Текст книги "Битва близнецов"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

– Нет! – всхлипнул объятый ужасом кендер. – Этого не может быть! Я… я не делал ничего такого! Я… я просто хотел отправиться с Карамоном, это казалось мне таким замечательным приключением! Он… он не справился бы один, я знаю. Я был нужен ему!

Тас оглянулся по сторонам в поисках выхода. Бежать можно было куда угодно, но спрятаться было решительно негде. Упав на колени перед женщиной в черном, кендер с отчаянной мольбой посмотрел ей в глаза.

– Что я наделал! – беспомощно вскричал он. – Что натворил!

– Ты совершил поступок, кендер, после которого сам Паладайн отвернулся бы от тебя.

– Что же будет со мной? – всхлипнул Тас. – Куда мне теперь деваться? – Он вытер на щеках слезы. – Меня нельзя послать назад, к Карамону? Или обратно в мое собственное время?

– Твоего времени больше не существует. А отправлять тебя к Карамону мне ни к чему. Ты сам должен это понимать. Нет, ты останешься здесь, со мной, – только тогда я буду уверена, что все будет как надо.

– Здесь? – ахнул Тас. – Надолго?

Черное кресло вместе с сидевшей в нем женщиной зыбко колыхнулось и стало таять, растворяясь в окружающей багровой полутьме.

– Я думаю, ненадолго, кендер. А может быть – навсегда…

– Что?… Что она имела в виду? – Тас повернулся и увидел рядом с собой седовласого жреца, появившегося словно затем, чтобы заполнить пустоту, оставшуюся после исчезновения его повелительницы. – Ненадолго или навсегда?

– Хоть ты и не умер, но с каждым мигом ты умираешь, – проскрипел жрец. – Жизненные силы сочатся из твоего тела, как вода сочится из плохо сшитого бурдюка.

Так случается со всеми живыми, кто по ошибке попадает в наши края, но оказывается недостаточно силен, чтобы справиться со злом, которое пожирает их изнутри. Когда ты умрешь, боги определят твою судьбу.

– Понятно, – кивнул Тас и, почувствовав комок в горле, судорожно сглотнул.

– Наверное, я это заслужил. О, Танис, прости меня! Я совсем не хотел этого!..

Жрец крепко схватил его за руку. Земля ушла из-под ног кендера, и окружающее пространство снова переменилось. Но Тассельхоф ничего не замечал.

Слезы застилали его глаза – он отдался беспросветному отчаянию, уповая лишь на то, что смерть придет к нему быстро.

Глава 8

– Вот ты и на месте, – сказал черный жрец.

– Где это? – по привычке откликнулся Тас – на самом деле ему было все равно. Жрец пожал плечами:

– Думаю, если бы в Бездне была тюрьма, то именно в ней ты бы сейчас и оказался.

Тас огляделся по сторонам. Он уже привык к здешнему пейзажу, и зрелище бескрайнего пустого пространства нисколько его не удивило. Спору нет, это была необычная тюрьма – без толстых каменных стен, без зарешеченных окон, без запоров и тюремщика, и все-таки – кендер знал это наверняка – выхода отсюда не было.

– Я что, не смогу здесь ни прилечь, ни присесть? – жалобно спросил Тас. – Нельзя ли мне получить кровать и хотя бы табурет… ох!

Не успел он договорить, как перед ним возникли из пустоты трехногая деревянная табуретка и застеленная шерстяным одеялом кровать. Однако вид этих знакомых предметов, стоящих посреди пустого пространства, ничуть не утешил кендера.

– Спа… спасибо, – пробормотал он и со вздохом опустился на табурет. – А как насчет еды и питья?

Он выждал минутку, надеясь, что сейчас перед ним явятся хотя бы корочка хлеба и кувшин воды, но ни то ни другое не появилось. Жрец внимательно посмотрел на Таса и отрицательно покрутил головой, отчего седые волосы взвились над его головой, словно снеговая туча.

– Нужды твоего смертного тела будут удовлетворены. Пока ты здесь, ты не будешь испытывать ни голода, ни жажды. К тому же я исцелил твои раны.

Только теперь Тас обратил внимание на то, что голова у него больше не болит и перестали ныть ребра. Даже стальной обруч куда-то пропал с его шеи.

– Не нужно меня благодарить, – сказал жрец, заметив, что Тас собирается открыть рот. – Это сделано для того, чтобы ты не путался под ногами и не мешал нашей работе. А теперь – прощай…

Черный жрец воздел руки, явно намереваясь исчезнуть.

– Постой! – воскликнул Тас и, вскочив с табурета, вцепился обеими руками в развевающийся плащ жреца. – Разве я больше тебя не увижу? Не оставляй меня одного!

С тем же успехом кендер мог попытаться удержать дым или туман. Плащ жреца проскользнул между его пальцами и исчез.

– Когда ты умрешь, мы вернем твое тело в мир и проследим, чтобы твоя душа отправилась по предначертанному пути… или осталась здесь, если ты заслужил это. До тех пор нам нет нужды видеть тебя и говорить с тобой.

– Я один! – в отчаянии оглядываясь по сторонам, всхлипнул Тас. – Совершенно один. До самой смерти… Что ж, ее не придется ждать долго, – печально заключил он.

Отступив назад, кендер устало опустился на табурет.

– Хорошо бы поскорее умереть, тогда, по крайней мере, я попаду в какое-то другое место, – рассудил Тас, оглядывая окружающую пустыню.

– Фисбен! – чуть обождав, негромко позвал кендер. – Фисбен! Наверное, отсюда ты меня не слышишь. Да и помочь ничем не можешь… Единственное, о чем мне хотелось бы рассказать тебе перед смертью, так это о том, что я вовсе не хотел испортить заклинание Пар-Салиана и уж конечно не знал о том, что мне нельзя было отправляться в прошлое.

Жалобно вздохнув, Тас крепко стиснул свои маленькие ладошки. Нижняя губа его мелко дрожала.

– Может быть, это ничего не значит, – добавил он, подумав, – может, это все ерунда, но если быть откровенным до конца, то я отправился с Карамоном лишь потому, что уж очень заманчиво это звучало – путешествие во времени…

Кендер смахнул слезы, которые не переставая катились по его щекам.

– Но если говорить о главной причине, то вот она: без меня Карамону было не справиться! Он ведь ничего не соображал из-за своей «гномьей водки», а я обещал Тике приглядывать за ним… О, Фисбен! Если бы нашелся какой-то выход, я бы все сделал, чтобы исправить то, что натворил! Честное кендерское!..

– Приветик!

– Что? – Тас едва не свалился с табурета. Тут же обернувшись, в надежде увидеть как минимум Фисбена, он обнаружил позади себя невысокую фигуру – ниже его самого, – одетую в коричневые бриджи, серую рубаху и коричневый же кожаный фартук.

– Я сказал – приветик! – раздраженно повторил тот же голос.

– 3-здравствуй, – запинаясь, пробормотал Тас, разглядывая пришельца.

Несомненно, это существо не было черным жрецом, во всяком случае, кендер ни разу не слышал, чтобы те носили кожаные кузнечные фартуки. Правда, кендер уже давно уяснил себе, что во всяком правиле обязательно найдутся исключения. И все же стоявший перед ним незнакомец кого-то ему напоминал…

– Ага! – воскликнул Тас и прищелкнул пальцами. – Ты – гном-механик! Прошу простить меня за столь личный вопрос… – Кендер слегка покраснел. – Ты умер?

– А ты? – спросил в свою очередь гном, продолжая с подозрением рассматривать кендера.

– Ничуть! – с негодованием откликнулся Тас.

– Вот и я тоже, – заверил гном-механик.

– Меня зовут Тассельхоф Непоседа. – Кендер протянул свою маленькую руку, которую гном принял и сердечно пожал. – А тебя… О нет! Я не хотел…

Но было уже поздно. Гном открыл рот и затарахтел:

– Гнимш-Маригон-Гэйлс-Эфра-Хуут-Спут-Турандот-Саманелла…

– Только коротко! – закричал кендер, подловив секундную паузу.

– Ox. – Гном разочарованно выдохнул воздух. – Гнимш.

– Отлично. Рад познакомиться, гм… Гнимш, – сказал Тас с явным облегчением. Он совершенно забыл, что полное имя каждого гнома-механика содержит в себе подробную историю рода, начиная с самого первого из известных (или воображаемых) пращуров.

– Приятно познакомиться, Непоседа, – кивнул гном, и они снова пожали друг другу руки.

– Может, присядешь? – Тас перебрался на кровать и вежливо указал новому приятелю на табурет.

Гнимш смерил колченогую конструкцию уничтожающим взглядом и опустился в кресло, которое в один миг возникло у него за спиной из пустоты. Кендер ахнул.

Кресло действительно того заслуживало, ибо обладало подставкой для ног и изогнутыми салазками, позволявшими раскачиваться в нем, как в качалке. Ко всему, спинка кресла откидывалась назад, так что сидевший в нем гном мог при желании занять лежачее положение.

К несчастью, стоило гному-механику опуститься в эту чудесную конструкцию, как спинка самовольно откинулась и он вылетел из нее вверх тормашками.

Недовольно ворча что-то себе в бороду, Гнимш вскочил, повернул какой-то рычаг и вскарабкался обратно. На этот раз подставка для ног внезапно подпрыгнула вверх и звезданула беднягу по переносице. Одновременно спинка накренилась вперед, и кендеру пришлось спасать своего нового знакомого от кресла, которое, казалось, собиралось его сожрать.

– Проклятье! – выругался Гнимш и сердитым взмахом руки отправил кресло туда, откуда оно явилось. Сам же, с горестным выражением лица, опустился на табурет.

Тас когда-то общался с гномами-механиками и, в свое время, насмотрелся на их изобретения. Подходящие к случаю слова сами пришли ему на ум.

– Очень интересно, – авторитетно заявил кендер. – Безусловно, это новое слово в…

– Ничего подобного! – к удивлению кендера, отрезал Гнимш. – Бездарная, никуда не годная конструкция. Это изобретение двоюродного брата моей жены. Мне следовало десять раз подумать, прежде чем садиться в этот капкан. Просто иногда я скучаю по дому. И Гнимш тяжело вздохнул.

– Как я тебя понимаю, – вздохнул в ответ кендер, снова почувствовав в горле тугой комок. – Могу ли я спросить, что ты тут делаешь, если… ты не умер?

– А ты что тут делаешь? – поинтересовался Гнимш.

– Я расскажу… – Тас доверительно наклонился к гному, как вдруг его внезапно посетила новая мысль. – А никто не будет возражать, что мы тут беседуем? Может быть, нам нельзя этого делать?

– О, им все равно, – усмехнулся Гнимш. – Покуда мы им не мешаем, мы можем делать все что вздумается. Правда, – добавил он, поразмыслив, – здесь кругом одно и то же, так что перебираться куда-то нет никакого смысла.

– Понимаю, – с интересом сказал кендер. – А как это – перебираться?

– С помощью мысли, конечно, – пояснил гном. – Неужто ты до сих пор не догадался, как это делается? Само собой, нет! Кендеры никогда не отличались особым умом.

Гнимш фыркнул.

– Гномы и кендеры – в известной мере родня, – напомнил Тас.

– Я тоже слыхал эту небылицу, – скептически отозвался Гнимш.

В интересах поддержания мира кендер почел за благо сменить тему разговора.

– Значит, если я захочу куда-то отправиться, я должен только подумать об этом месте, и – хоп! – я уже там?

– В каких-то пределах, разумеется, – сказал гном. – Ты не можешь попасть ни в одно из священных мест, куда вхожи черные жрецы…

– Ох. – Кендер разочарованно вздохнул. Капища темных сил стояли первым номером в списке здешних достопримечательностей, на которые он был весьма не прочь поглазеть. Но вскоре Тас снова приободрился. – Ты заставил это кресло возникнуть из пустоты, просто подумав о нем, и, стало быть, я сам создал эти кровать и табуретку. Выходит, если я о чем-то подумаю, оно тут же и появится?

– Попробуй, – предложил Гнимш. Тас подумал изо всех сил.

У изголовья кровати появилась вешалка для шляп, и гном-механик насмешливо фыркнул:

– Это уже кое-что!

– Я же просто тренировался! – возмутился кендер.

– Попробуй мысленно представить желаемый предмет, – посоветовал Гнимш. – Вещи, о которых просто думаешь, выходят иногда не совсем такими, как надо.

– Понимаю. – Тас вспомнил недавнее дерево, сидевшего под ним Арака и вздрогнул. – Ты, наверное, прав. По крайней мере, теперь мы можем друг с другом поговорить. Ты не представляешь, как мне здесь было скучно.

Кендер откинулся назад, предварительно – с большим старанием – вообразив себе подушку.

– Ну, валяй, рассказывай свою историю.

– Ты – первый. – Гнимш искоса глянул на Таса.

– Нет, ты. Ты – мой гость.

– Нечего упрямиться.

– И тебе нечего упрямиться.

– Рассказывай ты. Я пробыл здесь дольше тебя.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все… Давай, выкладывай.

– Но… – Тас внезапно понял, что так они ни к чему не придут, и, хотя впереди у него, судя по всему, была уйма времени, он не собирался тратить его на бессмысленный спор с упрямым гномом. К тому же у него не было веской причины скрывать свою историю. Да и рассказывать он любил. В общем, Тас поудобней устроился на подушке и рассказал Гнимшу о том, как он очутился в Бездне. Гнимш слушал его с интересом, хотя и порядком раздражал Таса разными неуместными замечаниями типа «вранье» и «это можно пропустить».

Наконец кендер добрался до финала своей захватывающей истории.

– И вот я здесь. Теперь твоя очередь.

Тас замолчал, радуясь возможности перевести дух.

– Ну что же, – неуверенно сказал Гнимш и оглянулся по сторонам с таким мрачным видом, словно опасался, что кто-то его подслушает, – это началось довольно давно и проистекло из Цели Жизни моего рода. Ты знаешь, что такое Цель Жизни?

Гном мрачно и торжественно поглядел на кендера.

– Конечно, – поспешил заверить его Тас. – У моего друга Гноша была Цель Жизни. Он мастерил Око Дракона. Я знаю, что у каждого гнома-механика есть свое главное дело, до исполнения которого он не может ожидать блаженства на Том Свете. Ты, случаем, не поэтому здесь? – поинтересовался Тас.

– Нет. – Гном потряс кудлатой головой. – Цель Жизни моего рода заключалась в том, чтобы усовершенствовать устройство, способное переносить из одного плана бытия в другое. И… – Гнимш вздохнул, – оно сработало.

– Сработало? – От удивления кендер сел на кровати.

– В лучшем виде! – немедленно ощетинился Гнимш.

Тассельхоф был потрясен. Ему еще ни разу не приходилось слышать, чтобы что-нибудь, изобретенное гномом-механиком, сработало… да еще в лучшем виде!

– О, я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Гнимш. – Да, я неудачник. Но ты не знаешь всего. Дело в том, что все мои изобретения работают. Все до единого.

Гнимш обхватил голову руками.

– Почему же ты, в таком случае, неудачник? – спросил сбитый с толку Тас.

Гнимш с удивлением уставился на кендера:

– Что толку изобретать вещи, которые работают? Где здесь широта жеста, где дерзость мысли? Где величие созидательного труда? Что станет с миром, если все вещи будут работать как надо? Что тогда усовершенствовать? Знаешь, – добавил гном, заметно мрачнея, – меня даже хотели изгнать. Мне сказали, что я представляю угрозу для общества. Из-за меня технический поиск пришел в упадок.

– Голова гнома-механика поникла. – Именно поэтому я не ропщу на свою судьбу. Я нахожусь здесь заслуженно, так же как и ты. В Бездну я угодил бы в любом случае, раньше или позже – не имеет значения.

– А где твое устройство? – внезапно взволновался Тас.

– О, они его у меня, разумеется, отобрали. – Гнимш обреченно махнул рукой.

– А ты не мог бы его вообразить? Ты ведь вообразил кресло?

– А ты видел, что оно меня чуть было не прикончило? – огрызнулся Гнимш. – Нет, уж лучше я воображу изобретение своего отца. Оно тоже перенесло папашу в иной план бытия, и без всяких проблем. Комиссия по Взрывающимся Устройствам как раз была занята этим делом. Во всяком случае, именно так обстояли дела, когда сработало мое изобретение. А что это ты задумал? Выбраться из Бездны?

– Мне очень надо, – решительно заявил Тас. – Иначе Владычица Тьмы выиграет войну, и в этом будет только моя вина. К тому же мои друзья находятся в смертельной опасности. Один из них, правда, не совсем мой друг, но по-своему он довольно интересная личность. Хотя он и пытался убить меня, заставив обманом сломать магическое устройство, я уверен, что в этом не было ничего личного. Он имел серьезные основания…

Пораженный внезапной мыслью, Тас замолчал.

– Вот оно! – воскликнул он, вскакивая с кровати. – Вот оно! – закричал он в таком восторге, что вокруг вырос целый лес вешалок для шляп, а Гнимш встал с табурета и опасливо попятился.

– Что – оно? – спросил гном, неловко роняя ближайшие вешалки.

– Смотри! – Тас принялся рыться в своих кошельках. – Вот оно! – повторил он, раскрывая сначала один кожаный мешочек, затем другой.

Гнимш любопытно заглянул внутрь, но кендер внезапно сжал горловины рукой:

– Погоди!

– Что? – вздрогнул Гнимш.

– А они смотрят? – шепотом спросил Тас. – Они об этом узнают?

– О чем?

– Ну, просто… узнают или нет?

– Ну… откровенно говоря, не думаю, – неуверенно ответил гном. – Не могу утверждать наверняка, потому что сам не знаю, о чем речь, однако мне кажется, они тут слишком заняты. Сейчас они выводят из спячки злых драконов и все такое… Это отнимает уйму сил.

– Хорошо, – мрачно сказал Тас. – Взгляни-ка на это. – Он снова раскрыл кошелек и высыпал его содержимое на одеяло. – Это тебе ничего не напоминает?

– В год, когда моя матушка изобрела устройство для мытья посуды, – проворчал Гнимш, – на кухне было по колено черепков. Приходилось…

– Нет! – раздраженно перебил Тас. – Приложи вот эту часть к этой и…

– Мое устройство для путешествий! – ахнул Гнимш. – Ты прав! Оно действительно выглядело примерно так, как ты показываешь. У меня, правда, не было всех этих дурацких бриллиантов, но… Постой, ты не правильно его собираешь. Кажется, эта штука крепилась здесь, а не там. Видишь? А цепочка надевается на шпенек и обертывается вокруг рукоятки. Вот так… Или нет? Дай я подумаю… Цепочка должна идти… Точно, сначала надо прикрепить здесь вот этот камень!

Присев на кровать, Гнимш взял крупный алмаз и закрепил его в нужном месте.

– Видел? Теперь мне нужен еще один вот такой красный штырек. – Он принялся перебирать самоцветы. – Кстати, что ты делал с этой вещицей? Колол орехи или пропускал через мясорубку?

Погруженный в работу, гном-механик не слышал, что ответил Тас. Кендер воспользовался этим обстоятельством и принялся заново, без помех, пересказывать свою историю. Гнимш тем временем, полностью позабыв о его существовании, увлеченно сортировал бесчисленные самоцветы, золотые и серебряные кольца, цепочки и шарики.

С удовольствием отдаваясь своему обстоятельному повествованию, Тас не забывал поглядывать на гнома, и надежда переполняла его сердце. Подспудно кендер понимал, что он помолился не кому-нибудь, а Фисбену, и теперь устройство Гнимша с равным успехом могло зашвырнуть его на луну или превратить в цыпленка, однако Тас был просто обязан воспользоваться подвернувшимся случаем.

Гнимш тем временем вообразил себе черную дощечку с куском мела и теперь с увлечением набрасывал на ней какие-то чертежи и графики, бормоча себе под нос:

– Вставить бриллиант А в золотую лунку Б…

Глава 9

– Это плохое место, брат, – вполголоса сказал Рейстлин, устало сползая с лошади.

– Мы останавливались в местах и похуже. – Карамон помог госпоже Крисании спешиться. – И потом в таверне тепло и сухо, а значит – в тысячу раз лучше, чем здесь, снаружи. Подумай сам, – добавил он, глядя на изможденного брата, который прислонился к мокрому от пота и дождя боку лошади, – мы не сможем отправиться дальше, прежде не передохнув. Входите, а я пока пристрою лошадей.

Крисания, закутавшись в насквозь промокший плащ, стояла перед крыльцом по щиколотку в раскисшей глине и устало разглядывала покосившуюся хибару постоялого двора. Она была согласна с Рейстлином – это было подозрительное место.

Как назывался этот постоялый двор, никто из них так никогда и не узнал, поскольку над дверьми не было никакой вывески. Единственным признаком, по которому можно было определить, что это гостиница, а не сарай, была выставленная в разбитом окне дощечка: «Дабро пажаловать, путьник!». Сам дом, выстроенный из грубо обтесанного камня, от старости по окна врос в землю. Крыша его во многих местах прохудилась, хотя то там, то сям были заметны попытки подправить ее охапками свежей травы. Над разбитым окном был небрежно приколочен небольшой навес, крытый соломой, – возможно, чтобы косой дождь не заливал помещение. Во дворе не было ничего, кроме грязи и кучи надерганных сорняков.

Рейстлин пошел вперед и в открытых дверях оглянулся на Крисанию. Внутри горел свет, а запах дыма сулил тепло очага. Крисания колебалась, но в это время порыв ветра сбросил с ее головы капюшон и холодные струны дождя хлестнули жрицу по лицу. Вздохнув, Крисания вытащила ноги из чавкающей глины и стала подниматься по ступенькам.

– Добро пожаловать, сударь, добро пожаловать, сударыня!

Голос раздался совсем рядом, и Крисания вздрогнула. В сумеречной прихожей она не видела никого, кроме Рейстлина. Наконец она разглядела в углу за дверью подобострастно склонившуюся фигуру.

– Нынче на улице довольно сыро, – продолжил человек, пренеприятнейшим образом потирая руки. Эта его манера, а также засаленный фартук и перекинутая через руку грязная тряпка натолкнули Крисанию на мысль, что это и есть владелец постоялого двора.

Осмотрев внутреннее убранство грязной прихожей, жрица подумала, что хозяин вполне соответствует своему заведению. Тот, не переставая потирать руки, подошел ближе, и Крисания почувствовала мерзкий запах прокисшего пива. Жрица прикрыла лицо капюшоном и поспешно отступила. Хозяин в ответ на это улыбнулся пьяной, гнусной улыбкой, которая могла бы показаться глупой, если бы не хитрый огонек, блестевший в глубине его глаз.

Крисания подумала, что она, пожалуй, предпочла бы вернуться под дождь, но Рейстлин, бросив на трактирщика быстрый взгляд, уже распорядился:

– Стол на троих, да поближе к огню.

– Конечно, сударь, конечно, – залебезил трактирщик. – Разумеется, у самого очага. В такой денек, как сегодня, ничего лучше не придумать. Проходите, сударь, проходите, сударыня.

Угодливо кланяясь, что отнюдь не соответствовало выражению его глаз, трактирщик провел гостей к грязному столу у очага. При этом он не спускал с посетителей внимательного и настороженного взгляда.

– Господин, должно быть, колдун? – внезапно спросил он и протянул было руку, чтобы потрогать черный плащ Рейстлина, но тут же ее отдернул под резким взглядом мага. – И, должно быть, из черных? Давненько мы не видели никого из ваших, – продолжил хозяин, но Рейстлин не удостоил его ответом. Очередной приступ кашля заставил мага тяжело опереться на посох. Крисания посадила его на стул у очага, и Рейстлин повернулся к огню…

– Горячей воды, – распорядилась Крисания, сбрасывая плащ.

– Что с ним такое? – подозрительно спросил хозяин. – Не жгучая лихорадка, часом? Если так, то мне придется попросить вас оставить…

– Нет, – заверила Крисания. – Его болезнь никому не причинит вреда.

Опустившись на скамью рядом с Рейстлином, она гневно поглядела на трактирщика:

– Я просила горячей воды.

– Сию минутку, сударыня, – скривил губы хозяин. Он больше не потирал ладони, однако, прежде чем отойти, спрятал их под своим засаленным фартуком.

Крисания, поглощенная заботами о Рейстлине, тут же позабыла о трактирщике.

Она помогла магу снять мокрый плащ и расправила его на спинке свободного стула для просушки. Оглядев комнату, Крисания обнаружила несколько подушек и устроила Рейстлина так, чтобы он мог откинуться на мягкое.

Крисания опустилась на колени, чтобы снять с ног Рейстлина сырые и раскисшие башмаки, и тут почувствовала, что его руки легли ей на голову.

– Спасибо, – прошептал Рейстлин.

Крисания вспыхнула от удовольствия. Карие глаза мага показались ей горячее огня, а рука, откинувшая с ее лица мокрые пряди волос, – нежной и ласковой.

Жрица была не в силах произнести ни слова.

– Ты – его женщина?

Хриплый голос трактирщика заставил Крисанию вздрогнуть. Она не видела, как он подошел, и не слышала его шагов. Поднявшись на ноги, жрица гневно и одновременно стыдливо отвернулась от Рейстлина.

– Эта госпожа принадлежит к одному из знатнейших родов Палантаса, – раздался в дверях грозный голос. – И я попросил бы тебя говорить о ней уважительно!

– Да, сударь, конечно, – забормотал хозяин, подавленный видом исполинской фигуры Карамона, внезапно возникшей на пороге. Вместе с гигантом в харчевню ворвался порыв холодного ветра и запах дождя. – Я не хотел никого оскорбить и надеюсь, мои слова не были поняты превратно.

Крисания ничего не ответила. Полуобернувшись к хозяину, она нетерпеливо повторила:

– Принеси же, в конце концов, горячей воды!

Рейстлин достал свой мешочек с целебными травами, бросил его на стол и, закашлявшись, жестом попросил Крисанию приготовить настой.

– Кони накормлены и напоены, – сообщил Карамон, нарушив неловкое молчание.

– Мы не успели их загнать, так что через час-другой можно отправляться дальше.

Нам лучше поспеть в Солантус дотемна.

С этими словами он повесил перед камином плащ, и от него тут же клубами повалил пар.

– Кто-нибудь догадался заказать еды? – поинтересовался гигант.

– Нет, я только попросила вскипятить воды, – откликнулась жрица, протягивая Рейстлину чашку с настоем.

– Эй, трактирщик, вина для госпожи и для мага, воды для меня и чего-нибудь из еды. Живо! – распорядился Карамон. За несколько недель пути в этом голом краю они научились есть все, что подавали в убогих придорожных харчевнях. Если, конечно, в них вообще что-нибудь подавали.

– Осенние ненастья только начинаются, – сказал Карамон Рейстлину, когда хозяин, шаркая башмаками, наконец удалился. – Чем дальше на юг, тем дела будут хуже. Скажи, ты все еще настаиваешь на своем плане? Путь слишком труден, ты можешь… не выдержать.

– Что ты хочешь этим сказать? – Рейстлин попытался приподняться и беспомощно застыл в неловкой позе.

– Ничего, Рейст. – Карамон покачал головой. – Просто… ты сильно кашляешь. От сырости твое самочувствие только ухудшится.

Некоторое время Рейстлин пристально смотрел на брата, но в конце концов поверил, что тот не имел в виду ничего сверх того, что сказал. Опустившись на подушки, он хрипло заявил:

– Да, я настаиваю на своем плане. Поверь, это наш единственный путь. Для тебя нет иной возможности снова увидеть свой любимый дом.

– Много мне будет от этого радости, если ты помрешь по дороге, – проворчал Карамон. Рейстлин с горечью улыбнулся:

– Меня трогает твоя забота, брат, однако за мое здоровье опасаться не стоит. У меня хватит сил добраться туда, куда мы направляемся.

– Сдается мне, у тебя есть кое-кто, чтобы заботиться о том, о чем ты сам и думать не желаешь, – мрачно откликнулся Карамон и поглядел на Крисанию.

Та снова залилась краской и хотела было что-то возразить, но тут в комнате снова появился трактирщик. Остановившись возле стола с котелком какой-то полужидкой, но горячей бурды в одной руке и щербатым кувшином в другой, он опасливо поглядел на троих посетителей.

– Простите, что я спрашиваю об этом, господа, – жалобно промямлил он, – но мне хотелось бы сначала увидеть ваши деньга. Что поделать, нынче такие времена…

– Вот. – Карамон достал из кошелька серебряную монету и бросил ее на стол.

– Этого хватит?

– Да, сударь, конечно. – Глаза хозяина алчно сверкнули. Расплескивая похлебку, трактирщик поставил на стол котелок с кувшином и схватил монету. При этом он пугливо покосился на Рейстлина, словно опасаясь, что маг превратит ее в таракана.

Спрятав деньги в карман, хозяин зашел за стойку и вернулся с тремя мисками, глиняными кружками и ложками, выточенными из коровьего рога. Поставив посуду перед гостями, он отступил в сторону и принялся снова потирать руки.

Крисания взяла миску и, с отвращением осмотрев ее, ополоснула оставшейся горячей водой.

– Господа желают еще что-нибудь? – спросил трактирщик таким голосом, что Карамон поморщился.

– У тебя есть сыр и хлеб?

– Да, сударь.

– Тогда приготовь нам в дорогу корзину того и другого.

– Вы… отправитесь дальше? – поинтересовался трактирщик.

Крисания, заметив, как странно изменился голос хозяина, тут же посмотрела на Карамона. Она хотела убедиться, что и он не оставил без внимания эту странность, но исполин с голодным видом принюхивался к еде и осторожно помешивал в котелке ложкой. Рейстлин, казалось, и вовсе не прислушивался к разговору. Взгляд его был устремлен на огонь, пальцы стискивали опустевшую чашку.

– Уж конечно мы не собираемся ночевать здесь, – отозвался Карамон, раскладывая склизкое варево по мискам.

– Но вы не найдете ничего лучшего по дороге в… Куда, говорите, вы направляетесь?

– Не твоего ума дело, – холодно отрезала Крисания. Взяв в руки полную миску, она поднесла ее Рейстлину, но маг, бросив взгляд на жирную пищу, отказался вялым взмахом руки.

Крисания, как ни голодна она была, и сама съела всего несколько ложек похлебки. Отставив миску и закутавшись в непросохший до конца плащ, жрица закрыла глаза и с содроганием подумала о том, что меньше чем через час она снова будет трястись в седле под стылым дождем на дорогах этой унылой, холодной страны.

Рейстлин тем временем успел заснуть. Тишину нарушали лишь Карамон, с азартом бывалого солдата хлебавший из миски неаппетитное варево, да трактирщик, который вернулся в кухню и гремел там посудой, собирая в дорогу путешественникам корзину с хлебом и сыром.

Через час Карамон привел из стойла трех оседланных коней и вьючную лошадь – последняя была тяжело нагружена, поклажу сверху укрывало одеяло, надежно перетянутое крепкими веревками. Гигант подсадил по очереди брата и Крисанию в седла и вскочил на своего огромного жеребца. Хозяин постоялого двора вынес корзину с едой. Не обращая внимания на дождь, который в один миг промочил его одежду, трактирщик несколько раз поклонился с униженной улыбкой и протянул Карамону провиант. Карамон коротко поблагодарил хозяина и бросил ему еще одну монету. Ухватив поводья вьючной лошади, исполин первым выехал со двора.

Крисания и Рейстлин последовали за ним, зябко кутаясь в сырые плащи, которые все еще хранили остатки тепла.

Трактирщик поднял монету из грязи и с ухмылкой посмотрел вслед удаляющемуся отряду. Через несколько минут из конюшни вышли двое и присоединились к хозяину. Тот, подбрасывая и ловя маленький серебряный кружочек, сказал, не поворачивая головы:

– Передайте, они поедут по дороге на Солантус.

* * *

Вечером маленький отряд попал в засаду.

Путники, погруженные в свои невеселые мысли, ехали в серых сумерках уходящего дня, под темными ветвями деревьев, с которых капала дождевая вода, убаюканные тишиной осеннего леса, где не слышно было даже стука копыт их собственных лошадей, так как землю устилал толстый ковер мокрой листвы. Никто из них не услышал ни бренчанья уздечек за кустами, ни короткого лязга стали. А через миг было уже поздно.

Прежде чем путники успели понять, что происходит, какие-то черные тени, словно гигантские птицы, бросились на них с ветвей. Все было проделано быстро и четко.

Один из нападавших приземлился на круп лошади за спиной Рейстлина и ударил мага по голове с такою силой, что тот потерял сознание и мешком свалился на землю. Второй зажал ладонью рот Крисании и приставил кинжал к ее горлу. Для того чтобы свалить Карамона с коня и скрутить ему веревками руки, потребовалось четверо дюжих мужчин, причем в результате один из них так и не смог подняться.