Холстинину, материализовано в виде конкретного текста оно было Владимиром в союзе с Пушкиной, а в напечатанном виде «Слово» появилось лишь в 1994 году, когда фирма «Moroz Records» выпустила CD, оформленный так, как он и должен был выгля деть с самого начала. За Словом последовало Дело. На альбоме в этот раз оказалось семь вещей.

В первой песне «Что Вы Сделали С Вашей Мечтой?» голос Кипелова посылает проклятья негодным коммунистам, которые в своем стремлении построить общество социальной справедливости соорудили добротный концлагерь для всей страны. «Арийская» композиция «Что Вы Сделали С Вашей Мечтой» перекликается со столь же политизированной песней «Что Вы Сделали С Нашей Мечтой» группы «Pink Floyd», где в меру патрио тичные англичане в меру патриотично наехали на свою «железную леди» Маргарет Тэтчер – их послевоенная мечта о мире во всем мире обернулась конфликтом на Фолклендских островах (1982 год). «На самом деле коммунисты везде мерещились только Холсту, – язвит Пушкина. – Я, сочиняя этот текст, мыслила более глобально: ведь любая власть обещает несчастным избирателям золотые горы и рай земной, да что-то этого рая земного нигде до сих пор не видно… Сваливать все только на Россию с ее столь долгим коммунистическим режимом – весьма банально и скучно».

Праведный гнев перетекает во вторую вещь – «Раскачаем Этот Мир». На протяжении тура «Игра С Огнем» эта песня обычно исполнялась второй и в полном смысле слова раскачивала аудиторию. Это совсем не значит, что «Раскачаем Этот Мир» никого не раскачивает теперь. Чтобы убедиться в этом, достаточно придти на любой «арийский» концерт. «Для слабых места…» – обычно начинает Кипелов. «Нет!!!» ~ многотысячной глоткой вторит ему зал, откликаясь на эту грамотную формулировку в духе нового ницшеанства. Своеобразное пророчество – в песне создается картина тотального насилия в городе, буквально начиненном наемными киллерами, волками и прочими тварями, жаждущими чьей-нибудь крови. Пушкина, увлеченная идеей превращения людей в зверей и зверей – в людей, вспоминает, что первый раз за свои пророчества ей стало страшно на концерте группы в Лужниках, на очередном марафоне «Звуковой Дорожки», когда в момент исполнения этой песни несколько тысяч молодых глоток пели вместе с Кипелычем припев. В воздухе носилось нехорошее настроение – смести к черту оцепление ОМОНа у сцены, сцепиться с милицией, разнести стадион. «Beлика сила искусства, ~ прошептала Маргарита Анатольевна гитаристу Диме Четвергову, привезшему ее на Малую спортивную арену, – но что-то домой очень хочется…»

Третий трэк альбома – «Раб Страха» – очень красивая в мелодическом отношении вещь, но со стандартным и – да простит меня Маргарита Пушкина – абсолютно безликим текстом. По крайней мере, за последние годы «Раб Страха» на концертах не исполнялся ни разу. Такие песни имелись в изобилии у каждой второй хэви-металлической группы. Тема «выдавливания по капле из себя раба» в перестроечном обществе была и актуальна, и банальна одновременно. В этой песне примечательны «мавританское» соло и одна из пушкинских трактовок строения Вселенной, зашифрованная в тексте: «в центре мира чугунный глупец, на спине его красный рубец», – только вообразите себе такую картину! Зрелище не для слабонервных! По поводу «чугунного глупца красного рубца» существует и другая версия. Ее, в частности, придерживается и известный в России специалист по тяжелой музыке д-р Грачев (Grachyoff). Он считает, что этот страшный истукан – попросту памятник Ленину в Москве на Октябрьской площади! Действительно, позади огромной фигуры Ленина, стоящей на гранитном постаменте, развевается «красное» чугунное знамя, которое, при наличии воображения и отсутствии (присутствии) фрейдистских комплексов, можно именовать «красным рубцом». В пользу этой версии говорит также тот факт, что ранее в тексте значился не «глупец», а «мудрец». Сама же Пушкина отстаивает совершенно другую точку зрения – да, постперестроечная идея «выдавливания из себя раба по капле» ей тоже глубоко, до коликов в печени, противна. «Когда я слышу это фразу, – она щурит свои рысьи желтые глаза, – я сразу представляю себе россиян, сидящих на корточках в кустах со спущенными штанами и кряхтящими по команде. Если человек не хочет быть рабом, он никогда им не станет, даже если его посадить в колодец, без хлеба и воды. Если твои дух свободен, свободен и ты… А в том, что власти десятилетиями делали из овец-обывателей дураков и рабов, виноваты сами эти овцы. Они позволяли так с собой обращаться. Идея песни в другом: даже когда кажется, что стремиться уже некуда, везде – «кранты», все рае но рвись вперед, хуже уже не будет. Смерть – лучший выход для рабского тела». Жестоко, но справедливо!

«Искушение» Виталий Дубинин сочинил еще в 1987 году. Тогдашняя аранжировка песни полностью повторена на альбоме «АвАрия», и поэтому, когда решено было задействовать «Искушение» в «Игре С Огнем», Дубинин с Холстининым немало потрудились над новой, «тяжелой», аранжировкой. Но, несмотря на их усилия, песня все же получилась совершенно нетипичной для «Арии». Кипелов тоже постарался на славу и подпустил в свой голос такое количество придыхания и нежных обертонов, что среди фанов никто уже не сомневался – эта песня действительно повествует о любви к «не совсем» совершеннолетней девушке. А предыстория такова: «искушающий» текст Пушкина писала по заказу Холстинина, который не знал, что ему делать: с одной шестнадцатилетней поклонницей («ты знаешь все, что надо знать, я знаю чуть больше, чем надо»). По утверждению Холстинина, им (ему?) хотелось сделать вещь «про любовь, но про любовь не совсем обычную», не прибегая к избитому сюжету – «ты ушла, и все умерли». В самом первом варианте сюжет был действительно нетривиален – песня начиналась со слов «закрой глаза, коснись меня, ты пахнешь космическим медом», однако в окончательной редакции Пушкиной «космический мед» стал все-таки «соблазном и медом». По словам самой Риты, она этот холстининский «спецзаказ» на дух не переваривает, но, будем справедливы, это ее отношение к «Искушению» достоинств песни нисколько не умаляет.

«Игра С Огнем», со своей ярко выраженной концептуальноестью и цитированием 24-го «Каприса» Паганини, была явно рассчитана на то, чтобы затмить шедевр «Seventh Son Of The Seventh Son» вечных «арийских» конкурентов из Англии: несколько вокальных линий, обильные клавишные, дубининский сольный проход и шикарное спаренное соло, в котором просто блестяще – и по звуку, и по стилю – имитировалась скрипичная игра. «Игра С Огнем» – практически хрестоматийный пример того, как из одного риффа получается целая песня. Когда Хол-стинин придумал этот гитарный ход, напоминающий Ншсколо Паганини (за исключением того, что был сыгран в миноре), многочисленные знакомые «арийцев» стали говорить, что рифф-то клевый, жаль только его нельзя в полной мере задействовать – будет откровенный плагиат. Холстинин решил его «выбросить», но… Но тут родилась совершенно неожиданная идея: если сделать саму песню про Паганини, то такое вступление будет вполне уместным. Работа над этой вещью продолжалась несколько месяцев – она очень длинная и сложная.

«Бой Продолжается» – несчастный и сонный голос Кипелова в коротенькой интродукции, казалось, никак не предвещал последующего энергичного развития. Этот самый забойный номер альбома «арийцы» до сих пор с удовольствием исполняют на концертах. Идея песни навеяна фильмом «Rambo I» (Виталий Дубинин утверждает, что на черновой записи, так называемой «рыбе», отданной в работу Пушкиной, он несколько раз пропел запоминающийся рефрен: «…Man From America, One Man From America…». Прослушав данную пленку, Холстинин заявил, что эта фраза как раз подходит к Рэмбо, в одиночку сражающемуся с полчищами врагов). В конце фильма на заявление генерала: «Воина закончилась!», Рэмбо отвечает: «Ничего не закончи лось!». Тема, после Афганистана и Чечни, актуальна и поныне. Во время написания текста этой песни Холстинину действительно не давала покоя история Рэмбо. Он пристраивал ее то так, то этак, Пушкина сопротивлялась довольно вяло: идея впихнуть целый фильм в одну песню все-таки грела ее беспокойную душу. В результате ограниченному контингенту посвященных в творческий процесс друзей был представлен вариант текста под условным названием «Сон В Красной Комнате Войны», который начинался так:

 
День за днем я тащу проклятый груз,
День за днем я, безбожник, Богу молюсь.
День за днем память бьет меня хлыстом,
И я знаю – Ночью мне не забыться праведным сном…
 

Оставшиеся клочки пожелтевшей бумаги с небрежно выписанными синим «шариком» словами дают нам возможность узнать историю создания того, что впоследствии стало хитовым «арийским» номером, названным «Бой Продолжается». Последних строчек черновика так никто и не услышал, а сама Пушкина их напрочь забыла. «Помню, – говорит, – что-то было там о доме, который рэмбаки так любили, а который их не то выгнал, не то предал, не то презрел… Короче, послал своих кровиночек во Вьетнам, то есть в Афганистан…» Восстановленные 3/4 текста выглядят следующим образом:

 
Я верил свято в истину одну —
Лучше быть дважды мертвым, чем истлеть в плену,
Я клятву дал спасти попавших в плен,
И я пошел на Запад, быстрый, словно тень.
Друг мой был жив, на цепь посажен в яме,
С ним трое из пехоты – шанс один из ста…
 

 
Я жгу охрану к черту – крик и стон,
И мы отходим в горы… или это сон?!
Сон в красной комнате.
Мой сон в красной комнате войны,
Сон в красной комнате.
Мой сон в красной комнате войны!
 

 
Мы возвратились вместе – друг и я,
Снова попали в клетку сытых обезьян,
Он пулю в лоб пустил, и я – один,
Я – бессловесный робот для мытья машин…
 

Дальше герой, естественно, возвращает свой орден (какой – в тексте не указывается) генералу, награждая его от своего имени за обман всего поколения… Вот такая ранее не обнародованнал история. «Полная фигня! – прокомментировала эту находку Маргарита, – но фигня, полезная для истории, чтоб видеть, как из ничего получается что-то».

«Дай Жару!» стала первой попыткой «Арии» сделать вещь в мажоре. «Арийский» мажор (для этой цели была пожертвована тональность «ре») все равно остался пафосным, озадачивая подрастающее поколение вопросом: «Где мужчины «в металле»?». А вот они! Молодежь откликнулась на этот пламенный призыв, и на улицах количество «мужчин в металле» стало заметно превышать численность приверженцев остальных музыкальных конфессий. Удивительная все-таки получилась вещь! Эта песня не потеряла своей актуальности и сегодня, когда новое поколение «музыкальных» критиков, не нюхавших рок-н-ролльного пороха и считающих, что они – центр вселенной, то и дело пинают ногами тяжелую музыку, получая от форматных поп-звезд свои «тридцать сребреников» за помпезные публикации и участие в модных телепрограммах.

Если пластинка «Герой Асфальта» была продана в огромном количестве, – точный тираж не может указать даже сама фирма «Мелодия», но в любом случае было напечатано больше полутора миллионов дисков, – то тираж «Игры С Огнем» был существенно скромнее: «всего» 835 тысяч экземпляров. После выхода альбома режиссер Евгений Пахоменков снимает клип к песне «Дай Жару!», и «Ария» отправляется в длительное турне по России. После этого следует турне по Германии.

Интересный и в своем роде поучительный случай произошел с группой во время выступления в Берлине на фестивале «Rock Summer». Немецкое телевидение решило снять выступление «Арии» и, как это принято во всем цивилизованном мире, заплатить за это. Но когда музыканты принялись делить полученные 12.000 марок, откуда ни возьмись появился представитель Госконцерта и забрал все деньги, что несколько омрачило впечатление от фестиваля. А вообще поездка в Германию оказалась очень удачной, «Ария» дала концерты в четырех городах, и проходили они с неизменным успехом.