Текст книги "Битва близнецов"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Могучие силы бились в жилах Рейстлина, силы, которых он никогда раньше в себе не ощущал. Осознание слабости противника подействовало на мага, как терпкое молодое вино. Магия, чистая магия, вырвавшись из тесного пространства мозга, заполнила его сердце и растеклась по жилам горячей, хмельной волной.

Накопленные за века знания и силы теперь принадлежали ему, Рейстлину… и Фистандантилусу!

Внезапно Рейстлин услышал чистый и высокий зов трубы. Музыка ее голоса была холодна, как воздух на заснеженных вершинах далекой гномьей страны. Звенящий призыв эхом отдался в его голове и изгнал оттуда все посторонние звуки и голоса. Труба призывала Рейстлина перейти черту и вступить во мрак, даря ему власть над самой смертью.

Но Рейстлин заколебался. Он не хотел торопиться и входить через Врата сейчас. Он предпочел бы немного подождать, но готов был перейти в Бездну в любую минуту, если понадобится. Появление кендера означало, что ход времени можно изменить, направив историю по иному руслу, а смерть гнома-механика защищала его от того, что какое-то магическое устройство – наподобие того, из-за которого погиб Фистандантилус, – будет включено в самый неподходящий момент и помешает его планам осуществиться.

Время пришло.

Рейстлин в последний раз глянул на Врата и, слегка поклонившись Владычице Тьмы, развернулся и стремительно зашагал прочь.

* * *

Крисания стояла на коленях в своей комнате и молилась.

Вернувшись из подземелья, где лежал больной кендер, жрица хотела было снова лечь, но какое-то неясное предчувствие, наполнившее ее, помешало ей уснуть.

Кругом стояла полнейшая тишина, словно все живое затаило дыхание. Предчувствие становилось все острее. Нет, пытаться заснуть бесполезно. Крисания вся была в напряжении и чувствовала себя бодрой, как никогда прежде.

Небо за окном было наполнено светом. Во тьме сверкали яркие звезды, а серебряная луна Солинари светилась, словно изогнутый кинжал. Несмотря на то что окно было довольно узким, Крисания ясно видела каждый предмет в своей комнате.

Вещи и мебель казались ей живыми, затаившимися в ожидании каких-то важных событий.

В задумчивости Крисания стала рассматривать небо вычерчивая в нем знакомые созвездия. Вот Гилеан, Бог Книги, вот его Чаша Равновесия, вот Великая Такхизис и Всебесцветная Драконица. А вот и Паладайн – Отважный Воин, и его Платиновый Дракон. Две луны – Солинари Божий Глаз и Лунитари Ночная Свеча – медленно плыли в вышине. За ними, разбросанные по черному бархату неба, перемигивались созвездия второстепенных богов и мерцающие искры планет.

Где-то там была и черная луна – луна, увидеть которую могли только его глаза.

Крисания стояла у окна до тех пор, пока не замерзли пальцы, которые она положила на каменный подоконник. Осознав, что дрожит от холода, она повернулась к кровати с твердым намерением поспать хоть немного…

Но ночь продолжала сдержанно вздыхать, словно говоря ей: «Подожди… подожди еще чуть-чуть».

А потом она услышала звук трубы. Высокий, чистый, переливчатый, он пронзил ее сердце победным гимном, отчего ее кровь быстрее побежала по жилам.

Дверь в ее комнату со стуком отворилась.

Крисания не удивилась. Теперь ей стало понятно, чего она ждала, стоя у окна, почему не ложилась. Он пришел, и она спокойно повернулась к нему.

Рейстлин стоял на пороге, и его силуэт четко вырисовывался на фоне освещенного факелами коридора. Но не хуже, чем факелами, лицо мага освещалось его собственным светом, порочным светом его души, подобно темной заре поднимавшейся откуда-то из-под черных складок его мантии.

Словно что-то подтолкнуло Крисанию. Обернувшись к окну, она увидела в небесах мерцающую тем же нечистым светом Нуитари – черную луну. Кровь бросилась ей в голову, и жрица прикрыла глаза, пытаясь справиться с головокружением и унять сердцебиение. Затем, когда силы вернулись к ней, Крисания посмотрела на стоящего перед ней Рейстлина.

И почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Она видала его всяким – охваченным магическим экстазом, сражающимся с неудачами и с самой смертью, но еще ни разу она не видела его во всей полноте и величии его темного могущества и силы. Печать древних знаний и тысячелетней мудрости лежала на его челе, а теперь оно так изменилось, что Крисания едва его узнавала.

– Пора, Крисания, – сказал маг, протягивая руки. Крисания протянула ему свои. Ее пальцы замерзли, и прикосновение Рейстлина буквально обожгло ее.

– Я боюсь, – прошептала жрица.

Рейстлин притянул ее ближе.

– Не надо бояться, – сказал он. – Я вижу ясно – Паладайн с нами. Это моя богиня – Владычица Тьма – должна бояться. И она боится. Я чувствую ее страх. Ты и я – вместе мы пересечем границу времен и вступим в Царство Смерти. Вместе мы станем сражаться с Тьмой и заставим Такхизис пасть на колени!

Маг обнял Крисанию и прижал к груди. Его уста нашли губы жрицы и закрыли их поцелуем.

Крисания закрыла глаза и позволила магическому огню – тому, что пожирает тела мертвых, – охватить и свое тело, которое представлялось ей всего лишь холодным, жалким, испуганным, простой скорлупой из белых одежд, в которую она пряталась все эти годы.

Рейстлин чуть отстранился и провел пальцем по ее губам и подбородку, заставив жрицу приподнять голову и заглянуть прямо себе в глаза. В них Крисания увидела самою себя, отраженную зеркалом его души, – себя, окруженную аурой слепящего и чистого белого света. Она увидела себя прекрасной, обожаемой, любимой. Она увидела себя вестницей правды и справедливости, навеки закрывающей путь в этот мир горю, отчаянию и страху.

– Благословен будь, Паладайн! – прошептала жрица.

– Благословен, – согласился Рейстлин. – Я снова должен защитить тебя заклятием, подобным тому, какое я дал тебе, чтобы пройти сквозь Шойканову Рощу. Теперь мой поцелуй будет защищать тебя при переходе через Врата.

Крисания затрепетала. Маг снова прижал ее к себе и коснулся губами высокого чистого лба… Острая боль пронзила все тело Крисании и достала до самого сердца, так что она поморщилась. И все же она смолчала.

Рейстлин улыбнулся ей.

– Идем.

Они покинули комнату на легких крыльях произнесенного быстрым шепотом заклятья за несколько мгновений до того, как красные лучи Лунитари проникли в комнату сквозь окно – словно кровь, стекающая с узкого серпа Солинари в подставленную чашу черной луны.

Глава 15

– А что у нас с провиантскими обозами? – спросил Карамон усталым голосом человека, который заранее знает ответ.

– Никаких известий, – ответил Гэрик, избегая взгляда предводителя. – Но… мы еще ждем.

– Они не придут. Они попали в засаду, и ты об этом знаешь, – устало улыбнулся гигант.

– Зато мы нашли воду, – неуверенно сообщил молодой рыцарь, тщетно пытаясь придать своему голосу оптимистическую тональность. Взглянув на расстеленную на столе карту, он начертил небольшой кружок внутри крошечного зеленого пятнышка на пергаменте.

Карамон фыркнул.

– Колодец, который к полудню бывает уже пуст. О да, за ночь он снова наполняется, да только эта вода на вкус ничуть не лучше лошадиного пота. Должно быть, в него проникает морская вода.

– И все же ее можно пить, – возразил Гэрик. – Правда, нам пришлось выдавать людям строго ограниченные порции и поставить вокруг колодца стражу, однако не похоже, чтобы он внезапно высох.

– Ну хорошо, – вздохнул Карамон, приглаживая пятерней свои длинные вьющиеся волосы. – Скоро у нас будет не так много воинов, чтобы мы не смогли напоить их вволю водой из этой дыры.

В комнате было тепло и душно. Кто-то из слуг перестарался – набил камин дровами и поджег прежде, чем привыкший спать под открытым небом Карамон успел его остановить. Теперь гиганту приходилось держать окна открытыми, чтобы в помещение проникло хоть немного морозного чистого воздуха, однако бушевавшее в очаге пламя продолжало поджаривать его с одного бока.

– Сколько солдат дезертировало сегодня? – спросил Карамон.

Гэрик смущенно откашлялся.

– Около… около сотни, – признался он неохотно.

– Вот как? Куда же они все направляются? В Пакс Таркас?

– Да. Мы так считаем.

– Что еще новенького? – мрачно спросил Карамон, всем своим видом показывая, что ничего хорошего он не ждет. – Я вижу, у тебя есть что еще сказать. Выкладывай… – И он строго посмотрел на молодого человека.

Гэрик покраснел. В эти минуты ему очень хотелось, чтобы ложь не противоречила Кодексу чести Ордена, который он ставил для себя превыше всего. И все же, как он готов был без раздумий отдать жизнь за своего предводителя, так же он готов был и солгать, лишь бы избавить Карамона от боли и разочарований. Он едва не сделал этого, но в последний момент заколебался, а когда поднял глаза, то понял – Карамон знает.

– Варвары? – спросил предводитель. Гэрик, не ответив, потупился.

– Все?

– Увы. Все до одного.

Карамон закрыл глаза. Затем он вздохнул, снял с карты небольшую деревянную фишку, обозначавшую место дислокации его людей, и принялся задумчиво вертеть ее в пальцах. Внезапно Карамон громко выругался и швырнул фигурку в огонь. Минуту спустя он успокоился.

– Я не обвиняю их вождя и его людей, – проговорил он. – Темному Ковылю нелегко было принять такое решение, и так же нелегко им будет вернуться назад. Горные гномы наверняка перекрыли все перевалы в горах – именно поэтому обозы так нас и не нагнали. Варварам придется пробиваться с боем. Да пребудет с ними милость их богов…

Карамон некоторое время молчал, затем стиснул кулаки.

– Будь проклят Рейстлин! – выругался он. – Будь проклят мой брат!

Гэрик неуверенно переступил с ноги на ногу. Взгляд его обежал комнату, словно он боялся, что черный маг может возникнуть из пустоты в любом ее углу.

– Ну хорошо, – сказал Карамон, выпрямляясь и возвращаясь к изучению карт.

– Проклятьями делу не поможешь. Теперь единственный выход, насколько я понимаю, – оставаться на равнинах со всеми силами, какие еще остались в нашем распоряжении. Нужно выманить гномов на себя, вынудить их сражаться на открытой местности, чтобы мы могли использовать против них кавалерию. Конечно, теперь мы уже никогда не сможем пробиться в Торбардин, – добавил Карамон с горечью. – Теперь мы можем только попытаться отступить в Пакс Таркас с минимальными потерями. Там мы будем в относительной безопасности, а потом…

– Предводитель, – один из стражников, стоявших у дверей, вошел в комнату и слегка покраснел, поняв, что перебил своего начальника. – Прошу прощения. Прибыл гонец.

– Впусти.

В дверях показался молодой человек, одежда и волосы которого были покрыты толстым слоем дорожной пыли. Лицо его раскраснелось от холодного ветра, и он, с завистью поглядев на огонь, все же шагнул вперед, чтобы вручить Карамону письмо.

– Садись, согрейся. – Карамон махнул рукой в сторону очага. – Я рад, что хоть кто-то может оценить эту жару по достоинству. К тому же у меня есть предчувствие, что новости, которые ты нам доставил, не из приятных.

– Благодарю. – Гонец уже устраивался у очага, протягивая руки к огню. – Новости у меня такие – гномы холмов ушли.

– Ушли? – с изумлением повторил Карамон, вскакивая на ноги. – Куда ушли? Не может быть, чтобы они вернулись…

– Они пошли на Торбардин. – Гонец заколебался. – И рыцари вместе с ними.

– Это безумие!

Карамон с такой силой ударил кулаком по столу, что деревянные фишки на карте подпрыгнули вверх и раскатились в разные стороны. Потом его лицо снова стало мрачным.

– Это Рейстлин! – прорычал он. – Мой трижды проклятый брат!

– Нет, – подсказал гонец. – Это были девары. Меня же просили передать тебе вот это.

Он вынул из сумки свернутый в трубку пергамент и вручил его Карамону.

Предводитель быстро взломал печать.

Предводитель Карамон!

Я только что узнал от лазутчиков-деваров, что ворота Торбардина откроются, когда зазвучит труба. Мы планируем совершить быстрый марш и застать горных гномов врасплох. Выйдя на рассвете, мы достигнем крепости к вечеру. Мне очень жаль, что у меня не было времени известить тебя о нашем плане. Мои люди уверяют меня, что вы получите свою долю военной добычи, даже если прибудете позже. Да осветит свет Реоркса ваши топоры.

Регар Огненный Горн.

Память Карамона немедленно вернулась к испачканному кровью куску пергамента, который он держал в руках совсем недавно. «Маг предал вас…» – было написано на нем.

– Девары! – Карамон оскалился. – Лазутчики!.. Да, они шпионят, да только не в нашу пользу. Изменники, но только не своему народу!

– Ловушка! – ахнул Гэрик, также вскакивая.

– Да, и мы сунулись в нее, как глупые кролики, – пробормотал Карамон, думая о другом пойманном кролике – том, которого его брат держал в руках, а потом отпустил на волю. – Немудрено, что они так легко сдали Пакс Таркас. Для них это была невеликая потеря, коли они всегда могут забрать его обратно, особенно если защитники погибнут. Наши солдаты дезертировали сотнями, потом ушли варвары, а теперь гномы холмов отправились штурмовать Торбардин, имея у себя в тылу воинов-деваров. Могу себе представить, что начнется, когда прозвучат трубы и ворота откроются…

За окнами раздался высокий и чистый зов трубы, и Карамон вздрогнул. Он никак не мог понять, слышит ли он этот звук на самом деле, или это ему просто почудилось. Перед его глазами как наяву возникла страшная картина: девары медленно, незаметно рассредоточиваются среди гномов Регара, вклиниваясь между ними и расчленяя боеспособные отряды на маленькие, разрозненные кучки. Потом их руки медленно поползут к рукояткам топоров, молотов, мечей… и зазвучит труба.

Большинство гномов холмов так и не узнают, кто и откуда на них напал, и погибнут, не успев нанести ни единого ответного удара.

Карамону показалось, что он слышит крики, топот подбитых железом тяжелых башмаков, звон оружия и хриплые, бессвязные вопли низких гномьих голосов. Эти звуки доносились так явственно, словно воображаемая битва кипела тут же, за дверью…

Карамон был так поглощен своим видением, что обратил внимание на бледное лицо Гэрика чисто случайно. Выхватив меч, молодой рыцарь прыгнул к входным дверям с криком, который мигом вернул гиганта к действительности. Круто обернувшись через плечо, Карамон увидел ворвавшуюся в коридор толпу темных гномов. Сверкнула сталь.

– Измена! – завопил Гэрик.

– Назад! – прогремел Карамон. – Не выходи из комнаты! Рыцари ушли – мы одни в крепости. Запри дверь!

Карамон прыгнул вслед за Гэриком и отшвырнул молодого человека назад.

– Эй вы, там! Сюда! – крикнул Карамон, обращаясь к стражникам, которые отчаянно сражались перед дверьми в комнату.

Схватив одного из солдат за руку, Карамон потянул его на себя, одновременно опуская меч на голову вырвавшегося вперед девара. Шлем гнома развалился, как горшок из необожженной глины, и на руку Карамона выплеснулась горячая кровь.

Но он не обратил на это никакого внимания. Протолкнув стражника себе за спину, Карамон всей своей тяжестью бросился на набившихся в коридор деваров, кромсая их огромным мечом.

– Назад, идиот! – рявкнул он второму часовому, который еще несколько мгновений колебался, а затем выполнил приказ.

Яростная атака Карамона произвела желаемое действие. Напор его гигантского тела застал темных гномов врасплох. Многие, потеряв равновесие, упали, а остальные в страхе попятились. Но паника была недолгой. Заметив, что противник приходит в себя и снова собирается с силами, гигант подумал об отступлении.

– Берегись! – крикнул Гэрик, стоявший в дверном проеме с мечом в руке.

Карамон повернулся и попытался отступить в комнату, где он был в относительной безопасности, но поскользнулся в луже крови на полу и упал, едва не вывихнув колено.

С диким воем девары ринулись на него.

– Внутрь! – заорал Карамон Гэрику во всю силу своих легких. – Заприте дверь, забаррикадируйтесь…

Остальные его слова заглушил победный клич темных гномов, навалившихся на предводителя сразу вдесятером.

– Карамон!

Проклиная себя за медлительность и чувствуя, как обливается кровью сердце, Гэрик атаковал гномов. Удар молота пришелся ему по левому плечу, и рука рыцаря бессильно повисла. «Хорошо, что я держу меч в правой», – равнодушно подумал он, не чувствуя боли. Взмах мечом, и один из гномов упал как подкошенный, а его голова, отделившись от тела, откатилась в сторону.

Затем над самой головой Гэрика сверкнул топор. Рыцарь машинально пригнулся, но это не спасло бы его, не промахнись гном на полпальца. В следующее мгновение девар упал – это один из часовых атаковал его сзади.

Карамон продолжал бороться, хотя подняться оказалось не под силу даже ему.

Пинком здоровой ноги он отшвырнул двух деваров с такой силой, что они врезались в своих товарищей и опрокинули их на пол. Повернувшись на бок, Карамон ударил кого-то рукояткой меча в лицо и, не обращая внимания на кровь, хлынувшую ему на руки, двинул мечом в обратную сторону, так что клинок вонзился кому-то в живот.

Гэрик, зарубивший еще двоих, продлил ему жизнь еще немного, но, увы, – спасти Карамона он не мог.

– Карамон! Сверху! – крикнул рыцарь, яростно отбиваясь от наседавших на него деваров.

Гигант перекатился на спину и увидел над собой Аргата с занесенным топором. Он попытался подставить меч, но четверо деваров бросились на него и прижали к земле. Чуть не плача от ярости, не обращая внимания на угрожавшие ему блестящие топоры, Гэрик предпринял отчаянную попытку спасти Карамона, но между ним и предводителем было слишком много гномов. Занесенный Аргатом топор уже начал опускаться…

И вдруг он упал…

Топор выпал уже из мертвых пальцев, и Гэрик успел заметить, как удивленно раскрылись темные глаза предводителя деваров. Стальное лезвие топора зазвенело по залитым кровью каменным плитам пола, а труп Аргата повалился на Карамона.

Сзади из шеи гнома торчала рукоять небольшого ножа.

Гэрик поднял взгляд, чтобы посмотреть, кто же расправился с Аргатом, и ахнул. Над телом дважды изменника стоял кендер.

Гэрик даже заморгал, решив, что боль и беспокойство за жизнь Карамона сыграли с ним нехорошую шутку и что теперь он видит призрак, однако кендер никуда не исчезал. Впрочем, удивляться не было времени. Молодой рыцарь сумел пробиться к предводителю, а за спиной его двое стражников и присоединившийся к ним гонец теснили деваров, энтузиазм которых с гибелью Аргата заметно поубавился. Они рассчитывали на легкую победу, а теперь дело оборачивалось для них пренеприятнейшим образом.

Четверо темных гномов, удерживавших Карамона на полу, поспешно отпрянули, когда гигант начал выбираться из-под трупа девара. Гэрик помог Карамону, оттащив мертвое тело Аргата в сторону и подставив гиганту плечо. Карамон поднялся с трудом – нога, которую он подвернул, едва выдерживала его вес.

– На помощь! – крикнул Гэрик стражникам, но в этом не было необходимости – солдаты были уже рядом. Поддерживая Карамона с двух сторон, они помогли предводителю вернуться в комнату и сесть.

Прежде чем последовать за ними, Гэрик быстро оглядел поле боя. Девары неуверенно глядели на него, не делая попыток повторить нападение. Рыцарю показалось, что в глубине коридора он заметил доспехи горных гномов.

Зато прямо посередине площадки стоял этот странный кендер, который появился как из-под земли будто бы только для того, чтобы спасти жизнь Карамону. Лицо кендера было пепельно-серым, а на губах играла болезненная, неуверенная улыбка. Гэрик не придумал ничего лучшего, как обхватить кендера здоровой рукой вокруг талии и, без труда подняв его над землей, потащить за собой в комнату.

Как только он оказался внутри, стражники захлопнули тяжелую дверь и заперли ее на засов.

Лицо предводителя было мокрым от пота и крови, но он по обыкновению широко ухмылялся. Внезапно Карамон посуровел.

– Не очень-то ты хороший рыцарь, – пожурил он. – Я отдал тебе приказ, а ты не послушался. Мне следовало бы… – Тут кендер, извивающийся у Гэрика под мышкой, поднял голову, и Карамон оборвал себя на полуслове.

– Тас! – прошептал гигант, потрясенный.

– Привет, Карамон, – слабым голосом приветствовал его кендер. – Я… я очень рад снова тебя видеть. Мне нужно многое тебе сказать, много-много важных вещей… наверное, мне нужно было бы рассказать тебе все сейчас, но я не могу… Мне кажется, я сейчас… потеряю сознание.

* * *

– Вот так оно и было, – закончил Тассельхоф, глядя затуманившимися от слез глазами на бледное, лишенное всякого выражения лицо Карамона. – Он наврал мне про магическое устройство – когда я попробовал следовать его инструкциям, оно просто-напросто рассыпалось в моих руках. Я действительно видел, как на Истар свалилась эта огненная гора, – продолжал кендер, – и должен заметить, что одно это почти вознаградило меня за все неприятности. Чтобы увидеть это, стоило, наверное, даже умереть, хотя утверждать наверняка я не берусь – ведь я не умер по-настоящему, хотя в первое время мне именно так и казалось. Пожалуй, все-таки не стоило бы, если бы потом всю после-жизнь пришлось торчать в Бездне. Это не слишком приятное место, Карамон, и я не пойму, чего Рейстлин так туда стремится.

Тассельхоф вздохнул.

– Но я все равно мог бы простить его за это. – Голос кендера стал жестким, а маленькая челюсть упрямо выдвинулась вперед. – Но только не за то, что он сделал с Гнимшем и пытался сделать с тобой…

Тас прикусил язык. Этого он говорить вовсе не собирался.

Карамон поглядел на него.

– Продолжай, Тас, – мягко сказал он. – Что он хотел сделать со мной?

– Н-ничего, – замялся Тас, виновато улыбаясь. – Это я просто… фантазирую. Ты же меня знаешь.

– Что же еще он пытался сделать? – Карамон с горечью улыбнулся. – Мне казалось, что Рейстлин сделал все, что можно было сделать, лишь бы причинить мне вред.

– Он пытался убить тебя, – пробормотал кендер и покраснел.

– Ах да, конечно. – Выражение лица Карамона не изменилось. – Так, значит, вот что означало послание гнома.

– Он продал тебя этим… деварам, – с несчастным видом продолжал кендер. – Они собирались доставить твою голову королю Дункану в знак своей преданности. Рейстлин намеренно отослал из крепости всех рыцарей, сказав им, что ты якобы приказал им отправляться на штурм Торбардина…

Кендер махнул рукой в сторону Гэрика и двух часовых.

– Он сказал гномам, что тебя охраняет только телохранитель…

Карамон молчал. Он и не чувствовал ничего – ни боли, ни гнева, ни удивления. Внутри было так пусто, как бывает только в минуты величайшей усталости или разочарования. Постепенно, однако, эта пустота заполнялась тоской по дому, по Тике, по старым друзьям – Танису, Лоране, Речному Ветру и Золотой Луне.

Тассельхоф, как будто подслушав его мысли, склонил голову на плечо гиганту.

– Можем мы теперь вернуться в наше собственное время? – робко спросил он, глядя на друга снизу вверх. – Я что-то очень устал. Скажи, как ты думаешь, нельзя ли мне будет некоторое время пожить с вами, с тобой и Тикой? Хотя бы до тех пор, пока я не поправлюсь. Я обещаю, что не стану вам надоедать своей болтовней.

Карамон, у которого слезы выступили на глазах, обнял кендера за плечи и прижал к себе.

– Сколько угодно, Тас, – сказал он и печально улыбнулся, глядя в огонь. – Я закончу строить наш дом. На это уйдет не больше двух месяцев, а потом мы съездим навестим Таниса и Лорану – я давно обещал Тике, но нам все было никак не выбраться… Я не мог. Тике всегда хотелось поглядеть на Палантас. И, может быть, мы все вместе сходим на могилу Стурма. Ведь я так и не попрощался с ним как следует…

– А еще мы можем навестить Элистана, – подсказал кендер и вдруг подпрыгнул от волнения. – Госпожа Крисания! Я пытался рассказать ей про Рейстлина, но она мне не поверила! Мы не можем ее бросить!

Тассельхоф в отчаянии заломил руки.

– Нельзя допустить, чтобы Рейстлин взял ее с собой в это ужасное место!

Карамон покачал головой.

– Можно попробовать еще раз поговорить с ней, Тас, только я не думаю, что она нас послушает. Но мы можем по крайней мере попытаться. – Карамон с трудом поднялся и охнул, наступив на больную ногу. – Они теперь, должно быть, возле Врат. Рейстлин не может больше ждать – крепость вот-вот окажется в руках горных гномов.

– Гэрик. – Карамон хромая приблизился к молодому рыцарю, которому один из стражников как раз бинтовал сломанную руку. – Как дела?

Рука Гэрика уже покоилась в грубом лубке, и теперь стражник старался прибинтовать ее так, чтобы она оставалась неподвижной. От боли Гэрик скрипел зубами однако подняв глаза на своего предводителя, он умудрился выдавить улыбку.

– Со мной все будет в порядке, – сказал он слабым голосом. – Не беспокойся.

Улыбаясь, Карамон подтащил поближе стул и сел.

– Как насчет того, чтобы немного попутешествовать?

– Я готов, предводитель.

– Хорошо. Я полагаю, что другого выхода нет. Скоро это место будет кишеть гномами. Ты должен попробовать выбраться сейчас. – Карамон потер подбородок. – Регар рассказывал мне, что когда-то между Торбардином и Пакс Таркасом существовали подземные ходы. Я рекомендую тебе воспользоваться ими. Это будет совсем не трудно – те холмы, что мы видели на равнине, соединены с подземными тоннелями. Ты должен попробовать воспользоваться ими хотя бы для того, чтобы убраться отсюда подальше, а там уж видно будет.

Гэрик ответил не сразу. Бросив взгляд на гонца и стражников, он вздохнул и негромко спросил:

– Ты сказал, что «рекомендуешь мне». А ты? Разве ты не пойдешь с нами?

Карамон откашлялся и хотел что-то ответить, но не смог. Некоторое время он хмуро смотрел в пол. Этого момента гигант боялся больше всего, и теперь, когда он наступил, приготовленные заранее слова вылетели у него из головы.

– Нет, Гэрик, – сказал он наконец. – Не пойду. Заметив, как сверкнули глаза рыцаря, и догадываясь, о чем он подумал, Карамон поднял ладонь. – Нет, Гэрик, я не сделаю никакой глупости, например, не стану подвергать опасности свою молодую жизнь ради благородной и дурацкой цели – спасения своего командира!

Молодой человек вспыхнул, а Карамон ухмыльнулся.

– Нет, – продолжил гигант более серьезно. – Хвала богам, я не принадлежу к Рыцарскому Ордену, и у меня хватит здравого смысла бежать, если меня побьют. А сейчас, – он не сдержал тяжелого вздоха, – я разбит. Я не могу объяснить всего, во всяком случае так, чтобы ты понял. Я не уверен что я сам все хорошо понимаю. Единственное, что я могу сказать – это то, что у нас с Тассельхофом есть, гм… скажем так, магический способ вернуться домой.

Карамон смущенно пригладил волосы. Гэрик в мрачном молчании переводил взгляд с предводителя на кендера и обратно.

– Надеюсь, это не связано с твоим братом, – выдавил он наконец и нахмурился.

– Нет, – успокоил его Карамон. – Здесь наши с ним пути расходятся. У него своя жизнь, а у меня – я впервые по-настоящему понял это только сейчас – своя.

Он положил руку на плечо Гэрика.

– Отправляйтесь в Пакс Таркас. Ты и Микаэл должны сделать все, чтобы те, кто доберутся туда живыми, смогли перезимовать.

– Но…

– Это приказ, рыцарь, – хрипло сказал Карамон.

– Слушаюсь. – Гэрик отвернулся, быстро обмахнув здоровой рукой набежавшие на глаза слезы.

Карамон бережно обнял рыцаря за плечи, и лицо его стало удивительно нежным.

– Да будет с тобой Паладайн, Гэрик, – прошептал он и, оглядывая остальных, сказал уже громче:

– Пусть Паладайн будет со всеми вами!

Гэрик удивленно поднял голову, и на его щеках появились мокрые следы.

– Паладайн? – с горечью переспросил он. – Тот самый бог, который нас покинул?

– Нельзя терять веру, друг мой, – упрекнул его Карамон, вставая со стула с болезненной гримасой. – Даже если ты не хочешь верить в бога, доверься своему сердцу. Прислушайся к его голосу, и оно станет для тебя лучшим советчиком, чем даже Кодекс и Мера. И тогда ты поймешь…

– Хорошо, – прошептал рыцарь. – Пусть… пусть те боги, в которых веришь ты, пребудут с тобой.

– Я думаю, они были со мной все это время. – Карамон печально улыбнулся.

– Просто я был слишком глуп, чтобы прислушиваться к их голосам. А теперь вам, пожалуй, пора.

Он по очереди попрощался со всеми воинами, стараясь не замечать их тщетных попыток скрыть слезы. Грусть, с которой они расставались со своим предводителем, тронула Карамона. Он и сам испытывал такую печаль, что готов был расплакаться, как ребенок.

Потом они осторожно отперли дверь и выглянули наружу. Коридор был пуст, если не считать трупов, однако Карамон считал, что затишье продлится недолго.

Девары отступили скорее всего лишь затем, чтобы перегруппироваться, а возможно, они просто дожидались подкрепления. После этого они снова предпримут штурм и попытаются прикончить всех, кто засел в штабе не существующей больше армии.

С мечом в руке Гэрик повел троих спутников по коридору, пытаясь следовать несколько путаным указаниям кендера, который рассказал им, как лучше всего добраться до самых нижних этажей магической крепости. (Тас хотел нарисовать подробную схему, но Карамон не дал – время было дорого.) Когда рыцари исчезли из виду и даже эхо шагов затихло в отдалении, Карамон и Тассельхоф отправились в противоположную сторону. Прежде чем уйти, кендер выдернул свой нож из трупа Аргата.

– Ты однажды сказал, что этот нож годится только для того, чтобы сражаться с кроликами, – гордо сказал он, вытирая кровь с лезвия и пряча нож за пояс.

– Не напоминай мне о кроликах, – сказал Карамон таким странным, напряженным голосом, что Тассельхоф посмотрел на него. Посмотрел и вздрогнул – таким бледным стало вдруг лицо исполина.