Текст книги "Час близнецов"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА 9

– Это было на редкость глупо, братец, – без интереса разглядывая кинжал, сказал Рейстлин. – Мне трудно в это поверить, такого я не ожидал даже от тебя.

Карамон, по-прежнему стоявший возле кровати на коленях, поднял голову и посмотрел на брата. Лицо гладиатора вытянулось, осунулось и казалось смертельно бледным. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Рейстлин не дал ему вымолвить слова.

– «Я не понимаю, Рейст!» – хнычущим голосом передразнил он Карамона.

Карамон безмолвно закрыл рот и уставился на Рейстлина. Его лицо мрачно застыло, обратившись в суровую неподвижную маску. Только в глазах Карамона оставалась жизнь, но и они не в силах были оторваться от испачканного высохшей кровью лезвия.

– Пожалуй, – пробормотал он наконец, – лучше было бы не убирать капюшон с твоего лица.

Рейстлин улыбнулся, хотя брат не мог этого видеть.

– У тебя не было выбора. – Он вздохнул и покачал головой. – Брат мой, неужели ты собирался просто войти в комнату и зарезать меня во сне? Ты же знаешь, я с самого детства сплю чутко.

– Нет, не тебя! – горестно воскликнул Карамон, поднимая глаза на брата. – Я думал…

Говорить дальше он не мог. Рейстлин некоторое время недоуменно смотрел на Карамона и вдруг рассмеялся. Это был страшный смех, хриплый, язвительный, и Тассельхоф, все еще стоящий в коридоре в тени сухого дерева, зажал уши руками.

Потом, желая разобраться, что все же происходит, он покинул свое убежище и тихонько двинулся вдоль коридора.

– Так ты пришел, чтобы убить Фистандантилуса! – сказал Рейстлин. Мысль эта настолько ему понравилась, что он повторил ее вслух еще раз и расхохотался. – Дорогой брат, – сказал он сквозь смех, – я уже и забыл, каким ты можешь быть забавным!

Карамон вспыхнул и поднялся на ноги.

– Я хотел сделать это… ради тебя.

Гигант подошел к окну и, отдернув занавески, мрачно посмотрел наружу, где раскинулся, словно залитый серебром и перламутром, внутренний двор Храма.

– Ну конечно, – желчно сказал Рейстлин. – Разве ты что-нибудь делаешь не ради меня?

Маг отдал какую-то резкую команду, и комната озарилась ярким светом, идущим от хрустального шара его магического посоха, что стоял углу. Отбросив одеяло, Рейстлин поднялся с постели и подошел к очагу. Еще одно слово сорвалось с его губ, и в камине, где минуту назад даже не было дров, заплясало пламя.

Оранжевый отблеск огня упал на бледное, тонкое лицо мага и заблестел в его чистых карих глазах.

– Ну что ж, ты опоздал, брат мой. – Рейстлин сжимал и разжимал над огнем тонкие ладони. – Фистандантилус мертв, я сам убил его.

Карамон стремительно обернулся, но не произнес ни слова: в голосе брата ему послышались какие-то странные интонации. Рейстлин тем временем по-прежнему стоял у камина и смотрел в огонь.

– Ты хотел зарезать его спящим, – тихо сказал Рейстлин, и на губах его появилась мрачная улыбка. – Величайшего из магов, когда-либо живших на свете. До настоящего момента…

Карамон увидел, как Рейстлин оперся вдруг на каминную полку, словно почувствовал внезапную слабость.

– Он был удивлен, увидев меня, – продолжал маг. – Он смеялся надо мной, как некогда смеялся надо мной в Башне. Но он боялся меня, я видел это по его глазам. «Ну что, начинающий маг? – смеялся он. – Как ты сюда попал? Может быть, тебя отправил в прошлое великий Пар-Салиан?». «Нет, – сказал я ему, – я прибыл сюда сам, и теперь я – хозяин Башни, ее Магистр». Этого он не ожидал. «Невероятно, – сказал он со смехом. – Я – тот, чей приход был предсказан пророчеством. Это я – властелин настоящего и будущего. Когда я управлюсь с делами, я вернусь к своей собственности». Он говорил, а страх в его глазах разгорался все сильнее и сильнее. В его взгляде я прочел невысказанный вопрос, и я ответил на него. «Да, – кивнул я ему, – пророчество оказалось не совсем точным или же было неверно истолковано. Ты собирался перенестись из прошлого в настоящее, используя жизненную силу, которую украл у меня и которая поддерживает теперь твое существование. Но ты забыл – а может быть, просто не интересовался этим, – что я могу пользоваться твоей духовной энергией. Ты вынужден был поддерживать мою жизнь, чтобы по-прежнему сосать соки моего тела. А тем временем я научился у тебя пользоваться Оком Дракона, научился нужным словам. Когда я, умирающий, лежал в ногах у Астинуса, ты вдохнул жизнь в мое искалеченное тело, чтобы продолжить терзать его, ты привел меня пред очи Владычицы Тьмы и упросил ее дать мне ключ к тайнам древних магических текстов, которые я не мог прочитать. А когда ты наконец почувствовал себя готовым, то вознамерился войти в мое тело и завладеть им».

Рейстлин повернулся к брату, и Карамон невольно отступил, пораженный ненавистью, которая пылала в глазах мага ярче, чем волшебный огонь в камине.

– Так он намеревался поступить со мной – ему нужно было, чтобы я оставался немощен и слаб. Но я стал сражаться! Сражаться с ним! – Взгляд Рейстлина устремился в пространство, мимо Карамона. – Я использовал его! Я использовал его дух, я жил с болью и одолел ее. «Ты – владыка своего настоящего, – сказал я ему, – но тебе не хватает сил, чтобы проникнуть в будущее. Владыка будущего – я, и я вот-вот завладею твоим настоящим!»

Рейстлин вздохнул, его руки опустились, а огонь в глазах погас. Взгляд его стал горестным и пустым.

– Я убил его, – сказал он. – Но это была страшная битва.

– Так ты убил его? – растерянно спросил Карамон. – Они… мне сказали, что ты вернулся в прошлое, чтобы учиться у него.

– Я и учился, – вздохнул Рейстлин. – Я провел с ним несколько долгих месяцев, я принял чужое обличье и явился перед ним только тогда, когда у меня было уже достаточно знаний и силы. На сей раз я выжал его досуха!

Карамон покачал головой:

– Это невероятно. Ты же отбыл ненамного раньше нас… Во всяком случае так сказал этот твой темный эльф. Рейстлин раздраженно дернул головой:

– Для тебя время – это путь солнца от восхода до заката. Для тех из нас, кто овладел его тайнами, время – это путешествие за тысячи солнц. Секунды становятся годами, часы – тысячелетиями. Вот уже несколько месяцев, как я, под именем Фистандантилуса, хожу по этим коридорам. В последние несколько недель я нередко бывал в Башнях Высшего Волшебства, в тех, что еще остались, чтобы учиться и постигать новое. Я побывал у Лорака и научил его пользоваться Оком Дракона – смертельный дар для такого слабого и глупого существа, как он. В скором времени Око погубит его. Несколько долгих часов я провел с Астинусом в Большой Библиотеке и учился у него, как учился у великого Фистандантилуса. Я побывал во многих местах и видел вещи столь ужасные и столь чудесные, что ты не сможешь себе их даже представить. А для Даламара, да и для тебя тоже, прошел всего лишь день да ночь.

Рассуждения эти были выше понимания Карамона, и он в отчаянии, как утопающий хватается за соломинку, попытался уцепиться за то, что было ему доступно.

– Значит… – Пробормотал он. – Значит, ты теперь… то есть с тобой все в порядке? Я имею в виду – будет в порядке, там, в нашем времени?

Карамон попытался показать куда-то руками, но никакого внятного жеста у него не вышло.

– У тебя не будет больше золотой кожи и этих страшных глаз со зрачками в форме песочных часов? Сейчас ты выглядишь… совсем как тогда, когда мы были молодыми и ехали к Башне… Ты останешься таким, когда мы вернемся?

– Нет, братишка, – терпеливо ответил Рейстлин. – Разве Пар-Салиан не объяснял тебе? Вижу, что нет, Время – как река, и я ничуть не изменил ее течения. Я просто… прошел берегом, поднялся выше по течению и вступил в поток. А вода несет меня своим путем обратно, к той точке, где я уже некогда был. Я…

Рейстлин внезапно замолчал и бросил быстрый взгляд на дверь. Затем он едва уловимо кивнул головой, после чего дверь сама собой распахнулась, и в комнату ввалился совершенно очумелый Тассельхоф Непоседа. Запнувшись на пороге, он шлепнулся ничком, но тут же вскочил на ноги.

– О, добрый вечер! – Кендер принялся отряхиваться как ни в чем не бывало.

– Я как раз собирался постучать. Я все понял! – воскликнул он, обернувшись к Карамону. – Видишь ли, все это был Фистандантилус, но он превратился в Рейстлина, а Рейстлин сумел стать Фистандантилусом. А теперь все наоборот – Фистандантилус оказывается Рейстлином, чтобы потом снова стать Фистандантилусом, но Фистандантилус теперь превратился в Рейстлина! Уяснил?

Но Карамон ничего не уяснил. Тас повернулся к магу и беспечно спросил:

– Разве не так, Рейст?…

Маг не ответил. Он смотрел на кендера столь грозно, что Тассельхоф в беспокойстве и словно ища защиты покосился на Карамона и сделал в его сторону два крошечных шажка. Но тут Рейстлин изобразил рукой манящее движение, и Тас в один миг оказался перед магом, причем тот держал его за шиворот на уровне собственного лица.

– Зачем Пар-Салиан послал тебя? – От голоса Рейстлина у кендера по спине побежали мурашки.

– Ну, он подумал, что Карамону скорее всего понадобится помощь, а тут и…

Пальцы Рейстлина еще сильнее стиснули воротник Тасовой куртки, а глаза превратились в узкие щелочки. Кендер почувствовал себя нехорошо.

– Ну, на самом деле он, пожалуй, и не думал посылать нас вдвоем. – Тас попытался извернуться и взглядом призвать Карамона себе в союзники, однако маг держал его крепко, и ему не удалось совершить этот маневр. – Можно сказать, что тут вышло… гм-м-м… что-то вроде несчастного случая. Наверное, П-пар-Салиан даже не знает, что послал меня. Кстати, если меня отпустить, то я смогу говорить гораздо свободнее.

– Продолжай, – приказал Рейстлин и как следует встряхнул кендера.

– Рейст, прекрати! – нерешительно вмешался Карамон. – Какая тебе разница…

– Заткнись! – яростно прошипел маг, не отрывая от Таса пылающего взгляда. – Продолжай!

– У меня было кольцо, которое кто-то потерял… ну, может быть, не потерял… – Тас слегка замялся, встревоженный выражением лица мага. Он решил не скрывать правду, насколько вообще способен на это кендер. – В общем, я случайно зашел в чью-то комнату, и кольцо упало прямо ко мне в кошелек. Скорее всего так оно и было, потому что я не знаю, как еще оно могло очутиться у меня. Когда маг в красном плаще отправил Бупу домой, я понял, что следом будет мой черед… Я не мог бросить Карамона! И тогда-то я п-помолился Фисбену, то есть Паладайну, надел кольцо и – пуф!!! – Тас выразительно взмахнул руками. – Я превратился в мышь!

В этом месте кендер выдержал паузу в надежде, что его слушатели как-то отреагируют на столь необычное приключение, но оба брата молчали. Глаза Рейстлина нетерпеливо сверкнули, а рука сильнее стиснула воротник куртки. Тас вынужден был продолжить, хотя дышать ему стало еще труднее.

– Мне удалось спрятаться, – пропищал он так тонко, будто вновь обратился в мышь. – Я пробрался в лавара… рабола… лабораторию Пар-Салиана, где он устроил настоящее представление: камни пели, Крисания лежала вся белая, но Карамон почему-то испугался, и я не смог бросить его одного. Поэтому… поэтому… – Тас пожал плечами, насколько это было возможно в его положении. – Теперь я здесь.

Рейстлин еще некоторое время держал кендера за шиворот и сверлил глазами, словно намеревался проделать в нем дыру и заглянуть внутрь, в самую душу.

Затем, удовлетворившись результатами только наружного осмотра, он выпустил Таса и снова повернулся к пылающему камину. Мысли его отлетели куда-то далеко-далеко…

– Что это может значить? – бормотал маг едва слышно. – Кендер… законы магии запрещают это. Неужели ход времени все же может быть изменен? Или он лжет? Может быть, с его помощью они хотят остановить меня?

– Что ты говоришь? – с интересом спросил кендер спину Рейстлина. – Из-за меня может измениться течение времени? То есть я мог бы…

Рейстлин обернулся со столь яростным видом, что Тас прикусил язык и отполз поближе к Карамону.

– Твой брат удивился, увидев меня, – сказал он гиганту. – Странно, ведь я видел его на невольничьем рынке, и он наверняка тоже видел меня…

– Невольничий рынок! – внезапно воскликнул Карамон. С него было довольно этих умных разговоров о реках времени. Что касалось невольничьего рынка, то тут ему все было понятно. – Рейст! – позвал он брата. – Ты сказал, что уже несколько месяцев живешь здесь. Значит, это ты устроил так, чтобы жрецы обвинили меня в нападении на Крисанию! Это ты купил меня! Это ты послал меня на Игры!

Рейстлин, недовольный тем, что его сбили с мысли, сделал нетерпеливый жест, но Карамон проявил настойчивость.

– Почему? – сердито спросил он. – Почему ты отправил меня к этому гному?

– О боги, Карамон! – Рейстлин повернулся и холодно взглянул на брата. – Какая мне может быть польза от пьяницы и разжиревшего увальня? Там, куда я отправлюсь, мне понадобится сильный и умелый воин.

– И ты… ты велел, чтобы я убил Варвара? – сверкнул глазами Карамон. – Ты послал предупреждение этому… как бишь… Кварату?

– Не будь простаком, братец, – перебил его Рейстлин. – Какое мне дело до мелких придворных интрижек? До всей этой глупой возни? Если мне понадобится разделаться с врагом, то я лишу его жизни в мгновение ока. Кварат очень льстит себе, если считает, что я так расстарался из-за его ничтожной, персоны.

– Нотном сказал…

– Гном слышит только звон монет, которые сыплются на его ладонь. Впрочем, думай как знаешь. – Рейстлин пожал плечами. – Мне это безразлично.

Карамон обдумывал слова брата. Тас открыл было рот – на его языке скопилась по меньшей мере тысяча вопросов, которые ему ужасно хотелось задать, – но Карамон сверкнул на него глазами, и кендеру пришлось проглотить свои вопросы. Гигант думал долго, с видимым напряжением, и наконец поднял голову.

– Что ты имел в виду, когда говорил «там, куда я отправлюсь?»

– Неважно, – отрезал Рейстлин. – Об этом ты узнаешь, когда придет время, если можно так выразиться. Мои дела в этой эпохе почти закончены, но кое-что осталось. Здесь есть еще один человек, которого, как и тебя, нужно сперва подготовить.

– Крисания, – пробормотал Карамон. – Я знаю, она нужна тебе, чтобы сразиться с Владычицей Тьмы, верно? Как там они говорили?… Тебе нужен жрец, чтобы…

– Я очень устал, брат, – перебил его Рейстлин. Повинуясь жесту его руки, пламя в камине погасло, а магический кристалл в посохе перестал изливать свет.

Комната сразу погрузилась в холодную, зыбкую полутьму. Даже лунный свет померк за окном – Солинари опустилась за высокие городские стены. Рейстлин, негромко шурша по полу подолом рубашки, вернулся к своей кровати.

– Я хотел бы отдохнуть. В любом случае вам нельзя оставаться здесь надолго. Шпионы наверняка уже доложили о вашем присутствии, а Кварат все же опасный противник… по крайней мере для вас. Постарайтесь уцелеть: мне будет нелегко подыскать себе нового телохранителя. Прощай, брат мой, и будь наготове. Скоро я призову тебя. Помни о дате.

Карамон хотел что-то сказать, но вдруг выяснилось, что он обращается к закрытой двери. Вместе с Тасом они каким-то чудом оказались уже в коридоре Храма.

– Невероятно! – вздохнул кендер завистливо. – Я не почувствовал никакого движения, а ты? Только что мы были там, и вдруг – бац! – уже здесь. А он только едва рукой пошевелил. Наверное, очень здорово быть магом – сигать сквозь пространство, время и закрытые двери! – И он покосился на дверь в комнату Рейстлина.

– Идем. – Карамон стремительно повернулся к выходу.

– Скажи, Карамон, – догоняя друга, спросил кендер, – что Рейстлин хотел сказать этим своим «помни о дате?» Может быть, скоро его день рождения? Может быть ты должен сделать ему подарок?

– Нет, – проворчал Карамон. – Не говори глупости.

– Вовсе это не глупости, – оскорбленно возразил кендер. – В конце концов, не за горами праздник Середины Зимы. Может быть, Рейстлин ждет подарка по этому случаю? Наверняка они тут, в Истаре, празднуют Середину Зимы так же, как и мы. Может быть, ты…

Карамон вдруг остановился.

– В чем дело? – спросил кендер, испуганный промелькнувшим на лице гиганта выражением ужаса. Торопливо оглядевшись по сторонам, Тас на всякий случай нащупал черенок небольшого ножа, который носил в поясной сумке. – Ты что-то услышал?

– Дата! – воскликнул Карамон. – Дата, Тас! Праздник Середины Зимы в Истаре! – Резко обернувшись, он схватил кендера за плечо. – Год? Какой сейчас год?

Тас попытался собраться с мыслями.

– Кажется… мне кто-то говорил… девятьсот шестьдесят второй.

Карамон застонал и обхватил руками голову.

– Да что случилось-то? – удивился Тас.

– Думай, Тас, думай! – пробормотал Карамон и, не отнимая рук от головы, нетвердым шагом двинулся по темному коридору. – Что я должен был сделать? Что я могу сделать?

Тас медленно пошел следом.

«Подумаем, – размышлял он. – Праздник Середины Зимы девятьсот шестьдесят второго года… Историческая дата… Почему она кажется мне знакомой?»

– Вспомнил! – торжествующе воскликнул Тас. – Это был последний праздник перед… перед… – Его бросило в пот. – Последний праздник перед Катаклизмом! – прошептал он.

ГЛАВА 10

Денубис отложил перо и потер глаза. В библиотеке стояла отрадная тишина.

Жрец сидел за столом, прикрыв рукою глаза в надежде, что краткий отдых восстановит ясность его мысли. Однако надежда была напрасной. Когда Денубис открыл глаза и снова взялся за перо, чтобы продолжить перевод священных текстов, зрение опять его подвело. Слова и строчки плавали на странице, наползали друг на друга, и он не мог вникнуть в смысл ни одной фразы.

Денубис насупил брови и попытался сосредоточиться, так что в конце концов ему удалось кое-что разобрать, однако работа по-прежнему давалась ему с огромным трудом. Вдобавок у Денубиса разболелась голова, да так сильно, что он сам уверился, будто виски у него ломит вот уже несколько дней кряду. Эта тупая, пульсирующая боль будет, наверное, преследовать его даже во сне.

– Погода виновата, – в который уже раз сказал себе Денубис. – Странная погода, слишком жаркая для праздника Середины Зимы.

Действительно, стояла необычная жара, из-за высокой влажности воздух казался тяжелым и был совершенно недвижим. Листья на деревьях в саду безвольно обвисли, и даже за тысячу миль от Истара, в Катав, океанские воды стелились неподвижной гладью, отражая, раскаленное небо. Там также был полный штиль, и суда уныло стояли в порту, у причалов, а капитаны бранились и пили, пока в трюмах гнил дорогой груз.

Вытерев со лба испарину, Денубис попытался продолжить работу, но мысли уводили его в сторону. Он переводил Диски Мишакаль на родной язык, и с детства знакомая речь заставила его вспомнить странную сказку, которую прошлой ночью обсуждали два его земляка, два Соламнийских Рыцаря. Это была мрачная повесть – жрец попытался изгнать ее из памяти, однако все его усилия оказались тщетными.

Речь шла о рыцаре по имени Сот, который соблазнил молодую жрицу-эльфийку.

Он даже женился на ней и привел ее хозяйкой в свою Даргаардскую Башню. Однако Сот к тому времени уже был женат, во всяком случае так утверждали оба рыцаря, поэтому у них были веские причины подозревать, что его первая жена умерла насильственной смертью.

Рыцари послали в Даргаардскую Башню отряд, который должен был доставить Сота на рыцарский суд чести, однако к этому времени его убежище превратилось в хорошо укрепленную цитадель, которую защищала верная своему господину дружина.

Но вот что удивительно: эльфийка, обманутая Сотом, осталась с ним в осаде, верная своему брачному обету и своей любви, которая связала ее с хозяином Даргаарда, несмотря на то что его вина была неопровержимо доказана.

Денубис вздрогнул и вновь попытался отогнать от себя невеселые мысли. Ну вот, опять в переводе он сделал ошибку! Нет, это невозможно, ему необходим отдых. Денубис как раз собирался отложить перо, когда за его спиной со скрипом отворилась дверь в библиотеку. Жрец торопливо обмакнул перо в чернильницу и склонился над пергаментом.

– Денубис, – окликнул его неуверенный голос. Жрец поднял голову.

– Крисания, сестра моя, – по всем правилам поприветствовал он вошедшую.

– Я не помешала твоей работе, Денубис? Если да, то я могла бы зайти позже…

– Нет, нисколько, – заверил ее Денубис. – Я очень рад.

И это было правдой. В присутствии Крисании жрец отчего-то чувствовал себя намного лучше и спокойнее. Вот и сейчас, стоило ей приблизиться, как головная боль отпустила его. Денубис встал с высокого стула, предназначенного для письма, и пододвинул Крисании кресло. Сам он уселся в другое кресло, рядом с ней, не переставая гадать про себя, что могло заставить молодую женщину искать его общества.

Словно подслушав его мысли, Крисания огляделась по сторонам и улыбнулась.

– Мне нравится здесь, – сказала она. – Здесь всегда уютно и тихо. – Улыбка на ее лице погасла. – Иногда я… устаю от большого скопления людей, – добавила она и бросила взгляд на дверь, ведшую в главную часть Храма.

– Да, теперь здесь тихо, – кивнул Денубис. – Раньше было не так. Когда я только переселился в Храм, в библиотеке всегда было полно писцов, которые переводили священные книги и речения богов на всевозможные языки, чтобы с ними мог познакомиться всякий. Правда, Король-Жрец считал, что боги разговаривают с каждым на его языке, и постепенно работа угасла, а писцы разошлись, найдя для себя другие, более важные занятия. Вот только я…

Жрец вздохнул.

– Наверное, я слишком стар, – добавил он извиняющимся тоном. – Я пытался придумать себе какое-нибудь иное дело, но не сумел. Вот я и остался здесь. И никто особенно не возражает…

Он нахмурился, припомнив долгие, неприятные разговоры с Кваратом.

Посвященный постоянно поддразнивал его, подталкивая куда-то, пытаясь заставить Денубиса стать тем, кем он хотел его видеть. В конце концов Кварат отступился, решив, видимо, что Денубис безнадежен, в результате чего он получил возможность вернуться к своим свиткам в мирном уединении библиотеки, где он просиживал за работой день за днем. Переведенные тексты Денубис отсылал в Соламнию, где они, непрочитанные, оседали в каком-нибудь книгохранилище.

– Впрочем, что мы все обо мне, – заметив печальное лицо Крисании, сказал Денубис. – Не случилось ли чего? Быть может, тебе нездоровится? Прошу прощения, если я лезу не в свое дело, но я не мог не заметить, что в последнее время ты не слишком весела.

Некоторое время Крисания молчала, рассматривая сложенные на коленях руки, затем посмотрела на жреца.

– Денубис, – спросила она неуверенно, – как ты думаешь, Братство… оно такое, каким и должно быть?

Этого Денубис не ожидал. Крисания больше походила на молодую женщину, которую бросил возлюбленный, нежели на человека, пекущегося о делах вышних.

– Разумеется, – ответил он растерянно. – Как же иначе?

– В самом деле? – Крисания пристально посмотрела ему в глаза, отчего Денубис судорожно сглотнул. – Ты с давних пор предан Братству, ты появился в Храме еще до того, как здесь вошли в силу Король-Жрец и Ква… его подручные. Только что ты говорил о прежних временах, значит, ты видел, как они менялись. Скажи, это была перемена к лучшему?

Денубис открыл рот, чтобы сказать «да». Как же может быть иначе, если Братство возглавляет такой безупречный и полный святости человек, как Король-Жрец? Глаза Крисании, однако, заглядывали ему в самую душу, и Денубис почувствовал, как ее пытливый взгляд проникает в самые сокровенные уголки его сознания, в которых – уж он-то знал об этом – годами скапливались свидетельства печальных перемен. Почему-то жрец вспомнил Фистандантилуса, и это воспоминание не было отрадным.

– Я… ну да, конечно, – невразумительно пробормотал он. Ответ прозвучал неубедительно, и Денубис почувствовал это. Он покраснел и счел за лучшее замолчать.

Крисания кивнула, словно такого именно ответа она и ожидала.

– Нет, теперь стало лучше, – твердо сказал Денубис, не желая смущать ее неокрепшую веру, как была смущена вера его собственная. Взяв молодую женщину за руку, он слегка подался вперед. – Я просто старый человек, сестра моя, – сказал он. – В этом все дело. Старики не любят перемен. Для нас все, что было в нашей молодости, представляется лучше теперешнего. Порой мне кажется, что прежде даже вода была вкуснее… – Он невесело усмехнулся. – Я не сумел приспособиться и привыкнуть к тому, что происходит нынче. Мне трудно понять теперешние времена. Братство строит мир добра, оно несет порядок в самые отдаленные области Кринна и определяет структуру общества…

– Хочет оно того или нет, – пробормотала Крисания, но Денубис пропустил ее замечание мимо ушей.

– Братство уничтожает зло, – продолжил он торжественно, но история Сота снова непрошенно всплыла в его памяти. Он поспешил отогнать ее прочь, однако при этом позабыл то, что собирался сказать. Денубис попробовал начать сначала, но сбился.

– В самом деле? – переспросила Крисания. – Братство борется со злом? А не кажется ли тебе, что мы уподобляемся детям, которых ночью оставили в доме одних и которые пытаются бороться с темнотой, зажигая все новые и новые свечи? Мы не способны понять, что у мрака есть свое предназначение, которое от нас пока скрыто, и мы в ужасе сжигаем дом, после чего остаемся с темнотой один на один.

Денубис растерянно моргал, плохо понимая, о чем идет речь, а Крисания все продолжала говорить. Она возбуждалась все больше и больше, и жрец сообразил, что она высказывает ему все, что скопила за месяцы пребывания в Храме.

– Мы даже не пытаемся помочь тем, кто однажды оступился и сбился с дороги! Вместо того чтобы наставить их на истинный путь, мы поворачиваемся к ним спиной, называем их недостойными и пытаемся избавиться от них! Известно ли тебе, – напрямик обратилась Крисания к Денубису, – что Кварат принял решение избавить мир от расы великанов?

– Но, сестра моя, великаны, в конце концов, просто жестокие убийцы, и к тому же людоеды! К счастью, от них удалось избавиться… – Попытался возразить жрец.

– Они созданы богами, как и мы, – твердо сказала Крисания. – Имеем ли мы право с нашими немощными возможностями и утлым умом считать, что постигли величественный замысел богов? Имеем ли мы право исправлять их ошибки, если это вообще ошибки? Разве можем мы уничтожать то, что создано богами?

– Даже пауков? – не подумав, брякнул Денубис и смутился, заметив на лице Крисании раздраженное недоумение. – Не обращай внимания, все это старческое брюзжание.

– Я пришла сюда с уверенностью, что Братство – это добро и свет, но сейчас я… я… – Крисания стиснула голову руками.

Денубис вдруг почувствовал, что головная боль вернулась к нему, а вместе с ней заныло и сердце. Протянув вперед дрожащую руку, он ласково погладил иссиня-черные волосы молодой женщины, утешая ее так, как он утешал бы свою дочь, которой, впрочем, у него никогда не было.

– Не стыдись своих вопросов, дитя, – сказал он мягко, уже не помня, как сам недавно стыдился своих сомнений. – Я не умею утешать. Ступай поговори лучше с Королем-Жрецом. Он рассеет твои сомнения. Он человек более мудрый, чем я.

Крисания с надеждой подняла на него взгляд:

– Ты так думаешь?

– Да, – улыбнулся Денубис. – Сходи к нему сегодня же вечером, в час приема, и не бойся. Насколько я знаю, такие вопросы никогда не сердили его.

– Хорошо, – кивнула Крисания, и в лице ее появилась решимость. – Наверное, ты прав. С моей стороны было глупо держать свои сомнения в себе. Я спрошу Короля-Жреца. Наверняка он сумеет рассеять мои тревоги.

Денубис еще раз улыбнулся и вслед за Крисанией поднялся из кресла. Молодая женщина благодарно прижалась к нему и нежно поцеловала в щеку.

– Спасибо тебе, друг мой, – сказала она. – Прости, что помешала твоей работе.

Она вышла, и Денубис, оставшись один в залитом солнцем библиотечном зале, долго смотрел ей вслед, чувствуя внутри необъяснимую тревогу и печаль. Ему казалось, что он, оставшись на свету, стоит и смотрит, как Крисания уходит все дальше во тьму. Свет вокруг него сиял все ярче и ярче, а окружавший фигуру Крисании мрак, сгущаясь, становился все более плотным и грозным.

В смятении Денубис закрыл глаза ладонью. Свет, воссиявший вокруг него, оказался вполне реальным, и это не был свет солнца! Он лился в комнату откуда-то с потолка, окатывая жреца волнами сияния столь яркого и чистого, что на него больно было смотреть. Свет проник даже в его мозг, отчего боль в висках стала непереносимой. Отчего-то жрец в отчаянии подумал: «Крисания!.. Я должен предупредить Крисанию, предостеречь, остановить…"» Свет, окружив Денубиса сверкающей стеной, наполнил его душу неземным покоем и вдруг погас. Жрец снова оказался в залитой солнцем библиотеке, однако теперь он был не один. Моргая глазами и старясь привыкнуть к естественному освещению, которое вернулось после излившегося на него ослепительного сияния, Денубис огляделся по сторонам и увидел стоящего перед ним эльфа. Эльф внимательно и спокойно разглядывал жреца. Он был стар, лыс и имел длинную, тщательно ухоженную седую бороду. С плеч его ниспадала белая мантия, а на груди сверкал медальон Паладайна. Лицо эльфа было исполнено такой глубокой печали, что на глазах Денубиса навернулись беспричинные слезы.

– Прошу прощения… – Хрипло сказал Денубис и вдруг внезапно осознал, что боль в его голове вновь прошла. – Я не видел, как ты вошел. Могу я чем-нибудь помочь? Может быть, ты кого-то ищешь?

– Нет, я уже нашел того, кто мне нужен, – с тем же печальным выражением на лице ответил эльф, – если ты – Денубис.

– Да, это я, – подтвердил жрец. – Но кто ты такой?

– Лоралон, – просто ответил эльф.

Денубис невольно ахнул. Несколько лет назад Лоралон, величайший из эльфийских жрецов, вступил в борьбу с Кваратом, стремясь помешать ему добиться власти. Но Кварат оказался слишком силен, слишком могучие силы стояли за его спиной. Проповеди Лоралона о мире и покаянии не имели успеха. В конце концов старый жрец вернулся к своему народу, в чудесную страну Сильванести, которую он любил больше всего на свете. Говорили, что он поклялся никогда больше не возвращаться в Истар.

Что же он в таком случае делает в библиотеке Храма?

– Ты, наверное, ищешь Короля-Жреца, – промямлил Денубис. – Я мог бы…

– Нет, – сказал жрец, – в этом Храме я ищу только одного человека – тебя. Идем со мной, Денубис. Нас ждет долгое путешествие.

– Путешествие! – с глупым видом повторил Денубис, думая, уж не сошел ли он с ума. – Это невозможно. Я не покидал Истар с тех пор, как поселился в Храме, – почти тридцать лет…

– Пойдем со мной, Денубис, – ласково повторив жрец.

– Но куда? Зачем? – вскричал Денубис. – Я не понимаю…

Лоралон по-прежнему стоял посреди залитой солнцем библиотеки и печально смотрел на жреца. Внезапно он поднял руку и прикоснулся к медальону, который висел у него на груди.