Текст книги "Драконы Пропавшей Звезды"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

– Ладно. Хорошо. Раз вы настаиваете. Но ответственность целиком лежит на вас. Помните, Мина увидела вас даже за каменной стеной. Если она обнаружит вас теперь, и пальцем не пошевелю, чтобы спасти вас.

– Я и не ждал от вас таких подвигов.

– В таком случае встретимся в библиотеке. Приходите туда, как только управитесь с ними. – Даламар ткнул пальцем в кендера и гнома, обернулся к гостье, чуть помедлил и снова обратился к Палину. – Между прочим, я полагаю, что вы понимаете, что означает появление здесь гнома?

– Гнома? – Палин был ошарашен. – Нет. Какое значение...

– А вы припомните историю вашего дяди, – мрачно посоветовал ему Даламар и повел Золотую Луну к лестнице.

Манеры эльфа были изящны. Когда Даламар хотел, он мог быть неотразимым. Но Золотая Луна шла за ним, будто во сне, не сознавая ни куда идет, ни куда ей нужно прийти. Ее юное тело стремительно двигалось вперед.

– Появление гнома, хм, – ворчал между тем Палин, – какое значение оно может иметь? Гномы... История моего дяди... Что он хотел этим сказать? Вечно эта дурацкая таинственность...

Бормоча так, Палин тащил упиравшегося Тассельхофа вверх по лестнице, не обращая внимания на его вопли и крики о помощи. Все внимание мага сосредоточилось на сморщенном гноме, который старательно взбирался вместе с ними, не переставая жаловаться на боль в ногах и превознося достоинства гномоподъемников в сравнении с обычными ступенями.

Он привел строптивую парочку в названную Даламаром комнату, разжал пальцы кендера, что было сил уцепившегося за притолоку двери, и втащил Таса внутрь. Гном притопал туда же, ворча по поводу нарушения строительных норм и упоминая о необходимости ежегодных инспекций. Набросив магический затвор на дверь, чтобы беспокойные постояльцы не убежали, Палин обернулся к Тассельхофу.

– А теперь, будь добр, дай сюда устройство.

– У меня его нет, Палин. – Тас вытаращил на него честные глаза. – Клянусь тебе моим покойным дядюшкой Пружиной. Ты же сам бросал его обломки в драконидов. Помнишь? Там они и валяются, в Зеленом Лабиринте.

– Ах! – послышался вздох гнома, он шагнул в угол и застыл там, упершись лбом в стенку.

Тас торопливо продолжал:

– Да, его фрагменты там и валяются, вместе с останками драконидов.

– Тас. – Палин сурово прервал эти разглагольствования, не желая понапрасну тратить время. – Устройство у тебя. Оно вернулось к тебе. Оно должно всегда возвращаться к тебе, хотя бы по частям. Я действительно думал, что уничтожил его, но магический инструмент не может быть уничтожен, равно как и потерян.

– Палин, честное слово, я... – Губы Тассельхофа задрожали.

Палин смотрел на него, ожидая очередной выдумки.

– Ну, что ты хочешь сказать?

– Палин... я видел себя там! – выпалил Тас.

– Слушай, это несерьезно.

– Я видел себя мертвым, Палин! – зашептал кендер. Его обычно румяное лицо побледнело. – Я был совсем мертвым, и мне... мне это ужасно не понравилось! Совсем не понравилось! Я был такой совсем холодный. И все время что-то искал. И будто потерялся. И боялся. А я ведь никогда ничего не боюсь и никогда не могу потеряться. Особенно так ужасно! Пожалуйста, не посылай меня умирать, Палин, – хныкал кендер. – Не превращай меня в мертвого кендера! Пожалуйста, Палин. Обещай, что ты не сделаешь этого! – Тассельхоф судорожно цеплялся за руки мага.

Палин никогда не видел кендера таким несчастным, и это зрелище растрогало его чуть ли не до слез. Он стоял столбом, машинально поглаживая Таса по голове, чтобы успокоить.

«Но что я могу? – спрашивал себя Палин. – Тассельхоф должен, непременно должен вернуться в прошлое и умереть там. У меня нет выбора. Кендеру придется отправиться в свое время и погибнуть под пятой Хаоса. Я не могу пообещать ему того, о чем он меня просит, как бы я ни хотел этого».

Более всего озадачило Палина то, что Тассельхоф видел собственный призрак. Палин мог бы подумать, что это очередная выдумка кендера, способного не задумываясь сочинить что угодно, но сейчас кендер, несомненно, сказал ему правду. Маг видел, как плещется страх в глазах несчастного Тассельхофа, и от этого зрелища у него просто разрывалось сердце.

Но эта новость во всяком случае давала ответ на один все время терзавший его вопрос: умер ли Тассельхоф в действительности или все прошедшие годы он болтался по миру живым? Тот факт, что кендер видел свой призрак, мог означать только одно: Тассельхоф погиб в битве с Хаосом. Теперь он был мертв. Точнее, ему следовало быть мертвым.

Гном покинул свой угол, просеменил через всю комнату и ткнул пальцем Палину в ребра:

– Тут, кажется, кое-кто что-то говорил насчет еды?

Отмахнувшись от Конундрума, Палин присел на корточки перед кендером.

– Посмотри на меня, Тас. Вот так. Смотри на меня и слушай, что я тебе скажу. Я не понимаю, что происходит в мире. Я не понимаю, что здесь случилось, и так же не понимает этого Даламар. Единственный способ выяснить все это и, возможно, что-то исправить – это быть честным друг с другом.

– Да-а, а если я буду честен, – прорыдал Тас, размазывая по щекам слезы, – ты все равно отошлешь меня обратно?

– Боюсь, этого не избежать, Тас, – неохотно признал Палин. – Ты должен понять меня. Я сам ужасно не хочу этого делать. Я бы сделал все, чтобы не отсылать тебя обратно в прошлое. Но ты сам видел души мертвецов, правда? Ты видел, как они несчастны. Они не должны после смерти оставаться в нашем мире. Но кто-то или что-то держит их здесь, словно в темнице.

– Ты хочешь сказать, что меня здесь тоже не должно быть? – спросил Тас.

– Я не знаю, Тас. Да и никто не знает. Думаю, тебя здесь действительно не должно было быть. Разве ты не помнишь, как госпожа Крисания говорила, что смерть – это не конец жизненного путешествия, а его начало. Начало той жизни, в которой мы воссоединимся с теми, кого любили когда-то, и встретим тех, кого никогда не знали в этом мире...

– Я и вправду раньше думал, что мы будем там вместе с Флинтом, – задумчиво протянул Тас. – Я знаю, он скучает без меня.. – Он немного помолчал, затем тихо добавил: – Ну ладно... Если ты думаешь, что это поможет...

Тас сдернул с плеча один из кошелечков и, прежде чем Палин успел остановить его, вывалил все его содержимое на пол.

Среди птичьих яиц и цыплячьих перышек, пустых чернильниц и банок из-под варенья, яблочных огрызков и чем-то отдаленно напоминавшим ножной протез сверкали и переливались в лунном свете драгоценные камни, шестерни, колесики и цепь устройства для путешествий во времени.

– О, а это что еще такое? – мигом оживился гном и, присев рядом, тут же запустил руки в кучку деталей. – Винтики... А это такая специальная штучка... А это я забыл, как называется... А это штука, чтобы крепить другие штуки. Для чего нужен вот этот крючок, я не совсем понимаю. – Гном одну за другой поднимал с пола детали и внимательно разглядывал. – Кажется, они все... немножко по отдельности. По-моему, так они не будут работать. Это я вам говорю как специалист.

Быстро собрав все детали, Конундрум деловито перетащил их на стол и, вооружившись замечательным ножом, который был еще и отверткой, углубился в работу.

– Слушай, мальчик, – он махнул ручкой Палину, – принеси-ка нам поесть. Бутерброды. Кружку чая. Покрепче, пожалуйста. Ты будешь у меня на подхвате.

И тут-то Палина осенило. Он вспомнил историю этого магического артефакта и понял, насколько важно присутствие здесь гнома.

Судя по тому безнадежному и горестному виду, с которым Тассельхоф уставился на Конундрума, он тоже все вспомнил.

– Где вы пропадаете, Маджере? – набросился на Палина Даламар, едва тот перешагнул порог библиотеки. Эльф явно нервничал. – Куда вы запропастились? Вы нашли артефакт?

– Нашел. Гном тоже. – Палин пристально смотрел на эльфа. – Его приход сюда...

– Разумеется, неслучаен. Это последний штрих, – закончил за него Даламар.

Палин в сомнении покачал головой, затем оглянулся и спросил:

– Где Золотая Луна?

– Я отвел ее в старую лабораторию. Она сказала: ей было предсказано, что встреча должна состояться там.

– В лаборатории? А это не опасно для нее?

Даламар равнодушно пожал плечами.

– Единственная опасность, которую я там вижу, – это пауки. Надеюсь, она их не боится.

– Печально, – с горечью заметил Палин, – прежний чертог тайн и мистических сил превратился в затхлый, пыльный чулан, убежище двух бессильных стариков.

– Прошу вас, говорите за себя, – отрезал Даламар и положил руку на рукав Палина. – И, пожалуйста, потише, Мина уже здесь. Нам пора. Будьте добры, возьмите светильник.

– Здесь? А как она тут оказалась?

– Очевидно, сумела пройти так, что я ее не заметил.

– Вы не собираетесь присутствовать при их встрече?

– Нет, – отрезал Даламар. – Меня попросили вернуться к своим делам. Вы идете или нет? – нетерпеливо спросил он. – Мы ничему не можем помешать и ничего не можем предотвратить. Золотая Луна намерена действовать самостоятельно.

Палин все еще колебался, но затем решил, что может оказаться полезен Первой Наставнице, если будет приглядывать за Даламаром.

– Нам не туда, – остановил Даламар Палина, увидев, что тот направился к витой лестнице.

Повернувшись к стене, Даламар прикоснулся к ней рукой и что-то прошептал. На каменной кладке слабо засветилась руническая буква. Даламар провел по ней ладонью, и часть стены скользнула в сторону, открыв потайную лестницу. Едва они ступили на нее, как услышали позади звук тяжелых шагов, эхом отдававшийся от стен Башни. Минотавр, догадались они. В ту же минуту стена встала на место, и больше они ничего не слышали.

– Куда ведет эта лестница? – шепотом поинтересовался Палин, поднимая лампу повыше и освещая длинный ряд ступеней.

– В Чертог Созерцания, – ответил Даламар. – Пожалуйста, передайте мне лампу, я пройду первым. – И он принялся спускаться по ступеням так быстро, что полы его мантии взметнулись в воздух.

– Полагаю, Живчиков там уже нет, – заметил Палин, и его лицо скривилось при воспоминании о плачевных опытах дяди.

– Да, эти бедолаги скончались много лет назад. – Даламар чуть замедлил шаги и оглянулся на Палина Его темные глаза странно блеснули в свете лампы. – Но Чертог Созерцания существует.

Когда Рейстлин Маджере стал Хозяином Башни Высшего Волшебства в Палантасе, он превратился в настоящего отшельника. Редко покидая пределы Башни, он сосредоточился на приумножении своей власти, не только магической, но и мирской, и даже политической. Чтобы постоянно следить за событиями на Кринне, Рейстлин с помощью магии соорудил бассейн и наполнил его заговоренной водой. Заглянув в этот бассейн и мысленно упомянув какое-либо место, можно было тут же его увидеть и услышать, что там происходит.

– Вы спросили у кендера об интересующем нас предмете? – обратился Даламар к Палину, продолжая спускаться.

– Да. Устройство у него. Вы знаете, Даламар, что он еще сказал, – Палин нагнал эльфа и, положив руку ему на плечо, заставил замедлить шаги. – Тассельхоф видел свой собственный призрак.

Даламар полуобернувшись поднес лампу к лицу Палина.

– В самом деле? – спросил он недоверчиво. – А это не очередная сказочка?

– Нет, я уверен, что он говорил правду. Он очень напуган, Даламар. А я никогда прежде не видел его испуганным.

– Значит, он действительно умер, – небрежно пробормотал Даламар.

Палин вздохнул.

– Гном пытается собрать устройство. Вы ведь это имели в виду, не так ли? Именно гному удалось починить прибор, когда он сломался в прошлый раз. Звали того гнома Гнимш. Тот самый Гнимш, которого погубил мой дядя.

Даламар не отвечал. Он продолжал торопливо спускаться по ступеням.

– Послушайте же меня, Даламар! – Палин нагнал эльфа и едва не наступил на полы его мантии. – Как гном мог оказаться здесь? Это ведь... Это ведь не простое совпадение?

– Ни в коем случае, – пробормотал Даламар. – Конечно, это не совпадение.

– Но тогда что же?

Даламар остановился и поднял лампу повыше, чтобы взглянуть в лицо Палина.

– Разве вы не понимаете сами? Не понимаете даже теперь?

– Не понимаю, представьте, – огрызнулся Палин. – И не думаю, что вы понимаете.

– Вы правы. Не совсем, – с легкостью признался Даламар. – Но встреча, свидетелями которой мы будем, должна многое нам объяснить. Я не стал устанавливать здесь магического затвора, – заметил он, подходя к двери, покрытой руническими надписями. – Нет необходимости. Пустая трата сил и времени.

– Похоже, вы бывали в Чертоге Созерцания не один раз, – предположил Палин.

– О да, – усмехнулся Даламар. – Я не люблю оставлять своих друзей без внимания.

И он погасил лампу.

Они оказались в просторном зале возле бассейна с водой, тихого и темного. Язычок синего пламени, трепетавший в центре бассейна, был очень слаб и почти не давал света. Палину показалось, что это пламя трепещет в другом мире и в другом времени. Сначала он не видел ничего, кроме этого язычка, затем в поле его зрения возникли еще две горящие точки. Пламя чуть разрослось, и вот глазам магов предстала лаборатория, которая была видна настолько отчетливо, будто они находились внутри нее.

У длинного каменного стола стояла Золотая Луна.

35. Единый Бог

У длинного каменного стола стояла Золотая Луна, невидящими глазами глядя на разбросанные на нем книги. Услышав приближавшиеся голоса, она подняла голову. Вскоре она узнала голос той, с кем у нее назначена встреча. Той, к кому вели ее души мертвецов.

Невольно вздрогнув, Золотая Луна скрестила руки на груди. Во всех помещениях Башни царствовал холод. Башня Тьмы, Башня Печали, Башня Борьбы Самолюбий, Башня Страданий и Смерти. Место, к которому она так стремилась. Конец ее странного путешествия.

Даламар, уходя, оставил лампу, но тусклый свет не мог изгнать царившей здесь темноты. Но все-таки этот слабый огонек ободрял Золотую Луну, и она старалась держаться поближе к светильнику. Она не жалела, что отослала Даламара. Она никогда не любила его и не доверяла ему. И то, что он внезапно объявился в этом лесу смерти, лишь усилило ее подозрения. Это он использовал эти несчастные души мертвецов.

– А я? – тихо произнесла Золотая Луна. – Разве я их не использовала?

Поразительная власть... для смертного. Для простого смертного.

Внезапно она задрожала. Однажды ей довелось предстать перед Богом, и сейчас ее душа вспомнила об этом. Но что-то отвлекало ее... Что-то было не так...

Дверь, распахнутая нетерпеливой рукой, резко отворилась.

– Я ничего не вижу в этих потемках, – послышался юный девичий голос. Тот, что напевал колыбельную, слышанную Золотой Луной во сне. – Нам понадобятся еще светильники.

Свет приближался, становясь все ярче и ярче, пока не стало казаться, что стена мрачных кипарисов отступила от Башни и теперь в ее окна льется щедрый солнечный свет.

В дверях появилась девушка. Высокого роста, с мускулистым телом. На ней были надеты кольчуга, черные доспехи, черные рейтузы, такого же цвета плащ с эмблемой белой лилии – символом Рыцарей Тьмы. Коротко подстриженные волосы покрывали голову девушки рыжеватым пушком. Золотая Луна не узнавала ее, но, когда она увидела янтарного цвета глаза и услышала голос, дрожь пронзила ее тело. Она ухватилась за край стола, чтобы не упасть.

– Мина? – слабо произнесла Золотая Луна, не осмеливаясь верить.

Лицо девушки внезапно осветилось, будто на него упал луч солнца. Точнее, само лицо ее было ликом солнца..

– Мама... – тихо проговорила она, пораженная. – Мама, как ты прекрасна! Ты выглядишь точно такой, какой я тебя представляла!

И опустившись на колени, девушка протянула к Золотой Луне руки.

– Мама, пожалуйста, поцелуй меня, – попросила она, и слезы потекли по ее щекам. – Поцелуй меня, как ты целовала меня раньше. Ведь я Мина. Твоя Мина.

В изумлении, с сердцем, певшим от радости, и все же в необъяснимом страхе, Золотая Луна чувствовала лишь гулкие удары своего сердца. Не отводя от Мины взгляда, она неуверенно шагнула и опустилась на колени рядом с рыдавшей девушкой.

– Мина, – прошептала Золотая Луна, обнимая и укачивая ее, как, бывало, укачивала в детстве, когда малышке случалось заплакать, проснувшись среди ночи. – Мина. Дитя мое... Почему ты оставила нас, ушла от тех, кто так любил тебя?

Мина подняла залитое слезами лицо. Ее янтарные глаза сияли.

– Мама, я ушла, потому что очень любила тебя. И ушла во имя этой любви. Я отправилась искать то, о чем ты так страстно мечтала. И я нашла это, мама! Я нашла это для тебя! Все, чего я достигла, и все, что я сделала, – все это ради тебя!

– Я не понимаю, дитя мое. – Золотая Луна воззрилась на рыцарские доспехи дочери. – Ты надела этот символ Тьмы, символ Зла... Где же ты была? К кому ты ушла от нас?

Мина весело рассмеялась, сияя от счастья и гордости.

– Куда я ушла и где я была, уже не важно, мама. А о том, что со мной случилось, я тебе расскажу. Ты должна это знать. Помнишь, мама, те истории, которые ты мне рассказывала? Как ты бродила в темноте в поисках Богов? И как ты их нашла и дала людям веру? Людям всего мира.

– Помню, – промолвила Золотая Луна, не в силах унять дрожь в теле.

– Ты говорила мне, что Боги ушли, – продолжала Мина, глаза ее сияли, как у ребенка, который готовит восхитительный сюрприз, – что люди должны теперь полагаться только на самих себя, ища свой путь в мире. Но я не поверила этому. Нет, нет, – Мина прижала ладонь к устам матери, видя, что та хотела возразить, – я не думала, что ты обманываешь меня. Я поняла, что ты просто ошибаешься, вот и все. Я знала, что в мире есть Бог, я слышала Его голос, когда наша лодка потонула и я погибала в море одна. Ты нашла меня на берегу, помнишь, мама? Я никогда не рассказывала тебе, почему другие утонули, а я осталась жива. Бог спас меня, Он давал мне силы и пел песни, когда я боялась одиночества и темноты. Ты говорила, что Богов нет, мама, но я точно знала, это не так. И тогда я, как и ты когда-то, отправилась на поиски Бога. – Лицо Мины сияло радостью и гордостью, глаза лучились счастьем. – Помнишь, мама, чудесную ночь бури? Это Единый Бог совершил чудо, вернув тебе красоту и молодость. Это сделал Единый Бог, мама.

– Ты просила Его об этом? – вскричала Золотая Луна, поднеся руки к лицу, которое она так и не научилась считать своим. – Ведь это не я, а лишь тот образ, который рисовала себе ты.

– Конечно, мамочка! – Мина в восторге рассмеялась. – Разве ты не рада? Я вернула чудо исцеления в мир, исцеление именем Единого Бога. С Его благословения я обрушила щит над страной Сильванести и убила дракона Циана Кровавого Губителя. И жестокая драконица Берилл погибла от руки Единого Бога. Оба эльфийские народа я погубила за их безверие и растленность. В смерти эльфы обретут искупление. Смерть приведет их к Единому Богу.

– Ах, дитя! – выдохнула Золотая Луна и, рывком высвободившись из объятий дочери, в ужасе уставилась на нее. – Я вижу кровь на твоих руках! Кровь тысяч несчастных! Тот Бог, которого ты нашла, плохой Бог! Бог Тьмы и Зла!

– Единый Бог предупредил меня, что ты можешь так подумать, мама, – понимающе улыбнулась Мина. – Когда другие Боги ушли и вы подумали, что остались в мире одни, вы испугались и рассердились на них. Вы чувствовали себя преданными. Вас и вправду предали. – Голос Мины зазвенел гневом. – Те Боги, которым вы так неосмотрительно отдали свою веру, в страхе бежали от вас.

– Нет! – Золотая Луна отступила от Мины, вытянув руку, словно преграждая дочери путь. – Нет, дитя мое, я не верю! И я не стану слушать тебя.

Мина схватила ее за руку.

– Послушай же, мама. Ты должна выслушать меня, чтобы понять. Боги бежали в страхе перед Хаосом. Все, кроме одного. Один Бог остался верен вам, сохранив достаточно храбрости для того, чтобы противостоять Отцу Всего и Ничего. Но эта битва лишила Его последних сил и оставила слишком слабым, чтобы сражаться с великими драконами, которые нагрянули на Кринн, но он делал все, чтобы помочь вам. Он даровал вам магию, которую на Кринне называли «стихийной». Он даровал вам чудо исцеления, которое ты называла силой сердца. Все это были Его... Ее дары вам. И вот Ее знак. – С этими словами Мина показала на пять голов дракона, охранявших Врата Бездны.

Вздрогнув, Золотая Луна обернулась. Темные и безжизненные прежде, головы неожиданно начали испускать странное свечение пяти разных цветов: красное, синее, зеленое, белое и черное.

Золотая Луна застонала и закрыла глаза рукой.

– Мама, – с мягким упреком продолжала Мина, – Единая Богиня не просит твоей благодарности. Она хочет вручить тем, кто был Ей верен, новые чудесные дары. Она просит вашей верности, мама. Ей нужна ваша служба. Она хочет, чтобы ты любила Ее и служила Ей так, как Она любила тебя и служила тебе. Мама, пожалуйста, преклони колени и воздай молитвы веры и благодарения Единой Истинной Богине. Той Единственной Богине, что осталась верной своим созданиям.

– Нет! Я не верю тому, что ты говоришь. – Золотая Луна едва шевелила губами, стараясь произносить слова как можно отчетливее. – Ты глубоко заблуждаешься, дитя мое. Я поняла, о ком ты говоришь. Я давно знаю ее и насквозь вижу ее хитрости! – Золотая Луна оглянулась на пять голов, испускавших зловещее свечение. – Я не верю твоим выдумкам, Такхизис! И никогда не поверю в то, что благословенные Паладайн и Мишакаль оставили нас на твою милость! Ты та, кем была всегда, – Богиня Зла, которой нужны не верующие, а рабы. И я никогда не поклонюсь тебе. Никогда не стану тебе служить.

Из глаз дракона полыхнуло ослепительно жаркое пламя, и Золотая Луна почувствовала, как кожа ее мгновенно сморщилась, потемнела и высохла. Целительница рухнула на пол. Руки и ноги ее свело судорогой, прекрасные волосы повисли серыми космами. Она превратилась в немощную старуху, в теле которой едва теплилась жизнь.

– Вот видишь, мама, – произнесла Мина дрожащим голосом, – что значит не повиноваться Единой Богине? Все, что от тебя требуется, – прийти к Ней в смирении и просить Ее милости.

Золотая Луна закрыла глаза. Губы ее не шевелились.

Мина наклонилась к ней.

– Мама, – попросила она со страхом в голосе. – Мама, пожалуйста, сделай это для меня, если не хочешь сделать этого для себя. Прошу тебя, сделай это ради твоей любви ко мне!

– Оставь меня, – прошептала Золотая Луна. – Я молюсь. Я молюсь Паладайну и Мишакаль, чтобы они простили мне слабость моей веры. Я давно должна была обо всем догадаться, – тихо продолжала она. С каждым вздохом жизнь оставляла ее. – Я молюсь, чтобы Паладайн услышал меня, тогда он вернется... Ради любви к Мине... Ради любви ко всем...

И Золотая Луна бездыханная упала на пол.

– Мама, – прошептала Мина голосом растерявшегося ребенка. – Мама, я ведь сделала это для тебя...